Торпеда

               
               

      Когда я еще  учился в начальной школе, был у меня дружок Санька Колошеин. 
Ростиком  он был поменьше меня,  и потому  проворней и  ловчее.
А уж если  хулиганить, то тут не было ему равных, так как семья, в которой он  рос, была многочисленна. 
И  на всех  не хватало родительского воспитательского внимания.
     Вот, как то во время летних каникул, теплым погожим деньком, а накануне, надо отметить,  прошли дожди, он зашел за мной, и мы  пошли с ним гулять.
     Выйдя на улицу,  он мне рассказал, как  у себя в «бараках», так назывался район нашего села, он оседлал  чью -то свинью, и ловко на ней прокатился. «Иди ты», - сказал я.  «На свинье, верхом,  врешь».
 «Точно, если не веришь, спроси у ребят», - ответил он.
 Пришлось поверить, аргумент был весомым.
   «Если хочешь, я и тебя научу», - не унимался он.
И  начал подробнейшим образом инструктировать меня, как можно прокатиться на  свинье.
    Инструкция его заключалась в следующем.
 Необходимо незаметно  подкравшись к свинье, запрыгнуть на нее верхом.  При этом быстро исхитриться и схватить ее за оба уха, как за вожжи у лошади.
И сразу надо  лечь, распластавшись  вдоль ее туловища, а что бы лучше держаться,  необходимо обхватить ее туловище по бокам,  ногами, согнутыми в коленях. 
    Только тогда можно удержаться.
    После такой подробнейшей  инструкции мне и самому захотелось прокатиться  на свинье. 
Тем более  что скорость, по выражению Саньки,  ну просто бешеная.
 И летит свинья по улице, как настоящая торпеда, только с визгом. 
    Я тотчас же сообщил ему о своем желании   прокатиться, и мы  отправились вдоль нашей улицы искать свинью.
Долго ее искать  не пришлось. 
Потому, как в то время практиковался  следующий  способ содержания свиней. 
      А именно,  для того, что бы ветчина у свиньи была с прослойками,   (т.е. слой постного мяса затем слой сала),  и так по пяти семи слоев, ее  две недели держали в хлеву, и кормили хорошо. 
     Варили корнеплоды, запаривали комбикорм.
 А следующие две недели наоборот,  выпускали на улицу, на вольные хлеба, мяса нагулять, и кормили при этом рубленой и запаренной крапивой и лебедой. 
    Вот при таком режиме и получалась та самая ветчина с прослойками.  Некоторые хозяева затем коптили  такую свинину холодным копчением, подолгу, по нескольку суток.
    При этом аромат стоял по улице бесподобный, будоража аппетит и без того не особенно сытного населения.
А когда процесс копчения заканчивался, ее,  ветчину вывешивали на жердях, подвязанную   веревочками,  провялиться на солнце.
    И тут мы, пацаны, как коты вокруг сметаны кружили рядом,  может,  кому  и обломится кусочек  сала, на пробу.
   Сейчас такого сала,  вы нигде ни за какие деньги не купите.
 Его просто нет.
    И  вот, по улице навстречу нам,   шла  большущая    свинья,  пудов этак на  восемь или  десять.
     Она шла   вразвалочку, никуда не спеша, и довольно похрюкивая себе под нос, брела в сторону лужи.
Лужа эта находилась на краю нашей улицы. 
Вода в ней на половину  высохла и превратилась в  грязную жижу консистенции густой сметаны,  или  даже   творога.
      Почти ровно посередине лужи стоял телеграфный столб, подбитый двумя железобетонными столбами для долговечности.
    Свиньи почему-то любят валяться в подобной грязи, что меня, тогда  еще мальца,  всякий раз приводило в недоумение.
    Зачем,  для чего, думал я,  им необходимо  валяться в грязи  и затем ходить такими   грязными.
    А  обсохнув,   долго потом тереться о столб или забор, счищая с себя всю налипшую грязь.
 Вот забота- то у них думал я, делать им,  что ли больше нечего?
     Не обращая на нас особого внимания, так  как,  не ожидая от нас, никакого для себя очевидного  вреда, она прошла мимо.
И тут  я,  решив в очередной раз испытать свою судьбу, и  руководствуясь  только что полученными инструкциями,   подойдя  к ней  сзади,  запрыгнул на нее. 
    Да так ловко, что успел даже одной рукой схватить ее за ухо.
И она понесла.
 Нет,  не понесла,  помчалась, как пуля, взбрыкивая  и  встряхивая  меня, как мешок,  пытаясь скинуть.
   Я же,  ошалев от таких впечатлений и от скорости,   все - же  успел и второй рукой схватить ее, за второе ухо.
А она, к тому  времени,  визжа, как пожарная сирена, мчалась прямо в эту самую злосчастную лужу.
    И прямо проскакала  впритирку со столбом,  о который и сшибла   меня. Вот хитрюга!
    Меня    очень больно ударило о столб, и я упал, оказавшись прямо в самой грязи, вниз животом и лицом.
    Осознав всю трагичность происшедшего, я поднялся из  лужи, весь в грязи. Правый бок мой был ободран и болел, и правая нога, и была  порвана рубашка.
     А Санька,  держась за живот, покатывался со смеху  над моей бедой.
Друг тоже называется, мог  бы и не смеяться. 
     Затем, подойдя ко мне, он положил свою руку мне на плечо, в знак солидарности, и мы пошли на реку отмываться.   
Я при этом тихо плача, а он тихо смеясь.
     Но, как бывает в детстве, все беды быстро проходят, и  тут же забываются. На реке мы постирали мою одежду.
 А   искупавшись, стали  бурно обсуждать происшедшее.
     Позднее мне уже становилось  смешно и не горестно, и  я уже начал  гордиться своим подвигом.
 А болячка на боку и на ноге, на солнышке, быстро подсохла покрылась корочкой  и перестала саднить.
     Оставалась только рваная рубаха, и вечером мне не предвещало  ничего хорошего,  когда мать придет с работы.
      И поделом мне.
По моему глубокому убеждению, пацанов, особенно деревенских,  необходимо воспитывать так, как делала моя мама.
А именно, вафельным мокрым полотенцем, скрученным жгутом вдвое, по мягким местам и по спине, ну очень доходчиво, я вам скажу.
А главное результативно.

25.01.2010г. А.И.Копин