РР3. Снова на высоте

Алексей Ильинов
   «Рейс номер пятьсот семьдесят один «Одесса-Одесса» откладывается в связи с несоответствием погодных условий ожиданиям самолета», — такое объявление прозвучало в зале ожидания Одесского аэропорта. Один из сидящих в зале мужчин тут же залился неудержимым смехом, по достоинству оценив шутку диспетчера. Остальные только покосились на него понимающе.
   «Иностранец, — читалось в их глазах. — Еще не привык к нашему фирменному одесскому юмору».
   И они не ошибались — человек этот был ни кем иным, как иностранным шпионом Роберто Рубаробой, который, к счастью украинской контрразведки, был на данный момент в отпуске. К счастью, потому что Роберто был не просто шпионом, а агентом международного класса, и список разведок, на которые он успел поработать, не был занесен в Книгу рекордов Гиннеса только потому, что был толще самой книги — ну и потому, что эта информация была совершенно секретной, конечно, тоже.
   Отпуск — столь редкий для его профессии — Роберто решил полностью посвятить любимому хобби, которым был, как ни странно, юмор.
   Смех, как полагал Роберто, является мощнейшей эмоцией, доступной человеку, и хотя не все были с ним согласны, он всегда только задорно хохотал в ответ на их доводы, что являлось, если задуматься, косвенным доказательством его правоты. Голубая мечта суперагента состояла в том, чтобы после выхода на пенсию создать монографию, посвященную смеху и юмору. Рубароба часто представлял себе увесистый том навроде словаря или энциклопедии, но с переплетом не скучного коричневого цвета, а какого-нибудь веселого — быть может, салатно-зеленого, а может быть, солнечно-желтого… Пенсия была пока туманным пятном далеко за горизонтом, но Роберто уже ездил по миру в поисках материала для своего монументального труда
   В этот раз Роберто решил сравнить юмор славян, которые на весь мир слывут теми еще весельчаками, и американцев, о чувстве юмора которых Роберто не нашел упоминаний у более ранних исследователей. Своеобразным знаком, подтолкнувшим его к такому решению, явилось письмо старого знакомого Ф. Ф., по прозвищу Болтливый Фрэнк, который восторженно отзывался об Одессе, где недавно отдыхал с коллегами. Письмо, помимо прочего, выглядело весьма подозрительным, учитывая, что раньше Фрэнк писем не писал никогда. Роберто просветил бумажку ультрафиолетом, нагрел над свечой, и множеством других, более экзотических способов, проверил на наличие тайного послания, написанного симпатическими чернилами, но ничего не нашел. В отчаянии он, по старинке, соединил линиями все точки над буквами  ‘i’, встретившимися ему в письме, но вместо карты или плана получил только портрет бородатого мужчины в чалме, показавшегося смутно знакомым.
   Однако, как бы то ни было, Роберто для своих целей выбрал два города с одним названием — Одесса, что на Украине, и Одесса, что в штате Техас (несмотря на обилие Одесс в Соединенных Штатах, Роберто выбрал именно эту, потому что ковбои всегда казались ему парнями веселыми и добродушными). Первая половина отпуска, проведенная в знаменитом украинском городе, пролетела, как сон, и была весьма плодотворной. Теперь же Роберто ожидал самолета, который прямым рейсом доставит его во вторую Одессу, и самолет этот задерживался уже на полчаса.
   От скуки Роберто достал из портфеля один из справочников для секретных агентов — ведь даже настоящему профессионалу своего дела нужно освежать в памяти знания, необходимые для работы. По этой причине Рубароба всегда возил с собой несколько таких справочников, для отвода глаз вшитых в обложки произведений классиков (и не очень) мировой литературы. Сторонний наблюдатель решил бы, что утомленный ожиданием мужчина погружен в словесные водопады Германа Гессе, даже не подозревая, что в действительности книга эта — каталог новейших спецприспособлений для агентов различных разведок.
   Роберто с интересом читал описание часов, стреляющих усыпляющими иглами, и имеющих встроенный mp3-плеер, когда приятный женский голос объявил посадку на долгожданный рейс.

   Воздушное судно, на котором летел Роберто, было класса VIP, а потому являло собой чудо изобретательности авиаинженеров, которые, как известно, руки готовы лишиться, лишь бы сделать полет максимально комфортным для пассажиров. По этой причине самолет, вмещавший в себя всего двенадцать человек плюс экипаж, был оборудован видеозалом, бильярдной, сауной и миникрематорием. Салон же был отделан красным и зелёным бархатом, что, хоть и создавало ощущение некоторой аляповатости, тем не менее, несло на себе печать некоего неземного (а лучше сказать «надземного») величия.
   На вершине трапа пассажиров встречала стюардесса — такой ярко выраженной славянской внешности, что захватывало дух: русые волосы непослушно выбивались из-под форменной пилотки, а голубые глаза были обещанием неба, открытая и искренняя улыбка же не оставляла сомнений в готовности это желание выполнить.
   Со смесью восхищения и удивления разглядывая салон, Роберто проследовал к указанному в билете месту, и не успел усесться поудобней, как перед его глазами оказалась протянутая рука.
   — Артур Павлович, — раздался голос слева, и Роберто поднял глаза, чтобы рассмотреть случайного попутчика.
   — Могли бы и не представляться, — с улыбкой сказал он, пожимая руку. — Вы для этого слишком известны!
   Роберто ничуть не кривил душой, ибо его соседом нежданно-негаданно оказался известный автор острых афоризмов — Артур Острых-Афоризмов. Многие, конечно, считали звучное это имя звучным псевдонимом, но ошибались — Артур Павлович представлял собой редкий случай, когда фамилия человека определяет его призвание. И то сказать: сколько существует на свете продавцов мебели Кондукторских, менеджеров Дворниковых и администраторш Путанцевых! А автор настоящего художественного произведения клянется, что читал труды не то псевдофилософа, не то лжеисторика с фамилией — страшно представить — Мухоед!
   Самолет взлетел и по-современному быстро набрал высоту, а Роберто мягко тронул именитого соседа за локоть.
   — Простите, уважаемый Артур Павлович, — извинился он, — но не могли бы вы, раз уж мы волей-неволей оказались соседями в этом путешествии, подписать для меня книгу?
   — Отчего бы и нет, — добродушно улыбнулся автор Острых-Афоризмов, — непременно подпишу, если только у вас найдется какая-нибудь из моих книг, а так же авторучка или карандаш — я знаете ли, путешествую налегке.
   Книга Артура Павловича у Роберто была… вернее, под пестрой обложкой, гласящей «Острые афоризмы от первоисточника» скрывалось руководство по быстрому и результативному допросу агентов противника, но это обстоятельство только добавляло ценности экземпляру. Однако авторучки не нашлось, но тут на помощь пришла стюардесса, подошедшая предложить напитки. Артур Павлович попросил вина, а Роберто спросил, не найдется ли у нее чего-нибудь пишущего. Очаровательно улыбнувшись, девушка извлекла из нагрудного кармана голубой блузки остро отточенный карандаш и протянула Роберто, он же, вместе с книгой — Артуру Павловичу.
   — Как вас зовут? — осведомился Артур Павлович, деловито послюнив кончик карандаша.
   — Умберто, — улыбнулся шпион. — Напишите просто «для Умберто».
   — Может быть, стоит упомянуть и вашу супругу? — предложил Артур Павлович.
   — Я не женат, — развел руками Роберто, и маститый автор афоризмов, снова послюнив карандаш, вывел на форзаце красивым ровным почерком: «Уважаемому Умберто: пускай Ваш полет всегда будет таким же высоким, как в данный момент!» Расписавшись, он вернул «Умберто» книгу, а стюардессе — карандаш, и та спросила у Роберто, что будет пить он.
   — Спасибо, мне не хочется пить, — ответил шпион, с трудом подавив озорное желание заказать вермута с водкой.
   Стюардесса ушла, а Артур Павлович обвёл глазами зал.
   — Вы только взгляните, в какой компании мы летим сегодня! — воскликнул он, пихая Роберто локтем, и был совершенно прав.
   Здесь были и два знаменитых модельера женской одежды Сладенький и Голубкин, которых связывало нечто большее, чем просто партнерство.
   Здесь была и знаменитая своими объемами писательница Марья Днепрских, везущая в специальной клетке существ, которых любила больше всего в жизни — это были два премерзких шпица Бося и Босюся.
   Этим же рейсом летел и знаменитый казахский спортсмен, медалист нескольких олимпиад Штангиз Баскетболов, по специализации — пловец.
   Кроме того, попутчиками Роберто также были: всемирно известный немой бодибилдер, неплохо начинающий финский шахматист (к сожалению, эндшпиль был его слабым местом), какая-то влюбленная пара и три неопрятных цыгана, изгнанные охраной из супермаркета и летевшие в Америку дышать воздухом свободы и просить политического убежища.
   Артур Павлович внезапно уснул, а Роберто ощутил желание покурить — он любил курить в самолетах — и полез в карман, но обнаружил там только сложенный вчетверо лист бумаги. Достав и развернув его, он сразу понял, что это письмо от Болтливого Фрэнка, на плоскости которого (письма, естественно) проявлялось образованное точками над ‘i’ бородатое лицо.
   — Ого, — раздался над ухом шпиона голос внезапно проснувшегося Артура Павловича. Рубароба вздрогнул. — Мне кажется, я где-то видел это лицо… Постойте-постойте…э… как вас, простите, зовут? У меня великолепная память на лица… Ну конечно! Это же знаменитейший террорист Рулон Обоев!
   — Нет! — воскликнула проходившая мимо стюардесса, сильно побледнев. — Пожалуйста, не произносите здесь этого ужасного слова! Наш рейс ни разу не был захвачен этими жуткими людьми, и я надеюсь, что так будет и впредь!
   — Не волнуйтесь, — отечески погладил ее по руке Артур Павлович. — Мы вполне разделяем вашу наивную надежду.
   Надежду эту Артур Павлович и вправду разделял, но, как показали последующие события, зря.
   Громко хлопнула дверь в задней части салона, и все обернулись. Из бортового туалета вывалился бледный, как облако, модельер Сладенький, и на трясущихся ногах молча проследовал между рядами кресел прямо в кабину пилотов, комкая во вспотевшей руке клочок бумаги. Стюардесса ринулась за ним, неплотно прикрыв за собой дверь, и Роберто расслышал несколько фраз, произнесенных громким шепотом капитана: «о боже, нет!... [неразборчиво] так, и в каком штате этот город? … [неразборчиво] …вот сам им теперь и рассказывай!»
После этих слов модельер вышел обратно, и, оглядев обращенные к нему лица пассажиров, заговорил.
   — Уважаемые пассажиры! Минуту назад я обнаружил в уборной самолета вот эту записку. — Он развернул бумажку и прочел:
   — «Нашедшему это письмо. Немедленно проследуйте в кабину пилотов и сообщите капитану, что на борту находится опасный террорист. Нетрудно догадаться, что этот террорист — я, автор письма. Мое требование не отличается особой фантазией: я приказываю немедленно развернуть самолет и направить его в сторону города Багдада (я имею в виду не Багдад, что в штате Флорида, а столицу государства Ирак). Пассажиров прошу не беспокоиться — есть небольшой шанс, что все останутся в живых. Постскриптум…», — Сладенький откашлялся и попросил вина. — «Постскриптум. Нашедший это письмо должен немедленно съесть его».
   — Что ж, — продолжил Сладенький, — учитывая чрезвычайность ситуации, и то, что написавший это явно находится на грани нервного срыва (в короткой записке он трижды (!) употребил слово «немедленно»!), я, пожалуй, выполню это странное желание, чтобы не случилось чего похуже.
   И решительным жестом он положил бумагу в рот, тщательно разжевал и проглотил, запивая вином. После чего закатил глаза, жутко захрипел, упал на пол и умер.
   — Нет! — раздался в наступившей тишине полный скорби крик. — Нет, прошу вас, нет!..
   И модельер Голубкин, заливаясь слезами, оказался у тела партнера и друга, заламывая руки и умоляя того встать и сказать, что всё это — дурацкая шутка. Роберто отвел глаза и взглянул на Артура Павловича, но тот снова крепко спал.
   Следующий час объективного времени был тягуче-однообразным. Периодически раздавались всхлипы практически успокоившегося уже Голубкина, периодически просыпался Артур Павлович, делал глоток вина и снова проваливался в сон.
   Роберто размышлял.
   «Кто из этих, известных и не очень, людей — террорист? Писательницу, Артура Павловича и спортсмена я бы отмел сразу, как и Голубкина — уж слишком правдоподобно он убивается над телом Сладенького.
   Шахматист? Но зачем ему это?
   Остается бодибилдер, влюбленные (отличное прикрытие, между прочим) и цыгане, за которыми всегда нужен глаз да глаз. Кто же из них — преступник? Кто?»
   Роберто попытался припомнить обстоятельства, предшествовавшие захвату самолета, но, увы, он был так увлечен разговором с Артуром Павловичем, что даже не обратил внимания на то, кто заходил в туалет перед Сладеньким.
   «Думай, суперагент, думай!» — приказал себе Роберто, как, бывало, приказывал его наставник и второй отец, полковник Мпепо Прикуэлл. Закрыв глаза, Роберто представил, что его мозг — это компьютер, безжалостно перемалывающий данные и отбрасывающий бесполезные в темноту отчаяния, пока не показалось, что где-то впереди на миг блеснул свет.

   Когда Артур Павлович проснулся в очередной раз, он обратил внимание, что его сосед пристально на него смотрит.
   — Что-то не так? — с беспокойством поинтересовался Артур Павлович, ощупывая лицо на предмет аномалий.
   — Нет-нет, всё в порядке, — успокоил его Роберто. — Просто восхищаюсь человеком, который так легко засыпает в столь экстремальной ситуации.
   — О-о-о! — добродушно рассмеялся Артур Павлович. — Вы, вероятно, просто никогда не были женаты! Ведь так, господин… простите, как вас зовут?
   И, не дождавшись ответа, Артур Павлович снова погрузился в сон.
Роберто же, по всей видимости, решил, что не обладает настолько крепкими нервами, чтобы преспокойно уснуть на борту самолета, захваченного опасным террористом, и поэтому достал из кейса толстую книгу и принялся читать ее. Книга, судя по всему, была невероятно интересной, так как время от времени он улыбался, хмыкал, а то и сдавленно хихикал.
   Меж тем пассажиры всё громче стали требовать ещё напитков, чтобы успокоить расшатанные нервы; больше всех жаждал выпить, конечно, потерявший друга модельер Голубкин. Стюардесса же, словно молнией пораженная внезапными роковыми событиями, стояла у дверей, ведущих в кабину пилотов, и вся тряслась, изредка всхлипывая. Было очевидно, что исполнять свои обязанности в таком состоянии она не способна совершенно, и никому и в голову не приходило винить её за это, однако нервы требовали успокоения, и никто не знает, что случилось бы, если б не казахский спортсмен Штангиз Баскетболов.
   Молча встал он, прямой и широкоплечий, сделав несколько шагов, взял из дрожащих рук стюардессы поднос, поставил на него несколько бутылок с разноцветным содержимым и… поплыл!
   Поплыл красивым ровным баттерфляем между рядов кресел, плавными движениями выставляя на столики пассажиров стаканы и наполняя их. Очарованные его грацией, люди смотрели ему вслед с любовью и благодарностью, и только одна из собачонок Марьи Днепрских залилась высоким пронзительным лаем.
   — На пловца и зверь визжит, — пробормотал сквозь сон Артур Павлович.
   Проплывая мимо Роберто, спортсмен вежливо осведомился, чего желают уважаемый пассажир и его спящий сосед.
   — О, вы были бы невероятно любезны, если бы налили мне того же, что пили сегодня уважаемые модельеры, безвременно ушедший Сладенький и его безутешный партнер Голубкин. Хочется хотя бы ненадолго приобщиться к вкусам высшего общества.
   Штангиз Баскетболов понимающе кивнул и ответил:
   — Волею судеб, мое место в этом самолете расположено как раз позади кресел уважаемых модельеров, и оттого мне известно, что пили они вот это красное вино французского производства, к которому, судя по остатку в бокале, питает пристрастие и ваш спящий сосед.
   — Что же, — улыбнулся Роберто, — тогда попрошу вас налить нам два бокала именно этого вина.
   Спортсмен поставил два бокала на столик, наполнил их карминовой жидкостью и удалился, чтобы облагодетельствовать остальных несчастных, а Роберто одним махом выпил свой бокал вина. Затем, посидев минуту в неподвижности, он решительным залпом выпил и тот, что предназначался Артуру Павловичу. После этого он снова, застыл, глядя в книгу, но глаза его не двигались по строчкам — он словно чего-то ждал.
   — Простите,- раздался над его ухом дрожащий голос, и шпион вскинул голову, одновременно закрывая книгу, заложив пальцем страницу. Рядом с ним стояла стюардесса, которая, несмотря на побледневшее лицо и размазанную по нему тушь, силилась улыбнуться. Роберто тоже улыбнулся ей и посмотрел вопросительно.
   — Мне просто стало интересно, что вы читаете… но теперь я и сама вижу, — она кивнула на обложку. — Мне тоже очень нравится этот писатель. Не побоюсь даже сказать, что это один из лучших авторов юмористического фэнтези, и я ставлю его в один ряд с Терри Пратчеттом и Энтони Пирсом.
   — Приятно встретить единомышленницу, пусть и при таких ужасных обстоятельствах, — тепло произнес Роберто. — Как вас зовут?
   — Руслана.
   — Умберто, — представился шпион. — Кстати, раз уж вы рядом, не могли бы вы одолжить мне ваш карандашик? Я только подчеркну одно место в книге, которое мне очень понравилось.
   — Конечно, — ответила стюардесса, и вынула карандаш из нагрудного кармашка, но дрожащие пальцы подвели ее, и карандаш упал на пол.
   — О, я такая неловкая, — покраснев, повинилась девушка и наклонилась в поисках карандаша, но прежде чем найти его глазами, нашла каблучком своей изящной туфельки. Карандаш был сломан, и девушка уже ничего не могла сказать, а только извиняющимся взглядом смотрела на Роберто, едва не плача.
   — Ничего-ничего, — успокоил её Роберто, поднимая с пола остатки. — Мне хватит и небольшого кусочка графита.
   — Простите, — прошептала стюардесса, — пожалуйста, простите… Мне нужно посмотреть, как там пилоты, — быстро проговорила она и с красным лицом бросилась в кабину.
   Роберто, помусолив огрызок карандаша в губах, тщательно подчеркнул заинтересовавшую его строку. Затем перечитал её снова. Что-то было не так. Воздух звенел от неожиданной тишины, и даже вибрация от двигателей самолета куда-то пропала.
   Роберто поднял глаза. В тот же миг салон наполнился бородатыми мужчинами в белых чалмах, которые деловито принялись занимать стратегически выгодные позиции. Один из них проходил мимо кресла Роберто, и шпион тронул его за рукав.
   — АК-102? — спросил он, кивком указав на болтающееся на шее бородача оружие. — Отличный выбор, сам таким пользовался.
   Бородач осклабился.
   — Приятно втрэтить эдыномышлэнныка! — сказал он с жутким акцентом. — Пусть даже тэбе придётся умэрэть!
   Он навел автомат на Роберто и громоподобно расхохотался. Этот смех и вернул шпиона в реальность.
   «Так это был всего лишь сон!» — догадался шпион. Затем он тупо посмотрел на открытую книгу в своих руках и, нахмурившись, прочитал подчеркнутую фразу.
   Смех меж тем не утихал — это хохотала впавшая в истерику Марья Днепрских. В промежутках между взрывами смеха она взахлеб рассказывала своим перепуганным шпицам о том, как по возвращении домой непременно напишет о сегодняшних событиях книгу… нет, две, нет, пять книг! Противным голосом она говорила о безумных тиражах и заоблачных гонорарах, о сумме, которую она получит за права на фильм, мультфильм и телесериал по мотивам этих книг. Неудивительно, что внимание пассажиров было целиком поглощено ею — все они с ужасом наблюдали за тем, как писательница превращается в чудовище. Даже стюардесса, услышав шум, вышла из пилотского отсека и с открытым ртом взирала на происходящее. Роберто понял, что действовать нужно немедленно.
   Встав, он непринуждённой походкой подошел к стюардессе и сунул ей под нос книгу.
   — Не желаете ли, — произнес он скучающим тоном, — прочесть эту фразу, которая, можно сказать, взяла меня за душу?
   Стюардесса с любопытством прочла подчёркнутое и вдруг отшатнулась, сильно побледнев и громко вскрикнув. Внимательно наблюдавший за ней Роберто тут же нанес ей точный удар в сонную артерию, отчего девушка обмякла и сползла по стенке на пол. Внезапно наступила тишина.
   — Что же вы делаете, грубиян! — это благородный казахский пловец поднялся во весь рост, стремясь защитить честь девушки, но Роберто, не обратив на него ни капли внимания, задрал форменную юбку украинских авиалиний и явил всем пассажирам ослепительно белое бедро стюардессы в чулке телесного цвета. Вместе с ним пассажиры увидели и небольшой черный пистолет, заткнутый за кружевную завязку чулка. Штангиз Баскетболов остановился, поражённый. На шум из кабины вышел второй пилот и тоже застыл.
   — Вот он, наш террорист, — мрачно провозгласил Роберто.

   — Позвольте мне зачитать вам фразу из моей книги, которая так поразила нашу мнимую стюардессу, — обратился шпион к слушателям. — Дело в том, что под этой обложкой скрывается совершенно другое произведение, а именно — предназначенный для… очень узких кругов справочник ядов и иных отравляющих веществ. А вот и цитата: «достоинство коагулированных ядов в том, что они состоят из нескольких (чаще всего двух) ингредиентов, которые оказывают летальное воздействие, только смешавшись в организме жертвы; по отдельности же каждый из них совершенно безвреден».
   Я поясню, какое отношение это имеет к нашей ситуации. Первый ингредиент употребили сегодня все, кто пил красное французское вино. — Роберто сделал паузу, отметив, что лица нескольких пассажиров побледнели. — Но не беспокойтесь, вам ничего не грозит.
   Второй ингредиент — и мне это кажется гениальным решением — находился в карандаше так называемой стюардессы! Поэтому модельер Сладенький и умер, проглотив записку, — она была написана именно этим карандашом!
   Я заподозрил это несколько позже. Позвольте мне зачитать вам ещё одну выдержку из справочника.
   Роберто откашлялся и прочел:
   — «При недостаточной дозе одного из ингредиентов коагулированного яда у принявшего может возникнуть сонливость. Кроме того, вероятны провалы в памяти».
   Мой случайный сосед, известный автор острых афоризмов, послюнил карандаш, любезно предоставленный стюардессой, когда подписывал мне свою книгу. Сразу после этого он стал проваливаться в сон, а ненадолго просыпаясь, задавал мне одни и те же вопросы. Доза отравленного графита, принятая им, конечно же, очень мала по сравнению с той, которая была на записке террориста.
   Но этих улик мне явно не хватало, чтобы обвинить человека в столь серьезном преступлении против общества и мира. И я решил провести эксперимент над самим собой.
   Выпив того же вина, которое пили господа модельеры (и попутно выяснив, что именно этот напиток пил и мой именитый сосед), я попросил у стюардессы карандаш. Вероятно что-то заподозрив, она якобы случайно уронила его и растоптала каблуком. Но эксперимент всё же состоялся и — я заснул! Мне приснился сон, а проснувшись, я ничего не помнил о предшествовавших этому сну событиях!
   Предвидя такой оборот, я загодя подчеркнул в справочнике фразу о коагулированном яде, и постарался уснуть так, чтобы при пробуждении фраза эта бросилась мне в глаза и заставила вспомнить всё. И этот план удался. А остальное вы видели сами.
   Роберто повернулся ко второму пилоту.
   — Прошу вас,  — торжественно сказал он, — сообщите капитану, что рейс вне опасности, и наш воздушный корабль может вернуться на верный маршрут.
   Второй пилот кивнул и скрылся в кабине, а салон наполнился радостными криками пассажиров.
   — Скажите же, — воскликнул казахский спортсмен, вскочив с места, — как зовут вас, благородный и смелый человек?
   Шум утих, и все выжидающе смотрели теперь на шпиона. Порозовев от внимания, он тихо улыбнулся и произнес:
   — Зовите меня Умберто. Умберто Пуароба.

   Остаток пути пролетел быстро и без происшествий. Связанная стюардесса лежала в багажном отсеке — обратный рейс доставит её обратно, на Украину, где её и будут судить. Её обязанности взял на себя Штангиз Баскетболов, которому эта роль явно понравилась не меньше, чем любимый вид спорта.
   Артур Павлович, окончательно проснувшись, сокрушался, что пропустил все самое интересное, а безутешный модельер Голубкин уже начал прикидывать, насколько возрастут его доходы в связи со смертью партнера.
   А прибыв в Одессу, штат Техас, Роберто Рубароба быстро обнаружил, что от юмора в этом городе одно название.

КОНЕЦ.