Зарисовка

         


          Сквозь сомкнутые ресницы слышу гулкое дыхание ветра.Он настойчиво стучит опущенными трисами:- Пусти- пусти, хочу к тебе- к тебе...Стоит лишь открыть окно - он  все сметет, милые безделушки с грохотом упадут с уютных полок, ударится об стену распахнутая дверь,беспомощными белыми птицами разлетятся листки со стола...Как он силен! Окно пойду открою...

                ****



          В доме тихо. Странно, еще вчера, за этим столом нас было так много.   И стол, уставленный праздничной едой,  яркий, разноцветный, казался живописным натюрмортом, и страшно было нарушить его целостность.               
          В середине возвышалось большое блюдо  со островками знАковой еды: пропеченный кусок мяса  с косточкой – память о жертвенном агнце, крутое яйцо, символ бесконечности мира, горькая зелень, напоминающая горькую рабскую  жизнь в Египте, и тертые яблоки с  корицей, вином и молотыми орехами – в память о глине из которой  все строилось там …,а петрушка, укроп и прочая свежая зелень – символ Весны и вечно нарождающейся жизни.               

          Да, конечно – это Песах, весенний праздник, праздник выхода евреев из рабства. В Израиле праздники отмечают и в религиозных семьях, и в светских. Для многих это и дань традиции, и разнообразие в жизни, тем более, что почти все праздники радостные,  вкусные, объединяющие подготовкой к ним и взрослых, и детей.
          
          Ветер стих. На широком квадратном балконе веселый зонтик. Он только что отчаянно боролся с ветром и теперь отдыхает,  устало приобняв небольшой столик с белыми стульями. Небо мрачно и темнеет с каждой секундой. Вот раздается знакомый голос подмосковного грома, как это он сюда прилетел вслед за мной?   Сверкнула молния и… Не дождь, а много дождей слились в бурном, шумном, торопливом  потоке. Он был недолгим этот живительный дождь.  Стою по щиколотку в воде, надо бы уйти с балкона, но все так необычно, да и не холодно. Сквозь пелену облаков уже проглядывает солнце, и синие горы светлеют и вновь становятся песчанно-желтыми, шелковыми.               
      
        –Эй, скорее открой пробку! Замечаю круглую крышку у края балкона, открываю. Вода с радостным  журчащим пением сверкающим водоворотом устремляется в открывшееся жерло  и несется вниз, там,  в садике первого этажа она растекается говорливыми ручьями по  глиняному  спиральному желобу и успокаивается  в круглой  его сердцевине, воду надо беречь, ее так мало в этой жаркой стране.               
         
         Какой чудесный сад там внизу! Он усыпан мелким  черным  гравием, на котором  фривольно раскинулись белые, неровные, как облака,  плиты. И низкие вазоны между ними с бурно разросшимися красными, синими, белыми цветами похожи на танцующих девушек  в ярких нарядах,  одна прекрасней другой.
      
         
         На улице свежо, витают незнакомые запахи  цветов и цветущих деревьев.   Цветущие деревья – это особая песня.  Когда  в наших краях цветут яблони, вишни или черемуха,  мы любуемся их белыми нарядами, называем  невестами. Недолог их век. А  здесь деревья цветут круглый год, отцветают одни, зацветают другие.   Деревья словно окрашивают  свою крону, и кругом разноцветье: синее, белое, розовое, желтое, ярко красное.               
       
         Дом  стоит на горе. Вдали, сколько видит глаз, горы, горы, горы.    Они волнами простираются по всему горизонту. На ближайшей -  серые низкие жилища бедуинов,  рядом белые вкрапления стада овец.  На горе справа – разновысокие белые дома, две высокие мечети -  арабская деревня, когда ветер дует с той стороны, слышны монотонные заунывные  крики  муэдзина, призывающего правоверных на молитву.               

        Сложно жить в государстве, не имеющем четких границ, и порой  высокие стены,  между враждующими  территориями говорят  о бессилии обеих сторон... Ах, как хотелось бы все это изменить...