Победная весна сорок пятого года - I, II

               
                К 65-ой годовщине Победы над нацизмом

Игорь Абросимов
ПОБЕДНАЯ ВЕСНА СОРОК ПЯТОГО ГОДА: КРАСНАЯ АРМИЯ НА НЕМЕЦКОЙ ЗЕМЛЕ

Содержание:
1. Нацистская Германия и Советский Союз накануне окончания войны.
2. Германия на пороге поражения
3. Красная Армия на последнем этапе войны.
4. Трудные дороги на Берлин.
5. Накануне.
6. Сражение началось.
7. Сокрушение Одерских рубежей.
8. На Берлин - широким фронтом.
9. Берлин перед штурмом.
10. Последний шаг к Победе.
11. Советский солдат в Германии.
12. Вместо заключения. История войны и историческое знание.
Приложения и примечания.
Использованная литература.

___________________________________________________


                На схеме вверху - Берлинская наступательная операция 16 апреля - 8 мая 1945 г. (При использовании схемы необходимо увеличить изображение до размера, удобного для подробного изучения. Один из способов увеличения - активизация опции "Открыть изображение" после нажатия правой клавиши компьютерной мыши.)




         I. Приложения и примечания

События Второй мировой войны продолжают оставаться актуальной темой современной историографии. Несмотря на почти семь десятилетий, отделяющих нас от того времени, несмотря на многочисленные статьи, монографии, популярные книги, многие острые исторические проблемы до сих пор не решены. В числе этих проблем широко обсуждается вопрос о том, кто виноват в сокрушительном поражении, которое потерпела Красная Армия в 1941 году, почему победа досталась ценой столь высоких жертв и потерь. Ведутся дискуссии о том, насколько виновно в этом высшее военно-политическое руководство страны, командование Красной Армии, обсуждаются причины невысоких боевых качеств частей и подразделений, влияние общих социально-политических и экономических факторов.

На вопросы эти даются самые разные, порой взаимоисключающие ответы и на этом основании делаются различные полярно противоположные выводы. Влияние на атмосферу историчского дискурса оказывает к тому же политический фактор, а оценки получаются более эмоционально окрашенными, чем взвешенными. Бросается в глаза также недостаток культуры дискуссий, нежелание услышать и понять иное мнение.

Настоящий исторический очерк, вместе с очерком «Незабываемый сорок первый: Балтийский флот на боевых рубежах» http://www.proza.ru/2010/11/08/775 составляют как бы единый цикл. Рассматривая два различных периода войны, первый, связанный с тяжелыми поражениями летом и осенью 1941 года, и последний, победный, но также дорого обошедшийся стране и народу, автор пытается дать свой ответ на упомянутые непростые и острые вопросы. Без стремления к построению сенсационных моделей и вытекающих из них выводов, без претензии на некие откровения и исчерпывающие ответы, не ввязываясь в бесплодные дискуссии, делается попытка на основе конкретного исторического материала, в тесной связи с реалиями времени и особенностями военных действий обозначить некоторые фундаментальные причины, которые предопределили ход происшедших событий.




[1] Во второй половине 1944 г. в вооруженные силы Германии стали призывать молодых женщин, которые должны были заменить мужчин в медицинских и штабных учреждениях, а затем и в войсках ПВО. К январю 1945 г. было призвано 450 тыс. женщин. Высвобождаемые военнослужащие направлялись в боевые части. С февраля 1945 г. женщин стали включать в состав фольксштурма.


[2] Выпуск «МардерII и III» был прекращен, т. к. с 1943 г. производственные мощности по выпуску бронетехники на базе шасси PzII, а с 1944 г. - на базе шасси Pz38(t) использовались для выпуска соответственно «Веспе» и «Хетцер».


[3] В войсках, в том числе в последний период войны, имелись сотни легкобронированных самоходных 37 мм, 47 мм, 76 и 75 мм противотанковых, 105 мм и 150 мм гаубичных, зенитно-артиллерийских артсистем, минометов на основе шасси танков PzI, PzII, Pz38(t) и др., итальянских и трофейных французских танков, а также полугусеничных бронетранспортеров. Для их производства использовались и новые шасси, и машины, поступавшие на ремонт. В Красной Армии к подобному классу бронетехники, значительно повышающей возможности артиллерии, может быть отнесена самая массовая САУ - СУ-76, созданная на базе легкого танка Т-70, не имевшая полностью бронированной боевой рубки и снабженная при этом легкой бронезащитой. Однако, СУ-76 всегда справедливо рассматривается как полноценная бронированная боевая машина.


[4] Легкие 75 мм полевые пушки 7,5-cm leFK18 не входили в состав типового штатного вооружения частей и соединений Вермахта. Причиной была малая мощность фугасного снаряда и его невысокая начальная скорость, что снижало эффективность пушки как пехотного орудия и не позволяло использовать ее в качестве противотанкового средства. При этом орудие обладало сравнительно низкой мобильностью. В связи с этим оно было выпущено в небольших количествах и производство ориентировалось на внешний рынок. Устаревшей и обладавшей еще более низкими тактико-техническими характеристиками была 75 мм полевая пушка 7,5-cm FK16nA, которая являлась орудием времен Первой мировой войны, позднее модернизированным, и предназначалось для вооружения немногочисленных кавалерийских частей. Подача 75 мм пушек для вооружения вновь формируемых частей РГК указывает на острый недостаток артсистем на последнем этапе войны.


[5] Применение инфракрасной техники позволило «Пантерам», «Тиграм» и «Ягпантерам» в январе – марте 1945 года в ходе боев в районе Будапешта и озера Балатон поражать советскую бронетехнику на расстоянии до 500 м в полной темноте. Причины столь результативного огня стали понятны, когда на подбитой и захваченной немецкой машине был обнаружен ночной прицел.


[6] В течение всей войны в Вермахте использовалось несколько сот трофейных танков, в основном французских, которые не содержатся в итоговых цифрах наличия и потерь бронетехники, а сведений о точном их количестве не имеется. Не оказывая большого влияния на боевые возможности танковых частей ввиду невысоких тактико-технических характеристик, а также невозможности во многих случаях организации полноценной технической эксплуатации, они, тем не менее, позволяли высвободить, в том числе и в последний период войны, со вспомогательных театров военных действий, из тыловых частей, осуществлявших охранную службу, и из учебных центров значительное количество полноценных боевых машин.

Итальянские средние танки, обозначаемые в Германии как PzM13/40(i), PzM15/42(i), PzP40(i) и штурмовые орудия StGM42(i), StGM43(i), напротив, отвечали в определенной степени требованиям к бронетехнике последнего периода войны, официально стояли на вооружении и учитывались в итоговых цифрах. Эти машины в 1943 г. были конфискованы у итальянской армии, но в основном изготавливались в 1943 – 1945 гг. под немецким контролем. Всего вооруженные силы получили более 630 указанных танков и штурмовых орудий, которые использовались, как правило, в Италии и на Балканах.


[7] В это число входили почти 1,3 тыс. полугусеничных бронетранспортеров (всего промышленностью было произведено почти 21,9 тыс.), которые использовались для повышения мобильности и защищенности мотопехоты в полосе боевых действий, оснащения разведывательных подразделений и наблюдателей, в качестве транспортеров боеприпасов, лафетов для легких артиллерийских орудий.

Одним из массовых видов германской гусеничной бронетехники были также подрывные машины боевой массой от 0,37 до 4,85 т, произведенных в первые месяцы 1945 г. в количестве всего 138 единиц, хотя в 1944 г. их было выпущено 3,1 тыс., а за всю войну почти 8,9 тыс. Эти инженерные машины, управляемые дистанционно, предназначались для расчистки минных полей буксируемыми катками или подрывом 60 – 500 кг заряда взрывчатого вещества, который мог быть использован также для уничтожения фортификационных сооружений. Одна из моделей тяжелых машин, предназначенная для применения 500 кг заряда, управлялась по радио, причем заряд сбрасывался у цели, а машина возвращалась. В Красной Армии ни бронетранспортеров, ни подрывных машин на вооружении не было, хотя опытные работы и войсковые испытания последних проводились в предвоенные годы.


[8] Истребитель танков PzJgIV был близок по тактико-техническим характеристикам к штурмовому орудию «Штурмгешютц» StuG.IV. Основой PzJgIV являлось то же шасси танка PzIV, а основное вооружение – та же 75 мм длинноствольная пушка. Поэтому в состав танковых дивизий могли вводиться как PzJgIV, так и StuG.IV. На шасси танка PzIV выпускались также усовершенствованные истребители танков PzIV/70 с более мощной 75 мм пушкой, имевшей длину ствола 70 калибров. Всего в 1944 –1945 гг. на базе PzIV было произведено около 2 тыс. истребителей танков всех перечисленных типов.


[9] В состав танковой дивизии (11,4 тыс. человек) по штатам, измененным в апреле 1945 г., помимо двух танково-гренадерских полков, входил танковый полк, включавший только один танковый батальон (43 танка Pz.IV и Pz.V «Пантера»), причем танковая рота насчитывала уже не 22 и не 17, а всего 10 танков. Часть танков приходилось заменять истребителями танков «Хетцер». В танковом полку по штатам полагалось иметь также роту из 8 самоходных зенитных установок (37 мм «Мебельваген» или 20 мм «Вирбельвинд» на базе танка Pz.IV). В самоходном противотанковом дивизионе имелось по штатам 31 штурмовое орудие  -истребитель танков «Штурмгешюц» и «Хетцер». Один из дивизионов артиллерийского полка вооружался 12 самоходными гаубицами «Веспе» и 6 - «Гуммель» и включал также моторизованные дивизионы из 12 легких 105 мм гаубиц leFH18 и 6 тяжелых 150 мм гаубиц sFH18. Всего танковая дивизия должна была иметь 74 танка и штурмовых орудия.
Основу танково-гренадерской дивизии (14,7 тыс. человек) составляли два танково-гренадерских полка и один батальон в составе 42 штурмовых орудий «Штурмгешюц», но фактически в составе батальона действовали и «Хетцеры», и «Ягдпантер», а также танки Pz.IV и Pz.V. Штурмовые орудия находились на вооружении и в противотанковом дивизионе. Артиллерийский полк включал моторизованные дивизионы легких 105 мм и тяжелых 150 мм гаубиц.
Однако, в танковых дивизиях, сформированных или переформированных до 1945 г., оставалось два танковых батальона, которые должны были укомплектовываться в соответствии со штатами 180 танками Pz.IV и Pz.V, а в танково-гренадерских дивизиях - танковый батальон, который не был перевооружен, либо перевооружен частично, на штурмовые орудия. Таким образом, с учетом различных штатов, а главное, потерь и возможностей доукомплектования, подвижные соединения характеризовались весьма пестрым составом и количеством вооружения, почти всегда гораздо меньшим положенного, перестав на практике при этом различаться по составу.
 
Основу танко-гренадерской дивизии (14,7 тыс. человек) составляли два моторизованных полка и батальон из 42 «Штурмгешюц», но фактически в составе батальона действовали и «Хетцеры», и «Ягдпантер», а также танки Pz.IV и Pz.V. «Штурмгешюцы» и «Хетцеры» находились на вооружении в противотанковом дивизионе, вооруженном также буксируемыми 75 мм противотанковыми пушками. Артиллерийский полк не имел бронетехники и включал только моторизованные дивизионы легких 105 мм и тяжелых 150 мм гаубиц.   

Однако, в танковых дивизиях, сформированных или переформированных до 1945 г., оставалось два танковых батальона, которые должны были укомплектовываться в соответствии со штатами 180 танками Pz.IV и Pz.V, а в танко-гренадерских дивизиях - танковый батальон, который не был перевооружен, либо перевооружен частично, на штурмовые орудия. Таким образом, с учетом различных штатов, а главное, потерь и возможностей укомплектования, подвижные соединения характеризовались весьма пестрым составом и количеством вооружения, почти всегда гораздо меньшим положенного, перестав на практике при этом различаться по составу.


[10] Количество танков PzIV в войсках за два месяца (с 01.01 по 01.03.1945) увеличилось с 2,0 до 2,2 тыс. (в ноябре 1944 г. – 1,6 тыс.), Pz.V «Пантера» и Pz.VI «ТигрI и II» практически осталось без изменений на уровне 2,9 тыс. и 0,4 тыс. соответственно (в ноябре 1944 г. – 1,8 тыс. и 0,43 тыс.). Качественный состав этих боевых машин за два месяца возрос, т. к. количество PzIV последних модернизированных серий  выросло на 0,3 тыс., а Pz.VI «Тигр II» - на 53 единицы. С 3,3 тыс. до 3,8 тыс возросло также количество штурмовых орудий StuG.III и StuG IV (в ноябре 1944 – 3 тыс.). Количество истребителей танков JgPz.38(t) «Хетцер»  возросло с 3,3 тыс. до 3, 8 тыс. (в ноябре 1944 г. – 0,3 тыс), а тяжелых истребителей танков «Ягдпантер» с 0,1 тыс. до 0,2 тыс. (в ноябре 1944 г. – менее 0,1 тыс.) Число бронетранспортеров осталось на прежнем уровне, незначительно увеличившись с 9,2 тыс. до 9,3 тыс. (в ноябре 1944 г. – 8,5 тыс.).


[11] Численность орудий полковой артиллерии, состоящей из 75 мм легких (7,5-cm leIG18) и 150 мм тяжелых (15-cm sIG33) пехотных орудий (включая 150 мм пехотные орудия на бронированном самоходном лафете) возросло за двухмесячный период незначительно с 5,0 тыс. до 5,3 тыс. (в ноябре 1944 г. – 5,0 тыс.). Дивизионная полевая артиллерия, включавшая 105 мм легкие (10,5-cm leFH18) и 150 мм тяжелые (15-cm sFH18) гаубицы несколько уменьшилась с 11,1 тыс до 10,9 тыс. (в ноябре 1944 г. – 8,1 тыс.) за счет легких гаубиц, что в какой-то степени должно было компенсироваться увеличением количества минометного вооружения с 3,1 тыс. до 3,4 тыс. стволов (в ноябре 1944 г. – 1,8 тыс.).

Противотанковая артиллерия (пушки Pak 40 и Pak43) количественно возросла с 5,6 тыс. до 5,9 тыс. (в ноябре 1944 г. – 5,4 тыс.), причем число 88 мм Pak43 увеличилось примерно на 0,4 тыс., что свидетельствует о повышении ее качественного состава.

Тяжелая полевая артиллерия из-за сравнительно небольших потерь всю войну поддерживалась количественно на стабильном уровне за исключением 105 мм тяжелых пушек (10,5-cm K18), число которых увеличилось за два месяца 1945 г. за счет новых и ремонта выведенных из строя с 714 до 820 единиц (в июне 1941 г., накануне нападения на СССР, в Вермахте насчитывалось 760 105 мм пушек, а в ноябре 1944 г. – только 550 единиц).

В артиллерийском парке находилось большое количество трофейных артсистем, которые были поставлены на вооружение, получили соответствующий индекс (например советская 76 мм дивизионная пушка – 7,62 cm FK295(r), буква (r) - «русская») и подавались в войска взамен германских орудий. 


[12] Количество пулеметов MG-34/42 за два первых месяца 1945 г. возросло с 249,7 тыс. до 260,3 тыс. (в ноябре 1944 г. их было значительно меньше – 181 тыс.), штурмовых винтовок (автоматов) StG-44 - с 191,4 тыс. до 243,7 тыс. (в ноябре 1944 г. – 110 тыс.), пистолет-пулеметов MP-38/40 – с 232,2 тыс. до 252,1 тыс.


[13] В феврале 1945 г. при расходе 7,9 мм патронов в количестве 336,1 млн. их производство составило 233,6 млн. Снарядов: 75 мм длинноствольных танковых пушек произведено и израсходовано соответственно 197 тыс. и 395,2 тыс., 75 мм и 88 мм противотанковых пушек – 247 тыс. и 302,8 тыс., 75 мм и 150 мм пехотных орудий (орудий полковой артиллерии) – 586 тыс. и 1045 тыс., тяжелой 105 мм пушки – 60 тыс. и 181 тыс., 105 мм легкой гаубицы (основного дивизионного орудия) – 1263,5 тыс. и 2073 тыс., 150 мм тяжелой гаубицы – 260 тыс. и 292,2 тыс.

Показательны цифры, характеризующие выпуск пороха и взрывчатых веществ. Несмотря на особую уязвимость этих производств, как и производства боеприпасов, при массированных бомбовых ударах по объектам промышленности, в 1943 г. изготовлено 230,6 т различных марок пороха, в 1944 г. – 253,7 т, за четыре месяца 1945 г. – 26,1 т (темпы производства по сравнению с 1944 г. упали в 3,2 раза). Выпуск различных взрывчатых веществ составил в 1943 г. 397,7 т, в 1944 г. – 490,4 т, за четыре месяца 1945 г. – 39,2 т (темпы производства по сравнению с 1944 г. упали в 4,2 раза).


[14] В 1943 г. выпуск танков, штурмовых и самоходных орудий составил 12,2 тыс. (наибольший темп роста – увеличение производства в 2 раза по сравнению с 1942 г.), в 1944 г. – почти 18,9 тыс. (в 1,6 раз больше, чем в 1943 г.), за четыре месяца 1945 г. – около 4 тыс. (падение темпов производства по сравнению с 1944 г. в 1,6 раза).

Если в 1943 г. Вермахту было поставлено 165,5 тыс. единых пулеметов MG 34/42, то в 1944 г. их количество возросло до 273,2 тыс. (в 1,7 раза), а за четыре месяца 1945 г. поставлено 82,2 тыс., т.е. темпы производства упали по сравнению с 1944 г. менее чем на 10 проц.

Противотанковых пушек калибра 75 мм и 88 мм (Pak 40 и Pak 43) Вермахт получил в 1943 г. 9,2 тыс., в 1944 г. – 14,7 тыс. (в 1,6 раза больше), но за четыре месяца 1945 г. - только 1,4 тыс. (падение темпов производства по сравнению с 1944 г. в 3,5 раза).

Полковых легких 75 мм (7,5-cm leIG18) и тяжелых 150 мм (15-cm sIG33) пехотных орудий в 1943 г. поставлено 2,8 тыс., в 1944 г. – 3,9 тыс. (в 1,4 раза больше), за четыре месяца 1945 г. почти 1 тыс. (темпы производства снизились на 23 проц.). Гаубиц 105 мм легких (10,5-cm leFH18) и 150 мм тяжелых (15-cm sFH18) в 1943 г. поставлено 4,8 тыс., в 1944 г. – 11,8 тыс. (в 2,5 раза больше), за четыре месяца 1945 г. всего около 0,5 тыс. (падение темпов производства почти в 8 раз). Тяжелых 105 мм пушек (10,5-cm K18) поставлено в 1943 г. 0,45 тыс, в 1944 – 0,7 тыс (в 1,6 раза больше), за четыре месяца 1945 г. всего 74 единицы (падение темпов производства в 3,2 раза).

Нетрудно заметить, что в 1945 г. состояние военной промышленности, что вполне объяснимо, отразилось прежде всего на выпуске технологически сложных видов вооружения.


[15] Пехотная дивизия в последний период войны (11,9 тыс. человек) должна была состоять из трех пехотных полков (полк – два пехотных батальона, рота пехотных орудий из 2 ед. 75 мм орудий leIG18 и 2 ед. 150 мм отудий sIG33, рота из 12 ед. 75 мм противотанковых пушек Pak 40 или 50 мм Pak 38), фузилерного батальона (дивизионный резерв, формируемый на основе разведбатальона), артиллерийского полка (дивизион в составе 12 легких 105 мм гаубиц leFH18 и дивизион - 6 тяжелых 150 мм гаубиц), противотанкового дивизиона (рота 75 мм противотанковых пушек Pak 40 – 12 ед., рота самоходных 75 мм САУ «Мардер» или истребителей танков «Хетцер» - 14 ед.), зенитно-артиллерийского дивизиона (12 ед. 37 мм и 20 мм зенитных автомата).

К 1945 г. количество тяжелого вооружения во многих дивизиях не соответствовало штатному. В частности, недостача орудий компенсировалась 120 мм и 85 мм минометами, причем состав дивизионной артиллерии ограничивался батареей 105 мм и батареей 150 мм гаубиц, а в составе противотанкового дивизиона были один – два взвода 75 мм пушек и он усиливался реактивными гранатометами «Панцершрек». Однако, в состав противотанковых дивизионов ряда дивизий вводилась рота истребителей танков в составе 14 самоходных машин «Хетцер» или «Штурмгешютц». Штатный состав танковой и танко-гренадерской дивизии – см. приложение [9].


[16] Устрашающие репрессии, заградотряды и бессудные расстрелы имели место и в Красной Армии. Сталинский тоталитарный режим, да еще в обстановке войны, когда враг вышел на окраины Москвы, когда бои шли в Сталинграде, не мог обойтись без самых жестких мер. Но следует также заметить, что меры эти, несмотря на весь их масштаб, намного превышающий масштабы репрессий в Вермахте, проводились в жизнь не столь бескомпромиссно, как это имело место в Германии накануне поражения. До последних дней военных действий карательная машина работала там без сбоев, «порядок» - «орднунг» соблюдался во всем и до мелочей, указания руководства выполнялись и никто не мог избегнуть наказания. Задержанный вне расположения части без командировочного удостоверения считался дезертиром и подлежал расстрелу на месте. Он не мог рассчитывать на снисхождение.

Обратим внимание на докладную записку, поданную в 1943 г. наркомом внутренних дел СССР Л.П.Берией на имя Сталина. Ведомство это, как известно, силами войск охраны тыла действующей армии осуществляло контроль за прифронтовой полосой, и нарком отчитывался о работе, проделанной в 1943 году. Вспомним, что год 1943, несмотря на поражения Германии зимой 1942 – 1943 гг., был для Советского Союза и Красной Армии очень тяжелым. Он связан в истории войны с крупной неудачей советских войск под Харьковом в марте, большими потерями и крайним напряжением сил в ходе Демянской операции в феврале, с кровопролитной Курской битвой в июле – августе и не менее кровопролитыми и затяжными наступательными и оборонительными боями в ноябре – декабре в районе Киева.

В записке, в частности, отмечалось, что в течение 1943 года «в процессе очистки территории, освобожденной от противника, и при несении службы по охране тыла фронтов задержано для проверки 941 549 человек. Из них военнослужащих - 582 515 человек, гражданских лиц – 349 034 человека. Из общего числа задержанных разоблачено и арестовано 80 296 человек (агентура, изменники, каратели, дезертиры, мародеры и прочий преступный элемент)».

Обращает на себя внимание, что при сотнях тысяч людей, задержанных в прифронтовой полосе, среди которых были не только самые настоящие дезертиры, лица, уклоняющиеся от призыва, члены банд мародеров и грабителей, а также прямые пособники оккупантов, виновные в гибели людей, но и, вероятно, люди, просто попавшие в сложную ситуацию, арестованными оказалось примерно 8,5 проц. При этом большинство из арестованных отправлялись по приговорам военных трибуналов в штрафбаты и в места заключения, а высшая мера наказания применялась по отношению к меньшинству. Безусловно, при репрессивном режиме в условиях военного времени среди более чем 80 тыс. арестованных не могло не оказаться наказанных незаконно. Однако, с другой стороны, сопоставляя число задержанных и арестованных, вряд ли можно утверждать, что карали в военные годы всех подряд, подвернувшихся под руку, лишь бы запугать армию и народ.


[17] Стрелковая дивизия Красной Армии, сформированная по штатам 1943 г. (9.4 тыс. человек), имела в своем составе три стрелковых полка (в полку - три стрелковых батальона с противотанковым взводом 45 мм пушек обр. 1937 г. или М-42 обр. 1942 г. - 2 ед. и минометной ротой 82 мм минометов – 6 ед. в каждом, артиллерийская батарея 76 мм полковых пушек обр. 1927 г. или обр. 1943 г. - 4 ед., минометная рота 120 мм минометов – 7 ед.; истребительно-противотанковая батарея 45 мм пушек - 6 ед.), артиллерийский полк (два смешанных дивизиона 76 мм дивизионных пушек Ф-22 обр. 1936 г., УСВ обр. 1939 г. или (в подавляющем большинстве) ЗИС-3 обр. 1942 г. – 8 ед. и 122 мм гаубиц обр. 1910/30 гг. или М-30 обр. 1938 г.– 4 ед. – 8 ед. и 122 мм гаубиц – 4 ед. в каждом дивизионе, третий дивизион 76 мм дивизионных пушек – 4 ед. и 122 мм гаубиц обр. 1910/30 гг. или М-30 обр. 1938 г.– 4 ед.), истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион (противотанковые 45 мм пушки - 12 ед., заменялись 76 мм дивизионными пушками ЗИС-3), зенитная батарея (автоматические 37 мм зенитные пушки - 6 ед.).

В соответствии со штатами 1944 г. (11,7 тыс. человек), по которым формировались лишь отдельные дивизии, вместо противотанкового взвода 45 мм пушек в стрелковом батальоне вводилась четырехорудийная батарея, а истребительно-противотанковые батареи полков перевооружались на 57 мм противотанковые пушки ЗИС-2 обр. 1943 г. Вместо артиллерийского полка вводилась бригада (легкий артиллерийский полк – 20 76 мм пушек, гаубичный артиллерийский полк – 20 ед. 122 мм гаубиц, тяжелый минометный полк – 20 160 мм минометов), вместо зенитной батареи – зенитный дивизион (12 37 мм зенитных пушек). В состав соединения вводился также самоходно-артиллерийский дивизион (16 76 мм САУ СУ-76).


[18] Отдельный моторизованный батальона особого назначения (ОСНАЗ) комплектовался плавающими автомобилями (амфибиями) «Форд», поступившими по ленд-лизу.


[19] Два полка отдельных легких артиллерийских бригад, входивших в состав танковых армий и артиллерийских дивизий прорыва РВГК, вооружались 48 ед. 76 мм дивизионных пушек ЗИС-3 обр. 1942 г. и использовались как эффективное средство противотанковой обороны. Для повышения возможностей поражения тяжелой бронетехники с мая 1944 года в состав легких артиллерийских бригад танковых армий вводился третий полк, вооруженный 20 новыми 100 мм противотанковыми пушками БС-3 обр. 1944 г. Ввиду ограниченного количества БС-3, выпущенных промышленностью за годы войны, довооружение Красной Армии этой артсистемой в широких масштабах оказалось невозможным.

Истребительно-противотанковая артиллерийская бригада, состояла из трех полков (по 24 орудия в полку). Часть бригад вооружалась только 76-мм дивизионными пушками ЗИС-3, часть бригад имела третий полк, вооруженный 57-мм противотанковой пушкой ЗИС-2 обр. 1943 г. С 1944 года некоторые истребительно-противотанковые полки также начали комплектоваться новыми 100 мм противотанковыми пушками БС-3.

Зенитная артиллерийская дивизии - три полка зенитных орудий малого калибра (72 37-мм и 25-мм автоматических пушек, а также 48 крупнокалиберных зенитных пулеметов) и полк орудий среднего калибра (16 85-мм или 76-мм пушек).



[20] Недостатком 122 мм пушек А-19 обр. 1931 г. и 152 мм гаубиц-пушек МЛ-20 обр.1937 г. как танкового и противотанкового орудия была их сравнительно низкая скорострельность. Ввиду применения раздельно-гильзового заряжания из-за большой общей массы выстрела скорострельность в боевых условиях составляла не более 3 выстрелов в минуту. Следует учитывать, что скорострельность пушек, которыми вооружалась германская тяжелая бронетехника, была в 2 -3 раза выше, что в условиях скоротечных боестолкновений являлось одним из решающих факторов успешного поражения цели. Кроме того сравнительно низкая начальная скорость снаряда, что характерно для полевых пушек, тем более гаубиц-пушек, которые были использованы для вооружения советской тяжелой бронетехники, также снижала эффективность стрельбы по танкам.


[21] Лучшими танками, поступившими по ленд-лизу, к тому же полученные Красной Армией в наибольшем количестве, были американские средние танки «Шерман» М4А2, вооруженные длинноствольной 76 мм пушкой. По своим тактико-техническим характеристиками «Шерман» близок к танку Т-34. Всего было поставлено более 4 тыс. «Шерманов», которые в 1943-1945 гг. принимали участие в боевых операциях на всех фронтах. Своеобразным рекордсменом по укомплектованности ленд-лизовской бронетехникой стала 2 гв. танковоя армия 1-го Белорусского фронта. Накануне Берлинской операции в ее составе чилилось более 170 танков М4А2.

Можно также отметить некоторое количество САУ американского призводства типа СУ-57, которые стояли на вооружение легких самоходно-артиллерийских бригад и полков, наряду с советскими СУ-76. Боевая машина представляла собой 57 мм противотанковую пушку на легкобронированном полугусеничном шасси, значительно уступая тем самым по своим тактико-техническим характеристикам широко распространенным СУ-76. В составе 1 гв. танковой армии 1-го Белорусского фронта, например, накануне Берлинской операции числилось 76 таких САУ.


[22] Отметим дополнительно, что в 1941 - 1945 гг. вооруженные силы Германии получили более 46,2 тыс. танков, штурмовых и самоходных орудий. Общий ресурс бронетехники с учетом поступившей за предыдущие годы составлял 51,9 тыс. Красная Армия получила за годы войны 109 тыс. танков и самоходных орудий. Общий ресурс с учетом бронетехники, стоявшей на вооружении к началу военных действий, равнялся 131,7 тыс. единиц (в 2,5 раза больше, чем ресурс вооруженных сил Германии, используемый как на Восточном, так и на Западном театре военных действий, без учета возможностей союзников Германии). Потери Красной Армии в бронетехнике за весь период войны составили 96,5 тыс. танков и САУ, превысив потери Германии и ее союзников на советско-германском фронте в три раза.


[23] Красной Армией в 1944 г. было безвозвратно потеряно 23,7 тыс. танков и САУ из общего годового ресурса, равного 59,7 тыс. (40 проц. от годового ресурса, что не может не характеризоваться как потери очень высокие), и 43,3 тыс. орудий и минометов при годовом ресурсе 288,5 тыс. (15 проц. от годового ресурса), причем потери противотанковой артиллерии и 76 мм полковых и дивизионных пушек, которые действовали непосредственно в боевых порядках пехоты, составили 20,1 тыс. при годовом ресурсе 90,5 тыс. (более 22 проц. от годового ресурса).

Сухопутные войска потеряли также 1,61 млн. винтовок и карабинов при годовом ресурсе 9,67 млн. (более 16 проц. от годового ресурса), 840 тыс. пистолет-пулеметов при годовом ресурсе 4,42 млн. (19 проц. от годового ресурса), 144,3 тыс. ручных и станковых пулеметов (около 20 проц. от годового ресурса), 56,5 тыс. противотанковых ружей при годовом ресурсе 326,6 тыс. (более 17 проц. от годового ресурса).

За сухим перечислением потерь вооружений стоят те самые многие сотни тысяч красноармейцев и командиров, погибших и раненых в ходе победных боев 1944 года при явном превосходстве Красной Армии над отступающим Вермахтом и войсками СС.


[24] Танковый корпус 2 армии Войска Польского был вновь сформирован и участия в боях не принимал, поэтому состав его полностью соответствовал штатному. Он был единственным в этом отношении соединением, принимавшим участие в Берлинской операции.

[25] Основной командный пункт Генштаба сухопутных войск (ОКХ) занимал территорию под Цоссеном площадью 200 гектаров, огороженную колючей проволокой, напоминая по внешнему виду учебный военный центр. По своему оборудованию и вместимости это был одним из самых совершенных командных пунктов Вермахта. В обстановке повышенных мер соблюдения секретности комплекс был построен в 1936-1939 гг. В 1940 г. здесь разместилась главная квартира ОКХ, здесь шла разработка и планирование будущих операций, в т.ч. плана «Барбаросса».

Часть территории комплекса была занята стандартными одноэтажными и двухэтажными жилыми зданиями, в которых размещались жилые помещения офицерского состава, подразделения охраны, вспомогательные службы. Между постройками размещались конусообразные бетонные наземные бункера-убежища диаметром у основания 10 м и высотой до 18 м. Семиэтажный бункер вмещал до 350 чел.

Северный участок территории занимал собственно командный пункт – «Майбах-1». Вдоль бетонной дороги в виде кольца были построены 12 одинаковых двухэтажных зданий. Внутренняя часть зданий имела железобетонные стены толщиной 1,5 – 2 м, перекрытия между этажами также были железобетонные, двери снабженв броней толщиной 30 мм. Во внутренних помещениях и в четырех подземых этажах зданий размещались рабочие комнаты и комнаты отдыха. Все здания соединялись между собой кольцеобразным подземным ходом. Под землей были оборудованы также аппаратные и служебные помещения узла связи. Несколько в стороне от кольцевой дороги было построено небольшое здание над стволом шахты с подъемником. Вокруг ствола шахты, на шести подземных этажах, были расположены помещения центра обслуживания - столовые, кинозал, библиотека, амбулатория, комнаты для отдыха, а также подзеный гараж.

На юго-восточном участке находился «Майбах-2», построенный по такому же плану, как «Майбах-1». Здесь размещалась охрана и также имелись дополнительные рабочие комнаты и комнаты отдыха. Узла связи и ценра обслуживания «Майбах-2» не имел. В послевоенное время командный пункт под Цоссеном использовался командованием Группы советских войск в Германии.


[26] Имперская трудовая повинность (RAD – Reichsarbeitsdienst) комплектовалась кадровым персоналом и молодыми людьми 16-17 лет, проходившими обязательную трудовую повинность до призыва в армию. В годы войны трудовая повинность превратилась в обычную военную службу. Военизированные части трудовой повинности, отличавшиеся высоким уровнем дисциплины и организации, прошедшие неплохую военную подготовку и вооруженные стрелковым оружием, использовались в составе Вермахта на всех театрах военных действий как военно-строительные, а в необходимых случаях принимали непосредственное участие в боях. Наряду с молодыми людьми в возрасте 16 – 17 лет (переменный состав) в этих частях служили солдаты и офицеры с большим боевым опытом.


[27] Нельзя не отметить, что независимость и принципиальность В.И.Чуйкова не могла не отразиться на его отношениях с Г.К.Жуковым. Публичная критика действий командующего фронтом, о которой уже упоминалось, безусловно, не могла не предваряться возражениями и замечаниями Чуйкова в ходе их служебных, причем весьма тесных, контактов. Напомним, к примеру, что в первые дни Берлинской операции Жуков находился на наблюдательном пункте Чуйкова, откуда осуществлял руководство войсками фронта. Жуков с его жесткими приемами руководства не мог не воспринимать поведение Чуйкова крайне болезненно. Натянутость в их отношениях хорошо иллюстрирует то обстоятельство, что намного позднее, достаточно подробно описывая в своих воспоминаниях действия подчиненных ему командующих армиями и свои с ними разговоры, он лишь вскользь упоминает о Чуйкове.

[28] Совершенствование тактики пехотного боя при штурме узлов обороны и опорных пунктов привело к созданию штурмовых отрядов (групп) еще под Москвой и в Сталинграде. В последний период военных действий Красная Армия обладала достаточным опытом в организации, подготовке и боевом применении этих временных формирований. При их подготовке, в частности, заранее определялся состав групп, осуществлялся подбор личного состава и проводились «репетиции» в тылу с использованием полномасштабных макетов оборонительных сооружений противника. Штурмовые группы стали в ходе войны эффективным инструментом наступательных действий. Однако, даже при взятии Берлина, где штурмовые группы заранее планировалось положить в основу тактики наступающих войск, оказалось немало досадных огрехов. Недаром командующий войсками 1-го Белорусского фронта 22 апреля, уже в ходе уличных боев, отмечая, что «...бой организован плохо и части не организованы для ведения боя в городе», требует «...немедля организовать штурмовые подразделения в соответствие с нашей инструкцией по ведению боя в городах и поставить им конкретные задачи по объектам». Подобное указание Жукова, сделанное в разгар штурма Берлина, характеризует степень боевой подготовки если не всех, то многих общевойсковых соединений, выявившуюся в ходе операции.


[29] Приказ коменданта Берлина генерала Вейдлинга: «30 апреля 1945 года фюрер покончил жизнь самоубийством и тем самым бросил нас, тех, кто клялся ему в верности, на произвол судьбы. По приказу фюрера вы считаете себя обязанными бороться за Берлин, хотя нехватка тяжелого оружия, боеприпасов и общее положение позволяет сделать вывод о бессмысленности этой борьбы. Каждый час, в который вы продолжаете борьбу, продлевает ужасные страдания гражданского населения Берлина и наших раненых. Каждый, кто приносит себя в жертву в борьбе за Берлин гибнет бессмысленно. По согласованию с главным командованием советских войск я призываю вас безотлагательно прекратить сопротивление.»


[30] Военнослужащие Вермахта и войск СС, воевавшие на Востоке, не только хорошо знали, что творилось на оккупированных землях, но и лучше всех понимали, какова сила народной ненависти, поднятая «тотальной войной». Наряду с враждебным отношением к чуждому советскому строю, они страшились расплаты за содеянное, за совершенные преступления, расплаты, которая настигнет не только прямых, но и косвенных, пассивных участников и виновников всех этих бед и злодеяний. К такому образу мыслей также подводила их и нацистская пропаганда, звучавшая в этом отношении более чем убедительно. Именно поэтому стремление сдаться в плен западным союзникам, но не попасть в советский плен, было в последние дни войны всеобщим. Тенденция эта, как уже упоминалось, наложила определенный отпечаток даже на характер военных действий.


[31] Из воспоминаний обер-ефрейтора 9 танковой дивизии Арно Швагера: «При отступлении из Курска мы получили приказ все оставляемые нами пункты сжигать. Если городское население отказывалось оставлять свои дома, то таких жителей запирали и сжигали вместе с домами».


[32] Фронтовые дороги воинов 1 гв. танковой армии генерал-полковника М.Е.Катукова также пролегли непосредственно в районе Люблина - Майданека. Позднее член Военного совета армии Н.К.Попель напишет в своих воспоминаниях: «В один из дней конца августа мы отобрали из каждой бригады солдат, офицеров и политработников и организовали для них поездку в Майданек... Они рассказывали о Майданеке молодым бойцам, учили их не только ненависти к врагу, но и любви к освобожденным от ига Гитлера народам. Майданек был местом, где великая человечность и великое интернациональное значение нашей борьбы становилось особенно ясными». Трудно возразить против такой формы воспитания танкистов, которым назавтра предстояло идти в смертельный бой и не дрогнуть.

__________________________________________________________




    II. Использованная литература


Андреев А. М. От первого мгновения - до последнего. М., 1984.

Антипенко Н.А. На главном направлении. М., 1967.

Антонов В. С. Путь к Берлину. М., 1975.

Берлинская операция 1945 г. М., 1950.

Бивор Э. Падение Берлина. 1945. М., 2004.

Боков Ф.Е. Весна победы. М., 1985.

Боевой состав Советской Армии. Часть V. (Январь – сентябрь 1945 г.). М., 1990.

Боевые действия стрелковой дивизии. М., 1958.

Великая Отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. М., 1985.

Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 3. Освобождение. Кн. 4. Народ и война. М., 1999.

Война Германии против Советского Союза 1941–1945. Каталог выставки. Берлин, 1992.

Гудериан Г. Воспоминания солдата. М., 1954.

Дайнес В.О. Советсие танковые арми в бою. М., 2010.

Действия артиллерийских подразделений в Великой Отечественной войне. Сборник 13. Артиллерийские части и подразделения в боях за крупные населенные пункты. М., 1958.

Дюков А.Р. За что сражались советские люди. М., 2007.

Ермаков А.М. Образ врага в расовой и мировоззренческой войне: преступные приказы Вермахта 1941 года. «Ярославский педагогический вестник», 2004, N1-2.

Желтов И., Павлов И., Павлов М., Сергеев А. Танки ИС в боях. «Танкомастер» (специальный выпуск), 2002.

Жуков Г. К. Размышления и воспоминания. М., 1969.

Здравомыслов А. Г. Россия и русские в современном немецком самосознании. «Общественные науки и современность», 2001, N4.

Исаев А.В. Георгий Жуков. М., 2006.

Исаев А.В. Берлин 45-го. М., 2007

Катуков М.Е. На острие главного удара. М., 1974

Киличенков А.А. Т-34 против панцерваффе: Из истории противоборства на советско-германском фронте (1941-1945 гг.) «Новый исторический вестник», 2005, N12

Кынин Г.П. Секретная телеграмма И.В.Сталина Д.Эйзенхауэру накануне битвы за Берлин. «Новая и новейшая история»,    2000,    N 3.

Лавренов С. Я., Попов И. М. Крах Третьего Рейха. М., 2000.

Лобанов А.В. Войсковая артиллерия РККА в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.. «Военно-исторический журнал», 2005, N 5.

Его же. Артиллерия резерва Верховного Главнокомандования в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. «Военно-исторический журнал», 2006, N 2.

Мощанский И.Б. У стен Берлина. М., 2009.

Мюллер-Гиллебрандт Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. М., 2002.

Орлов А.С. Крушение «Третьего Рейха». «Новая и новейшая история», 2005, N2.

Попель Н.К. Впереди - Берлин! — М.- СПб., 2001.

Радзиевский А.И. Танковый удар: танковая армия в наступательной операции фронта по опыту Великой Отечественной войны. М., 1977.

Райан К. Последняя битва. М., 2003.

Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. М., 2001.

Русский архив: Великая Отечественная. Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии). Т. 15 (4-5). М., 1995.

Семенов Г.Г. Наступает ударная. М., 1986.

Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Вып. 6. М., 1952.

Уткин А. , Измайлов И. Штурм Берлина. «Вокруг света», 2005, N5.

Федосеев С. Оружие пехоты Второй мировой. «Вокруг света», 2004, N10.

Хальбвакс М. Коллективная и историческая память. «Неприкосновенный запас», 2005, N 2-3.

Чемберлен П., Дойл Х. Полный справочник немецких танков и самоходных орудий Второй мировой войны. М., 2008.

Черчилль У. Вторая мировая война. Том V. Кольцо смыкается. М., 1991.

Чуйков В.И. Конец третьего рейха. М., 1973.

Ширер У. Крах нацистской империи. Смоленск, 1999.

Широкорад А.Б. Танковая война на Восточном фронте. М., 2009.

Широкорад А.Б. Артиллерия в Великой Отечественной войне. М., 2010.

Шмелев И.П. Танк Т-34. «Техника и вооружение», 1998, NN 11-12.

Шмелев И.П. Бронетехника Германии 1934 – 1945 гг. М., 2003.

Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 10/1, 10/2. Munchen, 2008.

Hahn F. Waffen und Geheimwaffen des deutschen Heeres. 1933 – 1945. Bd.1, 2. Koblenz, 1986, 1987.

Le Tissier T. Durchbruch an der Oder: der Vormarsch der Roten Armee 1945. Frankfurt – Berlin, 1995,

Overy R. Ruslands Krieg. 1941-1945. Hamburg, 2003.

Verbrechen der Wehrmacht. Dimensionen des Vernichtungskriges 1941-1945. Ausstellugskatalog. Hamburg, 2002.


__________________________________________________________

(Начало статьи - http://www.proza.ru/2010/02/09/1036)

Вернуться на авторскую страницу - http://www.proza.ru/avtor/igorjan