Рыжков Л Н О древностях русского языка Предисловие Медные трубы
Предисловие. МЕДНЫЕ ТРУБЫ
"Народ крепко дорожит обычаями, как своим священнейшим достоянием, и посягательство на внезапную и решительную реформу оных без своего согласия почитает посягательством на свое бытие. Да, обычаи — дело святое, неприкосновенное и не подлежащее никакой власти...
Разрушьте их внезапно: и вы разрушите все опоры, разорвете все связи общества, словом, уничтожите народ".
В. Г. Белинский
"Нам грезится ужасный ликов ряд: Смеются дьяволы над всем заветным, Мерцают близких, алтари сквернят Мстонам вторят 7(ОТ(ртом ответным."
(В. 'Брюсов 1916г.
"Мы знаем, что ныне лежит на весах
'И что совершается ныне,
Час Мужества пробил на наших часах
"И. Мужество нас не покинет.
Как страшно под пулями Мертвыми лечь,
Как горько остаться без крова,
Но Мы сохраним тебя, русская речь,
'Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки."
А. Ахматова. февраль 1942 г.
Эта книга о русской древности и о русском языке. О его давних тысячелетних корнях. О его праистории и следах на древнейших пепелищах и исторических памятниках. И о его культурной силе.
Тяжелое время переживает Россия, а вместе с ней и все мы. Время медных труб. Мы выдержали огонь Отечественной вой¬ны, когда недруги пытались сломить народы России силой, нахрапом, как в средние века: запугал — сломал, победил — поработил. Нацепил ярмо. Уничтожил обычаи и привычный быт народа. Навязал свой язык. Или новый — синтетический. Заставил работать на свое процветание.
Наши народные силы и народное мировоззрение оказались сильнее. Враг был разбит. Победа была за нами. Ярма не получилось. Идеология оголтелого фашизма, по которой избран¬ная нация господ заставляет силой и страхом работать на себя «недочеловеков» из разгромленных стран, потерпела сокруши¬тельное поражение.
Затем мы прошли и воду, когдЯ многоречивой мутной словесной волной, — то баюкающей и усыпляющей народное сопротивление, то размывающей и подрывающей самосознание и единство в общей работе или веру в общее дело, — занаве¬шивалась правда. Когда под аккомпанемент фальшивых улыбок и льстивых восхвалений один за другим к кормилу власти пробирались будущие расхватыватели народного имущества.
Теперь мы переживаем третью фазу, третью попытку раз¬рушения. Эта фаза в нашей обиходной речи называется «медные трубы».
По одному из библейских рассказов, осада иудеями города Иерихона была завершена применением оружия, разрушившего стены города и сделавшего его беззащитным. После использо¬вания гудящих труб, сопровождавшегося криком осаждавших, крепостные стены рухнули, и иудеи уничтожили город, вырезав всех от мала до велика, а дома сожгли.
Но главным в этом эпизоде было иное. Как утверждала иерихонская шлюха Раав, приютившая и спрятавшая иудейских шпионов в городе (ее семью единственную оставили для раз¬множения захватчики), «все жители земли сей пришли от вас (иудеев) в робость» еще до осады. В общем, «ослабело сердце их, и не стало уже в них духа». Когда дрогнет сердце защит¬ников, никакие стены не спасают. И стены обращаются в прах только от звука вражеской трубы. И наоборот, в истории известны примеры, когда храбрые сердца способны остановить врага и без крепостных стен. Как в нашей истории Евпатий Коловрат под сожженной Батыем Рязанью. Как Александр Суво¬ров под Рымником.
Да, наша отечественная история иная. Стойкость русских солдат 1812 года под Бородином лишила французскую армию желания воевать дальше. Армию победоносную и привыкшую побеждать. И не пожар погнал их всех из Москвы толпой, и не призрак голода, а полное отсутствие желания воевать. И это сделало из самой сильной и блестящей армии, которую когда-либо знала Европа, шайку мародеров, пытающихся унести хотя бы кусочек для себя (у Франции никогда больше не было мощной армии).
А во времена Ивана Грозного под стены Москвы пришло огромное войско из Крымской орды Гирей-хана. Пришло, изме¬ной извещенное о том, что нашей армии под городом нет. Пришло, проведенное через охранные заставы и защитные засеки с заслонными полками. Иерихонской шлюхой Раав, призвавшей врага, оказался у нас князь Мстиславский, кото¬рому было обещано править на пепелище. Москва горела. Но не дрогнуло сердце защитников города. Без всяких иерихонских стен, имея за спиной горящий город, на многорядной ограде из телег у Рогожской заставы, ополченцы и просто мужики остано¬вили ордынскую кавалерию и разбили ее. «И долго метались еще ордынские кони за Яузой», — писал А. Толстой.
А ныне «медные трубы» гудят в нашей стране со страниц газет и с телеэкранов. Иерихонских шлюх, горластых и наглых, развелось-расплодилось у нас превеликое множество. Они пач¬кают наше прошлое, наших известных деятелей, полководцев, носителей примеров героизма, доблести, стойкости, бескорыс¬тия и честности, шельмуют историю и опошляют действи¬тельность, лебезят перед иноплеменниками и изгаляются над национальным достоинством, порочат наше прошлое и всё, что составляет «крепость духа» народа, не позволяющую «ослабеть сердцу».
Когда вы услышите или прочтете, что русский народ — это нация воров, пропойц и лентяев и что основная задача «просве¬тителей-цивилизаторов» — научить и заставить нас трудиться (на их процветание), — знайте, что это и есть «медные трубы» (кстати, эта идейка была одним из основных тезисов и гитлеров¬ской пропаганды).
Если вам встретятся газетные заголовки типа: «Родина-мать с протянутой рукой» («РГ») или «Россия, ты что, поумнела?!», «Дума заглянула России под юбку» («МК»), или: «испокон веков на Руси все воруют», — знайте, что «медным трубам» за такое оскорбление национального достоинства полагается очень высо¬кая мера, и не обязательно по суду, а пока им за их труды достаются иудины серебренники и другие куски. Чарли Чаплин был вышвырнут из Америки за то, что позволил себе подобное высказывание, хотя и существенно более невинное, о стране проживания — США. Доживал он жизнь эмигрантом в Европе.
У нас пока еще старания «труб» не приносят заказчикам желаемого, и эти пачкающие вопли оседают слоем терпеливого народного негодования, но рано или поздно их трубные надутые щеки получат свои «сэндвичи со спонсорами» и «брифинги с бамперами» или чего-либо посущественней. Их будут искать и находить. За всё сразу.
Но задачей нашей небольшой книги не является разо¬блачение всех этих голосящих «медных труб» или вступление в полемику с авторами пасквилей и доказательство противопо¬ложных положений. Это нужно, конечно, делать. Подробно и терпеливо. И работа предстоит долгая и большая. (В одном из приложений {№9} на небольшом историческом эпизоде показа¬но, как и зачем работали «медные трубы» против русской монархии в 1917 году, и насколько важно понимать сущность этих меднотрубных процессов, чтобы усмотреть за грохотом и визгом подлинных заказчиков этой музыки и их цели, которые они преследуют).
Но наша задача иная. И тема тоже. За последнее время стали известны вехи становления нашего национального созна¬ния и его сокровищницы — русского языка. Об этих вехах кратко и пока неполно повествует предлагаемая вашему внима¬нию книга. Пусть простит читатель спешку и огрехи. Пусть простят специалисты очевидные пробелы и заведомо нестрогий стиль изложения. Сейчас важно успеть сказать главное. А глав¬ное, — это то, чем русский, чем каждый славянин, чем каждая родственная славянам нация вправе гордиться, — удивительной историей, раскрывающейся древностью и культурной силой нашего языка.
Известно, что язык — один из главных стержней нации, т. е. та духовная территория, на которой народ чувствует себя сильным и стойким. Потеря языка — невосполнимая потеря. Поэтому сейчас, когда под влиянием «медных труб» у молодежи начали появляться чуждые нашему языку ударения и акценты в повседневном разговоре — акценты и звуки, обычно свой¬ственные стадии одичания, начали возвращаться даже носовые гласные, характерные для наиболее мрачных периодов нашей истории, чувство боли за наш русский язык становится все острее.
Но наше удивительное время подготовило всем сразу не¬обыкновенный и всеохватывающий сюрприз. В ближайшие де¬сятилетия во многих странах почти одновременно и среди всех без исключения наций произойдет взрыв переосмысления куль¬турной человеческой истории, особенно языковой, и националь¬ных приоритетных понятий. Многие нации испытают шоковые потрясения и даже катастрофы идеологий.
Это переосмысление истории совсем не связано с много¬численными навалоотбойными трактатами «новых хронологий» или модных пересмотров исторических шкал, появившихся и тиражируемых в последнее время. Об этих изданиях «хроно¬логий» разговор отдельный. Наоборот, это переосмысление (о содержании которого речь ниже) не подрывает, а опирается на тот культурный фундамент, который накопило человечество за свою историю. И на известные вехи истории тоже. (Нам дороги эти вехи. Поэтому в конце книги добавлена в форме приложе¬ния {№3} статья против покушений на историю со стороны «радикальных датосдвигателей» из «новых хронологий»). Эти «новые хронологии» являются составной частью «медных иери¬хонских труб», предназначенных для разрушения национального самосознания славян и родственных им народов. Наша задача — противоположная, поэтому осмысливать ее противоположность лучше всего при сопоставлении целей. Для этого и дается здесь указанное приложение, которое по духу и задачам совпадает с основной темой книги.
Обычно переломы мировоззрения наций связаны с элемен¬тами национального самопознания — с языкознанием, фольк¬лором или мифологией, с наукой лингвистикой и ролью языка в развитии и сохранении сознания людей. Поэтому ключевым здесь является интерес к древним свидетельствам о своей нации и своем языке. Лучше всего можно понять этот процесс пере¬осмысления именно сейчас, когда за последние десятилетия политическое использование сравнительного языкознания и ре¬лигиозных оснований культуры уже изменили карту Европы и Азии, раскололи государственные образования, разрушив идей¬ные конгломераты национальных и наднациональных идеологий и, часто вопреки экономическим интересам, бросили целые народы навстречу неопределенности и хаосу.
Ни одна из наук, ни в один исторический период не оказала столь решительного влияния на исторические события и судьбы целых народов за последнее время как наука о языке и языковых и культурных общностях. Период господства фашизма в Европе на идеологической почве индогерманских геолингвистических и мифологических представлений, — и последовавшая за этим кровавая Вторая Мировая война, геополитические экспансии пангерманизма, пантюркизма и панисламизма, панарабизм и сионизм, — всё это наглядно показало, что именно в лингви¬стической истории находятся корни идеологий национальной исключительности, априорного расового превосходства и агрес¬сивных целей господства.
Не касаясь здесь пока югославской трагедии, не затрагивая вопросов роли в национальных процессах подстрекательской и разлагающей деятельности хозяев рынков, остановимся на нес¬кольких примерах из нашей современной жизни.
Молдавия. Основную ноту в национал-сепаратистской пропаганде «Латинизации» и «пути в Европу» составляла идея языковой общности молдавского языка с «древнеевропейской лексикой» — латынью, основой культурного и экономического уровня «просвещенной Европы», общность «латинских» куль¬турных слоев романской (румынской), испано-итальянской, французской, древнелатинской (римской) и молдавской (дак¬ской). Пропаганда языковой нетерпимости к «варварским»: рус¬скому и украинскому языкам «имперских угнетателей», — сеяла национальную рознь, вплоть до физического насилия и звер¬ского фанатического убийства носителей «чуждой» культуры, навязанной якобы «насильно» великому молдавскому народу, ведущему свою культурную стезю непосредственно от Древнего Рима. Говорят, в Кишиневе даже Римскую волчицу вместо Ленина поставили.
При этом национал-провокаторы сознательно замалчивали исторические факты, известные широкому кругу ученых: что до
1860 года письменность во всем этом румыно-молдавско-славян¬ском районе была кириллической, пришедшей сюда еще с право¬славием, причем румынская кириллическая азбука — одна из старейших. Что на самом деле насильственной была румыни-зация (латинизация) в те годы, и что за разговоры на русском языке коренного местного славянского населения, еще гнездя¬щегося в Подунавье и дельте Дуная, официально полагалась смертная казнь. Что вследствие этих обстоятельств процесс кириллического выражения молдавского языка нужно рассма¬тривать как естественное восстановление древнего культурного слоя, а отнюдь не как «насильственную имперскую русифика¬цию», тем более что, как будет показано ниже, — оба алфавита появились почти вместе из праарийских слоговых письмен одинаковыми путями. А по звуковому соответствию кириллица даже лучше: попробуйте латынью выразить многочисленные молдавские шипящие, которых нет в латыни («Дурлешты, Мын-дрешты, Чимишлия, Бужары, Ульм, Сынжерея и др.») Куда, например, девать типично славянские «Ы», «Э», «Я», которых нет в латыни? Да и римская (латинская) оккупация длилась здесь всего только двести лет. Тащить в память об оккупантах волчицу на пьедестал, которая даже не является у римлян подлинным символом основания Рима, а навязана как таковой в период краткосрочного правления этрусков? Тащить, не подумав о том, что «благородная волчица, совокупившаяся с не менее благородным юношей» — это праматерь «турецких волков», проливших столько молдавской и валашской крови?? Что это?? Воздвигнут символический памятник возврата оккупационных режимов??
Вот к чему приводит «отчуждение разума» от народа. К измене национальным интересам, к измене предкам, вся исто¬рия которых, весь эпос, все примеры героизма и благородства построены на фактах неравной борьбы народа с этим много¬вековым иссушающим турецким игом.
На примере Молдавии наглядно видно, как работают иери¬хонские медные трубы. Вместо подлинных исторических вех, которые изымаются из общественного сознания, ставятся фаль¬шивые ориентиры, уводящие людей от опасного для поработи¬телей единства. При разрушении целостной общности в созна¬нии сообщество рассыпается на отдельные частички, группки, даже личности, не имеющие общих целей, культуры и интересов сохранения своей целостности и единства. Наступает хаос. Территория может быть легко захвачена любым врагом, даже простой бандой.
Работа наша преднамеренно не носит политического харак¬тера и не ставит своей целью расстановку политических акцен¬тов, однако, два политических факта необходимо привести:
Первое. — Сразу после сепаратного выделения «великой древней латинской языковой общности» в Молдавии был орга¬низован кровавый наезд на Приднестровье с расширительной и насильственной целью «молдавизации» местного немолдавского национального населения. И так повсюду. Сразу же последовали жесточайшие насильственные «украинизации», «эстонизации», «литовизации». Вместо декларируемых ранее «языковых свобод» — жестокое языковое насилие. Вместо бывших требований языкового равенства — диктатура моно¬языка, присяг на верность захватчикам и экзаменов по их «государственному языку». Так поступали все азиаты в средние века в Европе. Так поступали в древности все поработители.
Второе. — Исторически латинский язык появился на периферии Римской империи в «варварских» областях (Дакия, Гетия, Валахия) вместе с римскими выселенцами (мигрантами) из центра, которые жили здесь отдельными компактными посе¬лениями среди местных славянских и дакских племен. Высе¬лению из римского центра подлежали: уголовные преступники, нарушители этики, нравственности и общественной морали, наркоманы, гермафродиты, сифилитики и другой нежелатель¬ный в метрополии контингент. Это и есть источник латыни и «латиницы» в Молдавии и Румынии. Язык и грамота «преступ¬ного элемента» империи, навязываемые местному населению. Памятник имперского римского ига.
Литва. Национальная экзальтация, возбужденная недобро¬совестными политиками всё на той же языково-лингвистической почве, также доходила до высоких амплитуд. «Борьба с языко¬выми оккупантами» как и в Молдавии приводила к идейной реставрации подлинных оккупантов, реабилитации нацистских преступников и их пособников — предателей литовского народа, репрессированных при советской власти. Парадокс вопиющий. Ведь литовская нация подлежала полному уничтожению как наиболее близкая к славянам по подробному и тщательному плану гитлеровцев. Но этот план включал и предварительное, перед уничтожением, использование литовцев для «очищения от славян и евреев» Белоруссии и Смоленщины. Как всегда в национальных драмах истории, произошло расслоение. Лучшая часть литовцев сражалась с гитлеровцами, а купившиеся на временное (до казни) приобщение к «расе господ» — звер¬ствовали вместе с оккупантами в Белоруссии. На чем же покупались репрессированные впоследствии пособники? На той же идее «избранности» и принадлежности к высшей европей¬ской расе — арийской.
Национал-исключительная идеология делала акценты на многочисленных совпадениях корней и форм литовского литера¬турного языка с древними архаичными формами санскрита — языка древнеиндийских литературных памятников, который представлялся как праязык арийцев. На съезде Народных депу¬татов СССР литовский делегат даже бросил в зал фразу, смысл которой сводился к тому, что не может столь поздно образова¬вшаяся нация, как русская с ее варварским языком, управлять столь древней и высококультурной европейской исторической общностью, как литовская.
Даже достаточно выдержанное и академическое справоч¬ное издание «Литва» еще советского времени уже сообщает:
«Литовский язык — самый архаичный из всех живых индоевропейских языков; он лучше других сохранил звуко¬вую систему индоевропейского праязыка, много морфологи¬ческих особенностей». (Это подтасовка, — не праязыка, а санскрита. Чтобы читатель в дальнейшем мог сам разбираться в подобной пропаганде, ниже мы терпеливо разъясним разницу этих терминов).
«Подавляющая часть словарного фонда литовского язы¬ка составляют слова, унаследованные из древнеиндоевропей-ского праязыка и созданные на их основе новообразования. Имеются и заимствования. Главным образом они пришли из соседних славянских языков». («Литва». Краткая энциклопедия. — ГРЭ, Вильнюс, 1989.)
Действительно, в литовском языке сохранилось значитель¬ное количество элементов словарного субстрата, являющегося общим, но не с праязыком, который еще языкознанием не восстановлен, а с древнеиндийским языком санскритом. При¬ведем пример этих совпадений:
Древнеиндийский язык kas [кас]
kataras [катарас] sunus [су ну'с] naugas[науяс] kada [кадя] tada [тада] avis [авис] acvas [ашвас] acram [ашрам] stambhas [стамбхас]
Литовский язык kas [кас]
kataras [катарас] sunus [сунус] паи jas [науяс] kada [када] tada [тада] avis (авйс] asva [ашва] asara [ашара]
Этот пример взят из замечательной книги нашего извест¬ного лингвиста В. Откупщикова «К истокам слова» [0-2]. (На¬писанная в безупречной популярной форме, книга является подлинно научным сборником ориентиров в сложных путях среди законов языкознания, давая широкому кругу читателей необходимый комплекс знаний в области этимологии, истори¬ческой и сравнительной лингвистики).
Этимология — наука (раздел науки о языке), занимаю¬щаяся происхождением слов и наиболее связанная с историей народов часть языкознания, имеющая на вооружении систему принципов анализа, принципов и методов исследования с целью установления подлинного происхождения слова. Одним из важ¬ных результатов работы этимологов является издание этимо¬логических словарей [С-1], в которых даются связи каждого слова с аналогичными словами в других языках, что позволяет часто найти его исток. Наиболее известен у нас «Этимологи¬ческий словарь русского языка» Фасмера, хотя он и грешит «немецким уклоном», например, выводит русское слово «дом» от немецкого «dom» — собор, купол. К этимологическим словарям примыкают и словари иностранных слов. Происхождение этих слов уже установлено как заимствование из других языков. В России наиболее известны подробнейшие и тщательные сло¬вари М. Михельсона [С-10].
И еще очень важная функция этимологии — отделить системой процедур и критериев подлинные соответствия — от кажущихся созвучий. Книга В. Откупщикова изобилует при¬мерами «ложных этимологии», позволяющих каждому начинаю¬щему заниматься языковыми процессами, в частности лексико¬логией (лексика — раздел науки о словарном составе языка), избежать многих ошибок.
Приведенные выше примеры соответствий (литовский — санскрит) сопоставлены по правилам науки «индоевропеистики», определения и законы которой будут даны ниже. Более того, ниже будет показано, почему, при всей правильности этих сопоставлений, законы индоевропеистики всё же нуждаются в дополнениях.
Отсюда следует и то, что для приведенных цитат из литов¬ской энциклопедии есть некоторые вполне убедительные фор¬мальные основания. Т. е. совпадения достаточно полные и по смыслу, и по звучанию. Кроме того, одна из «отечественных» лингвистических школ, одобренная «мировым сообществом», производя славянские языки из германских, в качестве непо¬средственного предка нашего языка указывает на литовский из балто-славянского единства.
Однако три соображения ставят под сомнение «уникальную лингвистическую исключительность» литовского языка, включая любую форму его «отцовства» по отношению к славянским языкам:
1. Если брать не только словарный фонд, но и язык в целом, то ближе всего к санскриту не литовский, а цыганский язык, распространяемый из Индостана мигрантами — цыганами (беспощадно уничтожавшимися нацистами), поэтому сам факт соответствия некоторых форм, архаично законсервированых в языке, заставляет подумать о миграционном, позднем, — через Иран, появлении носителей индоформ в этом древнем славянском районе. Археологические основания для такого предположения есть; достаточно поздний исторический дрейф имел место, скорее всего, через Иран, Кавказ и Украину. Само же появление этих языковых слоев в Индии, по-видимому, связано с первыми переселениями носителей индоевропейской языковой общности на Восток из зоны «Два Триполья - Лендьел -Винча» (т. е. первичной области расселения славян в Европе) [0-12, Д-1] шесть тысяч лет назад.
2. Санскрит не является праязыком индоевропейской
общности [0-2], а в достаточно упрощенной форме носителем
уже смешанного языкового субстрата, поэтому более вероятным
является такой путь индоевропейского праязыка: -» Европа
(Триполье. Славяне. Праязык) -> Индия (Санскрит. Индоарии,
искажение праязыка за счет смешений с иными языковыми
группами) -» Европа (Литовский и цыганский язык мигрантов
из индоиранского региона с консервацией архаичных форм и
искажений санскрита) -» Европа (появление с востока
носителей германской группы языков, смешение лексики с
латынью, очищение лексики славянским коренным этносом).
-» Европа (Литовский язык. Частичное очищение лексики
коренным прибалтийским и соседним древнеславянским этно-
сом в сторону восстановления структур праязыка).
В настоящее время появляется всё больше свидетельств в пользу этой версии (исследования о появлении дифтонгов в литовском языке, американские сравнительные исследования словарных массивов с применением ЭВМ большой мощности и др.). Согласно этим данным: ближе всего к первичному праязыку — славянская лексика. На этом мы остановимся ниже, т. к. даже для приблизительной доказательности и пони¬мания этой доказательности, необходимо разъяснение некото¬рых особенностей индоевропеистики и некоторых основных языковых определений.
3. Многие из словарных совпадений санскрита и литов-
ского являются одновременно совпадениями и для славянской
лексики, которая обладает дополнительным массивом соответ-
ствий (например, «сушки», «эва», «те» и др.), что еще больше
подтверждает положение, изложенное выше в пункте 2.
Эти все факты давно известны ученым (см., например, В. Белинский: «...и распространюсь кстати о поразительном сходстве санскритского языка с славянским...», кроме того см. книгу В. Откупщикова), но в политических целях умалчи¬ваются и не обсуждаются средствами массовой информации, не становятся частью общественного сознания, не попадают в учебники, что и позволяет безнаказанно раздувать полити¬ческие страсти.
Поэтому задачей настоящей книги является не только ознакомление читателя с изменениями в современных лингви¬стических взглядах, которые являются источником геополи¬тических идеологий, но и стремление показать некую внутрен¬нюю связь славянских языков (и русского языка — в первую очередь) с праязыковыми формами доиндоевропейской и индо¬европейской древности.
Латвия. В отличие от литовцев, латышам никогда не приходилось тешить национальную кичливость воспоминанием о границе, проходящей при Лжедмитрии по Москва-реке в районе Кубинки, и, тем не менее, соблазн национальной исклю¬чительности, подогреваемой «медными трубами», привел к тому, что замечательная нация опозорила себя в истории, введя для русских дикарскую дискриминационную запись: «лица без граж¬данства». Нация, которая также подлежала по плану гитле¬ровского рейхскомиссара фон Лоозе полному выселению из Прибалтики и уничтожению при нацизме, идейно качнулась в сторону предателей латышской нации, нацистских прихвостней, последовательно выполнявших немецкий план уничтожения латышей.
Протестуя против «преследований и депортаций» подлин¬ными латышами после войны этой пронацистской прослойки предателей нации, нынешние латыши приняли нацистскую поли¬тику «преследований и депортаций» по национальному при¬знаку. И здесь не обошлось без пропаганды языковой исключи¬тельности, опиравшейся на арийско-европейскую общность, каковую вбивали им в язык столетия ненавистной германской орденской оккупации.
Украина и Белоруссия. Языковые особенности этих вет¬вей общеславянской лексики будут рассмотрены ниже, однако национал-сепаратистские «медные трубы» раскалывали нашу восточнославянскую общность, базируясь именно на языковых аргументах. А основная пропаганда велась против «имперского» русского языка. И здесь идейно продолжился гитлеровский нацизм с прославлением «трубами» «героев»-«бандеровцев», запятнавших нацию, соучастников нацистских преступлений против русского, украинского и белорусского народов. И здесь сотрудничество с нацистскими поработителями стало «правым делом», «историческим» идеалом и политической платформой всех «незалежников»-сепаратистов.
«Медные трубы» сейчас продолжают воплощать гитлеров¬ские планы, сорванные нашими народами в Великую Отече¬ственную войну.
Выводы.
Во-первых. Во всех лингвистических аргументах нацио¬нал-исключительного соблазна фигурирует ссылка на праязык индоевропейской (арийской) групповой общности, языковая близость к которому является желанным признаком древ¬ности нации и расовой чистоты в нацистском смысле этого термина.
В дальнейшем, вместо неопределенного термина «арий¬ский» (о котором см. в Приложении №3) мы будем употреблять термин «индоевропейский».
Индоевропейская языковая общность, и, в первую очередь, группа германских языков (немецкий, датский, английский, голландский) является по сегодняшним представлениям при¬знаком признаков высокоразвитой в научном, техническом и культурном отношении нации. Это и побуждает прибалтов искать в своих языках лексические слои бандитствовавших в этих краях германских захватчиков. А романская группа (италь¬янский, испанский, французский) еще в большей степени свя¬зана с древней латынью и, следовательно, с культурным насле¬дием античной древности, поэтому в этих странах изучают античность как часть своей истории.
Следовательно, в первую очередь, необходимо выяснить суть термина и ознакомиться с праязыком, т. е. с признаками, по которым устанавливается индоевропейское родство языков и приоритетность какого-либо языка по отношению к праязыку, т. е. градации древности.
Во-вторых. Необходимо также научиться ориентиро¬ваться и в признаках древности языков, а в первую очередь, разобраться с древностью старинных языков — латыни, древне¬греческого, санскрита. Для этого следует научиться понимать малопонятную специальную терминологию, которая пестрит греческими терминами (морфология, ономастика, топонимика, фонология), с разделением языков на письменные и беспись¬менные, на исторические и доисторические этапы развития каждой нации, каждого языка, ориентироваться в признаках древности и соответствия письменностей и языков.
В третьих. Следует понять, почему в нашей стране, которая всегда славилась выдающимися лингвистами (Потебня, Щерба, Трубецкой, Срезневский, Трубачев, Топоров, Михель-сон, Степанов, Откупщиков) столь поздно происходят процессы языковой идентификации национального самосознания.
Почему наша «интеллигенция» удовлетворялась третье¬степенной ролью славянских языков, их поздним историческим «появлением», несмотря на многочисленные признаки обратного.
Приложение №2 по этому вопросу («За что распинали славяноведов?») лишь частично затрагивает весь комплекс про¬блемы, освещая подробности и мотивы погрома славистики в тридцатые годы. В настоящее время появился ряд работ, пытаю¬щихся осмыслить отставание языкового постижения и вос¬полнить существующие пробелы. Наиболее значимые из них будут ниже отмечены.
В четвертых. Необходимо выделить понятийные вехи, на которых строится структура современных лингвистических представлений и «дерево языков», а также убедительно показать причины, по которым эта структура представлений нуждается в настоящее время в серьезных изменениях.
В пятых. На основании ответов на предыдущие вопросы необходимо определить подлинное место русского и славянских языков в системе индоевропейских языков, найти положение их на новом «древе языков» и, хотя бы ориентировочно, попытаться обосновать грамматические законы прадревнерусского письма. Необходимо выяснить, действительно ли славянская языковая общность появилась «столь поздно», что позволяет некоторым «спецам» относить дописьменный «общеславянский» язык лишь ко второму веку новой эры, в то время как праславянский язык может быть отнесен к третьему — четвертому тысячелетию до новой эры, или уже есть факты, которые противоречат этому предположению.
Перечисленные выводы содержат одновременно краткий список вопросов, на которые наша книга пытается ответить в сжатой и схематичной форме, поскольку поставленные про¬блемы нуждаются в более полном и обстоятельном изложении.
Это не означает, что на все перечисленные вопросы в книге будут даны полные и исчерпывающие ответы. Языкознание сейчас находится в таком состоянии, что для того, чтобы решить отдельный небольшой вопрос, нужно привлечение массива обильного и высокопрофессионального материала, объем кото¬рого в десятки раз превышает обычный объем для такого же масштаба решений в других науках. Появления обобщающих работ, таких как труды Мейе, Рыбакова, Трубецкого, Гудзя, Сафронова, Потебни, Щербы — крайне редки. Поэтому нами отдается отчет в неподъемности решения перечисленных про¬блем в рамках одной небольшой книги. Скорее, это основа для дальнейшего обсуждения проблемы и поиска решения многими последующими искателями истины, для которых наша книга должна стать как бы постановкой задачи для исследований в различных областях славянского языкознания и древнейшей славянской истории.
И еще одно замечание. Список литературы сгруппирован в книге тематически: словари, учебники, общая литература, тео¬ретическая литература, гипотезы, история и т. д. Каждая ссылка в тексте книги выглядит состоящей из двух частей, — первой буквы раздела и порядкового номера книги в разделе. Например, чешский словарь Пекарека имеет порядковый номер в разделе «Словари» — 15, поэтому ссылка на него выглядит в тексте так: [С-15]. Ссылка на учебник Хабургаева «Старославянский язык» выглядит так: [УП-2], т. к. имеет порядковый номер 2 в разделе «Учебные пособия» списка литературы, а раритетные книги Мейе по индоевропеистике находятся в разделе «Общая литера¬тура» со ссылками [О-б и 0-7]. Сам же список литературы помещен в книге между основным содержанием и приложе¬ниями, поскольку приложения имеют собственные литератур¬ные ссылки.
Ряд работ, имеющих значение для понимания материала книги, вынесен в конец в виде отдельных приложений, включая работы Т. Гамкрелидзе и И. Гельба, придерживающихся противо¬положных нашим взглядов на проблему.