- У тебя не найдётся, чего зажевать? – пробурчал Селезнёв, извлекая из кармана четвертинку водки.
- Э нет, дружище, так дело не пойдёт, - сказал Крапивин, - Тут тебе не распивочная… Убирай, убирай, к чертям собачьим. Эк, чего удумал.
- Что, - обиженно скривился тот, - всё так и продолжаешь корчить из себя трезвенника? Ну, ну. - Он спрятал бутылку, похрюкал, прочищая нос, и задумался.
Крапивин подвинул к себе бумаги.
- Послушай, - сказал он мягче, - я был бы рад с тобой поболтать, но, сам видишь, работы невпроворот. А тут ещё командировка, чёрт бы её побрал…
- Это куда? – повёл носом Селезнёв. Он снова достал «Приму» и взялся сорить.
- В Прибойск.
- Во, как! И чего тебе там?
- Да так, есть одно дельце, - уклончиво отвечал Крапивин.
- А, что, – ухмыльнулся Селезнёв, – в Прибойск я бы тоже смотался. Там сейчас, небось, самый сезон. Как же, как же, бывал. Пляж, море... а бабенций там сколько! Эх!.. – Он закатил глаза, выпуская из ноздрей клубы дыма и пряча зажигалку себе в карман.
Заметив это, Крапивин усмехнулся.
- Ну, и куда это ты её потащил? Положи-ка её на место.
- Кого? – Селезнёв сделал удивлённые глаза. - Ах, это. Так это ж... Ах, да, - он нехотя выложил зажигалку на стол.
- Нет, что ни говори, - продолжал он, косясь на неё с аппетитом, - а бабы там первый сорт. Помню, как-то...
- Ну, мне, положим, там будет не до того, - глянув на часы, перебил Крапивин.
- Как же, говори, - хохотнул гость и подмигнул ему одним глазом. – Не до того. Это ты жене своей говори. Кстати, видел тут на днях твою... как её?.. да, черненькая ещё такая... Ну, чего пялишься? Будто бы не знаешь, о ком я.
- Оксану?
- Во-во, её. Слушай, я даже не узнал её сначал. Чего это с ней? Такая важная стала. Правда, худющая, как смерть. Смотрю, залезает в какой-то джип, а за рулём – бритый боров. Видать, из этих, из новых русских. И так это они мило воркуют... А ты что, совсем с ней завязал?
- Вспомнил, - раздражённо буркнул Крапивин. – И вообще, какого чёрта? Тебе поговорить больше не о чем? Нашёл мне тоже... – Он вытряхнул из пачки сигарету и закурил тоже.
- Ага! – обрадовался Селезнёв. – Что, видать цепляет ещё?
- Цепляет?! Да, я и думать о ней забыл!
- И правильно. Штучка-то, видать, ещё та. Даром, что соплячка совсем. А я и тогда ещё удивлялся. Думаю: «И чего он связался с этой трясогузкой»? Даже жалел тебя, правда. Только тебе ведь, попробуй, скажи.
- Ну, всё, - оборвал Крапивин, - поговорили, пора и честь знать. - Потушив окурок, он выбрался из-за стола. – Давай, давай, выметайся. Некогда мне тут с тобой. – Он сделал красноречивый жест, указывая гостю на дверь.
- Ну, вот, - повесил нос Селезнёв, - а я думал поболтаем, как в добрые-то времена... Да, - нахмурился он, - я тебе, кажется, там что-то задолжал… Так, ты не бойся, я всё верну. Просто я сейчас на мели. Чёрт, вкалываю, как проклятый, а этот поганый жид всё тянет с оплатой. Ненавижу я этих жидов.
- Вкалываешь?! – поразился Крапивин. Он взял кружку, дошёл до чайника и плеснул себе кипятку. – И где же это, любопытно?
- Да, так... - Селезнёв завозился на стуле, поспешно отводя глаза, - есть тут одна вшивенькая конторка. Мы там с парочкой ребят взялись сделать ремонт.
- Так, понятно... А впрочем, долг можешь не возвращать. Считай, что я тебе его прощаю.
- Что?! – взбеленился Селезнёв. – Ещё и благодетелем себя выставить хочешь?! Так вот, плевал я на твои благодеяния, понятно. И на тебя я тоже плевал. Нашёлся мне тоже... Всё до копеечки верну - будь спокоен.
- И, чёрт с тобой, возвращай, - устало вздохнул Крапивин, возвращаясь на своё место. – И давай, шагай. Ей богу, полно работы.
- Вот-вот, - чуть присмирев, проворчал Селезнёв, - все вы, богатеи, на один манер. Чуть что не по вашему, так сразу: «шагай».
- Это я-то богатей? – рассмеялся Крапивин.
- А кто ж ты, по-твоему? Богатей и есть. Мироед поганый. Вон, какие хоромы себе завёл. Ещё и секретарша у него... Я только одного понять не могу. – Тут он ехидно хохотнул. - Не пойму, на кой чёрт тебе деньги?
- Не понял?
- Чего «не понял»? Чего ты Ваньку-то валяешь? Не понял он. Всем бы вам дуста полную пасть. – Селезнёв кипел от злости.
- Ну-ну, ты полегче, - снисходительно усмехнулся Крапивин. – А то ведь я не посмотрю, что ты гость. Возьму за шкирку, да выкину вон.
- Вот я и говорю. Это вы умеете, - поджал губы Селезнёв. – А я только об том и говорю, на кой тебе сдались твои дурацкие деньги, раз водку ты не пьёшь, от баб нос воротишь... Опять же, как я слышал, всё в той же квартирке проживаешь. Нет, Крапивин, не умеешь ты радоваться жизни, вот, что я тебе скажу. Нет, не умеешь.
- Зато ты умеешь. Что ж, давай, на том и сойдёмся. Ну, всё. Знаю, поболтать ты горазд, а у меня командировка. - Он поднялся и протянул гостю руку.
Тот крякнул, нехотя выбрался из-за стола и, не взглянув на поданную руку, поплёлся к двери. Уже в дверях он обернулся, хотел ещё что-то сказать, но, видимо, передумал.
Он оставил после себя беспорядок и тот особый запах – смесь перегара и прели, обычно распространяемый людьми неряшливыми и пьющими. Побрызгав освежителем, Крапивин взял тряпку, смахнул со стола сор, потом вернулся на место и погрузился в работу.
Ему действительно предстояло отправиться в один небольшой курортный городок. Надо было встретиться с неким Газаевым, главой фирмы «Нептун», закупавшим у него сантехническое и всякое прочее оборудование для строек.
Собственно, ему оставалось собрать необходимые бумаги, отдать распоряжения своему заместителю, ну, и кое-что обсудить с юристом. Времени было предостаточно, и всё же он нервничал.
На то были две веские причины. Одна - это та, что предстояло тащиться за тридевять земель, а он насмерть не терпел отдаляться от дома. Другая же заключалась в самой цели поездки - цели довольно щекотливой и в высшей степени неприятной.
Послать же за себя заместителя на этот раз никак не получалось – слишком деликатной представлялась проблема - а лететь самому... Дело шло о старом, довольно солидном партнёре, с которым ни в коем случае нельзя было перегнуть палку. Но в то же время требовалось, во что бы то ни стало, поставить на своём.
Суть же ситуации состояла в следующем. Фирма «Нептун», куда отправлялся Крапивин, являлась довольно крупным и солидным подрядчиком. Она брала большие заказы на строительство, и, в общем, доминировала в своём регионе. Компания же Крапивина снабжала его необходимым оборудованием, а также поставляла кое-какие материалы.
Добрый десяток лет всё так и шло - к взаимной выгоде сторон. Но в последний год дела между ними как-то разладились. Началось с того, что Газаев вдруг повёл себя очень странно. Стал тянуть с расчётами, всё что-то путал, а то и вовсе терял счета, и в результате, за его фирмой скопилась порядочная задолженность. Между тем, он часто звонил, рассыпался в горячих заверениях и, со ссылкой на временные трудности, слёзно умолял не приостанавливать поставок.
До некоторых пор Крапивин шёл ему навстречу. Но долг продолжал расти и, наконец, достиг капитальной суммы. И тогда, сделав последнее предупреждение, Крапивин распорядился, чтобы всё оборудование, предназначавшееся «Нептуну», отныне переадресовывалось другим покупателям. Сделки же с Газаевым было решено заморозить.
С этого момента тон Газаева резко изменился. Сам он больше не звонил, а когда звонили ему, то отвечал сухо, натянуто, подчас небрежно. И что всего удивительней, даже выказывал раздражение: мол, сколько можно надоедать? Сказано: ждите, значит, ждите. И хотя так прямо он не выражался, но подтекст был именно такой. А в последний раз и вовсе огорошил, вдруг объявив, что будто бы сумма его долга сильно завышена. Что де он сам лично проверил все счета, и по его будто бы прикидкам, выходит сумма намного меньшая - да и то ещё надо посмотреть. Иначе говоря, он ясно давал понять, что, если когда-нибудь и расплатится, - что, верно, будет не очень скоро, - то уж точно по своим, а не по Крапивинским расчётам. А это уже была неслыханная наглость.
И вот, по его милости, Крапивину предстояло тащиться чуть не через всю страну, чтобы с ним встретиться, и попытаться уладить дело миром. То есть, не доводя дела до суда. Ну, и заодно произвести сверку расчетов - раз уж возникли какие-то сомнения.
К слову сказать, до сих пор они ни разу не встречались – как-то не было случая - а все их сношения шли исключительно по телефону. Но к этому дню Крапивин уже вполне представлял, с кем имеет дело и поэтому не питал особенных иллюзий.
Перед тем, как отправиться домой, он вызвал к себе юриста и долго с ним совещался – предполагались эксцессы, которым следовало быть готовым.
(Продолжение следует) http://proza.ru/2010/05/17/135