Глубже речки
только море.
Глубже моря
только небо.
Глубже неба
только тайна
человеческой души.
В. Дубровин.
СЕДЬМОЙ СЫН.
В давние времена в одной деревне жили старик со старухою.
Было у них шесть сыновей. В дружной, согласной семье незаметно
выросли дети, переженились. Посыпались внуки. И вдруг, в один из
осенних вечеров жена призналась мужу, что ждет седьмого ребенка.
Смутился старик. Позвали старуху-повитуху. Пришла старая, посмотре-
ла на пригорюнившихся родителей и засмеялась:
- Чего приуныли? Седьмой ребенок в семье - самый счастливый.
- Может и так. Да не ко времени как-то, - ответил будущий отец.
- Не гневи Бога, сосед! Каждый человек рождается в свое время,
когда ему свыше предназначено...
Подошел срок, и старуха благополучно разрешилась сыном. Только,
видать, и ее срок весь вышел. Посмотрела она на сына печальными
глазами, вздохнула и навеки закрыла их. Вышла на крыльцо повитуха,
бережно подает отцу младенца.
- О-ох, сиротинушка! И молочка-то материнского не испробовал...
Прижал к груди сына отец и залился слезами. Прибежали невестки.
Забрали малыша, выкупали, накормили, и спать уложили. Только отец,
после смерти жены, ходил молчаливый, часто болел. Таял как свечка,
пока не положили его рядом с женою.
Л А С Т О Ч К И
Ванюша подрастал. Всех невесток мамой звал. И любили его все, и
берегли. День за днем, год за годом набирался мальчик сил и ума. Уже и
за плугом ходил, и сено косил, а песню запоет - заслушаешься. Бывало,
вечерком сядет на крылечке и смотрит на ласточек, что свили свое
гнездо над самым окошком. Суетятся птички. Вечереет, вот и торопят-
ся накормить своих деток.
Как-то раз услышал Иван во дворе возню. Выглянул в окно и охнул.
Смирный и ленивый доселе кот вдруг навострил уши, выгнул спину, излов-
чился и с ветки, растущей под окном яблони, прыгнул прямо на птичье гнездо.
Промахнулся серый. Только одной лапой зацепил птичье жилище. Оно нак-
лонилось и посыпались на траву маленькие, неоперившиеся птенцы. Кружит
мать-ласточка над своими детьми. А кот, предвкушая легкую добычу, украд-
кой подбирается к ним. Мать с жалобным писком проносится перед самым
кошачьим носом, пытаясь отвлечь разбойника от своих деток.
Выбежал Иван на крыльцо, намереваясь прогнать кота, но поздно.
Ласточка уже билась в когтистых лапах. Рассердился тут Иван. Выгнал
злодея за ворота, а потом задумался. Жалко ему птенцов. Собрал их
в шапку, накормил, напоил и положил самодельное гнездо на подоконник.
Прошло три дня. Иван уже наловчился кормить-поить птенцов, открывал
окошко, чтоб свежий ветерок залетал, а сам уходил на огород. Однажды
ушел по своим делам, а когда вернулся, то увидел, что к птенцам при-
летел их отец. В клюве держал он гроздь маленьких, словно льдинки,
прозрачных ягод. Осмотревшись, положил гроздь на край гнезда и, отры-
вая по ягодке, клал каждому птенцу по ягодке в широко открытый клю-
вик. Осталась одна ягодка, наверное, предназначенная жене. Эта догадка
промелькнула в Ивановой голове, и он невольно вздохнул. Испуганная
птичка, выпорхнув в окно, села на дерево. Потревоженная ягодка пока-
тилась и упала на пол, позванивая, словно маленький колокольчик. За-
катившись под лавку, искоркой светилась в темном углу. "Что за диво! -
подумал Иван и поднял ягодку. - Она и впрямь, как ледышка холодная!"
Положил на язык - она и растаяла. Только остался во рту, ни с чем не
сравнимый вкус.
Прошло еще несколько дней. Иван по-прежнему ухаживал за птенцами,
хотя частенько к ним, в его отсутствие, наведывался и отец, прино-
ся в клюве мошек. Однажды, по крестьянской привычке, сидел парень на
крылечке и лапти плел. Стоял жаркий летний полдень. Легкий ветерок
перебирал листву. Притихшие птенцы задремали, разморенные летним зноем.
Вдруг, откуда ни возьмись, к ним подлетел отец и заговорил человечес-
ким голосом.
- Пора, детки! Пора пробовать свои крылья!
- Страшно! Страшно покидать наше гнездо! - ответил ему один из птенцов.
- Преодолеете страх и тогда увидите много интересного! Полетите в дру-
гие края! В чужедальние страны!..
Послушались птенцы, расселись на подоконнике. А отец все кружит и кру-
жит над ними, давая разные советы. Наконец самый смелый взмахнул кры-
лышками и перелетел на дерево. За ним последовали и остальные. Иван с лю-
бопытством глядел на них, боясь пошевелиться. Птенцы передохнули на дереве
и улетели куда-то вслед за отцом. Вечером, за ужином, Иван рассказал
обо всем, что было. Не поверили ему родственники, Еще вдоволь посмеялись
над ним.
- Врешь ты все! Не могут птицы говорить человеческим голосом! Поди
дурачку Коське расскажи, как ты птиц подслушивал! Может он тебе пове-
рит... - подтрунивали над ним братья.
Долго не спалось ему в ту ночь. Все думалось о птичьем разговоре
о чужедальних странах. Уж очень хотелось ему посмотреть все самому. С
тех пор стал он молчаливый, задумчивый. Часто, уединяясь в саду, слушал,
как ветер разговаривал с деревьями, как переговаривались между собой
капельки дождя, как куры ссорились с индюшкой. Но никому больше об
этом не рассказывал. Иногда, не утерпев, сам вмешивался в птичьи раз-
говоры. Птицы замолкали и удивленно смотрели на него. Более смелые от-
вечали на вопросы, но чаще всего испуганно улетали. Со временем он
так сдружился со зверьем, что среди них ему было куда интереснее, чем
с людьми.
Незаметно пролетело лето. В один из погожих дней, выглянул Иван в
окошко и увидел на ветке своих знакомых, уже повзрослевших ласточек.
С ними сидел и отец. Перелетев на подоконник он, как человек, покло-
нился Ивану.
- Улетаем мы в край далекий, за синее море! Хотим проститься с тобою!
Иван грустно качнул головой и вздохнул.
- Что молчишь, Иван? Спрашивай! Тебе на все отвечу!
- С некоторых пор я стал понимать язык природы. Поначалу чудно было.
Но интересно...
- Знаю я это! Ты съел плод с Дерева Понимания!
- А что это за дерево? - поинтересовался парень.
- Давно это было! Выросло оно еще в те времена, когда люди, звери
и птицы были братьями. Когда не ведали они вражды и корысти. Но прошли века, и возгордились люди. Перестали признавать в нас братьев, стали обижать. Хотя
встречались и хорошие люди. На их домах ласточки устраивали свои гнезда.
Про это узнал птичий царь Грозный Орел. Он не верил людям. Вил свое
гнездо высоко в горах. И птицам велел держаться подальше от людей. Лас-
точек, за ослушание, проклял. В наказание запретил рвать плоды с Де-
рева Понимания, и с тех пор все птицы перестали понимать человеческий
язык. Людям тоже стал непонятен птичий говор. С каждым годом пропасть
непонимания увеличивается... Немногим птицам удается сорвать гроздь
плодов с Дерева Понимания. Мне это удалось. Принес я ее для своей
семьи. Жаль, что супругу свою не застал живой. Ты заменил моим птен-
цам мать. Ягодка, которую ты съел, твоя заслуженная награда. Но пом-
ни, что тот мир, который тебе открылся, это мир твоих братьев! Они
беззащитны перед силой и коварством людей. Язык Понимания тебе подарен
навечно! Но если ты свои знания применишь с корыстным умыслом, прев-
ратишься в ледяную глыбу. Она растает на солнце, не оставив, после себя
и следа. Помни это!.. А теперь прощай!
Ласточки взлетели, поднялись над домом, сделали прощальный круг и по-
летели над рекой, над садом и вскоре скрылись за деревьями. А Иван еще
долго сидел в задумчивости у окна.
ПЕТУШИНАЯ НОЖКА.
Осень выстудила воду в реке, высветлила сады и перелески, опус-
тели поля. По утрам уже не слышно пастушьего рожка. Крестьяне домо-
лачивали снопы, веяли зерно. По праздникам ходили в гости, ез-
дили на ярмарки. В большом семействе, в котором жил Иван, по-своему
готовилось к зиме: солили капусту, чинили крышу, рубили на зиму дрова.
В один из вечеров, когда солнце клонилось к закату и догорал суб-
ботний денек, на соседней улице пиликала гармошка. Там уже собрались
парни. Ярким букетом мимо ворот важно прошли девушки. Иван прислу-
шался к их говору и улыбнулся в усы, предвкушая веселую вечеринку.
Но оставлять недоделанной работу он не привык и, поплевав на руки,
чаще замахал топором. Веселые частушки, с другого конца улицы, подогре-
вали молодую кровь, и уставшие руки наливались новой силой.
В этот-то момент на мосту послышался дробный топот копыт и поскри-
пывание немазаных колес. Когда лошади поравнялись с их воротами, те-
лега остановилась.
- Хозяева дорогие! Гостей принимаете? - пророкотал за калиткой
голос дядьки Романа, который доводился Ивану старшим братом. Из-за
его плеча виднелась кудрявая голова сына Гришки, весельчака и Ива-
нова большого друга.
Иван с сердцем всадил топор в большой кругляк, на котором рубил
дрова и, широко улыбаясь, пошел встречать гостей. На крыльцо высыпали
все домочадцы. В окне показались рожицы тех ребят, кому еще не поз-
волялось выскакивать за порог. Веселому балагуру Роману были рады все.
Даже пес Бродяжка отчаянно вилял хвостом, пытаясь лизнуть лицо гостя.
С тяжелой корзиной в калитку протискивалась тетка Марина. К ней на
подмогу поспешила Наталья - хозяйка дома и жена Степана. Всюду: в до-
ме, во дворе - слышались веселые голоса, шутки, хлопанье дверьми, бря-
цанье посуды. В доме царил веселый переполох, счастливое оживление.
- Ну, брательник, ко времени ты подоспел! В самый раз! У нас и ба-
нька готова. А там и... - подмигнул лукавым глазом Степан, притопнув
сапогом, и подкрутил прокуренный ус. Они заговорщески загоготали и
поднялись на крыльцо родительского дома.
Иван с Гришей тормошили друг друга, то обнимались, то принимались,
играя, тузить друг дружку. Оба были крепыши, ни в чем, не уступая: ни
силой, ни статью.
На заднем дворе послышалось кудахтанье кур, гусиный гогот и какая-
то возня.
- Ка-раул! Куда это она меня тащит? Не хочу! Отпусти меня! Спасите!
Помогите! Беда! Беда! - долетал до Иванова слуха голос большого бело-
го петуха, гордеца и забияки. Ивана удивило, что не воинственный воз-
глас звучал в его криках, а испуг и призыв о помощи. Замерев, некото-
рое время, раздумывая, что там могло произойти, и, догадавшись, ри-
нулся на задний двор.
Около большого кругляка, на котором он только что колол дрова,
стояла Наталья. В одной руке она держала топор, а в другой подергива-
лось обезглавленное тело белого петуха.
- За что ты его казнила? Эх, какой был петух!.. - Иван сокрушенно
покачал головой.
Наталья недоуменно взглянула на Ивана.
- Скажешь тоже, «казнила", - передразнила она. - После баньки запо-
ет твой петух с картошечкой да с наливочкой. Любо-дорого!
И она, хохотнув, покачивая бедрами, пошла на малую половину варить
угощение. Иван растерянно смотрел ей вслед и мысленно казнил себя за то,
что допустил такое. Не подозревая о братовых душевных муках, Гриша, про-
должая игру, ткнул его кулачищем в плечо. Но брат не ответил, а только
грустно взглянул. Не понимая, что могло так расстроить друга, Гриша шу-
тил, рассказывал веселые истории, а тот только натянуто улыбался.
Гости, попарившись в баньке, попили кваску, расселись на излюбленные
места за большим столом. Припоминали разные случаи, происшедшими с ними
в детские годы, когда были еще живы родители. Иван сидел молчаливо, пы-
таясь заглушить в себе терзающую его вину.
Марина с Натальей суетились у печи. Роман, по праву старшего брата,
нарезал хлеб, одаривая каждого, сидящего за столом, большой краюхой.
Хозяин поставил на стол бутыль мутного самогона, а хозяйка вытирала
фартуком бутылку вишневой наливочки. У всех было праздничное настро-
ение. Никому и в голову не приходило терзать себя из-за какого-то
там петуха.
На столе в больших глиняных чашках красовались соленые огурчики,
розовощекие помидорки, капустка с крупно нарезанным лучком, сало, жа-
реные окуньки. Родственники весело переговаривались и украдкой погля-
дывали на печь. Наконец под общее одобрение, на середину стола хозяйка
поставила большую дымящуюся чашку борща.
- Борщ с перцем, а хозяйка с сердцем! Пораспарим кишочки на доброе
здоровье! - весело пошучивал Роман, покрякивая и подправляя огрубевшим
пальцем топорщившиеся усы.
Хозяин, прижимая локтем к себе длинную бутыль, осторожно разливал
в чарки мутную влагу. Женщины уже держали в руках стаканчики с наливоч-
кой и, дополняя, друг дружку, скороговоркой желали всем сидящим за столом,
доброго здоровья, и всего, что только второпях приходило в голову.
Наконец мужики удовлетворенно крякнули, пропустив по первой, при-
нялись сьорбать розоватый наваристый борщ. От выпитого, от общего ве-
селья улеглось малость в Ивановой душе. Он даже, улыбаясь, отвечал шут-
кой на Гришкины подвохи. Ложки заскреблись о днище посудины, и Наталья ки-
нулась к печке. Хозяин степенно наливал чарки. Сидящие за столом преду-
смотрительно пригнулись, давая возможность хозяйке поставить на осво-
бодившееся место большое блюдо с вареной картошкой, обсыпанной жареным
луком и обложенной куриными потрошками. Хозяева и гости шутили, а Иван
с Гришей все чаще поглядывали на окно, за которым виднелось вечернее
небо. Звуки гармошки, всплесками доносившимися до их молодого, чуткого
до забав слуха, отвлекали от семейного ужина и непреодолимо тянули ту-
да, к своим сверстникам.
Под бесхитростные пожелания, была выпита вторая чарка. Иван тоже вы-
пил, слегка поморщился и быстрым взглядом окинул стол, выбирая подхо-
дящую закусь. Тетка Наталья, опережая его желание, поднесла ему кури-
ную ножку, по ее мнению, самый лучший кусочек, который был на блюде.
Иван благодарно кивнул ей, принял угощение и взглянул на него, то-
ропливо намечая место укуса, чтоб быстрее потушить жгучий пламень
выпитого. Но только он поднес ножку ко рту, как вместе с запахом
ему почудился отдаленный крик: "Спасите! Помогите! Беда! Беда!"
Дрогнули руки. Куриная ножка выскользнула из пальцев, плюхнувшись
на стол. Иван смущенно опустил голову. Краска неудержимо заливала ли-
цо. Украдкой, окинув взглядом сидящих, потянулся за огурцом.
- Экий ты неловкий, Ванюша!.. - огорчилась Наталья и осторожно под-
няла ножку за оголенную косточку, протянула ее Ивану.
- Нет-нет! - поспешно загораживаясь руками, запротестовал он. - Не
могу я есть куриное мясо!
Все сидящие за столом, с нескрываемым интересом, посмотрели в его
сторону. И тут началось то, чего он больше всего опасался. Родствен-
ники сперва настойчиво уговаривали съесть куриное мясо. Потом посыпались
в его адрес колкие шуточки. Наталья не упустила случая рассказать, как
он кинулся спасать петуха. Под общий смех припомнили ему о рассказанном
им же разговоре ласточек. Гости, подогретые выпитым, хохотали от души.
Дядька Роман смахнул рукавом выкатившуюся слезу. Смеялись все, только
Ивану было не до смеха. Первоначальная растерянность прошла, и он даже
попытался объяснить, что у кур тоже живая плоть. Петуху, как и всему
живому, тоже хотелось жить. Но эти слова еще больше рассмешили их.
- На то мы и скотину держим, чтоб потом её съесть, - сквозь смех
говорила Марина. - Вот бы была морока спрашивать петуха, хочет он в
горшок или нет? Ах-ха-ха!..
Больно и обидно стало Ивану. Родные ему люди не могут его понять.
Насмехаются над ним. Резко поднявшись, выбежал прочь из избы. Поев и
насмеявшись досыта, пошел его искать Гриша. Но сколько ни звал брата,
тот не откликался.
Заслышав переборы гармошки, Гриша решил, что Иван, наверное, пошел
на гуляние и поспешил вслед. Но в кругу друзей его не увидел. Спраши-
вая об Иване, он, мало-помалу рассказал о случившемся за столом. Теперь
уже гоготали парни и девушки. История обрастала всякими небылицами, и
к следующему воскресению о ней знала вся деревня.
- Иван! Прежде чем сесть на коня, ты у него спрашивал на то разре-
шения? - под общий смех, подтрунивал над ним конопатый мальчишка на
водопое.
- Нельзя корову подгонять хворостиной! Она ж обидится, может, - с на-
пускной озабоченностью вторила ему голенастая девчонка.
- А рыба на сковородке о чем с тобой говорила?..
Со всех сторон слышались колкие вопросики. Совсем не стало житья Ивану
в его родной деревне. Куда б ни ступил он, везде находились охотники
похохотать.
В Л Е С У
Тяжелые тучи заволокли небо. Утро выдалось ненастным. Моросил хо-
лодный осенний дождь. Иван чистил навоз на скотном дворе и подумывал,
как скоротать день подальше от колких людских языков. Управившись с
работой, он запряг коней в дровни, взял топор и длинную веревку, пошел
открывать ворота. Из сеней выглянула Наталья и удивленно спросила:
- Куда это ты в такую непогодь?
Иван сделал вид, что не расслышал ее. Поторапливая коней, вывел их
под уздцы на дорогу. Наталья, не дождавшись ответа, пнула подвернувшееся
под ногами ведро и завопила на весь двор.
- Вот басурман! Навязался на нашу голову! Выходили, выкормили его,
а теперь слова от него не добьешься!..
Она еще долго кричала вдогонку язвительные упреки, но так и не
вспомнила о том, что сегодня еще не кормила Ивана. А ведь он уже давно
на ногах. И в лес уехал без куска хлеба за пазухой. Иван же, выехав за
деревню, успокоился и даже стал что-то веселенькое насвистывать. Ехать
было недалеко, но дорога, раскисшая от осенних дождей, налипала на ко-
леса осенней грязью. Свернув на лесную дорогу, кони пошли резвее. Иван
их не понукал, полностью доверяя умной гнедой кобыле. Где-то постуки-
вал дятел. Иван натянул вожжи.
- Эгей! Братец дятел! Пособи, браток! Укажи мне сухую лесину. Дрови-
шек надо нарубить.
- Так-так-так! - откликнулся дятел, - иди за мной! Я тут каждое де-
рево знаю! Вот это и вот это, и это дуплистое. А вот там белка в дупле
живет. Пусть зимует рыжехвостая. Ну, прощевай, Иван! Недосуг мне...
Дятел пронзительно вскрикнул и улетел. "Так-так-так!" - слышалось
уже где-то за яром. Сделавши зарубки на указанных деревьях, Иван вер-
нулся к лошадям. Распряг их и велел, есть сено в передке дровней. Кони,
прядая ушами, согласно закивали головами и послушно пошли к передку.
На сук ближайшего дерева села сорока. Запрыгала с ветки на ветку.
То так, то эдак наклонит голову и все машет хвостом, все сокрушается о
том, что нагрянули в глушь лесную не лесные жители.
- Тетушка Сорока! А, тетушка Сорока! Али тебе места в лесу стало
меньше, али обидел я тебя чем? Что так разгневало тебя?
- А-а! Это ты, Иван! Слыхала я о тебе! А слыхал ли ты о птицах-
невольниках, что в клетках сидят, смертушки дожидаются?
- О чем говоришь ты, тетушка Сорока? Да не суетись ты! Толком говори!
- Я и говорю! Там, на панской пасеке, в сарае, клетки с невольниками.
Завтра понаедет гостей к тому пану. Стрелять по тем птичкам будут. За-
бава у них, видишь, такая...
- А что за птицы в клетках?- обеспокоился Иван.
- Да-а все тутошние! Воробьи, синицы, голуби, вороны. Сова одна есть.
Два молодых ястребка. Голодом их морят, чтоб те взлететь высоко не могли.
- Кто ж наловил тех птиц и в клетки посадил?
- Люди! Люди силки ставили! На монеты их меняли.
- Ух, злодеи! Чего удумали-то?.. А кто сторожит ту пасеку?
- Панские слуги да собаки цепные!
- Ну, это мы еще поглядим... - пробормотал Иван и взялся за топор.
НА ПАНСКОЙ ПАСЕКЕ
Под вечер прокрался Иван, за панским садом, на пасеку. Здоровенные псы
лежали под навесом, на соломе, высунув языки, позевывая от скуки. Иван
вполголоса, заговорил с собаками. Они же, не догадываясь об истинных на-
мерениях Ивана, впустили его на панский двор. Болтая с ними о том, о сем
и одаривая их сухариками, вызвался, будто бы взглянуть на тех птиц, что
в клетках дожидаются. Собаки, не ожидая подвоха, согласились, потягиваясь
на соломе.
Зашел Иван в полутемный сарай с небольшими зарешеченными окнами без
стекол. Толстые железные прутья могли спасти от воров, но только не от
кошек. Несколько пар немигающих зеленоватых огоньков виднелись в той
стороне, где были клетки с птицами. Среди прочих котов был и тот,
который еще недавно жил в их дворе и был выгнан хозяином за растерзан-
ную ласточку. Заметив его, Иван вполголоса сказал:
- Ах ты, негодник! Опять к птичкам подбираешься? Ух, я тебе!..
Кот опасливо прыгнул на подоконник. За ним последовали и его хвос-
татые дружки. А парень, не мешкая, кинулся открывать клетки. Птицы вы-
летали из клеток и метались по сараю, пытаясь выбраться на волю. Подле-
тая к окнам, они натыкались на обезумевших от ярости котов. Иван видя
такое дело, запустил в разбойников пустой корзиной. Коты кинулись наутек.
За ними с громким лаем ринулись собаки. На шум повыскакивали панские
слуги и вскоре скрутили Ивановы руки, привели к хозяину.
- Вора поймали! Вора поймали! - неслось со всех сторон. На крыльцо
вышел пан и, зевая, добродушно спросил пленника:
- Зачем ты залез на мою пасеку? Медку захотел или яблочек? Так слы-
хал я, что и в твоем саду стоит несколько ульев. Да и яблони тоже есть.
Али мои слаще?
- Не нужны мне ни мед твой, ни яблоки!
- А чего ж ты собак дразнишь? - все еще удивляясь, расспрашивал пан.
Но тут прибежали слуги и доложили пану о выпущенных птицах. Побагрове-
ло панское лицо, в ярости выпучились глаза.
- Ах ты, разбойник! Осрамил! Разорил меня!.. Да ты знаешь, злодей ты
этакий, что за поимку каждой пичужки деньги плачены?.. Выпороть его!
Выпороть! Ах, вор! Разбойник!.. - топал ногами пан. Ивана же поволокли
панские слуги в дальний угол на расправу.- Погодите! Погодите малость! -
крикнул им вдогонку пан. Слуги остановились. - А скажи мне, Иван, зачем
тебе понадобилось выпускать тех птиц?!
- Жалко мне их. За что ж глумиться над пичужками малыми? Они, чай,
тоже жить хотят.
- Дурак! - сплюнул в сердцах пан.- Пороть его, пока не поумнеет!
ДЯДЬКА РОМАН
Привезли Ивана на телеге уже под утро панские слуги. Похохатывая,
кинули у ворот и затребовали у Степана денег, чтоб возместить панский
убыток.
- Нету у меня денег Иванову дурь покрывать! Я его туда не посылал!
И денег от меня не дождетесь! - отрезал Степан.
Рассердились панские слуги. Стеганули его по спине кнутом и, ругаясь
на все лады, свели со двора корову. Наталья верещала на всю улицу, прок-
линая разорителей, а еще больше глупого Ивана, что "навязался на ее го-
лову! Одни напасти от него!.."
Моросил холодный осенний дождь. Избитый, окровавленный, парень лежал
на сырой земле у ворот. И только пес, поскуливая, лизал ему руки.
Тыкался холодным носом в лицо.
На тот час, позевывая, ехал дядька Роман с утра по какой-то надоб-
ности. Увидел под забором окровавленного Ивана, остановил коней. Покачал
головой и, ни о чем, не спросив, расправил солому на возу, положил на
нее младшего брата. Прикрыв рядном, повернул к своему дому.
До самой весны лежал Иван. Тетка Марина с Гришей, всячески пытались
развеселить его, но он безучастно смотрел в окно на плывущие облака и
молчал.
В Е С Н А
Пригревало солнышко. Иван в чистой рубахе сидел на завалинке и
смотрел на чирикающих воробьев, прислушиваясь к их разговору. Вдруг,
на ветки вишни, что росла под окном, села стайка ласточек.
- Здравствуй, Иван - сын человеческий! Узнаешь ли нас? - спросили они.
Удивился и обрадовался парень. Вернулись его ласточки. Теперь у них
уже подросли свои дети.
- Доброго здоровячка, мои дорогие! Все ли живы? - в свою очередь
спросил Иван.
- Все! Только селиться под окном того дома, где мы выросли, больше
не будем. Зло и Ненависть царят в этом доме! А мы, ласточки, с такими
соседями жить не можем! Полетим туда, на край деревни. Там под соло-
менной крышей вдова с малыми ребятами живет. Под этой крышей и мы
своих деток выведем. Ну, прощевай, Иван! Спешим мы! Даст Бог, свидимся!..
КУМА НАТАЛЬЯ
С той минуты будто оттаяло сердце Иваново. Порозовели щеки. Молодое
тело стало набирать новую силу. Почувствовав это, он стал понемногу по-
могать по хозяйству. То зубья новые для грабель вырежет, то топор на-
точит, то еще какую мелкую работу сделает. Дядька Роман с Гришей с ут-
ра на пашню уйдут, а Иван с теткой Мариной, по хозяйству управляются.
Тетка в доме, а Иван все больше на скотном дворе. Слушается его скотина.
Даже плутоватый кот покорно сидит и ждет угощения у своей плошки. Да
что кот? Мухи, налетевшие в избу, по Иванову приказу вылетели вон.
Как-то раз забрался Иван на чердак, чтоб поглядеть на гнездо диких
ос. Стоял он тихо и прислушивался к зудящим голосам, которые призывали
своих подруг лететь то на луг, то в сад, где цветет груша, то за речку -
в вишняки. Осы садились ему на плечи, на руки, на голову и, передохнув,
летели дальше. Иван смотрел на них и улыбался.
Вдруг скрипнула сенная дверь и на пороге показалась Наталья.
- Дома, хозяюшка?
- Дома, дома! Заходи кума!- донеслось с малой половины.
- А твои в поле, поди?
- А где ж им быть в такую погоду?
Они болтали о том, о сем, а Иван, не желавший встречаться с Натальей,
присел на старый сундук и решил обождать, пока она уйдет. От скуки даже
подремывать стал. Но неожиданно до его слуха долетело его имя. Проте-
рев глаза, он стал прислушиваться.
- Гришка-то мой жениться собрался, на Маруське, Петра хромого дочке.
Да не знаем, как тут быть... Когда-то и Ивашка на нее заглядывался. Как
же теперь они жить-то будут в одном доме? Сынок ходит сам не свой. О-ох!
Как оно будет, сама не знаю...
- Ну что ж, приютили, теперь терпите, - с ехидцей подкусила Наталья.
- Мы на него не в обиде. Хоть стайки почистит да крапивы борову
нарвет. И то польза. И на твоем подворье он тоже без дела не шатался.
Тут уж как посмотреть. Чай и ему родители чего-то оставили. Не подки-
дыш же он...
- Подкидыш и есть! Выходили, выкормили его, а он дурить стал! Из-за
него, злодея, корову со двора свели... А тут еще хозяйство и на него
делить! Не дам! Ноги его больше в нашем доме не будет!..
Наталья так раскричалась, так затопала ногами, что даже осы тревожно
загудели в гнезде. Иван остолбенел от услышанного. Тяжелый ком подкатил
к горлу, что и не вздохнуть было. Горькая слеза покатилась по щеке.
- Не нужен, никому я не нужен!- шепотом произнес он и опустил голову
на грудь.
А тем временем растревоженные осы налетели на обозленную Наталью,
стоящую в сенях. Отмахиваясь руками, вопя и проклиная Романов дом, как
оглашенная выскочила за порог, сопровождаемая собачьим лаем бежала
к своему двору, будто черти за ней гнались.
До самого вечера сидел Иван на старом сундуке. Грустные думы сменяли
одна другую. А когда послышались голоса приехавших с поля дядьки Рома-
на и Гришки, он спустился с чердака, распряг коней и сел на завалинку.
Подымить самокруткой подсел к нему и дядька Роман.
- О чем задумался, брат мой меньшой, Иван Федосеевич? - с неиссяка-
ющим юмором, спросил Роман.
- Да так... О жизни думаю.
- А тут думай, не думай, а как Судьба повернет, так и будет!
Иван только на это головой кивнул.
С малой половины выглянула Марина и, захлебываясь смехом, стала рас-
сказывать о том, как заходила к ним кума Наталья. И так размахалась
руками, что раздразнила ос, свивших себе гнездо на чердаке.
- Ох уж обласкали ее крылатые аспиды! Век помнить будет!..
Дядька Роман захохотал, покачиваясь из стороны в сторону, покаш-
ливая и вытирая слезы рукавом. А Иван все так же сидел в задумчивости,
будто и не слышал заразительного Романова смеха. Марина, взглянув на него,
догадалась, что Иван-то, поди, слышал разговор... "Ох, горе-горе!
Что теперь будет?.." Она тихонько ушла в избу собирать на стол. А Иван
принес воды и стал сливать на руки дядьке Роману и Гришке.
Поужинав, Гриша убежал на гулянье, а Роман с Иваном опять сели на за-
валинку. Где-то на старой вербе выщелкивал соловей. Ветерок чуть пока-
чивал кружевные листья акации. Сладковато-дурманящий запах ее цвета кру-
жил голову. В воздухе витали покой и радость летнего вечера.
- Спасибо вам, дядька Роман, за все...
- О чем это ты? Так мы ж, чай, не чужие. Одного отца-матери. О чем тут
говорить...
- Пора мне и свою Долюшку искать, - решительно сказал Иван, пристукнув
кулаком по коленке. Роман настороженно посмотрел на него недоумевая, с
чего бы он вдруг завел такой разговор. - Мне бы тот отцовский сун-
дучок с инструментишком?
- А для чего он тебе?
- Надумал я походить по белу свету. Может, где и мне место приглянется.
Крякнул Роман от неожиданности, затянувшись самокруткой. По-всему
было видно, что этот разговор явно застал его врасплох и что ответить
Ивану на это, он не знал.
- Ну что ж? Ты уже не маленький. Пора и тебе свое место в жизни
искать,- затараторила подсевшая к ним Марина.
Роман удивленно посмотрел на жену. А та, толкнув его локтем в бок,
продолжила:
- А инструментишко, так он весь, как есть, сохранился. В сараюшке,
в углу, где старые хомуты валяются... Поздно уже. Завтра и поглядим.
Пошли, Роман, спать.
И она, зевая, пошла в дом стелить постель.
В Ш А Л А Ш Е
Шел Иван от деревни к деревне, неся за плечами дорожный мешок,
отцовский сундучок под мышкой и топор за поясом. Чем дальше уходил
он от родной сторонушки, тем больше томило одиночество и какая-то
неприкаянность. Он, как и многие путники, шагая по полевой дороге,
углублялся в свои размышления: о бренности человеческой жизни, о
Судьбе и предназначении человека на земле. И так и этак прикидывал
он, и выходил один ответ на все вопросы: "Коль Всевышний пода-
рил мне жизнь, так не для праздности и бездумного шатания, а, навер-
ное для того, чтобы добром отплатить Отцу Небесному. А если ему, сыну
человеческому, теперь дарован и Дар Понимания, так не для пустого ж
баловства ему дан такой бесценный подарок!.. Но что может он, Иван,
над которым насмехалась вся деревня, которого не хотят, а может и не
могут понять близкие ему люди?.."
Много дней он шагал по полевым дорогам, по лесам и перелескам.
Из многих рек и ручьев пил воду студеную. Много дум передумалось,
много народу разного перевидал на своем пути: простоватых мужиков,
изможденного ремесленного люда. Плутоватые, и лукавые людишки, и муд-
рые старцы делили с ним ночлег. Всяк видел мир по-своему и шел сво-
им путем-дорогою. А ему, стало быть, нужно идти своей тропой.
Однажды застала Ивана ночь на опушке леса. Чтоб добраться до ближ-
ней деревни, ему предстояло бы перейти лесок, спуститься к речке и
берегом, берегом по мало наезженной дороге до самой деревни. Но уста-
лость давала о себе знать. А больше всего, сознание того, что никто его
в деревне не ждет, а значит, и спешить ему туда ни к чему. Оглянувшись,
приметил на опушке несколько копешек кем-то накошенного сена, решил,
что переночевать он сможет и здесь. А поутру продолжит свой путь. По-
дойдя поближе, он радостно отметил, что, видать, добрый человек облюбо-
вал этот уголок. Рядом с одной из копешек, под старой развесистой бе-
резой, был сложен небольшой шалашик. А чуть ниже полоскала свои ветки,
в ручье ива. Умывшись с дороги, парень поужинал и спокойно уснул в ша-
лаше. Ночью припустил дождь. Проснувшись, прислушивался к шелесту бе-
резовой листвы под торопливыми каплями дождя, и уже в который, раз
благодарил незнакомого человека, построившего этот шалаш, за крышу
над головой.
Вдруг в тишине ночи услышал еле различимые голоса. Потеряв надеж-
ду вновь уснуть, стал прислушиваться к голосам. Напрягая зрение, попы-
тался рассмотреть разговаривающих. Наконец скорее догадался, чем сумел
рассмотреть двух ночных бабочек.
- Ох, беда-то, какая! Ну, где ж найти его? Слыхала я сорочий треп, что
будто бы он ушел из своей деревни. А куда? Никому не сказывал...
- Ой, что теперь будет? Пропадет Орленок! Жить-то ему осталось немного.
Если голодной смертью не помрет, так крысы клетку порушат. Каждую ночь
грызут ведь. И все грозятся отомстить птичьему царю за то, что он по-
велел некоторым птицам истреблять их мышиное племя.
Не утерпел Иван, стал расспрашивать ночных бабочек, о чем они так кру-
чинятся. И тут к своему немалому удивлению узнал, что птичий царь,
Большой Горный Орел, ищет его. И на него, Ивана, сына человеческого,
возлагает все свои надежды.
- Так вот я и есть тот Иван, о котором вы говорите! Как же мне встре-
титься с царем птиц, милые бабочки?
- Я ж говорила, что Судьба и Удача в одном гнезде родились! Друг без
друга не живут! Ой, удача-то, какая! - воскликнула одна из бабочек.
- А искать тебе его не нужно. Он сам к тебе прилетит... Вот как нач-
нет светать, запоют в лесу птицы, ты и пошли какую-нибудь пичужку к царю.
Каждая птаха рада будет принести своему царю добрую весть, - сказала
вторая бабочка. - Птицы в этих краях знатные живут! Их и Ветер прилетает
послушать. Уж мы-то утро не проспим! Спи себе на доброе здоровье! Раз-
будим, коли что.
Бабочки закачали крылышками над Ивановой головой, и он тут же уснул.
Дождь утих, улетели за лес тучки. На небе высыпали тихие звезды.
Легкий ветерок встряхивал с намокших веток тяжелые капли. Лес прихо-
рашивался, готовясь встретить желанного гостя - Красное Солнышко.
- Пора, Иван - сын человеческий! Просыпайся! Утро звездочки прячет.
Скоро Солнышко взойдет! - пропищали над Ивановым ухом бабочки.
Сел Иван, протер глаза, потянулся и, вскочив на резвые ноги, побе-
жал умываться к ручью. Но только успел плеснуть горсть воды себе на
лицо, как в ветвях ивы запел соловушка, приветствуя утро погожего дня.
- Доброе утро, братец Соловушка! Здорово ли живешь, певец наш го-
лосистый?
- Здорово, братец! Как тут не петь? Взглянешь с высокой ветки на
родную сторонушку, и песня сама, как тот ручеек, льется.
- А не сослужишь ли мне службу добрую, братец Соловушка? Я и есть
тот Иван, которого ищет царь, Большой Горный Орел! Лети к нему и скажи,
что буду ждать его, вон там, под старой березой!
- Лечу! Лечу! Кому ж, как не соловью, сообщать добрую весть!
И Соловушка, не мешкая, пустился в путь. Летел он, летел, пока не
устали его крылышки. Добрую весть подхватил Стриж и полетел дальше.
Долетел до высоких гор, но подняться к орлиному гнезду ему уж было не
под силу. Тогда он попросил Сокола. Взмахнул крыльями Сокол и принес
Большому Орлу желанную весть.
К О Р О Т К И Й П У Т Ь
Иван сидел у ручья, смотрел на торопливо бегущую воду и томился в
ожидании. Пели птицы, трещали кузнечики, где-то постукивал дятел и
журчала вода, омывая камушки. Жужжали пчелы, басисто вторил им шмель.
И над всем этим размеренно куковала кукушка. Вдруг все стихло. Только
вода в ручье по-прежнему куда-то торопилась. Иван настороженно огля-
нулся. Ни шороха, ни всплеска, ни вскрика, ни вздоха - таинственная
торжественность. Возрастающая тревога сжимала душу. Парень поднялся
и с ожиданием взглянул на небо. А там, высоко-высоко, чуть различимой точкой летела птица. Полет ее был стремителен. Торопливые взмахи
крыльев приближали ее. Такой огромной птицы Ивану еще не приходилось
видеть. Затаив дыхание, любовался красотой полета и совершенно забыл,
что встреча с такой необычной птицей может быть опасной. А птица,
заметив его, камнем ринулась вниз. Все замерло вокруг. Даже Ветер
затаился в траве. В одно мгновение грозная птица оказалась на скошен-
ном лугу всего в нескольких шагах от Ивана. Взгляд этой птицы был таким
пронзительным, что парень как подкошенный упал перед нею на колени
и, смутившись острого взгляда, опустил голову.
- Поднимись с колен, брат Иван! - молвил Большой Орел. - Сегодня я
прошу у тебя помощи!
Но силы покинули Иваново тело. Превозмогая себя, чуть слышно вымолвил:
- Я не смею.
- Тогда садись на траву и выслушай меня.
Парень послушно сел, вытянув ноги, все так же, не смея поднять свой
взор на большую птицу.
- Много добрых слов я слышал о тебе, брат Иван, сын человеческий.
Я даже не наказал Ласточку за то, что позволила человеку съесть плод из
Дерева Понимания. Доброе сердце ты в своей груди носишь. Хоть и не
легкая твоя судьба, но счастье человечье не бывает легким. Оно только
награда за труд... Знаю я и то, что ты не требуешь вознаграждения за
свою работу. Этим и ценен твой благородный поступок. Я благодарю тебя
за спасение птиц от неминуемой смерти. Но сегодня новая беда постигла
царство птиц.
- Я готов сделать все, что в моих силах! - с готовностью пообещал
Иван
- Знаю. Потому-то и искал встречи с тобой, - Иван поднял взгляд на
грозную птицу и приготовился слушать. - Нашелся злой человек, который
ради своей выгоды выкрал с гнезда моего сына, наследника престола.
Но этот человек к тому же еще и глуп. Корыстные планы обуревали его
мелкое существо. Он даже не догадался, какое сокровище! держит в
своих руках... Чтоб завоевать расположение царевича, избалованного
мальчишки, не знавшего ни в чем отказа, подарил птенца ему в простой железной клетке.
В неоперившемся птенце царский отпрыск не признал Царь-птицу. И
вскоре забыл о нем. Он имел много ярких игрушек и заморских птиц. Клет-
ку второпях отнесли в полутемный сарай и скоро о ней и вовсе забыли.
Только одна смелая Ласточка, с большим риском для себя, приносила ему
еду. Но за ней охотятся извечные наши враги - коты. Хуже того, о том,
что в клетку заточен царский наследник, прознал мышиный царь - Крыс
2013-й. Это самый свирепый царь за всю историю мышиного царства. Он
решил завладеть всем миром! Урожай со всех полей и садов будет принад-
лежать им, мышам. Мыши и крысы расселятся с такой быстротой, что иным
жителям земли уже не будет места, и они просто умрут с голоду. Глупые
домашние коты не в силах предотвратить надвигающуюся беду. Только птицы
смогут противостоять мышиному нашествию.
Если мыши погубят наследника, птицы потеряют Силу Величия!.. О! Страш-
ная беда постигнет земной мир!.. Каждую ночь крысы грызут железную клетку,
чтоб погубить моего сына. Многие из крыс сломали себе зубы о железную
клетку. Но все тоньше и тоньше становится перегородка. Скоро наступит ро-
ковая минута... Только ты, брат Иван, сын человеческий, сможешь спасти
моего сына! И тем самым спасти мир от мышей!
- Я готов! - не помня себя, выкрикнул Иван и вскочил на ноги.
- Другого ответа от тебя я не ожидал. Слушай меня, Иван, и делай
так, как я скажу... Там, в той стороне, куда течет ручей, есть высокая
гора. На той горе стоит старинный замок. Летом туда приезжает царское
семейство. Но вчера они покинули дворец. Только оставили нескольких ста-
рых слуг, чтоб те поддерживали порядок и охраняли его. Тишина теперь
в стенах замка. Крысы свободно разгуливают по двору и грызут клетку
даже днем. Торопись, Иван! Я буду показывать тебе короткий путь...
Сунул Иван свой дорожный мешок под куст, туда же положил отцовский
сундучок с инструментом и, осенив себя крестным знамением, пустился
в путь, скорым шагом, а то и бегом, через кусты, перескакивая с камня
на камень, по высокой траве и каменистому спуску. Соленый пот застилал
глаза, а он все бежал, что было сил. Орел кружил над ним и все поторап-
ливал. Наконец парень, совсем выбившись из сил, упал на землю. Орел
сел рядом и задумчиво посматривал то на Ивана, то на гору, на вершине
которой виднелся старинный замок. "Ох, уж эти люди!.. - думал Орел.
- Слабые, бескрылые существа. Бахвалятся собой, а толку? Малый воробей
и тот бы давно уже сидел на крыше того замка... А что если..."
Догадка молнией осенила его. Встрепенулся Орел, вскрикнул гортанным
криком:
- Вставай, Иван!
Парень, превозмогая усталость, тяжело дыша, стал перед царем птиц.
- Сними с себя одежду и войди в воду.
Иван, не задумываясь, выполнил, что было сказано. Орел обмакнул
крыло в студеной воде и окатил его холодными брызгами. Охнул Иван и
вдруг почувствовал, как текущая вода наполняет его тело новой силой.
Дыхание успокоилось. Мускулы налились вдвое прежнего. Тогда-то взле-
тел Орел, клюнул ему меж бровей, и вмиг человек превратился в большую
птицу.
- Вот теперь летим скорее! Время дорого! - сказал Орел и взмахнул
крылами.
Радостью наполнилось Иваново сердце, когда он вслед за Орлом
поднялся на крыло. Невиданная красота открылась его взору... Но нужно
было спешить. На вершине горы их встретила Ласточка и, указывая путь,
полетела в дальний угол замка. Села на ветку кустика возле невзрачно-
го строения.
- Тут он! Тут! - пискнув, сказала Ласточка.
Орел с Иваном опустились на вымощенный большими каменными плитами
двор замка. Невиданная птица тут же подошла к двери сарая, на которой
висел ржавый незамысловатый запор. Но как ни пыталась клювом отпереть
его Иван, все усилия были безуспешными.
- Были б у меня руки, враз бы отпер дверь! - в сердцах воскликнул Иван
- Дотянись крылом до межбровья! - посоветовал Орел.
Иван так и сделал. Вмиг превратись в человека, загремел тяжелым
засовом. Скрипучая дверь отворилась. То, что увидел Иван, заставило
содрогнуться от омерзения. В дурно пахнущем помещении - скопище крыс.
- Прочь, мерзкие твари! - воскликнул Иван и, схватив валявшуюся пал-
ку, стал лупить ею по спинам разбегающихся крыс. Вскоре в углу
полутемного сарая заметил клетку, а в ней измученного голодом птенца.
Подхватив клетку под мышку, Иван выбежал из сарая. Но тут услышал
собачий лай и топот ног. Слуги с собаками бежали ему навстречу.
- Ну, не-ет! Этому не бывать!
Иван пальцем дотронулся до межбровья и вмиг превратился в птицу.
Просунув клюв в кольцо в верхней части клетки, взлетел в небо. Слуги
толпились во дворе замка, что-то кричали, лаяли собаки, а Иван подни-
мался все выше и выше в небо. Потом вслед за Орлом полетел на Царь-
гору
ЦАРЬ - ГОРА.
Царь-гора вздыбилась высоко в небо. Облака лоскутьями рваных одеял
плыли внизу, и от этого Ивану казалось, что он находится в другом мире -
Мире Ангелов. Необычная тишина и ярко светящее солнце, вызывали осо-
бонные чувства, весьма далекие от бренных земных ощущений. Усталость,
накопившаяся за день, сглаживала восприятие и ему иногда казалось,
что это сон. А сон, каким бы он ни был хорошим, когда-нибудь окон-
чится и все будет как прежде.
Орлиное гнездо было куда выше того места, где сидел на камне Иван.
И хотя подниматься туда ему было позволено, все же он считал для себя
непозволительным безрассудством подниматься на царскую высоту. Да и
не гоже своим присутствием смущать орлиное семейство. Радость возвра-
щения из неволи царского наследника - любимого сына и брата - переполня-
ла сердца обитателей гнезда. Знал он и то, что минуты счастья так ко-
ротки, и уж никак укорачивать их ему не хотелось. Он даже был рад то-
му, что о нем забыли, и он мог оставаться наедине со своими мыслями. Пос-
тепенно его стало клонить ко сну. Иван лег на правый бок, подложил
крыло под щеку и спокойно уснул.
Сколько он проспал, не ведомо. Только проснулся от того, что почувст-
вовал рядом чье-то присутствие. С трудом, разлепив веки, увидел, что вок-
руг множество птиц из орлиного семейства. Все смотрят на него и, яв-
но очень расстроены.
- Что случилось, братья Орлы? Какое горе вас так опечалило?
Теперь в их глазах появилось недоумение. Одна из птиц промолвила:
- Ты лежал на боку, раскинув ноги и крылья! Мы решили, что ты мертв.
Иван посмотрел на свое тело и вспомнил, что он все еще птица. А спал,
по человеческой привычке, на боку. Это неестественное положение лежа-
щей птицы и вызвало такой переполох.
- Не-ет! Что вы? Я живой! Вполне здоровый...
Иван поднялся на ноги, неуклюже разминая крылья. Теперь-то он понял,
что птицей он выглядит весьма нелепо. Это обстоятельство его так рас-
смешило, что даже слезы покатились из глаз. Но вскоре заметил, что пти-
цы с недоумевающим видом попятились назад. Тут он догадался, что допус-
тил новую оплошность. "Ну, где ты видел, чтоб птицы смеялись?!" - поду-
мал он, понимая, что в эту минуту выглядит в глазах друзей весьма
странно. Но унять приступ смеха уже не мог. Неожиданно заговорил Большой
Горный Орел, обращаясь к своим собратьям.
- Это и есть Иван, сын человеческий! Спаситель и освободитель мое-
го сына и наследника престола!
Птицы учтиво поклонились Ивану. Он же смущенно опустил глаза,
чувствуя неловкость оттого, что его так величают, а он, собственно,
ничего такого и не сделал. Ему одинаково было жаль, как Орленка, так и
тех воробушков и синичек на панской пасеке. Большой Орел, догадываясь об
Ивановых мыслях, не стал его переубеждать, а только сказал:
- Что возьмешь в награду за свой труд и сердце доброе, Иван, сын че-
ловеческий? Гляди, на Царь-горе есть много золота, серебра и дорогих ка-
меньев. Бери, сколько хочешь!
Царственный Орел повернул голову в сторону вершины горы. И только
теперь увидел то, что раньше не замечал. Самая маковка сверкает на солн-
це золотым сиянием, а дорогие каменья переливаются всеми цветами. Но
вместе с тем заметил, что по грудам золота, как по простым булыжникам,
ходят орлята. Дорогой метал, и каменья испещрены птичьим пометом. "Видно,
птичий народ не поклоняется золоту так, как склонные к обогащению люди",
- подумалось Ивану. И ему неловко стало за людей.
- Спасибо тебе, Большой Горный Орел! Мне довольно и тех подарков,
которыми ты уже меня одарил. Ведь ты подарил мне Язык Понимания и
способность превращаться в птицу. Это ж такое счастье: видеть мир с
заоблачной высоты. Никому из людей еще не доводилось получать такие
подарки! Чего ж еще нужно для счастья человека?! Спасибо тебе, Царь-
Птица!
Иван дотронулся до межбровья и, превратись в человека, приложил
руку к груди, в пояс поклонился Большому Орлу и всему орлиному се-
мейству. Царь задумчиво глядел на парня умными и по-человечески чуть
грустными глазами и долго о чем-то думал. Иван терпеливо ждал его ответа.
Наконец он тихо промолвил:
- Брат Иван - сын человеческий! Я рад, что ты не позарился на бо-
гатства Царь-горы. Но в жизни всякое может случиться. Здесь на вер-
шине мира, ты всегда будешь желанным гостем. Только здесь ты можешь
быть в полной безопасности. Хотя отныне и до веку тебя не тронут
ни птицы летучие, ни гады ползучие, ни звери лесные, ни рыбы и всякие
твари, живущие в воде. Живи там, где тебе глянется, и помни, что все
живое на земле - это братья твои!
При этих словах Большой Орел взмахнул крылами и скрылся за тучами.
Вспомнили о своих неотложных делах и родственники. А Иван еще долго
сидел на золотом валуне, размышляя над сказанными ему словами, пока
не продрог. Только тогда он заметил, что сидит нагишом. Передернув
плечами, решил вернуться к тому шалашу, у старой березы, где припрятал
сундучок с инструментом, а чуть дальше, у ручья, припрятана его одежда.
Дотронувшись до межбровья и превратись в птицу, полетел над горами, над
лесами, любуясь невиданными красотами земли. Пролетая над большой лес-
ной поляной, в голове его неожиданно родилась мысль: "А не поселиться
ли мне на этой поляне?" Вернувшись, покружил над поляной, отмечая
про себя орешник на склоне горы, ручеек под старыми ивами, березовую
рощу, а чуть дальше неглубокую речку. А более всего ему понравилось,
что ни дорог, ни тропинок, протоптанных людьми, не было видно.
- Ах, какая лесная благодать! - воскликнул Иван. И довольный наход-
кой, сел на ветку высокого дуба, что рос на краю поляны, все больше
утверждаясь в правильности своего выбора. - Вот там, вблизи высоких
сосен, построю себе избу. На поляне повыкорчевую всякую дурнину и по-
сею рожь. Ближе к дому, со стороны ручья, посажу картошку и всякую
огородину...
Х О З Я Й С К И Е Х Л О П О Т Ы
Как задумал, так и сделал Иван. Купил себе коня, захватил отцовс-
кий инструмент и вернулся на полюбившуюся им поляну. Соорудил ша-
лаш и принялся строить избу. Лесные звери охотно помогали ему в работе.
Дикие кабаны рыли землю, медведи валили деревья, белочки приносили
грибочки, ежики - лесные яблочки, а птицы - орешки. Много друзей было
у Ивана среди лесного зверья. Только конь, иногда вздрагивал от вол-
чьего воя и от медвежьего рыка. Но хозяин успокаивал его, приговаривая:
- Не бойся, брат. Не тронут они ни тебя, ни меня, - и, поглядывая на
золотистые пряди берез, брался за топор.- Не ленись, Иван! Зима уже в
пути! Скоро тут будет. Поторапливайся...
Мало-помалу избу выстроил, печь поставил, лежанку сладил. И коню,
своему другу и работнику, место под крышей нашел. Да еще кое-какие
хозяйские пристройки к холодам успел выстроить. А как взглянул
попристальней на поляну перед домом, то от радости в ладоши хлопнул.
Кабаны весь никчемный кустарник повалили и так землю перепахали, что
хоть рожь сей.
На другой день сел Иван на коня и поехал в ближайшую деревню. Купил
семян и, вернувшись, домой, засеял пахоту. За делами и хлопотами не
заметил, как и лето минуло. И только когда увидел гусиный клин в небе,
вспомнился ему родительский дом и так захотелось хоть издали погля-
деть на родные места да на родичей своих. Призадумался парень, глядя
на улетающих птиц.
- Скучаешь, брат Иван, сын человеческий? - спросил, невесть отку-
да взявшийся, Большой Орел. - Я-то знаю, что человек к человеку тянется.
Что ж держит тебя? Не невольник же ты. Лети, погляди на родные места.
А там сам решай, где тебе лучше...
Обрадовался Иван встрече с Большим Орлом. Стал показывать ему новую
избу, засеянную поляну, да нахваливать своих братьев-помощников.
- Знаю я это, Иван! Доходят и до меня добрые вести. А того лучше,
что ни один из зверей и птиц не пожаловался на тебя... Все в гости
тебя поджидал да вижу, что ты времени зря не тратил. Ну, прощевай,
Иван. Буду теперь тебя ждать на Царь-горе!
Улетел Орел, а Иван дал корму коню, разделся догола, дотронулся
пальцем до межбровья и, превратись в птицу, полетел в родную деревню.
В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ
Чем ближе подлетал Иван к деревне, тем лет необычной птицы замедлялся.
Противоречивые чувства боролись в душе. Он летел над речкой, в которой
купался с соседскими мальчишками, пока зубы не начинали выбивать мелкую
дробь. Подростком водил сюда поить коней. И в то же время ему припомнились
насмешки односельчан, которые упорно не хотели признавать животных свои-
ми, пусть и не родными, но все же братьями. Все было так близко, до
боли знакомо и теперь так недоступно ему, повзрослевшему Ивану, поз-
навшему бесхитростный мир четвероногих и крылатых братьев. Горечь и боль
вырвались из его груди пронзительным криком. Ему уже захотелось повер-
нуть обратно, как неожиданно послышался скрип колес. Оглянувшись, уви-
дел на дороге запыленную, груженую мешками телегу. Дядька Роман шел
рядом, придерживая намотанные на руку вожжи. Радостная волна захлест-
нула Иваново сердце.
- Дядька Роман! - невольно вырвался его крик, который походил на
воронье карканье. Немного смутившись, полетел навстречу понуро бреду-
щим усталым лошадям. Роман же, услышав чей-то голос, заозирался. Не
обнаружив вблизи никого, смачно сплюнул в сердцах.
- Совсем рехнулся уже с этой свадьбой!
"О какой свадьбе он говорит?! - подумал Иван. Ему очень хотелось
поговорить с Романом, порасспросить его о том, о сем. Даже дотянулся
крылом до межбровья, но, вспомнив, что предстанет перед дядькой абсо-
лютно голым, смущенно отстранил крыло. Желание узнать, что и как там в деревне, было так велико, что Иван полетел вслед за возницей.
То, кружась над выгоном, то, пролетая из конца в конец улицы, отмечал
про себя произошедшие перемены. Тем временем воз остановился у зна-
комых ворот. Иван уселся на крыше сарая, откуда был виден весь двор.
Пес Бродяга, звякнув укороченной цепью, незлобно залаял на него.
- Прочь! Прочь отсюда! Чужаков во дворе не потерплю! Прочь! Прочь!
- Бродяжка! Хороший мой, Бродяжка! Не уж-то не признал меня? - Иван
перелетел на ветку сливы, что протянула свою зеленую лапу над самой
собачьей будкой. - Это же я, Иван! Ну? Или ты больше не доверяешь
своему носу?..
- Э-э-э... - заколебался пес. - По-запаху вроде и, правда, Иван.
А посмотрю - так и вовсе на Ивана не похож. Как это понять? Никак
в толк не возьму...
- Привыкай, дружок. Мне с крыльями куда интереснее жить. Ле-ети,
куда захочешь... А почему тебе цепь укоротили? - спросил Иван.
- А чтоб под ногами не путался, - недовольно проворчал пес. - К сва-
дьбе готовятся! Так и шастают, так и шастают туда-сюда соседи. Все
варят, парят, а нет, чтоб хоть косточку мне бросить... Хозяина так и
вовсе замотали, не то, что про меня, сам не евши, бегает. Вот слышишь,
топоры стучат? Это большой шалаш перед домом строят. Столы да лавки
со всей улицы стаскивают. Чужаков полон двор! Не нравится мне это, Р-р-р! -
недовольно зарычал пес.
- Потерпи маленько! Потерпи! А что ж Гришки-то не видно? Он ведь тоже
тебя любит, что ж не покормит?
- Любил! То, правда! А теперь все сухари Шельмочке, Петра хромого суч-
ке перетаскал. Прикармливал ее, чтоб значит, не лаяла, когда он к Ма-
руськиному окну крадется. У-у, злыдень! Мне бы хоть один сухарик бро-
сил! Р-р-р! Сорока трещала, что после свадьбы эта Маруська тут, в на-
шем дворе, будет хозяйничать! Совсем никакого житья не станет...
"Вот оно что! - подумал Иван. - Видать, к Гришкиной свадьбе готовятся...
- С чуть заметной горечью всколыхнулась обида в Ивановой груди. Он
тряхнул головой и, борясь с нахлынувшими воспоминаниями, проглотил тугой
комок, подступивший к горлу. - А на что ж ты надеялся? Ведь больше го-
да ты с нею не виделся... Да и не обещала она тебе ничего. Так, строили
глазки друг дружке. А более ничего... Ну, тогда и жалеть не о чем! С Гриш-
кой слюбились! Ну и ладно! Не враг же я брательнику. Жаль, на свадьбе
погулять не придется. Жаль..."
Иван покружил над Романовым домом и уже думал возвращаться на свою
поляну, как вдруг увидел разложенные на кухонном столе колечки осты-
вающей колбасы. Марина с соседкой хлопотали у печки. Открытую створку
окна подпирала поставленная на подоконник, макитра с остывающими шквар-
ками. Улучив момент, Иван залетел в кухню, схватил кружок колбасы и,
не замеченный никем, был таков.
- Бродяжка! Лови угощение! Прощевай, дружок! Даст Бог, сви-дим-ся-я!
Иван поднялся в небесную высь и заторопился к своему дому, на лесной
поляне. Солнце уже завершало свой дневной путь, а лететь ему еще было
ой, как далеко.
НОЮЩАЯ БОЛЬ
Всю ночь ворочался Иван с боку на бок. Разные думы роились в голове.
Как никогда раньше одиночество железным обручем сжимало сердце. Только
под утро сон сморил усталое тело. А как солнышко вынырнуло из-за леса,
полетел Иван на Царь-Гору. Встретили там его приветливо, но больше
всех порадовал подросший Орленок. Окрепший за лето, он теперь пробовал си-
лу своих крыльев. Вернулся с осмотра своих владений и Большой Орел.
Узнав, что на Царственной Горе гостит Иван, сын человеческий, поспе-
шил к нему. От его проницательного взора не укрылась глубоко запрятан-
ная в душе ноющая боль одиночества и многое другое, что остается невыс-
казанным, даже до конца не понятым самим человеком, но оно мучает, заставляя
страдать. Царственный Орел был наделен великим даром - проникать в мыс-
ли и чувства того существа, на котором останавливался его взор. Но у
Ивана так все смешалось, так перепуталось, что трудно было и самому-то
распутать этот клубок, а уж птице разобраться в человеческих чувствах
и вовсе стало неразрешимой задачей. Не желая больше тратить время на
догадки, спросил парня:
- Что более всего гнетет тебя, Иван, сын человеческий? Доверься мне!
Самые сложные вопросы решаются просто. Расскажи. Мы вместе подумаем,
как тут быть.
Иван без утайки рассказал Большому Орлу о том, как летал он в свою
родную деревню, что там видел. Сказал и о том, что в новом доме
у него все есть, но в нем одиноко. И еще добавил, что хотел бы тоже по-
гулять на братовой свадьбе, да вот незадача: на свадьбу полагается идти
с подарком, а ему нечего подарить...
- Не печалься, брат Иван! Не все вопросы враз решаются. Время придет
и все решится само собой. А пока что поднимись на вершину горы и выбе-
ри достойный свадебный подарок. Хотя участвовать в застолье я бы тебе
не советовал. Вспомни хотя бы тот вечер, когда тебе предложили заку-
сить курятиной... Торопись, Иван! Ведь именно на сегодня назначено венчание.
Иван поблагодарил Большого Орла и последовал его совету.
С В А Д Ь Б А.
В деревню Иван прилетел, когда свадебный кортеж подъезжал к нас-
теж открытым Романовым воротам. Жених с невестой по дорожке, усы-
панной цветами, подошли к порогу, где их с хлебом святым ждали ро-
дители. Кто-то из гостей заметил летящую птицу, держащую что-то в
клюве. Вскоре все внимание присутствующих переключилось на птицу.
А Иван, немного растерявшись, выронил из клюва прекраснейший цветок,
который сорвал на Царь-горе. Подул ветерок, и цветок плавно опустился
на протянутые ладони, невесты.
Тут Иван дернул за шнурочек висевшего у него на шее мешочка, и к
ногам молодых посыпались золотые монеты. Захлопали в ладоши удивлен-
ные гости. А птица, сделав круг над Романовым подворьем, улетела на
свою лесную поляну.
В дом заходить не хотелось. Иван сел у ручья и, глядя на журчащий
поток, уносящий опавшие листья, задумался. Вдруг застрекотала сорока.
Парень оглянулся и прислушался. Вскоре из-за кустов выбежала собака.
В ней он сразу узнал своего верного друга Бродяжку. Пес тяжело дышал.
От усталости он еле переставлял лапы.
- Нашел! Нашел тебя! Вот и славно! Пить, как хочется пить...
Пес спустился к ручью. Иван побежал следом за ним. Пока тот пил,
заботливо снял с его шеи ошейник с обрывком волочившейся цепи и закинул
ее далеко в кусты, чтоб никогда больше не огорчала больше Бродяжку. За-
тем он стал гладить и трепать по спине друга.
- Вот это подарок! Вот молодчина! Ну, теперь мы заживем...
ЦАРСКИЙ ПОДАРОК
Как никогда долго тянулась эта зима для Ивана. Ночью ветер тоскливо
выл в печной трубе. По утрам дятел постукивал по стволу старой сосны.
Ленивый туман наползал на поляну и нехотя отступал под лучами дремотно-
го солнца. Кувыркались зайчишки на нетронутой белизне лесной поляны.
Торопливо сновали по веткам белки. И выли волки в морозной ночи. Время
тянулось бесконечно долго. Иван не ждал к себе гостей и сам из лесу не
выходил. Иногда ему встречались человеческие следы, и грусть еще долго
бередила душу. Натыкался на дровосеков, но в разговор не вступал, боясь
разных расспросов. Несколько раз намеревался полететь в свою родную де-
ревню, но, покружив над поляной, возвращался домой. Не то, чтоб он в
душе держал обиду на людей, но, чем больше жил в лесу, общался с лес-
ными жителями, начинал понимать, как чисты и бесхитростны их помыслы,
как искренна и простодушна их дружба. Он дорожил ею и помогал, чем мог,
лесным братьям. Радовался вместе с ними погожему деньку, первой капели,
проталинам, а потом подснежникам и прилетевшим птичьи стаям.
Но всего больше обрадовался прилетевшим ласточкам. Они наперебой
рассказывали о дальней стороне, обо всем, чему удивлялись они. В эту
минуту хотелось Ивану забросить свой дом и улететь вместе с ними. Но,
потом, успокоившись, понимал, что он человек, и жить в доме все-таки
удобнее, чем в птичьем гнезде. И еще существовала некая привязанность
к привычному, облюбованному месту. "А как же дружок, Бродяжка? Ведь
ему ж не приделаешь крылья и не заставишь жить в гнезде..." Не-ет,
он человек и, живя в лесу, все равно жил по человескому обычаю, хоть и
несколько отличающемуся от деревенского укладу, но все же по-человечески.
Суетились ласточки, сновали: то из ручья несли в клювиках влажный
ил, то в лесной чаще искали мягкую травинку, то оброненное перышко.
Птички спешили выстроить себе новое гнездо под Ивановой крышей. А он
смотрел на них и все больше тоска сжимала его сердце. "Скоро в их гнез-
дышках запищат птенцы. А что же я? Неужто мне суждено прожить одному
в лесной глуши? За что, за какие грехи мне такая кара? Как дальше жить
и для чего?.." - думалось Ивану.
Весна принесла новые хлопоты. Работы - непочатый край. Но все вали-
лось из рук и казалось ненужным. Не было в жизни чего-то главного, того
стержня, ради чего стоило трудиться с утра до ночи, не жалея ни сил, ни
времени, ради чего и дана человеку жизнь на земле. Все больше и больше
грустные мысли донимали его. А когда уже и вовсе стало невмоготу, Иван,
превратись в птицу, улетел на Царь-Гору.
Встретил его там сам Большой Орел. Заглянул пристально в его глаза
и понял, что так мучает парня. Подумалось ему: "Видать не зря не позво-
лялось людям есть плоды из Дерева Понимания. А съевшему человечес-
кие знания не приносили счастья... Но что же делать теперь, коль
так случилось? Он стал нам братом, но при этом мается его душа. И
отчего же мается? Чего не достает ему? Никто из лесного зверья ни
разу не обидел его. Что же тогда?.. Ах, да-а! Люди живут семьями, ху-
торами, селами и большими пыльными городами, - при этой мысли он
брезгливо фыркнул. - Жить в людской стае он, видимо, уже не сможет.
Так как же помочь ему? Он спас мне сына-наследника! Надо и ему по-
мочь, но как? " - В раздумьях он рассеянно посмотрел по сторонам.
Но куда б ни доставал он своим острым взором, видел, что птицы вьют
гнезда, медведица с малышами пьет воду из ручья. А вон там лисята выг-
лядывают из норки, по пригорку прыгают козлята. Ответ пришел к нему
сам-собой. "Ему нужна семья! Жена! Кажется, так называется самка в че-
ловеческом мире... - Орел нахмурил лоб.- Что ж, коли так, то сделаю
я брату Ивану царский подарок!"- При этой мысли из его горла вырвался
необычный возглас. Все птицы, гнездящиеся вблизи Царь-Горы, покинули
свои весенние хлопоты и собрались на склоне, чтоб послушать Большого
Орла. Впереди всех стояли представители орлиного семейства.
- Собрал я вас, други мои, чтоб объявить волю свою! Своим царским
указом я повелеваю: отныне и до веку дочь моя, орлица Ольга, станет
женою брату Ивану, сыну человеческому! Да будет так!
Орлица Ольга поклонилась отцу и стала рядом с Иваном. А Иван, не
ожидавший такого поворота, хлопал глазами и не знал, то ли ему радо-
ваться, то ли отказаться от такого необычного подарка. Но поразмыслив,
решил, что царь, как ни как дочь свою ему в жены отдает. Отказ может
обидеть Большого Орла. А этого Ивану ну никак не хотелось. В знак
согласия Иван тоже поклонился царю.
Большой Орел что-то выкрикнул, и все птицы вернулись к своим гнездам.
Только орлица Ольга все так же стояла рядом с ним. Иван в нереши-
тельности топтался на месте.
- Летим и мы, женушка, к своему гнезду, - чуть слышно молвил Иван.
Чудно и непривычно было для него называть птицу, с которой он
ни разу и словом не перемолвился, женой. "Присмотрюсь, привыкну. Как
знать, может, и мне счастье улыбнется..." С такими мыслями летел Иван
к своему дому на лесной поляне. Следом за ним летела царская дочь.
А как долетели, сели на крыльцо. Иван дотронулся до межбровья и прев-
ратился в человека. Надел свою привычную одежду. Орлица же, оставаясь
птицей, молча стояла на верхней ступеньке крыльца и холодным взором
оглядывала двор. По двору бегали зайчата. Дикая утка неторопливо
переваливаясь с боку на бок, вела свой выводок к ручью. Пес Бродяж-
ка лежал у коновязи, высунув розовый язык.
Заметив холодный недоброжелательный взгляд прилетевшей с Ива-
ном птицы, звери насторожились. «Как бы чего не вышло..." - подумал пес
и поспешил спрятаться за сарай. Даже птицы притихли. Только ласточки
по-прежнему суетились возле своих гнезд, полагая, что брат Иван их
в обиду большой птице не даст. Хозяин, заметив такую настороженность
ставшего родным ему зверья, строго сказал орлице: - Друзья это мои! А теперь и твои друзья! Ты их не обижай! Они хо-
рошие... - И, не найдя больше слов для объяснений, открыл дверь и приг-
ласил ее в дом.
С большой неохотой вошла орлица в человеческое жилище. Темно, душно
и дымом пахнет от печи. Обведя тоскливым взглядом домашнее убранство,
попятилась к порогу. "Вот незадача!" - подумалось Ивану
- Садись к столу, женушка! - предложил хозяин, подвигая к столу та-
буретку. Орлица вспрыгнула на табуретку, но глядела не на стол, а в окно.
Иван поставил перед нею сковородку с холодной жареной картошкой и пре-
ложил поесть. Но она и не взглянула на угощение. Иван задумчиво покачал
головой: "Вот тебе и царский подарок!.."
Поразмыслив и решив "попривыкнет маленько", Иван сплел кор-
зину, принес клок сена и свил, как умел, в ней гнездо. Оглянувшись, ре-
шил приладить его на большой старой сосне. Так и сделал.
- Вот тут пока поживешь. А к зиме попривыкнешь и в дом переберешься.
Орлица взлетела на ветку дерева, искоса взглянула на гнездо и недоволь-
но отвернулась от него. Иван, заметив это, развел руками.
- Ну, милая, птичьи хоромы мне не приходилось строить! Вон посмотри,
ласточки сами себе гнездышко соорудили... Не понраву тебе это, так строй
себе такое, какое тебе нравится... Солнце уже о-го-го где, а у меня еще
работы, дай, Бог, к вечеру управиться!
Хозяин взял ведра и пошел к ручью. "Тоже мне, жена! Ни тебе щи сварить,
ни в избе подмести... Царский подарок! Тьфу ты!" - в сердцах сплюнул Иван.
ЧЕРЕМУХОВЫЙ БУКЕТ
Прошла неделя, другая. Иван то около дома работал, то раскорчевывал
трухлявые пни по краю поляны. Орлица же сидела на ветке дерева близ того
места, где работал Иван, и никак в толк не могла взять: зачем ему дались
эти пни? Зачем он носит воду в дом из ручья, если можно ее попить там же,
стоя на камушке. А огонь, который он разводит, и вовсе пугал ее. Время
от времени она улетала куда-то, ища себе привычную пищу, но непременно
возвращалась к Ивановой избе и молча садилась на дерево, наблюдая за его
работой. Зверюшки, опасливо поглядывая на птицу, все же прибегали к Ивану,
особенно тогда, когда кто-то из них ранил лапку. Он звал их по именам,
лечил, а порой и выговаривал, пеняя за неосторожность. На лесной поляне,
вблизи Иванова подворья, ни волки, ни медведи, даже лисицы не смели на-
падать на мелких зверюшек, чтоб не огорчить брата Ивана. А уж птицы,
так пели, так пели, что, поди, ни один человек не слыхал такого птичье-
го хора. Иван и сам любил песни петь. Присев передохнуть, он, глядя на
орлицу, пел то, что, слыхал в своей деревне. То протяжные, навевающие
грусть, то веселые, озорные песни, в такт, притопывая ногой. Орлица слу-
шала те песни и с недоумением думала: "Чудно все-таки поют эти люди!
То про поле в них говорится, то о речке, о деревьях, а то и вовсе о
траве. Зачем о них петь? Они были всегда. Разве ж их можно есть?
Однажды Иван пошел к ручью и вернулся с большим букетом черемухи.
- Лети сюда, женушка моя дорогая! Смотри, какой букет я тебе принес!
Орлица села на крыльцо. Иван рассыпал цветы у ее ног. Лицо его све-
тилось радостью, глаза восторженно горели.
Орлица холодно посмотрела на цветы и спросила:
- Зачем ты принес сюда эти ветки? Там, над яром, много такого добра!
Они ж не вкусные...- И она брезгливо отвернула голову.
Как ни пытался объяснить ей, что цветы красивые, это радость для
души! Аромат, какой!.. Нет, не понимала она его. Равнодушно смотрела
на сломанные ветки и думала: "Зачем отец так жестоко поступил со мною?.."
После этого случая Иван опять загрустил. Работа валилась из рук. Не
радовало ни летнее солнце, ни грибы, ни ягоды. Об этом прознал Большой Орел. Недоумевая и не находя этому объяснения, собрал он старейшин всех
птиц земных. Долго они думали-гадали, как помочь брату Ивану. Но ни-
чего придумать не смогли. А под вечер прилетел к ним молодой соловуш-
ка и говорит:
- Пою по садам и рощам! Восторгаются люди моим песнями! От них они
становятся добрее и ласковее! Парочки, слушавшие мои песни, осенью
играют свадьбы. И скажу я вам, уважаемые старейшины, что любят люди
друг дружку по-особенному, по-человечьи! А поют они свои песни о любви
совсем не так, как птицы и звери лесные. Понять песню человека сможет
только человек! Потому-то по-настоящему счастлив человек может быть
только с человеком!..
Выслушал эти слова Большой Орел, поблагодарил соловья и отпустил
старейшин. Сам взмахнул крыльями и полетел на Иванову поляну.
В СВОЕЙ СТАЕ.
А Иван в это время, сидел со своим лучшим другом, псом Бродяжкой,
у ручья и, поглаживая его меж ушей, говорил:
- Видно я чего-то в жизни не понимаю. Есть у меня дом, есть земля,
которая кормит меня, есть конь, и есть ты - мой верный друг. Есть и же-
на... Но нету счастья в моем доме. Отчего так? Как же мне дальше жить?
Прилетевший Орел слышал последние слова Ивана. Он и ответил на его
вопрос.
- Все у тебя есть Иван, сын человеческий! Но нет в твоем сердце
любви, которая приходит только к человеку! Ничем ее невозможно заме-
нить!.. Хотел я тебя отблагодарить по-царски. Да не в радость тебе мой
подарок! Я прилетел просить тебя: верни мне дочь! Тягостно ей жить
рядом с человеком, непривычно. И тебе от этого радости мало... А ты,
брат Иван, ищи себе жену среди людей. Вы - люди, как и мы - птицы, па-
рами живете. Одинокая птица гнезда не вьет! Ты построил себе дом, но
неприютно в нем! Радости нет...
Улыбнулся Иван Большому Орлу и говорит:
- Вот как верно ты рассудил! Прости меня, брат Орел, что приношу
тебе столько забот! Каждой твари живой нужно жить в своей стае. Пусть
возвращается Царь-Птица Ольга в свое гнездо и простит меня, коли чем
обидел...
Поклонились они друг дружке. С тем и улетели Большой Орел с дочерью
на Царь-Гору. А Иван взял топор и пошел вдоль ручья дровишек нарубить.
Срубивши сухую лесину и стянув веревкой славную вязанку, собрался
было закинуть ее на плечи, как неожиданно залаял пес. Оглянувшись, уви-
дел девушку. Выбившиеся ее волосы спадали на лицо. Неожиданная встреча
испугала девушку. Прижимая к груди небольшой узелок, она пятилась назад.
- Ты что это пугаешь девушек, дружок? - Говорит Иван Бродяжке. - К
нам гостья пришла, а ты сердишься?
- Не думала я к тебе в гости идти, да вот так вышло. Сирота я. Вот,
шла по тропинке. Думала, может по ней в богатую деревню выйду. Попрошусь
детей нянчить или еще что делать... Хотела напрямик и заблудилась.
Смотрит на нее Иван и думает: "Вот и еще один одинокий человек! Видать,
одиночество никому не в радость".
- Зачем же далеко ходить? Работа и тут найдется. Да-авно я настоящих
щец не хлебал. Может ты наваришь, а? Вот славно-то будет!
Улыбнулась девушка и пошла вслед за Иваном. А впереди Бродяжка бежит,
дорогу указывает.
День прошел, другой и третий. Иванов дом преобразился. Доброй хозяйкою
оказалась Катенька. Только страшновато ей поначалу в лесу-то жить. Зве-
ри не обижали ее, и она их жалела. Пообвыклась маленько, а осень наступила -
обвенчались они с Иваном. Стали жить в согласии да в радости. Годы не
считали, сыновей пестовали. Семеро их у них было! Ребята росли незлобивыми,
не завистливыми. А как выросли, стали невест себе искать не с богатым при-
даным, а с добрым сердцем. И как-то так получалось, что ни сиротка, то
Екатерине - дочка, а сыну - верная жена. Мало-помалу на месте лесной
поляны вырос хуторок. И не было у ее жителей тайн и запретов. Зерно хра-
нили в одном амбаре. Вместе мужики поле пахали, а хозяюшки капусту солили.
А по вечерам друг у дружки чаи распивали да песни пели.
Только Иван, о том, что он может превращаться в птицу, ни жене, ни де-
тям не говорил. И о том, что понимает язык животных, тоже никому не
сказывал. А про себя думал: "Слаб человек и на грех падок! А где грех,
там и горе! К чему ж горе множить? Пусть уж будет так, как Судьбой пред- начертано!"
Ноябрь 1999 года.