История эта началась на первом курсе медицинского института. Во время очередной эпидемии гриппа заболел мой однокурсник Сергей. Он очень беспокоился о своем благополучном имидже в глазах однокурсников и особенно - преподавателей. Поэтому даже во время высокой температуры старался как можно меньше пропускать занятий в институте. В итоге у его гриппа возникло осложнение в виде воспаления легких. В связи с чем Сергей был госпитализирован в больницу и провел там больше месяца. В общей сложности было пропущено почти полтора месяца занятий. Для того, чтобы был понятен хотя бы в относительной степени драматизм ситуации, необходимо отметить, что в медицинском институте каждый пропущенный час занятий отрабатывается.
Ходить же на занятия по расписанию (6-8 часов в день), готовиться к очередным занятиям (3-6 часов) и отрабатывать в полном объеме имеющиеся пропуски (4-6 часов) было не только тяжело, но и невозможно чисто теоретически. Особенно учитывая особую серьезность и добросовестность Сергея в вопросах учебы. Поэтому для частичного и хотя бы косвенного облегчения сложившегося положения вещей мама Сергея решила нанести визит преподавателям института, занятия которых были пропущены.
Если бы вопрос об академическом отпуске не стоял бы так остро и непосредственно, то, скорее всего, Сергей до последнего стал бы возражать относительно визита совей мамы в институт. Хотя и в этом он обговорил с ней ряд конкретных моментов в очень четкой и категоричной постановке. Так, он был принципиально против каких-либо подарков преподавателям для получения для себя любых поблажек. Тогда это казалось ему ущемляющим его человеческое и личностное самолюбие и достоинство. Это потом, годы спустя, по мере обретения некоторой житейской мудрости, он станет более гибким и дипломатичным, менее прямолинейным и категоричным. А пока ему не хотелось даже косвенно и временно в чем-либо выглядеть хуже других студентов. Он и так привык быть в роли интеллектуального лидера в школе, чтобы теперь резко и быстро добровольно и сознательно записываться в аутсайдеры.
Английский язык формально продолжал программу школьного курса, хотя и имел ряд своих особенностей. К большому сожалению, никто не сказал Сергею, что изучение английского языка предельно необходимо всем, кто желает знать по своей специальности гораздо больше, чем это написано в традиционных отечественных учебниках и руководствах, монографиях и справочниках. И поэтому отношение Сергея к английскому было несколько прохладное. Собственно, трудно было ожидать, что за пару месяцев обучения в институте в нем вдруг вспыхнет яркая и естественная любовь к этому предмету.
Дополнительным усложняющим ситуацию моментом было и то, что Сергей за два месяца не успел даже отчасти перестроиться и адаптироваться к новому коллективу, обстановке, методике обучения (лекции) и усвоения (бессмысленная зубрежка в ряде случаев) новой информации. Поэтому по многим предметам его успехи были гораздо хуже школьных. И это необыкновенно угнетало Сергея, создавало мощный психологический душевный дискомфорт. Ущемленное самолюбие требовало максимально полного и наиболее быстрого реванша. Но в сложившемся положении вещей это было мало вероятно.
Когда преподаватель двадцать-тридцать лет дает свой предмет школьникам или студентам, то все самые сложные и проблемные моменты своей дисциплины он начинает воспринимать, как предельно элементарные, легкие для понимания и усвоения. И начинает о них рассказывать не как о сложных, а как о простых - коротко и облегченно. При этом относительные учебные успехи своих подопечных он воспринимает лишь как лень и нерадивость, нежелание добросовестно учиться или демонстративный личный или групповой саботаж учебного процесса. Естественно, что ассоциации такого рода отнюдь не добавляют симпатии и уважения в адрес относительно успевающего студента со стороны преподавателя. Что и получилось в случае с Сергеем. Собственно, по английскому он и не мог произвести особого впечатления на преподавателя, так как никогда в школе английский не был для него интересным или приятным, симпатичным или успешным. Скорее, можно было сказать, что для Сергея английский был своего рода камнем преткновения, потому что с самого начала изучения данного предмета у него были какие-то психологические сложности по усвоению этой несколько необычной информации.
Когда мама Сергея беседовала с преподавателем английского, то услышала в адрес сына ряд совершенно голословных обвинений и небрежных реплик. Возможно, это было сделано умышленно, так как преподаватель изначально посчитала, что ее хотят в некотором роде подкупить. В связи с чем и старалась максимально набить себе цену, представив Сергея полной бездарностью и лентяем. Когда же выяснилось, что вопрос о подкупе не стоит, а Сергей не является ни лентяем, ни бездарностью, преподаватель предпочла остаться при своем мнении. И дала понять матери Сергея, что она никогда не проявит особого снисхождения к недостаточно хорошо успевающим студентам, так как это в корне противоречит ее фундаментальным принципам и убеждениям.
Конечно, был ряд студентов, у которых кто-то из родных или знакомых работал в данном медицинском институте. И поэтому для них само здание этого института, его обстановка уже давно были знакомы и привычны, почти в той же степени, что и школьные стены. Поэтому никакого особенного душевного трепета они не испытывали, будучи уже студентами. Для них институт не был особым символом, воплощением храма науки и знания. Было лишь старое и несколько обшарпанное здание, смысл существования которого сводился лишь к тому, что это была очередная перевалочная база по пути достижения поставленной цели - обретению высшего, профессионального образования. Что-то типа очередных туфель или ботинок, которые несколько престижнее предыдущих, но по мере выполнения своего предназначения также будут выброшены в мусор.
Сергей тогда не знал и даже не догадывался о многих психологических особенностях и закономерностях поведения основной массы студентов. Ему казалось, что все студенты - это особо избранные жизнью (а как еще он мог думать, если на вступительных экзаменах в группе из двадцати пяти человек оставался в лучшем случае один…), которые только и мечтают о том, как максимально полно и быстро наполниться различными общими и специальными знаниями, чтобы стать наиболее успешными и квалифицированными специалистами. Ему было совершенно невдомек, что поступление многих его однокурсников было просто-напросто куплено (по простоте души своей он поначалу предполагал, что и остальные поступили в институт также честно, как и он). А многие другие не имели ни малейшего представления о том, кем они будут после института и что будут делать. Многим было важно иметь диплом престижного профиля и престижного вуза.
Никакой любви, и тем более, преданности медицине, у них никогда не было и, к сожалению, не предполагалось вообще (ни собеседования, ни специального предварительного тестирования на интеллектуальную и психологическую, не говоря уже о мировоззренческой, пригодность к медицине не проводилось тогда, да и сейчас не планируется проводить, поэтому и получалось, "что посеешь, то и пожнешь"). И эта основательная прозаичность и предельная приземленность большинства мыслей и чувств многих студентов приводила к их достаточно небрежному, если не сказать - пренебрежительному отношению к учебному процессу вообще и к отдельным предметам, в частности.
Имидж классического современного студента, мягко говоря, был весьма далек от совершенства. Что прекрасно понимали многие и студенты и преподаватели. А когда на курсе учится больше тысячи человек (а на английский ходит четыре курса или четыре тысячи), то вникать в особенные индивидуальные психологические или интеллектуальные тонкости того или иного конкретного студента у большинства преподавателей не было ни желания, ни сил, ни времени. Проще было подходить ко всем с одной и той же меркой, несколько пренебрежительным стандартом. И это еще в лучшем случае, потому что на третьем курсе на кафедре фармакологии была доцент, которая демонстративно заявляла, что она ведет себя так, что от нее студенты стонут, но она и дальше будет в такой же манере действовать…
Напрягать себе мозги никто не хотел, потому что в этом не видели смысла. А то, что это будет не адекватным или обидным - это почти никого не волновало. Ведь свою задачу большинство преподавателей видели в том, чтобы сообщить студентам необходимый минимум информации по своему предмету. А о воспитании личности будущего врача никто не только не думал серьезно и основательно, но и не собирался этим вопросом обременять себя когда-либо вообще и даже в самой незначительной степени. Поэтому старательный и ленивый студент воспринимались практически одинаково. Не говоря уже о благородстве и подлости, талантливости и посредственности. Было всего несколько профессоров на старших курсах, которые так или иначе периодически наставляли студентов на путь истинный, прививали некоторые жизненные и профессиональные принципы. Но это были капли в общем океане институтской жизни.
Мама Сергея была сама воспитана на четкой и жесткой дифференциации всех людей по их степени добродетельности, интеллекта и таланта. Поэтому и своего сына растила в аналогичном духе. Ей была в принципе чужда формальная уравниловка и оскорбительная и унизительная обезличка кого бы то ни было. И поэтому, столкнувшись с ними в лице преподавателя английского, она была удивлена и поражена, если не сказать, что потрясена до глубины души. Она-то к своим обязанностям наставника молодежи всегда относилась трепетно-почтительно, предельно добросовестно и самоотверженно. Когда все аргументы чисто человеческого плана были ею использованы без должного результата (надо сказать, что деловое общение было повседневной нормой ее обычной и производственной жизни и поэтому убеждать в чем-либо должностных людей любого ранга она умела достаточно неплохо, поэтому если кто-то с ней не соглашался, то это происходило не от отсутствия веских аргументов, а от принципиального нежелания собеседника прислушиваться к этим аргументам), она с горечью произнесла: "Не дай вам Бог пережить болезнь ребенка, как это случилось у меня. Тогда наверное, вы поймете меня, как мне грустно и больно видеть такое отношение к себе и к своему сыну…"
Через несколько месяцев у дочери англичанки возникла аллергия на пыльцу растений. А еще через несколько месяцев во время проведения общего наркоза эта удивительно приятная молодая женщина, полная женского обаяния и классической человеческой добродетели (Сергей был с ней знаком лично) умерла от анафилактического шока в результате непереносимости ее организма самого химического вещества, используемого для введения человека в наркоз…
Сознательное безразличие к чужой беде средней драматичности обернулось своей бедой, но уже самой большой драматичности, которую только можно себе было представить. И после этого у англичанки уже никогда в жизни не повернулся язык съязвить над переживаниями другой матери из-за ребенка.
Слезы матери - это страшная вещь. И наказание за которое настигает абсолютно всех и всегда, не зависимо от срока давности. Данная история лишь одна из многих, заставляющих взглянуть на жизнь под совершенно иным ракурсом и сделать для себя ряд необходимых и полезных не только теоретических, но и практических выводов.
Счастье и благополучие невозможно без знания и понимания основных законов и правил жизни. А всем несогласным с этим постулатом, как показывает сама жизнь, завидовать не приходится. Их, в лучшем случае, можно пожалеть.