1987 год был для нашей семьи трудным годом. Наш дом на Тенькинской снесли, мы жили в подменном фонде, в одном из старых бараков , на Горняцкой.
Масса неудобств, с которыми приходилось мириться, и в связи с этим куча проблем, которые преследовали всех его жителей в разваливающемся бараке,постороенном зеками в 40-е годы, побудили всех жителей нашего бывшего дома, теперь уже не существующего и в помине, бороться за свои права.
Писали коллективные письма во все инстанции вплоть до Москвы. Действовали по принципу: Не постучишь- не откроют. Вот и смело шли во все инстанции, обращались к тем чиновникам, которые хоть немного вникали в суть нашей проблемы. Естественно, вся организационная работа лежала на мне и Владимире Наумовиче Рубинштейне. Своего добились.
В августе праздновали победу над бюрократией. После долгой, настойчивой переписки с Москвой нам наконец-то выдали ордера на новые квартиры в 17 доме по Мира. Это событие было огромным счастьем, как для всех его жителей, так и для нашей семьи. Нам дали трехкомнатную квартиру, предел наших мечтаний. Естественно, мы сразу пригласили в гости Лидию Петровну, маму моего мужа, нашу бабушку.
Она с большим удовольствием прилетела к нам из Свердловска. Я была особенно рада, так как часть обязанностей по приготовлению пищи переходила на нее, да и вообще мы все любили эту добрую замечательную женщину. Ее врожденная интеллигентность привносила в нашу семью особую гармонию. Хотя ее не очень-то радовала колымская зима с ее суровыми холодами и наш пятый этаж, но все же общение с нами для нее было важнее.
Лидия Петровна любила внуков, и ее забота о них приносили ей радость. Месяц сентябрь пролетел незаметно. В начале октября Люба, сестра мужа и дочь Лидии Петровны, сообщила по телефону, что заболел Виктор Ефимович, ее муж и мой свекор. Его болезнь приняла серьезный характер. Стабильно высокого давления не выдержали сосуды. Его парализовало. Но он не привык болеть, а тем более лежать, поэтому, не придавая значения серьезности своего заболевания, собирался жить. Хозяйственные дела по квартире он всегда решал сам. Как назло во время его болезни вышел из строя водопроводный край. А тут ему еще и немного полегчало. Он решил, что болезнь отпустила его, и в отсутствии Любы, дочери, встал и пошел в жилищно-эксплуатационную контору, которая была при заводе, решать хозяйственную проблему.
Был октябрь месяц, на улице было холодно, одет он был очень легко. Парализованная рука, да к тому же еще контуженная на войне , не позволила ему одеть даже рубашку, не говоря уже о свитере. Под пальто из сукна на нем была только одна майка. К тому же он не любил вовремя принимать лекарства. На обратном пути, видимо, поднялось давление, он потерял опору под ногами и неизвестно, сколько пролежал на холодной, промозглой октябрьской земле.
Самое интересное, что люди проходили мимо, и никто даже не поинтересовался, что с человеком, почему он лежит на холодной земле. Сколько он пролежал, никто не знает. Через сколько времени обнаружила соседка по дому, никто не знает. Виктор Ефимович тяжело заболел. Вот уж тогда Лидия Петровна с Сергеем срочно вылетели в Свердловск.
Он проболел недолго и 23 ноября умер в больнице от отека легкого. И это случилось вечером, накануне дня моего рождения.
Сергей сообщил мне по телефону о его смерти . Ему было за семьдесят, но на душе было тяжело, ибо неважен возраст, так как сама мысль о кончине близкого человека, отца моего мужа, пусть даже не близкого тебе душой, оставляет отметину в твоем сердце.
Естественно, 24 я и не думала о том, что сегодня мой день, так как все время была только под впечатлением потери навсегда ушедшего от нас дедушки Вити, отца , мужа Лидии Петровны, моего свекра.
В последние годы я 23 еду в церковь и заказываю сорокоуст об упокоении Виктора Ефимовича, а на 24 –за свое здравие. И наша радость –получение квартиры и приезд Лидии Петровны в 1987 году был омрачен уходом Виктора Ефимовича в мир иной. Время шло. И это был не единственный знак.
продолжение следует