Довелось мне когда-то поработать и на пассажирском флоте. Был такой период в моей карьере. Но прежде, чем вступить в должность я был направлен на стажировку к одному старому, очень опытному капитану.
Чайки. Как много высоких слов написано и спето о чайках, этих вечных морских странницах. Писатели и поэты посвящали им целые произведения, вкладывая в них душу. У меня же к ним отношение совершенно иное – своё, профессиональное.
Для моряков, работающих на пассажирском флоте, это просто какое-то наказание. Дело в том, что эта птица патологически не выносит яркого белого цвета. Обнаружив что-нибудь чисто вымытое или свежее покрашенное, стая этих варваров в одно мгновение изгадит всё, что попадётся у неё на пути. А если учесть, что белый цвет – доминирующий на пассажирском флоте, то легко можно понять матросов, драящих каждый вечер палубы и судовые надстройки, когда они матерят этих птиц заодно с пассажирами, которым так нравится их кормить.
А рассказать я хочу о том, как этот старый, заслуженный капитан обучал меня, как бороться с этой напастью.
Когда в одном из рейсов над головой закричала очередная чаячья стая, он встал и, играя желваками, прошипел:
-Ну всё, достали. Будем делать попугая.
Принеся из каюты спиннинг, он деловито насадил на тройник прихваченный на камбузе кусок мяса, размахнулся и с силой бросил наживку за борт. На удивление быстро на воде забилась пойманная птица. Вытащив её и аккуратно сняв с крючка, он с какой-то восторженной, затаённой в глазах злобой повернулся ко мне:
-Пошли.
И мы пошли в малярку. Я стоял и смотрел, как мой наставник, в порыве творчества открыв с добрый десяток банок с разноцветными эмалевыми красками, пытался вдохновенно «перерембрантить» вырывающуюся чайку в попугая. Через полчаса, больше вымазав себя, чем её, он спросил:
-Ну как?
-Хоть сейчас в Африку,-
польстил я ему.
Дальше было больше. Дождавшись очередной стаи, которая дружно заходила от солнца, чтобы спикировать на наш теплоход, он выпустил своё произведение. Естественно, несчастная птица бросилась к своим. Но не тут-то было. Кто-нибудь видел, как тормозит разогнавшаяся в полёте чайка? Так я расскажу. Она часто-часто машет на одном месте крыльями, растопырив лапы и страшно кричит во всё своё разинутое чаячье горло. Примерно такая картина, только в групповом варианте, и наблюдалась через несколько секунд. А потом вся стая, спасаясь от ужасного «чудища», кинулась наутёк, как утверждал опытный капитан:
-До самой Финляндии.
Ну, а «чудище», конечно, бросилось догонять своих, что ещё больше прибавило скорости всей стае. В общем, к нашему теплоходу до самого вечера больше не подлетала ни одна чайка.
-Учись, карась!-
похлопал меня по плечу старый капитан и ходил гордый весь день. Так что пусть снятся в кильватере чайки Александру Розенбауму. А нам это ни к чему.