Заместитель главы района, Виктор Викторович Половинка, в десять часов утра выехал из дома в свою администрацию. На работу он уже не спешил. Его начальника – главу района, месяц как, выгнали с работы «по собственному желанию». Такую же участь ожидал и он.
По дороге Половинка увидел, как ему показалось, знакомого мужчину.
- Не Ленька ли это? – подумал он и тут же отдал распоряжение водителю, - Так, Толик! Прижмись вправо к обочине и тормозни.
Водитель выполнил указание и остановился.
- Ленька! Астафьев! – закричал Половинка, вылезая из машины и размахивая руками. – Ты ли это?
Мужчина повернулся на крик и оторопел.
- Виктор…, - растеряно протянул он, делая ударение на букву «о», - я…
- Садись ко мне в машину, - резко оборвал Половинка. - В кафе у меня поговорим.
Астафьев послушно влез в машину.
В кафе сели за столик в отдельной комнате и с видом на парк, заросшим каштановыми деревьями. Тут же подскочил официант.
- Что изволите откушать, Виктор Викторович?
- Так, Григорий, принеси нам триста грамм коньяку дорогого, икорочки черной по порции, ну и что-нибудь из хорошей рыбы. Мясо я не ем. Ты знаешь.
- А Вашему другу?
- Что? – Половинка взглянул на Астафьева.
- Да мне, что и тебе, - растеряно, ответил Леня, - рыбки.
- Сей момент, - официант, изящно вильнув попкой, развернулся на каблуках и убежал выполнять заказ.
- Как, живешь, Ленька? – широко улыбаясь, спросил Половинка. – Как жизнь прожил? Не стыдно тебе за прожитые годы?
- Стыдно, не стыдно… Все имеется.
- А мне вот не стыдно! Живу. Борюсь за лучшее место под солнцем. Бью всех локтями. И не стыдно.
- Ну, раньше ты за идеалы партии боролся. Лучшим комсомольцем школы был. В своих выступлениях гневно громил империалистов-капиталистов.
- А ты, Леня офицером мечтал служить. Танька с Любкой тебя уже к себе примеряли. Даже дрались…
- Да, ты что?!
- Да!
Друзья замолчали. Выпили по рюмке коньяка. Закусили.
- Ты, где сейчас? – спросил Половинка.
- Да, здесь. В городе.
- Квартира?
- Да…
- Как?! В нашем городишке? Вам же какие-то сертификаты выдавали?
- Вот их и хватило на квартиру в нашем городишке. И, слава Богу! Большой город мне не нужен.
- Ты, это зря. Здесь медицина дрянная – не под наш возраст. В большом городе на порядок выше.
- Виктор, а ты кем работаешь?
- Работаю… пока заместителем главы администрации района.
- Ух, ты! Почему – пока!
- Помнишь Игорька? Шайбо? Такой – плюгавенький; маленький. Девкам любил под юбки заглядывать. Уронит ручку или карандаш под парту и лезет, достает, а за одно и подсмотрит. Ох, и лупили они его на перемене!
- Нет, не помню.
- Да, ну может быть. Он на пять лет нас младше. Я его в комсомоле заметил.
- И, что?
- Он и был главой района. Теперь вот – управляющий районным отделением «Россельхозбанка». С ним Ленка Лесоруб ушла. Помнишь ее?
- Как же, как же …
- Да, ха, ха … Она в районе Управлением по вопросам земельных отношений и учета земельной собственности руководила.
- Ну, комсомолец к комсомольцу!
- Да, кстати, и Райка Соломка ушла из замов. Хлопнула дверью. С Сашкой Швейко «поцапалась». Сборов и налогов от района мало, видите ли, даем. Плохо работаем – семь шкур с населения содрать не можем. А она ему – про его «домик» на море. Вот и хлопнули, он и она дверью.
- Виктор, сколько ты зарабатываешь?
- Зарабатывают проблемы. А я получаю так… сущие копейки.
- А сколько будет стоить то, что мы съели и выпили?
- Тысячи четыре.
- ???
- Не переживай. Все уже оплачено. Место и здание, арендуемое под это кафе, принадлежат на правах собственности моей невестке.
- Ты это купил?
- Нет. Откуда у меня – скромного чиновника такие деньги? Ха, ха!
- Невестка с деньгами?
- Нет.
- А что?
- Должность. Я хоть и мал, да на информации не дремал. Было это давно. Кооперативы. Хозрасчет. Выборы руководителей предприятий. Аренда помещений с правом выкупа коллективом на конкурсной основе. Субсидии. У меня еще четыре объекта в собственности. Сдаю в аренду. Получаю на хлебушек с икорочкой. Детей за границей выучил. Хотя скажу тебе: там учеба – дрянь. Нас учили лучше. Потом детям купил квартиры. Домик у моря строю.
- А как же твоя страстная любовь к идеям Ленина и Маркса?
- Она разбилась о камень житейских проблем. Надо жить сегодня. Я видел, как жили наши комсомольские боссы. И мне так хотелось. И я учился у них. Поэтому я теперь при деньгах и уверен в своем будущем.
- А мы неудачники?
- Нет. Вы идеалисты. Сколько ты прослужил? Кем ушел на пенсию?
- Двадцать три года. Подполковник.
- И за это имеешь квартирку, в забытом Богом, захолустье, чему несказанно и рад.
- Во всяком случае, не реву. Но я уверен, что когда-то станет лучше. Если даже в арабских странах люди за тридцать лет прошли путь от первобытного уклада жизни до материально-финансового благополучия.
- У нас не рубят руки.
- Я все-таки «Афган» прошел.
- А, тогда конечно, к 65-ой годовщине вывода Красной Армии из Афганистана и получишь хорошую квартиру.
- Если доживу.
- Доживешь. И будешь дрожащим голосом хвалить нашего дорогого Президента за чуткую заботу о ветеранах Афганистана.
- Как тебе не стыдно, Виктор. Мы там, как-никак, интересы нашего государства защищали.
- Леня, все это пустое – защищать интересы, в которых нет твоих личных интересов. Ты воевал не для того, чтобы тебе и людям в Союзе жилось хорошо. Ты воевал за амбиции небольшой кучки алчных политиков. Жить надо сегодня и сейчас, а не ждать еще шестьдесят пять лет, когда очередной Медведев будет вручать ключи от квартиры уже слабо соображающему старикашке.
- Ты в Церковь ходишь? – спросил Астафьев.
- Хожу, когда администрации это необходимо. Креститься стесняюсь. Недавно в Новоселовке колокола поднимали. Звонил. Батюшка был весь в умилении. И порхал и порхал вокруг нас. Что ты – администрация района! На мирян порыкивал слегка – нас стеснялся.
- Я после «Афгана» в Церкви прописался. Там другой Мир. Лучше. На священников не ропщу. Бог нам всем Судья. Все мы разные. Кто вере предан, а кто греху. Хотя ох и тяжкая эта ноша – Вера Православная! Нет, нет, да и в грех залезешь. Одна радость – Благодать Божия только в нашей Вере. Исповедался, попостился, причастился. Омыл душу, и жизнь добрее становится.
- Ты у нас недавно. Не знаешь. Организация у нас есть – «За Русь Святую», - Половинка достал мобильный телефон и набрал номер какого-то абонента. Ему ответили.
- Здравствуйте Виктор Викторович, давно не звонили. Что случилось?
- Никак нет, Ваше благородие. Константин, сможешь приехать прямо сейчас в кафе «Чайка».
- Высылайте машину…
Константин приехал через двадцать минут.
- Здравствуйте, господа! – сказал Константин, но руки никому не подал. Присел за стол. – Слушаю внимательно.
- Костя, - сказал Половинка, - вот товарищ напротив. Зовут его Леонид Сергеевич Астафьев – подполковник и тоже Православный.
- Это хорошо! И дальше?
- Будешь есть, что-нибудь?
- Рыбки немного и чай зеленый.
- Хорошо. Поговори с ним.
- Слушаю Вас, улыбнулся Костя.
- А что говорить…, - смутился Астафьев, - о чем?
- Ну, как о чем? – удивился Половинка.
- Виктор Викторович, Вы не гоните лошадей, - вступился Костя. – Мы найдем, о чем поговорить с Леонидом Сергеевичем. Слава Богу, что уже нашли друг друга.
- А что это у вас за организация «За Русь Святую»? – неуверенно спросил Астафьев.
- Это движение «За Русь Святую». В него входят сообщества «Казачий курень», «Православный Союз», «Церковь и Армия», детские организации «Православный Мир» и «Родничок». География: Ростов, Екатеринодар и Ставрополь.
- А Церкви, мало?
- Понимаете, Леонид Сергеевич, смерч безбожия ломал не только Храмы Божие на Земле, но и Храмы Божие в душах людей. Без Бога в душе в Церкви неуютно. Бесенок – он в каждом из нас сидит и треплет душу. А Бога в помощь призвал, бесенка придавил и в Храме Божием душу лечить уже становится легче.
- Это да,- согласился Астафьев.
- Вот мы и пытаемся с Божией помощью Храмы Божие в душах людей восстанавливать.
- А «Казачий курень», что восстанавливает? – спросил Половинка. – Дом начальника районной милиции, Белкина, чуть было не сожгли. Он же тоже – казак потомственный.
- Для них он, прежде, вор и гонитель казачества в историческом обозрении. Откуда у милиционера со скромной зарплатой деньги, чтобы отстроить домину на целый квартал.
- А благочинного за что они подпалили? – съехидничал Половинка.
- Виктор Викторович, в каждой организации есть заблудшие.
- Ну, как же?! За Русь Святую дом батюшки чуть было не сгорел. Ха, ха, ха!
- Они получили епитимию и успешно прошли это послушание.
- Но, что забавно, - развеселился Половинка, - когда весть о пожаре в доме священника дошла до рынка города, то большая часть торгашей впала в безудержное ликование, и радостно провозглашало: «Так есть же Бог на свете!»
- Нет здесь ничего забавного. Человек без Бога в душе дик и безрассуден. Вот и радуются заблудшие.
- Привет, ребята, - к мужчинам подошла девушка всем своим видом – жрица любви. – Виктор Викторович, привет! Костик, тебе тоже привет. А кто этот мужчинка, я не знаю.
- Катюха, тебе что? – нахмурил брови, Константин.
- А что? – Катя притворно надула губки. – Я хочу с вами…
- Да пусть садится, - сказал Половинка, - не помешает. Будешь, что?
- Шампанское и шоколад.
- Ты где сейчас?– спросил Константин.
- На трассе.
- А если убьют?
- Кто?
- Кто, кто. Бандиты. Вон в Москве рванули в метро две бомбы. Люди погибли. Думаешь, на трассе их нет.
- Есть, конечно. А как жить. Мама без работы. Я учусь в мединституте на фармацевта. Кто мне поможет? Путин с Медведевым? Ага, жди! А Москву жалко. Хотя… зажрались…
- Ты, что несешь, балда! - вспылил Половинка. Вот с такими как ты – неблагодарными и чувствуют себя террористы уютно.
- Спасибо им за то, что проституткой дали поработать! Так и предайте от народа.
- Вы хотели сказать диверсанты? – уточняя, спросил Костя.
- Не понял…, - растеряно посмотрел на Костю, Половинка.
- Диверсант – это человек, - продолжил Костя, - осуществляющий мероприятие или комплекс мероприятий по нанесению точечного разрушающего или деморализующего удара. А террор – это система, в которую включены не только диверсии и силовое подавление сопротивления противоборствующей группы лиц, но также и пропагандистское одобрение, и информационная поддержка осуществляемых силовых действий со стороны или власти, или общества.
- Поясни.
- Голод, репрессии, организованные большевиками в двадцатом столетии – это что? Террор! Значит большевики кто? Террористы! Период подавления Хрущевым и Брежневым гражданских инициатив и поддержка информационного голода – это что? Террор! Коммунисты кто? Террористы!
В период обвальной приватизации и откровенного финансового жульничества профессионалов Банковской системы в обществе дилетантов, приведший к разорению всей нации – это что? Террор, организованный неокоммунистами от различных депутатских платформ и фракций! Нищета народа, который мы имеем сегодня в России, взрывы жилых домов, поездов, самолетов – это что? Террор современной бюрократии руками исламских наемников. Кровь, убиенных бандитами, людей никогда не смоется и с тех, кто правит нынче в России. Можно приносить цветочки, хмурить бровки, мочить в сортирах, уничтожать дотла, но кровь уже они с себя не смоют.
- Приносить цветочки – это все, что они могут, - добавила Катя. – Черномырдин в Буденовске тоже цветочки возлагал, так некоторые бабы порывались к нему, чтобы снять с него значок «мужского отличия». Так там дядьки крутые к нему их не пустили.
- А что, смотреть на это надо спокойно? – возмутился Половинка.
- Не доводите людей до отчаяния, - ответил Костя, - когда только акт диверсии становится их последним делом жизни, который кроме как бандитской вылазкой не назовешь. На бранном поле террора два игрока – люди власти и люди общества. Но, если люди общества бомбят общество, то какие они террористы? Они разбойники! Люди власти могут только ставить задачи, но не решать их. Хотя там где есть их личный интерес, они становятся очень талантливыми и энергичными организаторами.
- Нет Бога в душах людей. Нет, - запричитал Астафьев.- Вот и лихо с нами.
- Так, стоп, стоп, ребята! – Половинка стал стучать ладонью по столу. – Давайте говорить на другие темы и не будем трогать никого. Это не наше дело. Им на верху виднее. А то, не приведи Господи, нарвешься на неприятности. Лень, помнишь Алевтину, что секретарем-машинисткой у нас была в райкоме комсомола? У нее еще подруга Рита была. Тогда ты, я, она, Рита и Ленка Лесоруб – впятером в сауне отдыхали? Так вот эта Аля за «проверяющего» из Москвы тогда замуж вышла. Он как ее увидел: помутился рассудком и запал не нее. Мы еще подыграли: «Ну, ты мужик, такую недотрогу охмурил».
- Помню. Как не запасть. У нее грудь одна – в полпуда. Не то, что эти московские плоскодонки.
- Вернулась из Москвы. Раньше такая веселая была. Сейчас замкнулась. В глазах страх какой-то. Но рассказала она мне все-таки случай свой. Муж то погиб у нее, когда КПСС ломали. В окно спрыгнул. До этого звонок был по телефону. Она ответила. Ей говорят: «Можно, Льва Эдуардовича к телефону?» Она телефон мужу. Там что-то сказали. Он тут же выпрямился и тихо говорит сам себе под нос: «Вышел зайчик погулять… и мне пора». После этих слов она потеряла сознание. И видит, как во сне, палату. В ней женщина и двое мужчин. Женщина читает стихотворение: «Раз, два, три, четыре, пять вышел зайчик погулять…». И тут Алевтина видит, как в палату входит ее муж. И голос женщины: «Тут охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет...». Она растерялась и слышит мужской, ровный голос: «Охотник – ты. Где прячет зайчик пистолет? Ты же ведь знаешь. И как найдешь, ты не робей. Стреляй и зайчика убей».
- Это дело известное, - сказал Константин. – Наркогипноз. Если бы ее муж не спрыгнул, то был бы запущен вариант – жена стреляет в мужа. Или появление симптомов сильного отравления, что может нарушить работу почек, печени или даже вызвать остановку сердца.
- Точно! – подпрыгнул на стуле Половинка. – Она говорила, что прошло около месяца после гибели мужа; ей позвонили и назвали ошибочный номер ее телефона. Через три дня ее увезли в больницу. Еле выходили. Диагноз – сильное отравление неизвестным веществом синтетического происхождения.
Половинка увидел у входа кафе подъехавший автомобиль «BMW», из которого вылезал толстый мужчина в форме милиционера, и замахал ему руками, приглашая зайти. Тот заметил его и удовлетворенно кивнул головой.
Половинка наклонил голову, почесал пятерней себе темечко и начал говорить, вспоминая из прошлого.
- Раньше, помню, нас один раз в пол года приглашали в Крайком КПСС; давали анкету для заполнения; проверяли знания в области теории и практики ведения пропагандисткой работы в среде широких масс трудового народа и колхозного крестьянства. Встречались удивительно косноязычные и придурковатые личности из различных райкомов комсомола и партии. И почему-то только вот им и предлагали работу в Москве. Но по прошествии года, два, узнаем – проворовался или посадили, или разбился в автокатастрофе, или сердечный приступ. Я всегда расстраивался по поводу, того, что меня не замечают и не зовут в Москву. Я уж не воровал бы. Лешка Цибулько – первый секретарь райкома КПСС, заметил мое расстройство, похлопал меня по плечу и говорит:
- Не торопись, Половинка, на кандыбу-дыбу. Живи! Ты партии нужен живой. Причем тут кандыба-дыба? И вообще, что это такое?
- Привет, мужики, - послышался сиплый мужской голос.
Половинка повернул голову и увидел толстого милиционера.
- Привет, привет! Александр Васильевич! Присаживайся.
Милиционер своим тучным телом опустился на стул, задев животом, край стола и обратился к девушке.
- А ты, что тут делаешь … а, Катюха?
- А Вам то, что до меня, гражданин Буряк?
- Что ж сразу гражданин? Хотя бы – товарищ полковник.
- Что?! Тамбовский волк Вам товарищ! – Катя поставила на стол бокал с шампанским и отодвинула от себя шоколад. – Ну, в натуре – порожняк.
- Ты это, что, Катя? – строго посмотрел на нее, Половинка.
- Я еще с легавым за столом не сидела. Только вот осталось – хлеб с ним преломить. Тогда вообще – полный аут.
Лицо Буряка выражало блаженное умиротворение. Жизнь удалась. Сыт, одет, обут. А что до русской проститутки из народа – не его вина. Есть повыше люди. Им виднее.
- Катя, - сказал Костя, - он не легавый. Он начальник районного отдела вневедомственной охраны. Легавыми сами себя гордо называли лучшие сыщики России. И значок носили с рисунком собаки породы «легавая».
- Да что мне Катя, - Буряк щелкнул официанту пальцами, - сын меня тревожит…
- Что изволите, Александр Васильевич? – подскочил официант. – Как обычно: водочки еврейской и осетринки какой?
- Да – пейсаховки. Рыбы не надо. Икорочку неси.
- Сей, момент!
- А что? – по собачьи – предано посмотрел Половинка в глаза Буряку.
- Прихожу домой и вижу на столе у сына лежит инструкция по применению австрийской неавтоматической высокоточной винтовки калибра 7,62 мм марки: SSG-69. Спрашиваю: «Это что?» Он: «Вы что, батьку, не видите? – инструкция». Я: «Зачем?» Он: «Готовимся к олимпийским играм в Сочи». Как вступил он в этот «Казачий курень», так парня подменили. Говорит мне: «Мы казаки отдельная этногруппа в едином строю русской нации. Русские, белорусы, украинцы, казаки, сербы, болгары, молдаване, румыны – Единая нация – русские!» Спрашиваю: «Румыны – каким боком?» Народы восточной Православной Церкви – русские! Но, находясь под влиянием поганых евреев – в простонародье – жидов, мы деремся друг с другом. А иные уже и в холопах у них!»
- Сколько ему лет? – спросил Астафьев.
- Четырнадцать, - ответил Буряк и продолжил. – Затем говорит он мне: «Вы, батьку, простите меня, но Вы позор всему нашему казачьему роду». Спрашиваю: «Почему это?» Он: «Вы, батьку, холоп жидовой власти». Вот такие дела. Обидно… А прав, ведь он. Оба старших моих высшие военные училища закончили. По пять лет отслужили. Плюнули и уволились. Средний говорит: «Там хорошо и уютно глупым, пьяницам и бабникам. Иных среда выталкивает».
- К сожалению, это так, - согласился Астафьев. – Но в наше время выбора большого не было. Тянули лямку. Терпели. Жены мучились. Быта никакого. Ни кола, ни двора. В семье все напряженно. Какая тут служба Отечеству? Пили, в карты резались, чужих баб тискали и «поласкали». Хотя, когда в Церковь ушел, меня уже не трогали.
- Ты хочешь сказать, - спросил Половинка, - что, если бы об этом знал, то ни за что бы служить не пошел?
- Да. Ни за что! Никого не интересовало эмоционально-психическое состояние офицера. У нас не было своего дома. А дом – это крепость, тыл. А его нет. Какой я воин без тыла? Никакой. Гоняли по всей стране, хотя службы хватило бы и на одном месте. Да, есть определенная специфика службы в отдельных родах войск. Хорошо. Можно наладить дежурства на месяц, полгода, но семья, чтобы жила на одном месте и ждала. Офицерам большей части войск нет нужды мотаться по всей стране. А деньгами сейчас не заманишь.
- Конечно, - поддержал Буряк. – Старшие мои хотели артель создать по пошиву детской одежды. Видят: материя у нас – труха. Решили разделиться: старший ткет; младший шьет. С японцами договорились. Они и деньги дают. А у нас какого-то Закона нет. Теперь вот торгуют турецким и китайским барахлом. Спекулянты! А это уже мне позор!
- Вы тут не причем, - возразил Костя. – Все вопросы нашим дорогим Президенту и Премьеру.
- Ну, как – не причем? Я же их холоп, по определению моего младшенького. Теперь уже и у нас эта организация – «Казачий курень». Крайне непримиримая к евреям и мусульманам.
- Ну, это да, - согласился Костя. – Образовалась она в войну с чеченцами из воинствующих казачков и бывших участников войны в Приднестровье. Они же в девяносто третьем в Москве мэрию брали. Затем в Конгресс русских общин входили. Но вышли из него, как только «конгресс» Александра Лебедя в Президенты России двинул. И правильно сделали, а то позору им было бы, после того как выяснилось, что Березовский и Чубайс Лебедя и Ельцина одной расческой причесывали. Представьте себе альянс: Чубайс – Рогозин.
- Центр у этой организации, - продолжил Буряк, - в Ставрополе. Атаман у них там некто – Валера Галаверда. Мне ребята местные из милиции рассказывали: «Пришел сигнал: у атамана над унитазом закреплена фаянсовая тарелка с изображением Путина».
- Какой унитаз? – рассмеялся Костя. – Обыкновенный туалет на улице. Он его просто красиво отделал ну и решил пикантный штришок добавить.
- А с БТИ, как? – серьезно спросил Половинка. – С архитектурой согласовал? Зарегистрировал? Оплатил?
- Зачем? – удивился Костя. – Он же туалет никуда не перемещал. Координаты те же.
- Так, что, - засмеялась, Катя, - Виктор Викторович, Вы уж успокойте Владимира Владимировича – координаты сортира те же. Ха, ха, ха!
- Хе, хе, хе! – передразнил Катю Половинка.
- И еще, - хитро улыбнулась, Катя, - с Галавердой случай был, я вспомнила. Как-то я, Эльвирка, Гришка Мореход и три быка с ним проехали от Ставрополя несколько километров и видим у дороги бахча с арбузами. Гришка орет: «Тормози! На бахчу лукнем (1). Может, грев (2) оттянем». Идем по бахче. Гришка арбузы пинает – зрелость проверяет. Подходим к вагончику. Гришка в крик: «Мужики на выход! Петухи позорные!» Выходит из вагончика невысокого росточка паренек, но такого крепкого телосложения и спрашивает: «Что курочка раскудахталась?» Гришка чуть было не задохнулся от такой наглости со стороны мужика: «Что? Что ты сказал? Кто ты такой? Я в «законе»! Я, бывало, с прокурором Гариком за одним столом водку пил!» Паренек посмотрел на него так – жалостливо: «Понимаешь, брат, по мне ты хоть у слона в заднице после этого травкой закусывал. Говори: зачем пришел?» Гришка притих на мгновение, потом взглянул брезгливо на истоптанные башмаки мужика и говорит: «Ты что – луноход, что ли? Луну мне тут башмаками крутишь. Грев на зону гони. С тебя - десять тонн арбузов. Так «кремль» (3) решил. С нами Вовка Питерский». Галаверда не понял и спрашивает: «Путин, что ли?» Гришка скривил хлебальник, будто хватил что-то кислое: «Ты гонишь! Какой Путин?! Наш Вован в «авторитете». В томлении он висит под аркой в ветоши (4). Лямка на три Петра (5) у него. Положенец (6) он на «тройке» (7). Галаверда улыбнулся и вежливо говорит: «Брат, ты спроси у Вована, может быть ему еще и девок голых доставить? Хотя зачем они ему, когда он сам уже в положении». Гришка хотел уже было объяснить мужику: что почем, но не успел. Галаверда резко повернулся спиной к Гришке, взмахнул ногой и с разворота всадил ею прямо ему в грудь. И Григорий со звучным «чвак» уткнулся харей прямо в грядку с арбузами. Быки – в стойку, и снова звучных – «чвак», «чвак»! И двое следующих туда же – за Гришкой. Третий бык поднял руки и орет: «Брат, я свой – из ментов!» Но Галаверда его уже не слышал и отправил ударом в живот в арбузную кучу. Тот воткнулся в нее задницей и замер как мумия. Потом мне и Эльвирке пришлось тягать их всех до машины.
- Да, это правда, - сказал Буряк. – Воров они не жалуют. У них транспарант в штаб-квартире висит с надписью: «Россия без воров, жидов и коммунистов!»
- Ну, если без воров в России, - сказал Половинка, - тогда ты без работы останешься. Ха, ха, ха!
- Да, нам без воров в России не надо! Ха, ха, ха! – согласился Буряк.
- А вообще, Александр Васильевич, - спросил Костя, - Вы для чего нужны?
- Ха, ха, ха! Как для чего! Ха, ха, ха! – захлебываясь и сквозь слезы, отвечал Буряк. – Вот ты поставил свой дом или магазин под нашу охрану и работай спокойно.
- А я полагал так: я плачу налоги и милиция уже должна охранять мой дом и чей-то магазин. Ваша же роль – быть охраной на заводах и фабриках, где администрации проще нанять вас и не думать об организации мероприятий по предотвращению хищений внутри предприятия.
- Это не правильно.
- Что платим налоги? Согласен.
- Нет. Что милиция должна охранять твой дом… То есть не только они… И мы тоже.
- И я должен платить дважды?
- Да, нет же! Понимаешь, у государства не хватает средств…
- Скорее не хватает мозгов у власти – это в лучшем случае. В худшем – все это делается намерено, то есть Россией правит вор.
Буряк заерзал на стуле; достал из брюк платок; вытер с лица, выступивший пот и заторопился на службу.
- Так, ребята! Спасибо за компанию. Тебе тоже, Виктор. Не опаздывай на совещание. А то Сорока – новый глава, парень серьезный. Хотя, что тебе уже. Сам бежишь… Давайте, всем пока!
- Лучше – прощай! – помахала ручкой Катя.
- Ну, зачем ты, так… Костя? – расстроился Половинка. – Уважаемый в районе человек.
- Ха, ха, ха! Это хамло? – Катя указала пальцем в сторону уходящего Буряка. – Он, когда в ГАИ работал и выдавал регистрационные номера, такой тварью был. А сейчас – ну прямо ангелочек!
- Ну не надо, не надо так…, - сказал Половинка. – Не судите и не судимы будете. Да и жизнь – она круглая. Кому как еще повернется.
- А замечания делать можно? – спросил Костя.
- Нет. Это тоже осуждение, - ответил Астафьев.
- О, как удобно! Вы прямо, как наш председатель Православного союза рассуждаете.
- Это Ишачок-то? – усмехнулась, Катя.
- Исаак Ферштейн. Катя, не умничай! – повысил голос Костя.
- Не ори! Дубина! Тоже мне – праведник. Помоги лучше газ провести.
- Это где? – спросил Половинка.
- В станице Ладожской.
- А где … эта станица?
- Где, где… в Караганде! Никто в крае не чешется. Я за пол улицы денег уже заплатила. То за проект, то еще за хрен знает, что?
- Сколько уже отдали? – спросил Костя.
- Да, с каждого двора не менее полторы сотни тысяч деревянных.
- Я за двести тысяч газ себе провел. С долгами кое-как рассчитался.
- Ну, да. За нас бы и не взялись, если бы на нашей улице ветеран войны не жил. Да и то, как только дедок вдруг ласты склеил, так тут же какой-то Гитаренко из администрации стал задницей вилять. Насилу угомонили его.
- Эх, Россия, Россия! У нас уже не эпидемия, а пандемия началась. Воруют и грабят все! Кто открыто, а кто в рамках Закона.
- Это как в рамках Закона? – спросил Половинка.
- Пока я проводил себе газ – думал: БТИ и газовики меня разденут до гола. Маломальская справочка – 170 рэ. Копия с паспорта домовладения не менее трех тысяч. Кусок трубы вварить – проект: три листочка – не в одну тысячу!
- А открыто?
- Открыто? Вот, Буряк промолчал. А его парней – Теплова Сашку и Половникова Кольку год назад братья-казаки из «Казачьего куреня» ох, как отметелили.
- Да ты, что? И за что?
- Остановили. Видят – номера ставропольские, и вдруг им пообедать захотелось. Накормили. Теперь их до сих пор воротит от слов: «Приятного аппетита, товарищи милиционеры. Смотрите – не подавитесь».
- Под зад их всех надо, - сказала Катя. – Как-то по телевизору смотрела «Новости», там какой-то депутатец хренов и фамилия у него, что ли Брикетов гнал порожняк на тему: «Давайте отберем деньги на газ у лошарых глав районов. Сами же этих лохов двигают, затем народ опускают и будто никто тут не причем.
- Кого ты собралась гнать? – с усмешкой спросил Половинка.
- Да, хотя бы и с тебя начать. Потом губернатора… Тут, ха, ха… Как-то Мазолина по больницам носилась. Орала, как пострадавшая. Как только слиняла – снова тот же бардак.
- Нет Бога в душах людей. Нет, - вновь запричитал Астафьев.
- Да, что ты заладил, Ленька: «Нет Бога, да нет Бога». Вон наш благочинный. Земли ему не хватило своей, так он оттяпал у деда-соседа кусок. Тот к нам в администрацию. А ему в харю комбинацию из двух рук – член-фигуру. Мол: дедок воткни ко шашку в ножны, а то топорик в Магадане выдадим. Ниже травы, тише воды стал.
- Бог нам всем Судья, - сокрушенно выдохнул Астафьев.
- И опять на те же грабли…, - сказал Костя.
- Это как? – спросил Половинка.
- В начале двадцатого века страну всколыхнуло. Выводы не сделали. Тогда стихия толпы в феврале семнадцатого года смела монаршую власть. В октябре девяносто третьего опять волнения…
- Ой, не напоминай, - замахал руками Половинка. – Если бы буча народных депутатов Верховного Совета РСФСР одержала верх – не было бы и этих депутатов и нас. Февраль семнадцатого – самое страшное время в истории России. Убивали всякого – прилично одетого. И такое могло бы случиться и в девяносто третьем году.
- И случится. Выводов-то опять не сделали. Не буча народных депутатиков страшна, а стихия толпы.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, развязали в Чечне гражданскую войну. Ну, на время отвлекли народ от ощущения собственной нищеты. Стихла стихия. Ну, хорошо, можно еще раз взорвать парочку домов, самолетов и пустить под откос очередной поезд. Что дальше? Кстати – пароходы еще не топили в морях и реках.
- Ты хочешь сказать, что это все дело рук Москвы?
- Я считаю, что Москва все это знала, знает и отслеживает.
- Я согласен с тобой, что кто-то из официальных лиц все-таки владел информацией о предстоящих диверсиях, но не доложил по долгу своих служебных обязанностей в соответствующие структуры. Но это же обыкновенное предательство; измена Родине отдельных людей.
- Правильно – обыкновенное. Но по обыкновению разрушили промышленность, сельское хозяйство, науку и прочее. И вот уж очень много сейчас этих отдельных людей во всех структурах государственной власти. Вы помните ощущение собственной нищеты?
- А как же. В детстве мне было стыдно друзей домой к себе приглашать.
- Да. А когда люди выбирают на что потратить свою получку: или купить дрова, чтобы не замерзнуть зимой, или купить еды, чтобы не умереть с голоду. Сегодня в России таких тридцать процентов. Москва развозит по Миру дорогие подарки, борется с гуманитарными катастрофами, а сама сидит на вулкане.
- Да, глупости все это. Народ богатеет…
- Не народ. А власть, ее холопы и спекулянты – от финансовых жуликов до барыг блошиных рынков.
У Кости зазвонил телефон.
- Да, слушаю! А, Исаак! Ну, и… Приезжай сюда. Кафе «Чайка». Хорошо, давай.
- Что, Ишачок? – кокетливо спросила Катя.
- Да, сиди, ты…, - махнул рукой Костя.
- Но все равно какая-то стабильность наметилась.
- Это затишье. Один толчок и вся Россия взлетела. Поэтому кто-то считает: пусть лучше один дом взлетит и на время людей отвлечет от власти бездельников.
- Ну, ты вроде бы и прав. Но у нас в России все на все завязано. Начни Президент крошить губернаторов – на следующих выборах тут же проиграет. Или губернатор нас… слетит! Народ ничего не решает.
- Ангела к трапезе! – в комнату вошел Исаак.
- Спаси Господи! – одновременно ответили Астафьев и Костя. Константин встал и троекратно поцеловался с Исааком. Также поступил и Астафьев.
- О, Исаак – ха-Наси (8)! Эксиларх (9) ты наш, – радостно и торжественно объявила Катя.
- Ой! Катька! Ты откуда здесь? – удивился Исаак.
- Сессия у меня, мой таннаи (10).
- На каком курсе?
- Четвертый.
- Что у тебя? - обратился к Исааку Костя.
- Был вчера на круге «Казачьего куреня». Бузят казачки. Чеченов бить в поход идти собираются. В Ставрополе сбор. Тамошний атаман, Валерка Галаверда объявил о сборе ста дивизий. Но это только повод. Народ нищ. Власть ворует. Как бы русский Юг не загорелся. Батюшка не дал благословения бить чеченов. Говорит: «Вера наша Православная любовь и жизнь людям несет. Мы не латиняне крестоносные, и не басурмане какие. Ударишь ли ты по иконе топором, так и человек иконка Божия. Две половины в нас: от Бога и от сатаны. Как разделить. Хочешь ударить по дьяволу, а ударишь по Богу».
- Вопрос сложный. Русских грабят и чеченам отдают. Как тут себя сдержишь?
- Знаете, помню, - сказала Катя, - мне бабушка рассказывала. Было ей девять лет и брату ее, Коле – тринадцать. В сорок третьем, летом в город Токтогул в Киргизии пригнали чеченов. Грязные, ободранные, голодные. Стоят, трясутся.
Раскидали их по русским домам. Киргизы в юртах жили или в сараях дырявых. Чечены к ним не пошли. Русские люди с ними землей поделились, но работники они никакие. Воровством промышляли. Каждой их семье раз в месяц по барану выдавали. Они их резали и сушили на солнце. Затем срезали куски мяса и так ели. И как-то Коля оторвал кусочек мяса, и тут как назло чечен увидел. Схватил палку и айда за ним. Тетка Колина увидела это и на перерез. Сбила с ног чечена. Коля убежал. Чечен встал и орет: «Его убить надо! С него не получится человека!» Тетка на него с кулаками: «Ах, ты подстилка фашистская! Он же сирота круглый». Затем у них «хизри» какой-то председателю сельского Совета жаловался на плохое отношение к ним со стороны русских. Он им отвечает: «Вы Гитлера с хлебом, солью встречали, а мы с вами этим хлебом и этой солью делились. Что же вы хотите себе после этого – любви беззаветной?» Стали тогда они киргизов подговаривать: «Мы же с вами братья по вере. Давайте начнем вместе русских убивать. Киргизы перепугались. Как же так: пришли к нам русские и лечили нас, и учили нас. Но нет им, не сказали. Колхоз работал и днем, и ночью. Ночью в основном поля поливали. И вот киргиз по имени Артык Олтынбаев… У него на правой руке шесть пальцев было. Притащил в час ночи телегу, полную початками кукурузы. Распряг коней и завалился спать. Только упал на сено, как слышит: скрип, скрип. Встал и видит – чечен лошадь запрягает. Ну, и давай кричать. Киргизы набежали; догнали брата по вере и кетменями порубили. Когда Хрущев пришел, они быстро из Киргизии сбежали.
- Хорошо, что делать? – спросил Костя.
- В Ставрополь надо тебе ехать, - ответил Исаак. – Он тебя послушает. Ты с ним еще в девяносто третьем жидовы бастионы в Москве штурмовал. Нельзя допустить волнений. Нация итак в опасности. Масоны при Брежневе насквозь пропитали Россию ложью, при Ельцине они окрепли, а теперь подбираются к власти и своим либеральным словоблудием готовятся осуществить план Троцкого - превратить Россию в неиссякаемый источник благ финансовым воротилам Запада.
- Да, - задумчиво произнес Костя, - пятая колонна идет в атаку на русских.
- А нищая русская нация - питательная среда для бунтов и переворотов.
- Ишачок, - вытянула вперед шею, Катя, - ты о какой нации печешься? О нации «ферштейнов»? Ха, ха, ха! Или о русских?
- Знаешь, Катя. Буряк скорее балерина, чем ты русская.
- Ох, ох, ох!
- Дело в том, - обратился ко всем Исаак, - в Москве и по всей России реформистский иудаизм пересмотрел свою антинационалистическую и антиобрядовую концепции. Сейчас в этих общинах распространяются идеи сионизма и восстанавливаются первоначальные обрядовые формы. В богослужении стал широко использоваться иврит.
- И дальше?– спросил Костя.
- В тех синагогах я имею своих людей. Они сообщили: от них вышли савораи, то есть разъясняющие под видом благочестивых монахов Православного вероисповедания и, открыто пропагандирующих ненависть к иудаизму и исламу. Тоже было и в чеченских бандгруппах. Чистокровного еврея не отличить от араба. Поэтому евреи и у чеченов «косили», но уже под арабских эмиссаров.
- Хорошо, поедем. К реестровым казакам тоже заедем?
- Нет никакого смысла, и это даже вредно. От реестровых осталось одно только «краснопузо-единоросское» руководство. Все перешли в «Казачий курень».
- А Вы, кто сами по национальности, - спросил Астафьев у Исаака.
- Еврей. Я Православный еврей, - ответил Исаак.
- Работаете, где?
- Мастером производственного обучения в колонии строгого режима.
- О-о! Тогда денежку хорошую имеете?
- Ага! – включился в разговор Половинка. – Оклад – пять тысяч триста рублей.
А после накруток, если до восьми тысяч набежит, то и, Слава Богу!
- Так мало даже евреи у нас получают?
- Таких евреев, - сказала Катя, - я читала интервью с Александром Ротенбаумом, он зло называл выкрестами.
- Этот умник просто не знает историю еврейского народа, - ответил Исаак.
- И еще в этой же газете я читала интервью с одним казачком. У него спросили: «Нравятся ли Вам песни Александра Ротенбаума?» Казак резко ответил: «Нет. Это оскорбление всему казачеству – жид поет казачьи песни».
- Но только не надо смешивать признаки этноса и мировоззрения. По этносу я еврей, а по мировоззрению – Православный.
- В отличии от отдельных, - Катя взглянула на Половинку, - по этносу русские, а по духу - поганые!
- Однако, - продолжил говорить Исаак, не обращая внимание на реплику Кати, - отдельные апологеты реформистского иудаизма пытаются прятать свои нечистоплотные дела за спины благочестивых евреев. Поэтому мы больше страдаем не от русских, а от своих, так называемых, «братьев-евреев».
- Хорошо, что еще? – спросил Костя.
- Раввины выражают в синагогах поддержку политике Медведева-Путина. Это притом, что в реформистских общинах, руководимых этими же раввинами, вынашивается план под названием «Караван». Караван – это Россия и вместе с ней маленькие нации, народы и народности. Задача: ослабить русских и уничтожить. Затем покончить и с остальными. В первую очередь загнать в финансовую зависимость или кабалу русских от США. Поэтому вся деятельность банковской системы России нацелена на вытаскивание денег у населения. Они рассчитывают, что русские долго терпеть свое нищенское положение не будут и поднимут народное восстание. Тогда или русские сами себя все перебьют, или ослабят свое государство так, что не смогут оказать сопротивление внешнему силовому вмешательству. Русская нация сегодня является камнем преткновения на пути к захвату мирового господства со стороны реформистского иудаизма. Так что мир на планете Земля – это временная иллюзия. И на вопрос: «Куда путь держит Караван?», один из моих знакомых раввинов ответил: «В ад!»
***
В конце октября Исаак и Константин приехали на поезде в Ставрополь. На вокзале к ним подошел мужчина средних лет с густой черной бородой и бритой головой.
- Вы Костя и Ицхак? – спросил он.
- Да, - удивились такой встречи ребята и насторожились.
Мужчина широко улыбнулся, обнажив белые зубы.
- Слава Аллаху! Приехали. Салом Алейкум (11)!
- Ва Алейкум, ва Салом! – ответил Костя.
- Чего испугались? – мужчина вновь улыбнулся, заметив настороженность ребят. – Валерий Павлович, мне поручили Вас встретить.
- Точно?! – переспросил Костя.
- Аллах свидетель, брат! Вы же из Кубани? Даниял-Хаджи вас в Гунибе в гости ждет.
- Шамхадал?
- А кто же еще, да?
- А ну, да! Прости, брат.
У Кости зазвонил телефон. Звонил Галаверда. Костя ответил.
- Валера, ну ты – молодец! Что за моджахеда к нам прислал? Милиция тут вокруг нас ходит и в нашу сторону постоянно косо смотрит.
В трубке послышался смех.
- Путь ваш длинный. В Гунибе встретимся. Он привезет вас туда. Имя его: Ча Хонкар. Он чеченский турок. С ним вам ни одна милиция не страшна. Ха, ха, ха! Ждем вас, аминь!
- Спаси, Господи! – ответил Костя.
- Что там? – спросил Исаак.
- Едем в Гуниб, - ответил Костя.- Моджахед – наш проводник. Имя его: Ча Хонкар.
***
В Гуниб приехали ночью. Селение расположилось высоко в горах. Кругом было темно и тихо. Подъехали к большому дому. Вошли во двор. У входа в дом стоял в зеленом из шелка халате и чалме алого цвета сам Шамхадал Даниял-Хаджи и ждал ребят. При виде их, он широко раскинул в стороны руки и пошел к ним на встречу. Костя увидел Данияла-Хаджи, улыбнулся ему и тоже раскинул руки и пошел к нему.
- Салом Алейкум, Даниял-Хаджи! Салом Алейкум! – сказал Костя, беря за локти хозяина.
- Ва Алейкум, ва Салом, Константин! – ответил Даниял-Хаджи. – Проходите в дом, гости дорогие, если с миром к нам прибыли, проходите.
Как же, как же… только с миром, - подтвердил Костя.
- Завтра с утра в горы, в лагерь пойдем, - сказал Даниял-Хаджи. – Будем думать – как вместе жить дальше?
- А где Валера? – спросил Костя.
- Он в лагере, - ответил Даниял-Хаджи. – По приглашению амира, Лечи Олхазара,
привел с собой десять казаков.
- Костя, - тихо спросил Исаак, - мы куда приехали? Здесь же боевики.
- А я знаю? – ответил Костя. – Завтра и увидим. Ты же сам говорил, что он сто дивизий собирает – чеченов бить.
- Сейчас плов наш аварский кушать будем, - сказал Даниял-Хаджи. – Правда, без куриных яиц – постный. Ели, когда-нибудь?
- Ели, - ответили ребята.
- Ну, конечно, вас ничем не удивишь! – рассмеялся Даниял-Хаджи и спросил. – Костя, как имя твоего спутника?
- Ой, Даниял-Хаджи, простите, - спохватился Костя. – Как же я так и не познакомил Вас? Это Исаак Ферштейн – председатель Православного Союза.
- Очень приятно! - слегка поклонился Исааку Даниял-Хаджи. – А я глава мусульманского тариката – духовного ордена – «Муссаит».
Даниял-Хаджи сделал паузу и затем продолжил говорить.
- В конце семидесятых я окончил в Бухаре Медресе Мири-Араб. Некоторое время – лет десять, правоверно служил Аллаху на территории Средней Азии. Потом жил в Йемене. Теперь вот приехал в Гуниб, но традиционный Ислам уже не проповедаю.
- Почему? – спросил Исаак.
- В Йемене я стал изучать догматику давно забытого течения – исламский фундаментализм Мухаммада Аль Ваххаба, который выступал за возврат к корням Ислама; за очистку изначальной коранической традиции от позднейших наслоений.
- Почему забытого? Насколько мне известно, - сказал Исаак, - сегодня – это течение доминирует в Саудовской Аравии.
- Не совсем. Скорее – одно из толкований этого течения. К тому же наиболее воинствующее, которое и пришло к нам оттуда.
- Вы хотите сказать, что сам по себе Ислам так и пышет гуманизмом и учит миру и согласию между людьми без принуждения?
- Можно сказать, что да... Например, в Священном Писании всех мусульман – Коране читаем откровение Аллаха, переданное через Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах миром: «Нет принуждения в религии. Уже ясно отличился прямой путь от заблуждения. Кто не верует в идолопоклонство и верует в Аллаха, тот ухватился за надежную опору, для которой нет сокрушения. Поистине, Аллах – слышащий, знающий!» (12).
- Ну, да! Вы еще добавьте: «А те, которые неверные, друзья их – их идолы; они выводят их от света к мраку. Это обитали огня, они в нем вечно пребывают!» (13). И как понимать следующее: «А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!...») (14). А к многобожникам Ислам относит Христиан.
- Так, что же Вы дальше не продолжили этот стих: «…Если они обратились и выполняли молитву и давали очищение, то освободите им дорогу: ведь Аллах – прощающий и милосердный!» (15).
- Ну, вот! Вы сами признали, что Ислам принуждает к себе. Или Вы отрицаете учение о последовательном откровении?
- Нет, насих я не отрицаю.
- Вы принимаете и это откровение: «Всякий раз, как мы отменяем стих или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожего на него. Разве ты не знаешь, что Аллах над всякой вещью мощен?» (16), которое было получено позже?
- Как же, конечно! Вы, я вижу подобно шейху (17) владеете знаниями Ислама?
- Не только, - включился в разговор Константин. – Он подобен хафизу (18).
- Разве, - поднял от удивления брови Даниял-Хаджи, - тогда, да будет вам известно, молодой человек, в Исламе почитаются шесть Пророков. Это Адам, Нух или Ной, Ибрахим или Авраам, Мусса или Моисей, Иса или Иисус и Мухаммад, да благословит его Аллах миром. Приходя в этот Мир, каждый Пророк оставлял после себя Духа творящее Совершенное. Но со временем люди забывали – что им оставляли Пророки и уходили от Бога к Духу творящее воровство и убийство.
- А разве Пророк Мухаммед оставил после себя Духа творящее Совершенное? – спросил Исаак.- И как же его меч, карающий неверных?
- А так же, как Пророк Иса: «Не мир пришел Я принести, а меч».
- Меч против духа зла! А у вас в Исламе? Против человека иного вероисповедания.А евреи по логике Ислама вообще произошли от обезьян и свиней.
- Да! Поэтому и задача у нас – муссаитов, найти подтверждение тому, что к концу своей жизни Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах миром, вернулся в своих пропоповедях к десяти Заповедям Бога, полученных Моисеем на горе Синай и к Учению Иисуса.
- Ба-а! – выдохнул Исаак. – Это, что-то новое – неведомое!
- Да, на первый взгляд – невероятное. Но Дух, творящий Совершенное не может отрицать прошлое. Он может Его только дополнить. Улучшить!
- Вот, именно: что дополнил Совершенное Ислам к тому, что уже было?
- Это мы и должны найти. Мы уверены, что в Коран не вошли последние откровения Пророка Мухаммада, да благословит его Аллах миром, где он говорил, что Бог не может быть с теми, что проливает свою и чужую кровь. Он подтвердил этим один из пунктов Завета, данного Богом Пророку Ною: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека». И еще: если мы почитаем Пророков Бога, то должны и принимать сердцем Слова, сказанные через них Богом и тех, кто им внимает.
- И с легкостью отрезать головы евреям и неверным. Почему Вы решили, что эти откровения имели место быть? – спросил Исаак. – И они не были записаны в Коране?
- А иначе не должно и быть. Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах миром, встал на пути многобожия и арабского идолопоклонничества.
- Камешек и в нашу сторону, - сказал Костя. - Пресвятую Троицу он принял за многобожие. Он не понял, что Бог единосущный и неделимый, но в трех Его проявлениях: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой.
- Не буду спорить с Вами, Костя, но Вам Исаак отвечу: Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах миром, ввел такую традицию как раздача милостыни. Если ты мусульманин, то вокруг тебя не должно быть нищих мусульман. А если не так, то ты тень шайтана и враг Ислама! Аминь!
- Аминь, - согласились Исаак и Костя.
- Так ли поступают те, кто себя называют христианами? Дела ваши говорят об обратном. Ислам обязывает каждого правоверного мусульманина заботиться о ближнем своем. У христиан это только декларируется! Потому навоз и золото у вас в одном обозе.
- Давать милостыню – это один из пяти столпов Ислама.
- И Вы знаете – какие?
- Да. Это признание провозглашения, что нет Бога, кроме Аллаха и Мохаммед пророк Его; далее – молитвенные обращения к Богу, которых в сутках пять; затем – соблюдение поста во время священного месяца Рамадан; также – совершение паломнической поездки в город Мекку для поклонения Каабе, то есть хаджа и, наконец – раздача милостыни.
- Молодец! – воскликнул Даниял-Хаджи, щелкнув пальцами правой руки.
- В Церковь сейчас ходить стало модно, - сказал Костя. – Но не каждый идущий в Церковь способен стать Ее чадом и жить по Заповедям Бога. Удобно просто оставаться крестоносцем.
- И в Исламе тоже самое происходит, - согласился Даниял-Хаджи. – Молодежь одержимая желанием приобщиться с Богом в силу своей духовной невоспитанности оказывается под влиянием различных реакционных и лжерелигиозных около исламских течений, формируемых американскими, западноевропейскими и кремлевскими спецслужбами. Этим не нужна богатая и крепкая Россия, а нам не нужны их услуги. Поэтому настало время нашего им джихада. Аминь!
- Аминь, - подтвердили Исаак и Костя.
***
Рано утром вышли в горы. Поднялись немного вверх на север и прошли около трех километров, затем спустились вниз и оказались в странном лесу. Вокруг росли низкорослые деревца с несколькими стволами, идущими от одного корня. Кора у них была красно-розовая.
- Что это за деревья? – удивился Исаак. – Ощущение – будто в другом Мире.
- Это «береза Радде», - ответил Даниял-Хаджи. – Красиво.
Прошли лес; спустились опять в низ – в ущелье, заросшим каким-то кустарником; прошли по нему с километр и вышли на широкую поляну, окруженную высокими деревьями. Здесь и был расположен лагерь моджахедов амира Лечи Олхазара.
Ступая левой ногой первым на поляну, Даниял-Хаджи произнес:
- Бисмилляхи Рахмани Рахим. Ихдина-с-сирата-ль-мустагим! Аллах Акбар (19)!
- Ему тут же ответили, непонятно – откуда, взявшиеся двое моджахедов.
- Аллах Акбар! Салом Алейкум, Даниял-Хаджи. Как добрались?
- Ва Алейкум, ва Салом, - ответил он им. – Слава Аллаху! Хорошо!
- Аллах Акбар! Аллах Акбар! – моджахеды удовлетворенно прославили Бога и проводили путников к самой большой брезентовой палатке зелено-коричневого цвета, хорошо замаскированной между деревьями.
Из палатки вышел амир, Леча Олхазар; увидел подошедшего к нему Данияла-Хаджи и раскрыл ладони перед своим лицом. Тоже сделал и Даниял-Хаджи. Они молча прочитали молитву; по окончании молитвы со словами «аминь» провели ладонями сверху вниз по своим лицам. Затем произнесли каждый слово «Салом»; коснулись друг друга левыми и правыми щеками и, только после этого, амир предложил всем войти в палатку. Все сняли обувь и вошли в палатку со славами:
- Салом Алейкум!
Им ответили.
- Ва Алейкум, ва Салом! Аллах Акбар!
Затем расселись на подушках вокруг низенького стола. Внутри палатки была полутень. Свет проникал через три небольших окошка, но лица можно было различить. Людей в ней находилось – девять мужчин и две женщины. Женщины сидели поодаль; одеты они были в черном и до глаз закрытыми лицами.
- Братья, помолимся, - сказал Леча Олхазар, раскрыв перед собой ладони, и произнес. – Бисмилляхи Рахмани Рахим!
Тоже сделали Даниял-Хаджи, трое моджахедов и две женщины. После короткой молитвы, произнеся слово «Аминь», каждый провел ладонями по своим лицам.
- Аль-хамду ли-лляхи рабби-ль-алямин (20)! Аминь! – сказал один из присутствующих, одетый в черкеску.
Все повторили за ним: Аминь!
- Братья! – сказал Даниял-Хаджи. – По моей инициативе я собрал здесь Шуру амиров джамаатов и пригласил на нее русских людей с Дона, Кубани и Терека.
От Адыго-Черкесского джамаата – амир Лаху Мухудин, от Чеченского джамаата – амир Леча Олхазар, от Кабардинского джамаата – амир Тазрет Инал, от джамаата Дагестана – амир Талиб Азиз, от Дона – сотник Сергей Прокопенко, от Кубани – Константин Лемешев, от Терека – сотник Валерий Галаверда. От джамаата Ингушетии никого нет.
- Они не приняли никакого решения, - сказал Леча Олхазар.
- Пусть Аллах их судит, - сказал Даниял-Хаджи и продолжил свою речь. –
Каждый из нас являет здесь собой наиболее активную и конструктивною часть своего народа. Сегодня власть и общество находятся по разные стороны понимания истины. Общество в нищете и бесправии. Власть в паразитической неге. Время правления Путина и Медведева превращает, богатую недрами, Россию в дойную корову Запада и кормушку для власти и ее прислуги – ФСБ, милиции, прокуратуры и Судов.
Реакционные силы Америки, Запада, Арабского Мира, Турции, Китая и Японии заинтересованы в продолжении подобного распада России. Но смею вас уверить – никто из нас – ни одна нация – не выживет по одиночке. Кто-то в России может быть и получит свои серебряники, как это обычно случалось, но нам и нашим народам – только смерть!
Политическая система России с ее партиями и клубами масонов уверено несет Божественный Ковчег народов России к краю пропасти, за которой бездна ада. Сможем ли мы отстоять свою Большую Родину и вырвать Ее из рук врагов рода человеческого? Я убежден, что перед лицом Аллаха, мы просто обязаны это сделать.
С чего мы должны начать?
Первое: восстановить наше мировоззренческое начало, основанное на трех традиционных верований – это Православие, Ислам в его суннитском и шиитском толковании и Буддизм. Все остальное, а именно: католицизм, протестантство, григориане, язычество, раввинистический иудаизм и хасидизм должны быть лишены права широкого распространения и проповедования на территории России.
Второе: государственное устройство – Монархия.
Третье: политическое устройство – Монарх – Губернатор (Амир) – Глава поселения – местное самоуправление. Ограничение светского влияния на общественную жизнь людей.
Четвертое: экономическое устройство – смешанная экономика. Единственным собственником земли, недр и водных ресурсов является только Монарх.
Пятое: социальное устройство – отсутствие господ и прислуги. Материальное различие между хорошо обеспеченным и плохо обеспеченным не должно превышать двукратного значения. Минимальный уровень дохода должен обеспечить постройку среднего дома в течении трех лет без ограничения потребления на нужды первой необходимости.
Шестое: юридическое право. Перед Законом все равны, как перед Богом.
На этом я остановлюсь. Какие у кого вопросы?
- Мы не хотим быть с Россией и с русскими, - сказал амир Кабардинского джамаата, Тазрет Инал.
Его поддержали амиры Адыго-Черкесского и Дагестанского джамаатов.
- А с кем вы хотите… с арабами? – резко спросил их Леча Олхазар.
- Мы и с чеченцами не хотим. У вас свои адаты, у нас – свои!
- Вай, Аллах! – воскликнул Даниял-Хаджи. – Братья, что вы говорите?! Когда же мы прекратим враждовать друг с другом?! Мы так никогда не сформируем своего политического единства, если будем возбуждать в наших народах мстительность и жестокость.
- Как не возбуждать? Если чеченцы, - возмутился Талиб Азиз, - вместе с карательной экспедицией Ермолова стреляли в наших воинов.
- А что им надо было делать с оружием в руках в наших аулах? – спросил Леча Олхазар. – Грабить и убивать нас?!
- А Ислам вы не хотели принимать! Не одно, а десятки тейпов целыми селениями уходили к русским и принимали там Православную веру.
- Противились не Исламу, а нормам шариата. И вообще лучше на своего Шамиля посмотрите! Практически все его военные успехи сводились к карательным экспедициям против своих единоверцев.
- Вы еще Еву вспомните, как она Адаму изменила, - сказал Даниял-Хаджи.
- Вай, Аллах! – крикнул Талиб Азиз и кинулся с кинжалом в руке на Лечу Олхазара.
Одна из женщин тут же оказалась около мужчин и раскинула между ними женский платок. Другая – выбила кинжал из руки Талиб Азиза.
Мужчины еще секунд пять зло смотрели друг другу в лицо, и потом, немного успокоившись, сели на подушки.
- Слава Аллаху! – сказал Даниял-Хаджи. – Все обошлось. И давайте по существу моего высказывания.
- Уважаемый Даниял-Хаджи, - сказал казачий сотник с Дона Сергей Прокопенко, поглаживая правой рукой свои усы и бороду, - я плохо понимаю смысл моего участие вот в этой Шуре, хотя я еще спрошу и у Валерия Павловича Галаверды: «На кой хрен мне тут, что делать?»
- Вас устраивает жизнь людей в России при современном режиме власти? – спросил Даниял-Хаджи.
- Нет, - резко ответил Сергей Прокопенко.- Но, если Вы свое не по существу выставляете за по существу из шести пунктов, которые я уже не помню, то мы только теряем время. Что Вы хотите? Поход на Москву? Бить жидов? Завтра у крыльца Вашего дома… я приведу десять сотен сабель. И Галаверда… сколько?
- Три! – ответил Валера Галаверда.
- А кубанцы?! – спросил Сергей Прокопенко. Но, не услышав ответа, сам же и ответил:
- А ну, да! Они же штаны наши – запасные. Им бы плясать, да песни петь!
- Ха, ха, ха! – всколыхнулась палатка.
- Уважаемый Сергей Львович, - Даниял-Хаджи приложил к своей груди ладонь правой руки и слегка поклонился, - я тронут Вашим желанием помочь нам воинами в Святом деле освобождения России от врагов Аллаха…Но наша встреча сегодня ставит своей целью – объединение всех миротворческих сил Кавказа и Дона.
- А где Вы видели на Кавказе миротворческие силы? В Чечне? То-то – весь Дон и вся Кубань заселилась русскими беженцами из Чечни.
- Да, это прискорбный факт. Но не надо относить вину за это на весь народ, - сказал Даниял-Хаджи. - Те, кто творил это бесчестие по большей части уже уничтожены. И нейтрализовать остальных – наша общая задача.
- Тогда и Москву надо брать.
- И это может быть придется сделать, но мирным способом.
- Аминь, - согласился Сергей Прокопенко.
- Братья! Только без экстремизма, - сказал Исаак, - Тогда мы опять начнем ходить по кругам ада. Да, я понимаю: власть – бездельники и Президент Медведев научился неплохо пускать пузыри в народ, но взрывать политическую ситуацию – это не разумно.
- Совершенно верно! – поддержал его Костя. – Но Исаак, каким бы ни был Медведев, как Президент, но лучшего-то нет!
- А кто сказал, что мы войной на Москву пойдем? – хитро улыбнулся Валера.
- А вы, казаки, других способов в отношениях с властью и не знаете, - ответил ему Костя.
- К врагам Аллаха, других отношений и быть не может. Аллах Акбар! – сказал Тазрет Инал.
- Аллах Акбар! – поддержали его остальные амиры.
- Вспомните время начала перестройки, – сказал Даниял-Хаджи. – Все – наиболее агрессивные и реакционные силы КПСС объединились против интересов народа. Сегодня они уже активно орудуют от имени партий «Единая Россия», «Справедливая Россия», ЛДПР, КПРФ, СПС и прочих псевдо-либеральных структур. Враги народа так и остались у власти в России. Тому подтверждение – продолжающееся разорение Государства.
- Тем более, - сказал Леча Олхазар, - нам – простым людям, перед лицом опасного врага, необходимо только объединение вокруг русских. И тот, кто пытается поссорить нас с русскими, не человек, а тень шайтана и первый враг Аллаха. Аллах Акбар!
- Аллах Акбар! – вяло, но дружно согласились присутствующие.
Остальная часть Шуры прошла в спокойном обсуждении проблем Кавказа и Дона, после чего приняли решение:
1. Россия – Божественный Ковчег миролюбивых наций и народов.
2. В Исламских Республиках России в противовес «воинствующему ваххабизму» нести людям традиционный Ислам и идеи тариката «Муссаит» - духовного ордена сторонников Пророка Моисея с целью возвращения доброго назначения имени Ислам.
3. Государственное устройство – Монархия.
4. В основании государственной идеологии – исключительный приоритет исповедальных Правил Православия, Ислама и Буддизма в их мирном сосуществовании друг с другом.
5. Социальный строй – Россия без нищих и воров.
6. Политические задачи – отстранить воров и безбожников от власти и оттеснить их на всех участках экономического регулирования рыночными процессами в России.
***
Валера Галаверда, сидел в своем кабинете и рассматривал местную прессу соседних регионов. На улице моросил дождь, и на душе у него было как-то не уютно. В руках он держал газету «Сельская Новь» Усть-Лабинского района и пытался вникнуть в суть опубликованных статей. И написано было вроде не плохо, но ощущение какой-то неправды уводило его внимание в сторону. На восьмой страничке его взгляд остановился на маленькой заметке:
«15.10.2010 г. в ст. Ладожской возле
межшкольного учебного комбината
с 13.00 до 14.00
был избит сотрудник милиции.
Свидетелей происшедшего
просьба откликнуться».
Ему, особенно, понравились два последних слова: «просьба откликнуться» и он подумал:
- Это как же надо так напроситься, чтобы среди бела дня мирные станичники нагорнули страже порядка?
Постучали в дверь кабинета.
- Да, входите, - громко ответил Валера.
Дверь приоткрылась и в проеме показалась голова женщины, укутанная в серый шерстяной платок.
- Можно к Вам, Валерий Павлович?
- Конечно, входите, Елена Владимировна, - Валера вышел из-за стола и прошел навстречу женщине, - Проходите, присаживайтесь.
Женщина сняла с себя промокший желтый плащ, шерстяной платок; повесила все на вешалку и присела напротив Валеры.
- Как Ваше здоровье? - спросил Валера.
- Да, не жалуюсь, Валерочка! Не жалуюсь!
- Это хорошо.
- Я, что пришла, Валера? Мой внук мне сказал, что скоро опять полицаев введут в России. Это что же такое? Опять немцы?!
- Да, нет. Просто милиция станет называться полицией.
- Да ты, что?! А зачем?
- Не знаю.
- Вот, паразит! Внучек! Так он мне уже и «Ausweis» справил. Триста рублей ему отдала.
- А Вы откуда про «Ausweis» знаете?
- Валера! Мне-то уже девяносто три годка. В Германии я девкой молодой в войну батрачила у бауэра. Мне-то еще повезло. А кто на фабрику попал, да на рудники, тем тяжко пришлось. Наши, когда пришли, бауэр просил остаться у него. А я – нет, к мамке. Приехала в Запорожье. Мамки нет. Меня в Магадан. Немцам, видите ли, не сопротивлялась. Вот локти потом и кусала десять лет. Полегло сколько там наших. Норму не сделал – без еды остался. А без еды – какая норма? Вот так и решали с нами при Сталине проблему общепита.
- Внучку-то сколько лет?
- Двадцать восемь уже.
- А что не работает?
- Работал в Ижевске, на Автозаводе автоэлектриком. Завод развалился сюда приехал. Везде дурят. Стал каменщиком. Работал в Сочи у хозяина на доме. Пол дома построили – хозяин их прогнал без денег. Других нанял. И тех прогнал. Таких как он у меня пять семей – на мне сидело. Теперь – четверо.
- Работу нашли?
- Да, что ты! Халтурку!
- Какую?
- Трех сирот приютили. За каждого по двенадцать тысяч платят и невестке – восемь, как воспитателю. Вздохнули они малость. Жизнь почувствовали человеческую. А эти твари в Москве в ладоши хлопают – живем мол хорошо. Ага!
- А пенсия у Вас есть?
- А как же.
- И сколько?
- Да, где-то больше двадцати тысяч. Мне-то сейчас она на что. Все детвора моя выгребает. Когда нужны были деньги – их не было, когда теперь не нужны – есть. Нет больших иезуитов нигде, чем только у нас в России.
- У Вас ко мне какая просьба?
- Да. Слышала – на Москву в поход людей собираешь? Возьми его. Я бы и сама пошла на супостатов за Россию, да стара уж.
- В Церковь идите. Там сейчас Ваше место.
- Какая там – Церковь. Безбожница – я!
- Ан, нет! Вот там и есть сегодня Ваше поле брани, Елена Владимировна. Аминь!
- Внучка-то возьмешь?
- Пусть приходит – если не он, то кто же России поможет.
- Спасибо, Валера.
***
Автомобиль «Mazda» красного цвета на большой скорости мчался по трассе.
В машине ехал священник Александр Белых с матушкой Светланой. Были они у своего духовника Епископа Серафима, где исповедались и приняли Дары Таинства Святого Причастия. Батюшка, облегченный отпущением грехов, делился с матушкой ощущением окрыленной радости.
- Да, Света, нет большего счастья, как не знать греха. Будто крылья выросли на спине, и хочется лететь, лететь, куда-то ввысь. Все-таки хорошо быть Православным человеком.
- Это уж да, батюшечка, - согласилась матушка.
Двое парней в форме инспекторов ДПС заметив нарушение Правил дорожного движения, приготовились принимать меры. Один из инспекторов махнул жезлом и автомобиль, визгнув тормозами, остановился как вкопанный. Из окошка автомобиля выглянуло недовольное лицо батюшки. Инспектор приложил ладонь к козырьку фуражки, отрапортовал.
- Инспектор ДПС, старший лейтенант Волобуев! Нарушаем Правила, товарищ! Ваши документы.
- Вот, искушение, - пробурчал себе под нос священник. – Ребята, а где Дима? Он же всегда на этой дороге работал.
- На бэ-сэ (21)!
- Где? - не понял священник.
- В отпуске без содержания, - пояснил Волобуев.- Ваши документы!
Священник позвонил по телефону и ему быстро ответили.
- Павел Борисович, га, га, га! Узнали?! Да это, я! Тут Ваши ребята… да… да… хорошо!
Священник протянул телефон Волобуеву.
- Молодой человек, Вас Павел Борисович Семинитин просит…
Волобуев взял телефон.
- Да, товарищ полковник. Никак нет, товарищ полковник! Да, товарищ полковник! Так точно, товарищ полковник!
Волобуев вернул телефон батюшке.
- Ну, что, - вопрошающе с издевкой посмотрел на Волобуева священник.
- Сказал, что я уволен еще вчера, - ответил Волобуев.
- Ну, что же это такое? – неподдельно расстроился священник. – Молодой человек, давайте я поговорю с ним. И он простит Вас.
- Насколько мне известно – день увольнения считается рабочим днем, - впал в раздумье Волобуев, - а уволили меня еще вчера. Значит, лейтенант Сорокин, Вам принимать меры.
Сорокин подошел к священнику.
- Инспектор ДПС, лейтенант Сорокин! Прошу Вас выйти из автомобиля и с документами проследовать к служебному автомобилю. Прошу больше никуда не звонить. От этих слов священник впал в полную прострацию и послушно проследовал к автомобилю. Он никак не ожидал по отношению к себе подобного «хамства» со стороны доблестной милиции.
Волобуев и Сорокин усадили в служебный автомобиль священника и его супругу и поехали в станицу Троицкую, где проживала эта чета. Но, не доехав пяти километров, съехали с трассы и остановились.
- Выходите, - скомандовал Волобуев.
Все вылезли из машины. Сорокин отвязал привязанного к дереву ослика и подвел его к священнику.
- Так, батюшка, - строго сказал Волобуев, - Вам даруется сей ослик. Имя его: Арон. Отныне он Ваш!
- А машина, моя? – бледнея от ужаса, спросил батюшка.
- Она пойдет в счет голодающих сирот России. И меньше вопросов. Быстро в седло! И не забудьте, матушку! Аминь!
- Аминь! – повторили все.
Проводив священника и матушку в добрый путь и, пожелав им Ангела в дорогу, ребята вернулись на место, где их ждала «Mazda». Затем на обеих машинах добрались до лагеря, где ловили рыбу Дима и Вова – подлинные инспектора ДПС. Переоделись, поели ухи и разъехались каждый по своим делам.
Обратиться в милицию священник не решался. Он их боялся и тихо презирал. К ворам – себе дороже. И переступив через, свою гордыню, он пришел к Валерию Галаверде – Атаману Казачьего Куреня.
***
Увидев входящего в кабинет священника, Валера подошел к нему, наклонил голову и протянул к нему руки, сложенные крестом – правая на левой, ладонями вверх.
- Благословите, отец Александр.
Священник сложил пальцы правой руки так, что они изображали буквы: Ic. Xc., то есть Иисус Христос, и, осеняя Валеру крестным знамением, произнес.
- Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Потом они поздоровались троекратным целованием. И Валера предложил батюшке сесть за стол.
- Как поживаете, батюшка?
- Слава Богу. Жаловаться грех.
- А что – разве хочется?
- Грешен, грешен, Валерий.
- Что случилось… Хотя батюшка – я знаю Вашу печаль.
- Ваши ребята?
- Из семьи они потомственных казаков. Но от казаков у них остались всего лишь фотографии их предков.
- Машина в порядке?
- В порядке. Они Вам ее сегодня вернут. Вы уж будьте к ним снисходительны. Из нищих они. Да и грехи им отпустите. Епитимию или трудовую повинность им, какую наложите.
- Грехи им отпустить? – священник поднес ладонь правой руки к своему лицу и затем сжал ее в кулаке. – Я им отпущу. Ох, как я им отпущу грехи эти. На всю жизнь запомнят.
- Что же так сурово, батюшка? В милицию пойдете? Тогда прямо сейчас и идите и про машину забудьте.
- Ну, что ты Валерий, - спохватился священник. – Никакой милиции. Обещаю. Но разве мне не было обидно, после того как мы с матушкой через всю станицу до дома на ослике проскакали. Ладно, я в седле сидел. А матушка? После такой джигитовки она на месяц выпала из… ну, ты понял откуда.
- Знаете, батюшка: из всей этой истории мне ослика только жалко. Через всю станицу столько перенес. И не забудьте его им вернуть. Идите с Богом, батюшка. Я не смею больше тратить на себя Ваше драгоценное время. Аминь.
1. Взглянем (воровской жаргон).
2. Имущественная или денежная поддержка заключенных (воровской жаргон).
3. Правление воровского сообщества в заключении (воровской жаргон).
4. Отбывает срок лишения свободы (воровской жаргон).
5. Пятнадцать лет лишения свободы (воровской жаргон).
6. Глава Правления воровского сообщества в заключении (воровской жаргон).
7. Исправительная колония № 3.
8. Князь в изгнании (иврит).
9. Наставник (иврит).
10. Учитель (иврит).
11. Мир вашему дому!.
12. Коран: Сура 2.256.
13. Коран: Сура 2.259.
14. Коран: Сура 9.5.
15. Коран: Сура 9.5.
16. Коран: Сура 2.106.
17. Знаток Ислама.
18. Чтец Корана.
19. Во имя Бога Милостивого и Милосердного! Веди нас прямым путем! Бог Велик!
20. Хвала Богу, Господу миров!
21. Отпуск без сохранения заработной платы.