Фантастический детектив
Глава 1. Ярл
Профессор набрался смелости и во второй раз настойчиво произнес:
- Принесите, пожалуйста, гвоздодёр!
Служащий похоронного бюро в костюме абрикосового цвета отчаянно замотал головой, но все-таки махнул рукой и пошел выполнять его просьбу.
В огромном белом зале на лиловом постаменте, украшенном голубыми гиацинтами, возвышался ярко-фиолетовый гроб, сплошь усыпанный розовыми бантиками, зелеными розочками и оранжевыми ленточками. Вокруг него стояла толпа ярко одетых людей с натянутыми улыбками на лицах и хранила глубокое молчание.
Крышка гроба была забита наглухо. Люди этого мира боялись заглядывать в лица покойников и нарушать их вечный сон, будь то даже самый близкий родственник. Всех без исключения хоронили в закрытых гробах.
Но официально уход в мир иной считался праздником. Слово «смерть» было запрещено в употреблении вслух. Церемония прощания с телом обставлялась родственниками умершего пышно и помпезно и всегда проходила в здании для подобных церемоний. Но на этот раз у покойного, который лежал в этом фиолетовом гробу, родственников не оказалось. Единственный его племянник прибыл с опозданием. И все заботы легли на плечи служащих похоронного бюро.
Служащий вернулся с гвоздодёром в руках и молча протянул его Профессору.
- Слабонервных прошу покинуть зал!
- У него, наверное, не все в порядке с головой – прошептала полная дама в ярко-малиновом платье своей подруге, такой же пышной и полной, одетой в брючный костюм канареечного цвета и белую шляпу.
- Да, да, да – ответила та тоже шепотом – Легко понять горе при потере близкого человека.
- А вы не желаете выйти? – обернулся Профессор к молодому человеку и посмотрел на него поверх очков.
- Нет, спокойно и тихо ответил тот.
Профессор взошел на возвышение и стал раздвигать цветы вокруг гроба. Вся публика мигом ринулась к выходу.
- Может быть, вы все-таки выйдете?
- Нет.
- В таком случае нам придётся вместе заглянуть в лицо смерти вместе.
Служащий поднялся к Профессору. Крышка гроба затрещала и поддалась.
- Ну, здравствуй, дядя.
В гробу на всем белом лежал худощавый мужчина. Вид у него был свежим. Глаза закрыты. Губы улыбаются, словно от невыразимого счастья.
- Не-не-может быть – пробормотал служащий. – Вчера вечером у него был обычный вид покойника – желтая кожа и синие губы. И никакого выражения на лице.
- А вдруг он жив и просто уснул?
Служащий побежал вызывать врача. Профессор наклонился над лежащим в гробу:
- Ну что же, прощай Ярл.
И поцеловал его в лоб. Лоб был тёплым. Профессор вздрогнул.
Вдруг он заметил в руке у Ярла небольшой плоский предмет и быстро сунул его в карман, успев разглядеть, что это – металлический треугольник с черными иероглифами по углам. Едва он выдернул руку из кармана, в зал влетели трое: два врача в синих комбинезонах и агент системы безопасности в серебристой форме. За ними следом медленно вошел служащий похоронного бюро в своем абрикосовом костюме.
Врачи обступили покойного и стали прощупывать его своими приборами.
- Он абсолютно мёртв и никаких признаков жизни. Тем более, что два дня назад ему делали вскрытие.
Агент системы безопасности вынул из кармана клочок бумаги, быстро написал на нём несколько слов и засунул обратно в карман. Потом привычным взглядом сфотографировал жизнерадостное тело на встроенный в левый зрачок микрочип и молча ушел.
Профессор знал, зачем ему понадобилась бумага. Это был самый надежный носитель информации в их мире: записывая слова на бумагу, не обязательно было проговаривать их даже мысленно. Любая мысль, произнесенная беззвучным внутренним голосом, вызывала резонанс в главном системном блоке. И если в ней проскакивали определенные тревожные «значки», за производителем «опасных мыслей» тут же устанавливалась слежка.
Профессор по движению карандаша агента успел прочесть: «убийство».
В мире, где систем безопасности существует великое множество, а самая главная из них работает сама на себя, долг каждого свободного гражданина – постоянно вести цепь собственных расследований. Что и делал Профессор ежеминутно и ежечасно. Но смерть Ярла он считал естественной. Вывод агента шокировал его.
Дядя давно готовил его к своей смерти. В давние времена, которые часто вспоминал Ярл, успеть поцеловать родственника перед тем, как ему отправиться в последний путь, считалось делом чести. И просил племянника обязательно исполнить эту благородную древнюю традицию.
«Может остановить похороны и осмотреть еще раз тело?»
Но такими полномочиями он не обладал. Сканировались и записывались буквально все мысли, вышедшие за границы обозначенного предела. Мысль, повторенная дважды, вызывала подозрение. Всем людям были доступны только два уровня мышления. Лишь некоторые личности обладали способностью думать на третьем, пока еще мало кому доступном уровне. Профессор называл свойства первого и второго уровней попроще – думать вслух и про себя. Третий уровень – «думать глазами», ему давался очень тяжело. Как человек, нырнувший в воду, может некоторое время не пользоваться лёгкими, так и Профессор мог на некоторое время как бы замирать и рассуждать на сверхмысленных скоростях, используя лишь зрительные образы.
Это требовало огромного физического напряжения. Дыхание действительно останавливалось. Но находиться в таком состоянии больше минуты он не мог. Но и этой минуты ему было более чем достаточно, чтобы всё охватить и правильно взвесить.
«Итак, Ярла убили. Но зачем? Кому он помешал? А может быть, он опять куда-нибудь залез?»
- Ну, что же, прощай, Ярл – Профессор снова наклонился над покойником, но во второй раз поцеловать его в лоб ему не удалось. Быстро подхватив под руки, врачи вывели его на улицу. Вокруг стояли люди, те же самые участники церемонии, и странно на него посматривали. Ему повезло, что он был гражданином другой страны и его «чудачество» не возымело для него никаких последствий. Но то, что теперь лежало у него в кармане, не давало ему расслабиться ни на миг. Прикинуться дурачком и думать вслух о всякой чепухе было ни к чему. Возвращаться назад – тоже. Глухая боль заставила его отправиться в дом Смайлса, который по наследству принадлежал теперь ему.
Служащий забил гроб. Стоящие у входа в розовое здание люди, молча вернулись в зал. Церемония Радостного Расставания с телом из-за случившегося была очень коротка. После нее произошло то, что бывает в этой стране с состоятельными людьми – гроб всем миром увезли на Аллею Героев Жизни, поместили в высоком белокаменном фамильном цилиндре, украшенном множеством металлических шариков, у входа посадили новый гладиолус цвета морской волны и снова вернулись в то же розовое здание для Радостных Церемоний.
На это раз постамент был убран. Кругом расставлены столы с обильным угощением. Но никто не притронулся к еде. Не потому, что у них так было принято, а потому, что еда не лезла в горло от близкого присутствия смерти.
Полный смысл Великого Круговорота Жизни был недоступен сознанию простого обывателя. Сотни систем и подсистем не одну тысячу лет воздвигали стену забвения между прошлым и настоящим и трудились над созданием Всеобщей Глобальной Радости, сотни систем и подсистем мешали простому смертному даже на миг задуматься над элементарным вопросом – зачем же он живёт на белом свете?
Ласс проснулся рано утром по сигналу тревоги. Всю ночь ему снились непонятные сны. Но еще в школе его учили, что снам верить нельзя. Это всего лишь путанные обрывки дневных впечатлений, собранные его фантазией в один сюжет.
Собираться быстро давно вошло в привычку.
Но вдруг снова ожил лежащий на подушке маленький черный предмет, похожий на мобильник.:
- Отбой дежурной тревоги! Отбой дежурной тревоги! Отбой дежурной тревоги!...
Ласс облегченно вздохнул – ему никуда не нужно бежать. Сегодня – его законный выходной. Он работал охранником в огромном блоке спецслужбы, которая отслеживала со спутников порядок на планете.
Ласс лег на спину и, медленно закрывая глаза, заставил себя снова погрузиться в сон. Но сон ли это? Вот он снова встаёт с кушетки, берет ключи от входной двери, садится в свой крошечный одноместный светолёт и направляется вглубь океана на маленький островок, сплошь поросший тропическими растениями.
Найдя место для посадки у самой кромки берега, Ласс оставляет светолёт, раздевается и прыгает в тёплые зелёные волны океана. Какое наслаждение – качаться на упругих волнах, словно на больших ладонях. Вдруг его кто-то сильно кусает за ногу и тянет на дно.
- Не-е-ет! – кричит Ласс и пытается отбиться от рыбы или чудовища.
При этом он просыпается у себя дома на кушетке, но никак не может прийти в себя. Для этого ему снова нужно доплыть до берега, сесть в светолёт и прилететь обратно сюда, домой. Но кто-то тянет и тянет его на дно. Наконец он вырывает свою ногу и плывёт к берегу. Нога в крови. Он лихорадочно одевается, садится в светолёт и летит домой. Сажает машину у самой входной двери, распахивает её и … просыпается в своей постели.
Весь в холодном поту. Нога болит. Ласс резко садится на постели… Даже сквозь штанину видно кровь! Что это?! Что это такое такое?! Он встаёт, снимает форменные брюки, бросает их в уничтожитель мусора, потом находит в аптечке пузырёк с клейкой прозрачной жидкостью и смазывает раны на ноге. Как это похоже на следы от укуса! Потом садится и смотрит, как кожа медленно затягивается и раны заживают, не оставляя никаких следов. Потом Ласс опускает ногу на пол и долго и сосредоточенно пытается определить – что же это с ним происходит?
Он громко говорит в микроскопический передатчик, вшитый в его правую бровь:
– Сорок пятый на связи. Прошу данные по секторам У-18 и М-23 – и он называет весь маршрут словно по карте. Ещё в спецшколе была его удивительная способность к ориентированию – Не был ли замечен в этих секторах летающий объект – он посмотрел на часы – в семь тридцать по местному времени?
Из передатчика раздаётся голос:
- Никаких летающих объектов в данной местности в данное время зафиксировано не было.
Холодная испарина выступила на лбу Ласса. Он бросился к входной двери. Светолёт стоял так, словно его никто с вечера не трогал. Он осмотрел кабину, приборы. Никаких следов крови. Расход световой энергии на том же уровне…
Что же это могло быть?
Тайный сотрудник детективного агентства «Морской бриз» Свирл Буэ открыл своим ключом белый зал розового здания для Радостных церемоний и тщательно обследовал помещение. Но никаких подозрительных следов не обнаружил.
Был поздний вечер. Участники прощального праздника по поводу кончины Ярла Мерла разошлись и разъехались по домам. По просьбе детективного агентства уборка в помещении не производилась. Тем не менее, это ничего не дало. Агент считал всю информацию с предметов, стен, окон и потолка этого помещения. Но ничего подозрительного не увидел.
Осталось проверить записи с камер слежения. В одном месте детектива что-то насторожило. Что делал Профессор над гробом покойного? Но ближайшая к нему камера зафиксировала Профессора только со спины. Что-то же он там все-таки делал?
Уровень мышления детектива был гораздо выше, чем у Профессора. Он мог сам входить в сознание человека и расслаивать его мысли на подсоставляющие, а так же угадывать источники этих мыслей. Логика его распространялась на много действий вперёд.
Человек еще только пытается сообразить, что ему сделать в следующее мгновение, а он уже знает, что тот сделает в следующий момент.
Свирл мысленно вошёл в сознание Профессора и понял, что тот абсолютно безобиден и не представляет опасности ни для кого. Его даже не заинтересовал предмет, который тот вытащил из гроба. И Ярл и Профессор занимались одним общим исследованием и медный треугольник он видел как некую эстафетную палочку в продолжении их дела. О сущности их исследования и куда оно ведёт, Свирл решил заняться попозже. Все свои мысли он направил на личность и окружение Ярла Мерла.
Сразу после похорон Профессор кинулся в светопорт, чтобы улететь в родной город Ярла, расположенный на другом конце континента. Именно оттуда в зал церемоний доставили его тело три дня назад. Профессор знал язык этой страны. Но теперь в его изучении не было необходимости.
Вот уже десять лет, как все государства планеты приняли общий международный язык для лучшего сообщения между государствами. Новый язык. Именно он напомнил Профессору о двух наиболее важных болевых точках планеты, которые терялись и таяли на фоне других, и, казалось, более важных проблем. Но только не для него.
Миллионам простых смертных, у многих из которых не было средств даже на простую еду, совершенно не нужно было изучать этот искусственный язык, который только усиливал вражду между людьми. Это было первое слабое место всех систем и подсистем. А второе – на первый взгляд совершенно иного рода. Массовые вспышки все новых и новых заболеваний, перед которыми медицина планеты каждый раз оказывалась бессильной. Но Профессор считал именно эти две глобальные проблемы проявлением одного и того же невидимого процесса. В основе фиолетовых сумерек умирания последней цивилизации разумных существ во Вселенной лежала проблема уничтожения последнего из живых языков этой планеты. Корень проблемы был так глубоко скрыт, что едва уловив в своих исследованиях что-нибудь существенное, Профессор снова терял контроль над ситуацией.
Создатель оказывается никогда ни на единый миг не оставлял Своё Творение, как предполагали и предполагают некоторые. Для Него ничего не стоит в одно мгновение изменить мир к лучшему. Но Он не делает этого по совершенно простой и ясной причине. Он делает не то, что просят эти люди словами, а лишь то, что хотят их сердца. Этим миром правят желания.
С некоторых пор помимо своей основной работы Профессора стала занимать еще и теория Яра. Но пласт вопросов, который тот пытался поднять, был настолько огромным и сложным, что Ярл периодически останавливал свои исследования из-за жуткого страха перед чем-то Неведомым. Каждый раз, когда перед его умственным зрением расширялись еще одни тайники беспредельных возможностей мироздания, ему казалось, что мозг его не выдержит и лопнет.
Профессор его понимал. Все проблемы планеты с недавних пор завязались в некий огромный мёртвый узел. Люди это видели, но никто не мог даже представить себе, что узел все-таки можно распутать. Кругом твердили только об одном – это невозможно. Но Профессор чувствовал, что он сможет. Он еще точно не знал, как и с какой стороны, он приступит к этому делу. Но Кто-то или Что-то упрямо и настойчиво, словно слепого котёнка тыкало его то в одну загадку, то в другую. Какая между ними была связь, он, естественно, не понимал.
Профессор знал, что у этого мира был опыт существования в совершенно иных формах бытия. Он ясно представлял себе, что имеет место множество нестыковок в той модели мира, которую с молоком матери впитали в себя современные ему люди. Для того и была поставлена целая армия учёных и исследователей, чтобы защитить их перед Чем-то Непостижимым и Неведомым. Созданный поколениями идеалистов мир иллюзии скоро должен был лопнуть. И тогда голая правда просто убьёт последнюю горсточку фантазёров, нашедших приют на этой своей безмерно родной маленькой, затерянной во Вселенной планете. И разумная жизнь исчезнет навсегда.