Ко времени и памяти
"Больше всего не люблю в жизни две вещи: время и память..." К.Виткин
http://www.proza.ru/2009/10/22/1165
Время - "мой маленький пони" (С.Кинг)...
Все громче тикают часы... Божественная справедливость? Дьявольский промысел?
Все менее заметны шрамы. И все более – морщины.
Все больше в моей жизни становится "больше никогда"…
Ненавижу ли я время?
Я помню первую любовь. Радость моя! Боль моя!
Мы родились Ромео и Джульеттой! И в современном мире, лишенном ли предрассудков, нашлись Монтекки и Капулетти… Смешно… до страшного.
Встретились спустя несколько лет – я – Татьяна Ларина, он – незаслуженно – Онегин.
Он – уедем! Не могу! Я – Прости. Не уедем. Не могу… «Господи! Лишь бы не коснулся!»
Дверь – за ним закрытая. Дочка в кроватке хнычет.
Мама с работы раньше – соседка доложила: «Приезжал. Помнишь?… Да. Беги!»
Мама: «Доча!..» Запыхавшись.
Я: «…Мама… Мама!.. МАМАААААА!!!!!!»
Еще через несколько лет, случайно на чьей-то свадьбе, кузина его: «Я так перед вами виновата. Это я не хотела. Это я ревновала. Он помнит, все спрашивает. Говорю – уехала, не знаю»… А я: «Скажи! Как он? Что? Где? Скажи!! Видеть его хочу! Пожалуйста! Дай номер, позвонить хотя бы!». Она: «Ты с ума сошла. Родители нашли ему пару. Его брак и так едва держится. Да и ты… Так – зачем?»
Мы были несоразмерно взрослыми в наши семнадцать.
Глаза в глаза.
Мы были удивительно красивой парой, как две половинки.
Лицо в лицо.
Мы были сильными.
Но не сильнее кучи оголтелых в своем "против" его родственников…-старообрядцев.
Мы были…
Были…
Сквозь двадцать пять лет. Сквозь буду-я встану-дети-счатье-уже опора-Я – СЦЕНАРИСТ-знаю-на ногах- мы - сила.
Интернет. Да здравствует. Вижу его лицо. Нашла. Он и жена.
Слава, я здесь. Слава…Славка…
А ты – там…
Мне сломать мои пальцы?
Не поддаться иллюзии. Ведь – двадцать пять назад. Ведь – семья его. Ведь мы – уже другие.
Шарю по клавишам нервными пальцами. По монитору, едва касаясь, там, где лицо, прости, женщина, которая рядом.
Какая разница, что на лице его теперь? Разница какая? Это лицо моего Славки, которому просто за сорок! Но это – его лицо. Причем здесь?..
Сквозь жизнь между «мы» и «теперь» наполненную и святым, и страшным, и бессмысленным, и «выживу!», сквозь «Господи! Сколько же можно надо мной..?!», и «дети – ангелы мои, счастье»…
Мне сломать мои пальцы?
Слава, я здесь. Слава…Славка…
Все громче тикают часы... Божественная справедливость? Дьявольский промысел?
Все менее заметны шрамы. И все более – морщины.
Все больше в моей жизни становится "больше никогда"…
Ненавижу ли я время?
За то, что некоторые шрамы оно не лечит?
Нет. При чем здесь время? Я не стала бы принимать «таблетку от любви». Я дорожу любовью – вот, видите я сказала это слово! В моей циничной насквозь душе.
За то, что оно сделало со мною?
Нет. При чем здесь время? Божественная справедливость… Дьявольский промысел…
А память?
Знаете, почему мы так боимся смерти?
Мы боимся перестать себя ОСОЗНАВАТЬ – исчезнуть.
Реинкарнация не утешает. Потому что мы не будем себя помнить.
Со всем, что было. С любовью. С ненавистью. С болью. Счастьем. С оголтелыми родителями. С «были»…
Мы и есть наша память. Время – оголтелый родитель.
Будь в моей памяти. Будь, счастье мое. Боль моя. Будь в моей памяти, Славка.
Будь во мне.
Сын:
- Мам… Я помню, как папа пригибался, когда проходил в дверь, он был такой высокий. – Вздыхает, хочет заплакать.
Я:
- Иди ко мне, сынуль. – Обнимаю.
Люблю тебя, память. Помни, сын, помни, отца нужно помнить.
Люблю тебя, время. Уродуй мое лицо, тело мое уродуй.
Лечи, время, лечи!