Утреннее солнце, пока еще небольшим красным полумесяцем, неторопливо начинает подниматься из-за горного кряжа. Скоро ночной холод пустыни сменится удушающей жарой, а ближе к полудню горячий ветер наполнит воздух раскаленным песком. Горе тем несчастным, что заблудятся в этих бескрайних песках: беспощадное солнце иссушит их тела, и барханы будут их надгробиями.
Но нам это не грозит. В прохладном чреве старого законсервированного бункера даже при отключенных кондиционерах царит приятная прохлада. Запасов воды и провизии хватит на две недели, хотя я надеюсь, что столько времени провести под пятиметровыми бетонными сводами нам не понадобится.
Мой взгляд нет-нет, да вскидывается к недавно заведенным настенным часам, хотя я точно знаю, что до предстоящего шоу времени вполне достаточно.
Наружные камеры слежения и внутренние мониторы расчехлены, протерты и подключены к огромным аккумуляторам, стоящим в соседнем помещении. Главную электромагистраль до начала представления использовать я не могу из-за риска, что какой-нибудь ретивый дежурный из действующего командного пункта может заметить незапланированный расход электроэнергии. Но хотя заряда аккумуляторов нам пока хватает, в дальнейшем мне все же придется пойти на этот риск. Я не хочу в самый ответственный момент «ослепнуть» как какая-нибудь подводная лодка, потерявшая перископ и всю акустику.
Итак, пока все идет по моему плану. Смахнув трехгодичную пыль с нержавеющего стола, покрытого, как выясняется бледно-зеленым пластиком, я кладу на него свой кейс. Щелкнув замками, я откидываю крышку и достаю оттуда большой целлофановый пакет с фотографиями. С самого верхнего фото, сквозь прозрачную пленку на меня смотришь ты – Мари!!!
Я поднимаю глаза и смотрю на тебя, сидящую в пяти метрах от меня, в единственном кожаном (видимо, генеральском) кресле. Твои стройные ноги заброшены на какой-то пульт с давно погасшими датчиками и тумблерами. Отрешенный взгляд уперт в работающий монитор, но судя по тому, что в данный момент он ничего интересного не показывает, я делаю вывод, что ты как всегда погружена внутрь себя. Моя королева, главная героиня моих детских эротических снов и фантазий. За то время, что мы вместе, ты практически не изменилась, годы отскакивают от твоего лица и фигуры, чего не скажешь обо мне – старом, бывшем армейском майоре. Внушительное брюшко и практически лысая голова не могут привлечь молодых и горячих девушек. Им наплевать, что внутри я также молод и бесшабашен. Об этом знаешь только ты – моя Мари.
Я вновь бросаю взгляд на часы. До времени «Ч», отмеченного специальной красной стрелкой, еще около шести часов. Господи, как медленно ползут минуты. Надеюсь, что мой старый армейский товарищ, устроивший мне эту экскурсию, больше алчен, чем труслив, и не сдаст назад в страхе за свою задницу. Пятьдесят тысяч долларов – неплохой заработок для старого вояки, которого вот-вот выкинут на пенсию, хоть и генеральскую, и у которого долгов выше Эмпайр Стейт Билдинга. Ко всему прочему, он знает, что у меня есть информация о его старых делах в Сайгоне, и что если ее опубликовать в прессе, то армия быстро избавится от такого «героя». Для меня та Вьетнамская эпопея уже закончилась. И хоть не все там было гладко, все же я благодарен армии. Ведь если бы не она, то я никогда не встретил бы тебя – Мари!!!
Эх, Сайгон, Сайгон образца 196… г. Город лавок и магазинов, город моей молодости и нашей с тобой встречи.
Пальцы рук неторопливо перебирают стопку фотографий. Окопы, сгоревший танк, пленный «чарли», мы – молодые офицеры, только ступившие на эту проклятую землю Северного Вьетнама – это все не то. А, вот и он – магазинчик, откуда и начался наш с тобой безумный жизненный вояж. Моей памяти даже не надо напрягаться, что бы вспомнить те веселые, несмотря на войну, деньки…
* * *
Я – молодой старший лейтенант интендантской службы, заместитель начальника по снабжению медицинских складов. Весьма доходное место для того, кто не боится риска и всегда готов поделиться с вышестоящим начальством и проверяющими из штаба. Снотворное, обезболивающее всех мастей и главное – морфий, все это было залогом нашего финансового успеха. Но я всегда помнил, сколько вокруг завидующих глаз, поэтому в расходах никогда не позволял себе выбиваться из рамок своего жалованья. Все мои развлечения на тот момент составляли прогулки по городу и фотографирование местных достопримечательностей.
И вот, в один из таких променадов я, задумавшись об очередной афере, забрел в какой-то торговый район Сайгона, в котором ни до, ни после я не бывал. Мои размышления были прерваны тем, что один из местных туземцев чуть не сшиб меня с ног. Что-то испуганно залопотав на своем наречии, он мигом скрылся в подворотне. Естественно, я не стал его догонять, опасаясь угодить в лапы партизанской засады. Оглядевшись по сторонам, я понял, что попал в совершенно незнакомое место, где к тому же не было ни одного европейца.
«Надо срочно отсюда убираться!» – подумал я и, на всякий случай расстегнув кобуру, положил руку на рукоятку кольта. В памяти были еще свежи находки мертвых солдат на улицах Сайгона, сдуру отправившихся побродить в одиночку. Сейчас таким дураком был я, правда, еще живым, поэтому, круто развернувшись, я быстрым шагом пошел обратно, настороженно оглядываясь по сторонам. Мое отступление было прервано окриком на хорошем французском:
– Месье, не желаете посетить наш магазин эксклюзивных товаров?!!
Взглянув на говорившего, я увидел, что это пожилой вьетнамец, причем одетый в европейский костюм и с котелком на голове. Для полного комплекта ему не хватало только трости.
Хоть я и знал французский, благодаря своему отцу – канадцу из Квебека, но, тем не менее, на всякий случай сделал непонимающее лицо. Тогда этот вьетнамский Чарли Чаплин со скоростью, которая никак не вязалась с его возрастом, бросился ко мне и, вцепившись в рукав, потащил меня по направлению к лавке, возле которой он до этого сидел. Я мгновенно выхватил из кобуры пистолет и приставил ствол к котелку вьетнамца. Но это не произвело на него никакого впечатления. Не переставая тараторить на своей родной абракадабре, вьетнамец упорно тащил меня в лавку.
В это время на улице появился наш патруль на джипе с установленным сверху пулеметом. Сидящий за ним солдат, заинтересованно глядя в прорезь прицела на эту уличную сценку, повел стволом в нашу сторону. Увидев это, вьетнамец выпустил из своих цепких пальцев мой рукав и заскочил мне за спину, пытаясь уйти с линии огня. Идиот!!! М-60 прошил бы нас, как раскаленный нож – масло.
Подъехав поближе, старший патруля поинтересовался – что здесь собственно происходит, и не нужна ли мне помощь? Я, уже успокоившийся, вернул пистолет в кобуру и попросил подождать меня, пока я схожу в магазин. Чем-то меня заинтересовал этот странный зазывала.
Повернувшись к нему лицом и глядя в узкие глазки, в которых, кстати, не было никакого страха, я сказал на чистом французском:
– Ну давай, веди меня, но если там никакого эксклюзива не будет, то держись!!!
Удовлетворенно кивнув, как будто он нисколько не сомневался в моем знании французского, «чарли» подвел меня к входной двери магазинчика. Возле неё находилась потемневшая от времени деревянная вывеска, на которой с трудом можно было разглядеть традиционного дракона и рядом с ним, что за черт!!!… От неожиданности я замер на месте – робота или астронавта!!!
Вьетнамец, увидев мое удивление, снисходительно потрепал меня по плечу и сказал, чтобы я успокоился: мол, доска – новодел, просто специально состаренная для туристов. А символы очень простые: дракон – это антикварные вещи, робот – современная электроника. Вот и вся загадка.
Ругнувшись про себя за то, что так легко попался на заурядную уловку торгашей, я толкнул дверь магазина и под мелодичный звон колокольчиков, висевших над дверью, зашел внутрь.
А там царила вакханалия. Изнутри магазин по своим размерам чуть-чуть не дотягивал до полкового склада и был почти весь заполнен галдящими и орущими людьми. Видимо, там был еще один вход, так сказать, для аборигенов, потому что пока мы находились на улице, внутрь никто не заходил. И вот эта безумная толпа чуть ли не штурмом брала расположенные по периметру стен прилавки. Очумелые, взмокшие от пота продавцы довольно расторопно метались между полками с товаром и покупателями. Чего там только не было: халаты, веера, декоративные безделушки, старинные шкатулки соседствовали с современной радиоаппаратурой и аксессуарами к ней. Тут я заметил одну странную особенность – товар отпускался по одной вещи в руки. Причем, каждый клиент точно знал, какая вещь ему нужна.
Я стоял на пороге и не решался шагнуть в эту бурлящую массу, но мой проводник опять схватился за мой рукав и попытался затащить меня прямо в центр этого людского скопища. И тут я увидел тебя. Ты стояла возле прилавка и с безучастным видом смотрела поверх голов покупателей. Черные волосы обрамляли твое немного широкоскулое лицо, полные чувственные губы чуть скривились в презрительной улыбке. Большие глаза были наполнены голубым льдом, который сковал меня навсегда. Я превратился в Кая, а ты стала моей Снежной Королевой, и слава Богу – на горизонте не маячила никакая дура Герда.
Наклонившись к своему вьетнамцу, я поинтересовался:
– Кто это, как ее зовут?
«Чарли» проследил за направлением моего взгляда и быстро, мешая французский с вьетнамским, начал тараторить:
– О, господин офицер, это очень хороший девушка, зовут ее Мари но она дорого стоит. Много, много американских долларов.
– Так она что – проститутка?
– Нет, нет она – девушка, дарящая радость любви, и если вы ее приобретете, то будете у нее первым мужчиной.
– Как это – приобрету, как рабыню, что ли? – заинтересовался я.
– Ну, что Вы, господин старший лейтенант, просто она из очень бедной, но гордой семьи, и все деньги пойдут ее родственникам. А она будет скрашивать Ваши вечера и ночи. Но только Ваши и ничьи больше. Если Вам она понравилась, то мы заключим контракт, в котором это условие будет особо оговорено. Как только Вы захотите передать ее другому или заняться групповым сексом (неважно, кто будет третьим: мужчина, женщина или еще кто), то Ваши права на нее автоматически аннулируются. Вот так вот, – с расстановкой произнес этот змей искуситель.
– Гм, звучит заманчиво, – после недолгого раздумья произнес я, - но надо подумать.
– Думайте, уважаемый господин, только побыстрее, а то вдруг какой-нибудь другой менее уважаемый господин перехватит ее.
– Ладно, ладно, согласен, а какова цена?
Названная сумма повергла меня в шок – она равнялась половине моего наворованного состояния. Но кровь предков южан сыграла со мной злою шутку: иметь свою личную рабыню – это ли не кайф?!! И, несмотря на некоторую необычность сделки, я согласился. Но вьетнамцу этого было мало – он дал мне листок бумаги с анкетой и попросил заполнить его. Помимо имени и фамилии, там нужно было заполнить такие разделы, как: «какие вам нравятся женщины», «какой оргазм женщины вам больше приятен», «какой секс вы предпочитаете» и т.д. На мой естественный вопрос – какого дьявола это ему нужно, «чарли» ответил, что за сегодняшнюю ночь он подготовит девушку к тому, как ей надо себя со мной вести, чтобы в дальнейшем я получал только наивысшее наслаждение. Ну, а так как в анкете не было вопросов, касающихся моей службы, то я согласился. И на следующий день я стал твоим господином, моя Мари.
Молчалива, спокойна, внешне невозмутима и всегда готова к сексу (вьетнамец не обманул), ты и правда была девственницей, но очень развратной девственницей. Я понял, что в тебе воплотились все мои мечты об идеальной женщине. Ты не была создана для хозяйства, да я этого никогда и не требовал от тебя. Одним своим присутствием ты создавала уют и вызывала дикое желание. Как я тебя только не любил, сколько жарких ночей мы провели вдвоем – этого не перечесть. Я просто сходил с ума от твоего всегда желанного прохладного тела и в результате практически забросил все свои «торговые» дела. Это-то в дальнейшем меня и спасло.
Хищения на складах к этому времени достигли размеров эпидемии. Простые солдаты, благодаря деньгам, вырученным от краж медикаментов, снимали самых дорогих проституток Сайгона и ночи напролет кутили с ними в ресторанах и казино. А что говорить об офицерах!!! Естественно, это не ускользнуло от внимания военной полиции, и к нам на склады нагрянула ревизия.
Не помогли ни высокие покровители, ни взятки. Пронырливые журналисты раструбили эту историю в газетах, и началось. На скамью подсудимых сели практически все участники афер (правда, только низшего звена). Меня же, благодаря тому, что я не бахвалился своими нелегальными заработками и молчал на допросах, только понизили в звании и отправили на передовую, но и тут в последний момент мои командиры пристроили меня на базу, расположенную вдали от боевых действий, пообещав в скором времени, когда эта история утрясется, перевести меня обратно в Сайгон. И хоть серьезные отношения с местными девушками у нас не поощрялись, но я все-таки добился, чтобы ты могла сопровождать меня к новому месту службы.
Прибыв на базу, мы (насколько позволяли местные условия) довольно комфортно устроились, а после того, как мое бывшее начальство завалило меня гуманитарной помощью, я стал жить не хуже короля. Днем я валялся в гамаке, потягивая присланное холодное виски, вечером – покер с сослуживцами, а душные ночи пролетали в твоих приятно-прохладных объятиях. И все это блаженство длилось, пока наша база неожиданно не подверглась атаке партизан.
Ранним утром вьетконговцы разом ударили по огневым точка и казармам из минометов. В это время я и ты как всегда занимались любовью, и я уже был готов в очередной раз извергнуться в твою желанную горячую глубину, когда раздался оглушительный грохот. Взрывной волной из окон выбило стекла и сорвало светомаскировку. От зависших над базой световых ракет в комнате стало светло, как днем. Машинально я пригнулся, и не прекращая фрикций, вжал тебя в во влажную постель. Инстинкт самосохранения кричал мне, чтобы я спасался, но сексуальный инстинкт оказался сильнее. Приподняв голову, я, как завороженный, смотрел в разбитое окно на пылающие здания, взрывы мин, следы от трассирующих пуль и яростно продолжал проникать в твое естество. Находясь в одном шаге от смерти, я испытал небывалое возбуждение. Смерть и страсть, сплелись как Инь и Янь. Царящий вокруг меня хаос, прошивающие хижину осколки мин – все это придавало сексу небывалую остроту ощущений.
Я не хотел кончать!!! Я жаждал продолжения этого безумного соития!!! Я хотел умереть!!! Крики раненых, пулеметный и автоматный огонь со всех сторон, мое рычание и твои стоны, разрывы гранат и минометных снарядов, твое прекрасное тело и страшно воющий солдат пытающийся засунуть обратно в распоротый живот свои кишки – все это вертелось перед глазами какой-то спермо-кровавой каруселью. И тут рвануло так, что нас просто сбросило с кровати. Не расцепляясь, мы рухнули на пол, и этот удар стал той соломинкой, что переломила спину верблюду. Целая серия оргазмов небывалой глубины накрыла нас, как снежная лавина.
Такого у меня не было никогда. Я кончал и кончал, и не мог остановиться. Мой торжествующий рев перекрывал (как мне казалось) все звуки боя. Я чувствовал себя самцом горбуши, упрямо рвущимся вверх по реке, против течения, наплевавшим на перекаты и мелководье, и все ради только одной цели – продолжить свой род. А после – погибнуть!!!
Наконец, я, полностью обессиленный, рухнул рядом с тобой. Мир вокруг меня потерял свои ориентиры, планета совершила какой-то немыслимый кульбит, и я на мгновенье потерял сознание. Я не слышал, как сам собой затих бой. Как последний взрыв небольшого склада с патронами разметал пошедших в это время в атаку вьетнамцев. Да и, видимо, у партизан не было достаточно сил, чтобы штурмом взять нашу базу. Но ущерб они сумели нанести значительный. Гудящее пламя вырывалось из подбитого бронетранспортера. Множество трупов солдат и офицеров, с которыми я еще недавно резался в карты и пил виски, валялось на земле в нелепых позах. Развороченное, словно его пнул пьяный великан, пулеметное гнездо. И везде была кровь, много крови.
Но все это я увидел потом, а пока я просто лежал и смотрел в уже начинающее светлеть небо (крыша барака была сорвана), изредка закрываемое черным дымом горящих казарм. Вновь и вновь я прокручивал в голове свои ощущения и не мог понять, что на меня нашло. Как я мог в разгар боя заниматься любовью? Повернувшись на бок, я посмотрел на твое, снова ставшим бесстрастным лицо. Кто мог поверить, что еще минуты назад оно было искажено страстью! И никто из нас не мог и представить, что это только начало.
* * *
По прошествии нескольких дней, в течение которых я был слишком занят оказанием помощи раненым, восстановлением периметра базы и всякой мелочевкой, которая в основном и отнимала все силы и время, мы в уже заново отстроенной хижине валялись на кровати и пытались заняться любовью. Но в этот раз все шло не так, как всегда. Мне чего-то не хватало, я не мог понять – чего именно, и от этого начал нервничать. Чувства мои словно атрофировались, секс потерял свою привлекательность и остроту. Наверное, я все еще не мог отойти от впечатления того боя. На фоне воспоминаний об экстремальном сексе все остальные события потеряли свою сочность. Предприняв еще несколько бесплодных попыток, я совсем уже потерял всякую уверенность в своих мужских силах, но тут раздался рев турбины шестиствольной авиационной пушки, установленной нашими умельцами на замаскированной огневой точке. Через мгновение её огонь был поддержан беспорядочными сухими выстрелами М-16, разрывами ручных гранат и возбужденными криками часовых: «Вон там – левее!!! Да нет, черт побери, они справа!!!»
Мой член в мгновенье ока принял боевую позицию, от возбуждения голова закружилась, и я просто рухнул на тебя. Все начало повторяться как при ночной атаке, но все же немного не так. Ощущение близости смерти было более смазанным, так как по нам никто не стрелял, и из-за этого я не мог вновь насладиться тем фантастическим оргазмом. Но, тем не менее, сам акт проходил на ура, пока стрельба также неожиданно не прекратилась. Видимо, охрана до сих пор находилась на взводе после недавнего нападения, и кому-то просто что-то померещилось в окружающих базу джунглях. Нам не повезло, мы даже толком не успели насладиться друг другом. После последнего выстрела мой дружок вновь безвольно поник и больше никак не реагировал на окружающее.
Ночь прошла в тоскливых размышления о моей дальнейшей судьбе как мужчины. Нервно куря одну сигарету за другой, я ходил как заведенный по тесной хижине. Ты же лежала в расслабленной позе и даже не смотрела в мою сторону, видимо, презирая меня за мою полную мужскую несостоятельность. Я не хотел расставаться с тобой, но видимо мне вскоре придется это сделать, ведь я просто не смогу постоянно видеть тебя рядом, ощущать твой сводящий с ума запах и ничего не мочь с тобой поделать. Это будет выше моих сил. Но человек не был бы человеком, если бы не мог найти выход из самой безнадежной ситуации. И под утро у меня в голове родился план…
Через два дня мы лежали с тобой в небольшом окопчике, на песчаной отмели какой-то грязно-желтой неторопливой реки и наблюдали, как наши бравые летчики выжигают напалмом зеленую стену джунглей, стоящую на другом берегу реки. Я не знаю – были ли там партизаны или разведка просто перепутала с ними мирных жителей. Мне это было неважно. Я заворожено смотрел на зарождающее таинство рождения и смерти. И как только первая бочка выплеснула, словно ребенка, всепожирающее напалмовое пламя, я понял, что мой план сработал.
Джунгли стонали в порыве страсти обновления, и я кричал вместе с ними. Жаркое пламя обвивало огненными лианами стволы деревьев, а ты обвивала меня своими длинными ногами. Между пылающими джунглями и нами протянулась какая-то духовная связь. В небе кружили вертолеты и поливали огнем пулеметов места, куда огонь еще не добрался, позади нас бухали минометы, и свист мин, постоянно пролетающих прямо над нами, добавлял еще больше остроты ощущениям. И я слышал, как оставшиеся в живых деревья шепчут нам: «Еще, давайте еще, не останавливайтесь!!!» И конечно мы не подвели их.
Оргазм был не такой сильный, как в первый раз, но какой-то своеобразный. Как будто вместе со мной его испытывают множество мужчин и женщин. И хотя он ощущался довольно слабо, но по своему эффекту превосходил все предыдущие. Было очень странно и интересно, чувствовать чередование разнообразных оргазмов. Особенно меня впечатлили женщины – такой глубины чувств я никогда еще ощущал.
* * *
Дальше началось наше взрывное путешествие по Вьетнаму. Я перевелся в действующую часть, для которой ежедневные стычки с вьетконговцами – уже в привычку, и теперь мы могли чуть ли не ежедневно предаваться радостям секса. Деньги продолжали литься мутным наркотическим ручейком на мой банковский счет (действовали старые связи), поэтому финансово мы были прекрасно обеспечены и могли в любой момент откупиться от этой никому не нужной войны. Но зачем? Как говорится – кому война, а кому мать родная. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Так и закончился Вьетнам.
Первые же дни дома, в этой тихой патриархальной Америке, на ранчо, чуть не свели меня с ума. И хотя родители мои уже умерли, мне все равно приходилось тебя прятать от соседей и от друзей. Никто не одобрил бы меня за то, что я привез тебя из Вьетнама.
В полномасштабных боевых действиях США больше не участвовали, поэтому наплевав на армию, я в звании майора ушел в отставку. В полном отупении от навалившейся на меня тишины я бродил по пустынным лугам вокруг своего ранчо. И думал, думал, думал.
Для начала я оборудовал в подвале кинозал, установил самую крутую на тот год аудиоаппаратуру и пытался заняться с тобой сексом под боевую хронику. Но это оказался никуда не годный заменитель. Затем я стал подумывать организовать какую-нибудь банду, но в последний момент одумался – во время преступных действий мне будет не до секса, да и подельники не поймут. Тут на счастье ко мне в гости заехал старый армейский дружок, к этому времени дослужившийся до генерала (предательства которого я так сейчас опасаюсь), и после многочисленных возлияний бурбоном проговорился, что скоро он едет в составе инспекции в один артиллерийский полк, где пройдут крупные учения. Я тут же ухватился за это сообщение, как за соломинку. Вот он – выход!!! И понеслось…
Мой приятель ездил с инспекциями довольно часто, и каждый раз, за отдельную плату, брал нас с Мари с собой. Перед учениями мы находили место, где по всем тактическим прикидкам, будет самый интенсивный огонь, и на скорую руку делали простенькое укрытие. После того, как бои с условными противниками заканчивались, мы изможденные, но довольные покидали наше укрытие. Так продолжалось несколько лет, пока, наконец, не наступил сегодняшний день.
Ядерный взрыв!!! Вот он – апофеоз нашей странной любви!!! Я похож на наркомана, который хоть и понимает, что может быть передозировка, все равно колется еще и еще.
Неожиданно звонит телефон внутренней связи, я вскидываю голову и вижу, что до назначенного времени осталось пять минут. Телефон звонит еще раз, и я, вспомнив договоренность, резко срываю трубку. На другом конце провода слышится хриплое тяжелое дыхание и, наконец, полный липкого страха голос: «Приготовься». Трубка кладется на место. За три минуты до испытаний я включаю электричество и запускаю на всю катушку камеры внешнего наблюдения и внутренне мониторы. Затем подхожу к тебе и помогаю раздеться. Звук включен на всю катушку, все экраны показывают место предполагаемого взрыва.
5,4,3,2,1. Пуск!!! О, ЕЕЕ!!! Дрожь земли надвигается на бункер со скоростью реактивного самолета. Я, положив тебя грудью на стол, прижимаюсь к твоим пышным ягодицам, и стараясь растянуть удовольствие, неторопливо начинаю проникать в тебя, при этом не отводя взгляда от мониторов. На месте подземного взрыва неожиданно вздымается огромный пузырь, который оглушительно лопается клубами дыма, пара и ослепительного огня. Рева земли уже не слыхать, микрофоны пронзительно визжат от перегрузки. Я начинаю двигаться все более интенсивней и в последний момент вижу, как огромная стена песка и пламени с грохотом, от которого лопаются перепонки, накрывает бункер и…
Я не успеваю понять – кончил ли я.
Мрак!!!
* * *
2083 г. На территории бывшего ядерного полигона Мексиканский филиал Китайского археологического университета проводит раскопки в пустыне. Поводом послужил случайно найденный дневник погибшего (в одно не очень удачное лето 197.. г., тогда на полигоне произошла катастрофа, заряд оказался слишком мощным) американского генерала, в котором он пишет о своем знакомом и странной девушке, которых он тайно провел в «законсервированный» КП, и по видимому, погибшими в тот же день. Но не эти люди привлекли внимание исследователей – таинственная девушка по имени Мари – вот, кто был главным объектом раскопок.
Определив место, экскаватор вгрызается в песок, и через полчаса интенсивной работы добирается до потрескавшегося бетона крыши бункера. Над местом пробивки крыши сразу же устанавливается специальная воздухонепроницаемая палатка со шлюзом, чтобы свежий воздух не смог подвергнуть распаду находящиеся внутри тела и вещи. Еще два часа работы (умели строить в ХХ веке) – и в потолке проделано внушительное отверстие. Оно тут же закрывается специальным пластиком. На этом миссия Мексиканского филиала заканчивается. Все ждут приезда представителей университета. Вопреки ожиданиям, приезжает небольшая, в количестве пяти человек, команда, правда во главе с самим руководителем университета – товарищем Лю.
Мне, единственному из Мексиканского филиала, посчастливилось участвовать в том первом и единственном погружении во мрак бункера – видимо, так как я и обнаружил дневник генерала. Мы спускались втроем: товарищ Лю, его ближайший помощник товарищ Ван и я – ваш покорный слуга. Одеты мы были в легкие скафандры, сделанные по последнему слову техники и, естественно, китайского производства.
Достигнув пыльного пола, мы огляделись. Мощный свет фонарей осветил древние стены, заставленные допотопной аппаратурой, и никаких признаков людей. Неужели генерал солгал?!! После короткого совещания мы решили разойтись по разным сторонам для более детального осмотра помещения. Пройдя совсем чуть-чуть, я споткнулся о какой-то непонятный черный ящик. Приглядевшись, я узнал старинный аккумулятор. Тут со стороны моих старших коллег послышались сдавленные проклятия, видимо, они тоже ударились об эти дурацкие аккумуляторы, разбросанные по всему полу. И тут меня осенило – мы были в подсобном помещении. Достав из специальной сумки археолога карту КП, мы быстро определились в пространстве и через пару минут прошли в главный зал.
Они были здесь. Она стояла полностью обнаженная, раздвинув ноги и навалившись грудью на стол. Он лежал на полу, у ее ног. Но вот, что было странно: если этот несчастный превратился в мумию, то девушка нисколько не пострадала. Все также прекрасна, молода и сексуальна, хоть и, как все вокруг, сильно запыленная. Я стоял и смотрел на эту красоту, наливаясь желанием подойти к ней сзади и закончить то, что, по-видимому, не смог доделать бедолага майор. Но товарищ Лю меня опередил. Подойдя к Мари, он, ни до чего не дотрагиваясь, обошел девушку кругом и благоговейно прошептал:
– Это она!!!
– Кто она, профессор? – также шепотом спросил я.
– Первая китайская киборг – разработка, работающая на солнечной энергии, – ответил мне товарищ Ван.
– Не может быть! – изумился я. – Киборгов никто не производит, ведь было доказано, что это невозможно.
– Она была сделана во время Вьетнамской войны одним умельцем, мы до сих пор не знаем, кто он и куда пропал. У него был магазин со всяким барахлом и единственно стоящим экспонатом в той лавке была она – девушка по имени Мари. Наша контрразведка пыталась завербовать этого мастера, чтобы использовать его разработки в военных целях, но у них ничего не вышло, изобретатель просто исчез. В записке, которую он оставил в магазине, было сказано, что хоть он и извращенец, раз придумал такую эрзац-девушку, но он не убийца, и поэтому он исчезает. И больше его никто никогда не видел.
- Ну а мы, мы будем ее исследовать? – снова задал я вопрос.
– А зачем? – посмотрел на меня мудрыми старыми глазами профессор Лю. – Вам, молодой человек, что – девушек не хватает?
– Да нет, хватает, а как же наука, прогресс?
Но профессор не ответил. Взяв со стола запыленную тетрадь, он стал читать записи, на это у него ушло около получаса, видимо, почерк был не слишком разборчивым. Наконец, закончив чтение, он произнес:
– Теперь все понятно, почему они оказались здесь. Бедный майор – ведь она даже не умела разговаривать, этот гениальный проныра ввел в нее данные, чтобы она могла изображать страсть, как нравится майору, и нашпиговал ее экстрактами, вызывающими сексуальное влечение. Плюс к этому, он ввел ей в вагину препарат, который при интенсивном трении выделяет галлюциногены, поэтому-то майор и видел, как меняется у нее лицо и слышал, как она стонет. Только одного не учел этот самоучка – что при частом использовании этого препарата наступает стопроцентная импотенция.
Но майору, даже не знаю, повезло ли. Его мозг сыграл с ним своеобразную шутку – его член смог продолжать работать, но в каком-то чисто военном режиме. Такая вот странная судьба человека.
В общем, после недолгих дебатов, мы решили оставить этих странных влюбленных наедине, в их, так сказать, семейном склепе. Бункер был засыпан, всем было сказано, что генерал – лгун, каких поискать, и что продолжать раскопки нецелесообразно.
Так и закончилась эта странная история.
Но мне часто снится эта девушка, рвущиеся вокруг нас снаряды и мы, занимающиеся любовью. О, моя МАРИ!!!
КОНЕЦ