Книга волхва
Дождь лил уже всё утро, и прекращаться вовсе не собирался. Даже здесь в лесу лужи стояли под деревьями. Любомир пригнулся, проходя под тяжёлой еловой веткой. Тут же подул лёгкий ветер и Любомир попал под целый поток холодной воды с веток деревьев.
- А я думал, что волхвов и дождём не мочит!
- Да ну! Больно много ты знаешь!
Любомир обернулся к мальчишке, бежавшему за ним всю дорогу от села.
- Слушай, малец. Шёл бы ты домой. Учитель не любит, когда деревенские к нам сами приходят.
- Я мешать вам не буду, Перуном клянусь! Не прогоняй меня, Любомир!
- Ну, ладно, идём со мной.
Они вышли на маленькую поляну. Там стояла изба, которая и была домом Любомира последние семь лет. Провожатый его разглядывал избу и был явно разочарован.
- Я думал, что изба у вас на курьих ножках, как в сказках!
- Эх, ты! Это у Бабы Яги избушка на курьих ножках! А мы, волхвы, живём там, где нам боги велят.
- Любомир, а что учитель твой сейчас делает? Наверное, смотрит на волшебное блюдо, по которому катается золотое яблочко? И так вы узнаёте, что на всём белом свете делается?
- Учитель мой книги читает. Вот в них и написано, что на всём белом сете делается. Вот я и пришёл, а тебе домой пора. А то отец тебе уши надерёт, что полдня за мной по лесу бегал.
Мальчик побежал обратно, оглядываясь на ходу. Наверное, хотел всё-таки увидеть что-нибудь волшебное.
Любомир открыл дверь и вошёл внутрь. На стенах висели пучки трав, лягушачьи шкурки, связки засушенных ящериц и змей. Возле печи стояли горшки и кувшины всех размеров. Посредине стоял стол, заваленный деревянными дощечками и толстыми пергаментными книгами. За столом сидел учитель Любомира – волхв Велемудр, бывший верховный волхв бога Велеса в стольном граде Киеве. Он внимательно читал книгу – это были “ Сравнительные жизнеописания “ Плутарха. Книгу эту он много лет назад позаимствовали у греческого купца.Вообще,грек предлагал купить у него книгу.Если уж жрец языческий знал язык и грамоту греков благодаря многолетнему общению с купцами,то почему бы и не заработать на его тяге к знаниям.Но Велемудр не собирался платить за нее золотом,а просто ее стащил,да так,что купец вообще забыл о существовании и книги и любопытного язычника.Читал он её далеко уже не первый раз и, по мнению Любомира, должен был выучить её наизусть. Услышав скрип открываемой двери, Велемудр, обернулся к своему ученику:
- Что-то ты долго сегодня! Ну, как там дочка кузнеца? Легче ей уже стало?
- Да, учитель. Лихорадки нет у неё, кашель меньше стал, вставать начала понемногу.
- Сказал им, что бы давали ей горячее молоко с мёдом?
- Сказал, и отвар из девяти трав отдал, который утром сварил.
- Хорошо, я думаю, она выздоровеет и скоро.
Любомир достал из мешка и начал расставлять на столе каравай хлеба, кувшин с молоком и жареного зайца, завернутого в кусок чистого холста. Он нарезал хлеб и мясо.
- Учитель, садитесь обедать.
Волхв подвинулся к столу и принялся за еду. Любомир ел молча, потому, как не следовало ему влезать с пустыми разговорами.
- Что в селе говорят, Любомир? Княжьих людей не видно там?
- Нет, учитель, не видно. Глушь здесь, не ездит никто – ни купцов нет, ни княжьих людей. Даже за данью не приезжают, будто забыли про них.
- Да, уж. Поищи где-нибудь ещё такую глухомань. Живём в лесу, носа не высовываем, прямо, как при царе Горохе.
Велемудр вздохнул, вспомнил о временах, ушедших давно и безвозвратно. Время былой славы, которая исчезла за один день и оставила после себя только воспоминания. Эти воспоминания не оставляли его никогда.
- Что же в Киеве твориться сейчас? Эх, узнать бы! Что там князь Владимир, то? Перевернул он на Руси весь прежний порядок. Как справляется он с державой теперь?
Эти разговоры велись почти каждый день – старик никак не забывал прошлое. Любомир привык к этому и лишних вопросов не задавал. Но, сегодня почему-то не выдержал:
- А почему же так получилось, учитель? Кто в этом виноват?
- Жалеешь, небось, что сидишь здесь, а не в стольном граде? Да… Я тоже думал, кто виноват? Долго думал, пока не понял – сами мы и виноваты. Вот слушай, как это получилось:
Ещё совсем в недавние времена была на Руси старая вера, унаследованная от предков. Вера эта говорила о том, каким богам молиться, как построить дом, вырастить урожай, создать семью и почитать предков. Короче говоря, как человеку жить на свете. Прошли годы, слились они в века, многое изменилось на земле. Славянские племена создали свою державу – Русь, границы которой проходили от Варяжского моря до Русского моря. И были у молодой державы сильные соседи, слишком ею недовольные. И особенно Византия, чьи владения разоряли походы русских князей.
Шестнадцать лет назад был Велемудр верховным волхвом в храме бога Велеса в Киеве. Был он в почёте у народа, слушались его советов князья. И князь Святослав слушал волхва и молодой князь Владимир Святославич.
Держава русская росла год от года – приумножали её князья своими походами. Одной военной силы стало недостаточно, что бы управлять ею. Понадобилась опора на духовную силу.
По совету Велемудра собрал князь Владимир в Киеве волхвов всех богов, которым поклонялись славянские племена. Поставили новые храмы и начали служить им. Волхв так говорил об этом молодому князю: “ Что же мы за держава, если в каждом селе своему богу поклоняются? Славянские племена верят в одних богов, да называют их по-разному. Многие люди и не ведают, что поклоняются одному богу, только под разными именами. Оттого и порядка у нас нет. Одна держава у нас теперь – одна вера должна быть“.
И всё было хорошо до поры до времени. Вот только одно было плохо – главным среди богов считался Перун, значит и главным над всеми волхвами был жрец Перуна Всеслав. Был он мужик противный и наглый, а Велемудр, вовсе считал его дураком, каких на свете было мало. Происхождения же он был знатного – из тех родов полянских, что правили до прихода князя Олега в Киев. Благодаря этому он и стал верховным волхвом, а не по своим заслугам, как некоторые. Происхождением он своим гордился без всякой меры и считал, что все должны ему подчиняться, а обязанностей у него никаких быть не должно.
Бывало, говорил ему Велемудр: “ Грамота наша известна только волхвам, ею священные книги записаны. А Русь теперь держава обширная, народу в ней много, купцы и ремесленники наши с иноземцами торгуют. Всем им без грамоты никак нельзя. Надо школу в Киеве открывать”. На это Всеслав отвечал ему: ” Так заведено предками, что грамота наша предназначена только для священных книг. И не нам порядок этот менять”.
Глядя на главного волхва, и другие стали ему подражать. Многие стали мзду брать за хорошие предсказания, другие жертвенный скот на рынке продавали. А духовными исканиями никто не занимался – одни сплетни на уме были.
Ещё один недостаток был – ничего не говорилось в священных книгах о князе и его власти. Ну, если дань кто не доплатил, или восстание поднял. Что с такими делать – на это волхвы ответа дать не могли.
Так что, вместо порядка получились разброд и шатанье. Последняя капля упала на пиру перед походом на Херсонес.
Решил тогда князь Владимир захватить Херсонес греческий. Через него шла основная торговля Византии с Русью, северными и восточными странами. Тогда бы большая часть торгового пути “ из варяг в греки “ принадлежала Русской державе. Перед походом собрал князь дружину свою, волхвов и знатных людей киевских. Вот там Всеслав окончательно всё и испортил.
Князь объявил, что вместо себя в Киеве оставляет дядю своего Добрыню. На что Всеслав ему ответил: “ Не по обычаям это. Наместником князя должен главный из волхвов оставаться“. Слово за слово, поспорили они. Всеслав и сказал князю: “ Я потомок наших первых князей Киевечей и моё слово выше твоего должно быть, морда варяжская! Потому, как ты есть сын рабыни, и власти над волхвами не имеешь!”
Владимир ничего на это не ответил. А через несколько месяцев пришла весть о том, что в Херсонесе князь Владимир принял крещение и возвращается обратно вместе со священниками греческими.
Велемудр тогда в который раз оправдал своё имя и, поняв, что это означает, сбежал из Киева до прихода князя. Всеслав же разделил судьбу своего бога, идол которого дружина сбросила в Днепр.
Что и говорить, никто с тех пор не слышал, что бы князья русские ходили в походы на греков.
- Да, уж! Вот так всё и было. Поплатились мы все за глупость Всеслава. А я говорил ему, что бы с князем не спорил! И где же ты, Всеслав, теперь? Да…
Волхв замолчал, переживая вновь давние дела. Любомир выслушал рассказ учителя и тоже задумался, разглядывая обглоданные заячьи косточки.
- Скажите, учитель, а почему князь оскорбился на то, что его сыном рабыни назвали? Что же здесь постыдного? Он же не выбирал, от кого ему родиться!
- Верно, ты подумал! Надо было знать самого князя. Он и слышать об этом не мог, всякому мстил за обиду. С самых малых лет. Мне об этом дядя его Добрыня говорил. Братья его Ярополк и Олег – дети угорской княжны были, а Владимир – сын ключницы Малуши. Братья его с детства обижали, называли сыном рабыни. Потому, как завидовали брату, который был куда успешнее их в учении.
- Так он всю жизнь этого слышать не мог?
- Да, не мог. И чем дальше, тем больше. Враги его только так и называли, потому, как всем им до князя далеко было, и оскорбить его более было нечем. Слушай, что случилось с полоцким князем, к дочери которого Рогнеде Владимир сватался. Князь сказал ему, что не отдаст княжну сыну рабыни. В ответ на это Владимир и захватил его город, князя убил и дочку себе забрал.
- Полоцкому князю соврать надо было бы, а не лезть на рожон.
- Правильно рассуждаешь, Любомир. С правителями спорить опасно. Я, вот, читал эту книжку греческую.
Велемудр хлопнул по Плутарху.
- Так всегда было. Не надо князьям перечить. Плохо это заканчивается.
Любомир убирал со стола, а волхв всё не мог отвлечься от прошлого, перекладывал с места на место свои книги.
- Всё теперь пропадёт, всё изменится. Придут новые люди на Русь, будут говорить, что до них и не было ничего. Вот, как мы жили всегда, что нам от предков завещано: в день зимнего солнцеворота – праздник Коляды. Люди веселятся, ходят друг к другу в гости, поют песни в честь Коляды. В начале весны – Масленица, летом – купальский праздник. И так год за годом, век за веком. А теперь всё изменится.
И тут Любомир вновь не сдержался, не смог промолчать:
- Учитель, а как же мы дальше жить будем? Нельзя всё просто так оставить. Что же нам делать?
- Что делать?
Волхв наклонился к Любомиру.
- Я долго ждал, пока ты этот вопрос задашь. Полгода уже ждал. Ну, что-то надо делать, нельзя сидеть, сложа руки. Вот только кому это поручить?
Любомир поглядел на учителя. Он чувствовал, что начинает понемногу понимать его замысел.
- Ну, мне можно поручить.
- А ты действительно этого хочешь? Я всё время удивлялся тебе, ждал, когда ты сбежишь отсюда. Мне бы твои годы, ни одного дня в такой глуши не остался.
- Вы же сами меня учили, что верность своему долгу надо хранить всегда – и во славе и в позоре.
- Да, выучил я тебя слишком хорошо. Ты действительно в это веришь?
- Верю. В этом моя судьба.
- Судьба наша предопределена, но не всегда. Иногда боги дают нам возможность выбора своей судьбы, свободного выбора. Теперь у тебя такая возможность. Как ты сам решишь, так и будет. Решай.
- Я давно уже всё для себя решил. Рассказывайте, учитель, что вы придумали.
- Хорошо, слушай меня. Все эти годы я писал книгу. В ней я собрал всё, что знаю о вере нашей, были о давних временах, преданья о наших первых князьях и войнах. Всё это и ты теперь знаешь, и всем нашим людям это когда-нибудь будет известно.
- Я должен буду рассказать всем о ней?
- Нет, пока никто не должен узнать о книге. Всё будет сложнее. Тебе, Любомир, надо вернуться в Киев. Там ты станешь христианским священником.
- Зачем?
А вот ни о чём подобном он и подумать ранее не мог. И перестал понимать что-либо в словах учителя.
- Зачем я должен это делать? Какая же будет нам польза?
- Давай объясню. Оказалось, что многое можно поменять. Только душу нельзя. Ты должен будешь сохранить душу нашего народа. Ты будешь говорить людям о том, во что ты сам веришь. Сам понимаешь, как это сложно и что на этом пути ты будешь один. Меня в Киеве слишком хорошо знают и там я помочь тебе ничем не смогу.
Любомир молчал, и волхв продолжал дальше:
- Много к нам на Русь приходило – разные народы, разные веры. Со всеми я говорил и понял – нет веры ни плохой, ни хорошей. Люди, вот, разные бывают. Какие люди к нам от греков придут, не знаю,… Может, откажешься всё-таки?
- Нет, уже не откажусь.
- Я так и думал. Тогда тебе надо собираться – завтра в путь.
Утро нового дня выдалось таким же дождливым. Но никто из них не расстраивался, потому, как знали, что дорога в дождь будет удачной.
Любомир взял свой мешок с вещами и книгами, и хотел, было идти, но учитель остановил его:
- Подожди, давай посидим перед дальней дорогой. По нашему обычаю надо помолиться богам, попросить у них помощи в пути.
Любомир сидел молча и думал, что же ждёт его в будущем. Заглянуть вперёд, как его учили, не получалось. Грядущая даль никак не хотела открываться. Что же, придётся узнавать о своём будущем, только пройдя весь жизненный путь до конца.
Дорога на Киев сворачивала к югу. По пути стали встречаться сёла, стоящие на широких лесных полянах. А по дорогам спешили путники в сторону стольного града и обратно. К одним из них подошёл Любомир:
- Как мне до Киева дойти?
Пожилой крестьянин вместо ответа обернулся к своей жене, сидевшей вместе с детьми на телеге.
- Слышишь, Мила, человеку в Киев надо. А мы из Киева идём на север. На старости лет пришлось новый дом искать.
- Что же с вами случилось?
- Неужто ты не слыхал, что идёт сейчас беспрерывная война с печенегами? Совсем от проклятых житья не стало. Два месяца назад напали на наше село печенеги, сожгли его.
Крестьянин был рад собеседнику, как и любой человек, переживший несчастье. Каждый надеется, что, рассказав о своих бедах, тут же найдёт помощь в них.
- Так и жили, как мыши в подполе, из-за кочевников проклятых. А как с дочкой беда случилась, не выдержали, ушли из дома, от могил дедов.
Крестьянин махнул рукой в сторону молодой женщины, сидевшей на телеге.
- В тот день, когда напали на нас печенеги, муж её погиб и детей двое. Прямо на её глазах. С тех пор и сама она стала, как дитя малое. Не ходит и не говорит вовсе.
Любомир поглядел на женщину. Лицо её было бледным. Смотрела она так, как будто видела что-то, неизвестное другим людям.
- Чем помочь ей, теперь никто не знает. Видно, суждено ей свой век калекой доживать.
Любомир подошёл к ней, взял за руки и посмотрел в глаза. Взгляд женщины, бессмысленно блуждавший ещё мгновение назад, замер, встретившись с его взглядом. Он резко потянул на себя, её руки. Женщина встала на ноги и медленно пошла за ним. Он отпустил её руки и отвернулся в сторону. Женщина обернулась назад. Только теперь она и узнала свою семью.
Дальше были слёзы и слова благодарности, которых Любомир уже достаточно наслушался за свою очень недолгую бытность волхвом.
Весь остальной путь до Киева обошёлся без приключений.
Стольный град встретил Любомира большим скоплением народа, от которого он давно отвык. Парень с трудом проталкивался сквозь толпу на узких улицах Подола. Видно было, что в столицу съезжались люди со всей Русской земли. Любомир поднялся вверх на Гору.
Знал он, что делает это напрасно, но всё равно пошёл на то место, где раньше стоял дом его отца. Тринадцатый год пошёл с тех пор, как отдал отец его в обучение волхвам.
Дома не было. На его месте стояла боярская усадьба. В этой части Горы всё изменилось – там стояли новые дома, в них жили незнакомые ему люди.
Отец и мать Любомира умерли давно, ещё до его бегства из Киева. Был у отца ещё брат, но он жил далеко отсюда, в самой Тмутаракани. Вряд ли кто-нибудь узнал сейчас ученика волхвов.
Любомир огляделся ещё раз. Дома вокруг больше не казались ему такими высокими, как раньше. Просто за прошедшие годы он стал взрослым.
Расспрашивая по дороге прохожих, Любомир вышел к храму. Киевляне называли эту церковь Десятинной. Её начали строить по приказу князя Владимира восемь лет назад и закончили совсем недавно. И сейчас ещё вокруг церкви работали мастеровые, заканчивали мелкие недоделки. Любомир поговорил с одним из мастеровых, который вошёл внутрь церкви и вернулся вместе со священником-греком.
- Ты говоришь, меня какой-то русич спрашивает? Где он?
Любомир вышел вперёд.
- Что ты хотел?
Любомир снял шапку и поклонился в пояс.
- Здравствуйте, святой отец. Меня зовут Любомир, я пришёл сюда, потому что хочу стать христианином.
Священник очень удивился такому ответу. Во-первых, он услышал его на греческом языке, во-вторых, очень немногие славяне сами приходили с такими просьбами. Видя удивление священника, Любомир продолжал:
- Я пришёл в Киев из Новгорода, потому что много слышал…
Священник прервал его:
- Пойдём за мной, расскажешь о себе.
Любомир пошёл следом за священником. Пройдя несколько шагов, он остановился. Он чувствовал опасность, которая была совсем близко. Это чувство было тёмным и неопределённым, но никогда его не подводило. Сейчас должно было случиться что-то плохое. Грек обернулся к нему:
- Отчего ты остановился?
Любомир посмотрел наверх, опасность исходила оттуда. Работники снимали с купола церкви последние строительные леса. Священник стоял как раз под ними. Любомир оттолкнул его в сторону. А через мгновение туда, где они только что стояли, сверху упала тяжёлая балка.
В другое время Любомир порадовался бы, что его предсказание спасло чью-то жизнь, но сейчас ему стало не по себе: “ Вот сейчас они и догадаются, кто я. Зачем же я это сделал?”
Но опасения его оказались напрасны. Священник поднялся на ноги, оглядываясь вокруг, и всё ещё не веря в случившееся. К ним подбежали работники со всего двора. А на шум из церкви выбежал греческий мастер, работавший внутри. Он обратился к священнику:
- Отец Дмитрий, с вами всё в порядке?
- Да, в порядке вроде бы. Благодаря этому молодому человеку. Он вовремя заметил, как падает эта балка.
Теперь на Любомира было обращено внимание всех окружающих. Что ему дальше делать, он не знал.
Мастер поглядел наверх, на купола церкви и сказал священнику:
- Простите меня, святой отец. Я должен был бы сам наблюдать за всеми работами.
- Ты не виноват. Пойдём со мной Любомир.
Священник привёл его к себе в дом, стоявший рядом с церковью. По дороге Любомир рассказал, что он сирота, сын новгородского купца, и пришёл в Киев, что бы услышать о новой вере.
- Ты и грамоту греческую знаешь?
- Да, немного.
Священник слышал, что Любомир запинается, говоря на греческом языке. Но грамотный человек был слишком большой редкостью.
- Ещё что знаешь, язык какой-либо?
- Да, хазарский. Болгарский и польский тоже.
Дома у священника прислуга накрыла на стол. Священник усадил Любомира за стол и сам сел напротив. Он продолжал присматриваться к молодому славянину. Даже на первый взгляд он сильно отличался от своих соплеменников, проводивших время в беспрерывном веселье. Дмитрий очень устал от здешних жителей, от их привычки к разгульной жизни. Как-то он даже сказал князю Владимиру: “ Веселие Руси в питие”. И князь с ним согласился.
Священник подумал, что сегодня ему повезло дважды. Он спасся от верной смерти и встретил человека, который может очень пригодиться в будущем.
- А который тебе год?
- Девятнадцатый.
- Если хочешь крещение принять, примешь. Имя тебе только надо новое выбрать… Илларион.
Любомир понял, что вместе с новым именем для него начнётся новая жизнь, которой он пока ещё представить себе не может.
Спустя восемнадцать лет. 1019г.
Солнечным воскресным утром народ киевский выходил из Десятинной церкви, где только что закончилась праздничная служба. Люди столпились в дверях, не торопясь выходить наружу. Каждый вытягивал шею, все старались получше разглядеть нового киевского князя Ярослава. Всего лишь четвёртый месяц правил он в Киеве и люди продолжали присматриваться к нему. Все думали, что за человек новый князь и чего ждать от него.
Сам Ярослав вместе с женой и ближними боярами стоял в церкви. Он разговаривал с ними, одновременно оглядываясь через плечо на киевлян. Князь прекрасно видел, как народ разглядывал его. Смотрели на него с любопытством и надеждой - прежний князь Святополк основательно всем надоел.
Ярослав наклонился к одному из бояр, сказал ему несколько слов. Боярин же подошёл к священникам, обратился к ним со словами от князя:
- Великий князь Ярослав Владимирович просит вас сегодня в терем к нему пожаловать!
Священники в долгу не остались. Одних из них, грек Дионисий, ответил боярину:
- Прошу передать мою благодарность князю. Я с радостью принимаю его приглашение и обещаю вскоре прибыть к нему.
Илларион промолчал, идти на встречу с князем ему вовсе не хотелось, остаток дня он собирался провести совсем не так.
Ярослав направился к выходу. Киевляне, расталкивая друг друга, начали выходить из церкви.
Илларион смотрел вслед князю и его окружению, и на душе у него было невесело. Всё, что происходило в последнее время, радости не добавляло.
Поначалу же всё шло благополучно. Прежний настоятель, отец Дмитрий, оказался человеком доброго нрава. Был он хорошо образован, не без способностей, но бедность и отсутствие связей в Константинополе не дали ему сделать карьеру в Византийской империи. Потому он и отправился в славянские земли. Дмитрий был в числе священников, прибывших с князем Владимиром из Херсонеса. За годы пребывания на Руси он так и не смог приспособиться к здешней жизни.
Дмитрий хорошо отнёсся к молодому славянину, который напоминал ему самого себя в юные годы. Постепенно Илларион стал для него незаменимым помощником при общении с местными жителями. Благодаря греку он значительно расширил своё образование. До тех пор он и не представлял себе, насколько обширен мир вокруг него. Из языков он выучил ещё и латынь. Память у него была прекрасная, натренированная ещё в детстве, когда он выучил наизусть славянские Веды. А там одних исходов славянских племён было штук шесть. Правда, предки его никогда не искали потерянный рай, а просто прятались от кочевников.
Позже он начал читать греческих и римских авторов, книги которых иногда привозили на Русь заезжие греки.
Князь Владимир умер четыре года назад. Новым великим князем стал его сын Святополк. Был он довольно странный. Постоянно расспрашивал киевских людей, кто на самом деле был его отцом – Владимир или брат его Ярополк. Вообще то, на этот вопрос не могла ответить его собственная мать. Постоянно порывался отомстить своим братьям непонятно за что. В конце концов, отомстил.
В ответ на это началась междоусобная война между братьями. В помощь себе Святополк позвал поляков. Они хозяйничали в Киеве, заранее примеряясь к новым землям. Смутой пользовались кочевники, грабя окрестности столицы. Народу приходилось самостоятельно оборонять город, помощи от князя с дружиной было мало.
Победил в войне Ярослав, выкинув всех их из города. Ничего, кроме радости, это у киевлян не вызвало.
Дмитрий умер, и на его место прислали нового священника Дионисия. Это был первый человек, с которым Илларион не смог найти общего языка. Трудно было разговаривать, когда на тебя смотрят, словно ты и не человек, а какой-то песиголовец.
Разговаривал Дионисий с ним пренебрежительным тоном, постоянно вмешивался в его собственные дела. Ещё он косо смотрел на его приятелей. Они называли его славянским именем, и приходили запросто, поговорить о жизни и решить некоторые вопросы. Когда же Дионисий понял, что образование Иллариона было ничуть не хуже его собственного, отношения вовсе стали натянутыми.
Так неудачно прошёл этот последний год. Постепенно он начал тяготиться своим положением. Все усилия, которые он затрачивал, давали слишком незначительный результат. Сам, в одиночку, он мало, что способен был сделать. Видимо, для него пришло время изменить свою жизнь, пока ещё для этого достаточно было сил. Этим он и собирался заняться в ближайшем будущем.
Хочешь или нет, но от княжеского приглашения отказаться нельзя было. Пришлось Иллариону идти к князю вместе с Дионисием, в обществе самом для него неприятном.
В тереме у великого князя был порядок. Слуги следили за чистотой с удвоенным усердием, потому, что побаивались за своё положение при новом князе. Сейчас уже и не видно было следов того, как здорово здесь проводила время польская дружина.
Слуга проводил священников внутрь, в покои князя. Сам князь уже ждал их, сидел за столом вместе с женой, княгиней Ингигердой.
Ярослав был весел, в прекрасном расположении духа. Видимо, радость от обретения киевского престола ещё не отступила перед каждодневными заботами. Он приветствовал их весьма доброжелательно. Дионисий и Илларион сели друг напротив друга. Князь обратился к Дионисию:
- Я рад, очень рад встретиться с вами. Я много слышал о вас от здешних жителей. Вы проделали такой долгий путь, чтобы приехать сюда.
- Да, это так. Но я не жалею об этом. Все опасности пути ничто по сравнению с возможностью принести на вашу землю свет нашей веры.
- Конечно. А хорошо ли вы устроились на новом месте? Нет ли у вас нужды в чём-либо?
- Нет, всё благополучно.
- Если понадобиться что-нибудь, говорите немедленно! А как вам здешние жители? Хорошо ли помогают в ваших благих делах? Князь небрежно махнул в сторону Иллариона.
- Да, некоторую поддержку я получил.
- Это хорошо. Ну, а насколько ваш помощник в этом разбирается?
- Я не ожидал, что здесь так хорошо знают Святое Писание. Только вот одно меня смутило, те слова, что он сказал на службе перед битвой с печенегами “братья, будем же храбро вместе сражаться, лучше умрём, а врагу не сдадимся, не отдадим родной земли!” Слишком воинственный дух, нет ещё полного понимания!
- Что же, не всё сразу, как говориться…
- Да, очень он хорошо сказал! – Княгиня, равнодушно молчавшая до сих пор, оживилась.- Совсем как Боян, скальд русичей. Я люблю слушать его песни о знаменитых воинах, а особенно эту:
- Словно сизый орёл под облаками, словно серый волк в чистом поле, словно белка быстрая по дереву, так лети песнь моя о славном князе Бусе, о его храбрых воинах...
- Прошу тебя, жена, не пересказывай нашим гостям всю песнь, иначе мы до утра будем тебя слушать! Им, наверное, это не интересно!
Да, Иллариону действительно не интересно было бы слушать песнь, потому, что на самом деле он её и придумал. Хорошо зная древние былины, он и начал писать. А исполнял его песни перед народом и на пирах знати Боян. Лишняя слава при его нынешнем положении была не нужна. Ну, а то, как хорошо запомнила слова песни княгиня, стало для него большой и очень опасной неожиданностью.
Между тем, князь продолжал любезно беседовать с Дионисием:
- А я вот, не выспался сегодня. А всё потому, что читал почти до утра. Принесли мне “Сравнительные жизнеописания “ Плутарха, и пока я не дочитал жизнеописание Александра Великого, спать не лёг. Я был поражён, сколь удивительные подвиги совершил Александр в таком молодом возрасте и за такой короткий срок!
- Да, царь Александр это действительно величайший человек! Он покорил Персидскую державу, многих царей и военачальников азиатских, и создал огромную империю от нашей родной Греции до далёкой Индии. За всю свою жизнь Александр не знал поражений!
- Ну, это не совсем так! – Илларион тут и вмешался в разговор. – Когда Александр отправился в поход на север от Персии, его войско столкнулось со степными скифами. Вот тогда он и потерпел поражение. Войско Александра не смогло идти дальше.
Илларион сказал это и усмехнулся, вспоминая своё прошлое. Дионисий ответил ему злобным взглядом, видимо решив, что насмехаются над ним лично. А князя только порадовал такой поворот в разговоре:
- А ведь, действительно, так оно и было! – Ярослав откинулся на спинку кресла, он выглядел ещё более довольным, чем в начале их разговора. – Да, так оно и было. Но к нашим нынешним делам это не имеет отношения.
Князь снова обратился к жене:
- Мы с тобой должны уже идти, а я сейчас не могу, есть ещё одно дело. Но люди без нас не начнут, поэтому на пир тебя проводит Дионисий. Я попозже подойду.
Княгиня поднялась со своего кресла и пошла к выходу. Дионисий направился за ней. Ярослав посмотрел им вслед, дождался, пока за княгиней закроется дверь, и пересел в кресло напротив Иллариона. Князь разглядывал его с подозрительным любопытством:
- Я много о тебе знаю. Знаю, что люди тебя уважают, потому, что для каждого умеешь нужное слово найти. Что знаешь наши древние былины, которые рассказывал, когда детей грамоте учил. Что от недугов многих больных вылечил. Давно я таких людей не видел. Последний раз встречал, когда вовсе молодым был. Думал, нет их уже, не встречу больше никогда. Что скажешь?
- А я отпираться и не буду. Правильно догадался.
- Такой человек мне нужен. Сейчас особенно. Тяжело у вас здесь, в Киеве. В Новгороде куда проще мне было. В стольном граде народ не такой, ко всем свой подход найти надо. А у тебя получиться, я знаю. Да, кстати, отчего грек на тебя всю дорогу косился? Из-за того, что люди приходят тебя послушать, а не его?
- Просто я людям сказал, что христиане в праздники тоже не работают. Поэтому, наверное.
Ярослав улыбнулся, покачал головой и протянул ему руку. Илларион без колебаний пожал руку князя.
Часть вторая. 1024-1026 гг.
С тех пор жизнь Иллариона изменилась полностью, хотя никаких внешних перемен и не заметно было. Так он и продолжал жить на том же месте, занимая прежнее положение. Но ему пришлось стать участником такого количества событий, как никогда до тех пор. Ещё несколько лет назад он думал, что значительная часть его жизни уже прожита, а оказалось, что она только начинается.
Дионисий привык к тому, что Илларион уходил, когда за ним приходили посыльные от князя. Он больше не вмешивался в чужие дела, потому как сам Дионисий сделался частым гостем князя Ярослава. Князь подолгу беседовал с ним, расспрашивал о жизни в Константинополе. Больше всего князя интересовало, какие платят налоги императору, что бывает с теми, кто не платит. Также говорили о законах в Византии, о порядках в войске и среди чиновников. Потом князь что-то долго записывал и переписывал.
Первые годы правления Ярослава выдались неспокойными. Тяжело было налаживать жизнь в молодой державе, всю землю которой можно было пройти из конца в конец за несколько месяцев. Так же, как и раньше, слишком много было врагов за её пределами. А теперь стали приходить вести о беспорядках внутри самой Руси.
Новости пришли из Суздальской земли. Ехать туда из Киева было долго, почти целый месяц. Потому, о случившемся там узнавали с большим опозданием.
Получалось так, что месяца два назад началось там восстание. Был в этом году неурожай в Суздале, а подати князю платить приходилось. Из-за этого беспорядки и начались. Так, во всяком случае, понял князь из объяснений гонцов. Решив не оставлять дела на самотёк, Ярослав собрал дружину и направился в Суздаль наводить порядок.
Илларион тоже оказался в числе сопровождающих князя. Это была первая такая дальняя поездка со времени его юности, и ехать надо было почти в те же края, где он её и провёл.
На четвёртой недели пути они и достигли своей цели. Край этот был ещё мало населён и сёла находились на большом расстоянии друг от друга. В сёлах действительно был неурожай, а налоги с крестьян были собраны полностью. Но в первые дни всё было спокойно, никаких признаков беспорядков не было.
Ярослав уже начал думать, что всё закончилось само по себе, без их вмешательства. Его мысли подтвердили и местные жители – два месяца назад начались волнения против высоких поборов, а потом они прекратились.
Воины князя медленно ехали по узкой лесной тропе. День был тихий, безветренный. Только вчера выпал первый снег, укрывший промёрзшую землю. Вся дружина растянулась на большое расстояние. Ехали они молча, без всегдашних песен – это не на кочевников идти.
Потому и услышали в окружающей тишине свист стрелы, которая через мгновение торчала из горла одного из наёмников-скандинавов. Та же участь спустя мгновенье постигла десяток его соседей. Этого времени было достаточно дружинникам, чтобы опомниться. Они развернули коней и бросились напролом через лес.
Нападавших было с десяток, они удирали, петляя между деревьями. Княжеские дружинники, без всякого боевого порядка, гнались за ними. Они не успели разглядеть тех, кто стрелял в их сторону. Видели только спины всадников на тёмных конях.
Лес закончился внезапно, и войско оказалось на открытой местности. Впереди были поля, засыпанные снегом, а дальше – большое село. Нападавшие были уже далеко, возле самых крайних домов. Дружина князя, сейчас больше напоминавшая орду кочевников, погналась в их сторону. Когда они подъехали к околице села, то упустили из виду нападавших. Но их уже не искал никто. Воины не сомневались, что стреляли в них жители этого села. Завязалась драка с местными жителями, которые выскакивали из своих домов и пытались защищаться. Но против дружины в полторы тысячи воинов ничего сделать они не могли. Через несколько минут всё было закончено.
Дома в середине села загорелись. Пламя быстро побежало по соломенным крышам, перекидываясь на соседние дома.
Князь и его окружение догнали дружину. Ярослав подъехал поближе, поглядел на разгоравшийся пожар, и спросил у своих воинов:
- Кто стрелял? Нашли или нет?
Дружинники этого так и не увидели, немногие оставшиеся в живых жители тоже сказать ничего не могли. Ответить князю было некому. Те люди, которые стреляли в лесу, так и не были найдены. Всё закончилось слишком быстро. Ни князь, ни кто другой, исправить случившегося уже не могли.
Воины, медленно собираясь, двинулись в обратную сторону. За их спинами разгорался пожар, поглотивший все сельские постройки.
Хоть иной раз далеко было идти от одного селения до другого, случалось, что и целый день, но новости разлетелись с невероятной быстротой. Слух о деревне, сожжённой княжеской дружиной, пошёл по всем окрестностям, множась и обрастая новыми подробностями. Он катился впереди войска, обгоняя его на много дней пути. Жители разбегались из своих домов при приближении князя с дружиной.
Ярослав хотел найти кого-нибудь из здешних старейшин, но его поиски оказались бесполезными. Никого найти не удалось. Все они предпочли спрятаться, что бы не разбираться в том, какая доля из заплаченных налогов попадала в казну князя, а какая – в их собственную.
Но не все из жителей тогда предпочли спрятаться. Многие решили отомстить за кровь земляков, за непомерные налоги. Здешним охотникам не сравниться было в открытом бою с княжеской дружиной. Но стрелы их били метко, даже ночью. Воины князя нигде не могли чувствовать себя в безопасности. Потери среди них стали довольно ощутимыми. Сами же дружинники без всякой жалости расправлялись с теми, кто попадал в плен к ним. Так и получилось, что Суздальская земля стала опаснее Дикого поля.
В столкновениях с местными жителями прошло две недели. Войско князя разместилось на привал в деревне, из которой разбежались все жители ещё до их прихода.
Ярослав чувствовал, что положение становится угрожающим, он никак не мог отделаться от воспоминаний о смерти своего прадеда – князя Игоря. Повторять его судьбу не хотелось. Ярослав пытался найти выход, но всё усложнилось и запуталось. Князь сидел в избе в полном одиночестве, смотрел на огонь и думал о том, сможет ли его жена удержать в руках государство в случае его гибели.
Дверь хлопнула, отвлекая его от таких мыслей. Внутрь вошёл давний соратник князя – новгородский воевода Вышата. Он стряхнул снег с шапки и протянул руки к огню. Князь обернулся к нему:
- Ну и что нового? Удалось поговорить с кем-нибудь?
- Да, так себе, ничего особенного. Все разбежались, осталась старуха одна. Что-то говорила о новом, справедливом князе, который придёт и вернёт народу старую веру. Выжила из ума совсем.
- И всё? Ничего больше?
- Да, она не первая, кто такое говорит. Я уже от многих это слышал, все как белены объелись.
- А про дань не говорили?
- Нет, не говорили. Требуют только прежнюю веру не запрещать. Что делать будем?
Ярослав промолчал, обдумывая новости. Похоже, что всё складывалось не так уже и плохо. Следом за неприятностями появлялась, и возможность их избежать.
- Давай, Вышата, зови его сюда. Где он сейчас?
- Ищет всё время что-то, пойду я за ним.
Воевода вышел наружу и столкнулся в дверях с Илларионом.
- А я как раз за тобой шёл.
Они вернулись вдвоём, и князь тут же спросил Иллариона:
- Ты знаешь, что хотят здешние люди? Надо решать, что делать с прежней верой.
- Если с такой верой, то это без моего участия.
Илларион поставил на пол мешок и раскрыл его. В мешке лежала обезглавленная утка. На её перьях кровью был выведен древний солнечный знак, лучи которого повёрнуты в обратную сторону. Это был знак тёмной, оборотной стороны прежнего культа. Вышата со страхом отодвинулся от жертвы. Князь брезгливо поморщился:
- Кажется, нам пожелали смерти.
- Здесь во многих дворах такая дрянь висит. Всё не так просто, как с начала всем показалось. Кому-то нужна твоя жизнь, князь.
Ярослав зло выругался и пнул ногой мешок с жертвой:
- Всем нужна моя жизнь! И кому на этот раз? В Суздале тоже есть сын моего папаши?
- Только тому, кто сам хочет стать князем. И тому, кто многое потерял из-за решения твоего отца.
- И где же я его буду искать? – Ярослав оглянулся на воеводу, который сейчас помочь ничем не мог. – Ну и натворили дел тогда твои ребята.… Значит, где-то там и искать надо…
- Да, возле той самой деревни, где стреляли в первый раз.
- Надо возвращаться назад. Будем искать там, откуда всё и началось. Надо найти того человека, который стоит за всем – это наш единственный выход.
Ярослав вышел наружу, Илларион и Вышата за ним. Дружине, которая надеялась на отдых, приказали снова собираться в путь.
Обратная дорога была такой же трудной. Шли назад они напрямую, обходя сёла, выбирая самый короткий путь. Через четыре дня они вышли к деревне, разорение которой и послужило причиной для восстания.
Все жители оставили её, сгоревшие дома были засыпаны снегом, не было видно никаких новых следов. Дружина углубилась в лес, прочёсывая окрестности. Воины ходили среди деревьев, заглядывали под каждый куст. Им приказали искать все необычные следы, всё, что обращало на себя внимание. А как это должно выглядеть, не объяснил никто.
Вышата недовольно хмурился, с подозрением поглядывал на Иллариона:
-Послал ты нас, куда глаза глядят, принести то, не знаю что. Что ищем, а?
- Ну, а мне, откуда это знать? Но, мимо точно не пройдём.
Воевода собирался сказать ему в ответ что-нибудь, но тут на весь лес закричал один из скандинавских наёмников. На крик бросились все. Шведский воин стоял бледный и перепуганный насмерть, он указывал рукой прямо перед собой. Там, на большом пне, сидел заяц, вернее то, что от него осталось. Брюхо его было распорото, а шкурку натянули так, что бы получилось подобие сидящего зверька. На его спине ножом был вырезан тот же древний знак. Заяц смотрел мёртвыми глазами на княжескую дружину.
- Точно, мимо не пройдёшь.
Вышата растолкал воинов и подошёл поближе к жертве.
- Из-за чего шум? Ну, заяц, ну, дохлый. Зачем орать надо было?
Воины промолчали, опасаясь спорить с воеводой. Вышата хотел выбросить этого зайца, что бы не смущал никого. Но тут он посмотрел вверх и увидел ещё одну жертву. На ветвях старого дуба висела обезглавленная утка.
- Заяц, а в зайце - утка. – Ярослав посмотрел на соседние деревья – больше ничего не было видно. – Ну, поедем дальше.
Дальше они ехали через чащу леса, сгущавшегося с каждым шагом. Также с каждым шагом оживали в памяти княжеских воинов страшные сказки, услышанные в детстве. Ярослав ехал первым, он первым и натолкнулся на продолжение пути из жертвоприношений.
Деревья были вырублены на расстоянии шагов тридцати, дальше был тот же непроходимый лес, а посередине просека, проехать по которой мог только один всадник. Её обрамляли высокие шесты, числом в двенадцать штук, образуя ворота. На девяти шестах были насажены человеческие головы. Внизу на шесты была натянута верёвка, закрывая проход на просеку. Странно было, но ни зверь, ни птица не тронули жертву.
Дружина остановилась, разглядывая ужасное зрелище. Надо было идти дальше, цель их пути была уже рядом. Князь обернулся, поглядел на своих воинов. Одни из них крестились, другие шептали заговоры. Воевать с потусторонними силами они не могли. Ещё мгновение и дружина разбежится, спасаясь от злых духов.
- Я пойду, посмотрю, что там дальше.
Ярослав вздрогнул, услышав голос Иллариона.
- Здесь есть, кого на разведку посылать, кроме тебя.
- Да, но воины верят во всю эту чушь, а я – нет. Человек не всякое зрелище может выдержать. А дальше могут быть вещи ещё похуже. Лучше мне пойти. Мы почти уже у цели, надо хоть поглядеть, что там.
- Хорошо, иди. Оружие возьмёшь?
- Не надо мне, так обойдусь.
Он подошёл к верёвке, переступил через неё и по тропе пошёл дальше. По дороге Илларион внимательно разглядывал каждое дерево, но жертвы больше не попадались. Это помогало ему не думать над тем, в каком странном и двусмысленном положении он сейчас оказался: « Сила духа сильнее оружия. Удивительно, что я до сих пор в это верю. А пора бы уже и перестать. Вечно меня тянет, куда не следует. Знал же, что когда-нибудь встречусь с прежней братией. Хотя, судя по жертвам, это всё-таки не наши».
На самом деле свои это были или чужие, вопрос был спорный. Древняя вера была неоднородной – славянские племена жили каждое по своему обычаю. При попытке объединить всех, при князе Владимире вышло то, что назвал бы сейчас Илларион теологической дискуссией. Первый его учитель так говорил по этому поводу: « Приносить человеческие жертвы – это обычаи готов и аланов. Нам же Веды это запрещают». Верховный жрец Перуна же сообразил, что так их будут больше бояться, и поддержал противоположную точку зрения. Его аргументы в споре были такими: « Ты, Велемудр, сиди и помалкивай, потому что твой бог Велес у Перуна жену украл».
Лесная тропа быстро закончилась. Илларион увидел примерно то, что и соответствовало его ожиданиям. Там была не крепость и не капище, а добротная усадьба, подходящая старейшине большого рода. Охраны возле неё не было, да она была бы лишняя. Кто бы решился разбить ворота, украшенные человеческими черепами?
Это уже вовсе никуда не годилось. Нельзя было не вмешаться. Стучаться в ворота он не стал и обошёл дом. С противоположной стороны должен был находиться настоящий вход. Так и оказалось.
Илларион открыл низкую калитку и прошёл внутрь усадьбы. Во дворе было тихо и пусто. Дверь дома открылась, и на порог вышел хозяин. На вид он был старше Иллариона лет на десять, если не более того. Наверняка считал себя человеком бывалым, всё в жизни повидавшим. Но не тут то было! Христианских священников ему встречать приходилось, но слышать от них приветствие на древнем языке, известном только славянским волхвам, нет.
Сначала он и ответить не мог того, что положено было. Иллариону пришлось повторить ещё раз свои слова:
- Что, забыл совсем, как отвечать надо? Давай, зови меня домой.
Хозяин пришёл в себя, открыл дверь и пропустил Иллариона внутрь.
- Ну, заходи, раз пришёл. Правду говорят – незваный гость хуже хазарина.
Он сел на скамью, не дожидаясь приглашения от хозяина дома, который всё ещё не мог справиться с удивлением:
- Вот, времена, какие настали! Сколько я на языке нашем не разговаривал! И с кем я теперь говорю! Откуда же ты такой взялся?
- Это я тебя спросить хотел. Кто ты такой и как здесь оказался?
- Ну, что же, слушай, никакая это не тайна.
Хозяин наклонился над столом, пристально посмотрел Иллариону в глаза и начал рассказывать:
- Сам я из стольного града Киева. С малых лет обучался у волхвов, принял посвящение, но разогнал нас всех князь Владимир. Много лет после того я ездил по землям славянским. Бывал в наших храмах, которые ещё на окраинах остались. Здесь я живу восьмой год уже. Народ меня уважает.
- Вижу, есть за что. Это ты восстание устроил?
- Я! Княжеская власть разозлила народ своими поборами, а я помог людям разобраться, что к чему.
- Они сюда приехали не за тем, что бы своих же людей убивать.
- Да, знаю я! Наслышан я про князя Ярослава – он всегда найдёт, как из неприятностей выкрутиться. А мои люди сделали так, что бы вы уже никак не отвертелись. Что, умники, сколько народу неповинного перебили, пока разобрались, в чём дело?
- Немало. Только в смерти их ты виноват. Дружина в народ стрелять стала по твоей воле. Сам захотел князем стать?
- Почему бы и не стать? Почти же получилось!
Он засмеялся и продолжал смеяться слишком долго. Илларион отодвинулся от него подальше, его настораживал этот дикий хохот и блеск безумия в глазах волхва: «похоже, что с рассудком у него неладно».
Хозяин перестал смеяться и снова наклонился к его лицу:
- А я тебя узнал. Хоть ты тогда вовсе дитём был, но я вспомнил. Да, многое на Руси изменилось, но вы, слуги Велеса, никогда не пропадёте! Гляжу – хорошо ты устроился! Ну, и в каких храмах жизнь лучше?
- Я не сравнивал. А ты хоть соображаешь, что натворил? Ты же всех опозорил – и тех, кто тебя учил, и предков наших. Разве у нас такая вера была? Или ты забыл, что на страхе и разрушении ничего прочного не построишь? Теперь о вере будут только по твоим делам судить. Ничего уже не объяснишь и не вернёшь назад.
- Почему не вернёшь? Это вы всё боялись от Вед на слово отступить, а я вот что сумел сделать! Никто не решился в ворота смерти пройти. Мне человеческий страх лучшей охраной был, чем оружие.
- Но я сюда пришёл.
- Ты пришёл, а князь с дружиной где? Разбежались по лесу?
- Они сейчас всю эту дрянь разбирают. И ищут медведей, что бы тебя им бросить. Скоро уже здесь будут. Знаешь сам, что бывает с волхвом, который наши Веды искажать будет. А тот мрак, который ты вернуть хотел, не придёт на нашу землю никогда. Потому, что в одну реку нельзя войти дважды.
Он сказал это, поднялся и пошёл к выходу. Оборачиваясь, он подумал: « вот сейчас мне в спину и выстрелит». Но хозяин так и не решился. Илларион закрыл за собой дверь и вышел на улицу. Подойдя к калитке, он почувствовал, что обратно можно уже не торопиться.
Он снова заглянул внутрь дома. Воевать было уже не с кем. Хозяин был мёртв. Он лежал на полу. Пальцы сжимали рукоять меча, кровь текла из раны на груди.
Илларион посмотрел на мёртвое тело. Он хотел вспомнить какую-нибудь молитву, но на ум ничего не шло. Не из одной веры, не из другой. Потому он осторожно переступил через лужицу крови и подошёл к горевшему очагу. Поджёг пучок хвороста и бросил его на лавку, на которой лежали одеяла.
Он вышел обратно на улицу и тут услышал шум. Ярослав, не дождавшись его, привёл сюда войско.
По дороге Илларион подробно рассказал князю о разговоре с волхвом и о том, что он и устроил мятеж:
- Вот теперь можно и решать, какую дань платить дальше. Мешать больше некому.
- Да, уже можно.
Ярослав с досады щёлкнул пальцами:
- Двести человек дружины, разорённые сёла, придётся снизить дань. И всё это из-за одного свихнувшегося волхва! И нам ещё повезло! Если бы он пообещал людям, что больше они никогда дань платить не будут, всё, никак нам с ним не справиться!
Назад они ехали почти два месяца. Как-то раз на привале Вышата сел к костру рядом с Илларионом. Воеводе давно хотелось поговорить с ним по душам:
- А я тебя до Суздаля болтуном считал. Думал, какой с тебя толк! А вот оно как оказалось…
- Ну, спасибо за правду.
- Что же ты, совсем смерти не боишься?
- Боюсь, почему же. Смерти не бояться только такие, как наш храбрый Якун.
Он указал на Якуна – предводителя скандинавов. Якун стоял возле костра в окружении своих воинов. Вышата махнул рукой ему, приглашая присоединиться:
- Эй, Якун, иди к нам!
Вышата махнул рукой раз, потом другой, потом третий. Якун стоял совсем близко, смотрел прямо на них, но как будто не видел. Взгляд у него был совершенно бессмысленный. Вышата звал его долго, так что самому это надоело. Наконец Якун услышал и направился к ним.
- Слушай, что это с ним?
- А, так Якун же берсерк. Ты, Вышата, разве не знаешь, что бывает с берсерками зимой?
Илларион собирался объяснить, но тут к ним и подошёл Якун. Илларион обратился к нему торжественным тоном:
- Храбрый Якун, славный воин, поведай же нам о своих подвигах!
Якун вздохнул, набрал полную грудь воздуха и начал рассказывать. Он говорил о походе на быстром драккаре по синему морю. О битвах, где он в одиночку победил десятки отважных воинов. О том, что сломал четыре меча и шесть боевых топоров о шлемы противников. И ещё о том, что уже восемь своих щитов разгрыз он зубами в бою.
Говорил он долго, много раз повторяясь и пересказывая одно и то же. Илларион уже пожалел, что затеял объясняться. Но от продолжения рассказа их спасло то, что Якуна позвали к князю.
- Якун совсем не понял, что ты над ним смеёшься?
- Нет, значит, плохи его дела. Это всё от мухоморов. Что бы стать берсерком, пьют из них отвар. А зимой то, мухоморов нет! Вот так и получается, что летом они ходят в походы и крушат всех подряд. Ну, а зимою иногда не могут найти выход из своего дома. Втянут они когда-нибудь вас в неприятности.
- Разве я не знаю? Мы из-за них ещё в Новгороде сколько натерпелись. Но никто из русичей такого делать на войне не будет. За это князь их и держит. Давай, лучше перекусим. А то я проголодался, пока мы слушали храброго воина.
В стольный град они вернулись ранней весной. Повсюду ещё лежал снег, было холодно. Но солнце уже стояло высоко, дни становились длиннее. Мир снова оживал, возрождаясь к новой жизни.
А новости, которые встретили их в Киеве, были нерадостные. За время отсутствия великий князь лишился значительной части своих владений. И, как обычно это бывает, беда пришла, откуда её совсем не ждали.
Мстислав Владимирович, князь славного города Тмутаракани, захватил Черниговское княжество.
Князь Мстислав был единокровным братом Ярослава. При разделе земель он получил от отца во владение богатый приморский город – Тмутаракань.
Город этот был отвоёван князем Святославом у хазар. Жили в нём сейчас русичи, хазары, греки и много разного народа со всех окрестностей. Все они между собой жили в мире, хотя и молились в разных храмах. Вместе и защищали родной город от набегов кочевников из Дикого поля.
Кочевые племена печенегов, ясов и касогов угрожали всем землям юга Руси. Но не первый год уже жили кочевники в страхе перед славным воином – князем Мстиславом. Много племён разбила его дружина, немало вождей победил в единоборстве и сам Мстислав. Был он весьма знаменит, и уважаем во всей Руси. Поэтому Чернигов и его окрестности перешли под власть Мстислава почти без всякого сопротивления.
Заняв Чернигов, Мстислав стал главным соперником брата. До захвата великокняжеского престола оставался ему один шаг. Этот шаг Ярослав и не собирался позволить ему сделать.
Целый месяц Ярослав готовился к войне – нанимал скандинавских воинов, собирал ополчение. Весь месяц стольный град жил новостями о предстоящей междоусобной войне.
Идти от Десятинной церкви на Подол было недалеко. Илларион шёл вниз на Подол, а навстречу ему на Гору поднималось множество людей. Купцы, княжеские гридни, челядь и мастеровые, все спешили по своим делам. Шёл он быстро, но всё равно слышал на ходу обрывки разговоров о Тмутаракани и князе Мстиславе.
На Подоле Илларион встретился со знакомым купцом Ефимом. Купец часто привозил для него книги из Константинополя. В эту весну он вновь собирался в дорогу и обрадовался встрече со старым знакомым:
- Ну, здравствуй. Хорошо, что ты вернулся. Что тебе привезти из Царьграда?
Илларион протянул ему листок пергаменты с несколькими названиями и начал объяснять, что именно ему надо, но тут его отвлёк шум. Рядом с ними была лавка оружейника. В дверях лавки стоял её хозяин и двое воинов из княжеской дружины. Все трое кричали громко, размахивали руками и доказывали изо всех сил друг другу, хотя и придерживались одного мнения:
- А я говорю тебе, что Тмутаракань мы побьём!
- Да разве у них войско?! Что их бить?! Сами разбегутся!
- Тмутаракань и не город вовсе! И народ там дикий живёт, не понятно кто они уже – русичи или хазары.
- Киев – это стольный град! Мы главные во всей Руси должны быть. А левый берег мы победим! Потому, что нас много! И мы всех победим!
Вокруг спорщиков начала собираться толпа из зевак, которых много было в этот час на Подоле. Каждый старался им помочь, подсказывая, почему ещё Киев должен победить Тмутаракань. В спор включалось всё больше людей. К счастью, никого из жителей Тмутаракани рядом не было. А то бы им тяжко пришлось! Тут вперёд вышел один из здешних оружейников:
- А я вам скажу, что все вы не правы! Разве не знаете, что старики говорят: « Погубили распри княжеские Русскую землю, погибло наследие славных предков! Только враг наш выиграл от усобиц племён славянских»
Спорщики замолчали, народ потихоньку начал расходиться.
Илларион отвернулся от них и подумал, что никакие это не старики так говорили. Это он в одной из своих песен так написал. Но это почти никому не было известно. А в давние времена ни у кого таких мыслей и не было.
Ефим тоже отвлёкся от уличного шума. Он, похоже, жалел о том, что разговор прошёл без его участия:
- Да, поляне наши цену себе знают. Только новгородцы побеждали их всегда. Но Тмутаракань нас ещё не обыгрывала, это верно. Хотя, всякое может быть. Вернусь, вот, я домой к осени, а в Киеве перемены будут.
- Да, всякое может быть. У князя Владимира было много жён и много детей. Одной Русской земли на всех не хватает.
Илларион простился с Ефимом и отправился назад. По дороге ему пришла одна мысль, причём довольно неожиданная: « Если бы не князь Владимир, меня бы уже гадать заставили. Спросил бы князь, кто из братьев победит? Сидел бы я сейчас и думал, что бы соврать такое. Совсем как предшественник Велемудра, когда спросил его Олег, отчего ему суждено умереть. Сказано же было этому варягу беспокойному, что от коня своего. То есть – довоюешься когда-нибудь. А волхв тот и не ожидал, что с гадюкой так выйдет. Высшую силу не надуешь! И не пытайся! А теперь, спасибо князю Владимиру нашему, никто не приходит, вопросов глупых не задаёт!»
С такими мыслями он и вернулся на Гору обратно. Это утро оказалось для него одним из немногих свободных. А всё потому, что Дионисий начал пропадать, неизвестно где. Все церковные обязанности пришлось исполнять Иллариону. Так что ему не удалось увидеть, как дружина Ярослава идёт воевать с Мстиславом.
Войско великого князя выступало в поход. Провожали их жители стольного града, от мала, до велика. Жёны и девицы, старшие мужи и отроки, бояре и холопы – все вышли на киевские улицы. Каждый хотел увидеть князя Ярослава и его дружину.
Князь ехал во главе своего войска. На шаг позади его ехал предводитель скандинавов Якун. Киевляне показывали друг другу знаменитого вождя, говорили несведущим людям о его воинских подвигах. Если кто и не слышал о нём раньше, то, поглядев на золочёные доспехи, на узорчатый плащ с золотым шитьём, не усомнился бы, что перед ним прославленный воин. Блеском оружия затмевал он и самого князя и его ближайшее окружение.
За своим вождём ехали отряды скандинавов, а за ними дружина княжеская. Ополчение из народа собрать не удалось.
Под приветственные крики киевлян войско вышло из города и направилось на восток, усмирять непокорного брата.
Разговоры в толпе о Мстиславе и Тмутараканском княжестве стихли, люди вспомнили о своих делах, более важных для каждого. Горожане проводили своего князя и разошлись. А престол киевский стал ждать своей участи.
Через два месяца до Киева дошли новости о полном разгроме войска великого князя. В битве в Черниговской земле Мстислав разбил дружину брата. Черниговские и тмутараканские воины разгромили скандинавских наёмников. Их предводитель Якун бежал, растеряв по дороге своё оружие. Остатки княжеской дружины вернулись домой, а сам Ярослав был вынужден скрываться в Новгороде. Там он надеялся собрать новую дружину.
Теперь ничто не мешало Мстиславу занять великокняжеский престол.
Киев затих, ожидая перемен во власти, ставших привычными за последние годы междоусобных войн. Прекратились разговоры о « какой-то Тмутаракани», люди всё чаще стали вспоминать о воинских подвигах Мстислава, о его победах над кочевниками.
« Вот так и бывает – сделаешь один раз что-то удачно, и теперь каждый раз ждут повторения. Но это же совсем разные вещи! Разве можно повторить такое сейчас? Кто же добровольно откажется от власти? Таких дураков ещё не было. А князь Мстислав не дурак. Как же я уговаривать его должен?»
Подобные мысли не благоприятствовали успеху предприятия. Да и на успех Илларион не рассчитывал.
Ехал он сейчас по Черниговской земле с письмом от Ярослава к брату. Отправляя его к Мстиславу, князь надеялся остановить междоусобную войну. В Новгороде была собрана дружина, и можно было начинать поход. Но Ярослав не знал, за кого сейчас киевляне – за него они будут сражаться или за брата. Потерять всё он не хотел. По просьбе князя Илларион взялся за дело, которое сам он считал полностью безнадёжным.
Была середина лета, только сейчас, к вечеру, жара начала спадать. Небо, ещё в полдень такое чистое и ясное, затягивали тучи. Дул южный ветер, который приносит грозу с Русского моря.
В Чернигов он приехал уже к сумеркам, перед тем, как ворота запирают на ночь. Главный город Северской земли не затихал даже вечером. За последние месяцы народу в нём заметно прибавилось – множество людей приехали за князем Мстиславом.
Охранники провели Иллариона к князю. Мстислав, славный воитель, даже разговоры о котором наводили ужас на печенегов, сидел в своих покоях в одиночестве, возле его ног лежали два охотничьих пса. В полумраке покоев, освещённых только пламенем очага, его легко можно было принять за Ярослава. Князь Мстислав, похоже, обрадовался приезду Иллариона:
- Ну, наконец-то, объявился! А я уже почти месяц жду послов от брата. Думал, что Ярослав изменил своим привычкам. Вечно он попадает в переделку, а потом выкручивается. И находит же выход всегда! Это у братца с малолетства способность такая, я его лучше всех знаю. Только не на этот раз! Осенью пойду на Киев, так и передай. Я же не дурак, что бы от власти в стольном граде отказываться!
После таких слов Иллариону оставалось проститься с Мстиславом и с чистой совестью ехать обратно. В том, что из сыновей Владимира ум достался только детям несчастной Рогнеды, он убедился уже давно. Да, надо было возвращаться, но Мстислав остановил его:
- Ты, конечно, письмо от Ярослава привёз. Давай, я прочитаю, что бы ты не зря уж ездил.
Илларион передал письмо Мстиславу. Князь прочитал письмо, поднял голову и уже с любопытством посмотрел на Иллариона:
- Так ты, оказывается, человек известный! Значит, ты эти знаменитые песни сочиняешь? Здесь, в Чернигове, воины только о них и говорят. Расскажи-ка и мне чего-нибудь!
К нелюбезному обращению он был не приучен, чтобы просьбы высказывались наглым тоном. И теперь уже обернулся к двери, но уйти не смог. Остановило его чувство, о котором никогда он раньше и не подозревал. Оказалось, что песни его известны теперь не только в Киеве, но и в других городах Руси. Но вся слава доставалась другому человеку. До сих пор это никак не волновало. А всё-таки…
Потому Илларион и вернулся и начал пересказывать Мстиславу свою песнь:
- Словно сизый орёл под облаками, словно серый волк в чистом поле, словно белка быстрая по дереву, так лети песнь моя о славном князе Бусе, о его храбрых воинах, об усобицах племён славянских…
Песнь эта была сейчас одной из самых известных и любимых в народе. Речь в ней шла о войнах славянских племён с готами. Происходило это давно, лет семьсот назад. А написал он свою песнь, думая вовсе не о далёком прошлом. Было это во время войны между Святополком и Ярославом, когда князья были заняты борьбой за престол, а под Киевом стояли печенеги.
- И собрал тогда князь Бус вождей и старейшин славянских, и сказал он им:
« Встанем же вместе за землю нашу, объединимся братья, ибо враг наш силён и коварен, и не у кого нам помощи спросить, кроме нас самих».
Но не послушались они слов князя:
- Не было до сего времени того, чтобы вожди славянские под одним началом в походы шли, не наше это дело, а твоё!
Тогда князь Бус решил воевать в одиночку, без помощи соседей и обратился к своим воинам с такими словами:
- Братья, будем же храбро вместе сражаться, лучше умрём, а врагу не сдадимся, не отдадим родной земли!
За окном подул сильный ветер, на улице начиналась гроза. Илларион стал читать стихи громче, Мстислав же сидел молча, внимательно его слушая. Он продолжал свою песнь дальше.
Поход князя Буса закончился неудачей, он был казнён вместе со своими соратниками. Та же участь постигла и вождей, которые не захотели к нему присоединиться:
- Погубили распри князей Русскую землю, погибло наследие Даждьбожьих внуков. Зазвенели готские красные девы русским золотом на берегу синего моря. Рассыпались готские воины по нашей земле, словно выводок гепардов, беря дань по девице с каждого двора. В те времена не пахари землю пахали, а галки и вороны летали в полях над телами русских воинов.
Прошли века, давно зажили давние раны, снова поднялась и окрепла, как никогда до сих пор Русская земля, но и сейчас:
- Поют славу певцы славному князю Бусу, его храбрым воинам, а тех вождей, что распрями своими губили землю нашу, в памяти народа нет.
Илларион замолчал, Мстислав тоже долго ничего не говорил, слушая, как за окнами затихает гроза. Его псы поднялись и начали ластиться к хозяину. Князь погладил их и вспомнил про Иллариона:
- Пока я с печенегами воевал, Ярослав какие-то непонятные порядки в стольном граде завёл. Княгиня его говорила, что пока мужа дома нет, она сама со мной сражаться будет. Ты, вот, написал про « наследие Даждьбожьих внуков», «великому Хорсу дорогу пересекая». Христианин, а про идолов говоришь. Чем вы там все в Киеве занимаетесь? Двинуть бы вас разок, быстро всё на место станет.
Илларион обернулся и направился прочь отсюда, но Мстислав попытался остановить его:
- Ты куда? Ночь же на дворе. Утром обратно поедешь, я тебе и охрану дам.
- Нет, не останусь. Лучше скажи, что бы ворота открыли.
- Ну, как хочешь.
Он вышел от князя Мстислава. Выезжал он из Чернигова с чувством, что его попытка остановить войну провалилась, да и не следовало перед Мстиславом так стараться, не для князей эти песни сочинялись.
В начале осени Ярослав получил письмо от брата, который предлагал встретиться для переговоров.
Скоро братья встретились на землях Чернигова. Мстислав с ходу предложил такой раздел земли:
- Тебе, брат, пусть остаются русские земли по правому берегу Днепра, а мне – по левую сторону.
Договору князей были рады оба русских лагеря, и киевский, и тмутараканский. Разделив Русь по Днепру, князья закончили междоусобную войну за наследство Владимира. Худой мир вновь оказался лучше доброй войны.
На следующий день, хмурым осенним утром, простившись с братом, Ярослав ехал в Киев обратно. Князь тёр виски, пытаясь избавиться от головной боли. Но всё было безуспешно. Потому он повернул назад и поехал к всадникам своего окружения. Ярослав подъехал к Иллариону и спросил у него:
- Я давно узнать хотел, да всё как-то не получалось. У тебя родственники есть?
- Есть, только я до вчерашнего дня их не видел. А они, оказывается, там и живут, где и раньше. Вчера я и их и нашёл.
- Ну, и где они?
Илларион махнул рукой назад, в сторону тмутараканского лагеря.
С того самого дня и много лет спустя, задавал он себе вопрос, из-за чего Мстислав остановился и не продолжал войну. Неужели причина была в его стихах? Так считал Ярослав. Но сам Илларион в этом сомневался. А князь Мстислав никому не говорил, что заставило его отказаться от борьбы за великокняжеский престол.