Мы стоим перед входом в колонный зал Дома Союзов. Ждем. Меня окружают одухотворенные и светлые лица. Чувствуется, что близится какое-то важное событие. Как я здесь оказался? Не могу вспомнить. Да и времени на раздумья уже нет – распахиваются высоченные двери.
Взгляду открылся огромный зал с рядами мягких кресел малинового цвета, уходящих далеко вверх. Я встал как вкопанный, пораженный величием и убранством зала. И простоял бы долго, но напирающие сзади люди заставили двигаться дальше.
Оглядевшись, решил занять одно из свободных мест в первом ряду, слева от двух девушек. Ведь нужно непременно быть в центре событий. Что-то сейчас произойдет хорошее. По рядам шелест:
– Ждем Самого… Леонида Ильича…
На вопрос к моим соседкам: «Какой это год?», слышу в ответ удивленно – «Шестьдесят девятый».
Дааа… Приглядываюсь внимательно к своим спутницам. Очень красивые и модные прически. В голове роятся мысли, хочу сказать, что в отличие от семидесятых, восьмидесятых раньше выглядели по-современному, но не успеваю.
Проносится:
– Идет, идет….
Без опоздания заходят первые лица нашей страны, рассаживаются в президиум. В фокусе зрения Косыгин… Доброжелательный, открытый взгляд… На сцену поднимается Леонид Ильич. Он говорит долго, слова не оседают у меня в голове, но эмоции от выступления потрясающе позитивные.
Время летит незаметно, легкое и праздничное настроение охватило всех. И вот перерыв.
Вываливаемся шумной компанией в фойе. Сюда же выходят государственные люди. Все оживлены, о чем-то говорят, спорят. Пытаюсь втянуть в себя запах того времени, законсервировать настроение от исторического момента, в котором не по воле своей принимаю участие. Хочу еще сильнее пропитаться этим духом и с головой ныряю в водоворот толпы. Убеленный сединами человек в представительном костюме просит закурить.
«Егор Лигачев», – узнаю одного из столпов советского времени, первого секретаря Томского обкома.
– Да-да, конечно!
Просовываю руку во внутренний карман пиджака и нащупываю мятую пачку сигарет в шуршащей целлофановой пленке. С облегчением обнаруживаю внутри две штуки, угощаю. Для того, чтобы хоть немного унять внутреннюю дрожь от происходящего, отхожу от толпы. Какой открывается вид из панорамных окон! Как же все запомнить, законсервировать в своей душе?!! Эти старинные, не тронутые техническим прогрессом улицы и дома. Старые вывески и автоматы с газированной водой. Написанные кистью названия кинофильмов у входа в кинотеатр. Мерцающие розовым огни магазина «Бакалея». «При обнаружении запаха газа звоните 04» предупреждает надпись на пятиэтажке.
Как же все запомнить?
«Запечатлеть на пленку!» – пронзает мысль.
– У кого-нибудь есть фотоаппарат? – оглядываюсь я и сразу нахожу искомое.
– Девушка, как вас зовут…
– Людмила…
– Людмила, могу я взять вашу камеру и отдать ее через сорок лет?
– ….?
– Нет, я не шучу. Вам сколько лет?
Пытаюсь сделать ей комплимент:
– Наверное, двадцать пять?
Смеясь, она снимает с плеча тонкий ремень и протягивает аппарат в коричневом кофре.
«Как же ее найду, чтобы вернуть», – переживаю я. «Нужно узнать адрес, фамилию…»
Нет, не успеваю!
Меня вновь подхватывает вихрь. Оглядываюсь, вокруг никого нет. В руках фотокамера-прабабушка, металлическая. Нельзя терять ни минуты! Щелкаю затвором, пытаясь сохранить на пленку не просто внутреннее убранство фойе или вид на город из окна, а настроение. Понимаешь, что такого шанса больше не будет никогда. Увидеть своими глазами кусочек великой эпохи Советского Союза и законсервировать его в себе! Чтобы потом рассказать об этом детям, не упуская ни единой детали.
Перехожу в другое помещение.
«Нужно меньше думать… снимать, снимать, снимать…»
И вдруг голос из-за спины:
– Так вот вы где… пойдемте, вас все ждут…