Я работаю с утра до ночи, и поэтому у меня нет не времени, ни сил читать книги. Я прихожу домой в 23.00 и смотрю телевизор, засыпаю, не выключая его, и просыпаюсь оттого, что играет гимн.
Ещё я очень много ем, но не толстею. Я ем на работе в 10.00 два бутерброда с сыром, запивая их чашкой кофе. Затем в 13.00 я обедаю в столовой – все три блюда. Затем в 16.00 – ещё два бутерброда с сыром и кофе. После этого я ем ещё в 21.00 на второй работе – по обыкновению внизу, в кафетерии, обычно несколько пончиков.
Я езжу по 3 часа в метро каждый день. Я вижу сотни людей, о которых тут же забываю. Я не смотрю на девушек, потому что я знаю, что у меня нет на них времени, и денег. Хотя я и работаю как вол.
Я живу в маленькой однокомнатной квартире на окраине. На пятом этаже. В доме нет лифта, поэтому каждый день я поднимаюсь и спускаюсь.
Единственное живое существо в моей квартире – это засохший кактус. Я не знаю, жив ли он ещё, но у меня нет времени, или я забываю его поливать. Но он, по-моему, всё-таки ухитряется расти, как мне кажется. Может, впитывает влагу из воздуха.
У меня маленький телевизор, диван, табуретка и шкаф. Это всё убранство комнаты. Кактус стоит на окне. Занавесок нет.
На кухне стоит одинокая плита, раковина и столешница. Ем я, стоя, и тут же мою единственную миску, которую кладу сушится над раковиной. Запасы еды – немного крупы, соль, сахар, кофе, перец – лежат на столешнице. Внутри столешницы – одна кастрюля, сковорода и противень из плиты. Я предпочитаю купить полуфабрикаты, бросить их в кастрюлю и съесть. Наутро нет и следа того, что было куплено вечером.
Так просто я и живу.
Я зарабатываю довольно неплохие деньги. Но 90% переходят на один счёт в банке. Я работаю на двух работах, чтобы мне хватало на еду, и чтобы ежемесячные пополнения счёта оправдывали ожидания.
Этот счёт – вся моя жизнь. Я дал себе обещание, фактически моя ответственность перед самим собой оказалась сильнее остального – сексуального желания, желания вкусно есть, желания покупать вещи, как у любого члена общества потребления. Только необходимое осталось в моей жизни.
Я так не люблю смотреть телевизор. Но делать я больше ничего не могу. Я так устаю, что остаётся сил только поесть, помыться, включить его, уставиться в экран и уснуть. Эти бесполезные передачи, не имеющие ничего под собой, просто наборы картинок, каждый день одни и те же. Те же цвета, та же музыка, всё то же. Это придаёт будням серую окраску. Если бы не календарь в офисе, я бы, наверное, считал, что попал во временную петлю…
Белый, абсолютно белый унитаз. Это единственное, что было куплено мною за последние полтора года. Старый раскололся и протекал.
Я не мог даже встать, и посмотреть на звёзды. Я чувствовал усталость и лень одновременно. По телевизору я вижу лысого ведущего-еврея, он говорит о политике. Показывают кадры из новостей. Играет тревожная музыка. Всё как обычно.
Я лежал в одних трусах на диване. Без простыней, без одеяла. Не было сил и желания даже онанировать.
Было одновременно противно и грустно засыпать, но я не заметил, как пелена накрыла мой мир. Звонок будильника возвестил о том, что последние пять минут тьмы, оказывается, длились восемь часов. Мне не снятся сны, я лишь испытываю каждую ночь пять минут тьмы.
Я одел брюки, носки, майку, рубашку. В ванной я почистил зубы без пасты – она уже давно кончилась. Перекусил одним сухарём и чашкой кофе. Взял со стола ключи и вышел из квартиры.
Шёл до метро. Ни смотрел никому в глаза. Даже не помышлял о том, чтобы купить журнал или газету. Не улыбался.
В вагонах я видел множество людей. Абсолютно разных и одинаковых. Молодых и старых. Умных и глупых. Весёлых и грустных. Довольно богатых и едва сводивших концы с концами. Это был мир, где люди забивались в консервные банки и те отвозили их на следующую ветку производственного цикла.
Я проехал несколько станций и сделал пересадку. И десятки людей сделали пересадку вместе со мной. Мы вышли из одного вагона и вошли в другой, и в другом, чужом, новом вагоне мы узнали друг друга, мы были как будто бы уже друзьями, но наша настороженность, воспитанная городскими условиями жизни, а также стеснение, воспитанное плотностью населения в данном городе, не дало нам улыбнуться даже уголком рта.
Наконец это закончилось, и я поднимался на эскалаторе, держась за поручень. Это странное ощущение конвейера. Я и люди вокруг… нас всех несёт эта лента, затем мы разделимся по сортам, видам, начинкам и упаковкам. И каждый найдёт своё место. Я пойду в офис, вот эта девочка – в школу, вон тот парень в наушниках – в институт, старушка – в продуктовый магазин эконом-класса. И всё закончится.
Я подхожу к офисному зданию, показываю охраннику пропуск и поднимаюсь в лифте. Со мной едет сорокалетняя женщина, одетая в женский костюм серого цвета. У неё стрижка каре и печальный взгляд. Она одинока, и это видно невооружённым глазом. У неё даже детей нет. Даже секс у неё был только один раз, когда её фактически изнасиловал пьяный однокурсник на вечеринке, куда она решилась пойти один – единственный раз. После этого она никогда не ходила никуда. Но бухгалтером она была хорошим, и её ценил начальник. А может, это я всё придумал, и она счастлива в браке, у неё двое детей, и всей семьей они на выходных поедут на природу… А сейчас она просто устала от тяжёлой рабочей недели.
Она выходит из лифта. Я проезжаю ещё два этажа и тоже выхожу. Здороваюсь без интонаций с парой людей и, наконец, помещаюсь в рабочий кластер – место менеджера по продажам.
Моими руками создаются деньги – я договариваюсь с клиентами о размещений рекламных модулей в нашем каталоге. Таких как я – ещё человек десять-пятнадцать, и все думают, что их роль наиболее важна. «Без меня было бы хуже, в этом я уверен» - примерно так это звучало бы. Или «я тут самый перспективный, шеф заприметил меня».
Никаких новостей, нашёл пару клиентов – перекусил. Ещё пару – спустился вниз и поел, как следует. Продолжил поиск клиентов.
Главное убеждать себя, что за каждую минуту на твой банковский счёт перечисляется несколько рублей. Эти несколько рублей – на них едва можно купить пачку сигарет, но если подождать, пока секундная стрелка перевалит за двенадцать второй раз, можно с уверенностью заявить – я заработал шоколадный батончик за то, что две минуты сидел на стуле.
Рабочий день подходил к концу, новые клиенты согласились перевести деньги на счёт фирмы, и значит, меня ждала вторая работа.
Я вышел из здания и начал пеший переход до станции метро. Нужно проехать всего пару остановок, и я буду на месте. На этот раз людей разглядывать я не стал. Сказывалось утомление.
Я не опоздал, как обычно. Сел за стенд, и начал ждать, что кто-нибудь подойдёт и захочет сделать заказ на гравировку. Я ему подскажу, как и что. И через пару дней он заберёт зажигалку с надписью «Мишке на юбилей!». Или кулон с фотографией любимой жены. Или часы с портретом Сталина. Или ещё какую-нибудь дрянь.
Наконец три часа бессмысленного стояния за стендом прошли, и я был свободен, получив деньги наличными. Часть отложил, чтобы затем перенести на банковский счёт, а на другую часть поел в кафетерии.
Ехал, и почти спал в вагоне. Я не боялся проспать… Я живу на конечной. Как это символично. Жить на конечной станции. А есть ли начальная станция? Нет.
Вышел из метро. Закурил. Делаю это иногда. Было достаточно светло. На дворе лето. Но для меня это не имеет значения. Я просто шёл к дому, где должен был провести гигиенические процедуры и, уткнувшись в подушку пролежать свои пять минут тьмы.
Я решил, что рассказ не будет иметь окончания. Я мог бы придумать повороты, ждущие героя, и причины, побуждающие его. Но этого не будет. Это жизнь, как она есть, если ты перестаёшь её ощущать.