Второй завтрак
Проснувшись следующим утром, Беж сладко потянулась и вспомнила про вчерашний день. Она была рада, что все так хорошо закончилось, и заодно решились все проблемы. Она сердилась на себя за то, что убежала тогда от Лиды и Шарика, за то, что сказала Лиде “прощай”, а сама так и не решилась уйти из дома. С другой стороны, какую глупость она сделала бы, уйдя из дома и заставив всех беспокоиться и искать ее. Уж этого бы Лида ей не простила. Хотя, и Беж улыбнулась, простила бы. И она вспомнила, как они встретились, как сразу поссорились, а потом Лида простила ее. «Как же мне повезло с подругой! У меня никогда прежде не было такой подруги. Я чувствую, что это и есть настоящая дружба. Не надо ничего доказывать или подлизываться. Можно быть самой собой». А Беж хорошо знала, что характер у нее с горчинкой. И все-таки Лида дружила с ней и всегда в итоге ей все прощала. Только бы каникулы не кончались!
В дверь постучали:
- Эй, Беж, ты спишь? – спросил звонкий голос Лиды.
- Да, сплю, - ответила Беж и захрапела.
«Странно», - подумала Лида. « Так она спит или нет?»
Она осторожно вошла в комнату Беж и подошла к кровати. Беж, казалось, безмятежно спала, громко посапывая и похрапывая.
-Ну что ж, пойду одна на речку, наловлю плотвы, поплаваю, поваляюсь на зеленой мягкой травке, половлю кузнечиков: они там еще остались, - мечтательно проворковала Лида.
На слове «кузнечиков» у Беж подозрительно дернулось левое ухо и повернулось в сторону Лиды, как будто спящая кошка прислушивалась во сне.
- Ой, - продолжала Лида размышлять вслух. – Так ведь это даже хорошо, что Беж спит, а то при ее любви к кузнечикам мне вряд ли что-нибудь досталось бы. Но я ей, так и быть, парочку принесу, - продолжала Лида, еле сдерживая смех, потому что на нее теперь уже смотрели оба уха Беж, а храп и сопение резко прекратились.
- Нет, парочку я не донесу. Мне же надо чем-то идти, значит, держать кузнечика я могу только одного и только во рту, - рассуждала Лида, весело косясь на Беж.
- Рот - слишком ненадежное место, - вдруг промяукала Беж, открывая совершенно не заспанные глаза.
- Это твой рот – ненадежное место, а мой – вполне надежное, - возразила Лида. – Ну, я пошла, а ты дальше спи, - бросила она и направилась к двери.
- Куда это ты без меня пошла? Тебе нельзя одной к реке. Маленьким котятам к реке можно ходить только в сопровождении взрослых, - промяукала Беж. – Так что пойдем вместе! – и она соскочила с кровати.
- А откуда ты знаешь, что я иду к реке? – прищурилась Лида. – Ты же спала!
- Я-то спала, а уши не спали, - объяснила Беж.
- Да, я это заметила, - захихикала Лида. – Ты сегодня их пораньше спать положи!
- Ладно, хватит нам болтать, айда к реке, а то мы до завтрака не успеем, - засуетилась Беж и выпрыгнула в окно. Лида последовала за ней, напевая по дороге:
Спят все звери и все птицы,
Только ушкам Беж не спится!
- Оставь ты мои ушки в покое, - пробурчала Беж. – Лучше прибавь шагу, речка уже близко.
За поворотом дороги показалась река. Кошки со всех лап бросились к воде. Рыбы в реке было видимо – невидимо. Лида и Беж только и успевали ловить и есть, ловить и есть, пока обе не распластались на берегу, признав, что есть рыбу больше нету сил.
- Слушай, Лида. Ты только моей маме не рассказывай, что мы ели до завтрака. Она мне этого не разрешает, - попросила Беж сытым голосом.
- Вообще-то, моя мама тоже не приветствует, когда я хватаю куски перед едой, - согласилась Лида.
Пора было идти завтракать. Кошечки тяжело встали и, еле передвигая ноги, поплелись домой.
Сегодня было дежурство Оранж, и на кухне препротивно пахло все той же рыбой
- Я надеюсь, у нас на завтрак пирожки? – с надеждой в голосе спросила Беж, входя в кухню.
- Конечно, дорогая, - заулыбалась Оранж. – Пирожки с плотвой.
Лида и Беж переглянулись и поморщились. Оранж переложила готовые пирожки на блюдо и поставила его на стол.
-Ну, угощайтесь. Ешьте, сколько влезет! – и она положила котятам на тарелки сразу по три пирожка. Беж открыла было рот, но прикусила язычок.
Через некоторое время тарелки были пусты, но котята продолжали сидеть за столом.
- Сколько вам еще положить? – обрадовалась Оранж.
- Спасибо, мама, я совсем сыта. Мне что-то нехорошо, - простонала Беж.
- И мне, - подхватила Лида тоскливым голосом.
- Господи, да что с вами? – оторопела Оранж. – Рыба – свежая, я только сегодня спозаранку в реке наловила!
Оранж вывела из-за стола сначала Беж, потом Лиду. У обеих животы раздулись до таких размеров, что можно было подумать, что каждая из них живьем заглотнула рыбу – шар.
Да что ж это такое! – всплеснула лапами Оранж. – Не могли же ваши животы так распухнуть из-за трех пирожков. Ты, Беж, бывало, десяток съедала, и как с гуся вода!
Оранж развела котят по комнатам, уложила в постели и побежала звонить доктору Усу. В холле на первом этаже она встретила Виду.
- Заболели наши котята, - ошарашила ее Оранж. – Животы распухли, глаза слезятся, еле ходят!
Вида бросилась в комнату к Лиде.
- Что случилось? Что с вами? – с порога крикнула она.
- Да ничего такого, просто разболелись животы, - сказала Лида. – Уж я не знаю, зачем тетя Оранж собралась вызывать доктора.
- Ну-ка, откинь одеяло. Я хочу видеть твой живот, - скомандовала мама.
Лида нехотя сбросила одеяло.
- Вот это да! - воскликнула Вида. – Сколько же пирожков ты съела на завтрак?
- Всего три, - проныла Лида.
- И больше ничего? - не поверила Вида.
- Мама, честное слово, на завтрак я съела всего три пирожка, - простонала Лида.
- Но у тебя живот огромный, как футбольный мяч, и такой же твердый. Может, ты проглотила пирожки вместе с тарелкой? – и Вида пристально посмотрела дочери в глаза. Лида отвела взгляд. Она уже поняла, что мама начала догадываться, что дело тут не в пирожках.
- Хорошо, на завтрак, значит, три пирожка, а до завтрака? Что ты ела до завтрака?
- Ничего, - промямлила Лида, не поднимая глаз.
- Ты мне врешь, дорогая моя! А я это терпеть не могу. Лучше сразу скажи всю правду.
- Мама, я не могу! – взмолилась Лида. – Я обещала Беж, что не расскажу!
- А Беж сколько пирожков съела? – зачем-то спросила Вида.
- Тоже три, - не поняла Лида. – А что?
- Чтобы Беж, и три пирожка?! – вдруг захохотала мама. – Такое возможно, только если место остальных десяти уже было чем-то занято! Если я правильно все понимаю, то ее живот должен быть раза в два больше твоего. Я сейчас вернусь, - на ходу бросила Вида и выскочила из комнаты. Вернувшись через пару минут, она хитро поглядела на Лиду и сказала,
- Можешь ничего не рассказывать, я и так все знаю. А сейчас лежи, доктор уже у Беж.
Через некоторое время вошел доктор. Это был не доктор Ус. Он объяснил, что доктор Ус ушел по другому вызову. Доктор долго мял и слушал живот Лиды и, наконец, сказал:
- Это очень серьезно. Это очень опасная болезнь. Называется тугопузость. Слава Богу, что я вовремя приехал. Еще бы несколько часов и болезнь бы распространилась по всему телу. Чтобы этого не случилось, надо лежать в постели до утра, не есть ничего вкусного, пить только воду и ни в коем случае не смотреть телевизор.
От услышанного Лиде стало так тоскливо и обидно, что она спросила:
- А музыку слушать можно?
- Что Вы, милочка! Никакой музыки. Сейчас Вам вредно любое напряжение.
- А что же можно делать? – в отчаянии спросила Лида.
- Ровным счетом ничего, и Вы, мамочка, обязательно проследите за этим. Это очень важно! При тугопузости самое главное - абсолютный покой! – отрезал доктор.
- А можно мне тогда покоиться в одной комнате с Беж? Мы бы с ней хоть поболтали, - с надеждой спросила Лида.
- Ни в коем случае! У Вашей сестры положение еще хуже. У нее диагноз еще более неутешительный: обширная толстобрюхость.
- Какая толстобрюхость? – не поняла Лида.
- Обширная толстобрюхость. Так что ей, в отличие от Вас, я запретил даже разговаривать.
Доктор собрал все свои палочки и трубочки и ушел, а Лида осталась одна в комнате. Она лежала и думала, что больше никогда в жизни не будет ничего есть перед завтраком, а также обедом и ужином, раз за это приходится так расплачиваться.
Вида догнала доктора уже в дверях.
- Доктор, а может не стоит их так наказывать, а? – спросила она.
- А я их и не наказываю. Доктора, милочка, лечат, а не наказывают, да будет Вам известно. А тугопузость – не шутка. Если не провести должного лечения, тугопузость может стать хронической. Не хотите же вы потом всю жизнь вралерьянку пить?! – отрезал доктор и ушел.
Вида шла в комнату Лиды, ей было жаль свою шалунью-дочь и свою племянницу, но все-таки доктор был прав: из малого вранья, которое однажды сошло с рук, всегда вырастает большое, от которого руки опускаются, и она ничего не сказала своей дочери.