Опиши мне победу, слышишь? Опиши мне, с чем она у тебя ассоциируется.
А я смотрю победе в глаза. Они такие усталые, а сейчас слегка посмеиваются. Я смотрю на победу из окна автомобиля. Победа кладет руку на окно по ту сторону. Я не знаю, как воспринять этот жест. Может, человек таким образом здоровается со мной, а, возможно, ему просто тяжело идти. Я отвечаю робкой улыбкой. В петлице ордена и медали. Я часто видела эти реликвии. Только по телевизору.
Выключите кто-нибудь это чертово радио. Выключите, пожалуйста. Я произношу эти слова про себя, потому что меня никто не услышит. Я все в той же позе, в которой пребываю дни последней недели: уткнулась глазами в сероватый потолок, на желтый тусклый свет, исходящий от грязной люстры. Надо бы принести стремянку и поменять лампочку. Надо бы. Я все так же выпускаю клубы дыма, сигарета за сигаретой, пачка за пачкой. По радио объявляют, что до начала нового года осталось пару часов. Как же мучительно слышать радостные голоса за тонкой стенкой, веселые песни из радиоприемника и гул ребят с улицы. Я беру доверху наполненную пепельницу и швыряю в сторону стола, на котором ютится злосчастное радио. Цель достигнута, я слушаю тишину. Относительную тишину. Мне нет никакой разницы, сколько часов осталось до какого-то очередного года. Что надо было накрыть стол и купить шампанское. В холодильнике только виски, а мне этого достаточно. Иногда я будто просыпаюсь и чувствую, что цвет моей светло малиновой кофты превращается в темно лиловый. Это все слезы, которые беззвучно текут по щекам и о наличие которых я и не подозреваю. А если бы мы победили? А если бы я победила и смогла тебя вытащить? Уже неважно.
Мы с тобой выходим из теплого уютного ресторана. Ты пытаешься зажечь сигарету и параллельно застегиваешь молнию моей куртки. Кажется, что декабрьский ветер проник мне даже в самый мозг, выветривая оттуда последние мотивы только что услышанной песни. Ты привлекаешь меня к себе, я уткнулась в твой подбородок, вдыхая дым сигарет. Я неделю как бросила курить, и потому пассивное курение стало для меня единственным утешением. Ты улыбаешься, чувствуя, что улыбаюсь я. Я думаю о том, что именно сейчас в данную минуту полностью осознала, насколько ты мне дорог. Мы с тобой словно сообщающие сосуды, без тебя меня уже не станет. Я улыбаюсь от мысли, что все написанное, сказанное, прочитанное, услышанное оказалось правдой. Потому что две половинки одного организма существуют. Потому что мы нашли друг друга. Я отчетливо ощущаю бабочек в своем животе – верный признак счастья. Что-то меня оторвало от этих мыслей. Я почувствовала, как дрогнула жилка у тебя на шее. Я поднимаю глаза и слежу за направленностью твоего взгляда. Сигарета в твоей руке как-то жалко сникла, выпуская тонкий струящийся дым. Я спрашиваю, что случилось. Бабочек в животе более нет, остался только страх. Этот вечный страх за тебя. Ты говоришь, что немного поодаль припаркована машина, и что номера тебе кажутся знакомыми. За нами слежка. Я пытаюсь взглянуть в твои глаза, чтобы прочесть, насколько могут быть серьезны последствия. Когда-нибудь ты доиграешься, когда-нибудь мы доиграемся. Я всегда это знала. Мы живем от раза к разу, от ожидания к ожиданию. Вернее, мы существуем. Романтика сегодняшнего вечера мигом улетучилась, я даже не понимаю, как мы могли так нелепо провести день, так нелепо нарядиться, забыв о том, что тебя ожидает. Ты пытаешься меня успокоить и говоришь, что все в порядке, и мы сейчас скроемся у них из виду. Ты произносишь эти слова твердым голосом, но я инстинктивно тебе не верю. Я поправляю твой галстук, ты проводишь рукой по моей щеке, слабо улыбаешься, и мы идем в обратном машине направлении. Это расстояние, это мучительно расстояние. Когда ты спиной ощущаешь, что на тебя смотрят и что за тобой в любую минуту могут сорваться. Я считаю наши шаги, чтобы хоть как-то умерить пульс и отвлечься. На 27ом счете ты берешь меня за руку и тихо произносишь: «Бежим». Бежать, оттолкнуться, улететь, спрятаться. Я верю в то, что у нас получится. Я хочу поверить. Мы бежим, не разбирая пути. Мы бежим вдоль машинной дороги. Я не чувствую усталости, я чувствую, как открывается второе, третье, четвертое дыхание. У меня нет выбора. Если мы остановимся, то обстоятельства все решат за нас. Я на ходу сбрасываю свои туфли на высоком каблуке. Я кидаю их со злостью в какую-то стену. Я очень хочу плакать. Но плакать и бежать одновременно – невозможно. Я слышу твое частое дыхание, вижу испуг на твоем лице, вижу фары проезжающих мимо машин, слышу топот ног, устремленных за нами. Я все это могу чувствовать в одно время, а плакать – нет. Я начинаю беспорядочно умолять Бога. Я обещаю поверить в его существование, обращаюсь к нему, прошу о помощи только сейчас, я ведь никогда в зрелом возрасте ни о чем не просила. Я прошу помочь нам убежать, я говорю слова, которых в жизни не произносила. Я обещаю бросить пить, регулярно посещать мечеть, начать делать намаз, помогать обездоленным. Только бы почувствовать помощь со стороны. У поворота мы останавливаемся, улучив секунду, чтобы отдышаться. Я обнимаю тебя крепко-крепко. Я хочу, чтобы мы с тобой срослись в эту стену, чтобы стали невидимы. Как я часто мечтала об этом в детстве. Ты отталкиваешь меня от себя, берешь за руку и буквально тащишь дальше. В своей руке я чувствую всю твою душу. Только не сейчас, пожалуйста. Мы потеряемся, только не сейчас. Мы продолжаем бежать; видимо, ты выбрал направление, потому что мы проносимся по узким улицам, в которых можно затеряться. Неожиданно я слышу выстрел. Я не могу понять, в кого. Все мои мышцы напряжены, и я все равно не почувствую вонзившейся пули. Ты лишь сильнее стискиваешь мою руку. Я понимаю, что пуля все-таки попала. Я умоляю тебя не останавливаться. Я придумываю, что нам осталось совсем немного. Я говорю на бегу, что мы оторвемся. Я все же плачу. Я оборачиваюсь через плечо и начинаю истошно орать матом. Какая я глупая. От этого ничего не поменяется. Неожиданно ты падаешь, я падаю вместе с тобой. Я вижу кровь на твоем пиджаке, она темно коричневого цвета. Я с остервенением разрываю пуговицы пиджака и вижу рану – в области живота. Ты просишь, чтобы я бежала дальше одна. Говоришь, что не сможешь подняться. Я обрываю твои слова и уверяю со слезами на глазах и перепачканными кровью руками, что ты сможешь бежать. Что я помогу. Что мы можем скрыться в ком-то из подъездов, позвонить в первую попавшуюся дверь и, возможно, нам помогут, нас спрячут. Добавляю, что наш народ отличается гостеприимством. Я говорю глупости, зажав твою рану руками. Ты умоляешь, чтобы я бежала дальше одна. Кричишь, что они меня изнасилуют, а потом убьют, лучше мне убежать. Ты утверждаешь, что они с тобой ничего не сделают. У меня истерика. Я проклинаю весь свет, того же Бога, те же людей, что сейчас уютно спят в своих квартирках. Я ругаю матом тебя, умоляя, встать. Я поворачиваю голову и вижу приближающиеся шаги. Они нас догнали. Контрольный выстрел в голову. И тебя больше нет. Я скидываю с себя куртку, хватаю камень с земли и пытаюсь размозжить лица этим ублюдкам. Один из них скручивает мне руки.
У нас было столько планов. Что-то сломалось.
Шесть утра. На улице собачий холод. Меня находит в полуживом состоянии женщина, подметающая улицы. Все ее лицо завернуто шарфом, на ней красный костюм с названием района, в котором она работает, валенки, а в руках метла. Она недоверчиво косится в мою сторону, потом все же решается подойти. Подойдя ближе, она видит запекшуюся кровь на моих волосах, босые изрезанные ноги, разорванное черное платье. И лужу крови рядом. Жалость превалирует над недоверием, она помогает мне встать и зачем-то куда-то ведет. Только не в отделение полиции. Пожалуйста.
Были ли у нас шансы? Я не знаю ответа ни на один вопрос. Я боюсь спать, потому что каждую ночь вижу во сне твою простреленную голову. Я боюсь запаха твоей крови на руках, потому сбиваю запах собственной кожи вредными чистящими средствами. Мне не нужно больше бросать курить. Просто не за чем. Не нужно больше верить в кого-то и во что-то. Все стало проще. Все стало свободнее. Исчезли условности, привязанности, обязательства.
Стрелка часов приближается в 11ти. Я знаю, каково весь день напролет следить за секундной стрелкой. Я вам не советую. Я достаю из шкафа твой свитер и твои джинсы. Натягиваю и твой шарф. Теперь на мне твой запах. Я выхожу на балкон покурить. Шепот. Победа... Победа... Победа... Три слога, столько смысла. Не объясняйте мне значение этого слова. Уже неважно.