История двенадцатая
О ЦЕННОСТЯХ ВРЕМЕННЫХ И ВЕЧНЫХ
Петя Абдураимов с детства отличался робостью, наивностью и прямо-таки девичьей скромностью. Про таких говорят – тихоня, маменькин сынок.
С возрастом характер Петеньки особых изменений не претерпел. Он как был робок и застенчив, так таковым и остался. Впрочем, Петя превосходно устроился в жизни, и бойцовские черты характера ему были абсолютно без надобности.
Абдураимов окончил педагогический институт и преподавал в средней школе историю. Ученики его, что вполне естественно, не слушались, вытворяли на его уроках черт знает что, но, тем не менее, Петра Магомедовича по-своему любили за его пламенно-восторженные лекции.
Это объясняется тем, что предмет свой Петя обожал всей душой и отдавал его изучению все свое свободное время. Поэтому, когда дело доходило до истории, Абдураимов на глазах преображался и из робкого и тихого человека превращался в одержимого.
Семейными заботами Абдураимов загружен не был, так как все житейские проблемы в их семье прекрасно решала его жена Фаина.
Она отличалась целеустремленностью и деловой хваткой. Фаина Зейналова, в отличие от полукровки Пети, была узбечкой стопроцентной, родилась и выросла в Коканде, откуда и приехала на учебу пединститут. Там они с Петей и познакомились.
По специальности Фаина проработала недолго (она преподавала физику), так как занялась бизнесом. Начала с челночных рейсов в Польшу, Турцию и Китай. Потом открыла вначале одну, затем вторую точку на вещевом рынке. Ну а теперь ей уже принадлежала сеть магазинов в центре города.
Так что финансовые вопросы Петю не заботили, и он мог без помех заниматься любимой историей, а конкретно, изучением расцвета и гибели цивилизации Шумеров.
Если учесть, что Фаина ко всему прочему, была эффектная, фигуристая восточная женщина и при этом любила своего мужа-историка, то без преувеличения можно сказать – в жизни Абдураимову просто повезло.
Прочитав все это, вы, уважаемый читатель, скажете:
– Вранье. Так в жизни не бывает!
Придется вам возразить – бывает! И еще как бывает! Женская психология вообще материя тонкая, а психология женщины Востока – тем более, пойди в ней разберись! Добавим только, что детей у Абдураимовых не было, может, поэтому Фаиночка всю нерастраченную материнскую любовь направляла на мужа-сына.
Однажды по дороге домой Петя встретил своего бывшего одноклассника и давнишнего приятеля Бориса Зурбаганова, которого историк не просто уважал, он его боготворил. Не виделись они давно, лет пять. Оказывается, Борис всего неделю как вернулся из США, где два года работал в N-ском университете. Товарищи решили отметить встречу, и хлебосольный Абдураимов предложил зайти к нему, благо они находились рядом с его домом.
– И Фаиночка будет очень рада тебя увидеть, – уговаривал он Бориса. И Зурбаганов согласился.
Зашли в ближайший универсам, где Борис, не обращая внимания на цены, набрал всевозможных разносолов, а также взял литровую бутылку “Смирнофф”, армянского коньяка и шампанского.
– Зачем так много выпивки, Боря? – изумился Абдураимов. – Я ведь почти не пью.
– Ох, Петя, Петя, Я смотрю, как был ты дитя, так и остался. Запомни, историк – выпивки много не бывает по определению. Это раз. А во-вторых, если ее не хватит, кто захочет в магазин бежать? То-то же! Учись, пока я жив! – разъяснил Зурбаганов. – Да, кстати, следует цветов для Фаинки прикупить. Бабы это любят. Тогда все будет в полной комплектации.
Петя вначале хотел обидеться на то, что Борис его любимую Фаиночку назвал “баба”, но передумал. Он вообще никогда не обижался на Зурбаганова. Так уж повелось с самого детства.
Здесь следует сказать, что Фаину Абдураимову Зурбаганов знал давненько и имел на нее определенные виды. Женщина она была красивая и ему нравилась. Впрочем, Борис был уверен, и не без основания, что и она к нему неравнодушна. Чтобы расставить точки над “i” в этом деликатном вопросе, просто необходим был удобный случай. А он как-то не представлялся.
Это и было основной причиной, почему Борис согласился пойти в гости к Абдураимову.
“Подпою Петушка водочкой, а там посмотрим, как масть ляжет”, – решил Зурбаганов.
То, что Фаина являлась женой его товарища, Зурбаганова нимало не смущало. Подобного рода сентиментальные глупости его никогда в таких вопросах не волновали. К тому же Зурбаганов искренне считал, что Фаинка для Пети чересчур жирный кусок. Не по зубам. Он всегда удивлялся, как такие разные люди умудряются так долго жить вместе. И это при отсутствии детей, которые, как считал Борис, хоть как-то держат на плаву терпящие бедствие браки.
Дверь приятелям открыла Фаина. Она абсолютно не изменилась за то время, что Зурбаганов ее не видел. Кажется, наоборот, даже помолодела и похорошела. Фаина действительно обрадовалась Борису и не скрывала этого.
Зурбаганов вручил ей цветы, желтые розы, и расцеловал на правах старого друга. Когда совместными усилиями накрыли на стол, Борис разлил по фужерам шампанское и произнес немудреный тост:
– За приятную встречу! – воскликнул он и многозначительно посмотрел на хозяйку дома. Та не смутилась и взгляда не отвела.
“Что ж, видно, вечер обещает интересные варианты”, – усмехнулся про себя Борис.
Фаина и Петя наперебой стали расспрашивать Зурбаганова про жизнь в США, что там да как. Борис отделывался общими фразами, все переводил в шутку, и так толком ничего и не рассказал.
– Америка она и есть Америка, ребята. И нам там делать нечего. Вы уж мне поверьте, – закончил Борис. – Как ваши-то дела?
– У Фаиночки все просто замечательно, она просто прирожденная бизнес-леди. За какой проект не берется – все получается очень удачно. Просто талант, не то, что я, – проинформировал Абдураимов, пощипывая жидкую бороденку, которую он недавно отрастил для солидности. – Но ты знаешь, Боря, и мне есть чем похвастаться. Мои исследования шумерской цивилизации значительно продвинулись вперед. Я напечатал три больших статьи в толстых научных журналах. И главное, получил лестные отзывы.
– Рад за тебя, дружище! За это следует выпить, – предложил Зурбаганов и разлил остатки шампанского.
– Петеньке, наверное, на сегодня достаточно, а то он у нас питун еще тот, – заволновалась за мужа Фаина.
– Полнейшая ерунда! Ведь это только шипучка, Фаиночка. Мы сейчас с Петром Магомедовичем водочки под соленые грибочки врежем! А, Петя? Кстати, где обещанные горячие закуски? Давай, давай! Пообещала, так тащи! – взял инициативу в свои руки Зурбаганов.
Когда Фаина ушла на кухню, Борис быстро наполнил до верха “смирновской” пузатые рюмки и с пафосом произнес:
– За старую верную дружбу!
После такого тоста Петр, конечно же, не мог отказаться от выпивки. Он неумело опрокинул рюмку, сморщился и закашлялся.
– На, запей, – протянул минералку Зурбаганов. – Эх, Петька, хочешь – верь, хочешь – нет, а как давненько я с тобой не сиживал и не пил в удовольствие. Куда там этим америкосам! А с тобой прямо душа отдыхает.
Как известно, самая неприкрытая лесть достигает цели верней всего. И Абдураимов от зурбагановских похвал прямо-таки растаял, как пластилин на печке. Петя и не заметил, как они выпили вторую, а потом и третью рюмку водки.
– Послушай, Боря! Хочу изложить тебе одну историю. Именно тебе. Ты поймешь! – поправляя сползающие с потного носа очёчки, изрек Петр Магомедович. – Я назвал бы эту историю “Притча о забытой зажигалке”. Итак, начинаю. Знаешь, этим летом мы с Фаиночкой отдыхали в Анталье. Все было прекрасно: ласковое солнце, теплое море и так далее.
– Так ты, Петя, еще и поэт! Анталья, так далее, – ввернул Зурбаганов, насаживая маринованный грибок на вилку.
– Да ерунда, – потупил глаза польщенный Абдураимов. – Так о чем это я? Так вот. Все превосходно, правда, народу – масса, утомляет. Поэтому я однажды, чисто для разнообразия, решил уединиться. Я пошел вдоль берега моря и вдруг увидел под ногами в песке красненькую зажигалку. Не бог весть какая ценность, ничего особенного, скорее всего, одноразовая. Мне как человеку некурящему она так вообще без надобности. Я и пошел себе дальше. И тут пришли мне в голову следующие соображения. Ведь в этом есть глубочайший смысл, в этой забытой кем-то зажигалке! – высокопарно произнес Абдураимов, теребя себя за бороденку.
– Какой такой глубочайший смысл? Что она – волшебная, твоя зажигалка? – попытался вернуть приятеля на землю Зурбаганов.
– Причем здесь волшебная! Какой ты, право, непонятливый, Боря! Хорошо, попробую объяснить доходчивее, – искренне возмутился Абдураимов.
– Уж будь так любезен, попробуй. Объясни, какой глубочайший философский смысл в забытой кем-то зажигалке? Что в ней – искра Божья или Вечный огонь? А может, это изделие сотворено мастеровыми-шумерами?
– Ты все шутишь, Боря! Понимаешь, дело в том, что если ее случайно забыли – это одно! А если выбросили, то совсем, совсем другое! Если ты не возражаешь, я начну излагать свои соображения с первого варианта, то есть с того, что красную зажигалку случайно забыли.
– Ну что ж, начни. Послушаем, – с ухмылкой согласился Зурбаганов.
– Если ее забыли случайно, а зажигалка еще функционирует (я даже не удосужился в этом убедиться!), это свидетельствует о том, как глобально изменились ценности у людей за последние двадцать лет.
– Так прямо и глобально! Не перебираешь? – ехидно спросил Зурбаганов.
– Хорошо! Допускаю, что не глобально, но очень, очень значительно. Сейчас объясню свою мысль. Дело в том, что лет двадцать назад такая одноразовая зажигалка представляла огромнейшую ценность! И стоила немалых денег! Вспомни, Боря, в эпоху застоя и всеобщего дефицита ты, наверное, за такую импортную вещичку, чтобы блеснуть перед девушками в компании, выложил бы приличную сумму. Разве не так?
– Пожалуй. Ну и что из этого следует?
– Только то, что ценность вещей со временем сильно меняется. Одни со временем обесцениваются, другие наоборот. Время – самый лучший судья. Я, конечно, не говорю о ценностях вечных. Тут все понятно! Но все же, как изменчив и непостоянен мир! – помпезно закончил Абдураимов.
– Во-первых, это превосходно, что все в мире меняется. Движение, как известно, форма существования материи. А во-вторых, слушай, философ, а ты уверен, что вечные ценности есть? – сам того не желая, вступил в спор Борис.
– Несомненно! А как же иначе? Иначе мир бы рухнул! – возмутился Петр Магомедович.
– И какие это ценности, позвольте полюбопытствовать?
– Прежде всего – Любовь! И Красота! Они спасут мир!
– Ах вот оно как, мудрый ты наш! На все у тебя готов ответ. Если тебе известны вечные ценности, может тебе известно, что такое истина? – задал Зурбаганов пилатовский вопрос.
– Это совершенно разные вещи, – не совсем уверенно пробормотал смущенный историк.
– А мне так кажется, что как раз не разные. Ну, что скажешь, философ доморощенный? – спросил Зурбаганов, но увидев, что Абдураимов растерял свой философский пыл и поник, снисходительно сказал:
– Ладно, не переживай. Лучше перейди ко второму варианту. Про то, что красную зажигалку не забыли, а выбросили. Надо думать, за ненадобностью. Я так понимаю? В мусорное ведро истории? – Зурбаганов невольно распалился и стал набирать обороты все больше и больше. – Так, что ли? Как отработанный материал? То есть “мавр сделал свое дело, мавр может умереть”? Так, все это, мой дорогой дружок, прописные истины! Заметь, истины! Хоть и прописные! Не надо, Петенька, усложнять, где не надо. Эти умствования давным-давно всем мало-мальски грамотным людям известны! Так что не надо изобретать велосипед. Да еще с таким глубокомысленным видом, словно изрекаешь истину в конечной инстанции. Ты в своих рассуждениях дальше школьной программы не пошел. А ведь кроме таблицы умножения есть интегральное и дифференциальное исчисление, кроме евклидовой геометрии есть еще геометрия Лобачевского. Да что тебе объяснять, ведь ты у нас гуманитарий! Петенька, будь проще, и люди к тебе потянутся! А еще лучше, ты бы хоть в чем-то своей жене помог! А то слабая женщина все на себе тянет, а этот попка сидит у нее на шее и о высоких материях рассюсюкивает. Когда ты уже из коротких штанишек вырастешь? Ты, дружок, не обижайся. Это правда, а на правду нельзя обижаться. Лучше задумайся над моими словами.
– О чем беседуем? – вошла в комнату Фаина и, увидев растерянное лицо мужа, оторопела. – Что случилось?
– Да ничего особенного. Так, поговорили чуток, – ответил Зурбаганов, наливая себе в рюмку водки, и лихо опрокинул ее со словами:
– Ваше здоровье, мадам Абдураимова! Прозит!
Тут всех изумил Петр Магомедович. Он дрожащей рукой взял бутылку «смирновской» и, налив себе полный фужер, одним махом осушил его. И даже не поморщился, а только звучно выдохнул в сторону. После чего окинул жену и Бориса надменным взглядом.
– Не ожидали? Думали, Петя – ребенок? – дрожащим от волнения голосом спросил он и наполнил фужер снова. – Будьте здоровы! – уже заплетающимся языком произнес Абдураимов и опрокинул второй фужер.
– Вот историк дает! Пьет как гусар! Виват! – захлопал в ладоши Зурбаганов.
Но тут запал у Петра Магомедовича кончился, и он рухнул на стул, как подкошенный.
– Что ты, дурачок, натворил! – всплеснула руками Фаина. – Боря, пожалуйста, помогите мне доставить этого красавца до кровати.
Зурбаганов равнодушно повел плечами, после чего взвалил друга детства на плечо и направился в спальню.
Когда хозяин дома был благополучно уложен в кровать, Борис и Фаина вернулись в гостиную.
Настроение у Зурбаганова окончательно испортилось, от донжуанских намерений не осталось и следа.
– Я пойду, пожалуй. Уже поздно, – сказал он Фаине и стал демонстративно застегивать велюровый пиджак.
– Боря, может, кофе с коньяком на дорожку? Прямо неудобно отпускать вас в таком подавленном настроении, – Фаина подошла к Зурбаганову вплотную и посмотрела ему в глаза тем взглядом, который мог не понять только инопланетянин. В общем-то, больше слов и не требовалось – в этой ситуации они были явно лишними. И Зурбаганов, улыбнувшись, стал расстегивать пиджак.
Учитывая Петино состояние, Фаина даже не стала закрывать дверь. Зачем? К тому же она спешила. Она так давно ждала этой минуты!
Но минут через десять, когда нетренированный организм Петра Магомедовича принялся отторгать излишний алкоголь, и его стало мутить, историк еле живой побрел в туалет. И застыл перед открытой дверью! То, что он увидел, повергло благовоспитанного Абдураимова в полнейший шок. Он не верил своим глазам. Нет, этого не может быть! И пьяные слезы выступили у него на глазах. Как такое возможно!
Зурбаганов цинично и беспардонно вытворял с его Фаиночкой черт те что! И самое ужасное, она, судя по всему, от этого, несомненно, получала удовольствие! По крайней мере, такого выражения лица, когда они занимались любовью, Абдураимов у жены никогда не видел!
И в это момент истины организм издевательски подвел историка. Как ни закрывал он рот дрожащей рукой, но закуска фонтаном стала вырываться наружу. Полетели грибки, зеленый горошек и малюсенькие маринованные огурчики-пикули, а затем и все остальное. И что самое обидное, один сморчок смачно шлепнулся прямо на пышный голый зад Фаины, которым та задорно вертела.
Не прерывая своего занятия, Фаина обернулась и посмотрела отрешенным взглядом на блюющего мужа. И в этот миг Петя поскользнулся на запачканном паркете и шлепнулся лицом вниз в собственную блевотину.
При этом по чистой случайности рукой Петр Магомедович нажал на валяющийся на полу пульт дистанционного управления проигрывателя, в результате чего тот так некстати включился. В комнату ворвалась оглушительная музыка, и Пугачева пронзительно-****ским голосом запела:
“Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом”.
“Вот уж действительно, вечер удался на славу”, – подумал Зурбаганов и помахал лежащему в блевотине Абдураимову рукой.
продолжение следует...