Невайнах

Бок Ри Абубакар
Алхазур сидел в своем рабочем кабинете, в офисном здании на ВДНХ, размышляя о сложившемся положении на финансовом рынке, о последствиях августовского дефолта 1998 года, приведшего всех, кто занимался бизнесом, к катастрофическому положению.
Но в большей мере он коснулся, как всегда, тех людей в России, которые, как говорится, живут за «чертой бедности». Странно, почему должна быть эта чертова «черта бедности» в стране, в которой чуть ли не сорок процентов мировых запасов углеводородного и другого сырья, огромный промышленный потенциал, доставшийся от развалившейся страны и одна седьмая часть всей земли, где плотность населения на квадратный километр ниже, чем где-либо в мире? И подавляющая часть народа за той самой унизительной, бесчеловечной чертой.
Обвал почти в пять раз курса рубля против твердых валют, массовое банкротство предприятий, безработица, опустевшие офисы. И тревожное ожидание в неопределенности.
Сплошные парадоксы!
Эти и другие невеселые мысли обуревали Алхазура.
Он до недавнего времени возглавлял небольшую финансовую структуру, но этот финансовый кризис выбил почву и из-под нее. Фирма разорилась.
Но особенно плотно и по всем фронтам прессинг власти ощущается теми, у кого в пятой графе негатив под названием «чеченец». Выдавливание представителей этого народа из бизнеса, из культурного, политического, духовного, физического поля России набирает обороты. Набирает, и пока инерционный запал высок.
Вдобавок в Чечне, на Родине, непонятные процессы идут. Хасавюртовский договор два года как подписали Масхадов с Лебедем, но мира и спокойствия все нет. Ни проехать, ни пройти, с обеих сторон ощетинившиеся посты с вооруженными людьми. А страдает простой человек. Одни переживания и стрессы. Непорядок, хаос, вакханалия, во всем ощущается какое-то тревожное предчувствие грозы.
На днях министр внутренних дел России Сергей Степашин объявил о том, что разработан и действует план «Стоп-колеса», а «маски-шоу» прошли избирательно в банках, где в акционерах чеченцы, и в местах их проживания. Задержано несколько человек, в том числе чеченка-банкир, имеющая на руках грудного ребенка. Объявили по центральным телеканалам, не имея к тому никаких доказательств, о том, что данные банки финансировали террористов.
Также знал Алхазур по рассказам земляков, что некоторыми не в меру ретивыми правоохранителями в погоне за орденами и звездочками на погонах фабрикуются липовые уголовные дела, подбрасываются привычные «наборы джентльмена»: наркотики, патроны, оружие. Тот, кому удается, откупается, а кто не смог, идет через так называемый «независимый суд» в зоны современного ГУЛАГа. Тысячи безвинно осужденных граждан, тысячи искалеченных судеб. А сколько война унесла жизней, сколько по миру разбросало совершенно безвинных людей? Огромные материальные, духовные потери, но самое страшное для всех чеченцев — это потеря Родины.
Алхазур нервно, крутя в руках черный графитовый карандаш, думал обо всем этом, в сердцах сожалея, что пришлось родиться в стране, в которой никогда ни для кого не было покоя... Постоянные войны, революции, репрессии, ликвидации неугодных, вечный поиск врагов. От этих непростых мыслей разламывалась голова.
Вдруг зашла секретарь и взволнованно доложила: охранник просит принять по какому-то срочному вопросу.
«Ну, пусть зайдет...» — сказал Алхазур.
Вошел охранник и, озираясь по сторонам, сбивчиво произнес: «Алхазур Алиевич! На улице милиция и требует Вас срочно спуститься по очень важному делу. Я могу им сказать, что Вас нет на месте, если Вы не желаете с ними общаться. Но они говорят, что это в Ваших интересах. Знаете, они задержали… Вашего брата... Да, да Вашего брата, говорят…»
Алхазур глубоко задумался. Какого брата? Оба родных брата в Казахстане, уехали из Чечни во время боевых действий, если бы они ехали сюда, предупредили бы. Может, двоюродный? Их поболее, вполне возможно, что кто-то из них ехал куда-то через Москву. Но как он оказался около офиса? И что с ним могло случиться? В любом случае, это по мою душу... Добрались, наконец-то, они и до меня, нервно подумал Ахазур.
С этой шальной мыслью он быстро выскочил в коридор, сбежал по ступеням и очутился во дворе. Перед зданием он увидел милицейскую автомашину «ВАЗ», на крыше которой красовались световые балки с проблесковыми маячками оранжевого цвета, а на желтых боках виднелось «УВД Северо-Восточного округа города Москвы». Два милиционера ждали его. Один сидел за рулем, второй — капитан с автоматом на ремне, перекинутом за плечо, — стоял, открыв переднюю дверцу справа, с полуухмылкой на лице.
Алхазур подошел и, поздоровавшись, спросил: «Вы меня вызывали?»
Капитан ответил: «Да! Мы...»
«А в чем дело, могу я узнать?»
«Мы задержали человека, который утверждает, что он Ваш брат. У него мы изъяли пистолет ТТ с полной обоймой и с патроном в патроннике. Вы, наверное, понимаете, что за это ему светит? Естественно, и к Вам возникнут вопросы. Он нам сказал, что Вы закроете эту проблему. По его настойчивой просьбе мы сюда и подъехали, хотя не имели права этого делать, подумав, что это для Вас важно. А брат Ваш сейчас находится в нашей машине. Взгляните, пожалуйста!»
Капитан открыл заднюю дверь авто, и действительно на сиденье, скрючившись, лежал вниз лицом маленький плотный чернявый мужчина, с заломленными за спину руками в наручниках. Повернув голову, с перекошенным лицом, одним молящим  зрачком  глаза он уставился на Алхазура и сразу же жалобно заголосил на чеченском языке чуть ли не плача: «Алхазур, Богом умоляю, скажи им, что ты мой брат, если они меня увезут, я труп! Они у меня нашли оружие! Отдай, заплати им все, что они просят, я тебе сегодня же все это верну! Освободи меня, спаси, ради Аллаха и Пророка!!!»
Взглянув внимательно на него еще раз, Алхазур припомнил молодого человека, который недавно приходил в его офис с одним знакомым земляком. Действительно, положение его было критическим, судя по скованным рукам, неистовым воплям и непреклонному виду сопровождающих.
Капитан взглянул на Алхазура и многозначительно добавил со сталью в голосе: «Если через десять минут Вы не решите вопрос, мы едем в управление и сдаем его следователям».
Алхазур на секунду задумался: а с чего несчастный назвался моим братом, почему он приехал именно ко мне? Срочность в 10 минут и такое наглое вымогательство милиционеров — почему? И не мог ответить. Мысли кружились в голове. Десять минут... Мало времени…
«Это на самом деле Ваш брат?» — прервал его мысли милиционер.
Алхазур ответил: «Да, конечно! А что вы хотите за то, чтобы снять с него наручники?» — продолжил Алхазур.
Капитан с ухмылкой произнес: «Совсем немного. Пять тысяч долларов — и Ваш брат свободен». Сделав паузу, капитан продолжил: «А если в управлении оформят регистрацию преступления и информация просочится в СМИ, не помогут никакие деньги. Он получит минимум семь-восемь лет срока в сибирской тайге. Это на сто двадцать процентов. Решайте, у нас мало времени!» — добавил он, посмотрев на часы.
Проходящие мимо люди озирались, слыша громкие возгласы и стоны из автомашины. Узник настойчиво умолял помочь ему, видимо, опасаясь, что Алхазур откажется выполнить условия милиционеров. Алхазур пытался успокоить его, приговаривая: «Потерпи, все будет нормально — и напряженно думал… Таких денег с собой сейчас нет. Что делать? Может, съездить домой? Но и дома тысячи две наберется, не больше. Ко всему и времени не хватит. А может, банкирша на месте, к которой можно обратиться?
«Хорошо, командир, — обратился Алхазур к капитану. — Только давай договоримся с дисконтом, по-божески, тысячи две бери и разбежались. Цена-то грабительская, несоразмерная, к тому же период кризиса!»
«Нет! Нас много, поэтому никакого торга! Не хотите, мы поехали!» — решительно ответил капитан, дотрагиваясь до дверцы автомобиля.
«Ну что ж, коли так, пусть будет по-вашему, — ответил Алхазур, — ждите, сейчас приду».
Поднявшись на второй этаж офисного здания, он зашел в кабинет управляющей банка, с которой у Алхазура были деловые, доверительные отношения. Она без лишних слов выдала требуемую сумму.
Вернувшись обратно, Алхазур протянул капитану конверт, и тот, пересчитав содержимое, снял с арестанта наручники.
Алхазур повел обретшего свободу в свой кабинет. Шарип (так звали узника) благодарил за доброту, за спасение, чуть ли не падая ниц, на колени.
Алхазур мысленно представлял себе, как родственники Шарипа приедут и будут хвалить его за мужской поступок. Он спас их человека, в критический момент оказался рядом, не отвернулся, помог! Будут говорить, что не каждый способен на такое, особенно в последнее время, когда почти выродились благородство, щедрость, взаимовыручка. Когда вайнах в беде, надо помочь! Это аксиома, святое, неписаное обязательство каждого вайнаха. Непреложный Закон! Если бы Алхазур так не поступил, позор лег бы на всю его фамилию и род, весть об этом разнеслась бы быстрее молнии в горах!
Нет, Алхазур не позволит еще одному вайнаху сгинуть в лагере на бескрайних просторах России!!
Не позволит!
Он вырвал из рук правоохранителей России чеченца, значит, он смог уменьшить на одного человека жертвы своего несчастного народа! Старейшины спасенного будут передавать из поколения в поколение рассказ об этом случае как о показательном положительном примере, чтобы молодые следовали ему, помнили и не забывали добро, которое оказали их человеку. Алхазур при этих мыслях даже стал в душе относиться с большим уважением к самому себе, приятное тепло разлилось по телу от осознания исполненного долга. Ему выпало огромное счастье доказать свою надежность и вайнахскую солидарность. Он не растерялся, не смалодушничал в ответственный момент. Среагировал так, как должен среагировать настоящий чеченец! Спас вайнаха!
…Заведя Шарипа к себе в кабинет, Алхазур попытался выяснить, зачем он с пистолетом ходит по Москве, и вразумлял, что так вести себя нельзя. Ведь за вайнахами идет настоящая охота, а он, как дурак, с оружием разгуливает по Москве.
«Когда вайнахи образумятся?» — размышлял про себя Алхазур, когда, растягивая удовольствие, Шарип поглощал печенье, конфеты, выпил несколько чашек чая, бутылку минеральной воды. Между паузами, вытирая пот со лба, он красочно рассказывал о своих «подвигах» и потом собрался уходить.
«Ты куда сейчас?» — спросил Алхазур.
«Мне некуда идти!» — потупив глаза, жалобно ответил Шарип.
«А где тогда ты будешь ночевать?»
«Не знаю, наверное, где придется».
«У вай! — воскликнул Алхазур. — А где ты до сих пор жил?»
«Где попало... Брат! Я хотел у тебя об одном попросить. Ты меня спас от смерти. Я никогда этого не забуду! Твои деньги на этой неделе обязательно верну. Можно, я останусь на ночь тут, в офисе, я на диване переночую, а завтра где-нибудь найду место?»
…На минуту Алхазур задумался. Может, к себе домой повести? Как-то неудобно в офисе его оставлять. Хотя здесь не Грозный, жена, дети маленькие, и так стесненное положение, квартира… для вайнахского гостеприимства с ночевкой не самое удобное место. У Алхазура иногда гостили знакомые, не говоря о родственниках, но это когда ты хорошо знаешь человека, уверен в нем. А этого товарища не знал, да и знать особого желания как-то не появлялось. Что-то еле уловимое, ненадежное, подозрительное сквозило в его поведении, настораживала какая-то недоговоренность в обрывках слов, бегающих глазах и резких жестах. Что-то я стал слишком мнительным в последнее время, наверное, нервы сдают уже, подумалось затем.
«Хорошо, — сказал Алхазур. — Оставайся. Правда, здесь не ночуют, но в виде исключения я попрошу старшего по охране тебя оставить».
Дав ему небольшую сумму, чтобы он перекусил во дворе, где находились кафе и продуктовый магазин, Алхазур ушел домой.
Под утро, в четыре часа, его разбудил звонок домашнего телефона и взволнованный голос охранника: «Алхазур Алиевич! Извините, пожалуйста, что поздно беспокою. Но я не знаю, как мне быть. Постоялец Ваш хотел телевизор из офиса на починку вынести, но я ему не дал этого сделать, и он с недовольным видом ушел, сказав, что скоро вернется. И его нет уже около часа».
«Какой телевизор, в какую починку? — протирая глаза, удивился Алхазур, — он же работал нормально. Какое ему вообще дело до моего телевизора?»
Телевизор «Филипс» был большой и дорогой, с тумбой-подставкой на колесиках, Алхазур его купил на Арбате за сумму в 4—5 тысяч долларов два года назад. Но что гостю взбрело в голову?
«Никаких выносов, и если придет, пусть ждет меня!» — приказал он охраннику.
Наутро Алхазур приехал в офис, и охранник доложил, что постоялец всю ночь бегал в туалет, куда-то звонил, а потом вдруг выкатил для выноса в коридор телевизор. И когда охранник не позволил ему сделать это, психанул и исчез.
«Вы правильно все сделали, к вам претензий нет!» — ответил Алхазур.
А сам подумал: что это за человек? Для чего он хотел телевизор унести? Немыслимо, невероятно, чтобы вайнах мог решиться на воровство, находясь в гостях! Офис — ведь это тоже дом. Может, таким необычным образом он хотел выразить благодарность за свое спасение? Подумав и несколько поразмыслив над создавшимся положением, Алхазур позвонил тому знакомому, с кем Шарип приходил в первый раз. Выслушав историю до конца, собеседник на конце провода неожиданно рассмеялся и долго-долго не мог прийти в себя.
«Да ты же ничего не понял! Это он спектакль устроил тебе. Договорился с ментами, сработал расчет на твой доверчивый характер. Это чистейший розыгрыш, а бабки твои они поделили между собой. Насчет телевизора он мне тоже звонил ночью, настойчиво предлагал купить по дешевке или найти покупателя. Я и подумать не мог, что телевизор из твоего офиса. Он же ненормальный и ко всему наркоман, ты что, не понял, когда он все время просил воду и потел?»
У Алхазура от удивления закружилась голова, мозг отказывался поверить в это: «Остопираллахь! Да не может быть такого, потому что не может быть никогда! Как это… договорился с ментами!? Ты что за пургу несешь? Какой розыгрыш? Разве нохчи (чеченец) может сделать такое против своего нохчи?!»
«Успокойся, — ответил на другом конце провода собеседник, — это самая что ни на есть правда. И он это делает не первый раз. Такой нохчи все может!»
На какой-то момент у Алхазура остановилось дыхание: «Остопираллах1!!! Что за невообразимая подлость! А какого черта ты этого подонка ко мне приводил?!» — набросился на собеседника Алхазур после минутной паузы.
«Но я сам вначале не знал его, ну а когда узнал, то предупредить тебя не догадался, да и не думал, что он к тебе нырнет…» — ответил знакомый.
В общем, кругом получался спектакль.
Через неделю Алхазур нашел двух сводных братьев непрошеного гостя, по словам людей, вроде бы состоятельных и обеспеченных, и рассказал им эту историю. Они извинились за родственника, обещали вернуть деньги. Но ни денег, ни братьев он больше не увидел. Они тоже куда-то испарились.
Перефразируя известную поговорку, скажем: "Яблоки от одной яблони все одного вкуса".
Через год Алхазур узнал от одного знакомого, что Шарип попался на наркотиках и получил срок. Но это уже был не спектакль, а реальность. Финал получился вполне закономерный.
И к тысячам вайнахов, сидящих в лагерях, отправился один неблагодарный, подлый, мерзкий, ненадежный и недостойный невайнах.
Потому что назвать его вайнахом никак не повернется язык...