«Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!»: весёло напевал мой дядя, забежавший к нам проведать свою мать (и мою бабушку). Был предпраздничный день 6-го ноября 196?; впереди три дня выходных и люди шли домой весёлые и пьяные, в приподнятом настроении.
Шли, конечно, не все: некоторые ползли. Я видел, как один из наших соседей по бараку стоял на четырёх точках у входа в свой подъезд. Силы оставили его у порога.
Я искренне завидовал сестре, отец которой - мой дядя, был уже дома. Вот он снова хрустит по свежему снежку мимо наших окон - в сарай, за дровами или углём. А где же мой-то? Уже почти девять. Темно.
- Мам, а что папа так долго?
- Скоро придёт.
И чтобы отвлечь меня, да и себя тоже, мама включает телевизор, потом, с напускной бодростью подпевает хору: «Лее-нин - вечно живой!..» Но, весёлость её, настроения не прибавляет. Пока отца нет - на душе как-то неспокойно.
И вот, наконец, дверь распахнулась: отец с шумом вваливается в кухню. Запах спиртового перегара вползает в комнату. Недовольная мать пытается заставить его снять ботинки и пальто; шапка упала на пол сама. Но отец только мычит и ругается, опираясь на дверной косяк; потом медленно сползает на пол.
Нельзя сказать, чтобы отец пил - нет, напивался он редко. И, чаще всего, вот в такие предпраздничные дни. И становился страшно нудным.
Он что-то неразборчиво бормотал: ворчал на маму и бабушку, требовал к себе внимания, пытался командовать. Мама, конечно, злилась, но редко вступала с ним, пьяным, в спор, предпочитая быстрее уложить его спать. Но и спал он очень беспокойно: в перерывах между мощным храпом командовал кем-то, отдавал приказы и матерился.
Я боялся его разбудить: даже перебирая кубики, старался делать это тихо. И все боялись: ходили вокруг на цыпочках.
Вот и сейчас он захрапел, сидя у порога, не раздевшись. Через минуту он проснулся и кое-как встал, обрушив при этом умывальную полку, пнув ведро. Потом вдруг заявил, видимо чувствуя, что надо как-то объясниться, о том, что у него рак, и ему нужно срочно найти пистолет, чтобы застрелиться!
-У тебя срак! – грубо оборвала его мама. Общими усилиями мы (мама, бабушка, сёстры) удержали его от немедленных поисков пистолета.
Чуть позже уговорили его раздеться и прилечь. Вот, наконец, он снова заснул…
- Главное, что дома, что живой, - примирительно сказала бабушка.
И я с ней согласен. Праздничное настроение постепенно вернулось в дом. Наконец-то все на месте.
Засыпая, я мечтал: завтра сходим с отцом на демонстрацию. Ему, как коммунисту, явка обязательна. А потом будем, есть пельмени, холодец и пироги, и смотреть военный парад, и «Голубой огонёк», и «Кабачок 13 стульев»… Всё-таки жизнь прекрасна!