Те, кто держит в руках и может открыть на любой странице томик стихов Ларисы Патраковой – попадают в плен поэтического таланта «странницы с посохом», как она себя называет.
Сама я была удивлена и потрясена давно забытым и вдруг вернувшимся чудом – когда ночь напролет, когда взахлеб до рассвета читаешь стихи такой безупречной чистоты и прозрачности, такой простоты и свежести.
Стучу в дубовые врата –
Все в кружевном убранстве кованом…
В кровь кулачки, и ногти сломаны –
Стучу до самого утра.
И на рассвете дверца узкая
Открылась, словно взгляд вприщур,
И баба, несказанно русская,
Зевнула: «Видывали дур…»
И осеклась. Взглянула пристально,
Швырнула узелок к ногам:
«Переоденься – только выстиран
Лазоревый твой сарафан…»
Узнала, как огнем плеснула
Из-под крылатых, смуглых век…
И я вслед утру проскользнула
В семнадцатый ознобный век.
* * *
Ручьи вскипали от избытка сил,
Лупила почки молодая зелень,
Старухи собирали вдоль апреля
Мать-мачеху, солодку, девясил.
Разматывали дни свое рядно,
И той же мерой ночи убывали,
На свете даже чудеса бывали:
Цвели заборы с садом заодно.
Откуда-то явился птичий крик,
Деревьев корни жадно пили воду,
И чтобы зря не огорчать природу,
Решился в зиму помирать старик.
Поразителен и пронзителен до боли душевной цикл «Старухи» - целый мир, запрятанный «в глубине России – в глубине души». Как скульптор из мрамора, она из слова – ни одного лишнего – изваяла предельно честный, чистый и строгий облик извечного терпения и мудрости - портрет деревенской русской старухи. А если считать года городской мерою, то и не всегда старухи.
Старый мрамор в прожилках синих
Затаённо, неслышно светит…
Я прошла через всю Россию,
Чтобы руки такие встретить.
Черный мрамор в узлах столетий:
Совершенство сути и формы –
Лучший памятник на планете
На коленях лежит покорно.
Ещё восемь поэтических строчек. Это уже про нас, про каждого из нас. Прочитайте их медленно, не торопясь:
Минута эта не отменит той,
Которая вслед вечности умчалась,
И в каждой нет конца, а есть начало,
И в каждой ты, и ты всегда другой.
Движенью вечному предела нет,
Вослед себе взгляни минутой позже:
Уходит кто-то, на тебя похожий,
А третий, не похожий, смотрит вслед.
Несколько лет Лариса Реональдовна работала в Музее-усадьбе Михайловское вместе с легендарным Семеном Степановичем Гейченко. Водила экскурсии. Здесь, в заповедных местах России, родились стихи Пушкинского цикла.
Ночь читала стихи.
И июльское небо держалось
На высоких, зовущих, тревожных,
Как правда, словах…
Жар молитвы, тоска, все заботы,
Щемящая жалость
Откровенною песней дышали у ночи в устах.
Как высокая песня сжигала притихшие травы…
Как гудели деревья, разбужены волей стихий…
И в своей простоте невозможной,
До ужаса правы,
Шли слова по аллеям. Ночь читала стихи.
Зимой экскурсий становилось мало. Тишина и покой. Снега покрывали землю. Лариса в одиночестве сидела в кабинете поэта, На письменном столе белые листы бумаги… Как же одиноко было ему зимними вечерами в занесенном снегом Михайловском. Как далеки от него были друзья. «Мой первый друг, мой друг бесценный…»
Почему-то именно январь,
И особенно его начало,
Так уныл, как старый календарь,
Сотню раз пролистанный с начала.
Снегопады были, но давно
Кончилось их белое круженье,
И теперь в незрячее окно
Пусть бы ветер стукнул в нетерпенье…
Ждать бы что-то… Нечего и ждать.
Спать, пожалуй. Тишина, как льдина,-
Необъятна и непобедима:
Закричишь, и то не разорвать.
Завтра новые налить чернила…
Чтобы няня полог починила…
Семь иль восемь на часах пробило…
Колокольчик как звенит уныло…
Колокольчик?! Слишком странный сон –
Он еще с пером иль это снится?
Но какая чистая страница…
Колокольчик! - Это точно он!
Два прыжка, и в поднятой руке
Бьется свет, как крошечное знамя…
Тот январь теперь навечно с нами,
Тот февраль уже невдалеке.
Даже если бы ничего больше не было написано, не побоюсь эпитета самой высокой, превосходной степени!
- Лариса, а про «Золотую рыбку» - она ведь тоже из сказки Пушкина.
«Что надобно тебе?» - она спросила.
«Не надо ничего», - и в даль пруда
Из рук на волю рыбку отпустила,
Но эта рыбка золотой была.
Вернулась, предлагала то и это:
Примерила я несколько перстней,
Старинные тяжелые браслеты,
Но каждый раз отказывала ей.
То велико, тот некуда носить,
То не по нраву, это мне не надо…
«О чем-нибудь ты можешь попросить!» -
Вскричала рыбка, полная досады.
И я взмолилась: «Отпусти, нет сил:
Я шла сюда за улетевшей строчкой,
Обидеть не хотела я, прости…» -
«А говорила – ничего не хочешь!»
В двух томиках – сиреневом и оранжевом – много страниц, много стихов. Стихи спорят друг с другом за первенство, мешают мне остановиться на одном из них. «Полустанки России», «Желанный дом мы выстроим с тобой», «Стук подъехавшей кареты», «В гостинице, где только десять мест», «Плела старуха золотую нить»…
А вот изящный, озорной, легкий, как смех совсем еще юного читателя, «Один Маркиз Обжоркин», который «однажды на балу котлету с хлебной коркой стащил и съел в углу…»!
А еще потрясающие метафоры, плавные ассоциации, лаконичность безупречных линий, чистота и открытость помыслов, глубинное постижение сути…
Чувствуя бедность, неадекватность своих слов и завораживающих, привораживающих поэтических строчек, просто открываю наугад еще одну страничку. «Я незабудок пламя голубое держу в ладонях, как счастливый сон…». И сразу же первое «я» волшебным прикосновением поэзии становится вторым, то есть уже моим «я». Я чувствую это с удивлением и благодарностью за этот, такой светлый поэтический дар, посланный судьбой и Ларисе Патраковой, и нам, ее читателям.