АвиаВасюки

               
               
Господи! Кто там ещё? В такой день и то не дадут поспать  вволю.
        -- Алло!
  -- Игорь Викторович! По «Домской площади» передали, что в аэропорту Скулте показывают выставку авиационной техники. Сегодня же День авиации. Съездили бы мы туда, ты бы мне что-нибудь рассказал. Я же в самолётах ничего не знаю, а ты…
        -- Ты бы, Саня, во-первых, догадался меня поздравить. Всё-таки я двадцать пять лет был   неотъемлемой частью  авиации. 
        -- Ага! Игорь Викторович, поздравляю. Давай съездим, и ты  покажешь и порассказываешь.  Я за тобой заеду на «Запоре».
  -- Да ладно уж, я на «Жигуле» туда «припилотирую» через часок.
А к аэропорту и не подъехать: длинной очередью,  правее  дороги, выстроились машины желающих вблизи рассмотреть «серебряных птиц», бороздящих небо, а сегодня мирно  дремлющих  на площади перед аэровокзалом, снисходительно подставив  крылья и фюзеляжи взорам любознательных.
        «Жигули»  пришлось  оставить  далеко от выставки,  долго  шагать вдоль череды «стальных коней». А это чьё же чудо дожидается хозяина? И на номер нет нужды смотреть – конечно, нашего Сани. У него и машина  такая же неухоженная, как он сам.  Вон   хромает к выставке.   В годы войны, малолетним пацаном, играл с какой-то железякой, оставшейся на поле боя. Эта штуковина,  взорвавшись, покалечила ему ноги. Вот и хромает  с тех пор  всю жизнь  наш  малолетний  «инвалид войны».
  -- Привет, Саня!
  -- Игорь Викторович! Ну, хоть что-нибудь расскажи, я же…
  -- Догадываюсь. Сейчас, Саша, я и сам окунусь в любимый мир скоростей, высот и перегрузок,  отдамся  памяти  стрессов,  страхов  и  переживаний.  И покажу тебе апофеоз человеческого  разума – самолёт-истребитель.  Стоп! Что-то   элегантной  красоты,  короля  неба,  я  не вижу.  Истребителя тут нет. Придётся провести экскурсию на чём-то более примитивном. Давай начнём  с этого  бомбёра,  хоть  он  и  выглядит,  по  сравнению  с МиГом,  болванкой,  чушкой,  отливкой.  Но… тоже самолёт,  т.е. летает сам,  хотя его в воздухе «толкает» по небу лётчик. Тоже мне пилот, сидит на таком бревне… Ну,  да  ладно,  это  наша,  внутриавиационная,   разборка.
Начнём знакомиться с этим  «аппаратом, тяжелее воздуха». Видишь, Саня, впереди две огромные дыры? Они называются воздухозаборниками. Во время полёта (да и на земле) через них поступает воздух и по каналам подходит к компрессору. Компрессор сжимает воздух (чтоб в меньшем объёме его поместилось побольше) и подает в  камеры сгорания. Сюда же впрыскивается топливо.  Эта смесь горит, газы значительно расширяются и вырываются  в атмосферу (сзади самолёта увидим сопло). Чем больше масса вырывающихся газов и  чем  больше скорость  их  истечения, тем сильнее реактивная тяга толкает эту чушку, самолёт,  вперёд. Понял?  Я так и знал. Но не огорчайся: лет тридцать назад я тоже не мог понять, почему дырища впереди и дырочка сзади  заставляют многотонную конструкцию носиться по небу.
С чистого небосвода солнце послало мне такую гримасу, что я понял: малейшее упоминание о жиклёрах, плунжерах или шестерёнках заставит его срочно замотаться в ни весть, откуда взявшуюся  чёрную тучу.
Раз не понял, то пошли дальше. Впереди торчит какая-то штанга. Любопытные, показывая на неё, спрашивают: «Какой калибр этой пушки?» А это  не грозное оружие, а совсем мирный  ПВД. В переводе на земной язык – Приёмник Воздушных Давлений.  На носике этого ПВД есть маленькие отверстия, через которые воздух поступает в приборы,  показывающие лётчику
(даже бомбардировщика)  скорость,  высоту и  другие  параметры  полёта.
        -  А это, обрати внимание… - Тут и сам я обратил внимание,  что вокруг нас собирается всё больше и больше  празднующих День авиации и внимательно, с интересом, слушают мои объяснения  авиаконструкций  и  их работы в воздухе. 
  -- … это -- шасси для передвижения самолёта во время руления, взлёта и посадки.  Чтоб это устройство – шасси – не создавало дополнительное сопротивление  воздуху,  после взлёта лётчик даёт команду гидросистеме убрать их в специальные купола.
  -- А как это «даёт команду»? – какой-то длинный в  газетном колпаке на голове с неприязнью  сверлил меня  неестественно  увеличенными линзами очков  зрачками.
  -- В кабине самолёта есть «Кран шасси». Он имеет три положения: «Убрать шасси», «Выпустить шасси» и «Нейтрально». Пилот переводит этот кран в нужное положение,  реле переключает систему и шасси…   
Чем-то  сразу не понравился мне  этот «профессор» в очках.  Он смотрел на меня в упор своими  линзами так,  как будто  я  уже  перевожу этот кран на «Убрать шасси»,  и многотонная масса фюзеляжа бомбардировщика  вот-вот расплющит его на асфальте. А главное,  раздавит его очки, без которых он, пожалуй, станет ко мне  неожиданно толерантным  homo sapiens. А пока что он был моим  (и всей  родной  мне авиации)  оппонентом.  Да и экскурсанты, которых  накапливалось  всё больше и больше, поддавшись  гипнозу  блеска его линз,     сплачивались  вокруг  этого очкарика в газетном колпаке.  Не теряя духовной связи с «возмутителем спокойствия», толпа «любителей авиации» всё-таки  не отставала от нас с Сашей.
  -- А тут, Саня,   (я сделал   безуспешную попытку  дистанцироваться от банды очконосителя)  торчит из фюзеляжа  («туловища самолёта»)  маленький «сапожок»,  который в полёте  забирает забортный воздух для местного охлаждения какого-то агрегата  (или насоса, или умформера, или генератора).
  -- Пожалуйста,  поконкретнее,  а то «какого-то» -- очкарик уже был близок к температуре закипания.  Таким же раскалённым выглядел краснолицый крепыш в  толстой  пёстрой  вельветовой,  «в тон  жаркому  августу»,  рубахе.   «Мои экскурсанты»  уже совсем  «не  вполголоса»  пророптали  возмущение  такой организацией авиаэкскурсии в праздничный день.  По сплоченности  ядра оппозиции было видно, что она готова до победы отстаивать «права потребителя», как  будто они за экскурсию заплатили по тысяче  "баксов".
  -- Саша, в авиации ничто  зря  не пропадает. Даже полости стоек шасси используются как «ёмкости для хранения  газов».  На Мигах в стойках шасси азот  имел  давление  85 атмосфер.  Не знаю, что хранят в стойках шасси бомбардировщика, и под каким давлением…
  -- Нет, это возмутительно! – очкарику,  его «теплолюбивому» краснолицему и всей поддакивающей им толпе  «любителей авиации», дальше жить в неведении относительно содержимого стоек шасси -- оскорбительно. Ропот уже перешёл в громкие требования:
  -- Организаторов  выставки – сюда!
  -- Дежурного  аэропорта – на мыло!
  -- Немедленно  вызвать  начальника  службы  перевозок  и  командира  лётного отряда!
  -- Потребовать от директора выставки…

  -- Саша!  Помнишь,  чем  закончился  для  Остапа  сеанс одновременной шахматной  игры  на  160-ти  досках?
         И мы,  как  в  своё  время  и товарищ  Бендер,  «крутым разворотом» спешно  ретировались из этих  "авиаВасюков"  в  сторону  своих  машин.