(из записок моего отца)
Зиму я встретил на берегу Дона. Морозы еще были не большие, но с нашей не богатой экипировкой нам изрядно они досаждали. Река недавно замерзла, идти по льду было опасно, но по-пластунски вполне реально. А наше командование, видимо, намечало здесь начать прорыв немецких позиций. Поэтому мне была поставлена серьезная задача, командиром батальона и начальником штаба.
Они сказали, что над рекой, которая могла быть преодолена нашими войсками, находится ДОТ (долговременная огневая точка). Он держит под обстрелом большой участок реки и очень нам мешает. Они приказали пулемет уничтожить и ДОТ занять.
Когда я пришел в подразделение, то мы обсудили различные варианты уничтожения этой Огневой точки. Было решено провести операцию так: Ночью я с одним солдатом по фамилии Кравченко, подбираюсь к блиндажу, где отдыхает расчет ДОТа, и взрываем его. Затем все с двух сторон охватывают ДОТ и забрасывают его гранатами. Затем 5-7 солдат занимают ДОТ и готовят его к обороне, на случай попытки немцев вернуть ДОТ назад.
Провели хорошую визуальную разведку и наметили ориентиры, чтобы в темноте найти ДОТ и блиндаж. Я предвидел, что ночью ползти по снежной целине и быстро найти ДОТ будет довольно трудно. Но понадеялся на русский «авось» и он меня не подвел.
Часа в два ночи мы двинулись на операцию. Я оставил солдат прикрытия невдалеке от намеченного места. А сам с Кравченко пополз к блиндажу. Я полз впереди а Кравченко метрах в пяти сзади. У меня были две противотанковые гранаты, четыре ручные и автомат. По своим расчетам я уже должен был быть на месте блиндажа, но его не обнаружил. Вдруг у меня «из под носа», из блиндажа, выскакивает немец и идет в ДОТ, который был метрах в 25-30 от землянки. Мы подождали, пока не вернется смена и все утихнет. Солдат вернулся и видимо лег спать. Я медленно начал обследовать блиндаж и сразу нашел трубу печурки и, осмотрев ее, подумал, что можно опустить гранату в печку. Но сам и засомневался в эффективности этого метода. Может печка оказаться прочной, труба с коленом или еще чего помешает гранате попасть внутрь. Немцы выскочат и исполосуют нас из Шмайсеров. Подумал и принял решение бросить гранаты в дверь.
Спустился к двери по ступенькам, сильным толчком открыл дверь и швырнул туда из-за угла противотанковую гранату. А затем и вторую. Сам упал ничком на ступеньки. Так рвануло, что блиндаж «раскрыло», т.е. сорвало перекрытие.
Затем выскочил наверх и пополз с Кравченко к ДОТу, он слева, я справа. Расчет ДОТа нас заметил и стал бросать гранаты. Мы рывком приблизились к ДОТу, и я швырнул гранату, а немец в тоже время тоже бросил гранату в меня, и мне обожгло лицо пламенем. Я провел по лицу рукой и увидел что вся ладонь в крови. Все ясно, я ранен в голову, но куда точно не понятно. В это время Кравченко был уже у ДОТа и забросал его гранатами. Потом начал искать меня. В это время, начался обстрел из другого пулемета, и нам надо было уходить быстрее с этого места. Я встал и внезапно понял, что я ослеп. Ничего не было видно. Как молотом ударило в сознании, ну почему не убило? Как я теперь буду жить, инвалидом?
Подбежал Кравченко, и мы побежали вниз, на свои позиции. Меня Кравченко тащил за руку, и я покорно следовал за ним. Он сказал, что тоже ранен в руку, но легко. Не заходя в свой взвод, мы прошли в штаб батальона, где мы знали, есть фельдшер. Он только и мог нам оказать помощь. До штаба еще целый километр мы ковыляли и только когда пришли в штаб узнали что фельдшера где-то черт носит. Мы доложили о выполнении задания, и начальник штаба капитан Ильенков дал мне стакан водки и положил меня на топчан, пока найдут фельдшера.
Пришел фельдшер, но не стал с меня снимать повязку, а предложил везти меня в полковой медпункт. Тут же меня посадили на сани, и лошадка не спеша, повезла меня в тыл.
В медпункте мне сделали перевязку головы и правой руки, в районе локтевого сгиба. Когда сняли старую повязку и промыли мне глаза, я увидел всех, и это было такое счастье! Ранение оказалось в брови над обоими глазами. Хотя один маленький осколочек попал в глазное яблоко, он через пару месяцев сам стал выходить из глаза. Но сам глаз не пострадал.
Перевязку закончили и отправили нас в медсанбат 197 стрелковой дивизии. На следующий день в медсанбат прибыл младший лейтенант Роман Атаев, он был легко ранен в голову. С ним как всегда была его гитара. Пролежали несколько дней в медсанбате, по существу здоровые, мы с Романом решили удрать в ближайшее село, сходить к девчонкам в гости.
Предварительно мы узнали у фельдшера, сколько нам еще лежать в сан. части и мы отправились в ближайшее село с намерением провести там день или два. Мы шли к молодым учителям – симпатичным дивчинам. Там нас приняли хорошо, а когда Роман запел, девчата попросили нас выступить перед сельчанами. Мне отводилась роль конферансье. Роман согласился петь, и мне тоже пришлось играть свою роль. В большей избе собрались старики и старухи, да несколько инвалидов, довольно много зрителей собралось. Пел Роман чудесно, особенно хороши были цыганские песни. Нас встречали хорошо и подолгу не отпускали. Но время прошло и нам пора было возвращаться в сан. часть.
Когда пришли в медсанбат, мне сказали, что меня ищет майор. Я струхнул! Он, видимо, узнал о нашем «концерте» и сейчас будут репрессии. Я начал было собирать свой вещмешок, что бы быстрее уйти в свою часть, но мне сказали, что видели майора и он идет сюда! В доме было два выхода, и я выскочил в один из выходов, что бы не попасть на глаза майора. Но не успел далеко отойти, как меня догнали и сказали, что это оказывается корреспондент фронтовой газеты. С облегчением в душе я вернулся. Он попросил, чтобы я рассказал о своей боевой жизни и последнем эпизоде. Потом сфотографировал меня и Кравченко. После беседы с корреспондентом, я забрал свои документы у писаря медсанбата, и мы пошли в свою часть.
По дороге с удивлением увидели изменения на фронтовых дорогах. Все дороги были забиты войсками и техникой. Откуда эта силища? До этого дня наша оборона была жидкой, и мы знали, что все резервы бросили на Сталинград. И вдруг такая силища прет! Все балки, перелески, дороги забиты войсками. После такого увиденного пришел в штаб батальона в хорошем настроении, а тут еще меня с наградой поздравляют. Я постеснялся спросить, чем меня наградили, до конца войны еще далеко и боев впереди еще много. Да не до расспросов было, вызвал командир батальона и предложил мне переходить на должность командира роты. Я обещал подумать и завтра скажу свое решение. В штабе узнал, что через 3-4 дня ожидается большое наступление. А когда я пришел к себе во взвод, то узнал новости.
Во время моего отсутствия на мое место прислали с курсов младшего лейтенанта. Но он уже успел погибнуть. Погиб по своей глупости сам и погубил хорошего солдата Капуста, которого я очень ценил за смелость и находчивость. Как мне рассказали, случилось вот что: Минометная позиция располагалась за домом, и стреляли через дом по фрицевским позициям. Только отстрелялись, начали стрелять немцы. Прилетела одна мина – недолет. А младший лейтенант уселся на крылечке и закурил, Капуста и говорит, пора мол, в укрытие спустится, пускай они отстреляются. А тот не пошел. Тут и шарахнуло недалеко – перелет. Да лейтенанта и зацепило, он упал. Капуста поднял его на руки, что бы отнести в укрытие, а тут третий взрыв – вилка! Прямо в крыльцо. Обоих наповал.
А в этот раз я все же отказался от должности командира роты, не смог оставить своих друзей. Хотя и не долго я с ними воевал, служба есть служба, приказали и я принял роту.