В погоне за благополучием. 2

    Поезд как змея, изгибаясь, подползал к вокзалу. Люди, услышав объявление, высыпали на перрон, вытянулись вдоль платформы. Мужчины и женщины, старики и дети, с цветами и без.
    Капитан не знал, в каком вагоне прибудет его брат, поэтому стоял у входа в вокзал и курил – сам найдет.
    Электровоз заскрипел тормозами, звякнули буфера вагонов, и, вздрогнув, состав остановился. Как по команде открылись двери, проводницы быстренько протерли ручки и отскочили в сторону: сзади наседала толпа пассажиров. Состав стоял долго, можно было не спешить, но все почему-то торопились.
    Шутов встретился с братом, пожал его руку и вместо приветствия спросил:
    - Как Питер?
    - Нормально. Петр Первый его бы не узнал.
    Они шли к стоянке – там капитан оставил свою «шестерку».
    - Отдохнул, наелся приключений?
    - Было дело, - двоюродный младший брат Шутова забросил сумку в багажник и сел в машину. - Чехов не советовал ездить в Тулу со своим самоваром, и в Париж не советуют соваться со своей женой, но никто не подсказал, куда можно съездить без денег.
    - В гости. Ты уже приехал. Хотя есть еще один вариант – необитаемый остров. Что, Валерка, деньги кончились?
    - Не сразу. Только акклиматизировался, а соблазны как из рога изобилия - ешь, не хочу.
    Капитан вел машину, уверенно объезжая прорехи на дороге, выехал с привокзальной площади и направился к центру города.
    - Я правильно понял? В твоей сумке материализовавшиеся приключения и соблазны?
    - Неправильно. Самые невероятные происшествия случаются со мной, когда я у тебя, -  брат намекал на то, что произошло до его отъезда в Питер.
    Капитан усмехнулся и поправил зеркало заднего осмотра.
    - Представляешь, те бандиты уже на кладбище. Как по заказу, как ты обещал, только я к этому руки не прикладывал.
    Старший брат вкратце рассказал, что произошло в городе, пока родственник отдыхал в Питере. Подождал, когда тот осмыслит услышанное, и выдал под завязку:
    - Я, Валерка, женюсь.
    Но пассажир не сразу расслышал водителя – мысли витали в прошлом. Посмотрел на брата, покусывая губы, вздохнул, и тут до него дошло сказанное, брови выгнулись, по лицу расплылась улыбка.
    - Вот те нате! С этого начинать надо было. У меня, младшего, двое детей, а ты….
    Новость сразила, остаток дороги только об этом и говорили.
    Дома братья расположились на кухне – не стали таскать провизию в зал. Когда печь СВЧ подала сигнал, что пицца готова, все закуски были на столе, и стопки наполнены во второй раз.
    - Рассказывай свои байки, – предложил хозяин, закусывая, - все равно «Путинка» язык развяжет. Как Питер поживает?
    Брат откинулся на спинку стула, закурил.
    - А что, собственно, тебя интересует? Начинать сначала? Пожалуйста!
    Проблем с жильем не было. Только расположился в гостиничном номере, приходит мужик и вываливает стопку фотографий с обнаженными девицами – выбирай, дескать, любую. Недорого. Прямо сейчас и доставлю, но можно ночью. Ты не представляешь, чего стоило избавиться от него. Ушел лишь тогда, когда признался ему, что импотент в пятом поколении.
   Затем перекусил и выбрался в город. Проеду одну остановку на метро, выберусь, осмотрюсь, и еду дальше. Три дня на это потратил.  На всех побывал.
    Потом - Эрмитаж. Ради него и ездил. Каждый день туда. Вот так чуть больше недели и пролетело. Завтра в Москву: Музей изобразительного искусства, Третьяковку посмотреть хочу.
    - Завтра? – удивился Шутов, - ты, Валерка, очумел? Завтра Татьяна от родителей приезжает. Мать ее болела - ухаживала. Я вас познакомлю. Завтра…
    - Завтра утром, Юра, ты меня посадишь на ваш фирменный поезд, и я уеду. Познакомимся еще. А лучше сами к нам приезжайте. Помнишь, как нам хорошо было в деревне летом? Не обижайся, это не обсуждается. На мне огромное хозяйство. Я в кои-то веки летом из деревни выбрался, а ведь надо бы зимой. Из Москвы, возможно, крюк сделаю, заеду. Там уж по обстоятельствам.
    Брат встал, подошел к кухонному шкафу, открыл его и извлек из глубины стопку денег.
    - А это моя заначка для Москвы. Специально оставил, когда поехал в Питер.

    Андрей Воронин работал фотокорреспондентом в большом еженедельнике. В еженедельнике, имеющем ярко-желтую окраску. На работе знали, что с утра его не будет. Редактор сам отправил его на тусовку артистов, а такие мероприятия заканчивались глубокой ночью. На вечеринке актеры отмечали завершение съемок очередного фильма, а для фотографа это была работа. Он крутился среди них и время от времени щелкал фотокамерой.
    Фотокорреспондента пригласили специально – фильму и артистам  нужна была реклама, поэтому можно было подходить к шведскому столу. И Воронин подходил. Он выжидал момент, когда хмель раскрепостит гостей, и можно будет сделать более откровенные фотографии. Несколько неожиданных снимков получились. Редактора ожидал сюрприз.
    Ближе к ночи он зачехлил орудие производства, задвинул его за спину, и его уже можно было принять за актера. Внешне он мало кому из них уступал – тем просто повезло больше. Во всяком случае, так считал фотограф.
    Утром Андрей позвонил на работу и предупредил, что придет после обеда с уже готовыми фотографиями.
    Воронину позвонили около десяти часов, подняв трубку, он услышал мужской, незнакомый голос. Предлагали работу.
    В редакции инициатива поощрялась и поощрялась весьма значительными суммами за удачные снимки, поэтому Андрей всегда носил с собой фотоаппарат. Он не брал его только тогда, когда шел на пляж. Предложение было интересным: сфотографировать  встречу всем известного бизнесмена с любовницей. Где, когда и даже как обещали сообщить в случае положительного ответа. При предъявлении фотографий оплата – две тысячи долларов. Появлялась  возможность убить двух зайцев: фотографии разрешили запустить в тираж еженедельника.
    Мужчина сказал, что перезвонит через час, и повесил трубку.
    Бизнесмен был известной личностью: он баллотировался в мэры. Свой бизнес он собирался передать выросшим сыновьям, а сам в перспективе заняться политикой. И его кандидатура была проходной: у действующего мэра была подмочена репутация, но пресса раздула из мухи слона и, как показал социологический опрос, шансов остаться у руля практически не было. Следующий - третий претендент - далеко отставший от первого кандидата и мэра, вел активную пропаганду за себя любимого - избирательная компания только набирала обороты. Воронин был уверен – звонил ему его представитель.
    По роду своей профессии фотограф обязан был знать все и обо всех. И он знал и не зря всюду таскал фотоаппарат. Неожиданные снимки частенько пополняли бюджет. У него была хорошая репутация, и предложения перейти в другие издательства - более крупные - поступали неоднократно. Но он отказывался и считал, что поступает правильно: зачем испытывать судьбу. Снимки, по каким-либо причинам не подошедшие редакции, продавал в другие газеты и журналы. Об этом все знали, но закрывали глаза: раз нам не пригодились, пожалуйста.
    Андрей уговорил сам себя: два-три часа работы и двойная оплата. Такой случай упускать нельзя. Кто станет мэром - тот или этот - ему было безразлично. К тому же все  продумано кем-то, ему нужно только снять.
    Когда через час перезвонили, Воронин дал согласие. Согласился и выслушал инструкции:
    - Фотографировать придется комнату через окно. Не пугайтесь, все не так уж страшно. Это новый дом - мужчина назвал адрес - находится у лесопарка. Окна нужной квартиры расположены на противоположной от подъездов стороне как раз у деревьев: седьмое и восьмое с левой стороны дома на втором этаже. Квартира однокомнатная. Восьмое – кухня. Бизнесмен приезжает по вторникам и четвергам после девяти вечера.
    Все ясно?  Сегодня понедельник. В среду позвоню. Вопросов нет? Подберите себе подходящее дерево и вперед…. – Убедившись, что вопросов нет, мужчина положил трубку.
    Андрей выключил магнитофон – разговор он записывал: во-первых, чтобы прослушать еще раз, в случае, если что-нибудь забыл. Во-вторых, просто так, на всякий пожарный: в его практике всякое случалось. Он и номер телефона говорящего пытался определить, но без толку – говорили с уличного автомата.
    Сразу после обеда Воронин появился в редакции. Отдал фотографии и, узнав, что для него заданий нет, поехал на своем «Лексусе» осматривать дом – место предстоящей фотоохоты. У себя в квартире он просмотрел карту города, наметил маршрут, по которому проще добираться к дому, и поэтому вел машину уверенно. Добрался до цели довольно быстро. Автомобиль припарковал у подъезда другого дома, а к «своему» пошел пешком. Фотоаппарат остался под сидением в машине – сейчас он бы мешал. Найдя нужный подъезд, поднялся на шестой этаж: дом был новый, и лифт не работал.
    «Жильцы въехали еще не все, - размышлял фотограф, - это хорошо. Меньше шансов засветиться. И уличные фонари наверняка еще не включают – тоже плюс».
   Андрей позвонил, ему никто не открыл. Он поднялся еще на этаж и снова позвонил. На этот раз повезло – открыла хозяйка.
    - Вы не знаете, под вами жильцы уже въехали или нет? Звонил, никто не открывает. А то у нас разводы на потолке: то ли подтекает где, то ли строительный ляп. Хотел у них проверить, у тех, что живут над нами.
    - Не знаю. Откуда? Мы сами два дня как въехали, - хозяйка добродушно распахнула дверь. - Да вы заходите.
    - Нет, спасибо, ни к чему. – Фотограф уже и так увидел все, что хотел. Его интересовала планировка квартиры. Оставалось только выбрать подходящее дерево в парке.
    В лес он зашел тоже от другого дома – от того, где стояла машина. По тропинке вышел к нужному месту и присмотрел березу напротив седьмого окна. Снимать он решил зал.  Мысленно залез на дерево, прикинул угол обзора.  Довольный увиденным, той же тропинкой вернулся к машине. Предварительная подготовка была завершена.

    Следующим вечером фотограф там же оставил машину, тем же маршрутом добрался до места и довольно ловко взобрался на дерево. Устраивался долго: сидение должно быть удобным, и неизвестно, сколько времени придется здесь провести. Было темно, и оба нужных окна светились. Воронин сломал несколько веточек, мешающих обзору, и через объектив фотоаппарата стал разглядывать квартиру.
    Кухня, как он и предполагал, просматривалась плохо: видны были только газовая плита и часть кухонного гарнитура. Зато зал был как на ладони. Он пытался разглядеть хозяйку, но это плохо удавалось: женщина металась с места на место.
    «Одно дело, когда жена встречает мужа после работы, и совсем другое, когда незамужняя женщина встречает любовника», - прокомментировал ее суету фотограф.
    На женщине было легкое вечернее платье. Оно только подчеркивало части тела, радующие мужской взгляд: хозяйка была стройна. Волосы завитыми кудряшками сбивались на глаза, и она время от времени смахивала их рукой. 
    «Крашеная или нет? - подумал Андрей, - блондинка? А вдруг удастся узнать, увидеть всю». Он чуть не присвистнул от предвкушения.
    Тем временем женщина придвинула кресла к журнальному столику и стала носить из кухни приготовленные продукты. Их было мало и в основном фрукты: виноград, груши, ананас. Завершила натюрморт прямоугольная тарелка с уложенными бутербродами.
    «Ну конечно, - отметил Ворони, - сюда приходят не есть».
    Любовница принесла бокалы, бутылку вина и коньяк. Когда она поставила на стол свечи, фотограф чуть не взвыл: «Только не это, только не это». Это ставило под угрозу весь замысел. Его и еще кого-то. При свечах, через окно, ночью он еще никогда не снимал. Весь игривый настрой как водой смыло.
   Хозяйка посмотрела на часы. Он тоже. Часы со светящимся циферблатом подсказали, что гость скоро прибудет.      
    Женщина вышла из комнаты.
    «Курить ушла, - подумал Андрей, и ему тоже захотелось. - Брошу. Мешает работе, значит, надо бросать».
    Но она уходила не курить: услышала звонок и отправилась открывать дверь. Фотограф понял это, когда в комнату вошли двое: хозяйка и гость. Бизнесмена он узнал сразу и начал снимать. Тот откупорил бутылку вина, наполнил бокал и потянулся за коньяком. Женщина поставила вазу с цветами на середину столика и тоже присела. Но выпить им не удалось. Неожиданно оба напряглись и посмотрели в сторону двери. 
    «Кто-то звонит, - догадался Андрей, - третий лишний».
    Женщина встала, удивленно развела руками и ушла. Бизнесмен сидел и прислушивался. 
    «Ему нельзя светиться, - отметил Воронин. – Тут как в немом кино, а титров нет, приходится додумывать самому».
    Пауза затянулась. Гость, почувствовав неладное, решил выйти. Привстал. Но выяснить что-либо не получилось. В комнату вошел мужчина и, протянув руку с пистолетом, выстрелил. Звука фотограф не услышал, да и не мог - на пистолете был глушитель. Воронин фотографировал.
    Когда бизнесмен уткнулся лицом в столик, незваный гость выстрелил в голову.
    Андрей молниеносно слетел с дерева, но в конце не удержался и упал. Прихрамывая,  фотограф несся по тропинке к своей машине. Он понимал, что его никто не видел, но страх гнал вперед, и хотелось быстрее оказаться дома. Он еще не осознал, какие кадры запечатлел его фотоаппарат.
    Где-то на полпути водителя остановил инспектор ГИБДД. Андрей знал, что превысил скорость, спорить не стал, сунул вместе с правами сторублевую купюру. Но мужчина не обратил на деньги внимания и начал выписывать квитанцию. 
    «Принципиальный попался. А что теперь спешить? - подумал фотограф. – Нужно сообщить в милицию».
   Телефонная карточка была с собой. С ней он не расставался, как и с фотоаппаратом. Сотовый телефон мог выручить, а мог и подвести, как в этом случае. Фотограф нашел работающий автомат и сообщил об убийстве, назвал вымышленное имя и фамилию, соврал про адрес, назвавшись соседом погибших, но сказал главное.   
    «Совесть моя чиста, - утешал себя мужчина, - я ничем им не мог помочь и сообщил в милицию».
   Он, наконец, добрался до дома, припарковал у подъезда машину, навесил на педали противоугонное устройство, включил сигнализацию и поплелся к подъезду. Каждый шаг давался с трудом – нервы были на пределе. Фотограф боялся, что не заснет до утра, но помогла изрядная порция алкоголя - заснул через минуту.
 
    Утром Воронин передал снимки главному редактору.  Все пришлось рассказать. Фотографии попали в первый же выпуск. Он был сверстан и отдан в печать, но успели остановить и сделать соответствующие коррективы.               
    Убийству были посвящены не одна, а даже две статьи. Первая рассказывала  непосредственно про происшествие. Другая клеймила милицию. Заголовки у обеих были  вызывающие. Воронин вспомнил анекдот про снимок парочки, занимающейся  прелюбодеянием. К ней подходили названия всех передовиц, которые печатались в их еженедельнике. Эти не были исключением: «Что иногда случается с теми, кто хочет и может», «Что бы ни делать, лишь бы ничего не делать». Фотографии получились потрясающими, и ими был усеян весь выпуск.
    В этот день неизвестный не позвонил. Фотограф догадывался, что так и будет: от него ждали другие снимки.

    Во вторник ночью капитан поехал по известному адресу. Схема сбора на такие случаи была обкатана и неоднократно проверена. Через час вся бригада была на месте.
    Женщины не было. Она оказалась живой, и пострадавшую увезли в больницу. Дежурный первым делом сообщил участковому и отправил его на проверку. А уже тот, определив, что хозяйка жива, оказал первую помощь и вызвал «скорую». Все это им сообщил встретивший милиционер.
   Человека опознали сразу – фотографии кандидата в мэры висели где угодно по всему городу.
    Все было очевидно, и судебный медик недолго возился с телом.
    - Когда позвонили в милицию? – спросил эксперт Шутова.
    - В двадцать три двадцать пять, - ответил тот. – Так сообщил дежурный.
    - Убийство произошло в двадцать два – двадцать два тридцать. Все свеженькое: и труп, и кровь. Поверь моему опыту. Обе пули в теле. Семен, ты скоро? – обернулся он к криминалисту.
    - Скоро уже, минут десять - не больше.
    Все спешили. Всем хотелось домой. Машина с телом уехала, остальные ждали криминалиста и Шутова, чтобы на его «шестерке» отправиться по домам. Участковый ушел, а капитан, опечатав дверь, направился к автомобилю. Он был последним.   
    «Хорошо, что лейтенанта не сдернули среди ночи, пусть хоть один завтра придет на работу не злой», - подумал офицер, заводя машину.

    Утром, как только капитан зашел в кабинет, его с Синицыным вызвал полковник.
    - Знаю, знаю про ваши ночные бдения. Дежурный обрадовал. Ночью и сообщил. И правильно сделал. Хвалю. – Офицер был возбужден. - Представляете, такого зубра завалили, а я не в курсе?! А если бы кто позвонил? Сразу на пенсию. Чем старика обрадуешь, капитан? Задержал убийцу по горячему следу или ночи не хватило? План «перехват» объявил? Шучу, капитан, шучу. Я тоже не выспался - засыпаю тяжело. Бабка уже не греет. Докладывай, не тяни.
    Шутов рассказал, сообщил, что успел позвонить в больницу. Ночью женщине сделали операцию, лежит в реанимации, но в себя еще не приходила. Потеряла много крови, и, как говорят врачи, раз сразу не умерла, значит, выкарабкается - организм молодой, крепкий и не даст в обиду.
    - Версии две. Одна связана с бизнесом: он мог кому-то перейти дорогу или просто мешал. Вторая - с выборами. Здесь точно известно, кому он перешел дорогу. Поправится женщина, опросим ее. А пока начнем работу с лейтенантом по этим двум направлениям. Возможны и семейные катаклизмы. Попробуем найти человека, который сообщил в милицию об убийстве.
    Офицеры прямо из кабинета полковника отправились на лестничную площадку, чтобы перекурить. Она находилась в подъезде с запасным выходом на случай пожара, но тот был всегда закрыт.  Это и определило выбор места для курения: посторонние здесь не появлялись, и можно было спокойно поговорить. Они прикидывали план дальнейших действий.
    - Ты, лейтенант, пожалуй, езжай на место преступления, опроси соседей и постарайся найти человека, звонившего в милицию, - распорядился капитан. - Я поеду к жене убитого, а потом по обстоятельствам – скорее всего к нему на работу. Туда я тебя подброшу, а возвращаться придется на своих двоих.
    Офицеры спустились вниз и направились к машине Шутова.

    Капитан знал, что Новиковы живут не бедно, и не удивился, увидев огромный двухэтажный особняк с мансардой. Он прошел к зданию через открытую калитку в решетчатом заборе и нажал кнопку звонка.
    Через минуту дверь открыла миловидная женщина средних лет в строгом черном шелковом костюме. Ее можно было назвать красивой, если бы не красные, опухшие глаза.
    «Наплакалась, еле сдерживается, - подумал капитан, - и как ее расспрашивать»?
   Офицер показал удостоверение, представился.  Хозяйка молча кивнула и пригласила внутрь. Закрыла дверь и прошла следом в холл. Они сели за стол, и капитан задумался, подбирая слова для начала разговора, но она помогла:
    - Не мучайтесь, офицер, я все понимаю. Спрашивайте.
    - Вы все знаете, что произошло?
    - Вы про женщину, что лежит в реанимации? Знаю. И узнала это не сейчас.
    - А про то, что случилось ночью, от кого узнали?
    - Водитель сообщил. Приехал за ним утром и ….  Она у него не первая. Я еще в медовый месяц поняла, что мы с ним разные: разные по темпераменту. Но мы любили друг друга. В общем, я закрывала глаза на его похождения, а он их скрывал. Для него всегда на первом месте был дом. Вот такое негласное соглашение у нас сложилось само собой. Без скандалов, без упреков. Я ведь только сейчас, товарищ капитан, поняла, почему сказки кончаются словами: они жили счастливо и умерли в один день.
    Женщина замолчала, офицер не торопил, понимал, что она успокоится и продолжит.
    - Я часто представляла свою жизнь без мужа. Отношения у нас были далеки от идеальных. А вот случилось такое, и задумаешься. Меня пугает одиночество при двух взрослых сыновьях. Они и при живом отце показывались не больше раза в месяц, а теперь… Он так их воспитал. Когда выросли, купил каждому по квартире и выставил вон – плывите дальше сами. Не так грубо, конечно, но приблизительно так.
    - Что я могу сказать про его работу? - женщина задумалась над вопросом Шутова, - я о ней практически ничего не знаю. Как начиналось все, помню. Мы ведь начинали вдвоем. В те времена был популярен бартер и чартерные рейсы за товаром на запад и в Турцию. Не стали изобретать велосипед: закупили товар, который пользуется спросом в Польше, и махнули с полными сумками туда. Оттуда - опять же с грузом -  обратно. И так несколько раз. Появились кое-какие связи, в очередной раз мы из Польши возвращались уже на подержанной иномарке, набитой товаром. У меня до сих пор сохранились водительские права, хотя они уже без надобности. И поехало.… Когда разразился кризис - так называемый дефолт -  нам повезло: не было наличных денег. Все было вложено в оборот. И только улучшили свое положение.
    Потом я забеременела, и муж нанял несколько человек себе в помощь. Сейчас у него два огромных оптовых склада и два магазина, торгующих новыми машинами.
    Женщина вдруг достала платок и начала вытирать глаза.
    «Расстроили  воспоминания, - подумал Шутов, - нужно отвлечь ее, дать время прийти в себя».
     - Где можно покурить? Вы курите? – спросил он.
     - Курите здесь. Я бросила, как только забеременела в первый раз, а муж так и не смог.
     Женщина поднялась и вернулась через минуту с пепельницей.
     - А кого вы знаете по его работе? Расскажите о помощниках.
     - Кононов Николай Петрович. Занимается оптовой продажей. И Сергиенко Сергей Сергеевич – за ним автосалоны. Муж на их места готовил сыновей, считал, что нужно расширяться, и собирался передать им свой бизнес. Увольнять замов не собирался. Работы хватило бы всем. Сам решил покинуть бизнес и заняться политикой. Для начала стать мэром. Об этом вы, конечно, знаете.
    И еще я знаю Вадика – водителя машины мужа, - вдруг вспомнила женщина. - Молодой такой, общительный. Вот с кем нужно поговорить. Водители и секретарши – кладезь информации. У мужа секретарши не было, хватало замов. Вам трудно будет сейчас встретиться с кем-нибудь из них и с сыновьями: все занимаются похоронами. А когда можно будет забрать тело?
    - Сегодня вечером, а лучше завтра утром – так наверняка. - Шутов поблагодарил хозяйку, переписал все интересующие его номера телефонов и ушел.
    Капитан ехал в машине и думал: «Что если вернуться сейчас к себе и вылавливать всех по телефону, приглашая для разговора. Сыновей только сегодня трогать не стоит. Да и что они могут знать? Живут своей жизнью и лишь недавно узнали, что отец приготовил им «сюрприз».

    Когда Шутов вошел к себе, его встретил Синицын.
    - Обрадовать нечем, командир, - начал докладывать лейтенант. – Дом новенький, сам знаешь. Заселен лишь на треть, если не меньше. Даже ночное освещение не подключено. Никто и ничего, как говорится. Пацаны видели белую «восьмерку» у соседнего подъезда. Стояла приблизительно с десяти вечера до одиннадцати. Когда приехала и когда уехала  точно, никто не знает. Тебе повезло больше?
    Шутов обстоятельно пересказал разговор с женой убитого.
    - Твой улов не больше, - отметил лейтенант. – Что будем творить дальше?
    - Отлавливать Кононова и Сергиенко.
    Но добраться до них в этот день не удалось. На все попытки связаться, бездушный автомат отвечал: «Абонент временно недоступен или находится вне действия зоны обслуживания». Ни дома, ни на работе их тоже не было – так им ответили по телефону.
    - Абоненты заняты подготовкой похорон, - прокомментировал ситуацию Шутов. - Ну и черт с ними. Не сегодня-завтра мы с ними встретимся. А пока поговорим с личным водителем.
    Вадик хоть и откликнулся сразу, и приехал быстро, ничего путного не сообщил. Остановить его было гораздо сложнее, чем заставить говорить:
    - Да, я возил шефа, его жену, его сыновей и всех, кого он попросит. Куда? Куда скажут, туда и вез. Мое дело – баранка. Крути баранку и вовремя поддакивай шефу. Да, к этому дому я подвозил шефа около десяти часов вечера. Я его всегда по вторникам и четвергам привозил сюда в это время, как только дом построили. Иногда он назначал время, когда за ним заехать, иногда назначал на утро - как последний раз. Нет, ночью здесь как в степи: ни одного знакомого калмыка. Высадил шефа и отчалил. Думал, мэра повозить, да видно, не судьба. 
    Вадим ответил и на вопросы лейтенанта, но и те не прояснили ситуацию. Капитан отпустил его. Когда водитель вышел, повернулся к Синицыну и сказал:
    - Вот и он нам напомнил про вторую версию. Нравится она нам или нет, а отрабатывать надо. Я сам в нее не очень-то верю, но, тем не менее, какой сейчас расклад по выборной компании? Каковы твои прогнозы, лейтенант, кто станет мэром?
    - Раньше было понятнее: бизнесмен наш по всем показателям шел впереди, - ответил Синицын, - мэр - вторым. У этого трудоголика отыскали пару-тройку сомнительных разрешений, подписанных под одеялом. Он наверняка на них нагрел руки, правда, за них его не поймали – выкрутился, но попал у народа в опалу. Тут уж другие кандидаты постарались - растрезвонили. Оба отметились. Мэру уже даже административный ресурс не помогал.
    Помнишь, что это такое? Тебе как-то один свидетель объяснял – это такой комплекс мероприятий, за который в случае победы можно получить орден, а в данном конкретном случае - оставить за собой мэрство и при поражении уйти в тень, если не привлекут к ответственности.
    Третьим идет Бойко. Он далеко оторвался от преследователей - тех вообще можно не брать в расчет. Но и отстал от первых двух довольно прилично.
    - Теперь, - продолжил после небольшой паузы лейтенант, - все зависит от того, кому перейдут голоса бизнесмена: действующему мэру или Бойко.  Так что, капитан, завтра поедем к Бойко и спросим, как он собирается избавляться от мэра: так же как от бизнесмена Новикова Павла Николаевича или утопит его в бумагах для разнообразия?         
    Аналогичный вопрос можно задать и мэру, только эта версия мне кажется еще более бесперспективной. Мэр зол на кого-то, а достанется нам. Так я думаю.
    - Похоже на правду, согласен. А что это ты, лейтенант, меня все завтраками кормишь. Почему завтра к Бойко, а не сейчас?
    - А время уже вышло. И мне к родителям нужно заехать. С отцом поговорить: он, возможно, про Новикова может рассказать больше, чем Кононов и Сергиенко вместе взятые….

    Отец Синицына имел магазин. В свое время, когда распространяли ваучеры, мужчина подсуетился и скупал их, где только мог. А продавали их везде, даже меняли на бутылку водки – народ, несмотря на все объяснения, просто не понимал, что это такое. Людей так часто обманывало государство, что ему в очередной раз не поверили.
    Старший Синицын продал из квартиры все, что только могли купить. Он на ваучеры приобрел акции Газпрома. Выждав определенное время, продал их и купил не большой и не маленький – средний магазин. Сделал ремонт, восстановил обстановку квартиры и еще полгода ходил и переживал, злился на себя: можно было взять в банке кредит под квартиру, а он побоялся.
    Через три года отец подарил единственному сыну однокомнатную квартиру, а в своей опять сделал ремонт, но уже капитальный. В квартире Синицына-младшего делать ничего не стал, решил, что тот осилит сам. Объяснил все просто и доходчиво: «Женишься, слепишь двух детей, получишь трехкомнатную квартиру от меня. Путинские деньги за второго ребенка потратишь на качественный ремонт. Не хватит, я добавлю. А до тех пор больше от меня ничего не жди».
    Шутов обо всем этом знал со слов Синицына и время от времени называл его женихом на выданье.

    Капитан согласился с лейтенантом, что нужно поговорить с отцом:
    - Пусть будет так, но еще раз попробуем поймать помощников Новикова и заодно узнаем, когда будут похороны.
    К Сергиенко и Кононову они так и не дозвонились, решили встретиться с ними если не утром, то хотя бы на похоронах, которые были назначены на час дня. До этого офицеры наметили навестить мэра и Бойко. Главу города капитан решил навестить сам, а посещение кандидата оставил за лейтенантом.
    - Хорошо. Я буду налаживать связи с будущим мэром, - не стал спорить Синицын, - если не посажу его.
    Офицеры не могли предположить, что прямо с утра все пойдет наперекосяк и совсем не так, как они запланировали.

    Лейтенант знал, что отец дома. Он никогда не приходил, предварительно не созвонившись. Родителей сын не часто баловал посещениями. Они обижались, но ворчала только мать: «Помру, потом каяться будешь, да поздно будет». Она действительно очень сдала за последнее время.
    «Как ты постарела, бедная моя! - отметил Синицын-младший во время их последней встречи, - буду я, буду приходить чаще». Тогда он и решил при первой возможности  появляться у родителей. Рад был любому подвернувшемуся случаю, чтобы навестить их. Без повода не приходил – больная мать могла насторожиться.
    На звонок в дверь отозвалась хозяйка.
    - Здравствуй, ма, - сын нагнулся и поцеловал ее в щеку, - дождалась своего блудного отпрыска?
    - Дождалась, дождалась, и отец заждался. Извел уже: приготовь то, приготовь это. Из супермаркета своего доставать начал - через десять минут звонки с указаниями. В туалет с мобильником ходила. Иди, мой руки. Командир уже за столом.
    У Синицыных не было квартирных телефонов: у всех троих были сотовые.
     - Здравствуй папа, ты зачем мать обижаешь? – он нагнулся, поцеловал и отца. – Невелик гость, да и не гость я вовсе. К чему суета?
    - Приходил бы чаще, не суетились вовсе – привыкли. А так - ты как гость.
    Отец выглядел хорошо: сухощавый, жилистый он смотрелся гораздо моложе жены. Волосы были сплошь седые и коротко подстрижены. Казалось, что он  их обесцветил.
    Сын перевел взгляд на мать, и защемило сердце. Вновь обернулся к отцу:
    - Ну что сидишь, старик, наливай, пора материну стряпню пробовать.
    Мужчины чокнулись, выпили. Женщина сделала глоток – так и пила по чуть-чуть  весь ужин, только чтобы чокнуться с родными людьми. Закусывали молча, и лишь после четвертой рюмки, когда тепло растеклось по телу, и сын откинулся на спинку стула, Синицын-старший решился завести разговор. Родители поняли, что сын голоден, и не приставали с вопросами раньше времени – не хотели мешать.
    - Ну, как твои дела, Сашка, палок много нарубил? – отец хорошо знал милицейскую терминологию и при случае пользовался ею.
    - Лес рубят, щепки летят. Бытовых убийств, по-пьяному делу - хватает. Случается, налопаются недоросли наркоты, очнутся в луже крови, а откуда она и не знают. Всякое бывает. В таких случаях виновники быстро находятся.
    Сын не любил рассказывать про работу, знал, чем кончится. Кончится тем, что его будут уговаривать найти другую. Но родители уже смирились.
    - Капитан женится, - поспешил сменить тему Синицын-младший. – Меня в свидетели зовет.
    - Да, Шутов? – чуть ли не хором вскрикнули родители.
    - Молодец! Наконец-то! Вот ведь родителям праздник! – порадовалась чужому счастью мать.
    - А когда ты? – по-своему отреагировал отец.  - Девушка хоть есть?
    - Есть.
    - И не одна, поди. Уж больно быстро отвечаешь. Я не опер, и то сообразил. Не о таких говорю. Я тебе, Сашка, не предлагаю жениться на первой встречной, но и всех не перепробуешь. – Отец сел на конька, и выпитое тому способствовало. - Нравы, конечно, другие уже. Попалась бы тебе такая вот, как твоя мать, через месяц на поводке ходил. Досталось мне от нее в свое время по полной программе. Смотри вон, как засветилась, заулыбалась, вспомнила, как меня мучила.
    Они выпили еще по рюмке, и сын потащил отца курить, не желая обсуждать скользкую тему.
    - Мать твоя, Саша, в больницу как на работу ходит. Не слепой, сам видишь. Ты уж порадуй напоследок старуху, не тяни, – отец не сразу сменил разговор, когда мужчины перешли на кухню. - И все. Хватит об этом. Не ровен час, услышит. А раз в неделю, чтоб был здесь. Это не просьба. Моя физиономия ее не очень-то уже и радует. Придумай предлог и приходи. А то и просто так. Но думаю, догадается, она ведь у нас умная. А ты с девушкой приди разок-другой. Так даже меня обмануть можно. Только найди, которая поменьше красится и не курит, а то хуже будет.
    Вернувшись за стол, они еще раз приложились к рюмкам и сидели разморенные и заметно нетрезвые.
    «А ко мне как раз после девяти девушка должна придти, - усмехнулся Синицын-младший и взглянул на часы, - семь тридцать, нормально».
    Отец взгляд заметил.
    - Спешишь?
    - Нет, не очень. Ко мне после девяти придут, а у меня к тебе несколько вопросов.
    - Допрашивай, - согласился отец.
    - Ты знаешь такого - Новикова Павла Николаевича?
    - Еще бы. Даже знаю, что его убили. Ты что ли дело ведешь?
    - Мы с Шутовым. Расскажи о нем.
    - Я же большую часть товара в его оптовом складе покупаю. С ним встречался редко, в основном с замом.
    - Кононовым  Николаем  Петровичем?
    - Да. Есть еще один, но тот занимается продажей машин, и с ним не сталкивался – не было необходимости.
    - Расскажи об обоих.
    Отец обратил внимание, как преобразился сын. Вопросы задавал четко, даже голос изменился. И было незаметно, что он только что пил. «А Сашка неплохой работник, - подумал он, - ну и пусть в милиции обитает, раз ему нравится. И там кто-то должен мусор разгребать».
    - Я-то выбирал поставщика не на один день, справки наводил. Отзывы о Новикове самые благоприятные. И поверь, до сих пор не жалею. И впечатление он на меня произвел хорошее, а своему чутью я доверяю. Я ведь тебя сразу раскусил, что ты бабник? – пошутил отец и рассмеялся. - А вот Кононов - нет.
   Мужчина замолчал, чувствовалось, что вспоминает и говорит с неохотой:
   - В пятый или шестой заезд за товаром мой балбес-водитель потерял накладные. И моментально потерялись копии у Кононова, и он стал требовать, чтобы мы оплатили товар и прекратили морочить ему голову.
   Потом водитель нашел бумаги, когда пообещал ему, что вычту стоимость из зарплаты. А это о-го-го какая сумма, и инцидент был исчерпан. Мужика того я позже уволил – он время от времени  выкидывал похожие фортели. Адрес его, естественно, у меня в «офисе» – в соседней комнате. Вам принести сейчас, товарищ милиционер? Учет у меня идеальный, – отец не выдержал и провел ладонью по волосам сына. - Потом все наладилось. Товар по предварительному заказу стали привозить прямо в магазин.

    Синицын-младший попал домой вовремя. Настроение было никакое. Он никого не хотел видеть, никого не хотел слышать. На душе было тоскливо. Сын боготворил мать и всю дорогу в такси плакал. Спиртное и больной вид женщины разбудили дикую жалость: Синицын-старший рядом с женой выглядели как сын с матерью. Он плакал и старался, чтобы водитель не заметил. И ругал себя, что редко навещал ее.
    У женщины был рак. Мать в любой момент могла умереть.
    На площадке у двери лейтенант увидел гостью, открыл дверь и первым вошел в квартиру. Девушка, как только закрылась дверь, прильнула к нему, прижалась и правой рукой стала расстегивать пуговицы на рубашке.
   - Галя, ты что-нибудь знаешь о Курской магнитной аномалии?
   Лейтенант отстранился, сбросил туфли и начал приводить одежду в порядок.
   - Нет.
   - Я тоже. Знаю только, что там стрелка компаса не показывает на север.
   - Ну и что? Причем здесь мы?
   - Ладно, скажу по-другому. Ты знаешь, что такое полшестого?
   - Ты меня выгоняешь? – девушка поняла, о чем речь.
   - Нет. Почему? Только не требуй от меня больше, чем могу дать. Мне плохо, очень плохо, а завтра будет еще лучше. Тащи все из холодильника. Сегодня мы просто гуляем!
    Он выпил полный стакан водки, закусил лимоном, некоторое время раскачивался из стороны в сторону, потом обхватил двумя ладонями голову девушки и развернул ее в свою сторону.
    - Не дергайся, я сейчас буду тебя гримировать. У тебя слишком много макияжа. - Синицын наслюнявил большой палец правой руки и стал елозить им по бровям, закончив, принялся за помаду на губах.
    Девушка была навеселе, но сумела отбиться и пересесть к зеркалу. Минут пять приводила себя в порядок, потом спросила:
    - А после лейтенанта кто идет, капитан? –  спросила и замерла, дожидаясь ответа. Не дождалась, продолжила: - А после капитана майор или полковник?
    Лейтенант чуть не упал - такого круговорота мыслей он не ожидал. Синицын смотрел на подругу, крутящуюся у зеркала, и удивлялся, рассматривая ее: «Природа жадна - наградит фигурой, не даст мозгов. Даст мозги, обидит фигурой. Даст мозги и фигуру…. Нет, такую, пожалуй, не встречал. В кино, пожалуйста, - у тех вместо мозгов сценарий».
    - После лейтенанта идет старший лейтенант. Потом Шутов. А тебе, Галка, нужно сразу к полковнику, - не выдержал Синицын, - у меня есть на примете, познакомить? Но он женат. Под ним лежит будущая генеральша – она тебе выцарапает глаза.

   Утром лейтенанта разбудили головная боль и девушка, лежащая на нем. «Где я, как сюда попал», - хотел закричать он, но передумал, увидев знакомую люстру на потолке.
    «Так тебе и надо, так тебе и надо», - приговаривал Синицын, стоя под душем. Он постепенно убавлял горячую воду и добавлял холодную: «Так тебе и надо, так тебе и надо».
    Лейтенант брился и вспоминал своих подружек. Мысленно перебрал всех и убедился, что ни одна не подходит для той роли, которую он собирался предложить сыграть: ему нужно было пару раз придти с ней к родителям и представить как невесту. Потом, когда у него будет настоящая, можно легко объяснить замену.
    «Повезло Шутову с Татьяной, - подумал Синицын, - может быть, ее арендовать? Нет, с ней я буду чувствовать себя скованно. Надо поговорить, пусть пригласит подружку».
    - Капитан, - звонил он через пять минут, - выручай. Сегодня я узнал, что у меня одна нога правая, а другая левая, и обе не хотят идти на работу. Заскочи за ними на своей тачке. Поверь, я не при делах, все они.
    Еще через десять минут Синицын, захлопнув дверь, спустился по лестнице  и вышел на улицу.

    Утро было как утро. Ничто не предвещало грозу. Офицеры вошли к себе. Лейтенант продолжал  рассказ о своей встрече с отцом, о том, что ему удалось узнать о Новикове и Кононове. Они как всегда прошли в импровизированную курилку. Вернулись. Дозвонились до Кононова и Сергиенко. Договорились о встрече. Попытались договориться с мэром и Бойко, но …. позвонил Фоменко. И тут началось….
    Они сидели напротив полковника и не понимали, что происходит. Он был красный как рак.
    - Что это такое? Нет, что это такое? – офицер кричал и махал бумажным кульком в правой руке. - Кто-нибудь объяснит, что творится в нашем городе? Какого хрена мы здесь делаем?
    Полковник гремел на весь этаж, но голос его постепенно стал стихать. Он бросил кулек в сторону Шутова, оглядел подчиненных и указал на скомканную бумагу пальцем.
    Капитан развернул ее. Это был свежий номер еженедельника. На первой странице под заголовком «Что иногда случается с теми, кто хочет и может» в популярном еженедельнике как в немом кино, кадр за кадром была показана сцена убийства Новикова. После статьи красовались еще три снимка: бизнесмен в траурной рамке  с восклицательным знаком, женщина с вопросительным и фотография убийцы. На последнего редакция не поскупилась: вопросительных знаков досталось в три раза больше, чем женщине.
    Полковник выговорился – остыл. Он сидел, обхватив голову руками. Через минуту произнес, обращаясь к Шутову:
    - Капитан, чтобы через час мудила, который умудрился отснять все это, был в наручниках здесь. Я сам его допрошу.
    Офицеры тоже, красные как раки, высыпались из кабинета. Пока шли к себе, оглядывались, казалось, что из соседних кабинетов выглядывают любопытные.
   Через пять минут мужчины мчались по городу в автомобиле. Адрес офиса и телефон нашли в еженедельнике, но звонить не стали. Подъехав к зданию редакции, успокоились. Шутов остался в машине, а лейтенант отправился разыскивать фотографа.  В приемной ему сообщили, что Воронин дома, и дали адрес.
    Он действительно оказался дома. Когда капитан позвонил, вышел высокий молодой человек в спортивном костюме.
    - Гражданин Воронин? – Синицын спросил и предъявил удостоверение.
    - Да.
    - Фотокорреспондент?
    - Да. В чем дело?
    Больше с ним не разговаривали. Капитан дернул мужчину за воротник, подставив ногу. Когда фотограф упал, завел руки за спину и надел наручники. Поднял, встряхнул, схватил рукой за одежду и поволок вниз.
    Синицын, убедившись, что в квартире еще кто-то есть, захлопнул дверь и стал спускаться следом.
    Офицеры понимали, что произошло: Воронин оказался в нужное время в нужном месте, но оба терпеть не могли папарацци. Они не стали разыгрывать доброго и злого полицейских: оба были злыми. Воронин и не подозревал, что еще один очень злой полицейский ждет его в кабинете. И он тоже на дух не переносит папарацци.
    - Ты знаешь, горе-фотограф, - сказал капитан, лавируя в потоке машин, - что женщина еще жива и лежит в реанимации, и она еще не пришла в сознание? И если умрет, я сделаю все, чтобы ты сел за неоказание помощи. Молись Богу, чтобы выжила.
    - Все он знает и все понимает, товарищ капитан, но деньги превыше всего! И пусть баба истекает кровью.
    - Надо было спустить его по лестнице и пристрелить при попытке к бегству. Да и сейчас не поздно в глухом переулке.
    Фотограф слушал и молчал всю дорогу. Его и не спрашивали. Офицерам досталось ни за что, а рядом сидел виновник разноса….
   
    Воронина ввели в кабинет в предшоковом состоянии.
    - Ты, Синицын, иди, ищи киллера. А вы, - полковник повернулся к Воронину и Шутову, - присаживайтесь. И капитан, верни мне туалетную бумагу, надеюсь, не понадобилась.
    Полковник развернул помятый журнал и показал Воронину сторону, на которой располагалось три фотографии.
    - А где четвертая - твоя фотография - гражданин Воронин? Так, кажется? Ты ведь тоже там был, герой?
    - Т-т-так  получилось, т-товарищ полковник.
    - А вот и нет - не товарищ ты мне, а я тебе. Твои товарищи в камере сидят. Сейчас поговорим, и отправлю к ним на свидание. Ты почему, когда звонил, про фамилию соврал? Выкладывай все по порядку. Думаешь, для чего сюда доставили?
    Успокоившись, с небольшими перерывами Воронин все подробно рассказал. Все, начиная с анонимного телефонного звонка и вплоть до его сообщения о происшествии в милицию.
    - Не знаю, почему фамилию придумал. Испугался. Потом уж понял, что весь как на ладони, да поздно было, - закончил свою исповедь задержанный.
    Полковник некоторое время сидел молча, разглядывая фотографа, потом повернулся к капитану, сказал:
    - Отпусти его. Никому он не нужен: ни нам, ни киллеру. Возьми подписку о невыезде, чтобы под рукой был, и отпусти. Только забери кассету с записью телефонного разговора. Не звонил больше в больницу? Как женщина?
    - Звонил. Плохо. Не пришла в себя. - Оба, как по команде, повернулись в сторону Воронина.
    Тот сжался под взглядами, хотел что-то сказать в оправдание, но только виновато развел руками. Шутов указал ему на дверь. Фоменко проводил фотографа брезгливым взглядом.
    Капитан отвез папарацци домой и забрал кассету с магнитофонной записью. Офицер возвращался в отдел, когда зазвонил сотовый телефон:
     - Ты где, командир? – спрашивал Синицын. – Мы с бригадой у стадиона. Знаешь лесной массив, что около него? Убит мужчина. Его фотография уже напечатана в еженедельнике. Киллера грохнули. Кто-то концы подчищает. Ждем тебя.
    Шутов выбрал момент, развернулся и поехал по указанному направлению. Он издалека заметил «Газель» и катафалк, как в шутку называли эту машину. Автомобили были припаркованы у обочины рядом с входом в лесной массив. Остановился сразу же за ними. Вышел и направился к группе людей, среди которых увидел Синицына.
    Тот дождался капитана и повел к месту происшествия, рассказывая по дороге:
    - Тело мужчины обнаружили среди деревьев в стороне от тропинки. Увидел его паренек лет двенадцати, когда понадобилось уединиться – приспичило. Выбрал укромное место и натолкнулся на труп. Что человек мертв, не сомневался: глаза открыты, по лицу ползают муравьи, на левом боку кровавое пятно. По сотовому телефону вызвал милицию.
    Шутов вскользь глянул на труп и пошел к тропинке, прикидывая расстояние.
    - Ну что, Чингачгук, что тебе поведал лес? - спросил капитан подвернувшегося криминалиста.
    - Когда мы приехали, вокруг трупа стояла толпа зевак – обсуждали событие. Натоптали будьте-нате. В карманах ноль. После статьи с фотографией киллера дежурного достали звонками. Если еще не сообщили, кто это, определим по пальчикам, если есть в базе данных.
    Судебный медик все еще возился с телом, но Шутов и сам уже просчитал, что и когда произошло. Полковник вызвал их с Синицыным на ковер в девять тридцать. Значит, заказчик убийства Новикова тоже приблизительно в это время понял, что нужно срочно избавляться от головной боли. Вызвал его, назначив встречу здесь - в лесном массиве. Это еще час. Плюс полчаса на обдумывание, подготовку. Убил и, вытащив все из карманов, ушел. Это, значит, от одиннадцати до… двенадцати. Да, до двенадцати часов: сообщение поступило в двенадцать ноль пять. Капитан взглянул на часы. 
    «А похороны-то в самом разгаре, - подумал он, - хотели с лейтенантом сходить, но теперь не удастся. А на поминках нам делать нечего».
    Капитан подошел к судебному медику, когда он закончил осмотр тела.
    - Одиннадцать тридцать плюс-минус полчаса? – спросил он.
    - Да, поверь моему опыту.
    - Все свеженькое, тепленькое: и труп, и кровь, - продолжил он за него. Не обижайся, шучу. Просто свой расклад сделал, и все так же получилось. Ты лишь подтвердил предположения.
    Труп увезли, следом отправилась «Газель». Офицеры ехали в «шестерке» Шутова,  когда зазвонил сотовый телефон. Капитан минуты две разговаривал с кем-то, потом достал записную книжку и продиктовал номер.
    - Есть новости, - обернулся он к лейтенанту, - звонил Соломин. Помнишь такого бизнесмена по недавнему делу? У него тогда еще Архипов - начальник службы безопасности - набрал в штат бандитов. Так вот, Соломин после этого произвел чистку, но, как оказалось, плохо. И сейчас сообщил, что узнал киллера на фотографии в еженедельнике. Это его рабочий – Анциферов. По факсу сбросит на него досье. В магазине, где работал охранником убитый, сказали, что с утра тот отпросился и убыл в неизвестном направлении.
    Мужчины некоторое время молчали, но вскоре Синицын попросил капитана набрать номер телефона Татьяны и дать ему трубку. Шутов удивился, но расспрашивать не стал. Выполнил все, о чем его просили. Капитан вел машину и улыбался, пока лейтенант втолковывал Татьяне, что хочет от нее.
    - Родители достали? Боятся за твою нравственность? – спросил капитан, когда получил телефон обратно. – Чтобы не курила и не сильно красилась. Это все, что тебе нужно от женщины?
    - У меня сложней, чем было у тебя. Мать плоха, и отец придумал еще одно лекарство. А у Татьяны, оказывается, есть младшая сестра. Повезло тебе капитан, а то пришлось бы отбить ее.
    По приезду офицеры пошли к Фоменко – им передали, что он ждет. Капитан только успел заскочить, забрать факс, не хватило времени даже его прочитать.
    - Докладывайте, - устало попросил полковник, когда мужчины расселись.
    - Убит киллер Анциферов. Убит между одиннадцатью и двенадцатью часами дня выстрелом из пистолета с глушителем. Пуля осталась в теле. Эксперт сейчас - по нашей просьбе - проверит ее на соответствие с пулей изъятой из тела Новикова. Предварительные данные на Анциферова уже есть, - капитан передал факс полковнику.
    - Что это за новость такая - предварительные данные?
    - Анциферов работал охранником в одном из магазинов бизнесмена Соломина, и он нам только что переслал факс с его досье. Честно сказать, не успели прочитать.
    - А я бы, господа офицеры, никогда не пошел к начальству, не подготовившись. И не оправдывайтесь спешкой. Вам вначале дарят фотографию киллера, потом его труп. Теперь вы ждете, когда напечатают фотографию заказчика? – полковник обвел присутствующих невидящим взглядом. - Заберите свой факс и начинайте искать, где пересекались пути Анциферова с Кононовым и Сергиенко. По-моему, здесь собака и зарыта. Потом с мэром и Бойко. Или вы их сбросили со счетов? Не забудьте про Архипова. Быть может, этот бандит в свое время и познакомил Анциферова с кем-нибудь из них. Дело Соломина я тоже еще помню. Что не удалось опросить Кононова с Сергиенко – плохо. Сегодня тоже вряд ли получится: похороны, поминки. Но завтра с утра - непременно.
    Свободны. Идите, работайте, - Фоменко махнул рукой в сторону двери и добавил в заключение: - не забудьте посмотреть фотографии в следующем номере.
    Придя к себе, офицеры надумали разделиться. Лейтенант на машине Шутова отправился к Бойко, а капитан решил найти все, что у них есть на фамилию Анциферов, -  поднял старое дело о похищении ребенка. Он собрался проверить связи почившего в бозе Архипова.
     К концу дня Шутов понял, что Архипов ничего общего с их фигурантами не имел. Зато младший брат Кононова, Сергей, сидел в свое время с архиповскими подельниками, а те наверняка по работе знали Анциферова. Сергей сидел всего семь месяцев за хулиганство. Но новые знакомства волей или неволей завел.
    «Связь: Кононов – брат –  Анциферов тоненькой ниточкой прощупывается. А последний  убил Новикова. Заказчик Кононов? – подумал Шутов, - а почему? Зачем? Должен быть мотив. Нужно его найти. Кому выгодна смерть бизнесмена? Завтра же поговорю с Сергиенко. Для разговора с Кононовым необходимо подготовиться основательнее. Сергиенко, потом – Кононов. А лейтенант пусть с пачкой фотографий едет к Анциферовым – цепочку нужно проверять».
    Капитан взял факс и снова его просмотрел.
    «Тридцать лет. Женат. Четырехлетняя дочь Лена. В армии не служил  по болезни. (Купил справку?)  Случайные заработки. Работа в кооперативе. Последние пять лет работал охранником в магазине Соломина, - выискивал нужную информацию для себя Шутов. – И что ему не работалось? Захотелось быстрых денег? И как такой человек мог кого-то убить? Не зря он не попал под чистку бизнесмена. Тут что-то не так».
    Капитан ушел с делом в архив, а когда вернулся, встретился с вернувшимся Синицыным.
    - Бойко во всем сознался, - начал тот свой доклад, - я всего-то ударил его пару раз. Фотографа нанял он. Он подумал, что я крышую папарацци, и полез в сейф за двумя тысячами долларов. Я гордо отказался и предложил бартер: он мне правду, я – две тысячи долларов, что у него в сейфе.
    - Кончай увертюру, - взмолился Шутов, - и так голова трещит, говори по существу, не паясничай.
    - А я все уже рассказал. Или ты хочешь узнать, что его не было в одном месте, не было в другом, и где я его нашел? Ладно, ладно, не сердись, - лейтенант увидел нахмурившегося капитана. - У меня, правда, все.
    Бойко знал про любовницу Новикова. Об этом не знали только мы с тобой, даже жена убитого была в курсе. Он по телефону-автомату договорился с Ворониным. А дальше сплошные накладки. Платить, как я понял, Бойко и не собирался – такая информация сама стоит денег. Совесть его не мучит - обычная предвыборная пиар-компания. И мы еще должны сказать ему спасибо – получили через день фото преступника.
    К мэру соваться я тебе не советую, пусть идет полковник, если хочет получить по носу. С кандидатом в мэры еще как-то можно говорить, с градоначальником будет сложно.
    Шутов собирался что-то ответить, но запел сотовый. Он молча слушал, только хмыкал. Спрятав телефон, обернулся к лейтенанту:
    - Нас приглашают, будущий родственничек, на смотрины невесты, - посмотрел на часы и добавил, - можно отчаливать.
    - Уже, -  вскинулся лейтенант, - так быстро? Чтоб мы преступников так ловили!

    В квартире Шутова офицеров встретили сестры. Татьяну Синицын знал давно, поэтому сразу уставился на младшую, заулыбался: понравилась.
    - Ирина, - представилась девушка и протянула руку лейтенанту.
    Синицын пожал руку и, не выпуская, потянул ее, чтобы та развернулась.
    - А повернись-ка девица, повернись красавица, позволь молодцу поглядеть на тебя.
    Младшая сестра Татьяны непроизвольно сделала два оборота, присела в  реверансе и спросила:
    - Как, нравлюсь? А теперь, лейтенант, отдайте честь девушке.
    - Лейтенант вернул фуражку на место и правую руку поднес к козырьку.
    - Очень! Больше чем сам себе. – Офицер с самого начала решил настроить всех на шутливый тон, чтобы сбить обычную в таких случаях скованность. Все знали, для чего этот маскарад…
    - Этот комплимент многого стоит, если Сашка не соврал в очередной раз, - заметил капитан. Ирину он знал давно.
    В зале уже стояло на столе любимое вино Татьяны. Шутов принес вазу с виноградом, откупорил бутылку и наполнил бокалы:
    - За знакомство! – сам только пригубил - вино не любил.
    Синицын, недолго думая, вновь разлил, хотел что-то сказать, но его перебили,  предупредив:
    - Последняя, Саша. Вам пора.
    Все удивленно уставились на капитана, но возмутилась только Татьяна:
    - Юра, ты что? Вы же только пришли, отдышаться не успели, а уже гонишь!
    - Он вообще сегодня не собирался, так что тон задала ты. А им еще к родителям ехать. Там посидят. Отец его на похоронах сегодня был, у нас не получилось, а надо бы. Надо по работе.
    Вот, Саша, и расспросишь его, - закончил он, обращаясь к лейтенанту. – Это тебе задание и повод для визита.
    - Темпы богатырские, - заворчал Синицын, - чтоб нам так звания присваивали! Пойду, позвоню, обрадую родителей, - он поднялся и ушел на кухню.
    В комнате зависла тишина, но ненадолго – вернулся лейтенант с двумя грушами, одну протянул Ирине:
    - Держи, погрызем дорогой. В этом доме ни поесть, ни выпить не дадут. Груши и те зажали.
    - Я вас туда подброшу, а обратно своим ходом доберетесь, - сказал капитан и протянул ключи от машины. -  Иди, Саша, подгоняй карету.
    Ирина с лейтенантом ушли, Шутов притянул Татьяну к себе, поцеловал несколько раз в шею и, прижав голову к груди, зашептал на ухо:
    - Так надо. Мы им мешали. Я заметил.
    - Ты всегда такой тиран? Даже второй раз пригубить вина не дал.
    - Нет. Только сегодня. Они мне тоже мешали. Я сейчас отвезу их, вернусь, и мы будем пировать. И никто нам не нужен.

    Парень с девушкой сидели на заднем сидении. Капитан вел машину. Дорогу он знал, так как бывал у Синицыных довольно часто.
    - Сестры и так не похожи, - нарушил молчание лейтенант, - а жаль!
    - Это почему же? – удивилась Ирина.
    - Татьяна могла бы быть красивее.
    Девушка звонко рассмеялась, не выдержал и Шутов.
    - Распустил хвост, павлин, - сказал он, - вернусь вот и все расскажу Татьяне. Она тебя при встрече потреплет.
    Капитан высадил пару у подъезда и уехал.
    Лейтенант распахнул входную дверь, пропустил девушку вперед, и они медленно стали подниматься по лестнице.
    На звонок открыла мать, но отец был рядом.
    - Знакомьтесь, Ирина! - представил девушку сын, когда они вошли. - Мои предки: Ирина Витальевна и Михаил Борисович.
    Синицын не любил первых, сковывающих минут знакомства, поэтому его понесло:
    - Товарищи не толпитесь, не толпитесь, освободите людям проход. Люди, между прочим, попали с бала на бал. Но на том балу мы только танцевали – там нас не кормили. И, можно сказать, выгнали. Шутов оказался эгоистом. Он считает, что если женится, то все можно. Мама, ты слышишь своего голодного сына?
    И действительно через пять минут все общались, будто были знакомы много лет.
Женщины о чем-то судачили на кухне и время от времени подносили блюда в зал, а мужчины сидели за столом и разговаривали.
    - Симпатичная девчонка, я иногда удивляюсь тебе, сын…
    - Папа, прекращай, - перебил Синицын-младший, - я с ней знаком чуть больше часа. «И ей всего четырнадцать лет», - хотел добавить он, но передумал – таких шуток отец мог не выдержать. Вместо этого сказал:
    - И это младшая сестра невесты Шутова.
    Синицыны замолчали, когда пришла Ирина и стала раскладывать принесенные тарелки, и продолжили, когда вышла.
    - И все равно я тебя не понимаю, - начал говорить, но не договорил отец, не стал объяснять, что именно он не понимает, нахмурился.
    «Надулся. Что я сказал такое обидное»? – подумал сын.
    Женщины, наконец, закончили приготовления и тоже сели за стол. Хозяин налил водку, разлил вино. Поднял стопку. Его хмурое лицо разгладилось.
    - За знакомство!
    Синицын-младший хмыкнул и посмотрел на Ирину. Та тоже улыбнулась. Такой тост они сегодня уже слышали.
    После второй рюмки начался разговор ни о чем. Сына это устраивало. Он боялся, что отец, как всегда, начнет шерстить политиков. Только мать все сбивалась: «А сколько тебе, Ирочка, лет? А этот салат ты еще не пробовала!». И через несколько минут: «Понравился? Подложить еще? А кто твои родители? Ты работаешь или учишься?» 
    Синицыны-мужчины ругали уже третьего президента, а мать все донимала Ирину и никакие намеки сына не помогали, только растягивали казнь. И лишь вмешательство отца положило всему конец.
    «Только на ощупь еще не попробовала» - подумал сын. У него запершило в горле от жалости к матери.
    - Я пошел курить, - объявил он и ушел на кухню.
    Отец сопровождать сына не решился - боялся двух Ирин оставлять наедине.
    Когда младший Синицын вернулся, мать рассказывала, как они втроем жили в пустой квартире, потому что все, что можно было продать, продали, чтобы Миша смог начать заниматься бизнесом.
    - Представляешь, Ира, тогда покупали все, потому что в магазинах ничего не было. И мы полтора года спали на раскладушках. Книги и те продали. Кухонные стол, стулья и  посуда – все, что осталось.
    - Но ведь овчинка стоила выделки? – вклинился сын, чтобы ненавязчиво перевести разговор в другое русло.
    - Стоить-то, конечно, стоила, но мы тогда не были ни в чем уверены. А вдруг что не так? – она склонила голову на плечо мужа. – Запьянела я что-то, старая стала – за вами не угнаться.
    - Мама, ты иди, ложись, отдохни, а мы поговорим. Мне с отцом потолковать надо.
    Мать встала, задвинула стул и стала собирать посуду.
    - Вы пить еще будете? Оставить закуски? Уберу лишнее. Доктора ходить больше наказали, буду посуду на кухню таскать. И ты, Ира, не вздумай помогать. Сюда носили, надо было, а отсюда сама. Это на сегодня мои вечерние прогулки.
    Отец налил две стопки водки, взял бутылку вина и вопросительно посмотрел на девушку. Та отрицательно помотала головой. Тогда он кивнул сыну головой вместо тоста, и они выпили.
    - Я, знаешь, пап, что хотел узнать? Ты ведь был сегодня на похоронах Новикова, расскажи.
    - А что тут рассказывать? Похороны – это не свадьба. Как бы хорошо не было – все равно плохо. Оптовые базы и автосалоны не работали - все ушли провожать хозяина. Народу было много. Человек был хороший, жесткий, но справедливый. И зарплату своим платил в два с половиной раза больше чем средняя по области. У моих и то меньше. Его смерть заставила многих задуматься, что теперь будет, чем все обернется. Много хорошего про него говорили, да я это и раньше знал. Под поминки забронировали весь ресторан «Юбилейный». Не пошел я, хоть приглашали – не так близко знаком был. Так что, сынок, убийцу я не нашел. Ты уж извини. Хлеб твой отбирать не буду.
    - Ладно, батя, и на том спасибо. На посошок? – спросил сын и наполнил две стопки.

    Когда лейтенант с девушкой вышли из подъезда, оказалось, что на улице потемнело. Это было время сумерек, когда начинали включаться уличные фонари. Вечерняя прохлада сменила дневную жару. По улице было приятно просто идти. Синицын хотел взять девушку за руку, но передумал, побоялся, что не так поймет.
    - Мне твои родители понравились, особенно…. Оба. – Сказала Ирина. – Признаться, я вначале не совсем понимала, сестра объясняла, зачем все это, а я …. И когда увидела....   
    - Так заметно? – перебил Синицын.
    - Конечно. Она  выпила всего полглотка - только чокалась с нами. И ты правильно придумал…
    - Не я. Отец. Его идея.
    - Все равно правильно. А скажи, у тебя что, не было знакомой девушки, чтобы придти с ней?
    - Есть. Почему же? – не стал врать лейтенант. – Пришлось пересортицу сделать. Отец заказал некурящую школьницу.
    Девушка засмеялась и замахала рукой проезжающему мимо такси. Оно было третьим. Два до этого они пропустили. Высадив Ирину у подъезда ее дома, лейтенант на этой же машине вернулся к себе.

    Утром Синицын пришел на работу раньше капитана и приготовил ему сюрприз: принес результаты экспертизы по Анциферову и все, что удалось о нем узнать.
    - Анциферов – это вовсе не Анциферов, а в «девичестве» Смирнов, - начал докладывать он, поздоровавшись. – При женитьбе взял фамилию жены. Но и паспорт Смирнова был подложный – пальчики врать не могут. Это Филиппов А. А. осужденный на девять лет за убийство и сбежавший  семь лет назад при этапировании в колонию строгого режима. До убийства сидел полтора года за злостное хулиганство. Кличка Филин. Убит из того же оружия, что и Новиков.
    - Обыск необходим. Да, лейтенант? Но что искать? Вот в чем вопрос. Записи? Записную книжку? А если этот дебил не умел писать? А умел, так вряд ли записывал. Его наверняка в пятом классе пытались призвать в армию. А вот жене фотографии надо показать. Все. Необходимо проверить его связи. И ты этим займись. Но займись не сейчас. Сейчас подъедет Сергиенко, и я хочу, чтобы ты помог мне его расшевелить. А потом Кононова.
    Капитан посмотрел на часы и на дверь, в которую постучали, повернулся к лейтенанту:
    - Садись ближе. Начнем, пожалуй. Войдите.
    Отворилась дверь, и показался высокий, русоволосый, спортивного телосложения  мужчина с карими глазами.
    - Присаживайтесь Сергей Сергеевич. Это я вас вызывал, капитан Шутов, - он указал ему на стул напротив себя. Сергиенко ему понравился. «По таким женщины с ума сходят, - отметил про себя офицер, - лет сорок, наверное».
    - Здравствуйте, - произнес тот и сел на предложенный стул, - что хотите от меня  узнать?
    - Вообще-то мы хотим знать, кто убил Павла Николаевича Новикова, точнее, заказал убийство и потом расправился с киллером. И вы нам в этом поможете. Для начала расскажите о себе. Вы женаты?
    - Разведен.
    - Давно?
    - Полгода. Какое это имеет значение?
    - Вы правы, время не имеет значения. Из-за чего?
    - Не сошлись характерами. А это к чему?
    Синицын понял, что капитан начал «раскачивать» Сергиенко. Хочет вывести его из себя. Ему показалось, что рано.
    - Дети есть?
    - Одна девочка. Десять лет. Живет с матерью. Квартиру я им оставил. Послушайте, вы что, меня подозреваете? Бред какой-то.
    - Кто-то ведь заказал Новикова. Почему не вы?
    - Я? Да я с самого начала, да если бы не я…..
    - Не горячитесь. Я подозреваю всех, - сказал Шутов, - и лейтенанта бы подозревал, если бы Новикова сбила машина. Ехал на работу и сбил. А теперь сидит, - капитан повернулся к Синицыну, - и улыбается. Расскажите, пожалуйста, что вы с самого начала? Что вы имели в виду?
    - Я хотел сказать, что бизнес Новикова только начинал развиваться, когда он  пригласил меня к себе, и когда его жена ушла в декрет. Тогда у него работало всего восемь человек. Один он не справлялся. – Сергиенко задумался, но ненадолго. - Я в то время работал на оборонном заводе, а тот дышал на ладан. Кто меня рекомендовал - не знаю. Но он сам вышел на меня, пригласил к себе в офис – у него тогда была небольшая клетка на оптовой базе. Я сомневался недолго. Зарплату Новиков предложил в десять раз больше, чем платили на заводе. И в долларах. Тогда это была стабильная валюта. Но и работа, я вам скажу…
    - Кононов в то время уже заведовал оптовой базой? - воспользовался паузой капитан, чтобы перевести разговор в нужное русло.
    Нет. Он пришел позже. Новиков тогда больше ошивался за рубежом, а я работал здесь. В это время и были сняты в аренду два помещения: одно под склад, второе под автосалон. Связи у шефа в то время уже определились. Экономика начала оживать, и спрос на наши товары повысился, хотя опт всегда был востребован. Машины пошли потоком. Через два года шеф выкупил продовольственный магазин. Тот захирел, потому что располагался в стороне от основного движения людей и был очень большим – занимал весь первый этаж пятиэтажного жилого дома. Зато место для продажи машин  было идеальным. Что было плохо для продовольственного магазина, оказалось хорошим для автосалона. И там уже были заасфальтированы подъездные дороги. Через два месяца после переделки помещения и капремонта, автосалон был открыт и запущена реклама. Месяцев через десять шеф купил второй склад под опт недалеко от первого. Вот тогда и появился Кононов - не хватало рук. Первые два помещения были взяты в аренду с правом выкупа до истечения определенного срока. Новиков и их приобрел, избавившись от платежей за аренду.
    - А у вас не возникало мысли самому заняться бизнесом, а не работать на дядю? – капитан пододвинул пепельницу Сергиенко. Он видел, что тот мнет сигарету и не решается закурить. – Есть знания, появились связи, опыт, наконец.
    - Это на первый взгляд так кажется. Думал, конечно. Шеф все ключевые моменты брал на себя. Даже за границу ездил только сам. Лишь последний раз с сыновьями. Я могу делать только то, что делаю сейчас. А вступать в конкуренцию с Новиковым – себе дороже. И зарплату он мне увеличивал неоднократно. Я когда развелся, безболезненно купил двухкомнатную квартиру и, заметьте, не хрущебу.
    - Ну а теперь, когда Новикова нет?
    «Долго ты к этому вопросу добирался, капитан», - подумал Синицын, встал, пошел и закрыл форточку, но открыл все окно, вернулся на свое место. Офицеры тоже закурили.
    - И сейчас - нет. Я случайно слышал разговор шефа с Кононовым и знаю, что он собирался отдать опт одному сыну, а автомобили - другому.
    - А вы?
    - А что я? Как работал, так и буду. Что любой сын против меня? Они ведь тепличные:  на детях природа отдыхает. Знаю обоих. Автофирма не рассыплется - я тому гарант.
    - Выкупить автосалон не собираетесь? В рассрочку? Тяжело, но дело того стоит, - Шутов внимательно смотрел на Сергиенко.
    - Выкупать надо оба сразу, а мне не потянуть даже на один. Квартиру купил, обставил,  и жить привык широко. Накопления есть, конечно, но сумма по таким меркам смешная. Кононов, тот наверняка попытается: хоть один брат, да откажется от бизнеса. Для них, по-моему, это хоть и денежная, но обуза. Был бы жив отец, втянулись бы, конечно. А так…
    Капитан задумался. Он откинулся на стуле и стал раскачиваться на задних ножках.
    «За такое мой отец отвесил бы подзатыльник, чтобы не ломал мебель», - подумал лейтенант и хотел задать свой вопрос, но Шутов его опередил.
    - Кононов? Кононов! Расскажите о нем.
    - Как его нашел шеф, тоже не имею представления. Позже узнал, что работал он в какой-то типографии. Кононов появился, как только были приобретены вторые автосалон и оптовый склад. Новиков сразу поделил их между нами: опт – Кононову, автосалоны - мне. Признаюсь, вздохнул с облегчением – уж очень нагрузка была большая. В первый же месяц на него посыпались жалобы от постоянных покупателей, но потом прекратились. Списали все на неопытность. Были у него и потом мелкие проколы, но у кого их нет?
    - И все последующее время Новиков был им доволен? - спросил Шутов.
    - Да. До последнего времени – да! Но вот с полторы недели назад шеф узнал, что Кононов приобрел несколько точек скупки цветных металлов и стал гнать цветмет на наших фурах за границу. Машины отправлялись за рубеж за товаром не пустые. У нас есть человек, который ездит по выставкам, изучает, как говорится, спрос и предложения, покупает опытные образцы. И вот по его рекомендации непосредственно на заводах-изготовителях изделия и приобретаются. И никаких посредников. Вот с такой продукцией грузовики и катят за рубеж.
    - И как Новикову удалось Кононова разоблачить? – поинтересовался капитан.
    - Это открылось, когда машину с цветметом задержали на границе - нашли наркотики. Тогда шеф сам лично вылетел на место и все уладил. Доза была, говорят, мизерной. И летал он не пустой. Кто его знает, что там было?  И как давно параллельный бизнес процветал? Новиков ведь передо мной не отчитывался. Только точно знаю, что замену Кононову шеф нашел. Нашел, но представить не успел.
    «Не зря капитан намекнул, что он, Сергиенко, в числе подозреваемых, ох не зря, - подумал лейтенант, - вон как гладко стрелки перевел на Кононова».
    - Вы говорили, что случайно узнали о разделе бизнеса и передачи половинок сыновьям. Как это случилось? – продолжил беседу Шутов.
    - Понимаете, - задумался Сергиенко, - у Новика нет офиса как такового. Есть великолепный кабинет в загородном особняке, но офиса нет. Когда ему что-нибудь нужно было, он приезжал ко мне или к Кононову и занимал наши. И вот дня за два до смерти шеф вызвал меня к Кононову. Я ничуть не удивился – такое часто случалось. Он мог с таким же успехом приехать  ко мне и вызвать к себе Кононова – просто тот оказался ближе. Когда приехал, застал часть разговора. Я понял, что состоялось объяснение по поводу цветмета и наркотиков. О чем еще шла речь, можно было только предполагать.  Догадался по повышенному и категоричному тону шефа. Тогда он и объявил, что бизнес делит пополам и половинки передает сыновьям.
    Но это еще не все, - заметил Сергей Сергеевич и замолчал. Он, видимо, собирался с мыслями или просто вспоминал, что произошло дальше. Не вспомнил. Или просто не захотел рассказывать. Махнул рукой, словно отмахиваясь от чего-то, продолжил, - Потом шеф сказал мне, что отпустил своего шофера, и распорядился отвести его домой. Когда ехали, он все время плевался: пригрел змею, за столько лет не разглядел, а ведь симптомы были. Тогда я и узнал, что Кононов просил у Новикова продать ему оптовый бизнес и ссылался при этом на то, что мэр не имеет права по закону иметь свое дело. Вот теперь, пожалуй, все, - подвел черту Сергиенко.
    - Да, исчерпывающая информация, - подвел итог Шутов. - У тебя, лейтенант, есть вопросы? Молчит коллега, значит, у нас к вам все. Спасибо.
    Он проследил за Сергиенко и, когда тот вышел, обернулся к лейтенанту:
    - Ну, ты и орел, Синицын, хоть бы слово вставил.
    - Когда гремит артиллерия - пехоте лучше затаиться. Ты ж мне, командир, слова вставить не дал.
    - И что думаешь про все, про это?
    - Кононова хоть сейчас в кандалы. Славно исповедался Сергиенко.
    - Н-да, - хмыкнул Шутов. – Зря я тебя не отправил к Анциферовой с фотографиями, что мы приготовили. Там ведь и Кононов с Сергиенко есть, и даже мэр с Бойко. Не они, так соседи кого-нибудь признали бы. Глядишь, что-нибудь и проявилось. Все равно толку от тебя никакого – просидел деньги налогоплательщиков.
    Шутов с Синицыным в комнате больше курить не решились, ушли на лестничную площадку, а когда вернулись, у входа в кабинет их встретил Кононов.
    - Здравствуйте, - поприветствовал он офицеров.
    - Здравия желаю, Николай Петрович - ответил лейтенант, а Шутов только кивнул и указал на дверь, приглашая войти.
    Николай Петрович Кононов был низеньким, толстым, пожилым шатеном с большими залысинами. Одет он был в коричневый однотонный видавший виды костюм, который смотрелся  на нем мешковатым. Он оглядел комнату оценивающим взглядом и присел на стул, предложенный Шутовым.
    «Прикинул, сколько можно выручить, если все здесь продать, - подумал Синицын, - «купи-продай» до мозга костей». Он вопросительно посмотрел на капитана – не знал, нужно ли ему здесь присутствовать или ехать с фотографиями, как тот говорил.
    Капитан кивнул утвердительно в сторону стула и представился:
    - Капитан Шутов. Это я вас вызывал. Мы расследуем убийство бизнесмена Новикова Павла Николаевича….
    - А убийство кандидата в мэры Новикова Павла Николаевича не расследуете? – не дал договорить Кононов, - есть еще и такой.
    - Расследуем. Расследуем и убийство Новикова-мужа. Вы удовлетворены?
    Мужчина пожал плечами, огляделся и вновь повернулся к Шутову:
    - Я буду удовлетворен, когда вы найдете настоящего убийцу. А пока, как я понял, вы подозреваете меня?
    - Я подозреваю всех, - начал Шутов, но вдруг стушевался, наверное, от повторения.
    - И меня в первую очередь, - продолжил Кононов. - Я к вашим услугам, капитан. Весь внимание.
    Шутов закурил, а лейтенант пошел и открыл второе окно - после визита Сергиенко дым еще полностью не выветрился.
    «Вы женаты»? – начал мысленно за капитана Синицын, но, чертыхнувшись, сбросил с подоконника цветок с горшком, чтобы подарить шефу паузу.
     - А почему нет? К тому есть все предпосылки! – заговорил Шутов после вынужденного перерыва.
    Лейтенант успокоился, услышав уверенный голос капитана.
    - Вы ведь пришли в уже устоявшийся бизнес Новикова, он вас пригласил, не так ли?
    - Да, до этого я работал в типографии. И мне там нравилось работать. Заметьте, не я просился к Новикову, а он уговорил меня перейти к нему на работу. И я согласился. Кому-то это покажется смешным, но у него была перспектива. Перспективу не всякий сможет увидеть – нужно уметь выбрать необходимый ракурс. Я умею.
    - Позвольте и мне взглянуть с этой колокольни, чтобы понять.
    - Связи и выход за границу. И деньги такие же, но в типографии за двенадцать часов, а здесь - за восемь-девять.
    - Почему двенадцать, а не восемь часов в типографии?
    - Восемь на дядю за копейки и четыре-пять часов на себя, а копейки - дяде.
    - С этим разобрались, - отметил Шутов. – Вам понравилось работать на новом месте?
    - До поры до времени.
    - ?
    - Восемь-девять на дядю. А куда девать три-четыре? Я ведь не привык так работать.
    - И вы решили заняться сбором цветных металлов?
    - Время есть, возможности тоже. Решил! – Кононов засмеялся. - Вам уже про это доложили, понятно! И ничего криминального в этом нет. Я к кавалькаде шефа приписывал свою фуру - личную. Документы оформляю я. К чему лишнее бумагомарание? Зачем искать новый коридор? Даже шеф не смог ничего возразить, когда узнал, хотя это ему и не понравилось. А что здесь такого? Приписал не сегодня, сознаюсь, курсировала давно. Но водитель мой заболел, пришлось искать замену, и нарвался на наркомана -  иногда случаются проколы. И об этом уже доложили?
    Кононов вытащил пачку сигарет, достал одну, закурил и притянул к себе пепельницу.
    - Вы не представляете, как сегодня трудно собрать начальный капитал, как трудно оформить собственное дело! Время беспредело прошло, сейчас время других крайностей. Но к чему вам об этом говорить? Вы же не собираетесь заняться частным сыском?
   Николай Петрович замолчал, сделал несколько затяжек, затушил сигарету и уставшим голосом продолжал:
    - Что еще интересует вас, капитан? – он перевел взгляд с Шутова на лейтенанта и обратно. - Не напрягайтесь, знаю, сам расскажу. Я понял, что шеф  собрался уходить из бизнеса. Понял это давно – меня не пальцем делали. Готовился к этому. Предложил ему очень хороший вариант. Но…. Но он сделал ставку на своих балбесов. Его право. Наше дело предложить, его – отказаться! И я знаю, знаю, кому обязан вашей предвзятостью ко мне. Вы же, когда встретили меня, уже наручники приготовили. Я это сразу почувствовал. Что ж, долги всегда возвращаю. Этот херувим не в первый раз меня достает. Был бы жив шеф, никогда не сказал, а сейчас, почему нет? Да, господа офицеры?
    Кононов выгнулся в сторону Шутова и произнес:
    - Если Сергиенко трахал и продолжает трахать жену Новикова, зачем прикрываться Кононовым? Пусть теперь потаскает угли своими руками.

    Заместитель Новикова по оптовой продаже ушел, а офицеры минут пять сидели молча, пока не погасли сигареты.
    - Не слабо он тебя «раскачал» - даже  цветок с подоконника упал, - нарушил тишину  лейтенант. - Я рад, что остался. Такое лучше семь раз увидеть и семь раз услышать. Ты хочешь знать, что по этому поводу думаю? Я мысленно снял оковы с Кононова и погнался с ними за Сергиенко. Хотя все так запутано, что готов подозревать полковника, не смотря на то, что он не сбивал бизнесмена машиной.
    - Ты опять отделался молчанием, - очнулся от раздумий Шутов.
    - И ты снова не прав, командир. Была дуэль. А когда перестреливаются «Катюши», лучше сидеть в окопе и не высовываться.
    - Знаешь, Сашка, если убил Кононов, то это «глухарь». Давно я так не потел. А ведь пару часов назад я считал это дело почти раскрытым. Сергиенко только добавил уверенности.
    - Обед давно прошел, а мы и не заметили, - откликнулся лейтенант, - пойдем хоть кофе попьем, потный ты наш.
    Офицеры выбрались на улицу, и пошли в сторону кафе. Форма моментально покрылась белыми пятнами – цвели тополя. Бороться с этим не имело смысла, потому что порывы ветра не давали пушинкам приземлиться и те прекращали полет, только столкнувшись с препятствием.
     Заказав жареные сосиски с зеленым горошком и кофе, мужчины быстро перекусили и вернулись к себе. Они, переговариваясь, собирали с формы пушинки, когда вошел полковник и присел на свободный стул.
    - Ну что, молодцы, чем обрадуете?
    - Заказчика найти труднее, чем убийцу, - ответил капитан и вкратце пересказал разговоры, состоявшиеся во время встречи с Сергиенко, а затем и с  Кононовым.
    - Заказчика найти труднее, согласен, - начальник вернулся к началу рассказа капитана после недолгого осмысливания услышанного, - но у вас есть второй труп. Девять из десяти, что исполнителя убил сам заказчик – уж очень время поджимало. А здесь как обстоят дела?
    - По этому направлению и будем сейчас работать, едем на квартиру Анциферова-                Филиппова, нужно отрабатывать его связи.
    - Хорошо, - согласился полковник и покинул кабинет.
      
    Офицеры уже подъезжали к нужному дому – старенькой пятиэтажке с покатой крышей застеленной шифером, когда Шутов заметил Кононова, вышедшего из последнего подъезда. Капитан, не останавливаясь, повернул автомобиль к другому зданию. Припарковав машину так, чтобы можно было следить за Кононовым, достал записную книжку и стал искать его адрес, но нашел только телефон. Набрал его и произнес:
    - Николай Петрович, еще раз приветствую вас, капитан Шутов.
    Капитан и Синицын видели, как Кононов достал сотовый телефон и сел в старую, обшарпанную, темно-бардовую «восьмерку», но заводить не стал, дожидаясь окончания разговора.
    - Мне нужно задать вам еще несколько вопросов. Я при случае подскачу к вам вечерком домой, напомните мне, пожалуйста, адрес. – Шутов слушал и молча кивал.
    - Дом тот же, только подъезды разные. Квартира шестьдесят  семь. Совпадение? – спросил он Синицына, провожая взглядом отъезжающую машину. – Анциферовы живут в первом подъезде на первом этаже во второй квартире.
    Капитан завел мотор и перегнал «шестерку» к подъезду с нужной квартирой.
    Дом был старым, как и стоящие рядом с ним. Деревья во дворе выглядели ровесниками – такими же древними, верхушки перекрывали даже крышу. Их было много, и тень от растений делала двор темным и мрачным. Даже люди среди огромных растений казались старше.  Дети, что выросли здесь, наверняка уже имели своих. В песочнице играло следующее поколение.
    Лейтенант жал на кнопку звонка, но никто не отвечал. Мужчины потоптались на площадке несколько минут и вернулись к машине.
    - Она еще на работе, а может, в детском садике. Или с ребенком направляется к магазину. Мы с тобой, лейтенант, дали маху: надо было созвониться. Но просто ждать не будем, пошли по соседям, - заметил Шутов и изъял из стопки фотографию Анциферова. - Он жил здесь, и все его наверняка знают. – Сказал то ли себе, то ли лейтенанту. – Не нужна.
    Офицеры начали с первого этажа подниматься вверх, названивая во все четыре квартиры на площадке одновременно. Кое-где им открывали, и они, представившись, предъявляли пачку фотографий с просьбой опознать кого-нибудь. Несколько человек узнали Кононова, сказали, что тот живет в этом доме только в другом подъезде. Добравшись до пятого этажа, мужчины спустились вниз и позвонили во вторую квартиру. На этот раз им повезло – открыла сухощавая темноволосая женщина неопределенного  возраста, закутанная в длинный халат. Они представились и попросили разрешения войти.
    Хозяйка провела мужчин в зал и предложила сесть. По пятам за офицерами шла четырехлетняя девочка и взобралась на диван между ними, но мать выпроводила дочь, отправив играть в соседнюю комнату. Сама села в кресло напротив, заправив на коленях распахнувшиеся полы халата.
    Обстановка была стандартной, для скрывающей бедность семьи: старенькая стенка местной мебельной фабрики, видавший виды угловой диван и пара потрепанных кресел, небольшой ковер на стене и на полу потертый палас. Только телевизор был большой и новый.
    - Мы расследуем убийство двух человек, - начал разговор капитан. - И вашего мужа в том числе. Нужно с вами поговорить, кое-что выяснить.
    - Спрашивайте.
    - Вы, Раиса… - Шутов вопросительно посмотрел на женщину - забыл отчество.
    - Рая. Зовите меня Раей.
    - Вы, Рая, должны понять, что убийство вашего мужа - не случайность, – капитан решил не рассказывать всю правду. - Это преднамеренное убийство. И в связи с этим возникает масса вопросов. Сами-то вы, что думаете по этому поводу?
    - Ничего. Для меня это страшная неожиданность, - женщина достала из кармана платок и стала вытирать внезапно выступившие слезы.
    Капитан сделал паузу, дал время придти в себя. Молчал и лейтенант.
    - Мы выяснили, - продолжал он чуть позже, - что фамилия вашего мужа до женитьбы была не Смирнов, а Филиппов. Вы знали об этом?
    Женщина заволновалась, затеребила платок, потом, обернувшись почему-то к Синицыну, сказала:
    - Да. Узнала. Я тогда была уже беременна. – Она, неожиданно для самой себя, обращалась к лейтенанту, словно ждала от него сочувствия. – Андрей был осужден за убийство. Была драка. Пристали два хулигана, и пришлось защищаться. Убил одного его же ножом, а второй сбежал. У Андрея уже была судимость, вот и дали девять лет - никто не поверил, что оборонялся.
    - Где он взял паспорт на фамилию Смирнова?
    - Сказал, что женился на женщине, которая работала в колонии.  Она помогла ему с досрочным освобождением. Взял ее фамилию. Но прожили вместе мало.
    Капитан с лейтенантом переглянулись – обоим понравилась легенда. Синицын достал пачку фотографий и протянул хозяйке с просьбой выбрать тех, кого когда-нибудь видела. Она быстро перебрала стопку и отложила фото Кононова.
    - Это Кононов Николай. Живет в нашем доме. Когда-то мы жили на одной улице в своих домах. И попали под снос. Почти всем с этой улицы дали квартиры в нашем доме.
    - А муж тоже знал его? – спросил лейтенант.
    -  Конечно, они учились в одном классе – до седьмого. В седьмом Андрей по болезни остался на второй год и попал в мой. Тогда-то и познакомились.
    - Вы не могли бы показать все ваши фотографии, записную книжку мужа и другие записи?
    - Какие записи? Не было у него никаких книжек. А фотографии вот, - женщина встала, вытащила из стенки два фотоальбома и передала офицерам.
    Они взяли по альбому, просмотрели, потом поменялись.
    - Ну что, лейтенант, у меня все. У тебя?
   Шутов поднялся. Синицын закончил просматривать второй альбом и передал его женщине. Вместе с хозяйкой гостей провожала девочка и, скорчив рожицу офицерам, уткнулась в подол матери.
   Когда машина выехала со двора, лейтенант спросил:
    - Командир, как тебе такая версия? Кононов интенсивно копит деньги. Заметил, что машина у него старая, ходит черте в чем, да и квартира наверняка досталась по  наследству! Организовал параллельный бизнес. Готовился выкупить оптовую половину у шефа. А тот его послал. Кононов знает, что не будь Новикова, сыновьям не справиться - бизнес для них обуза. С Анциферовым он знаком сто лет. Спелись. Чем плоха? 
    Автомобильный бизнес проще, чем продажа продуктов, пусть и оптовая. Намного. Знаешь, сколько около продуктов желающих откусить от пирога крутится? Потому что возможностей больше - всегда найдется к чему придраться. Девять из десяти, как говорит полковник, за то, что будет продан продуктовый бизнес.
    Кононов нанимает Анциферова. Но вмешивается случай: Бойко хочет опорочить конкурента и засылает фотографа, чтобы тот снял его с любовницей, но фотограф снимает сцену убийства. Волей-неволей Кононову приходится избавляться от киллера. Он вызывает его под каким-то предлогом в парк и убивает.
    - А пистолет? Он же у киллера?
    - Пистолет Кононов давал Анциферову на время, потом забрал. Заранее или прямо перед его убийством.
    - Логично, было бы только достоверно, - откликнулся капитан. – Слушай, а при автомагазинах есть какой-нибудь сервис?
    - Обязательно. Без него сейчас никак, иначе прогоришь. Прибамбасы всякие на машины навешивают, антикоррозийную обработку делают, да мало ли чего! Выбирает покупатель.
    Мужчины некоторое время ехали молча, обдумывая разговор. Вдруг Синицын опомнился:
    - Капитан, чуть не забыл, давай заглянем к моим родителям – тут близко. Пообедаем и поужинаем в один флакон. Мне надо появиться с тобой – уж очень предлог хороший.
    Шутов развернул машину, и они поехали к дому родителей лейтенанта.

     Дверь открыл отец.
     - Зачастил, зачастил сынок. Это хорошо. Не сопьешься вот только? Я-то старый конь – борозды не испорчу, - ворчал Синицын-старший, пожимая руки офицерам.
    Следом за ним подошла мать:
    - Ну, кто так гостей встречает? Зачастил! Зачастил! Старый пень, а не конь.
    - Тогда иди, показывай как надо, - огрызнулся хозяин.
    Все прошли в зал, и только мать сразу свернула на кухню.
    Мужчины расселись у стола. Пришла хозяйка с тремя полными салатницами на подносе – у нее всегда и всего было полно - никогда гости в их квартире не чувствовали себя незваными. Расставив тарелки, ушла.
    Шутов оглядел комнату и похвалил:
    - Хорошо у вас: чисто, уютно, а сын вот все никак ремонт в своей квартире не сделает.
    - Так ты же и виноват, Юра, - откликнулся отец. – Кто его назвал женихом на выданье? Вот и скрывает это под грязными обоями. Восстановил таким образом баланс.
    - Заложил, лейтенант? Заложил! За мной не заржавеет. Но потом, а сейчас пойдем, поможем матери.
    Офицеры ушли на кухню. Синицын-старший стал выкладывать из стенки рюмки и чистые тарелки. Через десять минут все сидели за столом.
    Женщина любила смотреть, как едят мужчины: отец едва клевал, зато молодые уплетали за обе щеки. Хозяйка улыбнулась – заметно было, что стряпня понравилась.
    - Прекрасно готовишь, мам, - похвалил сын, догадываясь, что матери приятно будет это слышать, и в очередной раз наполнил рюмки. - Надо чаще к тебе наведываться.
    - Для тебя вся еда хороша, которую не сам готовишь. Всухомятку перебиваешься, - заметила женщина. - Юра уже женится, понял.
    - Если бы из-за этого женились, он бы лет шесть назад семьей обзавелся. Правда, командир? Или хорошая стряпуха только сейчас попалась?
   Лейтенант скосился на Шутова, но тот сделал вид, что задумался.
    - Вы лучше мне расскажите, как ваши дела, - вмешался Синицын-отец, - а то тут Сашка все меня пытал недавно: нашел я заказчика на похоронах или нет.
    - Лейтенант выполнял задание вышестоящего руководства, - отфутболил вопрос сын, - и пусть руководство само отдувается.
    Руководство задержало вилку, тянущуюся с закуской ко рту, и сообщило:
    - Это совершенно секретная информация. Но вам - по блату - скажу. Расследование находится где-то в середине между строгим выговором и Орденом дружбы народов. То есть нам уже известно, что есть труп, и что где-то разгуливает заказчик. Осталось его поймать или хотя бы определиться – кто это.
    - Без комментариев, - добавил сын, - да и какие могут быть вопросы после такого исчерпывающего ответа?
    Они выпили. Закусили. Время за разговорами тянулось незаметно. Старший Синицын следил, чтобы стопки долго пустыми не оставались.
    - Саш, - обратился вдруг Шутов к лейтенанту, он почувствовал, что засиделся, - я от вас поеду на такси - выпили все же. Ты завтра утром перед работой на «шестерке» подскочи, захвати меня.
    Лейтенант возмутился:
    - Места хватит всем. Руководству тоже.
    - Юра, оставайся, места действительно хватит всем. Куда ты, глядя на ночь? –  поддержала мать сына. - Вместе утром и поедете.
    - Ждут меня, ждут. Не могу.
    - Тогда я скажу своему водителю, пусть отвезет на нашей «Газели», - вмешался отец и вытащил сотовый телефон, - за двадцать минут доставит. И рад будет за час отгул заработать.
    - Ждите через полчаса, - доложил хозяин через минуту, - а пока на посошок?
    Все успокоились. Мать в очередной раз чокнулась с мужчинами и поставила рюмку на стол.
    - А что вы не купите легковушку? – спросил Шутов.
    - Не нравится ему на «Газели» ездить, - поддел капитана Синицын-младший. – И не понимаешь ты, Юра, что все бизнесмены страдают одной болезнью: отец собирается расширяться и ему сейчас не до машин.
    - Да ну?
    - Ну да!
    - Ничего вы, молодежь, не понимаете, - хозяин заерзал на стуле, словно сидел на чем-то остром. - Не я себя поставил в условия естественного отбора, а меня.
    Вы телевизор смотрите, только фактами интересуетесь, - завелся он вполоборота, - а я вопросы себе задаю. И сам же отвечаю.
    Были люди, которые хотели во главе всего поставить разум, да ничего не получилось. Некому стало. Других учили, а сами не учились. Решили все свалить на рыночные отношения. Напускали туману разговорами, что личность историю не делает. Еще как делает!         
   Синицын-старший вдруг сбавил тон, понял, что чересчур нервничает, продолжал спокойнее:         
   - Гений заварил кашу, талант продолжил, а дальше пошла серость. Вы не знаете – молодые. А у меня почти все на глазах происходило. Развалили державу и свалили свои грехи на предшественников. Последние годы только страна оживать стала, да жить-то стала по-другому. Обратной дороги нет.
    - Ты опять за свое, старый, президентов гонять, - вмешалась мать, - для разнообразия хоть бы Думе всыпал. Это ли молодым нужно? Им бы сейчас выспаться хорошо перед работой.
    - И снова ты права, мать, дума не лучше. Пошли, ребята, занесем посуду на кухню, - отец встал и начал собирать тарелки.

    Шутов ехал в «Газели» и думал о себе с Татьяной. Монотонное ворчание двигателя сморило - задремал. Растолкал у дома шофер. Простившись с ним, капитан прошел к песочнице. Он не спешил идти к себе. Сел на скамейку, закурил и начал рисовать  веточкой кружки на песке.
    «А хватит ли у нас с Татьяной таланта сохранить любовь, семью? – думал он. – Семейная жизнь такая хрупкая вещь. Сколько пар не выдержали испытаний: заел быт. У нас давно уже прошел медовый месяц. Сколько встречались, а тянет к ней».
    Шутов ладонью разровнял песок, стерев художества, но сразу же начал рисовать новые фигуры.
    «Что за нелепые мысли лезут в голову? Это все предки Синицына! Теплая обстановка в семье родителей лейтенанта так на меня подействовала. Старые, а любят друг друга. И к тому же я просто пьян», - признался себе капитан, выбросил ветку и прошел в подъезд.
    - Я тебя люблю, Танька! Танька, я тебя люблю! - сказал он, когда открыл дверь, и женщина вышла на шум. - Но кто бы знал, как я от тебя устал. Хоть поругала бы разок. Мне не так стыдно было бы, что пьян. Я даже не пришел, меня привезли.
    В этот вечер его прорвало. Он долго рассказывал женщине о своем детстве, о том, как жил до встречи с ней. Шутов признался Татьяне, что жить по-настоящему стал только с ней.
    - Я счастлив. Сегодня я это понял, - подвел он итог, - хоть сейчас и уйду спать на диван среди кастрюль. Мне нравится моя семья и моя работа. Что еще мужчине нужно?
    Они уснули под утро.

    Капитан долго не мог проснуться, а, проснувшись, не сразу сообразил, почему спал на кухне, и почему Татьяна сидит на нем верхом и протирает лицо мокрым полотенцем.
    - Ну, здравствуй, лейтенант!
    Шутов стал потихоньку приходить в себя:
    - Вчера был капитаном, а сегодня, значит, лейтенант? Гагарин – после полета -  перескочил звание. А я, оказывается, отлетал свое и разжалован?
    - На работу, капитан, на работу! Не тебя называла лейтенантом, пьяница, разговаривала с твоим собутыльником. Он звонил, чтобы тебя подготовила к подвигам. Дверь ему оставила открытой и занялась тобой. Смотри, стоит и тобой любуется, ждет, когда придешь в себя!
    Лейтенант действительно был рядом и ждал. Он обещал приехать утром и приехал. 
    - Я тебя люблю, Сашка, люблю котов, собак и тебя, Сашка. И тебя даже больше, чем воробьев. Собак за то, что они не любят меня. Котов? – капитан повертел головой, -  коты.… Это…. Знаешь…. Знаешь, ты тогда под стол еще ходил и стрелял из водяного пистолета, а мне пришлось расследовать одно дело….
    Шутов вдруг замолчал, он уже забыл из-за чего начал этот разговор, но понял, что тот  ни к месту. Знал, что испортит настроение и себе, и лейтенанту. Решил не продолжать и занялся поиском тапочек.
   Но Синицын был заинтригован:
    - Не томи, командир. Начал, значит, продолжай.
    Капитан сидел на диване, прикрывшись простыней. Татьяны не было. Она сразу же ушла, оставив мужчин одних.
    - Ладно, пусть будет так. Я тогда был лейтенантом, только приступил к службе. Я расскажу тебе, Сашка, про свое первое дело. Никогда этого не забуду, но не потому, что первое. Так совпало. Тогда я хотел оставить службу, но отец отговорил.
    Представь три трупа: мать висит, отец висит и под ногами мертвый ребенок. Никогда и никому не пожелаю столкнуться с таким. Отец любил сына, очень любил и, играясь, подбрасывал вверх. Подбросил и не поймал. Сын умер на его руках. И он повесился. Женщина пришла с работы и тоже повесилась. Я, когда понял, что произошло, сам хотел повеситься. Жив остался только котенок – маленький пушистый зверек. И он орал. Глупый маленький клубок. А может, нет? Не глупый? Потому и орал, что все понимал?
    - Капитан, ты с похмелья всегда такой мрачный? – спросил Синицын, - лучше бы бросил в меня чем-нибудь, чем заряжать с утра отрицательной энергией. Я, пожалуй, лучше в машине подожду.
    Лейтенант развернулся и ушел, а Шутов обернул вокруг голого тела простыню и прошел в ванную. Он и сам был не рад, что затеял этот разговор. Все произошло случайно. Но капитан был уверен, про свое первое дело рано или поздно Синицыну пришлось бы рассказать.
    На работу они не опоздали.

    - Саша, - Шутов сидел за столом и курил, - лейтенант, знаешь ли ты, что у всех в столе есть скелет? Нет, не в столе - в шкафу! Загляни! Я не исключение. Не открывай только резко - вывалятся! Их там много! Я только одного заволок туда сам. Остальных кто-то напихал. Но все мои! Есть вещи, которые не хочется вспоминать, и ты их прячешь в шкаф. Прячешь, но они время от времени выглядывают оттуда, - капитан повернулся к Синицыну и выпустил дым в его сторону.
    Мы с двоюродным братом когда-то каждый год приезжали в деревню на лето. Не сами -  нас привозили отцы. Взрослые, стали приезжать самостоятельно. Взрослые?! Сколько тебе лет, лейтенант?
    - Капитан, это вторая серия домашней заготовки?
    - Двадцать три? – продолжил Шутов, не обратив внимания на реплику. - Нам было меньше, много меньше. И там.… Там была одна девчонка. Красивая, умная. Настолько красивая, что мы оба целый день крутились около нее. Оба были влюблены. Ты можешь себе представить, Сашка, чтобы я писал стихи? Писал! Я был влюблен. Я любил эту девчонку и боялся ее. Санька, я не верил, что такое возможно, что такое бывает. Она была стройна, красива и умна. Умна настолько, что я робел, чувствовал себя дураком рядом с ней. А это неправильно. 
    Помнишь «Маленького принца» Экзюпери?  Все до сих пор, цитируя из него, вспоминают про тех, кого приручили: мы за них в ответе. Она вычитала совсем другое: нельзя давать дурацких приказов. Я не помню дословно, но смысл … «Принц, - говорила она, - гордился тем, что все его распоряжения выполняются. Выполняются потому, что он думал, прежде чем что-то приказывать. Он никогда не заставлял солнце взойти на западе».
    Шутов сидел, обхватив голову руками. Синицын молчал. Он догадывался, что капитан рассказал не все, но не хотел ему мешать: захочет – расскажет.
    - Двоюродный брат мой ездил в Питер. Говорил, что все дни напролет торчал в Эрмитаже. Врет. Ездил к ней. Женат, двое детей, а ездил к ней. И она замужем, и у нее двое детей. И старший ребенок - мой сын. Уехала в свое время неизвестно куда, а потом объявилась в Питере. Бывают, Сашка, ситуации, когда и присяжные хрен разберутся.
    Шутов достал минералки, налил полный стакан и залпом выпил.
    - Все, пора и честь знать – хватит лирических отступлений, - капитан потянулся к телефонному аппарату, - сейчас узнаю, как там наша пострадавшая.
    Он набрал номер телефона врача. Только положил трубку после разговора, как телефон зазвонил, словно выражая недовольство быстро закончившимся разговором.
    - Женщина выкарабкалась, а нам на ковер – полковник рвет и мечет.
    Офицеры расселись за столом в кабинете Фоменко и стали ждать – тот куда-то вышел. Через несколько минут он вернулся, поздоровался и, разглядывая обоих, спросил:
    - Вы знаете, что произошло вчера вечером?
    «Знаем, - подумал Синицын, - мы с капитаном слегка перебрали, и он еще не отошел».
    - Ухмыляешься лейтенант, а зря. Вчера вечером в том же самом лесном массиве ранили женщину. Ранили из  огнестрельного оружия. Представляете? Идут мама с дочкой по дорожке, и вдруг женщине в руку попадает пуля. Ни звука выстрела, ни людей рядом, просто боль и кровавое пятно. Кто допрашивал пацана, который вызвал милицию?
    - Я, - ответил лейтенант. – Но он сказал, что ничего не было, ничего не брал.
    - Не было? Не брал? И голову ломать не надо: вечером с друзьями стрелял по банкам. И за город уезжать не надо – пистолет-то с глушителем. Идите. И чтобы через час оружие было здесь.
    Мужчины ехали в машине и молчали. Молчали до самого подъезда. Молча предъявили удостоверения, когда на звонок открыл хозяин квартиры – высокий атлет в спортивном трико и майке. Молча прошли в коридор.
    - Вчера вечером из пистолета ранили женщину, - сказал Шутов. – Где ваш оболтус?
    Он ничего объяснять не стал. Домашние наверняка знали, что недавно произошло убийство, и какую роль сыграл их сын.
    Отец за ухо выволок из кухни мальчика и подтолкнул его в коридор к офицерам.
    - Глаза б мои тебя не видели. Вечно в какую-нибудь грязь вляпаешься, - прорычал он. – Был пистолет? Был, по глазам вижу. Неси.
    Сын ушел в свою комнату, и все прошли за ним. Там нагнулся, достал из-под кровати небольшую картонную коробку, открыл ее, вынул завернутый в тряпку пистолет и протянул лейтенанту.
    Офицеры ушли. В дверях капитан обернулся, хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой и захлопнул дверь.
    Вернувшись в отдел, Шутов первым делом отнес оружие экспертам для проверки на принадлежность к убийствам. На отпечатки пальцев он не рассчитывал – во многих руках тот побывал, но знал, что дактилоскопическая экспертиза будет сделана.
    У капитана было в крови - собирать отпечатки пальцев. Он, когда беседовал с Сергиенко, а затем с Кононовым, усиленно потчевал их минеральной водой, а по окончании разговора отнес стаканы с запиской криминалистам. По одним таким «дурным» отпечаткам Шутов случайно раскрыл убийство, над которым офицеры бились два месяца и мысленно занесли его в «глухари». Эксперты были знакомы с его «пунктиком» и ни о чем не спрашивали.
    Капитан застал Синицына, сидящим на подоконнике. Тот курил у открытого окна.
    - Был у полковника, - начал с сообщения лейтенант, - воспитывает Сергеева с Петровым. Они тоже зашились. А нам велел ехать в семейное общежитие – там кого-то грохнули.
    Иногда офицеры работали с Сергеевым и Петровым вместе, когда дело было уж очень громким, или поджимали сроки, или просто, чтобы разгрузить коллег. И те изредка  помогали им. Но такое случалось крайне редко.
    «Газель» везла бригаду на окраину города к бывшему заводскому семейному общежитию. Общежитие передали мэрии - завод оказался не в состоянии его содержать. И люди, всю жизнь проработавшие на нем, уже отчаялись дождаться нормального жилья. Но кое-кто все же съезжал: получали наследство, разводились, женились, брали ипотечный кредит, предпочитая вечную кабалу беспросветной жизни.
    Ситуация в бывшей семье, на вызов к которой они приехали, была трагикомичной. В большой -  девятнадцатиметровой - комнате жили разведенные муж и жена. Детей у них не было. Супруги полгода как расстались, но только на бумаге. Обоим под пятьдесят. Жилье разделяла лишь веревка, натянутая от середины окна до середины входной двери, и брезент, накинутый на нее. Мужчина любил выпить и приводил женщин, причем разных. Денег ему постоянно не хватало,  и он с таким же постоянством крал продукты из холодильника бывшей жены. После очередной разборки, та не выдержала и пырнула мужчину ножом.
    Когда бригада приехала, бывшего мужа уже увезли в больницу. Про убийство в милицию и «скорую помощь» сообщила сама виновница. Мужчина - на ее счастье - оказался живучим.
    Разделавшись со всеми необходимыми процедурами, Шутов не выдержал, подсел к женщине и посоветовал:
    - Сейчас вышел закон, разрешающий приватизировать комнаты в общежитиях, а значит, комнату можно продать и поделить деньги. Можно просто купить вторую комнату в этом же общежитии. Кто-то ведь съезжает отсюда и продает. Не так уж это и дорого – одну комнату на двоих, чтобы разъехаться. Можно договориться о платеже в рассрочку или взять кредит. Вам нужно найти общего знакомого между вами и бывшим мужем, и пусть он обо всем с ним договорится.
    Про адвоката говорить не имело смысла – для них это была роскошь.
    Женщина сидела на стуле и плакала. Она даже не пыталась вытирать слезы.
    «Слышала ли она меня? - подумал капитан. - Это действительно было бы смешно, если было не так печально».

    Полковник выслушал отчет, но не отпустил офицеров, лишь усмехнулся.
    - Тут все ясно. По бытовухам вы мастера: не сложно десятикласснику решить контрольную работу для первоклашек. А что по делу Новикова? Есть новости?
    - Выплыло тут одно обстоятельство, - откликнулся капитан. – Кононов сказал, что жена Новикова и Сергиенко состоят в любовной связи. И состоят давно.
    - Он что, свечку держал? Откуда знает?
    - Они давно вместе работают. Наверняка по праздникам, на днях рождения семьями собирались. Да мало ли? Можно и просто спросить у него. Но спрашивать, мне кажется, лучше у нее или Сергиенко.
    - А мэра вы трясти не собираетесь? Не вздумайте. Только в крайнем случае. Не то мы все в декретный отпуск уйдем. Его и так грязью облили. Не надо подливать масла в огонь.
    Значит, к Кононову и Сергиенко добавилась еще одна подозреваемая – его жена? У вас их становится не меньше, а больше. И к чему мы, таким образом, придем?
    - Звонил криминалистам, - сменил тему полковник, - просил их быстрее проверить пистолетик. Пальчиков много, но все не то – пацаны набаловались. А вот на обойме есть интересный фрагмент большого пальца. Хорошо, что у мальчишек патронов не было. Расстреляли обойму и успокоились, а то бы и там все перелапали. Это уже серьезно. Ни Кононову, ни Сергиенко, ни Анциферову он не принадлежит. Хотя и это мало что дает – вдруг отпечаток детвора оставила.
    Фоменко устало махнул рукой, и офицеры покинули кабинет. Лейтенант достал монету, когда они были уже в коридоре, и обернулся к Шутову:
    - Признаюсь, что ни мэр, ни жена Новикова меня не вдохновляют. Но и скидывать со счетов нельзя. Орел, – вызываем Сергиенко. Решка, – Новикову.
    - Не вызываем, а едем. И едем без звонка – неожиданно. К чему нам, чтобы подготовились?  Второй, правда, будет уже в курсе. Сотовый телефон еще никто не отменял. Что выпало?
    Они поехали к жене погибшего.
    Дом Новиковых был за городом, точнее, в пригороде. Здесь строили дома только те, кто не нуждался в деньгах. Особняки были все разные, но объединяла одна особенность: все кричали о достатке хозяев. Шутов ехал к Новиковым второй раз и все равно осматривал по пути строения. Ему нравилось, что все дома разные. Здесь не было той однообразности, которая царила в городе. Хотя в последнее время при застройке это уже учли, и все новое, что строилось, гармонично вписывалось в окружающий ландшафт и не повторялось.
    Припарковавшись, они вышли из машины, и лейтенант нажал кнопку звонка на резной калитке. Щелкнула щеколда, офицеры вошли во двор. На пороге дома их встретила хозяйка.
    - Здравствуйте, Алевтина Витальевна. Мы снова к вам. Кое-что хотелось уточнить.
    Она кивнула в ответ и пригласила в дом. Мужчины прошли в холл, расположились в креслах. Женщина принесла пепельницу, зажигалку, сигареты и поставила все на стол.
    - Мы уже беседовали с Кононовым и Сергиенко. И в связи с этим хотелось бы знать, как долго вы с ними знакомы и как хорошо их знаете? - задал вопрос лейтенант.
    - Говорила же, узнала их, как только начали работать у мужа. До этого о них не имела представления. Сначала познакомилась с Сергиенко. Он заменил меня. Я тогда собиралась рожать первенца. Года через два – может чуть больше - с Кононовым. Николай Петрович перешел к нам, когда муж начал расширять бизнес, и ему потребовался еще один помощник. Мы почти всегда все праздники справляли семьями у нас.
    - Что вы можете сказать о них, - спросил капитан, - например, о Кононове?
    - А что можно сказать? Обычные люди. Как все. Кононов, конечно, невзрачный. И жена ему под стать. Но работник хороший. Так о нем отзывался муж. Первое время у него не все получалось, затем наладилось.
    - А потом мнение мужа о нем не изменилось? Он ничего такого не говорил?
    - Нет. Я ведь какое-то время интересовалась работой, как только отошла от дел. Но  родился второй ребенок, стало некогда, и просто перестала вникать в детали.
    - Хорошо. А Сергиенко Сергей Сергеевич? Что скажете о нем? – Шутов пристально смотрел на Новикову, ожидая увидеть на лице смятение, но женщина отнеслась к вопросу спокойно:
    - Вы же видели его. Симпатичный мужчина. Хороший работник. Даже лучше, чем Кононов.
    - И какие отношения у вас были с ним?
    - В каком смысле, какие отношения? Здравствуй и до свидания.
    - Вы знаете, Алевтина Витальевна, что он недавно развелся? – наседал капитан.
    - Знаю. И что?
    - У нас есть сведения, что у вас были более теплые отношения, чем здравствуй и прощай.
    И Синицын, и Шутов внимательно следили за Новиковой.
    - Жена Сергиенко была недовольна, что у мужа завелась любовница. Нет женщины, которой такое понравилось бы. Это и стало причиной развода, - блефовал капитан. - И Кононов подтвердил вашу связь.
    Женщина взяла сигарету, закурила и ушла к окну, повернувшись к офицерам спиной.
    - Да, мы с Сергеем любовники. - Сказала она, не оборачиваясь. - Довольны? Зачем вам это? Мы не причастны к гибели мужа, и я легко докажу.
    Я собиралась развестись с Павлом и выйти замуж за Сергиенко. Мне надоели постоянные похождения мужа. Я моложе его на семь лет, а он про меня просто забыл. И забыл давно. Сойдись мы с Сергеем, он его просто бы выгнал с работы. И меня при разводе оставил ни с чем. Я-то его хорошо знаю. А начинать все с начала? И почему? Вот и придумала этот трюк с фотографиями. А что мне оставалось делать?
    Лейтенант втянул голову в плечи от удивления. Он и капитан переглянулись.
    - Ему не нужны скандалы, мне тоже. Я хотела забрать свою долю и уйти.
    Женщина вернулась к столу, села и загасила сигарету:
    - Сто лет не курила и еще сто не буду. Ну что, довольны, господа офицеры? Я попросила Сергея, и он нанял фотокорреспондента. Что, где, когда – подсказала я. Знаете такую телевикторину? Муж не очень-то скрывал от меня свои связи. Дальше вы знаете. Эти фотографии должны были мне помочь мирно разойтись с Павлом.
    
    - А знаешь, капитан, кто-то ведь врет, что нанял фотографа? А тот, кто врет, и нанял киллера. И убил его тоже он, - сказал лейтенант, когда они шли к машине, - или Новикова, или Бойко.
    - Или Сергиенко, или еще кто, - добавил Шутов. - Много есть еще неувязок. Новикова сказала, что не желала огласки, а хотела с помощью шантажа вернуть свою долю бизнеса. А Сергиенко договаривается с фотографом на две тысячи долларов и правом печати снимков в еженедельнике. А это скандал. Может быть, он разыгрывал свою партию?
    - Нет, не думаю, - через некоторое время очнулся Синицын, - не сходится. Зачем ему подставлять киллера?
    - Почему нет? Сергиенко узнает, что Кононов нанимает киллера и на это время договаривается с фотографом. Он и не торгуется из-за этого – разрешает печатать снимки в еженедельнике. Новиков погибает, Кононова сажают. Помнишь, как он грамотно подставил его? И весь бизнес, как на подносе, достается ему. Вместе с вдовой. Есть еще варианты. Надо?
    - Нет. Ну, тебя, капитан. Опять всех смешал в кучу. Только вот Бойко еще добавился. То-то обрадуется полковник.
    Они подъехали к дому, в котором жил Сергиенко, и поднялись к нему. Заместитель Новикова ничуть не удивился – женщина, видимо, уже предупредила любовника.
    - Мы сличили ваш голос и голос, записанный с телефона Ворониным, и пришли к выводу, что он принадлежит вам, - Синицын подумал, что они должны были это сделать, но почему-то не догадались, и тоже просто блефовал, - знаете такого фотокорреспондента?
    - И хотели бы кое в чем разобраться с вашей помощью, - добавил капитан.
    - Не трудитесь. Меня предупредили. Я все расскажу, догадываюсь, что вас интересует.
    Хозяин пригласил гостей внутрь. Офицеры шли и невольно любовались интерьером, чистотой и уютом, царящими в квартире.
    «А у Шутова не хуже», - отметил Синицын и повернулся к капитану, но тот уже приготовился слушать хозяина.
    - Я очень долго работаю на Новиковикова. При мне он начал расширяться. И вот собрался опять. Мои просьбы взять меня в долю или дать возможность отделиться, начать свое дело, он игнорировал. В конце концов, я это заслужил! Но зачем ему конкурент? Ему нужен я, вечно зависящий от него.
    Офицеры сидели в разных концах комнаты. Хозяин ходил между ними, и это было для него неудобно. Он прошел к дивану, сел, оценивающе осмотрел гостей и продолжил:
    - Мы с Алевтиной любим друг друга. Любим давно. Я развелся. И то, что она предложила, было разумно. Почему я разрешил печатать фотографии? Ведь это вас насторожило? Сам не знаю. От злости. Это кукиш в кармане, если хотите. Да, я бы отомстил шефу, запустив снимки в прессу, но в ущерб себе. Мне бы пришлось дальше тянуть лямку на него, если бы он не прошел на выборах и остался в бизнесе. Потом одумался и понял, что с публикацией любовных похождений Новикова мы теряем все.
    Я решил с утра встретиться с Ворониным и выкупить снимки, но не понадобилось -  сами знаете. О смерти мужа я узнал от Алевтины раньше, чем фото попали в печать.
    Шутов посмотрел на Синицына, тот развел руками. Вопросов к Сергиенко больше не было. Их волновал только один момент: для чего нужно было печатать снимки, но он прояснился. Мужчины попрощались и ушли.
    - Ты ему веришь? - спросил капитан в лифте.
    - Ты хочешь сказать - им? Не знаю. Во всяком случае, они все мои вопросы закрыли.
    - Тогда по домам. Тебя отвезти к родителям? Подниматься я не буду, учти. Хватит вчерашнего. Мне еще на вокзал ехать – брата из Москвы встречать.
    - Нет, капитан, домой.
    - Тогда тебе задание. С утра едешь к Бойко, и заставляешь его что-нибудь написать. Мне нужны его пальчики. Разузнай про него все. Даже в какой школе учился. Будем искать, где они могли пересекаться с Анциферовым, начиная с детского садика. Полковнику доложу, что ты на ответственном задании.
    Высадив Синицына у дома, Шутов поехал к себе – до приезда брата было еще достаточно времени. Он решил заглянуть домой.

    Капитан вставил ключ в замочную скважину и потихоньку провернул, хотел сделать Татьяне сюрприз, но не получилось – женщина встретила его в дверях.
    -  Не крадись, слышу. Добрый вечер.
    -  Добрый, - он прикоснулся губами к ее щеке, - ты готова к встрече?
    - Готова, только купи по дороге хлеб – у нас мало, может не хватить. Ты когда едешь?
    - Куплю. Рано еще, успею душ принять.
    Когда Шутов вышел из ванной комнаты, Татьяна сообщила, что брат не приедет. Звонил и предупредил – вызвали домой.
    - Мы познакомились заочно, хороший у тебя кузен – мне понравился, – сказала женщина и прижалась к Шутову, заглядывая в глаза. – Что теперь будем делать?
    - Н-да, проблема. Знаешь, что по такому случаю говорит Синицын? – Капитан поскоблил затылок, вспоминая фразу дословно. - Когда леди сошла с кабриолета, пони почувствовал некоторое облегчение. Наш случай. Это не повод отменять вечеринку. Будем гулять одни, раз баба покинула воз, и кобыле стало легче.

    Татьяна потягивала вино из бокала, а Шутов рассказывал:
    - Я работаю в милиции, а брат переехал в деревню, когда умер дед. Поселился в его доме и занялся сельским хозяйством. Кто бы мог подумать, что он найдет в нем призвание? В свое время там развалился совхоз, и землю передали жителям деревни. Что-то досталось нашим родственникам, а остальное он взял в аренду у местных жителей и расплачивался зерном. Потом постепенно выкупил. Дом построил всем на зависть. Сейчас у него есть трактор и комбайн. На земельных угодьях выращивает корма, и имеет животноводческое хозяйство: небольшой коровник, свиноферму. Разводит уток - рядом пруд.
    И, знаешь, Таня, - Шутов задумался, сам не понимая, как такое может быть, - при всем при этом он очень любит живопись. В детстве я за ним подобного не замечал. И рисует каких-то кошек с собачьими головами, кентавров в телятнике. Такое у него видение жизни. А полдеревни ходит к нему с пустыми стаканами поглазеть на самобытное  творчество. К вечеру они тоже начинают что-то понимать в живописи.
    - Да ну тебя, Юрка, - сквозь смех призналась подруга, - я сама уже не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь правду.
    - Правду я говорю всегда, но в умеренных дозах, чтобы не повредить здоровью: если делаешь что-то для человека -  не навреди!  К чему я это? Не так давно Сашку попутали со мной. Он попал в переделку. Все обошлось. Но это, как говорится, дело случая. Это происшествие заставило меня задуматься. Я за себя не боюсь. Я боюсь за тылы. У меня дороже тебя и его никого нет. Родители? Да! Конечно! Но, как бы это не звучало цинично, – они другое поколение. И если с нами что-нибудь случится, я хочу, чтобы моя телка была в его коровнике.
    - Ты сам понял, что сказал, Юрка? Случится с нами или с тобой? И почему я должна прятаться в коровнике? Нашел телку! Тебе кто-то угрожает?
    - Отвечаю на все вопросы сразу. Никто нам не угрожает. Я просто хотел сказать, что у меня есть брат, на которого всегда можно положиться. А коровник…. Я попрошу его написать твой портрет и повешу здесь в зале. Он, конечно, побывал в Эрмитаже и в Третьяковке, но сомневаюсь, что это сильно поколебало его видение мира.

    Утром Шутов занялся составлением отчетов. Они с лейтенантом всегда оттягивали рутинную работу на потом, но совсем избавиться от нее было никак нельзя. Затем собирался начать поиски связи Бойко с Анциферовым, но уговорил себя дождаться Синицына.
   Лейтенант прибыл через полтора часа.
    - Шеф, твое задание выполнено. Листок с отпечатками пальцев Бойко передан криминалистам.
    - Сильно сопротивлялся?
    - Нет. Я обвинил его во всех смертных грехах и взял подписку о невыезде. Она сейчас находится у экспертов.
    - Ну, а мы тогда начнем искать точки соприкосновения Бойко с Анциферовым- Филипповым. Твой Бойко. Мой Анциферов. Пойду, дам запрос по местам его отсидки, может, проявятся общие знакомые, - сказал капитан и вышел.
    Когда офицер шел обратно, встретился в коридоре с Синицыным. Тот указал на дверь кабинета начальника, и они свернули к нему.
    Полковник доклад о встрече с женой Новикова выслушал молча, лишь в конце заметил, что есть явное несоответствие: фотографу разрешили опубликовать снимки.
    - Мы тоже обратили на это внимание, - заметил Шутов, - но чуть позже Сергиенко все объяснил.
    - Он сказал…
    Капитан хотел пересказать, что тот сообщил, но перебил звонок. Полковник взял трубку, несколько раз хмыкнул, вернул на место и объявил:
    - У нас, господа офицеры, труп. У себя в кабинете застрелился Иван Ильич Бойко. Есть предсмертная записка.
    В комнате зависла тишина. Через некоторое время полковник заметил:
    - А вы чего тут сидите. Расселись, понимаешь. Идите, то есть езжайте, работайте.
    Когда они спускались по лестнице, капитан спросил Синицына:
    - Ты его не пережал, лейтенант, не перестарался? Я имею в виду Бойко.
    - Да нет. Все как обычно. Полностью повторил первую встречу. Добавил кое-что по мелочи, чтобы не так заметно было. Только подписку о невыезде он написал под мою диктовку – бланка не было. Сам понимаешь, почему. Утечка где-то у нас. Других причин не вижу. Причем свеженькая.
    Оба подумали об одном и том же.

    Мертвый Бойко сидел за своим письменным столом. Голова его прижалась к столешнице. Кровь, стекая по виску, собралась в небольшую лужицу. Рядом валялся пистолет. В дальнем левом углу стола лежала записка.
    «Побеспокоился, чтобы кровь не попала, отодвинул», - подумал лейтенант.
    Когда фотосъемка была закончена, эксперт-криминалист подхватил пинцетом записку и вложил в прозрачную полиэтиленовую папку. Стал читать.
    - Что там, Семен Петрович? – спросил Шутов.
    - В моей смерти прошу никого не винить. Устал. Есть подпись. Написано от руки.
    Сомнений ни у кого не возникало – самоубийство. Закончив все положенные процедуры, тело погрузили на носилки и вынесли. Шутов с Синицыным направились к «Газели».
    Когда машина припарковалась на своем обычном месте у здания, капитан с лейтенантом, не сговариваясь, направились к криминалистам. В комнате застали лишь девушку. Та работала за компьютером. Офицеры расположились на стульях рядом с ней по обеим сторонам стола.
    - Света, - начал разговор Шутов, - ты кому-нибудь сообщала про подписку о невыезде, что тебе дал лейтенант?
    Она подняла кисти рук сжатые в кулак и стала растирать ими губы.
    - Света, кому ты сообщила про подписку? – настаивал капитан.
    - Бойко. Иван Ильич Бойко мой дядя по матери. Я просто позвонила ему и спросила, что это за подписка, и почему с нее нужно снимать отпечатки пальцев.
    Капитан с лейтенантом переглянулись.
    - А ты сверяла их с отпечатком на обойме?
    Девушка покраснела, замялась, перевела взгляд с одного офицера на другого:
    - Сверяла, - призналась она, - идентичны. Что-то случилось?
    - Ничего особенного, - ответил лейтенант, вставая, - полковник расскажет. Он любит такие разговоры разговаривать.
    Их перехватили по дороге к себе, сообщили, что разыскивает Фоменко.
 
    - Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: ваше расследование находится у финиша, - начал полковник с констатации факта, когда все расселись на своих местах, - вам патологически везет на случайности.
    - Случайности нужно еще подготовить. Да и заметить, и осмыслить их может только сведущий человек, - не согласился капитан.
    - Сам придумал, философ?
    - Только что.
    - Может быть, ты и прав. Излагай свою версию.
    - На предстоящих выборах проходной фигурой был бизнесмен Новиков, - начал повествование капитан. -  Он собирался уйти из-за этого из бизнеса. Даже стал подготавливать документы для передачи своего дела сыновьям. Семь из десяти, как вы говорите, я дал бы за то, что в случае снятия Новиковым своей кандидатуры, мэром стал бы Бойко. Это понимал и он. И Бойко решается избавиться от конкурента. Он нанимает Анциферова-Филиппова для убийства, что тот и совершает, но в силу известных нам обстоятельств, попадает под объектив Воронина. Почувствовав угрозу разоблачения, Бойко решается избавиться от Филиппова и вызывает его на встречу. Тот, не только желтой прессы, даже газет не читает и, ничего не подозревая, идет за обещанными деньгами и возвращает пистолет. По-моему, Бойко специально настаивал, чтобы пистолет  ему вернули, боялся, что Филиппов пожадничает и оставит улику у себя.
    - И далось им это мэрство, -  не удержался от замечания полковник, - наломать столько дров! И из-за чего?
    - Там есть такая штучка, - попытался объяснить Синицын, - административный ресурс называется.
    - Знаю, знаю, лейтенант, - перебил его полковник, - из-за этого ресурса мэра месяц уже  грязью поливают. Продолжай, капитан.
    - Бойко, получив пистолет обратно, вынимает обойму, убеждается, что патроны израсходованы не все, и убивает Филиппова. Затем стирает с него отпечатки пальцев, не догадавшись протереть обойму, выбрасывает и уходит. Он считает себя неуязвимым. Когда лейтенант Синицын приходит к нему, чтобы окончательно отвести от себя подозрение, Бойко берет на себя организацию фотосъемок. Признавшись в мелочи, невольно отводишь от себя подозрения. Он посчитал, что настоящего заказчика мы никогда не найдем. Сама же организация фотосъемок подробнейшим образом изложена в еженедельнике. Придумывать ничего не пришлось. Там только не говорилось, что есть запись телефонного разговора заказчика с фотографом. На какое-то время кандидату в мэры удается нас запутать.
    Шутов замолчал, обдумывая дальнейший рассказ. Полковник его понял,  не стал торопить.
    - Но сегодня утром Синицын вновь приходит к нему, чтобы заполучить отпечатки пальцев. То, что он потребовал для этого подписку о невыезде, сыграло в этой истории роковую роль. Если бы он придумал что-нибудь другое, следствие, как говорится, шло бы еще полным ходом.
    Бойко начинает нервничать. Добавьте ко всему, что звонит его племянница Светлана, наша новенькая криминалистка. Ее тоже настораживает подписка о невыезде и суета вокруг родственника. Она сообщает дяде о том, что отпечатки на листке и на обойме пистолета, из которого убили двух человек, совпадают. Бойко знает, что это его отпечатки пальцев, понимает, что на свободе ему остается быть считанные минуты. Он решается на самоубийство и не находит ничего лучшего, как застрелиться.
    На него теперь никто дело заводить не будет. Завтра газеты напечатают про самоубийство. Будет закрыто дело Новикова из-за гибели киллера и заказчика. И жизнь пойдет своим чередом.
    - У него что, целый арсенал оружия? – удивился полковник.
    - А если бы у него не было второго пистолета, а оставалась только граната? – внес свою лепту Синицын.
    - Бойко был на афганской войне, товарищ полковник, - продолжал Шутов. - Через его руки такого добра прошло достаточно. Номера на оружии сбиты. Так что можно только гадать, откуда пистолеты. Но обыск для профилактики мы проведем обязательно.
    - Поставил  все на карту «афганец» и проиграл, - сказал полковник. – Ну и времена! Ну и нравы! Так Пушкин, кажется, возмущался? Что скажешь, философ? А вообще-то молодцы, справились. Сколько крокодилов крутилось около бизнеса Новикова, все хотели отхватить чуть-чуть. А погиб из-за тщеславия. Политиком захотел стать.
    - А мэру-то как повезло, - отметил Синицын, – даже административным ресурсом пользоваться не надо будет.
    - Будешь идти, лейтенант, крикни ко мне этого «крота» - Светлану, - распорядился  Фоменко. - Каждый Сенька должен получить по шапке.
    - Разговоры будете разговаривать? – невольно вырвалось у лейтенанта.
    - Что? - не понял начальник, но отвечать было некому – подчиненные вышли.

    Капитан с Синицыным сидели у открытого окна и курили.
    - А все же случайности в нашей работе имеют большое значение, - заметил капитан. – Не при полковнике будь сказано.
    - Конечно, я вот случайно познакомился с сестрой Татьяны. У тебя нет номера телефона Ирины? Мне поговорить надо.
    - Случайно есть. Ввел в память мобильника специально для тебя. На, звони.
    И Шутов протянул лейтенанту свой телефон.               

                *****