-А ты будешь со мной водиться?
Яростное солнце кроваво просвечивает сквозь тонкий хрящик оттопыренных ушей. От тебя пахнет чесночными котлетами и тушеной капустой.
Я не хочу с тобой играть и прячу за спину ведерко и лопаточку , но у тебя в руках формочки для песка , и я понимаю, что играть с тобой буду...
Мы сидим в песочнице. Ты мне не нравишься, толстый мальчик с полуоткрытым ртом. Ты так увлечен строительством пещеры, что не замечаешь ,как с твоих губ в песок медленно целится перламутровая тягучая капля. Я отворачиваюсь и двигаюсь от тебя всё дальше и дальше. Но мне кажется, что весь двор смотрит только на нас. Смотрят насмешливо чуть прищуренные занавесками окна, и удивленно смотрят настежь распахнутые двери балконов. Смотрят скамейки и столбы с натянутыми для просушки белья веревками.
По тротуару за руку с мамой проходит Кирилл. Он нас не видит. Но на нас смотрит тётя Зина…
-Оленька! Здравствуй, деточка! С Валерой играешь? Вот умница, – кричит на весь двор тетя Зина.
Я краснею и вдавливаю голову в плечи. Делаю вид ,что я – это не я. Не откликаюсь. У меня слабеют руки. Стараюсь сосредоточиться на пирожках и кулебяке, но чувствую, как горят мои щеки, мысли путаются, извиваются и сплетаются в одно единственное слово : пропала.
А тетя Зина также громко продолжает говорить, говорить… спрашивает про бабушку и что-то на словах передает маме, но я уже не слышу её. Голова пустеет. Бессмысленно ковыряю песок. Я переживаю свой завтрашний позор: Кирилл похвастает болтливой сестре Гальке о том, что видел меня с тобой, Галька расскажет Верке, Верка соберет вокруг себя детвору и объявит о моём преступлении. Все станут смеяться надо мной. И меня не возьмут играть в казаки-разбойники. А девочки демонстративно будут скручивать прыгалки и резиночки, как только я появлюсь во дворе.
Мне теперь до самой старости придется дружить только с тобой, толстый мальчик с неровным дыханием.
А ты тяжело пыхтишь, на корточках переваливаясь с одной ноги на другую. Ты всё строишь и строишь свою пещеру, сыплешь песок и разравниваешь его ладонями. Сыплешь и разравниваешь. И вот уже твоя пещера вытянулась в тоннель , и он стремительно приближается ко мне. По сторонам от стен тоннеля вырастают веточки - телеграфные столбы, веточки - деревья, веточки – железнодорожники. А когда тоннель готов, ты облизываешь толстым языком пересохшие губы и достаешь из кармана спичечный коробок, и вынимаешь из него огромного жука, осторожно обхватив сосисочными пальцами за хрупкие бока.
-Это паровоз,- говоришь ты, и жук исчезает в тоннеле.
Мы вместе ждем, когда жук проползет несколько сантиметров под песком, чтобы встретить его музыкой и горячими пирожками. Мы смеёмся и разговариваем, и отправляем жука опять в подземное путешествие.
Я забываю про твою непохожесть на других детей, забываю про то, что с завтрашнего дня мир станет враждебным, а Илья из десятого подъезда не будет больше смотреть на меня смертельно-синим взглядом.
Мне интересно с тобой, толстый мальчик с потрескавшимися губами.