Я проснулась в Москве по своему провинциальному времени- плюс два часа. С учетом перевода стрелок вообще можно запутаться. За окном серая дымка столичного утра- не поймешь будет солнце или останется все так же дымчато-серым? Без конца завывали сирены машин "Скорой", а может пожарных машин. Я подумала: это Москва, наверное тут так всегда!! Вчера в подземке, поздно вечером, когда я добиралась по красной Сокольнической ветке на Ленинский проспект с Белорусской кольцевой, в полупустых вагонах было мало народа и мне стало жутко и даже захотелось заплакать. Раньше мне метро нравилось: этот воздух пропахший резиной и нагретыми рельсами, витражи, большие переходы, эскалаторы, ползущие вниз и вверх гусеницей полной разноцветных москвичей и гостей города.
В прошлый свой приезд я даже хотела купить сувенир: "Воздух метро" - в консервной банке. А теперь отчего на душе какая-то необъяснимая мука? Поезд взревел как тысячи отчаянных голосов "АААААА"!!!!!! и полетел в черное круглое подземелье. В трясущийся вагон до этого успел забежать некий странный гражданин с гармошкой в руках, лицо у него было страшное: глаза смотрели в разные стороны, а рот расплылся в смутной полуулыбке. Он рванул гармонь и заиграл что-то такое плачущее и рвущее душу, что стало совсем невмочь! Господи, скорее бы выйти на свет, на воздух.
Назовите это гадким предчувствием! Накануне я ехала в центр опять по красной линии и, вдруг, увидела некий странный черный плоский пакет, обвитый целлофаном и скотчем. Он стоял прислоненый к сиденьям и был ничей. Никто не волновался, что это нечто черное может свалиться, разбиться, взорваться, наконец! В метро никто не смотрит по сторонам, Москва превратилась в город разобщенных особей, у каждого даже здесь в тесноте свое пространство, куда он не допускает НИКОГО. И всем наплевать, все смотрят в книги и видят фиги, или просто упулились в никуда и взгляд отсутствующий. Мне все это, начитавшейся, Глуховского "Метро 2033" казалось реальнее некуда. И вот я, от страха, от этого черного пакета не могла отвести глаз, я молилась Богу Иисусовой молитвой и очень хотела выскочить наружу. А назавтра метро, действительно, взорвалось!!!!
Вечером мы гуляли по Страстному бульвару, воздух над Москвой был такой золотистый, мне показали церковь, где венчался Пушкин с Натали, я ела витушку с фисташковым кремом из кондитерской Анастасии Вертинской. Много ли нужно провинциалу для счастья? И, вдруг, я вспомнила: я забыла пакет в "Дулин Хаус" на старом Арбате, в ирландском пабе, где заседала литературная гостиная сайта "Прозы.ру"! Ну и как было не забыть вещи, когда мне кричали "браво", когда я выпила от радости большую кружку темного эля, а потом ко мне подошел декадентский молодой человек и, проникновенно глядя в глаза, очень попросил послушать его стихи? Пакет был безвозвратно забыт.
А утром мы проснулись в липком кошмаре: в Москву звонили знакомые из Тамбова и говорили, что в метро взрывы! Как раз там, куда я собиралась пораньше встать и выехать...за пакетом. Мы с подругой заплакали. Лихорадочно переключали каналы-ничего!! По радио-ничего. Потом позвонила еще одна знакомая из больницы Склифосовского и сказала, что в приемном покое стоят более 50 врачей, они ждут раненых из метро. "Господи! - сказала Вильма - лицо кавказской национальности, моя дорогая однокурсница, живущая в Москве, - Что этим уродам нужно? Когда же они успокоятся наконец и перестанут убивать!!!"
На работу пошли пешком, Вильма объясняла мне, как идти на Арбат, за этим треклятым пакетом с вещами, ведь на метро уже не поедешь, оно закрыто, там внутри размозженные люди в красной крови на красной Сокольнической ветке. Как их всех жалко, никто из них не подозревал, что вышел в последний путь. Все вокруг говорили, что москвичи успокоились, забыли о смерти, забыли о сострадании. И вот напоминание, жестокое и беспощадное. Я боялась уже даже пешком идти по улицам, полным машин и людей с горьким выражением на лицах. В итоге согласился пойти за вещами курьер из Вильминого журнала.
Пока она сидела на работе, я отправилась в Высокопетровский монастырь. Его стены тоже были красные, но отчего-то нестрашные и даже родные, несмотря на свою старину. Внутри в иконной и книжной лавках уютно пахло просфорами и ладаном. Тихий этот запах, несмотря на мои кипящие внутри слезы, успокоил: Господь все слезы утрет, а погибшие были мучениками. Женщина в иконной лавке сказала, что недавно сюда зашла девушка вся в грязи и слезах, она была ОТТУДА из метро, она плача рассказывала, как было ТАМ. Я подумала:" Там - это ад". А так оно и было! Девушка от страха купила самый большой крест из дерева, который только нашелся в лавке и унесла его, прижимая к себе, будто загораживаясь им от жестокого мира. Господь призывает к Себе и в аду.
Я бродила по монастырской территории: здесь будто никто не ведал о том, что происходило за старинными коваными воротами старого монастыря. Послушники в черных подрясниках, похожие на только что прилетевших грачей, начищали большой желтый колокол, который висел на перекладине, на Пасху его вероятно водрузят на колокольню. В церкви иконы Божией Матери Толгской женщина, работающая в свечной лавке, вытирала пыль с окон и подоконников, храм готовился к великому празднику. Тишина, покой и будто взрывы в метро, смерти, крики, стоны и плач нисколько не касаются Бога и Его территории. Ну что же, так оно и есть. Он же не смерть, а Жизнь! И еще Любовь, которая никогда не участвует в людской междусобойной жестокости.
На Казанский вокзал все же пришлось ехать на метро. Под землей все равно было много людей, особенно в центре, все так же стояли молодые милиционеры с лицами уставших наивных детей. "Чему быть, тому не миновать!" - сказала Вильма и мы поехали в набитом вагоне, а потом поднимались на набитом эскалаторе, нервно и судорожно оглядываясь."В том-то и дело, что в Москве все чужаки!" - сказала я.- Поэтому понять кто тут лишний или опасный просто невозможно". И я вспомнила подвальчик на старом Арбате полном поэтов и писателей - странных даже с виду людей, может немного сумасшедших, но совсем неопасных, которые никогда не возьмут в руки бомбу, они просто не будут знать что это такое. И еще, если бы террористы верили в Бога или Аллаха, и с утра помолились перед своим "походом", думаю, что их затея не состоялась бы. Ведь человек, который обращается к Богу не может убивать.
На вокзале стоял поезд в Грозный, он опоздал, его задержали, так как очень долго досматривали. и зря. Ведь жестокость нельзя увезти в сумке или купе, да и не в поезде дело...