Приключения Кота Майонеза и Всех Вокруг

               

                Светлана Чулкова

                ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДИНА И ЗАВРА

 
Глава Первая

…В выходные, теплым июньским днем, в районе Бирюлево, на небольшой поляне, в компании маленьких детей резвился толстый щенок в рыжих пятнах, со смешными как тряпочки ушами.  Все завидовали хозяину этой собаки, но когда к вечеру поляна опустела, смешной щенок оказался совершенно один, чему и сам очень удивился.
               
Глупый-глупый Дин. Когда хозяин выбрасывал мусор, Дин потихоньку выбежал из квартиры и поспешил вниз по лестнице. Он просто хотел сделать хозяину подарок — сам себя выгулять. Потому что хозяин простудился и все время ворчал, когда приходилось  выходить на улицу. И вот Дин гулял-гулял… А когда, наконец, выгулял себя окончательно, то заблудился. Но поскольку он еще не знал, что значит «заблудиться» и что он теперь сиротинушка, то не очень-то испугался. Он просто лег в траву и стал ждать, когда его заберут домой. Но никто не приходил.
Постепенно на пустыре начало темнеть. В окнах домов стали зажигаться разноцветные огни. Дин тихо лежал и не понимал, что с ним происходит, и вообще, где его любимый коврик около двери? В животе потихоньку начало урчать, и Дин очень удивился: что за звуки? — Ведь прежде он никогда не был голоден.       
А было уже совсем темно.         
И тут раздалось громкое и протяжное: «УУУ!». Это было совсем рядом.  Дин приподнялся и выглянул из травы. И увидел табуретку. Табуретка была с ушами    и выла на луну. «Какая странная…», подумал Дин и стал внимательно всматриваться. Все-таки это была не табуретка, а пес — черный высокий пес с кудрявой шерстью. «УУ» — продолжал выть незнакомец. Дин вежливо кашлянул. Пес сердито оглянулся. «Что?» отрывисто спросил он. «Дяденька, а что вы делаете?» робко спросил Дин и подошел поближе к незнакомцу.
«Отойди в сторону, не загораживай.»
«А что я вам загораживаю?»
«Луну.»
«А что это такое?»
«Луна  — это вон там» — сказал пес, неопределенно показывая лапой на небо. Дин посмотрел на темное как пустырь небо и не увидел ничего кроме круглого желтого окна, в котором горел свет. «Там кто-то живет?» спросил Дин.
«Не знаю».— Пес на секунду задумался, а потом опять начал выть на луну. «УУ» — выл пес.
«уу» — в животе у Дина тоненько заурчало, и пес одобрительно оглянулся на него и добавил пару своих «УУ». И тихо присел возле Дина.      
«Имеющий хвост — друг твой,  не имеющий его — враг», — важно проговорил он. — «Лишай бывает от лишений. Береги шерсть смолоду. Тебя как звать-то?» вдруг спросил он.
«Дин».
«Ну-ка полай».
И Дин залился звонким щенячьим лаем.
«Что ж, ты и вправду Дин. А я — Завр» — Пес обнажил свои старые желтые клыки и грозно прорычал: «Завррр... Завр...»
«Здорово. Сразу ясно, что вас зовут Завр», уважительно подтявкнул Дин.
«У тебя хозяин-то есть?» поинтересовался Завр.
«Есть».
«И как же его зовут?»
«Николай».
«Что ж», одобрительно протянул  Завр. — «Хорошее имя. Собачье. Нико-лай. Ну, и где же твой хозяин? Ведь ночь на дворе».
«Да вот. Он потерялся. И дом тоже потерялся».
«Что ж ты так», сочувственно произнес Завр. — «И даже не помнишь, какой у тебя дом?»
«Не-а».
«А на каком этаже ты живешь — тоже не помнишь?»
«Не-а».
«А я вот», — сказал Завр, —  «жил на шерстнадцатом этаже. И тоже имел хозяина.  Его звали … Эх, забыл я, как его звали… У меня счастливое детство было. Я столько ботинок пережевал!.. Мы хорошо жили вдвоем: я и хозяин. А потом у хозяина  появилась девушка. Она волосы свои в хвост завязывала — наверное, специально, чтобы я ее своей считал. Но с тех пор, как появилась эта хвостатая девушка, они с хозяином  заладили одно и то же: баксы-собаксы, баксы-собаксы… Вроде как и про нас собак, но чувствую я — не наше это слово, не собачье. Мда…» — Завр по старчески устало зевнул и лег в траву, положив морду на лапы. —  «Сбежал я от них давным-давно, и теперь я дикая собака. В меня и стреляли как в настоящем детективе, а злые мальчишки краской облили фиолетовой. Целый год своя шерсть отрастала… Все, брат, было в жизни, вот оттого и вою на луну».
 Дину стало так жалко Завра, что он заскулил, а в животе у него заурчало.
«Ээ, брат, да ты голодный», — сказал Завр. — «Пойдем-ка, отведу тебя к своему другу. Обеспечим тебе полноценное питание».
      
               
               
Глава третья
ДИН ЗНАКОМИТСЯ СО ВТОРЫМ ДРУГОМ

…Когда они вышли из высокой травы, то Дин чуть не ударился лбом о высокий уличный фонарь. Фонарь этот освещал небольшую детскую площадку: с беседкой, лавочкой, песочницей и качелями, с влажной клумбой, в которой ровным узором росли шелковистые цветочки. А фонарь качался на ветру, и по всей площадке бегали тени, похожие на привидения. Потом Дин  снова взглянул на качели и присел от страха. Ведь секунду назад качели были пусты. А теперь они раскачивались что есть силы, а на них сидело маленькое существо с длиннющей белой шерстью. Глаза у него были желтыми, проницательными и даже скучающими, словно весь мир вокруг совершенно его не интересовал. Качели широким взмахом качнулись в сторону Дина, существо оторвалось от сиденья, плавно взмыло вверх и застыло в воздухе.
      «Привет, Майонез», — весело проговорил Завр: при этих словах существо шмякнулось на скамейку прямо рядом с Дином.
«Дин, познакомься, это мой друг, кот Майонез. Майонез, а это Дин. Он кушать хочет». 
«Здрасьте», — робко произнес Дин, продолжая ошарашено сидеть на задних лапах. Кот не удостоил щенка ответным приветствием, а только пошел куда-то не останавливаясь, маяча впереди словно белое легкое облако в форме кота…

…На следующее утро Дин проснулся сытый и счастливый.
Вчера молчаливый Майонез провел их по всем кошачьим мискам возле домов — такая миска наверняка стоит и возле вашего дома.
«Тебе лучше питаться молочными продуктами, потому что ты еще маленький», — говорил Дину Завр. — «Ты маму-то свою помнишь?»
«Мама? А кто это? Я помню только Николая. Он меня ругать будет…» — и Дин заплакал.
«Да ладно. Не плачь. Может, еще мы найдем твоего Николая. А сейчас пойдем-ка спать…»

…Итак, Дин проснулся. Это был первый день его полноценной бездомной жизни.
«Ой, а где это я? — встрепенулся Дин и приподнял голову. Прямо рядом с ним в форме упавшей табуретки лежал Завр и мягко посапывал. Дин оглянулся. Они находились в каком-то дощатом сарае. Тут было чисто, земляной пол был посыпан опилками, в углу приставлены лопаты, рядом в деревянном ящике — свалены разные инструменты. Сквозь щели в стенах просачивался яркий утренний свет. В воздухе плавали мелкие золотые пылинки, мелькали летающие насекомые. В углах золотыми цветами поблескивали густые паутины. В нос Дину попала пылинка, и он громко чихнул, подняв в воздух целое облако белого легкого пуха.
«Что это? Кого тут разодрали в пух и прах? » — испуганно подумал Дин, глядя, как пух медленно оседает на пол. —  «Мм…майонеза!», прошептал Дин.
Он робко подошел к Завру и произнес еще громче:
«Дяденька Завр, с Майонезом…»   
«Даа», — сладко протянул спросонок Завр, — «если бы приправить наш ужин майонезом, он был бы еще вкуснее».
 Глаза Дина расширились от ужаса: «Дяденька Завр…С Майонезом… с Майонезом что-то случилось» — и он кивнул на остатки белого пуха, которые еще летали в воздухе.
«Аа… глупости», — ворчливо проговорил Завр, всем своим видом показывая, что не стоило его будить из-за такой мелочи.  Он поднялся, подрыгал лапами, делая что-то вроде зарядки для ленивых. Потом подошел к небольшой дверце и ткнул ее носом. «Заходи», кивнул Завр и исчез в яркой дымке. Дин двинулся следом.            
Они очутились в комнате со стеклянным верхом, обтянутым сеткой. В комнате было очень много солнца. По стеклу ползли сверкающие капли — недавно прошел дождь. Под потолком Дин увидел множество деревянных жердочек и полочек, а на них — много-много белых голубей. Они все спали, только горлышки их тихо вздувались, издавая нежное курлыканье. Иногда сквозь открытый потолочный люк влетали по одиночке влажные голуби и, тихонько растолкав своих собратьев, тотчас же проваливались в сон. Во сне то одна, то другая птица вскидывала крылья, словно распахивая одновременно два роскошных белоснежных веера: и тогда по голубятне проносился легкий ветерок. Дин заворожено смотрел на голубей. И он даже не сразу разглядел, что на одной из жердочек примостился кот Майонез. Рядом с ним тихо дремал светлый голубь в больших перламутровых каплях — он еще не успел обсохнуть от дождя.  «Курлы-курлы», говорило его горло, и в такт этому нежному голосу пушистая шея Майонеза тоже тихонько дышала, словно у великовозрастной птицы. Дин повернулся к Завру и обалдело посмотрел на него. Тот махнул лапой и сказал: «Да уж, представляешь, какой полоумный кот. Он говорит, что иногда ему кажется, будто он птица. И ведь они его не боятся!»
И такая нежность к Майонезу переполнила Дина, что он хотел было тявкнуть, но умудренный жизнью Завр быстренько закрыл ему пасть своей передней лапой. А потом схватил зубами за шкирку, выволок из голубятни на улицу и сказал сердито: «Будь человеком, не задавай лишних вопросов…»

               
Глава четвертая
КУДА ИСЧЕЗ МАЙОНЕЗ
    И Дин пообещал Завру не задавать лишних вопросов. Впрочем, это было бы совершенно бесполезно, так как за несколько дней знакомства Майонез не произнес ни единого слова. Он встречался с Дином и Завром только вечером: втроем, в поисках еды, они обходили все миски возле подъездов. Еще Завр торжественно пообещал Дину, что когда тот подрастет, они будут питаться на помойке. Дин не знал, что такое помойка, но был очень этому рад.
 Потом все втроем они шли по высокой траве через знакомый пустырь. Впереди, словно ориентир, маячил белый пушистый хвост Майонеза, гордо задранный кверху. Иногда Майонез забывался и начинал слегка парить над землей, словно попадал в зону невесомости. И тогда Завр будничным голосом объяснял Дину, что у Майонеза опять заболели лапы — надо же как-то выходить из положения.
Потом они все втроем приходили в голубятню. Дин и Завр спали в сарае, а Майонез окидывал их  высокомерным взглядом своих желтых глаз и отправлялся в голубятню… «Ну,  люди…» говорил Завр и горестно вздыхал.
А через несколько дней Майонез пропал. Дин и Завр пришли в голубятню сами, но и там кота не оказалось. И тут Дина как прорвало. Ведь он все время помнил про свой дом, про родную красную миску в белый горошек. Про Николая, который варил ему еду в отдельной кастрюльке и мыл ему лапы после прогулки, если погода была ненастной.  А еще Николай любил лежать вместе с Дином на ковре. И он даже телевизор поставил на пол — и они вдвоем смотрели боевики и детективы. Только теперь Дин понял, какой он несчастный и маленький… Он стоял посередине сарая и горько плакал. Тогда Завр подошел к нему и облизал ему морду шершавым и теплым языком:
«Я, конечно, тебе по-человечески сочувствую», сказал он.
И не говоря больше ни слова, он подошел к двери в голубятню, толкнул ее лапой и вошел, бросив Дину на ходу: «Дверь закрой».
…Через несколько минут Завр вышел из комнаты, сдувая со своей фирменной черной шерсти  налипший белый пух.
«Вообщем так», — констатировал он. —  «Там у них жила Мраморная Голубица. Так вот. Она — улетела далеко-далеко…  И никогда не вернется обратно. Но она высиживала птенцов — после нее осталось три яйца-сироты, а высиживать их некому».
«Зачем же эта Мраморная Голубица бросила своих детей в яйцах!» — возмущенно воскликнул Дин, — «разве ей их не жалко?»
«Дурак ты дурак», —  грустно произнес Завр. —  «Эту Мраморную Голубицу нужно жалеть, потому что она улетела далеко-далеко, понимаешь?»
Дин отрицательно помотал головой.
«Э, ладно. Не понимай. Так вот. Остался отец этих птенцов, то есть пока  что яиц. Отца, естественно, зовут Мраморный Голубь. Потому что голубицы берут фамилию голубя, который предлагает ей крыло и сердце.
«Это как?» — не понял Дин.
«Это у людей называется любовь», — пояснил Завр.
Дин понимающе кивнул. Он знал, что такое любовь. Любовь — это когда Николай очень долго разговаривал по телефону с девушкой по имени Дина. А Дин очень ревновал. Потому что Николай говорил ему, что скоро они будут жить втроем.
Между тем Завр продолжал:
«Теперь Мраморный голубь остался один. По закону природы мать сидит на яйцах ночью. Ну, поет им колыбельные песни, сказки рассказывает и все такое. А папаша сидит на яйцах днем: читает яйцам нотации, рассказывает про небо, про самолеты…  Но теперь папаша совершенно убит горем и в полной растерянности. Кто-то должен заменить яйцам мать хотя бы на то время, пока из них не вылупились птенцы. Все остальные голуби и голубицы заняты своими яйцами и у них нет лишнего тепла, чтобы согреть чужие. А на яйцах обязательно нужно сидеть по очереди, чтобы они знали: вот мама прилетела, вот папа прилетел…  Чтобы они чувствовали себя счастливыми, понимаешь?»
Дин понимающе.
«Ну, вот и получается, что больше не к кому обратиться…»
«Майонез?» удивленно воскликнул Дин.
«Вот именно», — подтвердил Завр. —  «Наш несчастный Майонез будет сидеть на яйцах по ночам еще целых пять дней — ровно столько осталось до рождения птенцов».
«Вот здорово!»  — Дин даже подпрыгнул от восторга. —  «А мы будем приходить на голубятню навещать его». 
«Куда ты будешь приходить-то?» обозлился Завр. — «Наш Майонез в конце концов кот. Он наотрез отказался высиживать яйца в голубятне. Он велел птицам перенести яйца на крыльях — в другое место. На крышу дома, что напротив голубятни. Яиц три. Птицы свили ему… кошачье гнездо. Майонез в гнезде.  Гнездо на крыше. Майонез днем отсыпается на крыше и никуда не уходит. На случай кошачьего нападения… Майонез — голодный…»
…Дом, на крыше которого высиживал яйца Майонез, называли Китайской стеной. Потому что он был длинный-предлинный, как Китайская Стена в Китае. Дин и Завр пришли к Китайской Стене и начали ходить туда-сюда, ожидая, когда стемнеет.
«Нам нужно окно на первом этаже, в котором зажжется люстра, похожая на  гроздья винограда», объяснял Завр. —  «Это и будет нужный подъезд». Дин не знал, что такое виноград, но все равно кивнул.
Пока друзья ходили туда-сюда в ожидании темноты, пошел дождь.
«Ну вот», — расстроено проговорил Завр. —  «Без зонта не обойтись. Разве можно сидеть в гнезде без зонта?»
Дин опять понимающе кивнул. —  «Наверное», — подумал он, —  «так и бывает. Когда идет дождь, над всеми гнездами птицы раскрывают свои зонты». Кажется, Завр понял ход мыслей Дина и поправил его:
«Птицы строят гнезда на деревьях или на домах, но обязательно, чтобы гнездо было укрыто от дождя и ветра. Зонты придумали люди».
«Значит, это люди высиживают яйца под зонтами?» спросил Дин.
Завр как-то странно посмотрел на Дина и безнадежно махнул лапой:
«Насчет людей не уверен, но Майонезу точно понадобится зонт».
«Понадобится», —  поддакнул Дин, —  «только где мы его найдем? И потом — ведь зонт еще надо уметь раскрыть».
«Нет ничего такого, что нельзя было бы украсть, чтобы раскрыть», — поучительно заметил Завр. —  «Ходи вдоль дома и жди, когда зажжется люстра, похожая на гроздья винограда. Встань под козырек подъезда и делай вид, будто ждешь хозяина. А я пойду сбегаю за едой и за зонтом».
«Ага», — согласился Дин.
Когда Завр ушел, он еще некоторое время походил туда-сюда, делая вид, что ему очень нравится гулять под дождем. Свет в окнах еще не зажегся, что избавило нашего героя еще от одной проблемы — найти окно с люстрой, похожей на гроздья винограда. Мимо проходили под зонтами прохожие, пробегали мокрые собаки. Но никому не было до дела до маленького бездомного щенка..
«Вот если бы сейчас я встретил Николая», — подумал Дин, счастливо зажмурившись, —  «мы забрали бы Майонеза с крыши, и он бы высиживал яйца на моем коврике. Мы бы и Мраморного Голубя забрали. И особенно — Завра. Ну, и меня, конечно, тоже…»
Потом в доме первой зажглась люстра, похожая на гроздья винограда, и Дин  по глупости решил, что это и есть люстра, похожая на гроздья винограда. Видите, как в жизни бывает: судьба помогает наивным душам. Комната наполнилась  теплым золотистым светом, было видно, как запотело изнутри окно, потому что в комнате было тепло и сухо…  Дин перестал делать вид, что ему нравится гулять под дождем, и зашел под козырек подъезда. Но он не стал делать вид, будто ждет хозяина, потому что увидел Завра, который быстро бежал  в его сторону.  В зубах у него был полиэтиленовый пакет. Завр подошел к кустам и опустил пакет на траву. Он тяжело дышал.
«Ну как? Принес еду?» — спросил Дин, облизываясь. —  «И зонт тоже?»
«Угу…» ответил Завр.
«И все на помойке?» спросил Дин.
Завр сердито посмотрел на Дина:
«Скажу тебе только одно. Супермаркет работает круглые сутки. И воровать нехорошо».
Но Дин ничего не понял. Он не знал, что такое супермаркет. И что такое воровать.
               
               
               

 

Глава шестая
У КОШАЧЬЕГО ГНЕЗДА

         На крыше было высоко. И темно. И страшно. Ни единого фонаря. Ни единого прохожего. Даже трава не росла. Друзья остановились, поджав хвосты. Завр тихонько выпустил целлофановый пакет из зубов. Пакет предательски зашуршал.
«Тсс» —  шепотом прошептал Завр, обращаясь к пакету. 
Пакет перестал шуршать.
Теперь на крыше не было слышно ни звука. 
Внизу, словно сброшенный в пропасть, сверкал огнями огромный город, издавая приглушенные ночные звуки. А здесь, на крыше, на фоне фиолетового неба, чернели кресты. Поскольку Дин и Завр были телевизионно-грамотными собаками,  то оба задрожали от страха, потому что подумали, что попали на кладбище…      
«Антенны. Это антенны», — вдруг раздался за спиной у собак спокойный тихий голос. Это были самые первые слова, услышанные Дином от кота Майонеза...
... Обе собаки дружно развернулись и увидели своего друга. Точнее они увидели, как светятся в темноте его два прищуренных глаза — словно две маленьких золотых рыбки, которые заснули в темном аквариуме. Самого же Майонеза и в помине не было видно. Когда друзья подошли поближе, то увидели, что кот сидит в огромной корзине-гнезде, и оттуда торчала только его голова.
«Привет, Майонез», — с облегчением сказал Завр. И вытащил из пакета еду и зонт…    

 

 
               
Глава седьмая
МАЙОНЕЗ СТАНОВИТСЯ КРЕСТНЫМ ПАПОЙ


   ...Еще совсем недавно Мраморный Голубь был круглым, толстым, белоснежным и весь в серую крапинку.  А пух на нем был густой, серебристый и сверкал на солнце. Но после того, как его жена улетела далеко-далеко,  Мраморный Голубь стал похож на старую свалянную рукавицу, оставшуюся без своей пары.
Сегодня наступал день, когда должны были вылупиться птенцы, и Мраморный Голубь постарался привести свои чувства в порядок. Он почистил себя клювом, несколько раз широко расправлял крылья, он даже  закурлыкал от радостного ожидания. Потом он сидел на яйцах в корзине — под веселым разноцветным зонтом, который Дин с Завром закрепили над гнездом. Приближалась ночь, когда Майонеза должен высиживать яйца. Мраморный Голубь вылез из гнезда, но не отходил от гнезда ни на шаг. 
Майонез забрался в гнездо, предварительно потряся каждой лапой: в таком деле, как младенцы, требуется крайняя чистоплотность. Забравшись в гнездо, Майонез тотчас же сладко задремал, похрапывая. Между тем Мраморный Голубь нервно ходил кругами вокруг гнезда, мелко  стуча по металлической крыше коготками. Сегодня Дин и Завр тоже никуда не уходили — на всякий случай. Стоило Майонезу шевельнуться в гнезде, Мраморный Голубь вспархивая подлетал,  вытягивал шею, заглядывал вовнутрь.
Через некоторое время Майонез снова зашевелился и открыл глаза. На лице его было написано искреннее удивление.
«Мне. Щекотно», кратко изрек Майонез и бешено закрутил глазами, всем своим видом показывая, насколько ему щекотно.
«Ой! Ой!» воскликнул Мраморный Голубь и начал бегать вокруг гнезда, время от время переспрашивая: «Щекотно? Щекотно?»
«Еще как», утвердительно кивал Майонез, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вылезти из гнезда. Мраморный Голубь еще быстрее начал носиться вокруг, словно от этого бедному коту могло стать легче.
«Может быть там мышка заползла?» брякнул наугад Завр. — «Мышка? Какая мышка? Там же кошка!» — исправил он сам себя.
И тут Майонез заорал: «Ой! И тут щекотно! И там щекотно! Везде щекотно! ААА!» — он не удержался, подскочил вверх, да так и замер в воздухе на несколько мгновений.
Мраморный Голубь, Дин и Завр подскочили к гнезду и ахнули. В сломанных скорлупках шевелились три мокрых и тощих птенца. Через минуту снова пошел дождь. Он забарабанил по разноцветному зонту… А птенцы вытягивали вверх свои тощие шейки. А Мраморный Голубь сидел на краю гнезда и горько плакал... 

 
               
Глава девятая
"МАЙОНЕЗ НА ПТИЧЬЕМ РЫНКЕ"


Прошло еще полтора месяца. Наступил август. Дети Мраморного Голубя подросли — их выхаживали всей голубятней. Подрос и Дин — он уже не был такой маленький и глупый. И успел поучаствовать в собачьей драке — с домашними псами. Они напали на Дина, когда тот бегал за красивой чернокрылой бабочкой с красным узором. Завр в это время отдыхал в тенечке под кустами.
Напавшие на Дина собаки были белые, без шерсти и похожие на поросят. Только глаза у них были красные, налитые кровью. Они вцепились Дину в бок и собирались уж верно разодрать его на две ровных половинки, но, к счастью, прибежал хозяин, оттащил их и пристегнул поводки. Когда к Дину прибежал испуганный Завр, вокруг хозяина с двумя собаками-поросятами собралась небольшая толпа. Все начали кричать и ругаться на злых собак… И конечно же,  бабочка с черными крыльями с красным узором улетела… И больше той осенью Дин уже не встретил ни одной…
А потом у Завра от старости выпал клык, и целый день у него кровила десна…
А на следующий вечер пропал Майонез.
«Ну ведь говорил же я ему, говорил — ходи лапами по земле» — горько повторял Завр. —  «Ты же кот, Майонез, — говорил я ему. — А не какой-то там неопознанный летающий объект…Разве может кот — летать?».
Дин грустно соглашался, перебирая в голове всевозможные поисковые варианты. Самым лучшим было бы, конечно, написать объявление и опубликовать его в газете или наклеить на подъездах. Дин даже и текст придумал. Такой:
ПРОПАЛ КОТ. БЕЛЫЙ МАЙОНЕЗ. КУДА-ТО УЛЕТЕЛ.
Но так как наши герои не владели грамотой, то это важное объявление никому не суждено было прочитать. Хотя, между нами, — не будем конечно говорить это в глаза Дину и Завру —  ну что бы мы поняли из этого крика собачьей души? Лишь то, что пропал какой-то кот, плюс пачка майонеза (или возможно банка), и еще какая-то птица, которая куда-то улетела….
Между тем вот что произошло — утром того же самого дня. 
…Было прохладное утро. Опавшие мокрые листья рваными рыжими промокашками устилали пустырь возле голубятни. Бледная луна словно льдинка медленно стаивала на сером холодном небосклоне. Наступало утро. В голубятне было очень душно и тесно, голубиная малышня вся льнула к Майонезу, обложила его со всех сторон своими доверчивыми пушистыми тельцами. Майонез, конечно добрый малый, но даже он не выдержал и сбежал на улицу. Ну а где еще можно спокойно расслабиться, чтобы на тебе забрались на спину или под брюшко?..
…Майонез спал, зависнув над землей, а легкий ветерок тихонько относил его в сторону… Когда же он проснулся, то к своему кошачьему ужасу обнаружил, что находится в тесной проржавевшей клетке. И на него со всех сторон смотрят люди. А вокруг — другие клетки: с кроликами, попугаями, ежами… Значит, пока ему снились радужные сны, произошло нечто ужасное — а что именно, он даже сам не знал.
Но если вам интересно, я могу рассказать, что именно случилось.
…Ближе к утру Майонез, словно сдувшийся воздушный шарик, стал медленно опускаться ближе к  земле. И попал прямо в руки к человеку, который мастерил на продажу клетки для птиц и мелких зверей. Все звали этого человека Клеточник. Сам Клеточник никогда не держал животных — разве что когда-то, когда был еще мальчиком, была у него крыска по имени Маргарет Тэтчер… И — стыдно признаться — у него даже были друзья-мальчишки… Но теперь Клеточник жил один и терпеть не мог никого, кроме себя.

«Почтовый голубь! Породистый почтовый голубь!» — хрипло выкрикивал Клеточник, стоя возле деревянного прилавка на Птичьем Рынке. Вокруг него уже собралась возмущенная толпа голубятников.
«Ты что, издеваешься?» — выкрикнул один из них. — «Засунул в клетку кота, а продаешь как голубя?»
«Да ты что», — возмутился Клеточник. — «Я своими глазами видел, как он в воздухе висел. Голубь это, точно вам говорю. Просто он породы такой — размером с кота». 
В это время Майонез начал злобно царапаться о прутья клетки и дико мяукать.
«О! Ничего себе голубь! Смотри как мяукает! Вот бедный кот. Как ты его только туда засунул!» — сказал другой голубятник.
«Да говорю вам», — не унимался Клеточник. — «Это голубь. Я его над землей поймал. Ты когда-нибудь видел летающих котов?»
«Слушай, Клеточник», — вмешался еще один голубятник. —  «Тут Птичий Рынок, а не отлов животных. Мы давно тебе сказать хотели. Не нравятся нам твои клетки. Говорят, в них и птицы и звери болеют. Мы, конечно, не ангелы, но не до такой же степени. Нам детей жалко, которые у нас товар покупают. Так что выпускай своего кота — пусть себе летит на волю» — сказал голубятник и ухмыльнулся.
«Ах, кота?» тихо произнес Клеточник и заскрежетал зубами. Со всей злости он дернул дверцу клетки на себя — да так, что она осталась у него в руках. Толпа притихла. Толстый Майонез с пыхтением начал проталкиваться сквозь маленькое отверстие. Выбравшись на прилавок,  он презрительно оглядел собравшихся. Потом мечтательно закрыл глаза и, плавно взмахнув четырьмя лапами, начал тихонько подниматься в воздух. Открыв рты от удивления, голубятники смотрели, как белое пушистое существо поднималось все выше и выше и полетело прочь в неизвестном направлении.
Теперь даже Клеточник убедился, что это был самый что ни на есть настоящий кот…
               
               
   

 
               

Глава десятая
МАЙОНЕЗ ОБЫКНОВЕННЫЙ

...Полет Майонеза по небу все не кончался и не кончался. Он так долго летел, что снова заснул. И  приснился Майонезу странный сон. Будто он — словно стремительное белое облачко проносится над городом, лавируя меж звезд. А звезды, если случайно задеть их шкуркой, мокрые-мокрые и почему-то пахнут рыбой. И это ощущение очень нравилось Майонезу. Но странная грусть при этом переполняла его сердце. Тут в небе конечно хорошо. Но нет не то что ни единой кошки или собаки — ни единой птицы!
«Мяу!» горестно восклицает Майонез и с тревогой смотрит вниз на землю, так как совершенно не может приземлиться.
«Чирк!» — вниз по небу серебряной мышкой прошмыгнул далекий метеор. Где-то далеко, невидимый взору, гудит пролетающий самолет: словно там, на верхнем небесном этаже старательно работает пылесос, и кажется, что вот он сейчас начнет всасывать в себя витающие в воздухе серебряные звезды-пылинки.
А полет Майонеза все не кончается и не кончается. Вот уже внизу постепенно начинает разливаться огромное желтое пятно — словно кто-то разбил баа-льшое яйцо, чтобы приготовить яишницу. Это восходит солнце. Оно начинает слепить Майонезу глаза. Он приставляет ко лбу лапу козырьком. А куда он собственно держит путь? Тут Майонез просыпается и видит, что стремительно падает вниз. БАХ!.

…Майонез осторожно открыл один глаз и похлопал белесыми ресницами. Он увидел возле себя что-то черное и квадратное.
«Черный ящик?» — прошептал Майонез и потерял сознание.
«И какой я ему черный ящик?» — сокрушенно пробурчал Завр,  промачивая Майонезу лоб тряпкой, смоченной в ближайшей луже. Именно он и стоял сейчас над Майонезом. —  «И вообще. Кого он из себя возомнил? Черные ящики бывают только у самолетов. Конечно, Майонез определенно потерпел аварию,  но зачем же друзей обзывать?»
 …Так Майонез разучился летать. Все могло бы кончиться еще хуже, если бы во время падения он  не угодил прямо в открытый люк своей родной голубятни. Он упал на  ворох голубиного пуха и поэтому остался жив и даже не переломал себе косточки. Майонез лежал пластом, безучастный ко всему. Голуби поили его из клюва молоком, а есть он не мог и только тихонько шевелил сухим и горячим носом. Дин и Завр очень боялись, что придет хозяин голубятни, поэтому днем Завр хватал бедного Майонеза зубами за шкирку и относил на несколько часов в ближайшие кусты. Голуби принесли на крыльях гнездо-корзинку с крыши и выложили его изнутри своим пухом. Туда и укладывали Майонеза. Однажды Майонез увидел в небе стаю перелетных птиц. Они шли клином и громко курлыкали. Это были большие сильные птицы, не похожие на голубей. Майонез смотрел на них немигающим взглядом своих желтых глаз и в волнении бил хвостом по корзине. Дело в том, что он был абсолютно уверен: это летит стая перелетных котов!..          

               

 

               
Глава одиннадцатая
ВАЖНОЕ РЕШЕНИЕ

…И тогда Майонез принял важное решение. 
«Мало что может показаться больному коту», ворчал Завр, отправляясь с Дином на одно важное задание. —  «Да, другие птицы улетают в теплые страны. И они долго к этому готовятся. Во-первых, они собираются все вместе, наверняка проводят тренировки…  Потом   выбирают вожака, который впереди полетит… Но чтобы коты выстраивались в небе клином…»
Но Майонез вбил себе в голову, что далеко-далеко есть страна, где проживают настоящие летающие коты. И что именно они пролетали вчера в небе над Москвой. Значит как-то нужно добраться до них и сказать: «Здравствуйте, я Майонез. Я один из вас. Помогите мне».
«Конечно, мы его одного не отпустим», — сказал Завр.  И стал думать. И позвал с собой Дина. И вот сейчас они шли вместе и думали. В этом и состояло их задание —  придумать. Завр посмотрел на небо, наверное, прикидывая расстояние до него:
«Допрыгнуть я может и допрыгну, но этим все дело и кончится».               
«Может даже кончиться тем, что ты упадешь обратно», — предположил Дин.
Завр согласно кивнул. —  «Да, вполне возможно. Если там держаться не за что. И скорее всего именно так оно и есть. »
«Да», — согласился Дин. И они снова пошли дальше. Потом Завр сказал, что надо подняться на холм, и они стали подниматься на холм. Разноцветные осенние листья приятно шуршали под ногами.
«Ну чем не теплая сегодня страна», — подумал Дин.   
И в этот момент раздалось — ба-бах! И Дин увидел чудище…
Он увидел его внизу, по другую сторону холма. Чудище было длинное-длинное, и его туловище было сложено из многих-многих туловищ, которые сталкивались друг с другом, издавая неимоверный грохот.  А голова была одна, и из нее шел пар — «пых-пых-пых, пых-пых-пых». Потом голова дернулась вперед, и все туловища со страшным скрежетом друг за другом потащились вперед. Сначала они  ползли медленно, потом все быстрее и быстрее. Они все мелькали и мелькали и не кончались, и бежали, стараясь не отстать от головы… Дин лежал на холме, вцепившись когтями в землю, и быстро-быстро крутил головой, провожая взглядом вереницу вагонов длинного товарного поезда, который с драконьим свистом покидал станцию. Когда все стихло, то на земле остались длинные металлические полосы — следы от когтей чудища. Но, к своему ужасу, Дин обнаружил, что дальше стоит еще одно, такое же! И очень громко дышит! А если оно сейчас развернется и побежит в их сторону?  Дин вскочил на ноги и злобно зарычал. Шерсть на нем вздыбилась и нервно задергалась.  Не видя ничего перед собой, он развернулся, перепрыгнул через Завра и кубарем покатился вниз с холма…          
               
Так Дин познакомился с поездом.
«Не надо, пожалуйста, преувеличивать», — успокаивал его Завр. —  «Лично я, когда в первый раз увидел поезд, принял его за обыкновенную гигантскую гусеницу… А я их, между прочим, терпеть не могу. И все равно, я не только не боюсь поездов, я даже вовнутрь залезал!»
«Как  вовнутрь?» воскликнул Завр и глаза его расширились от удивления. — «И он тебя не съел?»       
«Ничего он меня не съел. Даже наоборот, я сам наелся до отвала…»
«Ты съел поезд?» воскликнул Дин и с уважением посмотрел на Завра…
 
Глава двенадцатая
В ПОЕЗДЕ
...Майонез с тоской уставился на пробегающий мимо ночной пейзаж. Тяжело  далось ему расставание с птицами, особенно с Мраморным Голубем и его тремя сыновьями. А в Москве скоро наступит зима, и с неба полетит чей-то белый пух, который не греет. Но его, Майонеза, там уже не будет…
Было уже за полночь. Дин, Завр и Майонез ехали в вагоне товарного поезда, заставленном коробками с детским питанием. Раздвижная дверь вагона была приоткрыта: словно волшебная сова, неотрывно летела за ними желтая луна…
 Майонез вздохнул: «Что ж, если есть эта страна, где кошки...» — Майонез даже в мыслях побоялся произнести заветное слово. И все-таки, покидать родные края — как-то это не по-кошачьи, да и не по-собачьи тоже...

…Наступило утро.
… «АА!» — как уж тут не проснуться.
«АА!» снова заорал Майонез и как мышка юркнул между коробками.
«А», — уже тише сказал Майонез.
«Ну ты, Майонезик, ты не то что трехпроцентный, ты просто стопроцентный!» возмущенно констатировал Завр, оглядывая вагон с самой верхней коробки. Из-за него выглядывал Дин.  —  «Что ты вопишь, Майонез?» спросил Завр. —  «Я из-за тебя теперь — г-гав-г-гав! — лаять буду с заиканием». 
«Там …» испуганным шепотом произнес Майонез — «Вон».
«Где?» хором спросили Дин и Завр и посмотрели в сторону приоткрытой вагонной двери. Там на полу лежал серый круглый кактус, утыканный красными ягодами. Из-за тряски его медленно относило к самому краю. 
«Сейчас», прошептал Завр и, царапая когтями, коробки, сполз вниз. — «Сейчас я его столкну». Но только Завр протянул лапу, как кактус вдруг зашевелился, засопел, и откуда ни возьмись из него выглянула смешная мордочка с круглой кожаной заклепкой на остром носу.
«Ха!» — воскликнул Завр — «Так ты еж!»
Еж распрямился, аккуратно пригладил иголки лапой и, радостно улыбнувшись, прогундосил: «Прическа ежик».
И все четверо рассмеялись.
«Здравствуйте» — ежик вежливо поклонился. — «Я еж, меня зовут Заяц. Еж Заяц».
«Еж Заяц?» удивленно переспросил  Завр.  Тут Майонез выбрался из своего укрытия.             
«Так еж или заяц?» переспросил он.
«Еж. Зовут Заяц», скромно повторил ежик, дотянулся лапой до ягодки, снял ее с иголки и положил себе в рот.  «Ммм. Брусника…Люблю путешествовать без билета», — продолжал ежик.  —  «Этим я пошел в своего отца. Он и назвал меня Зайцем. Ягодки не желаете?»
Друзья отрицательно замотали головами.
«Тогда приглашаю всех позавтракать». — Оказалось, что в углу за коробками стояли две миски, заполненные детским питанием.  —  «Вот — молочная смесь с абрикосовыми хлопьями. Насыпаешь, разводишь водой — и готово», — сказад еж Заяц.
«Не понял?» искренно удивился Завр.
«У меня тут в поезде есть друг», — объяснил еж Заяц. — «Охранник. Раз в два дня приходит сюда и готовит мне еду».
«Ничего себе охранник. Детское питание тибрит», не церемонясь заметил Завр. 
Еж Заяц смущенно замялся и тихо возразил: «Но он берет совсем немножко. Ведь мне много не надо».
«Теперь надо много», — сказал Завр и первым подъел из мисок свою долю. —  «Теперь пускай много тибрит», — прибавил он, облизываясь.
После таких слов Дин, Майонез и Кот Заяц так и не смогли подойти к мискам, а Завр терпел-терпел, а потом не выдержал и съел остальное.
«Ладно. Вот придет твой друг, пускай с вами и разбирается. А я старше вас всех. Я не могу долго — без детского питания...»
А поезд все шел и шел. И никто ни с кем не разговаривал. Дина, Майонеза и ежика по имени Заяц мучил голод, а Завра — мучила совесть. В вагоне было тепло, пахло лесной сыростью и... детским питанием. Иногда стремительные птицы мелькали в проеме и резко отлетали в сторону, испуганно стрекоча в отдалении.
Наверное, друзьям пришлось бы молчать и в темноте — что не очень-то приятно. Но выручил всех ежик. Уж что там ему попало меж иголок: может какая любопытная блоха отправилась к нему на экскурсию. Только бедный ежик зашевелился, засуетился, начал крутиться вокруг собственной оси и жалобно гундосить:
«Пожалуйста! Очень вас прошу. Не откажите в любезности — почешите спинку! Ужасно чешется!»
Услышав эти слова, Майонез начал кашлять не переставая. А Дин с Завром удивленно смотрели то на ежа, то на кота. Майонез кашлял-кашлял, и уже совсем закашлявшись, только и успел произнести:
«Смеюсь я». 
Тут уж начали хохотать Дин и Завр. А ежик скромно объявил, что спинка чесаться перестала и пусть себя никто не утруждает. С этими словами он низко поклонился и сел в уголок возле пустой миски и в задумчивости начал снимать с себя ягодки, отправляя их в рот одну за другой. 
«Ну дак что...», смущенно кашлянул Завр. —  «Где там твой друг? А то ведь вы голодные...»

...Тихо сидели друзья, ожидая прихода обещанного друга. Солнце потихоньку село. И снова прилетела тусклая и похожая на подслеповатую сову луна и понеслась за поездом, словно преследуя невидимую добычу. Друзья прижались друг к другу и уже потихоньку начали засыпать, время от времени лениво приоткрывая глаза. Ежик скромно лежал рядом, положив мордочку на лапки. На иголках осталась одна-единственная ягодка. И вдруг по вагону пронесся легкий шелест и ветерок. Обеспокоенные путешественники встрепенулись и хором открыли глаза. Четыре серебристых тени зависли в проеме. Через секунду в легком порхающем движении они замерли над нашими испуганными друзьями. В вагоне стало светло как днем. Четыре великолепных птицы, словно четыре ангела-хранителя, примостились на коробках и уставились на наших друзей сверкающими бусинками своих глаз. Это были Мраморный Голубь и три его юных сына!..

               

ПОСЛЕСЛОВИЕ
… Наутро охранник так и не пришел.
…Когда ясным осенним днем товарный поезд по неизвестной нам причине остановился в чистом поле, странная компания вылезла из вагона. — Две собаки, белый кот и ежик. Они аккуратно спустились по железнодорожной насыпи и вышли на заросшую травой проселочную дорогу. — Вслед за ними низко над землей летели четыре прекрасных белых птицы в серебристую крапинку.
Наверное, вам хочется крикнуть им вслед:
«Куда вы идете-летите, глупые? Что теперь случится с вами?..»
Вот уехал поезд. А наши друзья уходят все дальше, о чем-то переговариваясь друг с другом на непонятном нам языке. Но не окликайте их и не возвращайте обратно. Воон там, за жиденьким леском, где на деревьях, словно маленькие желтые флажки, болтаются последние листья, — там есть деревня. И там, между прочим, у своей мамы отдыхает Николай с невестой Диной…
И все произойдет так, как и должно было произойти с самого начала…