ГЛАВА 10
Ди не узнавала госпожу: мало того, что она вела себя неприлично в присутствии крота, она ещё, похоже, получила отпор. И просто ушла! И это та Риска, которая могла любого словами отхлестать, как пощёчинами?
Не узнавала себя и сама Риска. Бывали и посложнее ситуации, но чтобы так чувствовать растерянность и смятение…не бывало. Что же случилось?
Придя к себе, она плюхнулась на кровать и уже собралась проанализировать происшедшее, как тут же вскрикнув, застыла ещё более поражённая. Вот где она видела ЭТИ глаза! Они сейчас смотрели на неё с картины, что висела на стене.
Этот портрет Риска написала в начале года. Что называется с пылу с жару. И можно сказать "с натуры". Сначала был сон, один и тот же, повторяющийся. Такой яркий, понятный и чувственный. Но стоило проснуться, как всё покрывалось дымкой, тонуло в тумане. Видимым оставались лишь контур коня, порывистая фигура молодого человека и смотрящие через плечо небесно-голубые глаза. Эти глаза преследовали Риску всюду. Она несколько раз бралась написать портрет Героя Снов, но кроме глаз ничего не получалось. И чётко изображение коня, и правильная изящная фигура юноши…всё было чужим для ЭТИХ глаз. Всё существо Риски, казалось, каждая клеточка в отдельности кричали: "Ложь! Неправда! Он другой! И конь другой…" Последнее Риску больше всего бесило: какая разница, какой конь? Разве в коне дело? Руки машинально пытались ещё управлять кистью, а сердце, глаза возмущённо роптали: "Прекрати издеваться!"
Кончилось тем, что однажды Риска замалевала все эскизы и оставила только этот, первый, спонтанный.
И вот теперь она вживую увидела ЭТИ глаза. И не могла понять, что же с ней происходит. Ибо всё тесно переплелось, как пряди в девичьей косе: и восторг узнавания, и преклонение, и…разочарование, что Эти глаза принадлежат не тому воображаемому Тилу Таврику, а простому кроту с уродливым шрамом на щеке.
И как с этим жить дальше? С разочарованием…А ведь она была…да! да! была влюблена в Тила Таврика…
В начале года книгопродавцы выставили на продажу невзрачную книжицу с неброским названием "Тил Таврик. Приключения". И случилось невероятное: за три дня все книги скупили. И второй выпуск, и третий. Разразилась эпидемия "таврика". Она захватила многих и многих, невзирая на возраст. Но ярыми поклонниками Тила Таврика в первую очередь были юные девицы. Ходили слухи, что и замужние дамы втайне грезят о Тиле. О нём можно было услышать и в грязной лавке старьёвщика и в императорских палатах.
Тем более автор (некая Госпожа Эм) не давал время на забвение: в конце каждой недели неизменно появлялось "новое приключение Тила Таврика".
Странное брожение умов, если учесть что Тил Таврик вымышленный литературный герой, к тому же разбойник, пусть и благородный.
Ещё до того, как заболеть "таврикой", задолго до того, как без ума влюбиться в Тила Таврика Риска пыталась понять: почему вдруг люди перестали запоем читать про банальные любовные истории, про семейные терзания, про закулисную жизнь в дворцах и замках и переключились на похождения разбойника?
Ответ оказался удивительно простым и понятным. Тил Таврик говорил открыто то, что другие таили глубоко в себе. Тил Таврик будил, будоражил, увлекал за собой. И ещё Тил Таврик - это либо воплощённая, либо не свершившаяся мечта каждой отроковицы, девицы, дамы. Это был тот самый идеальный мужчина, даже при наличии вороха недостатков. Но на общем фоне эти недостатки становились дополнением достоинств.
Обожали Тила Таврика и мальчишки и взрослые мужчины, даже те, кто открыто фыркал: фу, преступник, разбойник! Но втайне мечтали быть таким: смелым, отважным, благородным и, конечно же, занозой дамских сердец.
Но, пожалуй, главное, чем привлекал Тил Таврик - это его любовь к родной Пусельне, к отчизне, земле пращуров. Поэтому Тил Таврик так яростно выступает против политики императора, против новой светской моды: всё лучшее-это шеванское! всё красивое - это шеванское! Фи! У нас всё такое примитивное, заскорузлое, даже язык у нас грубовато звучит, а вот шеванский…да на нём хочется петь и читать стихи! Что собственно и делается в столице и больших городах: речь шеванская, пища шеванская, одежда шеванская…
"Просыпаешься и думаешь: я в Пусельне или всё же в Шеване?- с горечью восклицал Тил Таврик.- Ответьте мне: кто победил в недавней войне? Мы или Шеван? История говорит: мы. Но глаза мои, да и ваши тоже, протестуют: мы оккупированы тихой сапой! И нас уничтожают каждую секунду! Нас перекраивают, из нас лепят шеванцев! Мы были воины, мы были камнем, а стали глиной! Из нас лепят дешёвые миски и наливают в них свою бобовую похлёбку! Вам нравится быть глиняной миской? Тогда, сударь я вас презираю! Мне милее камень у дороги измазанный в навозе…"
Риска тоже любила Пусельну и ей, как и Тилу Таврику претило всё шеванское. Эти слова о глиняной миске и о камне, измазанном в навозе, так поразили Риску при первом прочтении, что она едва не задохнулась: ведь и она так же думает! И она тоже не желает быть миской с бобовой похлёбкой! Только камнем! Пусть даже трижды грязным!
Камень в навозе…Да, Рваная Щека совсем не похож на Тила Таврика, но он и есть тот камень в навозе…
"А я?- снова и снова спрашивала себя Риска.- Может, я лишь думаю, что камень, а на самом деле обычная глиняная миска. Разве что без похлёбки…"
Ди не находила себе места. Риска потерпела фиаско от крота. И ничего не предприняла. Это не укладывалось в голове и настраивало на тревожный лад. Когда зла госпожа шишки достаются служке,даже если та совсем ни причём. Просто на кого-то надо излить злость, без опасения получить отпор. И слуги для этого лучший объект.
Ди давно уже приготовилась к худшему. Но…госпожа бездействовала. Она лежала на кушетке и время от времени косилась на портрет Тила Таврика. Это кумир госпожи, единственный перед кем бы госпожа спасовала. Но неужели в Рваной Щеке есть что-то от этого благородного разбойника?
Ди мысленно поставила их рядом -Тила Таврика и этого крота с запахом конского навоза. Нет, ничегошеньки даже близкого. Видно госпожа слишком переучилась. "О, Боги не доводите её до гнева, пожалейте меня!"