Я, обращаюсь к тем, кто, как и я, терпеть не может ранних подъёмов. Проклятья вам будильники, и мелодия на телефоне, которые убивают меня, открывая мои глаза и закрывая волшебный мир Кастанеды.
Кстати, мне известен и множество раз опробован, самый мягкий и безболезненный способ пробуждения. Он, словно анестезия, не почувствуешь и даже не заметишь, как настал час «икс» и пошёл обратный отсчёт, до момента выхода из дома в «открытый космос». Всё проще пареной репы, что бы вовремя и легко встать, надо вообще не ложиться. Но, как и у всякого надёжного и эффективного обезболивающего, у этого метода, мощный и неприятный «отходняк». И перекошенный от зевоты рот, это только начало.
/\\\/\/
Мой рабочий день, «день», пожалуй, украшу кавычками, так как, начинается он в три ночи и закончится ближе к обеду.
Так вот, моя трудовая смена, что-то с самого старта забуксовала. Заказываю такси, первая контора, извиняясь и расшаркиваясь, меня обламывает.
«Извините, пожалуйста, молодой человек, но знаете, у нас этой ночью только одна машина, а клиенты, уже битый час катаются по городку, и, похоже, останавливаться не собираются», ответил мне виноватый женский голосок. Вот, заводные апельсины.
Звоню в другой частный таксопарк. Заспанный мужской бас, обещает машину, как я и прошу, подать через полчаса, ровно в полтретьего.
Без двадцати, я перезваниваю, и интересуюсь, чего это я топчусь у своего подъезда, и домой не иду, и на работу не еду.
«А, чё, машина не подошла?», очень правильный вопрос, задаёт мне хмурый диспетчер.
«Нет», это моя, сдержанная реплика.
Через минуту, диспетчер перезванивает, и просто так, без лишних и неуместных здесь извинений, сообщает, что, мол машина, стало быть сломалась и бросает трубку. Обиделся на меня, что ли? Уезжаю на третьей вызванной машине и почти не опаздываю, и почти не волнуюсь.
\\/\\//\
Дальше, до первого завтрака, время прессуется обычным образом. Красноглазые стюардессы, собираются за столом, что-то ищут в рейсовой папке, напоминают друг дружке, что следят за собой и за всеми, тихонько поют корпоративный гимн и клянутся чтить должностную инструкцию.
Потом, таможня, граница и вслед в след, как партизаны по тропке, к самолёту (снег и порывистый ветер, тут же за нами, заметает следы).
Пассажиров, в одну сторону немного, и поэтому, для меня первый сюрприз, три тонны груза. Триста мест БАДов и сто пятьдесят коробок суточных цыплят. Желтопузики, даже ни пищат, когда их дырявые картонные жилища посыпает снегом. Из тёплого фургона, их переносят в холодный багажник самолёта. Заглядываю в грузовую накладную. Как эпитафия, в особых отметках запись: «Перевозчик, не несёт ответственности в случаи гибели живого материала». ГУЛАГ какой-то, а что поделать.
/\/\///////\/
Семь утра, первый завтрак на борту А-320, до Худжанда, три двадцать полёта. После приёма пищи, как известно, организм на время успокаивается и требует отключить некоторые особо высокотехнологичные рецепторы, такие, как зрение и слух, а лучше отрубить и сознание, к чертовой бабушке. Таджикские организмы в салоне, не в силах бороться с физиологией. Я, забиваюсь в уголок у третьей правой двери и тоже дремлю, время от времени ударяясь головой об красную ручку.
Снижаемся. Немного болтает. Потом сильнее. Вроде ничего особенного, но белые пакеты, уходят на ура.
Уже после посадки и заруливания, меня подзывает женщина и тихо говорит: « Моей дочке, не хорошо». Приношу пакет, но поздно, завтрак у девчонки в ладошках, смотрит на меня виновато, « Да брось ты это на пол, не переживай», говорю, « Не беда».
///\\\\//\\\
В Таджикистане тепло, вовсю цветут фруктовые сады и солнце, лазером режет облака.
Разгружать груз и багаж, под самолёт приходит целая толпа, кто старший непонятно. Все шумят, суетятся, неразбериха и бардак. Самый беспокойный, мужичёк в тюбетейке и золотыми зубами, именно с его участием, уже при загрузке багажа, происходит неприятный инцидент.
Багаж закидывают в оба багажника, начинают с первого, золотозубый всех торопит, я же спокойненько стою рядом. Когда с первым покончено, прошу грузчиков, закрепить сетки.
«Пойдём ко второму, они здесь всё сделают», кричит мне «фиксатый». «Времени нет!».
«Сейчас, две минуты ничего не решат», отвечаю я ему. Вижу, что его беднягу коробит, что я не в его подчинении.
Но, когда подходим ко второму багажнику, грузчики уже начали бросать сумки без нас, подняли буквально три баула, о чём и сказали нам.
Это возмутительное непослушание взбесило золотозубого, он тут же забыл, что торопиться, и пять минут орал так, что ещё немного, и из его пасти посыпались бы, его драгоценные коронки. Он уже собрался стащить одного из грузалей с багажной тележки и схватил его за грудки, но справедливый гнев, вдруг погас, так, же внезапно, как и загорелся.
Из-за этой клоунады, я сбился со счёта, и как мне показалось, вместо 165 мест, мне загрузили 164. Идёт денёк наперекосяк.
/\/\/\/\/\
Второй завтрак, совсем не впрок.
Командир, не скрывает плохих новостей.
«Погода плохая, видимость 900 метров, сильный боковой. Запасной Барнаул». Таджикская диаспора загрустила. Нам так, совсем не весело.
Как только начинаем снижаться, самолётик колотит крупной дрожью. Входим в глиссаду, нас подбрасывает, словно мы сделаны из бумаги, звучит звуковой сигнал, загорается табло «выход» и …задрав нос, уходим вверх, на второй круг. Маневр крутой и решительный, с перегрузочкой, вдавливает в кресло, аж дух захватывает.
В пассажирской кабине переливы «вызовов». Мужчины бледнеют и просят пакеты.
Второй заход и снова, опускается хвост и задирается голова. Вау, американские горки! Движки, на взлётном режиме, усиливают представление. Кажется, ещё немного и мы сделаем мёртвую петлю.
И третий круг и четвёртый.
Кажется, из некоторых пассажиров вышел, даже вчерашний ужин. Помогаем, чем можем, в ход идут полотенца и газеты.
Когда, наконец, приземлились, стюардесса, что сидит рядом со мной ещё долго повторят: «Алексей (так зовут командира) ты лучший, ты лучший, ты молодец, Лёша, спасибо!». В первый раз слышал, что бы после посадки, таджики аплодировали и очень громко, надо сказать.
////\\\\/\/\\\
Если у всех, злоключения уже позади, у меня совсем нет. Я, сижу после рейса в багажном терминале и жду, пока грузчики пересчитают багаж. Рядом, такса-наркоманка, ей почему-то не понравилась моя сумка, и она вырывается из рук таможенника и всё пытается что-нибудь откусить от неё.
На выходе из таможенной зоны, меня внимательнее, чем обычно досматривают, что вполне объяснимо. Что это я так долго ожидал, разгрузку багажа? Очень подозрительно.
«Что это у вас, туфли?», спрашивает офицер. Я устало киваю.
«А это что, бутылка? А что в ней?»
«Вода».
«Вода?», переспрашивает офицер, с таким видом, словно это очень странное и редкое вещество.
/\/\\//\\//\
В три часа дня, я дома. Вот так сразу лечь спать, не получиться, да и не правильно это, как то. Немного сижу за компом, на прозе.ру, на моей страничке полный штиль, ну, да и понятно, я же ведь не пишу стихов о любви.
18.03.10.