Раздел седьмОЙ
Глава 28
Ленинградская Академическая капелла.
Г. Ленинград. Академическая капелла. Михайлов А.В. как дирижёр. Гастроли. Смена художественного руководителя. Чернушенко В.А.. Новые требования и условия работы. "Мышиная возня" в коллективе.. Поиски работы по профилю. Конкурс в капелле. Вакансия в Костроме.
С начала сентября 1974 года я стала артисткой капеллы, как прошедшая по конкурсу. Проработала я в капелле сезон 1974 - 75 годов.
В Капелле в течение ряда лет сохранялась нестабильная деловая атмосфера. Руководители капеллы менялись через два-три года, в отделе культуры имелось большое количество писем на всех руководителей.
Авенир Васильевич работал над слитностью звучания капеллы, убирал крикливый звук, требовал ансамблировать с общим звучанием хоровой партии большие, сильные голоса. Никто не должен выделяться. Для этого в репертуар капеллы были включены обработки романсов для голоса в сопровождении хора русских композиторов и Михайлова А.В. Волей-неволей, исполнение с закрытым ртом на пиано и пианиссимо в различной тесситуре требовало высочайшей техники от певцов, особенно с большими голосами.
Что касалось интерпретации, то звучание капеллы было исполнено просвещенной эмоции, темперамента. Но, «заперев» звук на закрытый, опасно было давать ему волю на форте и фортиссимо: резкая перемена характера звукоизвлечения чревата общей хоровой детонацией. Требовалась большая вокальная работа над тембровым ансамблем. Слишком громкого звука Авенир Васильевич не любил. Пастельные тона, мягкий округлый тембр, умеренное форте были более предпочтительными. В дирижерской манере преобладала сильная и страстная воля. Дирижерская техника была хоровая в общепринятом смысле.
Хормейстерами были студенты – аспиранты Михайлова А.В. Из всех хормейстеров выделялся Штейнлухт А.М., уже не один год работавший в капелле. Он хорошо владел игрой на рояле, хорошо слышал капеллу, ориентирован был на мягкий негромкий хоровой тембр. Грамотно, интеллигентно и настойчиво он добивался выполнения хормейстерских задач в репетиционном процессе.
Поскольку Авенир Васильевич был заведующим кафедрой хорового дирижирования консерватории, я попросила у него разрешения присутствовать на уроках в его классе. Позднее я просила о возможности его консультации в моей подготовке к поступлению в аспирантуру. Авенир Васильевич не возражал и готов был помочь. Я взяла мою выпускную консерваторскую программу и стала готовиться. В капеллу я приходила очень рано, чтобы позаниматься до репетиции и по специальности, и по вокалу. После репетиции я, к трем-четырем часам дня, уезжала к Марии.
Вскоре состоялись короткие гастроли в среднерусские города: Калинин, Вышний Волочок, Ржев, а также в Петрозаводск, где в филармонии так же состоялся концерт из произведений а capella.
Филармония в Петрозаводске представляла собой стилизованный под старину деревянный сруб. В зале звук западал в пазах между бревнами и деревянными отделочными планками и «не хотел» возвращаться. Все деревянные неровности по разному отзывались на звуковые волны со сцены, поэтому звук «плыл», интонацию трудно было «поймать» и соединить всё звучание в благозвучное гармоническое целое. Здание было красивым, но в нём не был учтен концертный акустический момент.
В конце ноября в капелле прошел слух о предстоящей смене руководства капеллы. Однажды на репетицию капеллы Авенир Васильевич не вышел. На работу в капеллу был приглашен Чернушенко Владислав Александрович, ранее работавший в капелле хормейстером и дирижером. Не один раз он вынужден был уходить из капеллы, так как стиль работы в капелле не совпадал с его представлениями о работе с таким высокопрофессиональным коллективом, который в прошлом имел богатейшие хоровые традиции.
Итак, в капеллу пришел руководитель нового типа: решительный, предприимчивый, имеющий самый разнообразный опыт работы с хоровыми коллективами, в том числе, от начала организации и самодеятельного состояния до профессионального и международного признания; с тремя образованиями Ленинградской консерватории, с опытом работы оперного дирижера и преподавателя консерватории.
Во-первых, Владислав Александрович «открыл рот» капелле. Все, кто могли звучать от природы, запели от души, что есть мочи, стосковавшись по самовыражению. Такой звуковой «захлест» был предложен не случайно. На мой взгляд, целью этого было выявить все достоинства и недостатки больших и малых голосов. В пении полным голосом выявлялись все предпосылки предстоящей вокальной, интонационной и ансамблевой работы с коллективом по партиям и индивидуально. Капелле нужны были и сольные исполнители, которых нужно было воспитать из самой капельской среды. Такой материал в коллективе имелся в достатке. Предстояла кропотливая работа.
Глава 29
Второе, что двинуло исполнительский уровень капеллы, - организованная Чернушенко В.А. работа над повышением уровня музыкальной грамотности артистов капеллы: сольфеджирование с листа, возобновление занятий по теории. Стимулом для участия артистов хора в этой работе были предъявляемые более высокие требования к интонации, знанию и темпу освоения хоровых партий в новых произведениях с современным музыкальным языком.
В третьих, одно из самых главных обстоятельств, - объявление руководством капеллы конкурса на замещение должностей во всех хоровых партиях по окончании сезона 1974 – 75 годов. Все артисты капеллы были настолько загружены работой, подготовкой к предстоящему конкурсу, что времени на пересуды и кривотолки решительно не оставалось. Все переживали за своё место, боялись замечаний.
Весь потенциал капеллы был мобилизован на выполнение поставленных перед коллективом больших исполнительских планов и задач. Только за сезон 1974-75 годов капеллой было подготовлено к исполнению одиннадцать сложных программ. Среди них такие, как «Симфония псалмов» Стравинского, «Поэтория» Щедрина, сцены из оперы Слонимского «Виринея» в концертном исполнении. К 30-летию Победы капеллой были подготовлены новые произведения Ленинградских композиторов: кантата Пригожина «В память о великой битве», оратория Корчмара «Осаждённый Ленинград», возобновлены к исполнению Реквиемы Верди и Моцарта, «Иоанн Дамаскин» Танеева и другие сочинения.
В капелле было несколько певцов с дирижерско-хоровым образованием. В сложившейся обстановке почти все мы попали в сильнейшую опалу со стороны некоторых артистов, имевших вокальное образование. Мол, дирижеры – хоровики все безголосые, не имеющие профессиональных навыков, все беды от них, так как вся вокальная нагрузка падает на вокалистов, поэтому хоровикам вообще в капелле не место. Здесь я умышленно опускаю толкование истинных значения и места хоровиков, имеющих хорошие голоса, в профессиональном коллективе. Пример тому – лучший камерный хор в России под руководством Минина В.Н., где по преимуществу поют дирижеры - хоровики.
Я понимала задачи художественного руководителя и находила объяснение условиям и требованиям, обращенным Чернушенко В.А. к коллективу капеллы. В споры старалась не вступать, но со всеми, с кем приходилось контактировать, старалась сохранять доброжелательные и ровные отношения.
Психологическая обстановка в капелле была сложной, возрастной состав пестрый: было много артистов преклонного и предпенсионного возраста. Был контингент, представлявший собой профессиональный балласт, с интонационными, тембровыми недостатками. Владиславом Александровичем всем была дана возможность работать над собой, совершенствоваться. Более того, руководством капеллы оказывалась методическая и практическая помощь всем желающим её получить. Был дан и срок.
Творческая манера В.А.Чернушенко была воплощением всеобъемлющего безостановочного движения целеустремленной энергии к вершинам коллективного мастерства, дирижерское управление преисполнено внутренней экспрессии, большой силы эмоционального воздействия от высочайшего драматизма до тончайшего умиротворения.
Продумывая свою перспективу как хоровика, я продолжала посещать уроки в консерватории. Как-то я спросила у Владислава Александровича:
- Есть ли в капелле возможность для меня выполнять хормейстерскую работу? Я получила прямой ответ:
- Нет.
Хормейстером и дирижером в капелле остались только Штейнлухт А.М. и Борисов В.В., которому В.А. Чернушенко передал свой камерный хор, как своему соратнику в этом деле и последователю. Более того, Владислав Александрович предложил мне искать работу, так как у меня вовсе не альт, а сопрано в капелле достаточно. Меня это сообщение нисколько не расстроило, поскольку, по известной причине, в капелле я не собиралась работать долго. Владиславу Александровичу я объяснила обстоятельства моего пребывания в капелле и о видах на свое профессиональное будущее.
Я стала искать работу в музыкальном училище. Пользуясь временем и возможностью, я продолжала много заниматься. Однажды Владислав Александрович признался, что обстановка в капелле такова, что он не может выразить мне публично элементарную благодарность за работу даже на словах. Я все понимала и никакой обиды не держала. Я только попросила его передать мне возможную информацию из какого-нибудь училища об имеющейся вакансии, имелась ввиду работа на периферии, и за что я была бы ему признательна.
Как-то в разговоре о моей профессиональной перспективе Владислав Александрович проницательно заметил:
- Вам, Верочка, на мой взгляд, нужно работать с детьми, но так, чтобы Вы были хозяйкой. Впоследствии всё так и получилось…
Глава 30
Борьба в капелле за личный престиж, место под солнцем, между тем, продолжалась. Однажды я воспользовалась своим правом и в один из больных дней переместилась на свободный стул около басовой партии. Репетировали Реквием Верди, и я следила по партитуре за звучанием хора в процессе репетиции. Я заметила некоторое недовольство рядом сидевшего пожилого артиста, но не могла понять причину. Тихонечко продолжала листать клавир и слушать капеллу. Во время перерыва меня резко останавливает этот артист и громко и возмущенно мне выговаривает:
- Вы что, специально сели около меня слушать, как я пою? Я хорошо знаю свою партию и готов в паре с Вами спеть весь Реквием от начала до конца! Вас специально посадили ко мне! Выполняете задание дирижера?!
Я от неожиданности онемела: меня обвиняли в том, чего у меня и в мыслях не могло быть. Я пыталась разуверить его в надуманных им подозрениях, но напрасно.
...В один из дней Владислав Александрович сообщил мне о том, что стало известно о вакансии в Костромском музыкальном училище на дирижерско-хоровом отделении. Я послала туда запрос.
Местным комитетом капеллы было объявлено о дате очередного профсоюзного собрания.
Слово было предоставлено художественному руководителю. Владислав Александрович стал зачитывать письмо, поступившее ему от одного из артистов капеллы. Имена не назывались. После первых двух-трех строк я поняла, что в нем жалоба на меня, а письмо – того пожилого артиста. Мне стало жарко. От стыда я не знала, куда деваться. Дочитав письмо, Владислав Александрович сказал:
- Если впредь от кого-нибудь ещё поступит такое письмо, то наказаны будут все участники инцидента, вплоть до увольнения. Я не буду разбираться в ваших взаимоотношениях!
Вопрос на этом был исчерпан. Я чувствовала себя спасенной: моё имя не было названо. Я до сих пор благодарна Владиславу Александровичу за решение ситуации без подробной и ненужной детализации происшедшего.
Капелла мало-помалу успокаивалась, и на смену общему творческому ажиотажу ко всем приходила ответственность за успех в предстоящем конкурсе. В качестве конкурсного произведения я взяла «Колыбельную» Скотта, произведение в крайней степени невыигрышное для показа певческого голоса. Средний нюанс в нем пиано – два пиано. Мне оно очень нравилось, об остальном я не думала: сказывалось отсутствие сольного исполнительского опыта. Как мне сказали коллеги по хоровой партии, я спела очень музыкально, но тихо.
Близился к концу сезон 1974-75 годов. Прошел отпуск. Музыкальным училищем оставалось невыполненным условие предоставления отдельной комнаты в общежитии. Я позвонила директору, и отдельная комната мне была обещана.
Владислав Александрович однажды сообщил, что я могу оставаться в капелле столько, сколько мне нужно. Но пришел и подтверждающий письменный ответ из Костромы. Я ответила, что училищем выполнены все условия, и мне неудобно отказываться. Хотя уезжать мне уже не очень хотелось.
Однако, мне трудно было оставаться на зыбкой почве в капелле.
Я понимала, что решать свою судьбу мне нужно было самостоятельно, к тому же, тогда у меня было очень высоким профессиональное самосознание и – никакой прагматичности. Я ни за что не цеплялась, хотя жила в общежитии капеллы, в самом центре Ленинграда, с выходом на Дворцовую площадь, в окружении архитектурных красот, высочайшего искусства, благотворного интеллектуального влияния. Мне ничто не сулило тогда удачливой жизни – ни профессиональной, ни личной. Был реальный положительный ответ из Костромы, и я решила держать «синицу в руке». Так закончился период моей работы в старейшем русском хоре, о котором я всегда вспоминаю с благодарностью.
На снимке: В.Павлова-вокал и И.Одарчук -концертмейстер. М.И.Глинка, песня Ильиничны.
Продолжение следует