ГЛАВА 14
Медленно спешившись, Риска сделала нерешительный шаг, другой к Тэрусу, который не спешил оборачиваться.
Внезапно девчонка рванулась вперёд, бухнулась в ноги Тэруса:
- Прости меня…полоумную, прости,…прости…
Тэрус растерялся, опешив. Он ждал истерик, претензий, барских замашек, но такого…
Он невольно хотел отпрянуть, но Риска обхватив его ногу, забилась головой:
- Прости,…прости,…я не хотела…- Слёзы душили её, ослабляя.
Тэрус, приходя в себя, попытался её поднять, но девчонка вцепилась как клещ, продолжая как в бреду повторять:
- Прости,…прости,…прости…
Тэрус опустился, приподнял её лицо:
- Прекрати ре…плакать или я уйду.
Риска дёрнулась, икнула, руки её разжались. Тэрус легко поставил её на ноги, вытер ладонью мокрые щёки, убрал прядь волос со лба.
-Ты не уйдёшь? Правда? - Риску била мелкая дрожь.
-Если не будешь плакать.
-Ты простишь меня? Простишь?
-Я уже простил.
- Поехали на… наше место…
По пути Риска окончательно успокоилась и даже засмеялась на неожиданный вскрик пичужки.
Тэрус же напротив не на шутку встревожился: необычное поведение Риски наводило на нехорошие мысли. А что если девчонка тронутая? Проблем огребёшь воз и малую тележку…
Риска лишь внешне была спокойна, а внутри у неё далеко до спокойствия. Она продолжала думать думу, которая не давала заснуть ночью: почему её так тянет к этому юноше, если он как оказалось не подходит на роль её Тила Таврика? Робкий, неуверенный, смущается как девица. Разве о таком она мечтала? Почему же хочется быть рядом, слышать его дыхание, видеть его смущённый взгляд? А ведь мечтала, что её Тил будет засыпать букетами комплиментов, будет крепко сжимать в объятьях, и целовать, целовать, целовать…О, Боги, неужели я примитивно влюбилась?!
PS. Далее в рукописи две страницы так затёрты,что не разобрать слов.И похоже два листа вырваты. Напряг память и вспомнил:далее должно быть описание ночного купания голышом, разговор и первый невинный поцелуй...
ГЛАВА15
Лобод был тупым и жирным, как откормленный боров. На коня взбирался при помощи трёх слуг и сопровождающего. Лободу перевалило за восемнадцать, а разумом едва ли к девятилетнему подошёл. Его умственное отставание объясняли тем, что во время беременности его мать любила конные прогулки и однажды лошадь, чего-то испугавшись, понесла. Госпожа вылетела из седла, к счастью ничего не повредила, а вот животом ударилась так, что последствия сказались на сыне.
Риска с детства знала, что брат хворый и хоть родители призывали её относиться бережно, не обижать брата, она никак не могла заставить себя относиться иначе. Потому что порой у брата наступали минутные проблески, и он казался нормальным. Однажды Риска убедила себя, что брат специально прикидывается дурачком, чтобы его жалели, уделяли больше внимания, и уже ничто не могло поколебать мнение девочки. Она твёрдо считала, что мать избаловала любимца, закормила и у него мозги покрылись слоем сала, поэтому и работают они с натугой.
Недолюбливал Лобода и отец, но видимо по каким-то другим причинам. Старший сын Лупс во всём подражал отцу, так что братец не получал от него особой любви и внимания. Мать же всячески сюсюкалась с Лободом, баловала до невозможности. На этой почве часто у Ватилы были крупные стычки с супругой.
Несмотря на упитанность и неповоротливость, Лобод был шаловлив и охотно принимал участие в играх с сыновьями Жулага, и детьми соседа Куселя, великовозрастными подростками, такими же тупоумными барчуками.
С первого дня появления Мольса Лобод привязался к нему, как зверёк. Мольс, предчувствуя выгоду сей привязанности, ещё больше приручал барчука. Каждое утро они садились на коней, заезжали к Куселям и уносились в степь. Там они гонялись за дикими табунами степных осляков. До самого виднокра* простиралась голая степь с обильной травой. Гул топота животных волнами ходил по степи, порой казалось, что ещё мгновенье и глазам откроется бушующее море. Но до моря было слишком далеко: где-то там за виднокром.
виднокр*- горизонт
Когда-то степь принадлежала диким кочевникам умрунам, их жестокость к земледельцам вошли в поговорки" Жесток как умрун" и " Незваный гость хуже умруна". За их постоянные набеги на землепашцев Боги наказали умрунов: неведомый мор в одно лето всех выкосил. Только и осталось в памяти о них, что степь именуют Дикая Умруна.
Мольс не просто тешился с отроками - он обдумывал идею, которая осенила его ещё во время приезда. Почтовый тракт проходит близ поселений далеко вправо, делает огромный крюк, прежде чем подобно речке вольётся в Императорский тракт, ведущий к стольному граду и далее за рубежи.
Носясь по степи за осляками, Мольс ещё больше уверовал, что идея его не пустая фантазия. А замыслил он проложить новый тракт, напрямик через степь. Если через каждые два десятка вёрст поставить постоялый двор с трактиром, то денежки потекут, только подставляй мешки. Это так же реально, как выпить кружку вина. Точно мох, обволакивающий валун, эта мысль всецело завладела Мольсом. Нужно только убедить Ватилу бросить клич промеж помещиков, чтобы скинулись на начальные вложения. Дешёвой рабочей силы хоть пруд пруди, в той же Чаре оптом можно брать десятки "кротов" за сущие медяки.
Только бы поскорее возвращались Хозяева. Сказывают, что Хозяйка имеет влияние на супруга, а Лобод у неё в любимчиках. Так что "дружба" с этим недоумком немалый плюс. Будет Мольс Хозяином тракта, будет!
В этот день они вернулись рано: виднокр неожиданно потемнел и из опасения попасть в грозу, рванули назад.
Побаловав глотки и желудки роскошной пищей, вывалились во двор. Потянуло развлечься. Ноги сами повлекли к осету.
Тем временем Лэк и двое работных, разгружали телегу от снопов.
Шутку придумал сын Жулага прыщавый толстоносый юнец. Выпрягли серую кобылу, а вместо неё поставили Лэка, опутав по пояс в ремнях сбруи. Затем залезли все в телегу и погнали. Благо Лэка не стегали - всё доставалось каурой лошадке. Умное животное терпеливо сносило жгучие удары, но не превышала бег, понимая, что Лэку не осилить её скорости.
Лэк слабел, обливаясь потом, раз споткнулся, другой, наконец, просто упал. Каурая, захрипев, разбрызгивая пену со рта, присела на задние ноги, тормозя.
Барчуки, довольные забавой, с хохотом попрыгали на землю, освободили Лэка от сбруи, забросили точно сноп в телегу. После чего стегнули в последний раз каурую и шумно направились к навесу госов, напрямик по ещё несжатому полю.
Госы встретили их дружным оживлением: однообразность их "работы" утомляла, а компания Лобода известна как шутники, так что ожидалась оживляющая забава.
Для затравки госы угостили юнцов холодным квасом, наполовину разбавленным офэкой. Когда же хмель ударил в головы, и отроков потянуло на подвиги, госы подзадоривая, натравили сына Жулага на сына Куселя. Опьянённые мальчишки затеяли жестокую борьбу. Сын Куселя всё время одерживал верх. Госы смеясь, разнимали их и вновь стравливали, точно бойцовых петухов.
Мольс задумчиво цедил квас, в забаве не участвовал. Лобод же, раскрасневшийся, как и госы подзадоривал приятелей, то смехом, то обидными выкриками.
Вскоре работные прервались на обеденный перерыв. Мольс допив квас, неспеша побрёл в поле к жнецам. Лобод, вдруг потеряв интерес к потасовке, последовал за Мольсом.
Лаэра с глиняной посудиной направлялась к студенцу. Мольс как-то странно глянул на поравнявшегося с ним Лобода, затем перевёл взгляд на девушку и с лёгкой усмешкой сказал:
- Ядрёная девка…Но тебе с ней не совладать.
- Мне?- Лобод пьяно выпятил пухлые губы.- Да я,…я тока цыкну,…и она сама распластается…Счас увидишь…
Девичий крик разнёс в клочья полуденную тишину, птицей взлетел над полем, подняв на ноги всех жнецов.
- У студенца!- крикнула подруга Лаэры и, хватанув вилы, понеслась к овражку.- Змея, наверно…
За ней последовали ещё несколько работных.
На свободном от кустов месте барахтались в траве Лаэра и Лобод. Барчук придавил хрупкое тело девушки своей тушей, одной рукой пытался закрыть рот Лаэры, другой - рвал платье.
Застыли жнецы в нерешительности: Лобод сын Хозяев, дурачок, на него крикнешь -скажет, ударили…
Вдруг, расталкивая всех, вперёд пробился Тэрус с палкой.
- Встать!- закричал, замахнувшись на Лобода.
- Нельзя,- кинулись к Тэрусу жнецы, вырвали палку, оттянули в сторону.
-Нельзя,- сказала с болью подруга Лаэры, успокаивающе поглаживая плечо Тэруса.
- Можно!- вскрикнув, Тэрус вырвал вилы из рук девушки, подлетев к Лободу, пинком отбросил его, увидев обнажённое исцарапанное тело Лаэры, побледнел и очевидно не помня себя, вогнал вилы в тучный живот барчука.
Жнецов будто ветром разнесло в стороны: если что они ничего не видели, их и рядом не было. Осталась лишь подруга Лаэры - безумный страх исказил её лицо и в немом крике рот.
- Что ты наделал!- забыв о сраме, Лаэра схватилась за голову и забилась о землю.
А от навеса уже бежали госы, хлопая кнутами.
Внезапно Лаэра умолкла, точно ей в рот сунули кляп. Вскочила, метнулась к Тэрусу, на мгновенье прижалась, горячечно выдохнула:
- Беги, Тэр! Беги!- и с силой оттолкнула от себя.
- Жди,- бросил Тэрус и юркнул в заросли, только его и видели.
-Схватить! Поймать!
Несколько госов спешно вскочили на коней, кинулись в погоню. Остальные подогнали телегу, неуклюже погрузили Лобода и погнали в поместье. Срочно были доставлены лекарки, битый час они возились с раненым, используя все свои знания и зелья.
Но тщётно: Лобод умер от обширного внутреннего кровоизлиянья.
Что теперь будет? Этот вопрос застыл не только на лицах жнецов, но и на лицах госов. С них в первую очередь будет спрос: почему недоглядели? А Жулаг крут на расправу: хорошо если ограничится всеобщей поркой, а то ведь может и как презренных кротов свезти в Чару. Впрочем, сейчас Жулагу не до госов: вон аж в лице переменился. Это не просто происшествие из ряда, это…это крах всей его жизни. Опустят до уровня простого крота, поставят сех и – прямая дорога в Чару. Распродадут раздельно с семьёй. Будь ты пятикратно проклят вонючий крот! Поймаю - с навозом смешаю, на удобрение пущу…