Странники. В путь. Первая петля

                Первая петля


          Неширокая полоска яркого света нежилась рядом с Ним в постели. В Его взлохмаченных на затылке волосах запутался солнечный зайчик. Ей захотелось освободить его, одним касанием руки дать зайчонку волю, но зайчик вряд ли хотел свободы, а Он мог проснуться. С трудом переборов желание в последний раз коснуться Его вечно всклокоченных волос или чересчур широких и оттого угловатых плеч, Она вышла в прихожую. Ей нечего было забрать, кроме своего сердца. Последний взгляд в зеркало, лишняя петля шарфом вокруг шеи и щелчок замка. Любовь ушла в осень.


                1

          П л а м я   г л о т а л о   к р и к и.   О н   н е   к о н т р о л и р о в а л   с е б я:   т я н у л   р у к и   к   о г н ю,   т о   л и   ж е л а я   с п а с т и   г о р е в ш и х   з а ж и в о,   т о   л и   п р о с т о   и з   ж е л а н и я   к о с н у т ь с я   о г н я.   Е г о   с в о д и л а   с   у м а   ж г у ч а я   б о л ь,   н о   о н   н е   м о г   п р о т и в о с т о я т ь   в л е ч е н и ю.   Н е у з н а в а е м а я   д л я   е г о   п о т у х ш е г о   с о з н а н и я   ф и г у р а   в   г о р я щ е й   м е с т а м и   о д е ж д е   в о з н и к л а   и з   п л а м е н и,   п о д х в а т и л а   е г о   и   о т т а щ и л а   о т   м а н и в ш е г о   в с ё   с   б о л ь ш е й   с и л о й   о г н я.   Н а д   п о л ы х а ю щ и м   а в т о м о б и л е м   в з в и л с я   о с о б е н н о   я р к и й   р ы ж и й   я з ы к,   и   м о щ н а я   в з р ы в н а я   в о л н а   н а к р ы л а   о б о и х   в ы б р а в ш и х с я   и з  о г н е н н о й   л о в у ш к и.   С м е р т е л ь н о   п о т я ж е л е в ш а я   ф и г у р а   п р и д а в и л а   е г о   к   з е м л е,   и   н а с т у п и л а   т е м н о т а…
          Дэниел вглядывался в свои ладони, в возрасте четырёх лет сплошь обожжённые в автокатастрофе, а теперь ничем не выдававшие произошедшего, и будто заново проживал трагедию многолетней давности, унёсшую жизни его родителей.
          Сиена заглянула в кабинет, приходившийся редакцией студенческой газеты "Инст", где девушка печаталась. Внутри было темно, только сбоку едва заметно пробивался свет. Дэниел сидел за столом в углу, над ним горела настольная лампа. Он слышал, как вошла Сиена, как подошла сзади, но не показал этого.
          - Дэн, я принесла статью. Прочти при мне, пожалуйста. И почему ты сидишь в темноте? День на улице.
          Редактор не сразу ответил. Он постучал ручкой по столу, повернулся к корреспондентке, сложил руки на спинке стула и, уткнув в них подбородок, посмотрел на Сиену снизу вверх. Она была изысканно красивой девушкой с тонкими золотисто-русыми волосами и большими золотисто-карими глазами, среднего роста, очень худой, но с привлекавшим внимание размером груди. Теперь Сиена стояла перед редактором одетая в пальто до колен, длинный шарф, обмотанный несколько раз вокруг шеи, высокие сапоги и насквозь промокшая. Ее волосы потемнели от влаги, завились и спутались. Она ждала дальнейших действий Дэниела.
          - Темно, говоришь? – наконец произнес он, будто усмехаясь, отвёл взгляд от Сиены и встал со стула. – Судя по твоему голосу, у тебя выдался хороший день. Хотя судя по твоему виду, ты попала в дождь…
          Дэниел подошёл к окну и раздвинул жалюзи. Свет потоком хлынул в кабинет, залил пол и обдал брызгами редактора. Он отметил про себя, что дождь закончился и улицы начали подсыхать.
          - Первый этой осенью? – загадочно спросил Дэниел, хотя знал ответ, и Сиена кивнула. - Давай статью.
          Девушка протянула ему листы исписанной бумаги, и редактор поморщился, как делал всегда, если задание было выполнено не в электронном виде. Минуту спустя девушка который раз сидела напротив читающего Дэниела и с чувством, походившим на восхищение, следила за каждым его движением, взглядом. Дэниел был невероятно красивым человеком и, хотя они были знакомы уже третий месяц, его красота продолжала поражать Сиену, а многие проявления Дэниела - удивлять.
          Девушка задумалась над идеей написать статью о молодом и талантливом редакторе "Инста" и стала рисовать в воображении его словесный портрет.
          «Высокий шатен, подтянутый и красивый, одетый неизменно строго и со вкусом: в элегантные костюмы и рубашки со стильными галстуками; обутый в дорогие, как правило, лакированные туфли.
          Большие тёмные глаза завораживающе блестят из-под изумительно изогнутых бровей. На выдающихся скулах порой проступает румянец, но чаще он болезненно бледен…»
          Дэниел бросил на Сиену взгляд исподлобья, будто убеждаясь, что она ещё здесь и не скучает. Она вгляделась в его глаза и уточнила мысленное описание:
          «Глаза у него большие, выразительные, матово-тёмные, тёплого, глубокого цвета с потрясающим отблеском…»
          Дэниел поморщил лоб, повернулся на крутящемся стуле и закинул ноги на стол. Теперь он сидел в профиль к Сиене.
          «Когда он сосредоточен, в его чертах появляется что-то зловещее, так он сдвигает брови. В то же время он забавно прикусывает нижнюю губу у правого уголка…»
          Сиена не могла оторвать от него взгляд и уже потеряла собственную мысль.
         

          Дэниел Грейс чаще других становился самым обсуждаемым студентом Института. Девушки обсуждали его внешность, его мнимых подружек, способы обворожить загадочного красавца. Парни завидовали его успехам на всех фронтах. Он учился на третьем курсе юридического факультета, готовился в прокуроры, но не менее удачно работал редактором институтской газеты. Его любили и во многом поощряли преподаватели и администрация. Если бы он пожелал, любая девушка института почла бы за честь побыть его второй половинкой, хотя бы пару дней. В свой двадцать один год Дэниел жил в шикарной квартире в шикарном районе Города, ездил на шикарной машине и имел шикарную репутацию недотроги. То, что было очевидно, вызывало зависть.
          Завистники не подозревали, от чего были избавлены, и главный герой своего института не стремился их переубеждать. Окружающим ни к чему было знать, например, что Дэниел хронически болен, что он сирота и что нигде в мире у него нет родных людей. Никто не догадывался, какие страсти сжигали его изнутри, как тяжело ему приходилось с его безупречностью, врождённой гордостью и вынужденной скрытностью. На самом деле, никто вообще не знал о Дэниеле ничего конкретного. Он был скрытен, умён, сдержан и рассудителен: все определения с дополнением «слишком для своего возраста». Но хотя никто не знал о его прошлом, все хотели иметь место в его будущем.
          Самому же Дэниелу доставляло удовольствие постоянное ощущение ответственности, зависимость от него корреспондентов и определённая неприкасаемость его персоны в институте, имевшая почти мистический характер. Дэниел должен был стать выдающимся человеком, по крайней мере, так считали окружающие.
         

          - Красиво, - сказал редактор самым безразличным голосом, дочитав статью. – Беру в печать. Спасибо за пунктуальность.
          - Я тебя когда-нибудь подводила? – скокетничала Сиена.
          - Нет, конечно, нет, - неоправданно серьезно отозвался Дэниел, все еще глядя в статью. - Я могу и в дальнейшем на тебя рассчитывать? А то мне не на кого больше положиться в этой редакции.
          - Ты… ты остаешься? – удивилась Сиена и с выдающей робкую радость улыбкой присела на край редакторского стола. – Я думала, ты собирался покинуть нас в следующем месяце, мол, декан журфака на тебя давит, никакого простора для творчества. Ты же всё делаешь только для себя и в своё удовольствие. Верный последователь Оскара Уайльда, идеалист в духе «искусство для искусства»…
          - Ради. Искусство ради искусства, - серьезно поправил Дэниел и вдруг улыбнулся: - И, по-моему, тебя сегодня заносит. Очень хороший день, да? – Сиена загадочно дернула бровками, подтверждая тем самым его предположение. – Как бы там ни было, я остаюсь в редакции. Мне, конечно, не нравится положение "Инста", тем более - мое положение, но это принцип: ничего не бросать на полпути. Хотя у "Инста" и нет пути… Но я задам курс. Вот только избавлюсь от нынешнего штата корреспондентов, наберу новый, и сразу вырисуется направление дальнейшего движения.
          - Сейчас, по-моему, тебя заносит. Надеюсь, я остаюсь? – Сиена поймала взгляд Дэниела, упрекающий ее в том, что она может сомневаться. – Я пыталась пошутить.
          - Я мог догадаться, - вновь улыбнулся Дэниел.
          Был один момент, который неизменно озадачивал Сиену при общении с ним. Дэниел крайне редко улыбался, обычно угадать, весело ему или нет, оценил он шутку или нет, можно было только по его глазам. Изредка уголки рта всё же приподнимались, но чаще в зловещей ухмылке. Застать его смеющимся было весьма и весьма трудно. Дэниел жил с серьёзным лицом, шутил с серьёзным лицом, и считалось, что у него есть на это скрытая причина. Но в этот день он был необычайно улыбчив, что озадачивало Сиену еще сильней, чем его обычная хмурость.
          - Я одного не могу понять, - вновь серьезно заговорил Дэниел. – Почему декан журфака не может мне довериться? Зачем мотать мне нервы?
          - Дэниел, ты во всем ищешь логику, - я предоставлю тебе логическое объяснение. Во-первых, ей трудно смириться с тем, что во все времена редактором "Инста" был зам декана журфака, а теперь мало того, что студент, так ещё и с юридического. Во-вторых, тебе в принципе трудно доверять. Никто не знает о тебе ничего конкретного. Ты будто с другой планеты. И, в-третьих, люди тебя боятся: ты излишне безупречен. Это почти что грех.
          Дэниел молчал, и Сиену это настораживало, но она не могла оторвать взгляд от разворота газеты, лежавшей на столе редактора. В криминальной колонке выделялась заметка, вынесенная наборщиками в специальную рамку, видимо для того, чтобы она бросалась в глаза.

          Город становится все менее безопасным местом для жизни. Ужасающие своей жестокостью убийства происходят в нашем городе уже не реже раза в неделю. У полиции есть основания полагать, что эти преступления – работа одного и того же человека, если можно назвать таковым чудовище, способное на подобное. Однако, официальная версия следствия до сих пор не прозвучала.
          Напомним, что около трех месяцев назад под одним из старейших мостов Города было найдено изуродованное тело женщины. Двумя неделями позднее был обнаружен труп мужчины с похожими повреждениями. На сегодня количество жертв неизвестного составило девять человек, и полиция пока не вышла на след преступника. Исходя из «арифметики» событий, в ближайшие дни Городу следует ожидать новый удар злоумышленника.
          Берегите себя и будьте осмотрительны.
          С заботой, редакция газеты "Страна в Городе".

          - Ты права, конечно, - внезапно сказал Дэниел, нарушив затянувшееся молчание, и Сиене понадобилось усилие, чтобы вспомнить, о чем они говорили до этой паузы. -  Но я не стану с этим бороться. И я не стану бороться за доверие людей, которые отказываются меня принять.
          - Дэн, ты чёртов максималист, и это знает весь вуз, - улыбнулась Сиена.
          - Не зови чёрта, – явится. Насчёт максимализма… Я ставлю цели и добиваюсь их. Любой ценой. Да, грешен, но зато всегда прав.
          - Я же говорю: безупречен. – Сиена встала со стола редактора с явным намерением уходить.
          - Ты даже представить не можешь, насколько эта безупречность иллюзорна, - мрачно заметил Дэниел.
          - Я скажу тебе еще только одну вещь и потом поеду домой, - заверила девушка. – Оттого, что ты сломан, а мы оба знаем, что это правда, ты не перестаешь быть безупречным. Вся твоя проблема в том, что ты воспринимаешь эту «безупречность» как проклятие, а не как данность.
          - Моя проблема в том, - заговорил Дэниел тоном, который резко перестал быть дружелюбным по отношению к Сиене, -  что мои родители погибли, когда мне было четыре года. В том, что мама могла бы спастись, если бы не захотела спасти меня. В том, что с тех пор погибли, некоторые по моей вине, и просто умерли многие близкие мне и не очень, порой даже незнакомые люди. Моя проблема в том, Сиена, что моя бабушка оставила мне в наследство больше, чем смогло вынести моё самолюбие. В том, что я столько раз был на волосок от смерти, что привык к ней, мы почти дружим. И в том, что да, черт побери, я сломан, я дефектен, я изуродован, а вы все продолжаете повторять, что я безупречен.
          - Не зови черта, - явится, - невозмутимо заметила Сиена, передразнивая Дэниела с его любимым суеверием. – Дэн, я тоже сирота…
          - Нет, Сиена, с тобой не то, - дружелюбно, будто осознав, что они говорят о совершенно разном, оборвал её Дэниел. – Всё-таки коллеги из нас получаются лучше, чем друзья.
          - Поэтому у тебя и нет друзей, - неожиданно мстительно заметила обиженная таким заявлением Сиена. – Я бы, с удовольствием, поспорила с тобой, Дэн, и убедила бы тебя, что я немногим от тебя отличаюсь, но мне уже пора идти. – В дверях кабинета Сиена остановилась, чтобы бросить редактору на прощание: - И заметь, Дэн, я никогда не стремилась в твою жизнь. Ты сам отчаянно пытаешься посвятить меня в свои тайны.
          - Наверно, у меня есть на это причина. - Дэниел загадочно улыбнулся. - Должен же кто-то будет написать мне достойный некролог.
          Сиена не смогла побороть выражение безнадежности, появившееся на ее лице. Она махнула редактору рукой, смешав в этом жесте дружественное прощание и желание скорее избавиться от его общества, и вышла из кабинета.



                2

          Очень хороший, как проницательно заметил Дэниел, день начался для Сиены с глотка ноябрьского воздуха, необъяснимо пахшего весной и наполнявшего лёгкие и весь организм невероятным восторгом перед грядущим. День был самый солнечный, и даже настроение девушки отливало золотом. Она шла по усыпанному листвой бульвару и дышала душным, пыльным воздухом той удивительной осени. Раньше Сиена не любила осень за сырость, дожди и увядание всякой жизни. Но затянувшееся с лета, длившееся уже третий месяц отсутствие дождя изменило её отношение к золотой поре. Она действительно скучала по дождю, всем существом ждала небесной воды, чтобы та смыла с её души всё накопившееся, отжившее, но не оставившее её.
          В последний день лета Сиена ушла от своего молодого человека, не сказав ему ни слова, лишь укутавшись в пальто и обмотав шею длинным шарфом. Ее не беспокоило их расставание, как никогда особо не беспокоили их отношения, ставшие привычкой длиной в полтора года. Но на душе остался осадок, подобный побочному эффекту от резкого расставания с сигаретами. Девушка ждала своего рода очищения, но осень не спешила его приносить.
          Этим утром Сиена была одета в то же пальто и прятала шею под тем же шарфом, что и тридцать первого августа, и не спеша шла по осеннему бульвару туда, где над чугунной скамейкой с деревянными сиденьем и спинкой, раскинулся раскрасневшийся, безвольно ронявший листья, старый клён. Здесь Сиена обычно работала. Этот уголок Города навевал ей светлые мысли, приносил с ветром идеи и образы, которые она воплощала на бумаге, рисуя картины словами. Преподаватели любили её работы за лаконичность и красочность изложения при наличии глубокого, оригинального смысла. А Дэниелу, как редактору, они просто нравились, и, с одной стороны, Сиене это льстило, а с другой стороны, ей нравилось доставлять эстетическое удовольствие этому необыкновенному, странному и, как ей казалось, не очень счастливому человеку.
          Сиена сидела на любимой скамейке, раскрыв на коленях папку с чистой бумагой, когда по бульвару пробежал ветер, тот самый, что приносил ей вдохновение. Он всколыхнул белоснежные листы, потревожил полы пальто и листья у её ног и помчался навстречу одинокому человеку.
          Мужчина средних лет, невысокий и сутуловатый, со светлыми волосами и тяжёлыми, будто помятыми, но чем-то необъяснимым завораживающими чертами лица, одетый в простые джинсы и футболку, в поношенных кедах, подошёл к скамейке и сел на край. Сиена не сразу обратила на него внимание. Но, дописав статью и отвлекшись от работы, девушка тут же столкнулась взглядом с непередаваемо голубыми, холодными и пронзительными глазами незнакомца. Они, казалось, проникли ей в сердце и искали там свободное местечко, чтобы обосноваться в нём навсегда. Вдруг мужчина протянул к ней руку и закрыл папку, которую она держала на коленях.
          - Намокнет, - сказал он с улыбкой, и в следующий момент на папку упало несколько дождевых капель, затем несколько Сиене на колени, затем снова на папку, на лицо, на руки, и дождь захватил Город.
          Шёл дождь и светило солнце. Никогда раньше Сиена не видела такого торжества золотых красок. Бульвар тонул в воде и свете. Сиена сидела на скамейке под струями дождя, а рядом сидел незнакомец. Девушка не успела осознать, как непринуждённо пригласила его на чашку кофе. Мужчина пронизал её очередным взглядом изумительно голубых глаз и кивнул.


          Кафе, в которое они пришли, не было случайным выбором: оно находилось ближе к бульвару, чем другие заведения, и Сиена нередко заходила сюда, особенно когда находилась в расстроенных чувствах. Атмосфера места и приветливый персонал неизменно способствовали улучшению настроения. Приведя сюда незнакомца, встреченного на бульваре, Сиена словно приподняла перед ним занавес, скрывавший от посторонних глаз ее личное пространство. Они пили кофе и разговаривали, преимущественно о Сиене, но то, что незнакомец ничего не говорил о себе, почему-то казалось естественным.
          - У тебя много друзей? – спросил он в продолжение беседы.
          - Нет, вовсе нет. – Сиена помолчала. – У меня есть лучшая подруга, мы со школы вместе. Она учится в Институте, как и я, но на экономическом. Не очень успешно… Она вообще не очень умная. – Сиена ласково улыбнулась. – Но я ее по-своему люблю. Ее зовут Рита. Маргарита. Если честно, она сильно изменилась за последние пару лет, у нас стало так мало общего… Но мы все равно вместе.  Кроме нее, у меня нет друзей, только знакомые, хорошие и не очень. В основном с моего курса и из редакции.
          Сиена замолчала и теперь смотрела на незнакомца внимательно, пытаясь составить сколько-нибудь правдивое представление об этом человеке.
          - Веришь в любовь? – внезапно спросил незнакомец.
          - Извини? – забавно вскинула брови Сиена.
          - Все люди верят во что-то. В Бога, в летающие тарелки, в науку. В любовь…
          Сиена смотрела на собеседника без выражения, наконец, тихо и безапелляционно произнесла:
          - Во взаимную, в вечную, в счастливую… не верю.
          - Обожглась? – тут же спросил незнакомец, будто желая добить ее.
          - Однажды, - не стала таиться девушка. - Я призналась ему в любви, а он долго рассказывал, какой он на самом деле негодяй и подонок, а потом пообещал, что я найду другого и что мне так будет лучше. Это было еще в девятом классе. Я на первом курсе теперь, а до сих пор не могу понять, был ли он прав.
          - А другого ты нашла?
          - «Другой» сам нашёл меня, влюбился до беспамятства, и я решила поиграть во взаимность. Он был сильно старше, с устроенной во многих отношениях жизнью, а я в свои семнадцать лет свела его с ума. Мы были вместе полтора года, но в какой-то момент эти отношения стали для меня невыносимыми. Меня просто не хватило. Теперь мы снова чужие. Впрочем, наверно, всегда были. Теперь я знаю, что ничего в жизни не меняется до конца.
          - И ты не изменилась? К тому парню, из школы…
          Сиена услышала искреннее участие в этом вопросе и поймала себя на том, что, не задумываясь, рассказала незнакомцу одни из самых откровенных воспоминаний.
          - Я вспоминаю о нём,  - призналась девушка. - Иногда скучаю, он часто снится… Но я не жалею ни о чём. Не умею. Люди почему-то любят жалеть себя, а я нет. Терпеть не могу.
          - И ты бы не хотела быть с ним теперь?
          - Хотела - не хотела. Он не любил меня, а я теперь знаю, как мерзко притворяться, что любишь. Я не смогла. Неужели я бы заставила его?
          - Ты делаешь людей счастливыми: свою подругу, того человека, который любит тебя. Почему ты не имеешь права быть счастливой с любимым человеком?
          - Потому что не была бы я счастливой. – Сиена поймала себя на том, что начала раздражаться и уже выдавала это своим тоном. - Я слишком хорошо его чувствовала, - спокойнее заговорила она. - Он бы страдал, и я страдала бы вместе с ним. Никто не был бы счастлив.
          - Откуда ты знаешь? Может, он был бы? Все люди ищут чего-то и далеко не всегда находят там, где искали. Между звёзд счастья нет, оно здесь, на земле, самое земное из всего, что существует. И его вполне можно найти рядом. Вдруг ты была его счастьем, а он не знал?
          - Поздно, - отрезала Сиена  и замолчала; ей вспомнилось, как накануне она долго лежала в постели и смотрела на небо, будто искала что-то между звёзд, в бездонном пространстве неба, где человек не властен и никогда не будет. – А между звёзд правда нет счастья? – кокетливо спросила она.
          - Я там, конечно, не был, но думаю, что нет.
          - Почему я тебе верю? – засмеялась Сиена. - Знаешь, что самое счастливое в любви? Доверять любимому человеку. Верить ему во всём. Даже если он скажет, что опустить руку в огонь или порезать палец ножом не больно. И не уворачиваться от занесённого над тобой кинжала, зная, что он не опустит его тебе на грудь. Верить до последнего. А когда веры не останется, уйдёт и любовь.
          - Ты ещё веришь?
          Незнакомец не успел закончить вопрос, когда взгляд Сиены скользнул по настенным часам кафе и она увидела, что опаздывает в редакцию. Она стала быстро доставать из сумочки деньги за заказ, чтобы оставить их никуда не спешившему собеседнику, а тем временем поинтересовалась, как его зовут.
          - Считаешь, что имя говорит что-то о человеке? – вместо ответа философски спросил незнакомец.
          - Извини, но у меня нет на это времени. Я Сиена. И мне нужно бежать.
          Она оставила незнакомцу деньги за заказ и, подхватив со спинки стула шарф, поспешила из кафе. Мысль, что она больше никогда не увидит своего собеседника, у неё даже не мелькнула.


          Сиена возвращалась из Института по тому же бульвару, где утром повстречала незнакомца. Она ещё не думала о нем, но уже помнила. Где-то в глубине души она мечтала снова встретить его на улицах Города.
          Дождя после того, как Сиена покинула редакцию, больше не было. Улицы высохли и не выдавали прошедшего ливня ничем, кроме потяжелевшего от влаги воздуха. Небо непередаваемой сиреневато-голубой окраски завораживало шедшую домой девушку. Если бы на переходе не горел зелёный свет, Сиена бы так и прошла на красный, не заметив этого. Лишь дойдя до двойной линии, разделявшей встречные полосы, она поняла, что стоит на проезжей части, и огляделась. В тот момент, когда она встретила взглядом знакомые изумительно голубые глаза, улыбка коснулась её губ.
          - Привет! – остановилась Сиена перед незнакомцем. – Не надеялась увидеть тебя ещё раз. Тем более так скоро. Думаю, это знак: ты должен сказать мне свое имя.
          Незнакомец улыбнулся и тоном чистосердечного признания произнес:
          - Алекс.
          - Приятно познакомиться. Здорово, что мы вот так встретились.
          - К сожалению, мы снова разбежимся.
          - Спешишь?
          - Да. – Алекс сделал паузу и добавил: – Спешу жить.
          Сиена понимающе покивала. Алекс неуверенно протянул ей руку, и девушка коснулась кончиками пальцев его ладони.
          - До встречи, - шепнула Сиена.
          - Пока, - ответил Алекс и остался стоять на разделительной линии.
          Сиена перешла оставшиеся две полосы дороги на красный свет и даже не помыслила обернуться. Она не видела, что произошло, лишь услышала отчаянный собачий лай. В следующий момент на тротуар слева от Сиены вынесло автомобиль с распластанным на капоте пешеходом. Как только машина остановилась, пострадавший слетел с капота и перестал быть виден оттуда, где стояла Сиена. В первый момент она испугалась, но уже несколько секунд спустя осознала произошедшее и подбежала к машине. Водительница пронзительно вопила, отняв руки от руля и обессмысленным взглядом уставившись в лобовое стекло, но выглядела невредимой. Сиена интуитивно посмотрела туда, где еще недавно стоял Алекс, и не увидела его. Повернув голову обратно, она застала его кое-как поднявшимся и стоявшим теперь, упершись в капот.
          - Алекс… - едва слышно прошептала Сиена, но ей показалось, что она почти крикнула.
          Он отряхнулся, как ни в чём не бывало, и прямо посмотрел на девушку, одновременно испуганную и изумлённую.
          - У тебя… - Она попыталась побороть дрожь, возникшую в голосе: - кровь… - Она протянула к нему руку, будто хотела прикоснуться к ссадинам на его щеке и шее через те метры, что их отделяли. – Наверно, нужно продезинфицировать …
          Алекс улыбнулся, будто она сказала глупость. Сиена смотрела на него, чувствуя, что растерялась и не знает, как себя вести.
          - Ты такая забавная, - вдруг сказал Алекс. – «Кровь»… «Продезинфицировать»… А сама думаешь о моих глазах.
          - Я уже практически живу в них, - возразила девушка безвольно.
          - Я знаю.
          Сиена не понимала его, но не хотела, чтобы это непонимание проходило. Ей было уютно в этом чувстве.
          - Всё-таки нужно продезинфицировать…

.
          Квартира Сиены, подаренная ей дядей, пару лет назад уехавшим из Страны, казалась зачарованным местом. В каждом уголке её было светло, просторно и в то же время уютно. Гостиная обычно пустовала. У Сиены редко бывали гости, тем более, редко оставались надолго. Теперь гостиная скорее напоминала библиотеку: хозяйка снесла туда все книги, которые были в квартире, и аккуратно расставила на стеллажах. Так эта комната приносила пользу.
          Обителью Сиены была её спальня, белая - с белыми шторами, белым ковролином, белой двухместной кроватью без спинок, застеленной белым бельем… На белой прикроватной тумбочке лежал белый ноутбук. У двери, ведущей на открытый балкон с чугунными перилами, стояло белое плетеное кресло. Больше ничего в огромной спальне хозяйки не было.
          Кухня была царством японской еды. Сиена прекрасно её готовила, но больше не готовила ничего. Рабочую и столовую части кухни разделяла барная стойка. Богатый бар располагался здесь же.
          Каждые три дня приходила домработница Хуана, убирала квартиру, иногда готовила блюда не японской кухни, порой просто разговаривала с хозяйкой, когда ей бывало скучно.
          Алекс обернулся белым, как всё вокруг, полотенцем и вышел из ванной комнаты в спальню Сиены. Девушка громыхнула чем-то на кухне. Алекс улыбнулся. Хозяйка уже помогла ему обработать ссадины, предоставила в распоряжение свою ванную комнату и спальню, а теперь и готовила для нежданного гостя.
          Внезапно он увидел Сиену уже стоявшей в дверях комнаты. Ей было трудно удержаться: девушка с плохо скрываемым интересом провела взглядом по обнажённым груди и торсу Алекса. Он обладал привлекательным телосложением: не был накачен, но каждая мышца была в тонусе. Сиена непроизвольно прикусила нижнюю губу, но мгновенно опомнилась и, забавно вскинув брови, бросила:
          - Я сделала чай. Одевайся и приходи. - Она обворожительно улыбнулась и ушла обратно в кухню.
          Алекс в недоумении провёл руками по своему животу и бросил на него вопросительный взгляд. Он не мог понять природы взгляда Сиены. Никто раньше на него так не смотрел.



                3

          За три недели редактор "Инста" получил по электронной почте шесть статей от Сиены. Сама девушка в редакции не появлялась. Дэниел напечатал все статьи, три из них – на первых полосах, несмотря на недовольство журфака, вызванное в большей степени низкой посещаемостью девушки, чем самими ее работами.
          Максимализм мышления, всегда присущий Дэниелу, привел редакцию к кадровой встряске, за три недели оставившей газету всего с тремя корреспондентами, включая Сиену. Дэниелу изначально не нравился штампованный, клишированный, лишённый всякой оригинальности и творческой жилки материал большинства корреспондентов. Ему хотелось чего-то новаторского, стильного и неповторимого. Сам он не писал и не печатался, но от других требовал максимальной отдачи. Деканат проявлял неприязнь к подобной радикальности Дэниела. Молодой человек, на их взгляд, забывался, «мнил себя Богом». Дэниелу были не по вкусу такие слова. Не вытерпев критики, а точнее банально от нее устав, он припугнул деканат тем, что покинет редакцию. Недоброжелатели затихли  и оставили редактора-реформатора в покое. Несмотря ни на что, они все же считали обновлённый "Инст", с Сиеной в качестве первой скрипки, блестящим образцом журналистики.
          Однако, проблема действительно существовала. Когда Дэниел разогнал практически весь корреспондентский штат, оказалось, что не так много людей стремится попасть в газету. Материалы тех, кто проявлял интерес к редакции, были ничем не лучше материалов тех, кто редакцию покинул. В результате Дэниелу остро не хватало сотрудников, а в преддверии зачетной сессии и те, кто еще оставались с ним, едва успевали писать для "Инста".
          Когда в редакцию заглянула невысокая, худенькая девушка, очаровательная и хрупкая, с большими живыми глазами, в бесформенной майке, мешковатых джинсовых штанах и скейтерских «тапках», Дэниелу показалось, что в конце его реформаторского пути наконец стал виден свет. Девушка по имени Нес создала у Дэниела впечатление неразговорчивой, но, несмотря на это и хрупкую внешность, бойкой девушки. Ее пробные материалы и живой интерес к деятельности редакции давали Дэниелу основание полагать, что она весьма и весьма перспективная корреспондентка. Он надеялся, что в таком ключе редакция постепенно, пусть очень медленно, но зато качественно, будет пополняться новыми сотрудниками, а между делом сам ставил литературные эксперименты…
         

          «Их было двое. Двое совершенно разных, ничем не похожих человека, зеркально противоположных. Один был спокойным, проницательным, сдержанным, неспособным волноваться и бояться. Второй, напротив, был импульсивным, нервным, взрывоопасным, излишне любопытным и непозволительно легко увлекающимся.
          Их было двое. Они не понимали друг друга, в чём-то презирали, а порой тихо ненавидели. Но им приходилось держаться вместе, чтобы сохранить секрет и, пожалуй, даже свои жизни. Их было двое, а мир был огромен. И он никогда особо не хотел видеть их в себе.
          Их было двое, и каждый не доверял другому, каждый считал себя умнее, важнее и главнее в связке. Их видели друзьями, едва не братьями, а они были соперниками: одинаково привлекательными, одинаково одарёнными, одинаково способными и одинаково одинокими. Они не чувствовали, не понимали да и знать не хотели, что нужны друг другу.
          Их объединяла лишь тайна и пара биографических фактов. У обоих рано не стало семьи. У обоих не просто давно, а никогда не было по-настоящему счастливой жизни, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Но они были достаточно сильными, один достаточно гордым, а другой достаточно упрямым, чтобы не показывать этого. Они казались окружающим благополучными.
          За ними не раз приходила смерть. Она была им знакома, стала легко узнаваемой ещё издалека, когда другие и не заподозрили бы её приближения. В четырнадцать лет и у обычных детей нет страха перед ней. Она ещё не пугает, не пугает темнота за ней, боль и одиночество оставшихся жить…
          Им было по четырнадцать. Они вдвойне не боялись своей старой недоброй знакомой. Но они привыкли отвечать каждый сам за себя, не рисковать другим, ходить на свидания с ней по одиночке. Им казалось, что если один не вернётся, второй и не заметит этого.
          Им было по четырнадцать. Они жили в небольшом городке, учились в престижном колледже, жили в одной комнате общежития. Они ссорились по любому поводу, часто дрались до крови. Колледж не видел этого, их считали образцовыми соседями.
          Маленькие городки не умеют жить тихо. И городок, в котором жили они, не сумел. Однажды под утро один из них нашёл в парке тело девушки. И ему так не повезло, что он находил по телу три недели подряд. Невольно он стал главным подозреваемым в убийствах. Но его спасал возраст: четырнадцать лет. Слишком мало, слишком рано для серийных убийств.
          Их было всего двое, и им пришлось забыть о разногласиях, чтобы найти настоящего маньяка, пока их ещё было двое. Они понимали, зачем умирали эти девушки. Им только нужно было понять, кто в этом нуждался.
          Дни и события сплетались в запутанную, многократно перекрученную и местами завязанную узлами цепочку. Последний её изгиб свёл их двоих, тренера с ружьём, его перепуганную дочь и настоящего убийцу в запертом бассейне. Времени выяснять, почему он заперт и как из него выбраться не было. Девушка была в опасности, тренер - в ярости, а один из них - в собственной крови.
          Обезумевший тренер, не помедлив, выстрелил в более дерганого парня, просто чтобы обезопасить жизнь дочери. Его не волновало, что, как у него дочь была единственным близким существом в жизни, так этот парень был единственным оставшимся близким в жизни своего соседа. И он не понимал, что за его дочерью продолжается охота. Он просто был рад видеть умирающего «врага».
          Он истекал, захлёбывался кровью. Он позволял себе недопустимое: быть слабым. Но у него уже не было сил бороться. Не было желания. Второй парень держал его голову у себя на коленях и мучительно решал, как ему поступить. Он не мог бросить человека, в момент ставшего ему другом. Он не мог позволить случиться ещё одной смерти. Он хотел отомстить обоим убийцам. И не мог бросить…
          Он боялся. Он впервые в жизни боялся. Боялся за жизнь человека, которого всю жизнь терпеть не мог, человека, которого теперь не мог потерять. Его руки были в крови, а снизу на него смотрели влажные зелёные глаза друга.
          - Мне холодно… - стонал он, стараясь сделать и так не самый низкий голос мужественным. – Мне страшно… и холодно… У тебя нет пледа? - Он попытался улыбнуться, но не самому улыбнуться, не улыбнуть друга у него не вышло. – Чёрт! Я умираю… Не хочется… Ещё болит… зараза! Точно пледа нет? Ай! Я руки красным испачкал… - и у него начинался истерический смех.
          Хотелось плакать, хотелось смеяться, хотелось плюнуть на всё и отпустить, но не получалось, потому что нужно было оставить себе самому повод жить, и раздосадованный друг прикрикнул на раненого:
          - Заткнись и не умирай!
          Тот закрыл глаза и замолк.
          Полиция, вскрывшая двери и ворвавшаяся внутрь, обнаружила картину, достойную не рапорта, а сценария дешевого ужастика.
          Кафель в помещении бассейна буквально побагровел. Возле самой воды лежало окровавленное тело маньяка. Тонкая красная струйка стекала в бассейн, отчего вода в нем порозовела. Судмедэксперт констатировал смерть.
          В стороне сидела девушка. Она смотрела в одну точку, совершенно не осознавая происходящего вокруг неё, и сжимала в одной руке полностью багровый нож, а в другой разряженное ружьё. Тушь потекла с ресниц, губы были искусаны в кровь. У неё была порезана шея и рука в нескольких местах. От шеи до ложечки наискосок тянулась неглубокая, но пугающая царапина. Девушку выписали из травматологии тем же вечером и обязали в течение месяца посещать психотерапевта.
          Тренер, её отец, сидел в стороне, с таким же безразличным выражением на лице, как у его дочери, с абсолютно обезумевшими глазами и сжимал насквозь пропоротую кисть. Он не чувствовал боли… Его поместили в психиатрическую клинику после того, как врачи кое-как восстановили руку.
          Парень, тот, что не был ранен, оказался совершенно невредим и выступал главным свидетелем при закрытии дела. Восстановление справедливости и судебный процесс заинтересовали его настолько, что он решил стать прокурором.
          Второго парня так и нашли залитым кровью и испачканным в красных отпечатках рук своего друга, у него на коленях, совершенно ледяным, с простреленным животом, мертвенно бледным лицом…
          Он был спокоен, отомщён и чертовски нужен.
          Через три дня его перевели из реанимации. Через месяц выписали из больницы. С тех пор он постоянно попадал в подобные истории, а будущий прокурор неизменно его спасал. Они были командой и какой-никакой семьёй.»
         

          - Невероятно. Написано очень пафосно, но в то же время как будто пережито на личном опыте…  как будто…
          Низковатый для женского, но привлекательный голос, донесшийся со стороны редакторского стола, застал Дэниела врасплох, как только он нырнул в личное пространство редакции. Он повернул голову на голос и увидел стоявшую у его стола миниатюрную красавицу, черноволосую, с несколько восточными чертами лица, очевидно самоуверенную и нагловатую, в коротком строгом платье темно-серого цвета и туфлях в тон на шпильках.
           - Должно быть, приятно иметь дело с таким искренним человеком, - добавила она.
          - Отнюдь. Я отнюдь не искренний человек, - ответил Дэниел, подходя к ней и выдергивая у нее из рук листы со своим литературным экспериментом. – Если на столе будет лежать папка «Совершенно секретно», Вы и ее начнете читать?
          - Простите, это профессиональное, – ничуть не извиняющимся голосом ответила гостья.
          Дэниел достаточно бестактным взглядом оценил её внешность и приподнял брови, ожидая, что она представится. Гостья не помедлила это сделать:
          - Меня зовут Миша Дженсен. Четвёртый курс журфака. Собкор "Страны" в Городе. Слышала, у "Инста" глубокий кризис.
          Дэниел снисходительно улыбнулся. Его одолевало желание осадить, поставить на место красавицу, но не получалось сбросить всплывшую в голосе галантность:
          - Я слышал, кризис у "Страны" - в штате сплошные самоучки и студенты. А у "Инста" - мелкие неприятности. Всего лишь недостаток квалифицированных кадров.
          - Это грубо, - поучительно ответила Миша, улыбаясь не менее снисходительно. – Выходит, во мне "Инст" не нуждается. Тогда не стану тратить драгоценное время редактора…
          Незваная гостья неспешно направилась к выходу. В её движениях, походке, улыбке и взгляде не было ни намёка на колебание. Но и у Дэниела не было ни малейшего желания останавливать её. Миша попрощалась и ушла.
          Дэниел, улыбаясь связанным с её визитом мыслям, сел за свой стол и увидел, что на закрытом ноутбуке лежит конверт. На нём красивым, чисто женским подчерком было подписано: «Гордому редактору от гордой корреспондентки». Дэниел развернул послание. Над печатным текстом вложенной статьи красовалась пометка ручкой: «На первую полосу». Дэниел улыбнулся. Ему уже понравилась Миша. Он пробежал глазами ее работу, нахмурился, сложил листок вчетверо и всунул обратно в конверт. Если он хотел работать с Мишей, ему стоило завести криминальную колонку в студенческой газете.
         


                4

          Они не смогли бы объяснить, даже самим себе, почему Алекс остался жить у Сиены. Совершенно не знакомый человек, о котором Сиена знала только имя и то, что он хорошо её понимал, вошёл в её жизнь, как нечто долгожданное, уместное и необходимое. Алекс странно исчезал и появлялся, мог уйти или вернуться в самое неподходящее время. Порой Сиена встречала его на улице, и это могла быть их единственная встреча за весь день. Но их уже связывало нечто большее, чем просто тот факт, что Алекс жил в ее гостиной.
          Время, что они проводили вместе, всё увеличивалось, им было всё сложней расставаться, всё труднее преодолевать физическое влечение. Как-то нечаянно они поцеловались, и поцелуи невзначай вошли в привычку.
          С газетой Сиена не порывала, но Дэниел перестал видеть ее в редакции, лишь получал статьи за ее авторством в электронном виде. Лекции и семинары Сиена также забросила, занимаясь дома по учебникам и материалам из виртуального деканата. В остальном для неё переставал существовать мир за пределами её отношений с Алексом. Она погружалась в пучину чувства – нежного, глубокого и с непривычки пугающего. 
         

          К Сиене нечасто заходила ее лучшая подруга Рита, поэтому ее визит спустя три недели после того, как Сиена встретила Алекса, удивил хозяйку. Рита забежала сразу после занятий поделиться радостью:
          - Я забрала машину у своего бывшего! Помнишь, он зажал её, не хотел возвращать. Я отобрала её!
          - С приставами? – подкольнула Сиена.
          - Да! – неожиданно серьёзно воскликнула Рита. – У меня же дедушка - судья в отставке. Он подсобил. – И она очаровательно улыбнулась.
          Торжествующее выражение на лице подруги развеселило Сиену. Она покрутила головой от безнадёжности. Черноволосая смуглянка Рита была блондинкой до мозга костей. Теперь она завела свою любимую, наиболее волновавшую её тему: Рите вечно было не с кем встречаться. Она никогда серьезно не влюблялась, а потому самый интересный парень надоедал ей в лучшем случае за месяц. Обычно же срок общения составлял от суток до недели, потом Рите становилось скучно.
          Сиена, как обычно при таких разговорах, высказывала мнение, что Рита просто ещё не встретила «того, единственного» и нужно внимательней приглядываться к окружающим, чтобы не упустить что-то по-настоящему важное.
          - Сьена! – возмущалась её спокойствию и безразличию к такой важной проблеме Рита. - Ну как ты можешь? Ты видела парней в нашем вузе? Мне вообще не с кем встречаться! Все какие-то дефективные…
          - А остальные либо твои бывшие, либо Дэниел, - попробовала сострить Сиена.
          Рита мечтательно улыбнулась и погрузилась в грёзы, что часто с ней случалось. Воздушные замки Риты рухнули, как только в спальню вошёл обнаженный Алекс. Бросив взгляд на него, затем на шокированную Риту, Сиена в отчаянии помотала головой и, сдёрнув с кровати покрывало, подошла к Алексу вплотную. Быстро обвязав его, она отправила постояльца в гостиную, где он жил.
          На Риту было страшно смотреть. С одной стороны, она была смущена, с другой, – восхищена, а с третьей, – готовилась взорваться бурей эмоций и вопросов. Сиена не успела этого предупредить.
          - Боже! Господи! – завопила Рита. – Так… Боже! Сьена, почему ты мне ничего не сказала? У тебя новый парень? Господи! Где ты его подцепила? Это… Это…
          - Стоп! – не выдержала Сиена. – Он не мой парень, – это во-первых! Он просто у меня живёт. Во-вторых… Я просто не успела ничего тебе рассказать.
          Сиена сама не поняла, зачем соврала подруге. Во-первых, молодого человека, с которым Сиена целовалась десятки раз в день, трудно было не считать своим парнем. Во-вторых, Сиена не говорила своей подруге об Алексе только потому, что недостаточно доверяла ее способности держать секреты и не хотела, чтобы весь Институт говорил о её госте. Тем не менее, поток негодования по поводу сознательного сокрытия жильца ей удалось предотвратить.
          - Как его зовут? – горячо заинтересовалась Рита.
          - Алекс, - нехотя ответила Сиена.
          - Хорош… - Рита выдохнула, будто ей было жарко. – Вы небось из постели не вылазите…
          - Рита! – невольно прикрикнула на подругу Сиена. – Он не мой парень, - убедительно повторила она.
          - Да, да, разумеется, - притворилась поверившей Рита. – Как бы там ни было, ты совсем выпала из жизни Института? Не читала последний выпуск "Инста"?
          - Дэн начал писать? – сострила Сиена.
          - Нет, вовсе нет, - как будто грустно отозвалась Рита. – Кстати, у него несколько новых корреспондентов, он ими очень доволен. Всю старую гвардию он разогнал. А в последнем выпуске… - Рита полезла в сумочку. – Вот он, - она выложила перед Сиеной газету, - написано, что весной на территории Института пройдет благотворительный концерт. Так интересно!
          Сиена, с интересом вглядываясь в статью на первой полосе, взяла газету в руки.

          Город, задержавший дыхание некоторое время назад после сообщения о беспринципном и жестоком серийном убийце, может вздохнуть свободно…

          - На пятой странице про концерт, - добавила Рита.
          - Да, да, - притворилась услышавшей ее Сиена, отрываясь от статьи и тем самым оставляя заинтересовавшее ее чтение на потом. - Какие ещё новости из Института?
          - Из Института особо никаких, зато… - Рита покосилась на двери, в которые Сиена незадолго до этого вывела Алекса, и продолжила: - Зато Джон стал часто приезжать. Ставит машину перед центральным входом и ждёт. Сдаётся мне, - тебя.
          Сиена посмотрела на подругу без выражения. Она оставила Джона больше трех месяцев назад, а он все не мог пережить их расставание…
          - Рита, попроси его не приезжать больше. Скажи, у меня новая жизнь. Он это знает, но может ему нужно напомнить.
          - А что у тебя новый парень сказать?
          - Рита! Он не мой парень!

          Город, задержавший дыхание некоторое время назад после сообщения о беспринципном и жестоком серийном убийце, может вздохнуть свободно. Неделю назад полиция подтвердила версию о маньяке как официальную. Вчера было обнаружено тело человека, на которого улики указывают, как на главного подозреваемого в одиннадцати убийствах.
          Однако, если жизнь для обычных жителей Города становится безопаснее, то злоумышленникам определенно стоит опасаться. За последние три года это не первый случай, когда подозреваемых в серийных убийствах находят убитыми прежде, чем полиция добирается до них живых. Самым громким из таких дел была недавняя гибель Эйдана Джонса, подозреваемого среди прочих преступлений в убийстве владельца газеты "Регион", купленной впоследствии концерном Эндрю Фирса. Полиция игнорирует общее в убийствах своих подозреваемых, но рано или поздно властям придется признать: около трех лет назад в Городе появился серийный убийца маньяков, и он вершит свой «суд Линча».
          Миша Дженсен, собкор "Страны" в Городе для "Инста".

          Сиена едва успела дочитать статью на первой полосе, когда одетый уже Алекс вошел в спальню.
          - В чём дело? – тихо спросил он. – Что сегодня произошло?
          Сиена посмотрела на него немного сердито, но в то же время жалеючи. Он словно не понимал, не имел ни малейшего представления о скромности, о морали, но не кичился своей развязностью, просто не понимал её значения.
          - Ты… - задумалась над верной формулировкой Сиена. – Ты… напугал мою… напугал… или  впечатлил? ну что-то в этом роде… мою подругу своими физическими данными. Это было несколько… не к месту, не ко времени и не к человеку. – Алекс смотрел на неё с полным непониманием. – Забудь. Я не могу объяснять тебе истины, с которыми люди рождаются.
          Алекс присел рядом с ней на кровать. Сиена продолжала читать газету и не стала отвлекаться. Постоялец посидел какое-то время молча, а потом сконфуженно спросил:
          - А что в этом такого?
          - В чём? – спросила Сиена, не отрываясь от чтения.
          Алекс помедлил:
          - В наготе, в… физических данных… Почему ты или твоя подруга так смотрите, когда на мне нет одежды? Что в этом?
          Сиена внимательно посмотрела ему в глаза. В них читался тот же вопрос.
          - Почему ты со мной? – спросила Сиена вдруг. – Есть причина, которую ты можешь назвать?
          - Нет, - сразу ответил Алекс. – Мне просто нравится быть с тобой.
          - Ладно. Попробуем по-другому. Ты что-нибудь чувствуешь?
          - К тебе?
          - Да, ко мне. Когда целуешь меня…
          Алекс пожал плечами и неуверенно кивнул. Сиена отложила газету, повернулась к нему и нежно поцеловала в губы. На них появилась глупая улыбка, но глаза по-прежнему вопрошали.
          Сиена вновь поцеловала Алекса, жарче, глубже, дольше… Он непроизвольно обхватил её талию руками. Сиена мягко уложила его спиной на постель и упёрлась руками ему в грудь. Затем её руки мягко заскользили по ней, проникли под футболку. Сиена слегка отстранила лицо от лица Алекса и заглянула ему в глаза.
          - Я хочу тебя… - прошептал он.
          Сиена самодовольно улыбнулась, села обратно, подняла с кровати газету и продолжила читать, бросив:
          - Всё от этого. И взгляды, и... В общем - всё.
          Алекс сел, несколько секунд посмотрел перед собой, затем порывисто обнял Сиену и поцеловал её. Она ответила на поцелуй. Под напором Алекса она легла на кровать. Газету пришлось бросить. Руки Сиены заскользили по бокам Алекса. Сближение продолжилось, и скоро в спальне запахло серой…
         
          Сиена проснулась от грохота капель по подоконнику, полу балкона и его перилам. Рядом спал Алекс, очаровательный как всякий безмятежно спящий, со всклокоченными светлыми волосами. Сиена улыбнулась, сползла с постели и подошла к окну.
          Несмотря на девять утра, на улице было довольно темно. По тротуарам, проезжей части, с крыш домов лилась вода. Город был охвачен ливнем. Машины плыли по брюхо в воде, людей на улице почти не было.
          Зазвонил телефон. Сиена, поражённая переменой погоды, не глядя на аппарат, сняла трубку.
          - Не разбудил? – услышала она привычно спокойный, немного равнодушный и немного ленивый, голос Дэниела. – Доброе утро, Сиена.
          - Доброе утро… - растерянно ответила она.
          - Сиена, могу попросить тебя об одолжении? Пожалуйста, напиши про ливень на первую полосу завтрашнего "Инста".
          - Дэн… - ещё более растерялась Сиена. – Ты не с той ноги встал? К чему столько церемонности? Я всё напишу и пришлю к вечеру. Ещё что-нибудь нужно?
          - Нет, нет. Больше ничего. Только статья про ливень.
          Сиене представилось аристократически красивое лицо Дэниела, его пронзительный взгляд, блеск огромных глаз…
          - Я даже могу лично занести…
          - Нет, нет, не нужно приходить: на улице так сыро. Пришли на электронный ящик.
          Сиена помедлила.
          - Ладно, - сдалась она, несмотря на внезапно возникшее жгучее желание увидеть редактора.
          - Спасибо. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Хорошего дня.
          Сиена положила трубку и вновь посмотрела в окно.
         


                5

          Помещение кафе было слабо освещено. На круглых столиках стояли лампы с красными стеклянными абажурами и по три сухих цветка в тонких высоких колбочках. Дэниел поморщился: в его колбочке почему-то было два цветка. Миша опаздывала. Он начинал скучать. Его блестящий горящий взгляд блуждал по залу, ища что-нибудь интересное.
          Вдруг Дэниел замер поражённый: за столиком у стены сидела изумительно красивая девушка с вьющимися рыжими волосами. Изумительно красивая и изумительно знакомая. Она подняла на него выразительные серо-голубые глаза и, казалось, который раз заронила в душу льдинку. Но осколок льда вмиг растаял и наполнил грудь Дэниела непривычным, распирающим чувством.
          - Привет, Дэниел, - нарушил ход его мыслей голос Миши. – Прости за опоздание, так получилось. Все из-за этого дождя… Тебе здесь нравится?
          Дэниел посмотрел на Мишу внимательно. Она тоже была очень красива, особенно в белой блузке и строгой черной юбке, с подобранными сзади волосами, как теперь.
          - В редакции я так же буду ждать тебя по полчаса?
          - Нет, в отношении работы я пунктуальна.
          - Ну да. А договориться с редактором о сотрудничестве не связано с работой, - ухмыльнулся Дэниел.
          Миша одарила его улыбкой, просящей не придираться к словам. Он вновь бросил взгляд на рыжеволосую красавицу.
          - Так как тебе место? – повторно спросила Миша.
          - Если бы не одно обстоятельство, было бы ужасно. А больше всего меня раздражает пара цветочков в вазочке.
          Миша подозвала официанта, попросила унести колбочку с цветами и заказала чашку каппучино, а Дэниел – черный кофе без сахара.
          - Спасибо за статью, - сказал он серьёзно, когда официант ушёл. – Я существенно разбавил ей материалы других корреспондентов.
          - А что у тебя за штат?
          - Четыре девушки и ты. – Дэниел улыбнулся, выдавая дружелюбность шутки. – Девушки с журфака. Первокурсница Нес - очень оригинальный автор, второкурсницы Лиза и Наташа пишут похоже, но более-менее интересно. Мне пока привередничать не приходится.
          - Я читала первые полосы за ноябрь. Чьи это работы?
          - Сиены. Первый курс журфака. Сейчас она не появляется: пишет дома и присылает мне работы по электронной почте.
          Дэниел почувствовал неопределённое беспокойство. Он посмотрел в сторону рыжей девушки и не увидел её за столиком у стены. Он интуитивно заскользил взглядом по направлению к выходу. Девушка, оказавшаяся в темно-синем облегающем платье до колен и на шпильках, уже стояла у дверей.
          - Миша, извини, я на минутку…
          Он вылез из-за стола и пошёл к выходу. Миша взяла салфетку из держателя, вынула из сумочки ручку и записала на ней «Интервью с Дэниелом Грейсом – редактором "Инста"».

         
          Что привело в редакцию будущего юриста?
          - Желание самореализоваться. Да и просто работать. Редакция – место, где можно творить общественное мнение. Я полагаю себя достаточно объективным редактором с хорошим вкусом. Я бы никогда не стал браться за то, что не получится в моём исполнении безупречным. Мне кажется, я справляюсь, несмотря на юридическое образование.
          С чем связываешь своё будущее?
          - Я не загадываю далеко. Пока – поднять "Инст", окончить Институт, устроить личную жизнь, пожалуй.
          С чем связаны перемены в "Инсте"?
          - Всё с той же тягой к безупречности.
          Почему сам не пишешь?
          - И это потому же. Я не считаю себя хорошим автором, а собственное мнение о своей работе для меня важнее посторонней оценки.
          Самое яркое воспоминание детства?
          - Гибель родителей. Не хочу распространяться – просто честный ответ.
          Ты влюбчив?
          - Нет. Влюбляюсь редко, надолго и отчего-то всегда несчастливо.
          Кто твой самый близкий человек?
          - Он далеко. Это друг детства.
          Суеверен ли ты?
          - Два цветочка на столике в ресторане меня смутили. (Улыбается).
          У тебя есть секреты?
          - Да. Я скрытный человек.
          Чего ожидать читателям "Инста" в ближайшем будущем?
          - Много ярких и интересных материалов, так как у газеты наконец подобрался яркий и интересный штат.
         

          Дэниел отложил свежий выпуск. Миша самодовольно улыбалась.
          - Хорошие вопросы, на самом деле, - заметил редактор.
          Заместитель, каковым Миша стала в первый же день работы в редакции, поблагодарила его улыбкой.
          - Я не стала расспрашивать в кафе, но… Ты ведь талантливый редактор. Зачем тебе юридический? Перешёл бы к нам на журфак. Я бы порекомендовала тебя в "Страну". Такие люди, как ты, на вес золота.
          Дэниел отрицательно помотал головой, поднял глаза на Мишу и сказал задумчиво:
          - Ты журналистка до мозга костей и вряд ли меня поймёшь… - Он заговорил с б;льшим жаром: - Юриспруденция – это святое.  Мой отец был юристом, профессором юридических наук, работал на крупную корпорацию и преподавал в университете. Но я никогда не думал, что последую его примеру. Мне казалось,  что это безумно скучно. И это было скучно, потому что он всю жизнь был теоретиком. Он даже порог суда ни разу не переступил, только консультировал в своём кабинете и вещал с кафедры. А я практик. Я во всём практик. И как только я попал в суд, прожил от и до всего один судебный процесс, я понял, почувствовал: это моё. У меня жилка к этому.
          - Значит, тот очерк, что я бесцеремонно прочла, все-таки из жизни… - потянула Миша. - Будущий прокурор, если мне не изменяет память?
          - Верно, - подтвердил Дэниел. – Обвинитель. Государственный обвинитель.
          - Почему не адвокат?
          - Адвокат не достаточно честная профессия для меня.
          - Идейный борец за справедливость?
          - Скорее чистильщик.
          Миша понимающе покивала и сказала в заключение разговора:
          - Ты был неправ. Я понимаю тебя. Просто у нас разные святые.
          - А храм один, - и Дэниел с улыбкой развёл руками, намекая на редакцию.
         


                6

          Время летело незаметно для Сиены. Не покидая объятий Алекса, она готовилась к зимней сессии. Они проводили дни и ночи вдвоём. Перейдя грань, разделявшую отношения духовные и физические, они с головой окунулись в свой странный страстный роман.
          Они гуляли по переулкам Города. Терялись и находились в них. Ходили по парапетам набережной. Сидели на самых высоких крышах, провожали и встречали так дни. Сиена целовала его затылок, прижималась к нему спиной и откидывала голову назад, ему на плечо, пыталась поставить руками его забавно торчавшую чёлку.
          Когда они целовались, ей казалось, что она целует солнце, не обжигая губ. Когда она проводила рукой по его спине или груди, ей казалось, что она гладит ветер. Когда они говорили, ей казалось, что она говорит с шорохом листвы. Его присутствие рядом с ней было таким лёгким и невесомым, но таким нежным и необходимым, что Сиене казалось: она любит сам воздух. А она любила Алекса.
          Они обнимали мир вдвоём, сидели на самой его крыше, смотрели в глаза вечности, не чувствуя, что заблудились во всё не кончавшейся осени. Они были счастливы.
         

          На веки прыгнул солнечный зайчик, и Сиена раскрыла глаза. В первую секунду она испугалась: её пронзали незнакомо ледяные глаза Алекса. Вдруг он улыбнулся. Сиена увидела, что у него в руке осколок зеркала, которым он пускает зайчика ей на лицо.
          Она повторно вздрогнула: левая рука у Алекса кровила, и на белом одеяле уже багровело большое влажное пятно.
          - Ты разбил зеркало? – осторожно поинтересовалась Сиена.
          Алекс не отвечал и продолжал смотреть на неё чужими, дикими глазами, глупо улыбаясь и крутя в здоровой правой руке зеркальный осколок.
          - Алекс… - произнесла Сиена вкрадчиво, ощущая нарастающую внутри тревогу.
          - Хуана уже убрала… - ответил Алекс без выражения.
          Сиена не выдержала, выскочила из-под одеяла, выхватила у Алекса осколок и, взяв его выше пореза за окровавленную руку, чуть не силой потащила в кухню. Хуана, приятная латиноамериканка средних лет с вьющимися черными волосами, расставляла посуду на места, когда вошла хозяйка. Хуана обрадовалась ей, но вновь увидев порезанного Алекса, стала сбивчиво говорить, что всё убрала, а «руку он сам не дал обработать».
          - Всё хорошо, Хуана, не беспокойся, - улыбнулась немного побледневшая Сиена.
          Хуана смотрела на неё внимательно, так, что Сиена не выдержала и спросила, в чём дело.
          - Там… - Хуана показала за окно. – Там Вас мужчина какой-то спрашивал, на дорогой машине. Ему очень нужно с Вами поговорить зачем-то. Он попросил Вас позвать. Я сказала, что Вы ещё спите, а он ответил, что весь день будет ждать…
          - Джон… - прошептала Сиена и закрепила повязку на руке Алекса. – Спасибо, Хуана.
         

          Сиена выскочила на улицу в лёгкой блузке на голое тело, домашних тапочках на босу ногу и джинсах. Джон сразу её увидел и поспешил открыть ей дверцу автомобиля. Сиена скользнула внутрь.
          - Ты хотел меня видеть? – глупо спросила она.
          - Хотя бы видеть… - улыбнулся ей Джон, нежно обнимая взглядом. – Ты такая красивая… А я пытался поймать тебя после института…
          - Я не хожу в институт, - улыбнулась Сиена.
          - Я уже понял.
          Джон выглядел лет на тридцать пять, был довольно высоким и широкоплечим. Сам по себе он был как будто красивый, но вместе с тем нескладный. Стрижка тёмных волос смешно торчала в разные стороны, а высокий лоб и длинный острый нос нисколько его не украшали. Джон был деловым человеком с профессиональной хваткой и многомиллионным упорством. Он держал собственную фирму,  довольно успешную и прибыльную, был уважаем и высоко ценим в соответствующих кругах. Он мог позволить себе всё, что мог пожелать. Но позволить себе Сиену у него не получилось, возможно, потому что он никогда не хотел ей владеть, просто слепо любил.
          Они с минуту сидели молча, просто улыбаясь и глядя друг на друга. Обоим было хорошо.
          - Так зачем ты меня «ловил»? – всё с той же доброй улыбкой поинтересовалась Сиена.
          - Это глупо, наверно… - замялся Джон. – Сначала я просто хотел тебя увидеть… Хотя бы мельком… А потом появился повод… Я приглашён на благотворительный вечер. Светский раут, правильнее. Ну так… Я хотел бы, чтобы ты меня сопровождала. Так, по-дружески… Ты как?
          Сиене стало труднее улыбаться. Она потупила взгляд. Джон понял её.
          - Я не настаиваю, но… У тебя неделя подумать, решить… Если решишь, звони в любое время. У меня все координаты остались прежними. В отличие от твоих…
          - Прости, Джон, - лишь ответила Сиена.
          - Я провожу тебя до подъезда, - быстро сказал Джон.
          Он открыл Сиене дверь, набросил свой пиджак ей на плечи и, приобняв, повёл к дому.
          Алекс видел в окно, как ласково она улыбалась, потом засмеялась словам Джона. Они подошли к подъезду и скрылись из виду. Алекс посмотрел на свою повязку: она была сплошь красной.
         

          Зима настала внезапно. Сиена проснулась одна в холодной квартире. На прикроватной тумбочке лежал столовый нож. За окном мело, что было весьма странным явлением для зимнего Города. Снег здесь выпадал крайне редко, обычно зимы были либо сухими с температурой воздуха чуть ниже нуля, либо дождливыми и промозглыми, плавно вытекающими из осени.
          Сиена ждала Алекса весь день, но он не пришёл. Балкон наполнился снегом, небо не появлялось из-за белых туч, молчали телефон и дверной звонок. Ночь она не спала. Утром второго дня пришла убираться Хуана. Сиена встретила её молчанием и тоскливым взглядом потускневших глаз.
          - А где Ваш сеньор?
          - Нет сеньора… - ответила Сиена глухо.
          - Неужели расстались? Так скоро! – растерялась Хуана.
          - Не знаю. Его просто нет.
          - Есть такие ангелы, - сказала Хуана уверенно. - Они приходят в критический момент, наставляют человека на путь и исчезают.
          - Ангелы? – без энтузиазма переспросила Сиена. - У ангелов белые крылья из перьев, нимб над головой…
          - Светлые волосы и голубые глаза, - добавила Хуана. - Это был он, Ваш ангел.
          - А ангелы возвращаются когда-нибудь?
          Хуана грустно улыбнулась. Сиена ещё день ждала Алекса, а вечером ушла бродить по Городу. Ей нужно было отвлечься.
         


                7

          Дождь колотил по крыше автомобиля. Рассекая струи небесной воды, кулаки достигали тел дерущихся. Она, широко распахнув дверцу, выскочила под ливень и прокричала им что-то, но шум падающих капель поглотил слова.
          Один из них уже лежал обеими лопатками на асфальте, душимый другим. В его руке мелькнуло что-то бесформенное и ударилось в голову душителя. Он упал на спину, и ей померещилась кровь.
         

          В л а ж н ы й   с л е д   н а   в и с к е   и   т у п а я   б о л ь   н а д   н и м.   В   т е м н о т е   с л ы ш а л и с ь   п о с л е д о в а т е л ь н о   ш у м   м о т о р а,   с к р и п   т о р м о з о в,   ш а р к а н ь е   ш и н.   П о о ч е р ё д н ы е   х л о п к и   д в у х   д в е р е й,   р ё в   д в и г а т е л я,   з в у к   б у к с у ю щ и х   к о л ё с.   Шаги…
          О н   о щ у т и л   ч ь ё – т о   п р и к о с н о в е н и е   и   о т к р ы л   г л а з а.   Н а д   н и м   с т о я л   м у ж ч и н а   и   в н и м а т е л ь н о   в г л я д ы в а л с я   е м у   в   л и ц о.   В д р у г   е г о   г л а з а   н а ч а л и   л у ч и т ь с я   я р к о – г о л у б ы м   с в е т о м,   а   з а т  е м   в с п ы х н у л и,   и   с в е т   в ы р в а л с я   и з   н и х   п о т о к о м…
          Дэниел проснулся. Он посмотрел в серый потолок с минуту, повернул голову вправо. Рядом лежала рыжеволосая красавица. Она спала и походила на утомившегося ангела. Дэниел точно знал, как выглядят такие ангелы.
          Его беспокоил только что виденный сон. Беспокоило то, что он был знаком с некоторыми его участниками. Беспокоили светящиеся глаза… Он знал, от чего бывают такие глаза. Порой ему казалось, что он слишком много знает, слишком многое понимает. Среди жестокого, но оттого не менее наивного мира людей он чувствовал себя непозволительно нагруженным.
          Девушка заворочалась и перевернулась на другой бок, полностью обнажив спину. Дэниел провёл по ней взглядом и отвернулся.
          «Кто твой самый близкий человек?» - вспомнился ему вопрос Миши.

         

                8
          Лишившись постояльца, Сиена поспешила вернуться в Институт и для приличия закрыть зимнюю сессию. Она посещала консультации и сдавала экзамены. В один из таких занятых дней она забрела в административный корпус Института.
          Проходя мимо дверей редакции, Сиена остановилась. Ей вспомнились старые добрые времена, когда она ранним утром шла на бульвар, садилась под старым клёном и писала статьи и очерки, которые взыскательный редактор читал при ней и характеризовал: «Неплохо. Красиво. Очень хорошо, а главное быстро». Она заскучала по живой работе, без электронных средств связи, по тёмному кабинету редакции, по спорам с Дэниелом…
          Сиена постучалась. Изнутри послышались признаки смятённого движения, и прозвучал голос редактора:
          - Да… Кто там? Входите!
          Дэниел стоял посреди кабинета и напряжённо смотрел на дверь. Когда вошла Сиена, на его лице едва заметно мелькнуло удивление, но тут же скрылось.
          - Я не помешаю? – робко спросила гостья.
          Она чувствовала некую несвоевременность момента, но поняла, в чём она заключается, только увидев сидевшую на столе редактора рыжеволосую девушку. Она была красива, стройна и женственна. Дэниел посмотрел на неё не похожим ни на один знакомый Сиене, нежным, будто заворожённым взглядом, а затем спросил незваную гостью дружелюбно:
          - Чем обязан?
          - Я хотела… повидаться.
          Дэниел выдержал взгляд на Сиене, затем посмотрел на рыжую девушку и с полуулыбкой на губах попросил:
          - Джулс, пожалуйста, сходи в буфет за горячим шоколадом.
          Девушка с чувством собственного достоинства спустилась со стола, показав кошачью грацию движений, чмокнула Дэниела в губы и ушла. На Сиену она даже не взглянула. Дэниел прикрыл за ней дверь, повернулся к гостье и воодушевлённо потёр ладони.
          - Ну-с!
          - Что «ну-с»? – улыбнулась Сиена, смотревшая на редактора соскучившимися глазами.
          - Хорошо, что ты заглянула. Ты мне нужна. Я не могу поднять "Инст", имея только двух действительно классных корреспондентов.
          - Разве я не помогаю? -  удивилась Сиена.
          - Нам нужно собраться всем вместе и обсудить концепцию издания.
          - Мне кажется, ты слишком серьезно подходишь… слово «издание» точно не вписывается в разговор об "Инсте".
          - Обижаешь редактора, - отозвался женский, но довольно низкий голос.
          Появившаяся в дверях девушка с первого взгляда показалась Сиене умной и уверенной в себе. Когда она вошла в редакцию, даже у Дэниела который раз за время знакомства перехватило дух. Она жизнерадостно поздоровалась с редактором и бросила ему на стол две папки. Затем она протянула руку для приветствия Сиене:
          - Меня зовут Миша, а ты, должно быть…
          - Сиена, - ответил Дэниел за девушку. – Сиена Дэниелс. Твои любимые первые полосы за ноябрь.
          - А! – ещё больше обрадовалась Миша. – Точно! Я рада, что ты снова с нами. Хоть один талантливый человек на всю редакцию. - Дэниел нехорошо на неё покосился, но Миша, встретив его взгляд, мигом переключилась: - Да, кстати, я принесла тебе личное дело Нес, как ты просил. И… Декан вручила мне дело нового студента, о котором она знает, что он будет находкой для редакции, хотя он ещё даже не приехал. И ещё. Деканат журфака отпускает, - тире отправляет, - одного любого корреспондента "Инста" на две недели в командировку. Детали узнавать у них. Впрочем, Дэн, тебя это не касается. Ты всего лишь юрист.
          Дэниел невесело усмехнулся и взял папки. На верхней он прочитал «Анестезия МакГоу» и едва заметно улыбнулся. Он уже знал историю имени Нес, восходящую к дедушке-анестезиологу. Он отложил её дело и взял следующее. Улыбка улетучилась, когда он прочитал на нём «Джастин Лэйн». Он неуверенно открыл папку и посмотрел на фотографию. Редактор на глазах у своих сотрудниц побледнел.
          - На какой он факультет? – спросил Дэниел глухо.
          - Искусствоведение, - ответила Миша. – Там написано.
          Дэниел удостоверился, кивнул и захлопнул папку. Не глядя на Мишу, он тихо позвал её по имени и сказал:
          - Когда Лэйн приедет, он будет заместителем. Ты не возражаешь?
          - Нет, конечно. В "Стране" учат, что слово редактора - закон. А Лэйн - твой знакомый?
          Дэниел помедлил.
          - Седьмой вопрос в интервью, - ответил он наконец.
          «Самый близкий человек…» - подумала Миша и удивилась трауру на лице редактора.
          - Когда он приезжает? – спросил Дэниел.
          - Деканат ещё не знает. Он пришлёт подтверждение.
          - Он всегда такой. То слишком долго всё делает, то слишком быстро, чтобы понять, что он делает. Не человек, а контрастный душ.
          Миша улыбнулась его заметно наигранному негодованию.
          - Ты же сам такой, - заметила она. - Может, вы не такие уж разные?
          Дэниел отрицательно помотал головой. Он точно знал, что они с Джастином разные. Чего стоили одни только их многократные ожесточенные споры, порой доходившие до рукоприкладства то с одной, то с другой стороны. Один из них Дэниел до сих пор помнил дословно: после него они разъехались по разным концам света и до сих пор не виделись, вот уже четыре года.
         

          - Мы друзья, - бросил тогда в пылу спора заинтересовавшую Дэниела фразу Джастин. – Мы почему-то так решили, когда ты сломал из-за меня две жизни, - Дэниел резко поднял на него глаза, - и до сих пор так считаем. Но знаешь что? Я давно не говорил тебе, что ты не прав. Но мы взрослеем, а ничего не меняется. Ты не обтесался ничуть с тех пор, когда я помню тебя начавшим проявлять характер. И меня по-прежнему раздражает твоя категоричность.
          - Категоричность – это вера в то, что ты говоришь. Она не обязательно направлена в адрес собеседника, она лишь указывает на то, что ты знаешь, о чём говоришь, и веришь в то, о чём говоришь. Только и всего. Можешь не принимать этого. И не «из-за», а «ради».
          Джастин поморщил лоб, показывая, что не понял последних слов.
          - Ради тебя. И я ничего не ломал. Я был справедлив и мстителен. Скажешь, я и тогда был не прав?
          - Не мне судить. Я умирал, поэтому вижу всё происходившее тогда в багровом цвете. - Дэниел посмотрел на него устало, почти с презрением. – Но я не могу не считать, что это было жестоко.
          - Это было справедливо.
          - Опять категоричность! Я понял твою позицию…
          - Это не позиция! Это правда, это жизнь. Нужно верить в свою правоту. Неужели Оскар Уайльд стал бы великим автором, если бы не верил в тот абстрактный абсурд, который выдавал за неподложную истину?
          - Ты претендуешь на лавры Уайльда? Дэн, очнись. Ты сам абстрактен. Когда ты перестанешь мнить себя высшим существом?
          - А! Так я ещё и мнителен? – Дэниел встал и намеренно толкнул Джастина в грудь, чтобы он посторонился. – Джас, закроем тему, пока не договорились до братоубийства.
          - Мы не братья, Дэн, - веско возразил Джастин, и Дэниел посмотрел на него как будто испуганно. - Никаким боком не братья.
         

          Сиена наблюдала за общением редактора и его заместителя, изредка поднимая глаза от свежего выпуска "Инста", разложенного на виду на столе редактора. На неё за всё время не обратили больше ни капли внимания, словно совсем забыли о её присутствии, но новый "Инст" был достаточно увлекательным чтивом, чтобы она на это не обижалась. Вдруг свою очередную реплику Дэниел послал в адрес Сиены:
          - Как ты отнесёшься к двухнедельным каникулам? – Она не успела ответить. - Миша, пока подбери Сиене тему, пожалуйста. А я в деканат: узнаю про командировку. Кому-то здесь не мешает развеяться и отвлечься. Я прав?
          Сиена была ошарашена и обрадована. Ей на самом деле не мешало вырваться из Города, с которым было связано столько воспоминаний. Редактор собрался уходить из кабинета, когда вернулась Джульет с двумя пластиковыми стаканчиками. Дэниел повернулся к корреспонденткам и добавил:
          - Кстати, Сиена, познакомься с Джулс. Я как-то излишне самоуверенно считаю её своей девушкой. – Дэниел блаженно улыбнулся, принимая обжигающий стаканчик с шоколадом из рук рыжей красавицы, но тут же опомнился: - Джулс, это Сиена, лучший корреспондент "Инста" наравне с Мишей.
          - Миша согласна хоть с кем-то делить первенство? – усмехнулась Джульет, бросая высокомерный взгляд на вернувшуюся в поле журналистку.
          Дэниел пропустил мимо ушей иронию Джульет, сообщил, что ему нужно в деканат, и ушел со своим стаканчиком шоколада.
         


                9

          Неожиданная командировка оказалась настоящим подарком для Сиены. Крупнейший в Стране журналистский форум проходил в типичном солнечно-песочном приморском городке. Дни были насыщены общением, интересными знакомствами, любопытными наблюдениями и множеством самых разнообразных материалов, которые могли бы пригодиться в профессиональном будущем. Первые три вечера безраздельно принадлежали Сиене, но в середине первой недели очарованный юной журналисткой критик пригласил её на светский раут. Она с радостью приняла приглашение.
          Зал был освещён десятками стилизованных под подсвечники светильников. Сиена не любила шик, пафос, глянец, но в великолепном платье в пол, под руку с презентабельным кавалером, она чувствовала себя уютно и уверенно.
          Её спутник знал практически всех в зале. Первое время он старался представлять знакомых Сиене, но вскоре она попросила его не утруждаться. Осознав, что девушка не нуждается в его внимании, он заметно приуныл и отпустил Сиену в свободное плавание по залу.
          Её на удивление увлекали разнообразие шикарных женских нарядов, блеск украшений и принуждённая элегантность множества смокингов. У неё начинала кружиться голова. Немного потеряв равновесие, Сиена толкнула некстати возникшую рядом руку с бокалом шампанского. Игристая жидкость окропила пиджак владельца руки, оказавшегося красивым брюнетом с выдающими хитрую натуру чертами лица и завлекающим, но злым взглядом. Он улыбнулся растерявшейся девушке.
          - Извините, - улыбнулась в ответ Сиена.
          - Вы не виноваты, - возразил брюнет. – Вам не хватило крепкой мужской поддержки. Позволите её Вам предложить?
          Сиене предложение показалось забавным, но она по-прежнему улыбалась и ничего не отвечала.
          - Меня зовут Антоний Герин, - продолжал брюнет. – Вы здесь с кем-то? 
          Сиена только собралась ответить, как в не успевший завязаться разговор вмешался смазливый блондин с улыбчивыми глазами:
          - Могла бы быть с Джоном Тайлером. Бывшая девушка Джона – Сиена Дэниелс, если я не ошибаюсь.
          Сиена внимательно посмотрела на говорившего. Он сразу показался ей наглым и заносчивым. К тому же серьёзный взрослый человек не стал бы вмешиваться в чужой разговор.
          - Верно. Могла бы быть с Джоном. А если бы хватило наглости, то и с Вами, - зачем-то добавила Сиена.
          Блондин изобразил удивление подниманием бровей и прикусыванием нижней губы. Сиене показалось знакомым это мимическое движение. Воспользовавшись её задумчивостью, блондин протянул ей свою визитку.

          Эндрю Фирс.
          Генеральный директор "Фирс Мэгезин".
          Главный редактор "Страны".

          Внизу были написаны контакты – рабочий и мобильный телефоны, электронный ящик, адрес редакции в Столице.
          - Ух ты! – вырвалось у юной журналистки, и она совсем иначе взглянула на наглого молодого человека.
          Перед ней стоял самый молодой из влиятельных и самый влиятельный из молодых людей Страны, человек, владевший большей частью печатных СМИ в Стране, самый публичный бизнесмен Страны и самый завидный жених всё той же Страны.
          - Спорим на ужин в ресторане, что Вы не позвоните? - кокетливо улыбнулся Эндрю Сиене.
          - С Вас ужин, - улыбнулась она в ответ.
          Эндрю был явно доволен собой. По нему было заметно, что он не скрывает некоторого самолюбования. Ему доставляли удовольствие победы, но он никогда не побеждал ради того, чтобы победить. Он всегда ставил цели на перспективу. Так было и теперь.
          В разговор вновь вступил Антоний и сказал с фальшивой улыбкой:
          - Предупреждаю, Сиена, он знатный мерзавец.
          Сиена не улыбнулась в ответ. Она крепко сжимала в руках заветную визитку и смотрела на Эндрю, который с каждым мигом нравился ей всё сильнее.
         

          «Проспоренный» ужин состоялся уже следующим вечером и закончился в роскошных апартаментах Эндрю, где Сиена и осталась жить на время командировки. Её комнату в студенческом городке уже в пятницу сдали девочке из Китая.
          В понедельник Эндрю пришёл лишь под утро, сияющий, в рубашке с расстегнутым воротником, с мятым галстуком в руке и взъерошенными волосами.
          - Сиена! – воскликнул он с порога торжествующим, неожиданно трезвым голосом. - Вставай! Откроем шампанское! Я сделал это! Представляешь? Я! «Фирс Мэгезин» поглотил "Страну" и региональную "Территорию"!
          Сиена оторвала голову от подушки и прищурено посмотрела на светящегося в лучах солнца Эндрю.
          - Я столько над этим бился и получилось! Теперь я владелец самой крупной издательской сети в Стране! Я владелец всего! Информации! Мира! Боже! Я владею миром! Я истинный… - Эндрю осёкся и быстро наклонился к Сиене, чтобы поцеловать её.
          - Празднуем, - сонным голосом сказала Сиена, силясь улыбнуться, но её улыбка ещё не проснулась.
          Однако, следующие слова Эндрю мигом разбудили её и ободрили девушку:
          - Мне после форума нужно будет по работе пожить в Городе. Предлагаю тебе переехать на мою съёмную квартиру. Будем жить там вдвоём, только я и ты. Квартира, к слову, отличная. Обещаю, тебе понравится.
          - А потом? – робко спросила Сиена. – Ты вернёшься в Столицу?
          Эндрю не ответил, ещё раз поцеловал её и ушёл за шампанским.
         

          С Сиеной происходило необъяснимое. Самовольная девушка, которая так берегла чувства для большой, яркой, взаимной любви, вдруг сдалась, дала себя приручить заносчивому наглецу, относившемуся к ней скорее как к своей собственности – дорогой, шикарной, раритетной вещи.
          Эндрю был смазлив, умён и обаятелен, лёгок на подъём и склонен к переменам. Он не был прагматичным бизнесменом, деловым человеком, вроде Джона, но его трудно было не звать дельцом. Он не циклился на работе, он не бывал серьёзен, ценил искусство, красоту, а главное – он был связан с журналистикой и прекрасно понимал Сиену с её профессиональными стремлениями. Он не жалел на неё времени. Не жалел денег.
          Смазливый блондин вырвал Сиену из её привычного существования, погрузил в новый мир с незнакомыми отношениями, ощущениями и полезными знакомствами, наполнил её жизнь собой до краёв. И Сиене это нравилось. Её даже не отталкивали его весьма циничные проявления.
          Сиена была счастлива. Она принадлежала Эндрю как вещь. Новый редактор вносил коррективы уже не в полосы институтской газеты. Он редактировал жизнь Сиены.
         


                10

          Беглец ускользал по мокрым после ливня улицам ночного Города. Выскочив из-за угла, Дэниел проводил взглядом скользкие, блестящие пятки убегающего и остановился, тяжело дыша. Джастин промчался мимо него, резко затормозил и вернулся обратно.
          - У меня так сердце зайдётся… - сказал Дэниел, держась за грудь. – Ты же знаешь… Ай! Так и хочется, что-нибудь неправильное сделать. Например, сказать… Чёрт! Чёрт! Черт!
          - Сердце колит? – спросил Джастин напряжённо.
          Ему казалось забавным, жестоким и необъяснимым, что у такого человека, как Дэниел, были проблемы с сердцем. Он несколько раз попадал в автокатастрофы, ловил пули, напарывался на чужие ножи, всегда дрался до победного конца, а его каждую секунду могла подвести банальная сердечная мышца. Джастин напряжённо вглядывался в согнувшуюся пополам фигуру Дэниела. В детстве он никогда не задумывался о значении диагноза «сердечная недостаточность».
          - Дэн… Отдышись пока. Мы его всё равно уже не догоним. Потом найдём… - беспомощно успокаивал друга Джастин. – Тем более ему в кедах удобней бегать, чем тебе в лакированных туфлях.
          - Это ты его не догонишь, - возразил Дэниел, разгибаясь с победной улыбкой. – Я в порядке. Это не сердце, скорей всего. Могло нерв защемить. У меня с восьми лет таких проблем нет. Ты же знаешь…
          - Дэн, напомни, что такое непоследовательность? Это, когда ты держишься за грудь и говоришь, что я знаю, что у тебя может зайтись сердце, а через минуту улыбаешься и говоришь, что я знаю, что у тебя с восьми лет нет проблем с сердцем? – Джастин сердито смотрел на друга.
          Дэниел по-прежнему улыбался. Такие перепады настроения и здоровья были свойственны тому Дэниелу, с которым вырос Джастин. Институт таким его совсем не знал. Но даже Джастину теперь было странно видеть друга смеющимся больному сердцу.
          Дэниел вынул из кармана ключи от машины и протянул их Джастину.
          - Моя машина, - он поморщился, - стоит через два квартала. В бардачке два пистолета. Полная обойма, правда, только одна. Кобуры, извини уж, нет.
          - И тайника лучше не нашлось?
          - Взгляды на оружие, его хранение и ношение мы обсудим позже. Возьми пистолеты и возвращайся. Я пока пошарю в округе. Может, он решил, что мы отстали, и бросил бегать. Тогда он недалеко ушёл. Договорились? Джас! Я в порядке, клянусь.
          - Не клянись никогда, - ответил своим неизменным предрассудком Джастин.
          - Вот и славно. Узнаю Джаса Лэйна, а не мать Терезу, трясущуюся за моё здоровье. Давай, метнулся кабанчиком.
          Джастин улыбнулся. Дэниел редко бывал так возбуждён, весел и безрассуден. Если бы не сомнение касательно его самочувствия, Джастин даже порадовался бы за друга. Его мысли постепенно перекочевали на того, за кем они гонялись уже несколько часов. Беглец был излишне силён, ловок и быстр. Они с Дэниелом редко встречали таких противников.
          Позади прошуршали покрышки припозднившегося автомобиля. Джастин оглянулся на машину, которая тащилась в другом конце улицы, и свернул за угол, чтобы срезать квартал.
         

          В узком переулке было темно и тихо, но он никогда не доверял спокойствию. Что-то светящееся мелькнуло слева от него и скрылось за спиной. «Глаза…» - подумал Дэниел и замер. Он ждал нападения либо выигрывал время, но точно был уверен, что противник не двигается, иначе он бы различил движение по звуку. Секунды капали медленно и тягуче. Дэниел, не поворачивая головы, окинул взглядом темноту. Ни перед ним, ни по бокам никого не было, он был уверен. Тот, за кем он охотился, стоял либо за ним, либо на дистанции. Дэниелу нужно было развернуться, но он рисковал получить неожиданный удар. Безрассудность, свойственная Дэниелу в тот вечер, напомнила о себе, и он всё-таки обернулся в поисках ярких глаз.
          За ним царила такая же темнота, как и перед ним секундой ранее. «Закрыл глаза?» - неуверенно подумал Дэниел, не исключая вероятности, что он уже упустил беглеца. Внезапно он уловил яркую вспышку боковым зрением.
          - Подглядываешь? – весело спросил Дэниел темноту.
          Ему было незачем скрываться. То, что противник знает, где он, было несомненно. Дэниел мечтал увидеть его в ответ. Вокруг вновь воцарилась темнота и статика. Дэниел отбросил остатки осторожности и стал энергично оглядываться, прищуриваться, даже помахал руками, надеясь что-нибудь нащупать. Зрение и осязание подводили его. Шестое чувство просто дремало.
          Наконец, что-то за его спиной зашуршало, и Дэниел ощутил прикосновение на своём правом плече. Далее он не думал ни секунды: инстинктивно повернулся влево всем телом, и за его спиной тяжело ударилась об асфальт металлическая балка. Он резко развернулся и перед ним наконец оказался его противник со светящимися глазами. Дэниел ногой вышиб из его руки балку, добавил удар в челюсть и прижал его спиной к стене.
          Не имея под рукой никакого оружия, Дэниел начал просто душить его. Глаза душимого загорались всё ярче, голубой свет уже осветил приличную часть переулка. От напряжения у Дэниела заболели пальцы, но он боялся отпускать. Целью охоты никогда не было убить жертву, но Дэниел редко видел альтернативу.
          Вдруг у него резко перехватило дыхание, и, воспользовавшись секундным ослаблением хватки, полузадушенное существо с яркими глазами вырвалось и помчалось дальше по переулку. Дэниел посмотрел в противоположную сторону. В нескольких метрах от него стоял Джастин.
          - Ты это специально сделал, - сказал Дэниел негодующе, но на него отчего-то было смешно смотреть. – Джас, что происходит?
          - Я даю ему шанс, - невозмутимым тоном ответил Джастин, глядя в темноту, поглотившую беглеца.
          Дэниел прошёл мимо него, недовольно толкнув в грудь. Он не любил по несколько раз делать одну и ту же работу. Охота не имела ничего общего с его стремлением к совершенству. На ней были хороши все средства. Но с этим никогда не был согласен Джастин. Именно поэтому они разбежались четыре года назад.
          - Дэн… - позвал Джастин, извиняющимся тоном, и тот обернулся с раздраженным выражением на лице: - Это был он…
         


                11

          Солнечно-песочная командировка пролетела, как сказка на ночь. Городская погода очень нравилась вернувшейся Сиене. Снег стаял, и зима установилась такой, какую она любила: сухой и по-осеннему прохладной. Рита везла подругу в Институт на отвоеванной у бывшего машине, без умолку болтала, улыбалась большей частью лица и совершенно не следила за дорогой. Сиена с трудом узнавала свою подругу. Она светилась счастьем, излучала радость и позитив. Легко было догадаться, что произошло что-то экстраординарное.
          - Он потрясающий! Я никогда не встречала таких парней. Он такой… такой… Во-первых, он симпатяга. Да нет, он красавчик! Во-вторых, он сильный. Я видела, как он носил Нес на руках в травмпункт. Она сорвалась с парапета, когда каталась на этом скейтборде…
          Сиена приподняла брови с сомнением и сама не поняла, что вызвало у нее эту реакцию: то, что поднять Нес не составит сложности даже для нее, или то, что, если парень носит девушку на руках, их скорее всего что-то связывает. 
          - В-третьих, он умный. Ещё он романтичный, остроумный, обаятельный, забавный временами, очень честный…
          - Рита, а у него точно нет девушки?
          - Нет, не думаю. Он здесь всего несколько дней. Да и я не замечала… Он со всеми как-то много общается. Он все время с девушками, у него среди парней почти нет друзей. Еще у него классные глаза с девичьими ресничками и… и… с ним так хорошо, и спокойно, и весело. И… Сиена, я влюблена по уши…
          Сиена утомленно покивала, взглянула в лобовое стекло и вскрикнула:
          - Тормози!
          Рита дала по тормозам, и автомобиль остановился в нескольких сантиметрах от ног парня, теперь с улыбкой глядевшего на водительницу. Сиена поморщилась, всматриваясь в него, стоявшего посреди проезжей части в лучах слепящего утреннего солнца. Пониже Дэниела, пошире в плечах, подтянутый и крепкий, взъерошенные русые волосы, выразительные ресницы, тонкие губы и немного испуганный взгляд…
          Парень, одетый по-простому, в джинсы и легкую куртку поверх футболки, обутый в невзрачные ботинки, подошёл к окну со стороны Риты и наклонился. Рита прошептала подруге:
          - Это он… - и опустила стекло.
          - В Институт? Подвезёшь? – спросил парень и, не дожидаясь ответа, сел на заднее сидение. – Привет всем, - улыбнулся он и обратился персонально к Сиене: - Джастин Лэйн. Приятно познакомиться.
          - Мне тоже… - растерялась Сиена.
          В беспардонности, внезапности и решительности Джастина что-то было. Он очаровательно улыбался, а от внешних уголков светлых, выразительных глаз отходили милые мелкие морщинки. Сиена также отметила особенность его лица: Джастин был достаточно интересным парнем, но привлекательность его черты приобретали, когда не были статичны.
          - Это моя лучшая подруга - Сиена, - сообщила Рита Джастину, не дождавшемуся имени от самой девушки.
          Любопытный взгляд журналистки наконец оставил молодого человека, он сбросил улыбку с губ и стал смотреть в окно.
          - Значит, новый зам Дэниела? – спросила Сиена, не оборачиваясь и не требуя ответа. – Он уже раздал задания на четверг?
          - Нет, вчера вечером всем было не до этого, - так же, не глядя на неё, ответил Джастин. – В общежитии был пожар. Моя комната сгорела. - Рита едва удержала руль ровно, а Сиена в недоумении обернулась к Джастину. – Поджог, должно быть, - как ни в чём не бывало, пояснил он.
          Молчание продлилось с минуту, пока его не перебила Рита, обращаясь то ли к Сиене, то ли к нравившемуся ей парню:
          - Раз Джасу негде жить, может, Сиена поселит тебя у себя? Сиена, пожалуйста…
          Журналистка с усилием оторвала взгляд от Джастина и посмотрела на подругу. Вспомнив, что Рита живёт с родителями и не может воспользоваться таким стечением обстоятельств, чтобы разместить Джастина у себя, она ответила:
          - Вполне. Я всё равно теперь не живу у себя. Но нужно получше друг друга узнать. А то вдруг он серийный поджигатель. Мне моя квартира дорога как память. – Она улыбнулась и получила ответную улыбку от Джастина.
          - Что значит, ты не живёшь у себя? – опешила Рита и едва не выпустила руль из рук. - Снова забыла рассказать мне о своём новом парне?
          - Не успела, Рита, не успела, - счастливо улыбнулась Сиена, представив, каким увлекательным может быть рассказ об Эндрю.
         
          В квартире Сиены было по-прежнему светло и просторно, но исчез привычный уют, и свет стал не тёплым, солнечным, а тусклым и холодным. Холодно было во всех комнатах.
          Джастин осмотрелся, заглянул в гостиную и увидел в ней лишь слой пыли и морозный узор на окнах. Он поморщил лоб. Спальня была аккуратно убрана. Было видно, что Сиена давно не ночевала дома.
          Гость обошёл кровать, чтобы подойти к двери балкона, но его внимание привлекла рамка с фотографией на прикроватной тумбочке. На ней вытянутой вперёд рукой Сиены была запечатлена она с Алексом.
          - Ну как? Нравится квартира? – спросила хозяйка, остановившись в дверях спальни. - Можешь спать в моей комнате. Я поменяю постель. Или Хуану попроси. Хуана -  моя домработница. Она приходит два-три раза в неделю…
          - Кто это? – бесцеремонно перебил Джастин, показывая фотографию. – Твой парень?
          Сиена подошла к нему, взяла рамку и посмотрела на фотографию, как показалось, с недоумением. Джастин ждал ответа, глядя на девушку в упор. Она взглянула ему в глаза, отдала рамку и сказала:
          - Нет. Так ты останешься?
          - Да, - спешно ответил Джастин. – Где он сейчас?
          - Джас, какая тебе разница? – рассердилась Сиена.
          - Значит, не знаешь? Просто я… Просто я с ним знаком. Он спас мне жизнь. Алекс, кажется?
          Сиена смотрела на него, не зная, что сказать. Её смущало такое совпадение. Она вообще слабо верила в совпадения, а в данной ситуации и вовсе терялась.
           Выйдя в прихожую, Джастин улыбнулся хозяйке и принял от неё ключи.
         

          - Я нашёл его! – Джастин влетел в редакцию и остановился в дверях.
          Дэниел и Джульет, то и дело меняясь местами, высказывали друг другу всевозможные претензии, Дэниел временами пытался ухватить Джульет за руки, она отмахивалась. Наконец, девушка залепила редактору пощёчину, но он не успокоился, неожиданно ухватил Джульет за волосы и буквально впился губами в её губы. Девушка не сопротивлялась поцелую, коснулась рукой его шеи, но, как только Дэниел отпустил её волосы, оттолкнула его в грудь.
          - Подонок! – добавила она, направляясь к дверям, но на полпути развернулась, подошла к Дэниелу и поцеловала его.
          Повторно направляясь к двери, она бросила:
          - Грейс, я тебя ненавижу.
          - Взаимно, Джулс! – догнал её голос Дэниела. – Когда тебя уже Бог приберёт!
          Джастин вопросительным взглядом проводил Джульет, затем им же одарил Дэниела и заметил:
          - Дэн, не богохульствуй.
          - Я не богохульствую. Мне, правда, интересно. Какая же она тварь… - Дэниел безнадёжно помотал головой.
          - Наверно, поэтому ты так сильно её любишь, - усмехнулся Джастин. – Сдаётся мне, тебя за всю жизнь никто не бил столько, сколько Джульет. Даже если сложить всех падших ангелов вместе…
          - Ты списываешь себя со счетов, - возразил Дэниел.
          - Да, но я не ангел, не бес, не демон, и даже… даже не азазель.
          - Это легко исправить, - заметил Дэниел, присел на краешек стола и, недолго помолчав, воскликнул: - Нет, это невозможно! Я так с ума сойду. Она редкая тварь, но я просто не умею без неё жить. А ведь она причиняет мне гораздо больше боли, чем счастья, радости или удовольствия. Это похоже на химиотерапию ради жизни. Без неё меня нет, я не живу. Джас, ты же не считаешь охоту или эту редакцию жизнью? Ведь не считаешь?
          Джастин не сразу ответил. Немного помявшись, он сказал грустно, но пытаясь улыбаться:
          - Мне не так много отпущено… - Дэниел посмотрел на него взглядом, начинающего понимать: - Для меня каждый момент - жизнь, чем бы он ни был занят. Единственное, стараюсь поменьше спать. Треть жизнь тратить на сон в моём случае роскошь. Я и так уже живу в кредит… - Джастин замолк.
          Дэниел смотрел на него, не зная, что сказать. Нужно было поддержать друга, но в голову ничего не шло. С минуту царило молчание, во время которого ни один, ни другой не сдвинулись с мест. Вдруг Дэниел засмеялся.
          - Что? – обрадовался Джастин, надеясь, что они уйдут от грустной тематики разговора.
          - Вспомнил, как меня одна женщина в России назвала «мальчиком с лицом порочного ангела». – Далее он говорил задумчиво, не глядя на Джастина, будто говорил с собой, а не с ним: - Странно. Как я живу? Я ведь ничего-ничего не чувствую. Я знаю, что я красив, и знаю, что люди мною восхищаются. Но я этого не чувствую и… И я не чувствую, не понимаю, не хочу понимать, что это от красоты. А ведь во мне ничего больше нет. Джулс, наверно, такая же. Мы с ней слишком холодные и… и слишком похожие. Мы никогда не уживёмся, а я никогда не почувствую, что моя внешность мне что-то даёт. Может, из-за того, что люди не заботятся, что скрывается под глянцевой обложкой, не интересуются, что у меня внутри, я такой… такой… бездушный. Я ведь таким кажусь? – И Дэниел поднял заблестевшие глаза на Джастина.
          Друг смотрел на него обеспокоено, с тем же выражением сознания необходимости поддержать, что было несколько минут назад на лице Дэниела.
          - Тоже мне, Дориан Грей, - улыбнулся Джастин, решив просто разрядить обстановку.
          - Ага, - улыбнулся в ответ Дэниел. – Дориан Грейс.
          Они засмеялись. Ответа на свой вопрос Дэниел не получил. Джастин, будучи одним из двух единственных людей, которых любил Дэниел, не мог рассуждать о бездушности лучшего друга. Он всегда видел, что у Дэниела под глянцем, порой ужасался, а чаще сочувствовал.
          - Ладно, - отсмеялся редактор. – Где ты его нашёл?
          - У Сиены…
          Последовала недоброжелательная пауза. Дэниел уничижающим взглядом просверлил в Джастине достаточную дыру, чтобы вынуть из него всё необходимое для объективного анализа, и переспросил:
          - У Сиены?
          - Они встречались, Дэн…
          - «Встречались» в смысле «Сиена его совратила»?
          - Я точно не уверен… Но выглядит именно так.
          - С неё станется. Как, ты говорил, его зовут?
          - Алекс. Его зовут Алекс…
         

          День в редакции прошел обыденно. Дэниел и Джастин работали за разными столами и почти не разговаривали. Джастин закончил свою часть статьи, которую он писал совместно с Нес, и, выключая компьютер, спросил невзначай:
          - А что насчет моей комнаты?
          - Что насчет твоей комнаты? – устало переспросил Дэниел, отрываясь от своей работы. – Тебя всю твою жизнь кто-нибудь пытается убить. Чаще всего это бываю я. Нашёл, о чём беспокоиться.
          - То есть никакого расследования?
          - Этим занимается полиция, а нам нужно сосредоточиться на этом бесе в кедах.
          - А если это он?
          - Не говори глупостей, Джас. Ты знаешь, бесы туповаты. Тем более такие неопытные.
          Джастин хотел что-то возразить, но в редакцию заглянула Нес и поинтересовалась, собирается ли кто-то из парней домой.
          - Да, я ухожу уже, - отозвался Джастин и, попрощавшись с Дэниелом, ушел за девушкой.
          Ему было по пути с Нес: они ходили пешком до одного автобусного круга, не считая того, что Нес большую часть дороги катилась на скейтборде. Они говорили о разном, преимущественно обсуждали грядущий концерт. Этим утром сотрудники редакции узнали, что именно "Инст" назначен ответственным за концерт и должен был полностью организовывать его.
          Джастин почти не смотрел на свою спутницу, всё оглядывался по сторонам, будто искал кого-то. Вдруг его взгляд зацепился за фигуру блондинки на противоположной стороне улицы. Он попросил Нес подождать и, перебежав дорогу, остановился перед девушкой.
          - О прекрасная Елена! – заговорил было он, но девушка прервала его:
          - Элена вообще-то. Но за лесть спасибо.
          Джастин замер, заворожённый красотой и улыбкой блондинки. Она смотрела на него, ожидая, что он представится.
          - А Вы? – не дождалась она. - Вы тоже герой какого-нибудь древнегреческого мифа?
          - Что? – не сразу сообразил Джастин. – А! Нет! Нет… Меня зовут Джастин. – У него зазвонил мобильный телефон. – Извините, Элена. Не исчезайте никуда. Пожалуйста.
          Он ответил и услышал голос Миши. Элена, тем временем, достала из сумочки бумажку и ручку.
          - Можно воспользоваться Вашим плечом? – спросила она шёпотом.
           Джастин кивнул. Когда он закончил разговор, Элена протянула ему бумажку с номером телефона.
          - Позвоните мне.
          - Ладно… - растерялся от неожиданного счастья Джастин.
          Элена подмигнула ему и пошла по улице в противоположную его движению сторону. Джастин с блаженной улыбкой вернулся к Нес и сказал, что ему нужно пересечься с Мишей по какому-то вопросу. Они расстались у автобусного круга.
          Домой со встречи с Мишей он вернулся поздно. Это было почти свидание. Они без стеснения флиртовали, но его что-то стопорило изнутри. Он не начинал ухаживать за ней. Зато ближе к середине вечера Миша попросила его дать интервью аналогичное тому, что она брала у Дэниела, и Джастин согласился.
          В квартире было сыро и холодно. На балконе что-то поскрипывало, но Джастин не мог определить что. Мебель в гостиной покрылась инеем. Косой ливень колотил по стеклу, заливал балкон, застилал вид за окном. Джастин лежал на кровати, и ему казалось, что он спит, но он слушал шум дождя, слушал сам дождь, слушал его голос и дыхание.


         
                12

          Луна обливала постель холодным, ледяным светом. Эндрю еще или уже не пришел домой ночевать, Сиене же не спалось уже неделю с возвращения в Город. Она лежала на полу перед балконной дверью и, опершись локтём о пол, писала очередную статью для газеты. Рядом лежал поставленный на виброзвонок мобильный телефон. Посреди ночи мог позвонить заскучавший или приболевший Дэниел. Ему тоже часто не спалось.
          Тишину спальни прорезал звонок мобильного телефона. Сиена враждебно посмотрела на поющий, светящийся и вибрирующий телефонный аппарат, потянулась к нему и, не вынимая изо рта кончик ручки, промычала в трубку:
          - Алло? Эндрю? Где я? – Сиена выронила ручку изо рта и из рук, перевернулась на спину и растерянно осмотрелась. – Что за вопросы? Я у тебя.
          - Ну разумеется… - как-то странно произнёс Эндрю. – Я сам не свой сегодня. Собирался приехать к ужину, но не получилось…
          - Что случилось? – не вытерпела Сиена, почувствовав, что уже не только не допишет очерк, но и не уснёт после этого разговора.
          - На днях я лечу в Столицу. Предположительно в среду вечером. Это…
          Слова Эндрю больно стукнули девушку в ухо. Сиена недобро усмехнулась, шепнула:
          - Через два дня… – и переспросила: - Ты? Почему-то мне казалось, что в Столицу летим мы.
          - Ты уверенна? – с плохо скрываемым самодовольством уточнил Эндрю.
          - Тебе вредно так мало спать. Конечно, уверенна. Только мне нужно будет заехать к себе на квартиру. Там остались кое-какие вещи.
          - Мы можем сделать это в среду перед самолетом? Я заберу тебя из института и вместе поедем. Хорошо?
          - Да просто отлично, - счастливо улыбнулась Сиена. - Мне главное, уладить вопрос отъезда с деканатом.
          - Надеюсь, это действительно главное. Сладких снов. – Эндрю отключился.
          Сиена откинула голову на пол: городская жизнь подходила к концу. Она не была полностью убеждена, что поступает правильно, уезжая в Столицу. Ее нынешняя жизнь была странной. Эндрю часто не ночевал дома, проводя время в клубах и на вечеринках с нужными людьми. Сиена не возражала. Ей даже нравилось, что у неё есть немного личного времени, которое можно посвятить работе, чтению или созерцанию Города из окна. Из своей квартиры она не могла видеть ни Город, ни рассвет, ни закат. И окна, и балкон у неё выходили в узкие переулки. Зато дома она могла смотреть вниз, на жизнь Города, на суету тротуаров, поток машин и напротив – на окна живущего там художника.
          Ей вдруг показалось, что близится её личная глобальная катастрофа. В глубине души Сиена всегда знала, что не сможет так просто оставить Город, будто это всего лишь какой-то город, а не ставший частью её души уголок Земли. Не могла она уехать и от "Инста" и своих друзей. Эндрю честно пытался заменить её мир собой, но…
          Сиена представила Эндрю, главного редактора "Страны" и её нынешней жизни. Она представила, что у них осталось всего два дня… Эндрю уже излишне приручил её к своим рукам, губам, близости. Даже его цинизм казался ей разновидностью нежности. Действительно, в среду она уедет в Столицу и там встретит Новый год, как бы больно не было расставаться с Городом, Институтом, редакцией и… Дэниелом. Теперь в визуальной памяти встало его лицо и не хотело уходить оттуда ни под каким предлогом.
          Сиена быстро набрала номер Эндрю и услышала его немного раздраженное:
          - Что?
          - Тебе случайно не нужен заместитель в "Стране"?
         


                13

          Хотя был день, в комнате было темно из-за задёрнутых штор, а на столе горели три свечи. Маленький Дэниел сидел здесь же на стуле, не доставая ногами до пола, и разглядывал бинты, намотанные на кисти и скрывавшие ожоги. В комнату вошла пожилая женщина, некогда огненно рыжая, а теперь беспросветно седая, но всё ещё очень красивая, мельком взглянула на внука и спросила:
          - Почему ты ещё не снял бинты?
          - Мария сказала, что ещё рано. Нужно, чтобы ожоги лучше затянулись, - проговорил Дэниел, и его совсем ещё детский голос придал словам странный тон.
          - Твоя мать тоже была Марией и тоже много говорила. Но, хотя её бабка была ведьмой, главного она тебе рассказывать так и не стала.
          - Не осуждай маму, - не по-детски твёрдо сказал Дэниел.
          Бабушка ничего не ответила. Она подошла к ребёнку и стала сматывать бинты с его рук. Дэниел не сопротивлялся, но морщился, представляя, что сейчас откроется его глазам. Однако, ничего страшного под бинтами не оказалось: кожа была абсолютно цела, будто никогда и не обгорала. Мальчик с любопытством осмотрел кисти и поднял на бабушку взгляд, призывавший объяснить произошедшее.
          - Славно, что ты уже понимаешь: ожоги, полностью зажившие за пять дней, – это ненормально.
          - Я весь ненормальный, и ты любишь объяснять это словом «азазель», - излишне взросло заметил Дэниел, но бабушка уже привыкла, что её четырёхлетний внук умён не по годам.
          - Тебе придётся долго слушать. Но это изменит твою жизнь. Поможет тебе. Ты готов?
          Дэниел не ответил и даже не кивнул, продолжая внимательно вглядываться в лицо бабушки.
          - Это не только о тебе, Дэниел. Это и обо мне, и о Джастине. Ты ведь познакомился с этим мальчиком, сыном Марии? Вы с ним одинаковые. Вы… Мы не люди. Мы азазели.
          - Я это понимаю. Мы владеем сущностью, которая даётся нам вместо ангела-хранителя. Но я не понимаю зачем. Почему нельзя всем дать по ангелу-хранителю? 
          Бабушка улыбнулась серьёзному виду внука.
          - Это огромная иерархия, Дэниел…
          - Пока не расскажешь, мы не сядем обедать. Доктор сказал, от голода у меня может случиться нервный срыв. – Дэниел выжидающе смотрел на бабушку взглядом совершенно взрослого человека.
          - Я начну издалека? – Дэниел кивнул и заёрзал на стуле. – Ты знаешь, что каждый человек получает при рождении ангела-хранителя…
          - Бесполое бесплотное существо, стоящее за правым плечом человека и направляющее его на путь истинный. Только это я и знаю.
          -  Верно, Дэниел. Случается, что люди пропадают без вести. Тогда Селеста, верховный куратор ангелов, отправляет хранителя пропавшего человека в его же теле к людям с неким заданием.
          - Ангелы-посланники, - подтвердил Дэниел, знавший и это.
          - Снова верно, Дэниел. Ангел-посланник должен помочь одному конкретному человеку в одной конкретной ситуации, а затем вновь стать хранителем.
          - А пропавший человек вернётся живым и невредимым к людям, не помня, что с ним произошло.
          - Мне начинает казаться, что я зря трачу время.
          - Ты рассказываешь издалека. Извини, больше не буду перебивать.
          - Спасибо, Дэниел. Но не все ангелы-хранители выполняют задание. Они не должны нарушать заповеди. Основных четыре: не лгать, не спать ни с кем, не красть и не убивать. Часто посланники падают.
          - Становятся падшими ангелами? – уточнил Дэниел с опаской.
          - Верно, Дэниел. Их также называют бесами. У них начинают развиваться пороки. Они учатся лгать, ревновать, мстить, воровать, убивать… Желание убивать овладевает ими. Тебе не страшно?
          - Нет, - ответил Дэниел. – Мне страшно интересно.
          - А меня ты пугаешь. Слишком умён. – Бабушка улыбнулась, но Дэниел ждал продолжения. – Дальше, три пути. Первый: побеждает… свет… добро… Не знаю, как это называется. Ты лучше меня понимаешь, что добра и зла не существует. Пусть свет. Побеждает свет. Посланник становится человеком, на седьмой день получает собственного ангела-хранителя, живёт долго и счастливо. Это почти что сказка. Не верь в неё. Второй путь - победа тьмы. Опять же, свет и тьма - это абстракция. Но слов для реального положения вещей не придумано. На втором пути посланник не остаётся жить. Это может быть полноценная победа тьмы: он просто исчезает, поглощённый пороками. Может быть и убийство.
          - Убийство беса?
          - Да, Дэниел. Убийство беса. Разное бывает. Тогда сущность поглощённого тьмой падшего ангела присоединяется к душе нерождённого ребёнка вместо ангела-хранителя. Такой человек по рождению азазель. Азазели почти ничем не отличаются от людей. Безусловно, они гораздо умнее и привлекательнее. Против них трудно устоять. Это особенность, которая заметна всем. Азазели чувствуют других азазелей, ангелов всех сортов, порочных… О них когда-нибудь потом. Ещё у азазелей есть некая скрытая сила, которая, в принципе, и является сущностью. Но никто не умеет ею управлять.
          - То есть никто не может управлять сущностью? Не может справляться с ней?
          - Такое умение ни к чему. Ни у одного азазеля до сих пор сущность никак не проявлялась. Это своего рода мёртвый груз. Мы не помним ни жизней тех, кто пал за нас, ни грехов, которые за них искупаем, но они оставили нам самое страшное отличие от людей. Люди после смерти попадают в загробный мир, а души азазелей просто исчезают.
          - И это нельзя поправить?
          - Я знаю, что азазели передавали друг другу сущности через кровные клятвы. Это возможно при желании одного отдать свою сущность, а другого принять её. Но это не имеет смысла. Азазель, отдавший сущность, становится человеком без ангела-хранителя.
          - Ходячая неприятность? – усмехнулся наконец мальчик. – Но зато, если азазель, лишенный сущности, умрет, он попадет на тот свет, как обычный человек?
          - Точно. Ещё можно обменяться сущностью с демоном. У демонов тоже нет хранителей. Вдобавок они бессмертны. Но это опасно. Меняет того, кто становится демоном.
          - Демоны… О них когда-нибудь потом. Почему «азазели»? Ведь Азазель – это пустынный демон, которому приносили жертву в искупление грехов.
          - Дэниел… - с ужасом посмотрела на него бабушка, - я боюсь представить, каким непроходимым стариком ты станешь к двадцати годам.
          - Я не виноват, что азазели умны и впитывают информацию, как губки.
          - Разумеется. Ты прав об Азазеле. Раньше наш род вообще никак не назывался, но в начале девятнадцатого века, одному учёному мужу захотелось называться азазелем, а другие поддержали его идею. Теперь мы азазели. Глупо на самом деле.
          - Главное, красиво звучит. Каков третий путь? …
         

          У самого уха зазвонил телефон. Дэниел с трудом выбрался из своего сновидения и попытался приподнять голову с подушки, но она показалась свинцовой. Он потянулся за трубкой и поднёс её к уху.
          - Да… да… алло? – прогудел он.
          - Привет, Грейс. Как спалось? Голос у тебя совершенно убитый, - прозвучал весёлый и смутно знакомый голос на том конце провода.
          - Кто это?
          - Пол Мейс, - ответил голос, и Дэниел вспомнил, что ждал его звонка.
          - Пол, извини. Я должно быть и себя в зеркале не узнаю сегодня. Который час?
          - Девять.
          Дэниел прищурено посмотрел на стол и увидел, что будильник разорван на множество частей будто взрывом.
          - Отлично, я проспал институт. Что у тебя?
          - Ты спрашивал о нападениях на девушек в Городе. Пишешь курсовую?
          - Не вдавайся в детали. У тебя есть что-то конкретное?
          - Дэн, смирись уже, что у меня есть всё. За последние дни у нас скопилось семь заявлений о нападениях на девушек, живущих в одном районе.
          - Девушки живы?
          - К твоему удивлению. Каждая из них рассказывает, что поздней ночью на улице к ней подошёл мужчина, приставил нож к горлу и стал говорить, что хочет жить, а потом вдруг ушёл. Судя по описаниям, это один человек. Тебя интересует это дело?
          - Да, держи меня в курсе. Спасибо, что нашёл время и позвонил.
          - Дэн, ты думаешь, я на работе? Сам только еду: в одной руке руль, в другой – стакан с кофе.
          - Тогда хорошего дня.
          - Взаимно. До связи.
          Дэниел положил трубку на место и попытался сесть. Голова гудела и раскалывалась. Он одной рукой помассировал себе шею, но легче не стало.
          - Бабушка, бабушка… - прошептал он. – Не делай так больше, не снись мне.
         


                14

          Интервью с заместителем редактора "Инста" Джастином Лэйном
          Откуда и почему ты приехал учиться в Институт?
          - Я жил в Сэйнт Сити последние годы. Это небольшой городок, но очень современный. Я уже начал учиться там в Художественном Колледже, проучился три года на факультете искусствоведения. Я изучал кельтскую традицию. Мне это близко и интересно. Как-то я узнал, что мой лучший друг, который за последние четыре года чуть ли не полмира объехал, обосновался в Городе. Я подумывал приехать к нему, а потом сами жизненные обстоятельства вынудили перебраться сюда. Я заранее подал заявку в Институт для перевода на четвёртый курс искусствоведческого факультета. Меня без проблем приняли, правда, только на третий курс, так что я потерял год. Вот вкратце история моего переселения в Город.
          Что привело в редакцию будущего искусствоведа?
          - У меня в личном деле были пометки о блестящих журналистских опытах, принадлежащих ещё ко времени, когда я учился в старших классах. И декан журфака «пришила» меня к редакции "Инста".
          С чем связываешь своё будущее?
          - Даже не знаю… В моей жизни обычно всё очень резко меняется. Я не планирую надолго. Вот, казалось бы, вчера ещё жил в Сэйнт Сити, а сегодня уже в Городе. Вчера – кельтская традиция, сегодня – редакция студенческой газеты. Впрочем, я думаю, что потом вернусь к культуре, искусству, кельтам… Не подумай, я не ирландец. Но мне близка по духу эта нация.
          Ты влюбчив?
          - Что? Отличный вопрос. Да. Да, я очень влюбчив. Мне нравятся практически все девушки вокруг. Моя беда: я быстро завожу отношения и быстро перегораю. Я слишком эмоционален. Когда эмоции начинают повторяться, мне становится скучно. А я не терплю скуки.
          Значит, большую и светлую любовь ты ещё не встретил?
          - Я встречал нечто очень похожее. Но, знаешь, бывает такое: два человека любят друг друга, но не могут быть вместе по какой-то причине. А хуже всего, когда эта причина кроется в одном из них. Так случилось со мной. Но я всё ещё верю в любовь. Правда, не уверен, что она обязательно должна быть взаимной. Порой люди нуждаются друг в друге независимо от того, одинаково ли сильно они любят друг друга.
          Кто твой самый близкий человек?
          - Дэн. Дэниел Грейс, редактор "Инста". Мы знакомы с его четырёх и моих пяти лет и впервые надолго расстались только четыре года назад. Собственно, только сейчас и встретились. Он мне за место брата.
          Самое яркое воспоминание детства?
          - Хотелось бы вспомнить что-нибудь доброе и светлое… Наверно, это моя первая машина. Развалюха семидесятых годов. Но мы с ней многое пережили. Поэтому всё, что было с ней связано, наверно, и есть самые яркие воспоминания детства.
          Суеверен ли ты?
          - Практически нет. Я только стараюсь не звать чёрта и не клясться. Вообще стараюсь не богохульничать. Не поминать всуе… Это не суеверия скорее, а какие-то религиозные моменты. Но я не скажу, что верующий. Скорее, богобоязненный.
          У тебя есть тайны?
          - Разумеется, как у всех людей. Тем более, что я редко лгу, зато имею привычку недоговаривать.
          У тебя есть мечта?
          - Да. И не одна. Но я не мечтатель. Просто есть такие вещи, даже не обязательно материальные вещи, но то, чего очень сильно хочется, но знаешь, что ещё не время получить это. Всё идёт своим чередом.
         

          - США, Англия, Ирландия, Италия и Россия – это не полмира, - заметил Дэниел, не отрываясь от интервью, которое читал перед тем, как приступить к верстке.
          - Забей. Я образно, - отозвался Джастин с диванчика, на котором лежал, опершись лопатками об один подлокотник и закинув ноги на другой.
          Дэниел продолжил читать.
          - Ты считаешь то великолепное купе, которое ты полностью облазил со своими подружками, «развалюхой»? – На лице Дэниела было искреннее непонимание.
          - Да, потому что, как только водительские права получил ты, оно развалилось, испугавшись грядущего.
          Дэниел промолчал, а потом радостно засмеялся и сказал:
          - Вот это действительно классно!
          - Что? У меня такое ощущение, что ты уже не мое интервью читаешь.
          - «Богобоязненный». Я сам никогда над этим не задумывался, но очень точное определение. – Дэниел дочитал материал, отложил со словами: - Ты философ, однако, - и добавил уже серьезно: - А что с Кейрой? Не поверю, что ты просто взял и разлюбил девушку, которая три года сводила тебя с ума.
          - Я…
          В редакцию вошла Миша, и Джастин запнулся. Тишина, повисшая в кабинете, казалась материальной. Девушка начала ксерокопировать какие-то бумаги. Джастин, резво вскочив с дивана, тут же кинулся ей помогать. Вскоре в кабинет вошла вернувшаяся с футбольной тренировки Нес. Она неожиданно обняла сзади под руками Джастина, стоявшего с Мишей у ксерокса. Он повернулся к Нес и закинул руки ей за спину. Девушка потянулась своим носиком к его лицу. За дни пребывания Джастина в редакции они уже подружились и постоянно ходили в обнимку. Для обоих это было нормальным и не означало ничего большего, чем дружба. Джастин крепко обхватил девушку под ягодицами и приподнял над полом. Она обвила руками его шею и обхватила его ногами.
          В этот момент в редакцию вошла Рита и замерла в дверях, вопросительно глядя на композицию, составленную из нравившегося ей парня и Нес. Риту поражала и немного пугала ярчайшая сторона противоречивого и непоследовательного характера Джастина: он всегда был с каждой и со всеми одновременно. Он не считал зазорным флиртовать со всеми окружавшими его девушками и не считал своё поведение чем-то, кроме проявления дружбы либо дурачества. Например, Нес была в глазах Джастина чертовски милой девчонкой, немного пацанкой, увлеченной в равной степени скейтбордингом, футболом, брейком, журналистикой и их с Джастином дружбой. Иногда он бывал серьезен в намерениях, но его самого воспринимать серьезно было трудно.
          Теперь у Джастина в кармане джинсов зазвонил телефон, и он посадил Нес на стол Дэниела, чтобы высвободить аппарат. Пока он отвечал, в редакцию постучали. Несколько ленивых голосов в унисон спросили:
          - Кто там?
          Ответа не последовало и всем сотрудникам редакции пришлось посмотреть на дверь. На пороге стоял Эндрю Фирс, официальный и немного небрежный, как обычно. Миша солнечно заулыбалась и двинулась навстречу своему шефу. Они поздоровались поцелуями в щёки.
           - Что ты здесь делаешь? – спросила восторженная Миша. – Разве ты ещё не улетел в Столицу?
          - Вот сегодня собираюсь, - ответил Эндрю. – Я хотел спросить… - Он осмотрелся, кивнул в знак приветствия Дэниелу, чуть позже заметил Джастина и Нес, перебравшуюся к кофейному аппарату, и так же поприветствовал их. – Но, наверно, не имеет смысла. Я хотел узнать, как ты насчёт вернуться в столичный штат. – Миша, сочувственно улыбаясь, поморщила носик, и он засмеялся: -  Я уже так и понял. Но всё равно надо было прийти попрощаться. Может, тогда познакомишь со своими коллегами?
          Миша обрадовалась предложению, представила Дэниела как талантливого и креативного редактора, на чьих плечах держится "Инст". Джастина она отметила как талантливого автора и оперативного сотрудника, а Нес как молодую перспективную журналистку. Эндрю и без этого был наслышан о них от Сиены. Он улыбался, кивал, жал руки, был рад знакомствам. Пошептавшись о чём-то с Мишей, он обратился к Дэниелу:
          - А Вы не хотите поработать в Столице? – Дэниел бросил на Эндрю лишённый всякого энтузиазма взгляд. - У Вас хватка журналиста. Я чувствую. Я тоже юрист по образованию. Тоже красивый, умный и наглый. Это главное. Я уже не раз слышал о Вас и…
          Дэниел смотрел на него с полуулыбкой. Хотя Эндрю был старше, Дэниел узнавал в нём себя и смеялся этому дурацкому заносчивому характеру, с которым не мог справиться.
          - Поработать на "Страну"? – уточнил Дэниел, и Эндрю кивнул в ответ. – Когда-нибудь. Пока у меня иные привязанности.
          - Понимаю. Но знайте, я всегда найду для Вас достойное место в редакции. Такие люди на вес золота. Вы мне нравитесь. И Вы нравитесь… Сиене.
          - Главное, чтобы не слишком. Но спасибо, я польщён.
          Эндрю удержал на лице доброжелательную улыбку, попрощался со всеми, обнялся с Мишей и ушёл. Джастин сообщил, что он должен через два часа быть совсем в другом месте и тоже покинул редакцию.


         
                15

          Зайдя домой переодеться для вечера, Джастин застал в квартире абсолютный хаос, вызванный сборами Сиены. Она носилась между спальней, гостиной и кухней, то там, то здесь выхватывая какие-то полезные и не очень предметы. Появление Джастина на время приостановило погоню Сиены за собственными вещами.
          - Хорошо, что ты меня застал, - обрадовалась она. - Я хотела поговорить. Сразу: не принимай близко к сердцу.
          - Я и не умею. Но уже понимаю, что разговор про Ри-Ри-Риту, - улыбнулся Джастин.
          Сиена ответила ему тем же, увела за собой в спальню, закрыла дверь и, подбирая перед зеркалом юбку для поездки, заговорила:
          - Я понимаю, что Рита - глупое и бестолковое существо, но она моя подруга, и… Джас, хотя бы попытайся не так очевидно кадрить других девушек при ней. Либо окончательно отшей ее. Но не морочь ей голову. И, кстати, у нее остается ключ от моей квартиры, на всякий случай, мало ли что… Так что имей это ввиду.
          Джастин, с любопытством окидывая взглядом прикладывавшую к себе юбки Сиену, проговорил, растягивая слова:
          - Я добрый и открытый парень, легко лажу с людьми и всем нравлюсь. Разве это грех? Разве это хотя бы плохо?
          - Грех – это то, что тебе тоже все нравятся. А плохо – морочить голову без того не самой умной девушке. Ведь очевидно, что она тебе неинтересна.
          - Не всё в мире так, как кажется. И потом… Я не считаю себя чьей-то собственностью. Я свободен. Свободен принимать решения, выбирать знакомых, устанавливать отношения и выходить за рамки приличий. Это моё человеческое право. Но Рита любит меня, и я за нее отвечаю. Ты не согласна?
          Сиена беспечно пожала плечами и переспросила:
          - Отвечаешь за то, что она тебя любит? Если бы я так рассуждала, до сих пор встречалась бы с Джоном.
          - И может, это было бы к лучшему, - предположил Джастин.
          - Сиена, ты готова? – ворвался в разговор голос, как всегда, бесцеремонного Эндрю.
          Сиена приложила к себе юбку, которая показалась ей наиболее симпатичной, повернулась к заглянувшему в комнату Эндрю и кокетливо спросила:
          - Мне так хорошо?
          - Да кто на тебя смотрит! – отмахнулся Эндрю, но тут же исправился: улыбнулся, заковал Сиену в объятия, закружил и поцеловал.
          Через несколько минут беспокойная пара окончательно собралась и уехала. Джастин смог наконец начать приводить себя в порядок перед свиданием.
         

          Несмотря на тщательные, хоть и сумбурные сборы, Сиена оставила дома карту памяти с необходимой ей информацией. Эндрю отказался возвращаться за ней, пообещав организовать доставку из Города в Столицу с курьером "Страны". Сиена попросила Риту забрать карту из квартиры, что лучшая подруга и сделала.
          Когда Рита вышла из подъезда дома Сиены и двинулась по улице, слева от девушки что-то мелькнуло. Она остановилась и огляделась, но не заметила во всей улице ничего подозрительного. Она уже продолжила свой путь, когда внезапно кто-то обхватил её сзади и прошептал  в самое ухо:
          - Я не хочу тебя убивать. Я, правда, очень не хочу тебя убивать. Но я хочу жить.
          Риту прижал спиной к стене домачеловек с пугающе светящимися голубизной глазами. Она вскрикнула, и человек заткнул ей рот рукой, перевязанной красной, влажной повязкой, и приставил к щеке нож. Она вдруг узнала в нём Алекса. Он не спешил наносить вред девушке. В мучительном ожидании прошло минуты две, когда к Алексу внезапно подбежал Джастин и, буквально оторвав его от Риты, швырнул на асфальт. Завязалась драка. Рита так и стояла, прижавшись к стене, с ужасом глядя на разъяренного Джастина и оружие в его руке.
          Наконец, Алекс оказался коленями на асфальте и на него уставился пистолет Джастина.
          - Джас, это самоубийство! – донёсся голос Дэниела.
          Он направлялся к образовавшейся вокруг беса композиции от автомобиля, за рулём которого сидела Миша. Она тоже выскочила из салона. Джастин посмотрел на Дэниела, затем на Алекса, опустил пистолет и неожиданно ударил стоящего на коленях беса ногой по лицу. Алекс упал на асфальт без сознания.
          - Что у вас тут происходит? – совершенно невзволнованным, как будто даже насмешливым тоном спросил Дэниел, приближаясь.
          - Отвалите от меня все! – неожиданно воскликнул Джастин, бросил пистолет об асфальт и прошёл мимо Дэниела.
          Рита испуганно смотрела то на лежавшего ничком Алекса, то на валявшийся рядом пистолет. Дэниел, тем временем, преградил Джастину путь своей рукой.
          - Всё нормально? – наконец заволновался он. - В чём дело?
          Джастин отмахнулся от него и быстрее пошёл по улице прочь от дома Сиены. К Дэниелу подошла Миша.
          - Чёрт! Я чуть не застрелился! – донёсся до них истеричный вскрик Джастина издалека.
          - Дэн, что происходит? – спросила Миша. – Ты поэтому не мог до него дозвониться?
          Она посмотрела вслед Джастину и, окликнув его по имени, поспешила за ним. Дэниел, не имея никакого желания бегать, бросил взгляд на Алекса и увидел, что тот уже предпринимает попытки подняться с асфальта. Дэниел вытащил из-за спины пистолет и направил на него, вынуждая остановиться.
          - Ты хотела знать о нём всё? Я скажу тебе о нём всё!  - услышал Дэниел голос Джастина и понял, что он собирается посвятить Мишу в их тайну.
          - Джас! Брось это! Зачем ей знать? – крикнул он через улицу.
          - Потому что ей я доверяю! – ответил Джастин тем же криком. – И, Грейс, иди к чёрту!
          Дэниел думать забыл о сидевшем на асфальте Алексе, помчался к парочке и налетел на Джастина, спровоцировав тем самым драку. Мишу поражали непоследовательные отношения парней. Она заливалась смехом, глядя на дерущихся друзей, хотя бой был далеко не безобидный. Осознав всю травмоопасность происходящего, Миша влезла между парнями и ненавязчиво прекратила сражение. На Дэниела она даже не взглянула, а Джастину бросила:
          - Джас, поехали ко мне.
          Джастин безвольно кивнул и пошёл к автомобилю Миши. Дэниел стоял на прежнем месте и с трудом мог отдышаться. Он почувствовал, как закололо сердце, посмотрел на Риту и уловил по её виду, что что-то упустил.
          - Он ушёл… - в ужасе прошептала она, и Дэниел понял, что Алекс вновь сбежал.
          Ему стало плохо. Дэниел едва устоял на ногах. К нему подошёл с виноватым видом Джастин:
          - Дэн, ну извини, я погорячился. – Он заметил состояние друга. – Эй! Ты в порядке?
          - Пошёл ты, Лэйн… - прошептал Дэниел. – У меня сердце болит…
          Джастин подхватил его под руку и повёл к машине.
          - Мы отвезём тебя домой.
          - Захватите Риту. Её тоже надо… домой… - Дэниел рухнул на заднее сидение и потерял сознание.
         


                16

          Дни потекли медленно и тягуче, перевалив Новый год и приближаясь теперь к благотворительному концерту. Дэниел вылавливал в Интернете и вызванивал молодые альтернативные группы, попутно получая актуальную информацию из полицейского управления. Больше заявлений от девушек не было, но нападавшего так и не нашли.
          Миша занималась административными вопросами, а также пообещала Дэниелу, что новый выпуск она сверстает сама. По редактору было заметно, как он увлечён музыкальной стороной процесса, и отвлекать его не хотелось. Джастин вызвался помочь Мише с вёрсткой. Сам он стал встречаться с девушкой по имени Элена, все еще проводя свободные от нее вечера в компании Миши. Рита больше не гналась за его вниманием.
          В один из вечеров Дэниел зашёл на свой блог в Интернете. Он не вел его должным образом, его больше интересовала информация, которую можно было получить из постов других пользователей. В ленте друзей он заметил новую музыкальную запись от Адама, музыканта, с которым он переписывался уже не первый год. Дослушав песню до конца, Дэниел вздохнул, пожалев, что не умеет писать музыку, и оставил Адаму комментарий:

          Если на будущей неделе будешь проезжать мимо Города, заглядывай на благотворительный концерт. Давно хотелось послушать тебя вживую.

          Не прошло и минуты, как ниже появился комментарий хозяина дневника:

          Какого числа?

          Дэниел победоносно улыбнулся.

         
          За недели прошедшие с отъезда Сиены и нападения на Риту, и Дэниел, и Джастин устали искать подход к Алексу, устали нянчиться с ним, устали постоянно быть начеку. В любом другом случае они давно бы пристрелили падшего ангела, причём, это без раздумий сделал бы даже миролюбивый Джастин. Но такого выхода в их арсенале не было. Нужно было не просто выследить Алекса, но и найти способ мирно его нейтрализовать. Стремительно гибли личные жизни Дэниела и Джастина, стремительно сдавали нервы. Единственная мысль, которой не допускал Дэниел, была возможность, пусть очень дорогой ценой, но всё же лишить Алекса жизни. Это было бы откровенной и непростительной слабостью. В остальном, он был готов пожертвовать чем угодно и кем угодно. Джастину не нравилось его настроение.
          - А у тебя есть другие предложения? – зло спросил Дэниел после непродолжительный беседы в кабинете редакции. – У тебя есть конструктивные предложения по выходу из кризиса? Потому что то, что происходит сейчас, это кризис, и он не происходит, а тупо стоит на месте и не выпускает нас из тупика. Может, ты просто этого не понимаешь?
          Он выжидающе смотрел Джастину в глаза. Заместитель не думал о его словах, он пытался понять, насколько реально видимое отчаяние Дэниела. Джастин прекрасно знал, как его друг умеет довести ситуацию до кипения без особой необходимости и убедить в критическом положении его. Сейчас отчаяние казалось ему наигранным.
          - Хорошо, - спокойно сказал Джастин, - что конкретно ты предлагаешь?
          Дэниел улыбнулся. Ему показалось, что он смог на какую-то долю убедить Джастина.
          - Мы на примере Риты убедились, что Алекс нападает на всех подряд. У полиции уже не одно заявление о нападении на девушек в районе, где ты живёшь. Дальше, Джас, подумай: мы легко можем выманить Алекса при помощи любой незнакомой ему девушки.
          - Ты предлагаешь засаду?
          - Именно. Можно даже полицейскую засаду.
          - Что? – опешил Джастин. - Не могу поверить! Ты хочешь довериться полиции? С каких пор?
          - Пока ты жил в Сэйнт Сити, со мной много чего случалось. Один раз случилось знакомство с полицейским детективом Ипполитом Мейсом. Мы занимались одним делом. Он надёжный человек, не карьерист и не формалист. Он сейчас занимается нападениями в твоём районе. Если его подключить…
          - Никогда, Дэн! Во-первых, ты сам знаешь, что самый частый обвинительный приговор у Городской полиции – выстрел в голову. Во-вторых, я ещё не сдался. Полиция – это признак слабости. Что с тобой, Дэн? Ты хочешь посадить падшего ангела в тюрьму?
          Дэниел наивно кивнул. Джастин вскинул руки к потолку и бросил:
          - Впрочем, в любом случае, завтра прилетает Сиена.
          Дэниел стал серьёзен. С губ слетела ухмылка, глаза лишились смешливой искорки.
          - Ты позвонил ей? - Джастин молчаливо кивнул. – Зачем?
          - Я тоже подумал, что раз мы не можем найти Алекса, его нужно выманить.
          - И для этого позвал в Город бомбу замедленного действия? Джас, ему только это и нужно: Сиена в Городе. Он убьёт её и развяжет себе руки. Чем ты думал, когда принимал такое решение? Тем же, чем думаешь обо всех девушках?
          Джастин передразнил наивный кивок Дэниела.
          - Он убьёт её, - с уверенностью сказал Дэниел. - Зачем мы пытаемся его остановить, если в итоге подставляем того, кого должны спасти? Я позвоню ей и скажу, что её здесь никто не ждёт…
          - Не смей. Это наш последний шанс.
          - А если наш последний шанс погибнет? Что будет дальше? Джас, подумай! Она сейчас в Столице, она с Фирсом, она счастлива. Мы с тобой два идиота, которым вечно не сидится, - это одно дело. Зачем ломать ещё и её жизнь?
          - Она уже сломана. Сиена – порочная, она по определению ходячая неприятность. Что если они с Фирсом полюбят друг друга? Ты, Дэн, хочешь отвечать за его гибель?
          - То, что она порочная, не означает, что ее не жалко. И такого мажора, как Фирс, она никогда не полюбит. Когда у Сиены самолёт?
          - Вечером, поздно-поздно вечером. Почти утром.
          Дэниел отвернулся от Джастина, взял со стола свой мобильный телефон и стал искать номер Сиены в телефонной книжке. Вдруг у него резко перехватило дыхание. Он испуганно посмотрел на Джастина. Заместитель был спокоен и серьёзен, взирал на редактора своими ясными, светлыми глазами, и проникнуть в его мысли не смог бы даже Дэниел, так хорошо его знавший.
          Дэниелу стремительно плохело. Ему было нечем дышать, кровь пульсировала в висках, а внутри поднималось что-то, как ему казалось, готовящееся вырваться наружу. Пошла носом кровь. Дэниел сполз со стула и опустился на колени. Он уже ощущал солёный вкус во рту. Кровь показалась на губах, потекла от уголков рта по подбородку, и в ту же секунду Дэниела отпустило. Он обмяк и рухнул на пол.
          В этот момент в редакцию вошла Нес. Она с недоумением посмотрела на лежавшего с окровавленным подбородком на полу редактора и стоявшего над ним с непроницаемым лицом заместителя.
          - Нес, - сказал Джастин ласково, - Дэну нехорошо. Принеси, пожалуйста, воды из буфета.
          Девушка не сразу восприняла просьбу, всё ещё глядя на парней огромными глазами, но вдруг быстро кивнула и исчезла за дверью. Дэниел обтёр рот внешней стороной ладони и, с трудом приподнявшись, сел и оперся спиной о стол. Рядом присел на корточки Джастин.
          - Не звони Сиене. Я пригласил её на концерт. Она даже не подозревает, зачем сюда едет. Так будет проще воспользоваться ситуацией. Она прилетает в пять тридцать. И поверь, Дэн, при иных обстоятельствах я бы никогда так не поступил.
          - Иди ты… - буркнул Дэниел и вытер руку о штанину Джастина.
         

          Ему было плохо. Болело всё: изнутри, из сердца к коже, к кончикам пальцев на руках и ногах. И это было не больное сердце. Ему причиняла боль сама жизнь. Это он жил в кредит, а не Джастин. Причём, проценты бежали с четырёх лет. Такую сумму он никогда бы не смог выплатить.
          Дэниел лежал на диване в своей гостиной, свернувшись клубочком, уткнув лицо в кожаную спинку. Он устал. Ему хотелось лежать так днями, неделями, годами, чтобы никто его не трогал, чтобы он никому не был нужен. Если уже Джастин спокойно выжимает из него кровь, то за что ему держаться в жизни?
          Диван едва заметно просел. Джульет дотронулась кончиками пальцев до его плеча. Дэниел не шелохнулся. Она всегда приходила неслышно, словно её приносил сквозняк. Он привык. Вот и теперь из гостиной в кухню тянуло ледяным воздухом, который так не любил Дэниел.
          - Как ты? – не сумевшим прозвучать нежно, глухим голосом спросила Джульет, гладя его по руке.
          - Устал жить… - не имевшими для него смысла словами ответил Дэниел.
          Он не думал об этом, его не трогало, что если он умрёт, он никуда не попадёт. И он не собирался умирать. Просто на него слишком давила реальность.
          Он вытянул ноги и через плечо посмотрел на Джульет покрасневшими, мокрыми глазами. Она была, как всегда, непозволительно красива, как всегда, пыталась показать глазами любовь, но серо-голубые льдинки не выражали ничего, словно она не жила. Дэниел не верил, что любит это чудовище, изумительно красивое, дивное чудовище, без души, без сердца. Казалось, что она выбрала между красотой и способностью чувствовать.
          Её рука соскользнула ему на грудь, а голова прислонилась к его плечу. Ему стало ещё больнее, но он промолчал. Каждый её приход, каждое прикосновение могли стать последними. Она уходила от него десятки раз, всегда возвращалась, но он не верил, что так будет вечно. Джульет была свободна, как кошка. Да она и была рыжей свободолюбивой кошкой в человеческом обличии.
          Дэниел коснулся щекой её волос и закрыл глаза. Его начинали душить слёзы. Давно ему не было так плохо. Порой ему казалось, что срыв, длинный, бесконечный, как падение в бездонную пропасть, происходит из-за того, что с ним снова Джастин. Он был старше, сильнее, умнее, и Дэниелу не нужно было держаться, притворяться несгибаемым, - Джастин, как старший брат, о нём позаботился бы. Но день за днём они лишь сильнее завязали в ссорах и недопониманиях.
          - Вы нашли своего ангела? – с попыткой звучать участливо спросила Джульет.
          - Нашли и потеряли. – Дэниел не хотел говорить об этом, но уже понял, что весь оставшийся разговор будет посвящён его деятельности.
          - И снова будет охота? – спросила Джульет, уже не придавая голосу не удававшиеся сочувственные интонации.
          Дэниел лёг на спину, и Джульет прижалась к его груди.
          - И снова будут кровь, боль, смерти?
          Он не хотел ей отвечать, но молчание означало бы, что она скоро уйдёт. Дэниел не мог её отпустить.
          - Обычно бывают. На моих руках точно будет кровь. Джастин - святой в нашем дуэте, а я грешник. Я делаю грязную работу, пока он даёт этим тварям второй шанс. Да, будут кровь, боль, смерти… Может быть, даже моя. – Он улыбнулся.
          Джульет даже не подняла на него глаза. Где-то глубоко под ледяной бронёй порочной красоты ей было страшно. Потерять Дэниела она бы не смогла. Он коснулся ладонью её волос и прижался губами к макушке.
          - Я люблю тебя… - сказал он тихо, согревая её кожу своим дыханием. – Джульет, пообещай мне… - Он запнулся, втянул носом запах её духов. – Нет, не нужно. Джастин не разрешает ни обещать, ни брать, ни давать слово, ни клясться. Не нужно.
          - Что? – подняла наконец к нему лицо Джульет. – Что тебе пообещать?
          - Нет, нет, ничего, - заторопился Дэниел.
          Джульет потянулась к его лицу и поцеловала его в губы, нежно, едва уловимо. Так часто бывало, но сейчас касание её губ показалось Дэниелу спасительным глотком воздуха.
          - Почему вы не можете остановиться? – спросила Джульет. – Ведь вы столько раз попадали в зону риска. Зачем дальше испытывать судьбу?
          - А мы нарочно её прогибаем, - ответил Дэниел, и, услышав себя, подумал, что он даже, наверно, прав.
          - А если ты потеряешь его?
          Дэниел испуганно посмотрел на любимую и бессознательно замотал головой. Если бы она знала, на каком волоске теперь висела жизнь Джастина, она не задавала бы таких жестоких вопросов. Впрочем, жестокость была у неё в натуре.
          - Не смей… - с суеверным ужасом прошептал Дэниел, осознав, что бы с ним стало, если бы он лишился Джастина. – Даже не думай об этом.
          Джульет кивнула, будто обещая никогда больше не спрашивать таких дерзких вещей, и поцеловала Дэниела.


         
                17

          Самолёт приземлился ранним утром в затуманенном аэропорту. Сиена, оказавшись на родном воздухе Города, поймала себя на желанном чувстве дома, которого была лишена в Столице. Улицы были ещё рассветно бледны. Воздух пах дождём. Сиена ощущала настоящее счастье. Отказавшись от такси, она пешком пошла в сторону автобусного круга, который находился в двух кварталах от аэропорта. Вещей, кроме сумочки и пакета с кое-какой одеждой, у неё не было.
          Она не дошла и до середины первой улицы, как её нагнал знакомый седан. Дэниел, медленно катя автомобиль параллельно Сиене, опустил стекло на окне и наклонился к нему.
          - Я хотел встретить тебя, но проспал. Если ты можешь меня простить…
          Сиена жизнерадостно улыбнулась. Дэниел остановил машину, и девушка села к нему. Они поехали дальше.
          - Как полёт? – спросил Дэниел, откладывая важный разговор, в мыслях о котором и проспал ответственную встречу.
          - Замечательно. Я ни на секунду не могла заснуть.
          Дэниел улыбнулся её счастью. Ему не хотелось портить сладкий момент, но щадить уже было некого.
          - Прежде, чем отвезти тебя домой, мне нужно рассказать тебе что-то. Это важно и страшно. Ты выслушаешь?
          - О ком это? – настороженно спросила Сиена.
          - Об Алексе. – Дэниел, отвлёкшись от дороги, посмотрел на неё.
          - Отвези меня на набережную, к порогам.
          Дэниел повиновался. Пороги на реке, извилисто протекавшей по городу, и возвышавшаяся над ними церковь стали любимым местом Сиены в Городе. Она редко бывала здесь, но, в Столице закрывая глаза и представляя Город, она каждый раз видела именно пороги и церковь.
          Когда они остановились на набережной, Сиена бросила сумку и пакет с вещами на заднее сиденье, вышла из машины и, подойдя к парапету, облокотилась на него. Чуть погодя подошёл Дэниел.
          - Можешь рассказывать, - сказала Сиена, безотрывно глядя на церковь над рекой. – Раньше я ходила на мессы… Что с Алексом?
          - Почему больше не ходишь?
          - Не верую. Верю и не верую. А ты, Дэн?
          - Верующий ли я? Я некрещёный и богобоязненный. Сойдёт за ответ?
          - Некрещёный? – переспросила Сиена.
          - Отец никак не относился к вере, а мама хотела, чтобы я сам, будучи взрослым, решил, хочу ли креститься.
          - Не захотел? – Дэниел промолчал. – Что ж… Теперь об Алексе?
          - Об Алексе… - подтвердил Дэниел без особого желания. – Всё, что я  буду говорить, покажется тебе немного бредом. – Сиена кивнула, разрешая ему бредить. - Алекс не человек. Он падший ангел. – Дэниел выдержал сомневающийся взгляд Сиены и продолжил: - Ты не могла не заметить за ним странностей. Он не знает банальных вещей, не понимает стыда, страха и боли. После вашего первого секса в квартире пахло серой, у него похолодели глаза, во всех комнатах стали находиться колюще-режущие предметы без видимых на то причин, а Алекс стал понемногу умнеть. Он стал тебя пугать…
          - А Хуана говорила… - произнесла Сиена задумчиво, - что он мой ангел. Я думала, она шутит, а она, должно быть, серьёзно говорила… - Она подняла глаза на Дэниела.
          - Только он не твой ангел. Алекс был ангелом-посланником до того, как встретил тебя. У него было конкретное задание помочь конкретному человеку, но им, правда, могла быть и ты. Но ты его совратила, и он пал. У него стали развиваться человеческие пороки. Они, собственно, продолжают. Он учится размышлять, хитрить, лгать, предавать, красть, и ему безумно хочется убивать. Если он не сможет перебороть этого, он станет серийным убийцей. И начнёт он с тебя. Потому что ты – единственное, что он любит в этом мире. Когда он оторвёт тебя от сердца, его уже ничто не остановит.
          Повисло молчание. Сиена смотрела сквозь Дэниела странным взглядом, не похожим ни на что, что можно просто объяснить. Он ласково улыбался её смятению. Дэниел всегда вызывал у неё доверие, его хотелось слушать, ему хотелось верить.
          Сиена закрыла ладонями лицо, затем провела ими по волосам и вновь посмотрела на Дэниела. Она странно себя ощущала. У неё были вопросы, она боялась узнать ответы.
          - Ладно… - проговорила она. – Предположим, это так. Я на самом деле верю тебе. Слишком похоже на правду…
          - Или слишком непохоже?
          - Главное, что это правда. Зачем ему убивать? Какой в этом смысл?
          Дэниел вздохнул и стал рассказывать то же, что некогда рассказывала ему бабушка, минуя конкретику касательно азазелей.
          - А третий… третий путь – убивать? – с пугающим нетерпением спросила Сиена.
          - Да, - твёрдо ответил Дэниел. – Каждое убийство приносит падшим ангелам несколько дней человеческого существования. Они «заряжаются» так от ангелов-хранителей убитых людей.
          - И что теперь? Вы вызвонили меня из Столицы, чтобы Алексу было кого убить?
          - Мы позаботимся о тебе. Ничего не случится. Мы поймаем Алекса, и всё снова будет хорошо. Ты вернёшься в Столицу…
          - Кто это придумал? Кто придумал использовать меня как приманку? Чья это была идея?
          - Моя, - без видимого усилия солгал Дэниел.
          Сиена отвернулась от него и вновь посмотрела на церковь.
          - Всё равно я счастлива, что вернулась в Город. Хотя бы умру здесь… - Она повернула лицо к Дэниелу. – Пообещай, что напишешь мне достойный некролог.
          - Обещаю, что до этого не дойдёт.
         

          Сиена открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру. «Дом…» - подумала она блаженно и огляделась в прихожей. Как она и ожидала, ничего не изменилось. Она бросила пакет с одеждой у дверей и зашла в кухню. Казалось, что последний человек бывал здесь ещё перед её отъездом, и им была сама Сиена. Она поставила сумочку на барную стойку, включила чайник, подошла к шкафу с посудой за чашкой и увидела, что в раковине лежат тарелка и вилка. Она с улыбкой вымыла их, сделала себе чашку кофе и хотела уйти из кухни, но заметила, что в висевшей над раковиной подставке не хватает двух ножей. Задумавшись над увиденным, она прошла в спальню.
          В постели, как ни в чём не бывало, уткнувшись лицом в подушку, спал Джастин. Сиена разулась в дверях спальни, присела в плетёное кресло, упёрлась пятками в угол кровати и стала ждать пробуждения постояльца. Она думала о значении слова «дом». Ей было хорошо, потому что она дома. Ей было хорошо, потому что она знала, что и где находится в её доме, не нужно было никого спрашивать, тем более, спрашивать разрешение. Она была счастлива, потому что здесь для неё не было правил – она устанавливала их сама. Дома она была счастлива.
          Джастин заворочался в постели, перевернулся на спину и открыл глаза.
          - Доброе утро, - улыбнулась Сиена.
          Он сел в постели и посмотрел на вернувшуюся хозяйку квартиры как будто удивлённо.
          - Доброе… утро… - ответил он неуверенно. – Как долетела?
          - Хорошо. Я ведь не знала, что приглашена приманкой на охоту.
          Джастин одарил её испуганным взглядом и не нашёл, что ответить. Хозяйка квартиры была так обворожительна, что он тушевался под её бесстыжим взглядом. Оглядев его, насколько Сиена могла из своего кресла, она вдруг спросила:
          - Ты бреешь грудь?
          - Иногда находит что-то, - в скрытом замешательстве ответил Джастин.
          Сиена расхохоталась так, что он почувствовал себя смущённым, словно ангел. Она поставила недопитую чашку с кофе на пол и подошла к кровати с неясным даже для неё самой намерением. Она остановилась и в упор посмотрела на своего постояльца, затем присела на край постели спиной к нему. Сиена чувствовала взгляд Джастина на своём затылке и, хотя не слышала его движений, знала, что, обернувшись, столкнётся с ним лицом к лицу. Так и случилось. Они просидели так минуту, едва не касаясь губами друг друга, а потом Сиена поднялась и ушла в кухню. Джастин проводил её взглядом до дверей спальни и рухнул обратно в постель с видом побеждённого борца.
         

          Вернувшись к восьми утра домой, Дэниел обнаружил Джульет всё ещё мирно спавшей в его постели. Он посмотрел с минуту на рыжую макушку любимой и пошёл в кухню. Дэниел не знал, хочет он чаю, кофе или побыть один. Он постоял у кофеварки и решил, что всё-таки хочет кофе. Идти в Институт он не собирался и к половине десятого утра выпил уже шесть чашек кофе, все без сахара и молока. Ему было не по себе от происходившего в его жизни.
          После шестой чашки раздался звонок в дверь. Дэниел открыл Джастину и, не здороваясь и не приглашая в квартиру, пошёл обратно в кухню. Джастин закрыл дверь изнутри и пошёл за ним.
          - Кофе? Чаю? – спросил Дэниел безразлично.
          - Нет, спасибо. Я заехал в редакцию, думал, ты уже там, но Миша сказала…
          - А зря, отличный кофе. Я себе седьмую чашку делаю.
          - Потом не уснёшь.
          - А нам и не придётся теперь спать. Ты сам заварил кашу, из-за которой нам теперь не придётся спать.
          - Зачем ты сказал Сиене, что пригласить её в Город было твоей идеей?
          - Насколько мне известно, ты её не патентовал. А если серьёзно… Сиена тебя почти не знает, но ты живёшь в её квартире и всегда сможешь ей помочь, если что-то случиться. Если бы я сказал ей, что это ты предложил рискнуть её жизнью, она бы не смогла тебе доверять. А мне нужно, чтобы рядом с ней всегда был кто-то, кому доверяю я. Ловишь логику?
          - Да, Дэн. Только я не понимаю, почему ты за неё так трясёшься.
          - Потому что, если бы она не была порочной, давно бы была моей женой.
          - Если учесть, что ты все равно всегда будешь любить Джульет, ты еще можешь жениться на Сиене.
          Джастин улыбнулся, а Дэниел принялся за седьмую чашку кофе.
          - Есть одна проблема… - сознался Джастин, но не дождался вопроса Дэниела о её природе. – Я не смогу двадцать четыре часа в сутки находится рядом с Сиеной. – Дэниел одарил его вопрошающим взглядом. – Она порочная, Дэн, ты знаешь, я их как огня боюсь. – Джастин замялся. - Ну или хотя бы попроси её не совращать меня.
          Дэниел, хорошо знавший, как ненавязчиво Сиена склеивает парней, улыбнулся.


         
                18

          Сиене часто снился единственный вечер, единственные минуты, когда её с Майком не разделяло ни одного шага. Морозный, даже не морозный, а откровенно ледяной вечер, когда он утешающе обнимал её, и ей хотелось сгореть в его руках, понимая, что это уже никогда не повторится. Когда она, подняв лицо, смотрела в его изумительные глаза, каких не было больше ни у кого. Она жила в этих глазах. Когда она с разрешения поцеловала его в щёку… И Сиена радовалась, когда просыпалась раньше, чем начинали замерзать, покрываться морозным узором, а затем и льдом некогда любимые черты. Так заканчивались все сны о Майке. Порой она просыпалась от собственного крика.
          Проснувшись ранним утром следующего дня, она вскрикнула, уже раскрыв глаза. Над ней нависало лицо Алекса со светящимися голубым цветом глазами. Он придерживал её за горло и, прижимая к своим губам кухонный нож, показывал молчать. Джастина рядом не было: он ужинал с Мишей и до сих пор не вернулся.
          - Кто тебе снится? – вкрадчиво спросил Алекс, то надевая, то снимая с губ некрасивую, нелепую улыбку. – Кто он? Ты его любишь?
          Сиена сбивчиво подбирала мысли, чтобы сформировать ответ. Ей нельзя было поддаваться панике. Выдержав взгляд на глазах Алекса, она заговорила тихо и веско:
          - Я люблю воспоминания о нём. Помнишь, тогда, давно, в кафе я рассказывала тебе о парне, которого любила и который не позволил быть с ним? Алекс, ты помнишь? Не смотри на меня так. Ты вообще что-нибудь помнишь о нас?
          Глаза беса стали потухать. Он отпустил шею Сиены, и она смогла выползти из-под его руки. Теперь она сидела в постели, прижавшись спиной к изголовью, и ждала, что будет дальше.
          Задумчиво покрутив в руках нож, Алекс внезапно улыбнулся и сказал, не глядя на Сиену, но подаваясь к ней всей фигурой, показывая, что говорит с ней:
          - Я скучал по тебе… Вспоминал твоё лицо, твоё тело… - Он посмотрел на неё пронзительно: - А ты обо мне вспоминала?
          Сиена даже не пыталась ответить. Её завораживал вид холодной стали в руках Алекса, а в глубине сознания она понимала, что одна в квартире и никто не может ей помочь.
          - Джас… - прошептала она, не слыша себя, и испугалась вновь вспыхнувших голубизной глаз Алекса.
          Он подался к ней, схватил за талию, оттащил от стены и, прижав спиной к кровати, поцеловал в губы. Сиена не могла ни ответить на поцелуй, ни вырваться из его тисковых объятий. Кожа покрывалась касаниями его губ, а к горлу подступал крик. Его нежность и жар наполняли девушку до краёв, но её собственные чувства и эмоции были парализованы.

         
          Сиена оступилась на лестнице и, ухватившись за поручень, проскользила три ступеньки практически на коленях. Не обращая внимания на боль, она пробежала последний пролёт и выскочила на улицу. Мысли на секунду развеялись, и она остановилась, оглядываясь. В конце улицы тащился рассветный автобус. Она отыскала глазами остановку, будто раньше не знала, где она находится. Сиена хотела уже побежать к ней, когда её настиг Алекс и обхватил рукой вокруг шеи.
          - Отдохни, солнышко. Я не рассказывал тебе, как убил свою жену? – Сиена испуганно прислушалась к его словам. - Она любила меня. Очень любила. Больше всех на свете. Но не больше жизни. Она любила жизнь больше, чем меня. Поэтому я её убил. А ты любишь меня больше жизни?
          Сиена сглотнула, понимая, что у неё в голове нет мыслей, способных ответить на этот вопрос. Конечно, нет. Конечно, она любит жизнь больше, чем любого человека. Но Алексу нельзя было этого знать. А солгать язык не поворачивался. Она искоса посмотрела на приближавшийся к остановке автобус и, понимая, что он её единственный шанс на спасение, из последних сил рванулась от Алекса. Не ожидая такой прыти, он нечаянно выпустил её, и Сиена успела заскочить в автобус.
          У окна сидел бледный молодой человек с глубоким шрамом под правой скулой. Он с любопытством посмотрел на проскользнувшую под турникетом босую девушку с растрёпанными волосами, в мужской рубашке поверх ночнушки.
          Сиена узнала в молодом человеке художника, жившего в доме напротив, на чьи окна она нередко смотрела. Она одарила его быстрым взглядом, села к противоположному окну и осознала, что с трудом дышит. Бешено колотилось сердце, а в горле встал слёзный ком. Она подняла воротник на рубашке Джастина, которую в спешке схватила со стула, и спрятала за ним лицо. Её всё ещё трясло.
         

          - Дэн, Сиены нет дома, - взволнованно сообщил по телефону Джастин.
          Дэниел, не первый час сидевший в редакции, повернулся на стуле к диванчику, на котором с ногами сидела заметно потрёпанная Сиена.
          - Правильно, - ответил Дэниел. - Она у меня в редакции. Напуганная, с побитыми коленями, порезанными ступнями, в твоей рубашке и, я бы сказал, в оцепенении.
          - Что случилось? – испугался Джастин, догадываясь, что виноватым в случившемся считается он.
          - Тебя не оказалось рядом, - подтвердил его догадку Дэниел. - Где ты был?
          - Я… я…
          - Ужинал с Мишей. И не только ужинал? Или не только с Мишей?
          - Дэн…
          - Джас! Ты очередной раз доказал мне, что ответственность не про тебя.
          Дэниел положил трубку, не позволив Джастину ни ответить, ни возразить. Сиена посмотрела на редактора мокрыми глазами и сказала тихо:
          - Зря ты так. Он ни в чём не виноват.
          - Он выманил тебя, а теперь не виноват? – возмутился Дэниел.
          - Он? – поймала его на слове девушка. - Мне казалось, это была твоя идея.
          - Идея моя, но звонил-то тебе он, - быстро исправился редактор.
          - Ты путаешься в показаниях, - с умным видом заметила Сиена.
          Дэниел посмотрел на неё неодобрительно и пробурчал:
          - Понахватаются юридической терминологии…
          - Дэн… Почему Джас меня избегает? – без выражения спросила Сиена. - Он не избегает ни одну девушку в этой стране, кроме меня. Сомневаюсь, что Джас вдруг заболел стеснительностью.
          - Он тебе нравится? – прищурившись, спросил Дэниел.
          - Нет, если бы он мне нравился, я бы с ним встречалась. Просто он живет в моей квартире, и предполагается, что он должен меня защищать, но я вижу его реже, чем художника из дома напротив.
          - Хорошо, я объясню. Только ответь сначала на вопрос. Сколько у тебя парней было за всю жизнь?
          - Трое… - не раздумывая, ответила Сиена.
          - Джон, Алекс, Эндрю?
          - Да… В чем проблема? – рассердилась Сиена.
          Дэниел ничего не ответил, поднялся со своего места и пошел закрыть дверь в редакцию. Сиена напряженно встала с дивана и остановилась перед Дэниелом.
          - Проблема в тебе, - признался он. – Дело в том… Ты порочная. Это не эпитет. Порочные – это люди, рождённые от союза, ради счастья которого, был уничтожен другой союз. Порочные - порождение зла. Они искупают грехи своих родителей и теряют всё, что любят и что в ответ любит их. Потому что нельзя спасти свою любовь ценой чужой любви. Если, не дай бог, Джас влюбится в тебя, а ты в него, он погибнет. У него уже был грустный опыт, поэтому он так отчаянно избегает тебя. – Дэниел перевел дыхание, и Сиена поняла, что он в определенном смысле сдался.
          Она кивнула и заговорила задумчиво:
          - Я верю всему, что ты говоришь, потому что ты будто знаешь то, чего не можешь знать. – Дэниел подумал, что в этом в первую очередь и заключается особенность азазелей, их отличие от обычных людей. – Я поверила тому, что ты говорил об Алексе, потому что ты был прав во всем: про запах серы, про ножи, про его глаза… Прав во всем. И про меня ты, похоже, прав. – Она сделала паузу и продолжила: - Мои родители встретились при трагических обстоятельствах. Мама ехала куда-то и столкнулась на трассе с автомобилем, в котором ехали парень и девушка, совсем молодые ребята. Она тогда была немногим старше их. На место прибыла карета скорой помощи, и врачом в ней был мой отец. Он увидел мою маму… Она была очень красивой, конечно, но ее травмы были не опасны для жизни, в отличие от травм, что получили молодые люди в другой машине. Тем не менее, отец начал оказывать помощь маме. Конечно, там потом была и любовь, и свадьба, и я… А должна была быть свадьба тех молодых людей, всего через пару недель. Вместо этого девушка умерла, а парень остался инвалидом на всю жизнь. Просто потому что мой отец предпочел охмурить мою маму с ее ссадинами, а не помочь им. Так что ты прав. – Она вновь замолчала, и Дэниел отчетливо услышал, как она всхлипнула. - Значит, порочным нельзя любить?
          - Нельзя любить взаимно, - поправил Дэниел. - После всего этого возвращайся в Столицу к Фирсу. Вы подходите друг другу. Он слишком циничен для любви, а ты - слишком безупречна. - Сиена смутилась. - Алексу в принципе нельзя было тебя встречать. Ангелам нельзя встречать порочных.
          Сиена больше ничего не сказала. Ей было о чем подумать.
         


                19

          - Кто звонил? Кто звонил? – сначала невзначай, а затем не в пример настойчивее спросила Джульет.
          Дэниел отмахнулся от неё. Он уже дочитывал свёрстанный шаблон будущего номера и мысленно восхищался проделанной работой своих замов, бывшего и настоящего. Временами ему даже казалось, что он сам, а не Миша и Джастин, редактировал его, настолько были учтёны его манера и любовь к совершенству.
          - Дэниел! Обрати на меня внимание! – уже не сердилась, а по-настоящему злилась Джульет. – Кто звонил? Джастин? У вас опять что-то случилось? Ответь мне!
          - Да! Да! Да! – не выдержал Дэниел и резко повернулся к Джульет. – Только не Джастин, а Сиена. У неё ко мне дело. Попросила приехать так скоро, как смогу. Тебе это говорит о чём-то? Нет! Тогда хватит спрашивать у меня всякую ерунду. Видишь, я нервный.
          Джульет видела. И это раздражало её самолюбие. Поведение Дэниела, его отношение вызывали в ней бурный протест. Она неожиданно шлёпнула его ладонью по лицу. Дэниел вскочил со стула, ухватил её за руки и, намеренно сжимая их до боли, ловя ускользающий ледяной взгляд Джульет, прошипел:
          - Хватит! Хватит мотать мне нервы! Ты с нашей первой встречи не даёшь мне покоя. Ты полмира проехала, чтобы добить меня? Хватит! Тебе не нравится моя жизнь? Пожалуйста! Найди себе другую игрушку. А меня брось. Всё равно кто-нибудь подберёт. Таких раритетных игрушек, как я, мало в свободной продаже. Найдутся любители.
          Джульет вырвалась из его цепких рук и, устремив на него совершенно волчий взгляд, будто зарычала:
          - Что ты говоришь такое? Я никому тебя не отдам. Я люблю тебя, Дэниел.
          Он неожиданно засмеялся и заливался с минуту, пока его не пресёк сердитый восклик Джульет:
          - Дэниел!
          - Ты в это веришь? – спросил он, мигом став совершенно серьёзным. – Джулс, любимая, ни ты, ни я не умеем любить. Мы даже права на слово «люблю» не имеем. Только, когда я говорю, что люблю тебя, я в это верю, а ты говоришь, что любишь меня, чтобы меня же в этом убедить. Лучше не бросайся словами.
          В своевольной девушке созрело наконец желание высказать свои мысли, и она обрушилась на торжествовавшего уже Дэниела бушующим потоком:
          - Ты постоянно обвиняешь меня. Ты винишь меня во всём, что приходит в твою самонадеянную голову. В конце света ты бы тоже обвинил меня? Я, что, такое мировое зло, ведьма на сожжение вам с Джастином? Возможно, я многого требую, но ты даже не пытаешься дать мне хоть каплю того, что я прошу.
          - Я терплю тебя. Это уже много. Я терплю скандалы, пощёчины, приходы посреди ночи, когда я хочу спать, и твои отговорки, когда не хочу спать. Ты всё делаешь мне назло. Тебе доставляет удовольствие мучить меня. И я после этого не игрушка в твоих красивых руках?
          - А ты не брал меня силой?
          - А ты не бросала меня в Лондоне умирающим в больнице?
          Джульет опешила. Во-первых, она ожидала, что ту же реакцию запнувшегося Нарцисса вызовет её довод, а, во-вторых, она и подумать не могла, что Дэниел до сих пор помнит ей ту далёкую историю.
          - Ну да… - теряя свою уверенность и атакующий настрой, заговорила Джульет. – Ты же не Джастин. Ты не даёшь даже людям права на ошибку. Права на второй шанс. А ты не думал, что я просто испугалась тогда? Я ведь всего лишь девушка, кем бы ты меня не считал. Я просто человек, простая смертная или как вы там нас называете? 
          - Мы все смертные, - равнодушно возразил Дэниел, уже потеряв скандальный запал и не глядя на Джульет.
          - Тем более. У нас есть хоть что-то общее в этом. Но ты даже не догадываешься, каково знать, что твой парень обладает сверхъестественными способностями, что он борется с какой-то паранормальной ерундой и ставит эту борьбу выше собственной жизни.
          - У меня нет никаких способностей. По крайней мере, я ими не управляю. И это не борьба. Джас подобрал классное слово – кураторство. Мы курируем паранормальную ерунду. И вообще… Джулс, если бы ты меньше об этом думала, у меня было бы меньше проблем с тобой.
          - Вот как, - мстительно прошипела девушка, прищуривая глаза. – Значит, я для тебя проблема…
          - Ты просмотрел шаблон? – с порога, не беспокоясь о происходящем в кабинете, спросила Миша.
          Дэниел испуганно посмотрел на Джульет, понимая, что совершил непоправимую ошибку. Рыжая бестия могла простить ему всё, но только не сравнение её с чем-то пустяковым и мешающим. Гордячка подхватила со стола сумочку, для видимости поцеловала Дэниела в губы бесчувственными губами, попрощалась с Мишей, употребив свою самую приветливую улыбку, и ушла из редакции.
          Миша проводила её понимающим, что ничего не в порядке, взглядом и хотела уже продолжить разговор с Дэниелом, но его вид остановил её. Редактор присел на свой стол, устремив невидящие глаза в отсутствующую в пространстве точку, и задумался. Мысли метались в голове хаотично. Он ещё пытался сберечь на губах и в памяти остатки прощального поцелуя, но, будучи самым неискренним в его жизни, поцелуй умер раньше, чем Дэниел успел о нём подумать.
          - Да… - безразличным, почти умершим голосом ответил он Мише. – Просмотрел. Прекрасная работа. Сдавай в печать. И назначь себе и Джасу премию к стипендии. – Он снял со спинки стула свой чёрный пиджак и сполз со стола. – Меня не будет пару дней.
          - Дэн, концерт, - едва не воскликнула Миша. - Ты ведущий. Забыл?
          - Да, конечно, я помню. На концерте я буду. – Он вышел из редакции, на ходу натягивая пиджак поверх безукоризненно белой рубашки.
         

          Месса окончилась непривычно рано. То ли она действительно длилась меньше обычного, то ли Сиене так показалось, потому что она давно не бывала в церкви. Не так давно, конечно, - когда у неё жил Алекс, они вместе ходили на богослужения, но с тех пор Сиена прожила целую отдельную жизнь.
          Сиена отвыкла от посещений церкви. Она даже точно не знала, для чего пришла в этот раз. Уходила она неспешно, с грустью оглядывая длинные деревянные скамьи, пёстрые витражи, канделябры с горящими свечами на выступах стен. Полумрак церковной залы, мистический и уютный, завораживал её.
          Как только Сиена оказалась на улице, солнечный свет дерзко ударил её по глазам, и она зажмурилась от него. День был ясный, замечательно ясный даже для той весьма солнечной зимы. Прихожане уже разошлись, и Сиене показалось, что она осталась одна стоять на длинной широкой лестнице, спускавшейся от деревянных ворот церкви.
          Вдруг она заметила человека, чуть поодаль сидевшего на ступенях. Затылок, плечи, спина его показались Сиене смутно знакомыми.
          - Алекс… - тихо позвала она, так тихо, что он не смог бы услышать её.
          Тем не менее, человек оглянулся, и Сиена встретила его голубые глаза. Теперь она увидела, что он ничуть не изменился с их первой встречи, ничем не отличался от себя прежнего, так же мило и несуразно улыбался, пристально и холодно смотрел. Ей стало не по себе, и в глубине души она насторожилась. Сиена поёжилась, лучше укуталась в своё пальтишко и подняла воротник.
          - Здравствуй… - тихо сказала она, поднимавшемуся ей навстречу Алексу. – Что ты здесь делаешь?
          - Я ждал тебя, - с улыбкой ответил он.
          - Почему здесь? Ты знаешь, где я сижу на мессе, мог войти в церковь.
          - Я не мог… - начал было Алекс.
          - Действительно не мог, - поняла вдруг Сиена, вспомнив, что он падший ангел. - Я даже знаю почему. – Она смотрела на Алекса внимательно, неожиданно улыбнулась и сказала: - Рада тебя видеть, Алекс.
          Он выдержал навязанный Сиеной взгляд глаза в глаза, развернулся и стал спускаться по ступеням вниз. Сиена испугалась, что он уйдёт теперь, и бросила ему вслед:
          - Пойдём кофе попьём…
          Алекс никак не отреагировал на её слова, сошёл на тротуар и, не спеша, пряча руки в карманы джинсов и ёжась в тоненьком свитере, сменившем поношенную футболку, которую помнила Сиена, побрёл прочь от церкви. Сиена сбежала за ним по лестнице, нагнала и ухватила за локоть. Только теперь она заметила, что его левая рука все еще была перемотана, а повязка пропиталась свежей кровью так, словно рана не только не зажила, но даже не засохла и не затянулась.
          - Пойдём кофе попьём, - повторила она. – У меня дома есть кофе со вкусом ирландского крема. Я его не открывала ещё, ждала гостей. Пойдём…
          Теперь Сиена и Алекс сидели в кухне, болтали и смеялись, когда из прихожей донёсся дверной звонок. Он тут же стих. Сиена посмотрела на Алекса, словно прося у него разрешения отлучиться, и пошла открывать.
          «Нежданным» гостем оказался Дэниел.
          - Можно войти?
          Сиена невольно замерла, глядя на него. Неизменно аккуратный и элегантный, в костюме и при галстуке, вежливо звучащий и нагло смотрящий, Дэниел лишил Сиену на мгновение дара речи. Опомнившись, она заговорила шёпотом:
          - Дэн, у меня Алекс. Я встретила его у церкви, привела якобы попить кофе и сразу позвонила тебе. Сейчас быстро проскочи в гостиную, чтобы он не заметил, что в квартире есть кто-то, кроме него и меня, и… и… а дальше у меня нет плана. Это твоя привилегия – планировать.
          - И так отлично сработано.
          - Спасибо. Главное, чтобы в конце все остались живы.
          Дэниел ухмыльнулся и под прикрытием Сиены быстро прошёл в гостиную, как и было оговорено. Сиена для пущей театральности крикнула в дверь:
          - До свидания! Приходите ещё!
          Войдя в кухню, она в первый момент не увидела Алекса. Он стоял у раковины, над которой висела подставка для ножей, и внимательно вглядывался в лезвие каждого. Сиене стало смутно не по себе. Она не стала подходить ближе, остановилась у барной стойки и позвала Алекса по имени.
          - Я здесь… - как-то неестественно ответил Алекс. – Я здесь…
          Он обернулся к Сиене, и ей не понравилась его улыбка. Алекс подошёл к девушке и поцеловал в губы. Ей стало неприятно, и тут же Алекс резко ухватил её за шею рукой в окровавленной повязке и, больно приложив спиной к барной стойке, поднёс к самому её горлу нож.
          Сиена попыталась закричать, но голос пропал. Секунды страшной неопределённости невыносимо тянулись…
          Вдруг в кухню вбежал Дэниел, выхватил из-за пояса пистолет и приставил дуло едва не к самой голове Алекса.
          - Отпусти её! Или пожалеешь, что я не задушил тебя в переулке.
          - Ты не смог бы, - с мерзкой улыбкой возразил Алекс.
          - Ты меня не знаешь.
          - Но я знаю, что ты не можешь убить голыми руками.
          Казалось, от этих слов Дэниел пришёл в ярость. Он мигом снял пистолет с предохранителя, готовясь стрелять…
          - Убери! – крикнул на него Джастин, и у головы Дэниела возник пистолет лучшего друга. – Ты знаешь…
          Дэниел перевёл горящий взгляд с Алекса на Джастина, обратно и с видимым душевным усилием опустил оружие. Джастин с облегчением последовал его примеру. В следующее мгновение Алекс выпустил Сиену из-под ножа и кинулся на Дэниела.
         

          В квартире царила непроницаемая тишина. Джастин сидел на полу в гостиной, серьёзный, задумчивый, и подбрасывал в воздух свой мобильный телефон. Очередной раз без усилия его поймав, он поднял глаза на Сиену, стоявшую в дверях. Девушка всё время курсировала между ванной, где Дэниел, никого не подпуская, справлялся с разбитой бровью, и гостиной, где у ног задумчивого Джастина лежал без сознания связанный Алекс. Сиена подошла ближе и села возле Джастина, плечом к плечу. Он молчал.
          Мысли Джастина метались между слишком многими проблемами, которые он, впрочем, делил с Дэниелом. Это были и порочность Сиены, и сердце лучшего друга, и нарастающий конфликт друга с Джульет, и запутанность отношений самого Джастина с Эленой и Мишей, и очередной падший ангел, которого нельзя было просто убить. А ещё его мучило воспоминание о том, как он, не задумываясь, наставил пистолет на Дэниела в кухне.
          - Наверно, несмотря на то, как я сержусь, мне стоит поблагодарить вас, – задумчиво произнесла Сиена.
          - Сердишься? На что? – искренне удивился Джастин.
          - На то, что Дэн в ванной доканчивает запасы моего виски. – Она очаровательно улыбнулась.
          - Я могу и вам налить, - сказал Дэниел, вошедший в гостиную с почти пустой бутылкой виски в руке и выглядевшей невредимой бровью. – Сиена, значит, ты веришь в падших ангелов?
          Повисло молчание. Сиена вновь смотрела сквозь Дэниела тем странным взглядом, не похожим ни на что, что можно просто объяснить. Джастину показалось, что она принимает решение, верить его другу или нет. Джастин знал, как трудно убедить человека в существовании всей этой ангельской иерархии, потому что сам много раз объяснял любимым девушкам падших ангелов, почему они в опасности. Часто ему не верили. Часто девушки гибли. А потом среди ночи возвращался с охоты Дэниел и сообщал, что проблемы больше нет. Убить маньяка всегда было проще, чем наставлять его на путь истинный.
          - Дэн, думаешь, это так просто – не верить тебе? – спросила Сиена вместо ответа.
          Дэниел улыбнулся, а Джастин восхищённо посмотрел на неё, хотя не был уверен, настолько убедителен Дэниел, что простая девушка способна поверить ему больше, чем Джастину, или настолько непроста Сиена, что не ставит под сомнение столь неординарные вещи.
          - Конечно, падшие ангелы – это излишне художественно… - продолжила она. - Но верить всегда проще, чем сомневаться. Только я вот всё думаю… Откуда… откуда вы знаете об этом?
          Джастин захотел опередить Дэниела и первым объяснить, но человек с бутылкой виски и не собирался соревноваться с ним в скорости изложения.
          - Мы курируем падших ангелов, - заговорил Джастин. - Так получилось…
          - Помнишь, я рассказывал про три пути? – спросил Дэниел, направляя Джастина в объяснении.
          - Вот мы помогаем падшим ангелам выбрать один из двух первых путей, - подхватил Джастин. - Ну или… или истребляем выбравших третий.
          - Дэниел – азазель, - неожиданно сказал Алекс, очнувшийся и лежавший теперь с открытыми глазами, слушая собравшихся в гостиной. – Очень сильный азазель. Словно в нём две сущности, а не одна. Я прав?
          Дэниел не отреагировал, а Джастин посмотрел на падшего ангела испытующим взглядом.
          - Ты тоже спишь с Сиеной? – спросил его Алекс с хищной улыбкой.
          Джастин сдвинул брови, соображая, почему Алекс так решил, а Дэниел посмотрел на Сиену.
          - У тебя уже в совершенстве развилась ревность? – спросил он беса, не сводя глаз с девушки. - Не первый человеческий порок.
          - Порок ревности лучше, чем порок сердца, - заметил Алекс, загадочно улыбаясь.
          Джастин метнулся к нему и стал пинать ногой в живот. Он не собирался останавливаться, но к ним подскочил Дэниел и, вытянув перед другом руку с бутылкой виски, отвёл его назад.
          - Последний раз прощаю, - бросил Джастин бесу через плечо Дэниела. - Потому что, Алекс, это не шутка. Это больно. И от этого умирают. Не знаю, что с тобой случилось до того, как ты стал посланником, но я обеспечу тебя инфарктом, если понадобиться. Ты меня услышал?
          Алекс затравлено кивнул. Зазвонил лежавший на полу мобильный телефон Джастина. Он развернулся, чтобы пойти к нему, и споткнулся о чем-то необычный взгляд Сиены. Джастина заинтересовало, о чём она думала, глядя на него так, но он как ни в чём не бывало поднял трубку.
          - Алло… Миша? Да… Что? А… - Джастин обвел взглядом побитого беса, лежавшего под шкафом, но предпринимавшего попытки сесть, Сиену, сидевшую на прежнем месте, и Дэниела, одним глотком доканчивавшего бутылку виски. – Извини, я не могу сейчас подъехать. Наверно, вообще сегодня не смогу. Прости. – Он отключился и вновь сел на пол возле Сиены.
          - Жаль, что так получается… - произнёс Алекс с искренним раскаянием.
          - «Жаль! Жаль!» В этом твоя проблема, Алекс! Ты слишком много жалеешь, - неожиданно резко бросила ему Сиена.
          - И слишком мало думаешь, - добавил Джастин. - Неужели так трудно было соблюсти какие-то четыре правила: не лгать, ни с кем не спать, не красть, не убивать. Всего четыре! Зачем ангелам дают миссии, если у них куриные мозги, которые начинают развиваться только с падением?
          Алекс, сидевший уже, опершись спиной о шкаф, безвольно пожал плечами.
          - Джас, прекрати. Он ни в чём не виноват. – Дэниел сел в дверном проеме и поставил возле себя пустую бутылку.
          Сиена, слыша, что Джастин говорит Алексу, чувствовала, что эти слова – упрёк ей. Ведь она совратила ничего не соображавшего ангела. Джастин посмотрел на девушку печально. Он тоже понимал, что виновата была она и только она, но не мог на неё злиться.
          - Не виноват? – рассердился он от сознания этого. – Четыре правила! Не лгать! Ни с кем не спать! Не красть! Не убивать! Что тут сложного? Будто вас не инструктировали!
          - Не инструктировали, - подтвердил бес.
          Джастин посмотрел на него испытующе, затем так же посмотрел на Дэниела. Не проинструктированный ангел был явлением редким и неправдоподобным в их практике.
          - Судя по тому, сколько появилось маньяков, - рассудительно отозвался на взгляд друга Дэниел, - посланников на Земле немерено. Неудивительно, что в канцелярии не успевают всеми тщательно заниматься.
          Сиена смотрела на беса непроницаемо задумчивым взглядом и вдруг спросила:
          - Что с ним теперь делать? – Ни Дэниел, ни Джастин не ответили сразу. – Можно запереть его. В гостиной под обоями есть дверь. При мне её не открывали, но ключ должен быть у бабушки с верхнего этажа. Она раньше здесь жила. Можно запереть Алекса в этой каморке. Как вы относитесь?
          - По-моему, отличная мысль, - сказал Дэниел. – Джастин, если Мише нужна помощь, можешь ехать в редакцию. Сиена, сбегай за ключом. Я пока найду дверь.
         

          Вечер не кончался. Вернувшись от бабушки, державшей ключ, Сиена не нашла Дэниела ни в прихожей, ни в гостиной. Зато из распахнутых дверей каморки зазвучали мелодичные звуки пианино. Сиена заглянула внутрь. К её изумлению, Дэниел оказался там. Посреди темноты и пыли стоял большой старинный рояль, который на удивление хорошо звучал под пальцами Дэниела.
          - Что… - не поверила своим глазам и ушам Сиена. – Что ты здесь делаешь? И как ты…
          - Было не заперто. Только обоями прикрыто. Я их разрезал ножом. Ты не возражаешь? - как ни в чём не бывало, ответил Дэниел, не отрывая взгляда от клавиш. 
          Он давно не играл, и ему даже было трудно понять, как раньше он умудрялся проигрывать длинные сложные композиции вслепую и временами импровизировать. «Утешение искусством», - говорил ему французский учитель музыки об утопленной в нотах душевной боли подопечного. Дэниел отнял пальцы от клавиш и посмотрел на Сиену.
          - Нужно выкатить рояль, - сказал он. – Кстати, я бы купил его.
          - Можешь так забрать. Прошлая владелица квартиры, переезжая на верхний этаж, подарила мне всё, что оставалось здесь. И рояль в каморке. Она была пианисткой, но повредила пальцы. Больше не играет. А я не умею.
          - Могу научить на досуге паре мелодий…
          Дэниел неожиданно поморщился и, ничего не говоря, расстегнул пиджак и отдёрнул полу. Сиена увидела, что вся правая сторона его белой рубашки пропиталась кровью, и испуганно посмотрела ему в лицо.
          - О чёрт! – поглядел на пятно Дэниел. – Не сразу заметил.
          - Дэн… - ужаснулась его спокойствию Сиена. – Ты что?
          - Я отдал бесам уже столько своей крови… - прошептал Дэниел в неясном отчаянии.
          Он захлопнул крышку рояля и вышел из каморки.
          - Я вызову грузчиков, - помедлил он у двери гостиной. – Пусть отвезут рояль, а то у меня целая комната пустует… - Голос Дэниела звучал так, словно он бредил.
          Сиена видела, что ему плохеет и он может вот-вот потерять сознание.
          - Её Джульет зовут? – перебил бредящего Дэниела голос Алекса.
          Ангел пристально смотрел на недавнего противника, мерзко улыбался и вдруг зашипел подобно кошке:
          - Я знаю, что твоя мать была учительницей литературы. Её звали Марией, как и мать Джастина. Твоего отца звали Виктор, а Джастин своего отца вообще не знает. Твоя бабушка по отцу была Клариссой, а дед – Александром… - Алекс оборвал собственную монотонную речь, сильно озадачившую Дэниела, и сказал с приторной улыбкой: - И я знаю, что мою вторую жертву будут звать Джульет. 
          Дэниел сорвался. Он вцепился в Алекса и вытащил его в прихожую. Сиена испуганно следила за его действиями и едва не вскрикнула, когда Дэниел ударил беса лицом о стену.
          - Всё! Довольно! – не выдержала хозяйка. – Дэн, иди звони!
          - Алекс! Поверь, я худший враг, которого ты можешь себе нажить. Не цепляйся ко мне.
          - Дэн! – не унималась Сиена. – Иди.
          Алекс поднял на Дэниела светящиеся глаза. Сиена ухватила Дэниела за руку и, отчего-то заметно вздрогнув, потащила в спальню, где стоял телефон.
         


                20

          - Чёрт! Где носит Дэниела? Он ведёт концерт, а я не могу ему дозвониться! – сердилась Миша, мечась по редакции за день до благотворительного мероприятия. - Я вообще не уверена, что он придёт на концерт.
          - А он обещал прийти? - спросил зачитавшийся Джастин и тут же посмотрел на Мишу.
          - Сказал, что придёт.
          - Ну значит, придёт. Просто верь в него.
          - Спасибо, мне полегчало. – Миша помолчала, неуверенно поглядывая на Джастина, но всё-таки подняла на него прямой и настырный взгляд и огорошила вопросом: - Кто он такой? Я тут нечаянно услышала, как Джульет сказала что-то про его паранормальные способности. О чём она говорила?
          - О его паранормальной способности ссориться с ней.
          - А если серьёзно? Если не хочешь говорить об этом, то мне до сих пор интересно… Дэн упоминал случай из вашего детства… кровавый… в бассейне… Но он не успел рассказать, что именно там случилось.
          Джастин поморщился. Он не знал, что Миша знает об этой истории из нечаянно прочитанного очерка Дэниела. Помедлив, он спросил:
          - А что ты именно хочешь знать? Как именно Дэн его убил?
          - Дэн? – Миша удивилась услышанному, но тут же спрятала удивление и твёрдо ответила: - Именно. Точнее, что происходило все время между тем, как Дэн оставил тебя истекающим кровью на кафеле, и тем, как приехала полиция. Или ты ничего не помнишь?
          - Ну это давно было… - замялся Джастин, но всё-таки принялся рассказывать: - Я ещё немного слышал происходящее до того, как потерял сознание. Остальное рассказывал Дэн. Что-то я вытащил из него силой, а вообще ему часто снились кошмары, пришлось рассказать. Знаю, что он попытался отнять ружьё у обезумевшего тренера, который стрелял в меня, но тот упирался, и Дэн дал ему в нос. Потом прибежала девушка, дочка тренера, вся порезанная, напуганная, кинулась к Дэну. Он ничего не сделал. Просто отступил назад и позволил убийце настичь девушку. Отец попытался защитить её, но маньяк пропорол ему кисть ножом. Тренер уже не мог никак помочь. У него совсем крыша поехала: сидел на полу, пил собственную кровь и рыдал, умоляя Дэна остановить убийцу. Но он до последнего не предпринимал ничего. Уже когда маньяк почти опустил нож на девушку, Дэн ему в руку выстрелил.
          - Зачем он сразу не… - удивилась Миша. – У него же всё это время было ружьё…
          - Он мстил. – Миша вопросительно вскинула брови. - Он мстил тренеру за меня. Хотел, чтобы он, посекундно теряя дочь, чувствовал то же, что Дэн чувствовал, теряя меня. Я, конечно, не считаю, что он вёл себя правильно, но осуждать тоже не смею. Он мой друг всё-таки: уж какой есть.
          - Мстительный и жестокий… - тихо прорезюмировала Миша.
          Джастин не обратил внимания на ее замечание и продолжил:
          - Потом они с маньяком схватились, а девушка подобрала нож и всадила убийце в спину. Потом Дэн его расстрелял, но... В общем тот оказался дюже живучим: сумел подняться и кинулся на девушку. Дэн перед самым её лицом всадил ему пулю в голову. Девушка выдернула нож у него из спины, хотела для верности ещё пару ударов добавить, но Дэн успокоил её и вручил ружьё, типа это она убийцу в порядке самообороны изрешетила. Полиция так и поняла.
          - По-моему, это жестоко, - задумчиво произнесла Миша, - рисковать жизнью девушки из мести.
          - После того, как меня перевели в палату, у Дэниела был сердечный приступ. Нервы отпустили, и сердце сдало. За свою жестокость он всю жизнь так платит. И потом… - Джастин помедлили и с грустной улыбкой закончил: - Я единственный человек, за которого он стал бы так вступаться.
          - Не единственный, - равнодушно возразил запыхавшийся и сердитый Дэниел, стоявший теперь в дверях редакции. – Есть ещё один. Миша, мы получили подтверждения от всех музыкантов?
          - Да, а некий Адам… он сказал, что ты не знаешь его фамилию, но знаешь его… просил позвонить по этому телефону сегодня до одиннадцати. Он ждёт, а завтра переедет в другой мотель.
          Дэниел взял бумажку из рук Миши и улыбнулся. Его умилял любимый музыкант, бесконечно перемещавшийся по Стране.
         

          Вечером того же дня войдя в свою квартиру, Дэниел не удивился ботинкам Джастина под дверью гостиной. Рядом стояли высокие женские сапоги. Дэниел их узнал. Он должен был бы обрадоваться Сиене и закатить грандиозный разбор полётов Джастину, но у него слишком болело сердце.
          Полдня он провёл, бегая по Институту из-за всяких бюрократических заморочек, а потом поехал загород, чтобы встретиться с Адамом и договориться о часовом живом сете на институтском благотворительном концерте.
          Теперь, вернувшись домой вымотанным и державшимся за грудь, он не жалел о том, что провёл два часа жизни под гитару, но вовсе не хотел после этого умереть.
          Дэниел вошёл в гостиную и, не глядя, бросил Джастину:
          - Что ты здесь делаешь?
          Сиена с сомнением посмотрела на хозяина квартиры. На нём отпечатались все приключения прошедшего дня, и даже голос его не звучал ни довольно, ни недовольно. У него просто не было сил ни на какую эмоциональную окрашенность речи. Джастин встретил друга с улыбкой.
          - Зашёл выпить, поговорить, - сказал он просто. – На ступеньках подъезда обнаружил Сиену, пригласил её к тебе. Ты не возражаешь?
          - Она же всё-таки ко мне пришла, - заметил вместо ответа Дэниел и с трудом добрался до стола, в ящике которого лежали спасительные таблетки. – Она ведь ни разу не дождалась твоей помощи… - прошептал он.
          Джастин понял, что у Дэниела начинало темнеть в глазах. Так всегда бывало, если у него заходилось сердце. Он поспешил на помощь другу, усадил его в кресло и подал таблетки. Дэниел принял их, посидел с минуту с закрытыми глазами, а потом взял со столика возле кресла книгу Оскара Уайльда и стал читать, не обращая ни на кого внимания.
          Прошло немало времени, прежде чем Сиена подала голос.
          - Дэн… - начала было она, но острый, как лезвие, взгляд Дэниела осёк её.
          - Дэн, это жестоко, - вдруг начал давить на него Джастин. – Ты ни с того ни с сего начинаешь цепляться ко мне…
          - Джас! – Дэниел резко захлопнул книгу одной рукой. – Ты хочешь повод? Ты действительно хочешь повод? Тогда какого чёрта ты рассказал Мише про бассейн? Кто она нам? Ты спросил ее, откуда она узнала про это? Я написал очерк, а она бесцеремонно прочла его. Если бы я хотел поделиться этой историей, я бы издал ее на первой полосе. Но даже в черновом варианте, я не стал писать середину рассказа. Если так хочешь затащить Мишу в постель, поведай ей свои тайны. Или у тебя своих просто нет? Спасибо, что не рассказал ей про то, что я азазель, моя бабушка была азазелем, а лет десять назад и ты. Ах да! А ещё, что моя прабабка была ведьмой, а деда убил падший ангел. Или она уже это знает?
          Сиену одинаково пугали слова Дэниела и разгоравшаяся на её глазах ссора двух лучших друзей. Она ощутила подкатившие слёзы, но не успела их предупредить. Испуганные капельки уже показались на её покрывшихся румянцем щеках.
          - Посмотри на меня! – окончательно сорвался Дэниел, зло глядя на Джастина. - Это я бегаю за голубоглазым придурком по всему Городу и дерусь с ним. Меня он пырнул ножом. Я вытягиваю из полиции информацию про нападения на девушек на улице, где живёт Сиена и, между прочим, ты. Хотя… Нет, ты как раз там не особо живёшь. Ты из-за того, что с Сиеной тебе нечего ловить, чаще, отключив телефон, обхаживаешь сразу двух девушек. А я пытаюсь и не могу дозвониться тебе, чтобы сказать, что у полиции уже не одно заявление о нападении с твоей улицы, а я истекаю кровью. Две девушки, Джас! С одной из которых ты встречаешься! И хотя она бесспорно шикарная, она далеко не такая привередливая, как моя. Почему тебе всё время мало? И почему опять и опять ты устраиваешь свою жизнь за счёт моей? Я всё делаю для тебя! Я уже почти нажил себе инфаркт! Во мне крови столько нет, сколько ты из меня выжал!
          - Дэн, успокойся, пожалуйста… - прошептала тихо плакавшая Сиена. – Прости его, побереги себя. Ты ведь не такой человек. Не веди себя как бессердечный эгоист…
          - Сиена! – переключился Дэниел с лучшего друга на журналистку. - Да не человек я! Я вообще не человек! Ты понимаешь? Я азазель, сгусток пороков и грехов. И я ненавижу людей. Я не понимаю вас, презираю. Вы глупые, взбалмошные, бездарные создания. Вам дан такой дар – жить. А вы не умеете им пользоваться. Вы не умеете быть счастливыми, вы не умеете любить. Вы не умеете быть верными и честными. Вы не различаете чёрное и белое, да и нет. Вы неадекватны и переменчивы. Вам столько дано, а вы… вы… Вы даже не дождётесь конца света. Вас не станет раньше. А мы останемся. И мир не станет от этого лучше. Потому что нам не дано того же, что есть у вас. Мне вот не дано. Мне не дано жить: я должен был умереть в четыре года. Мне не дано любить. Мне не дано чувствовать счастье. Мне вообще не дано чувствовать. Так не требуй с меня быть человеком или хотя бы человечным. Я такой, какой есть. Жестокий бездушный эгоист с больным сердцем и обострённым чувством мести. – Он смолк.
          - Ты наговариваешь на себя, - заметил Джастин.
          - Я утрирую, - резко бросил Дэниел. – Я просто устал… Завтра попрошу Пола забрать Алекса в участок, - добавил он.
          - Пола? – переспросил Джастин, не припоминая такого имени.
          - Ипполит Мейс, детектив, с которым я постоянно общаюсь. Впрочем, откуда тебе знать.
          - Это такой блондинчик, с которым ты как-то встречался у Института? – уточнил Джастин, припоминая что-то.
          - «Такой блондинчик» – офицер полиции. Не смей пренебрежительно о нём говорить.
          - Дэн, ты с ума сошёл? – воскликнул Джастин, будто только что осознал смысл намерений Дэниела. - Алекс не рояль, за ним нельзя прислать грузчиков.
          - Но его можно посадить в тюрьму, - отрезал Дэниел.
          Повисло молчание. Сиене было не по себе. Оба молодых человека в  комнате казались ей неадекватными.
          - Вы ничего не понимаете, - бросила она и пошла в прихожую.
          Дэниел с трудом поднялся из кресла и последовал за ней, показав Джастину сидеть. Сиена натягивала сапоги, когда Дэниел вошёл в прихожую.
          - Чего я не понимаю? – спросил он с виноватым видом. - Не понимаю или не знаю?
          Сиена повернула к нему заплаканное лицо и проговорила хрипло:
          - Не знаешь. Не знаешь, что он изнасиловал меня тогда. Не знаешь, что он убил свою жену. Не знаешь, как страшно спать в квартире, где за стеной скребётся твой некогда любимый человек, жаждущий тебя убить. Не знаешь, как трудно вспоминать, каково было любить этого человека, каждый раз, когда от этого воспоминания зависит твоя жизнь. Не знаешь, не знаешь, не знаешь… Кем бы ты ни был, ты не всевластен. И ты не можешь винить Джаса в том, что сам начал.
          Дэниел смотрел на Сиену так хорошо запомнившимся ей взглядом: тем особым, безгранично нежным, которым смотрел на Джульет, некогда знакомя их в кабинете редакции. Он перешёл всё-таки внутреннюю грань, отделявшую его от полной искренности с Сиеной, и прошептал:
          - Это не я придумал. Джас сам позвонил тебе, а потом сказал мне. Я хотел перезвонить, но он не позволил. Да, я не самый вменяемый человек на Земле, но я бы никогда так не поступил с тобой.
          Сиена смотрела на него едва не влюблёнными глазами и не хотела говорить, что в глубине души она это знала. Она улыбнулась и переспросила:
          - Человек?
          Дэниел засмеялся. Сердце больше не болело, а на душе стало немного легче от того, что он больше не носил на себе чужую вину.


         
                21

          Над институтским парком, ставшим на вечер концерта огромным танцевальным партером, около часа разносились то гитарные рифы, то аккуратное треньканье акустической гитары, то мастерски исполненные партии клавишных. А над этой территорией музыки возвышался завораживающий своей чувственностью голос, таивший океан непохожих друг на друга тональностей.
          Дэниел отнял кисти от клавиш пианино, Адам отскочил от микрофона, доиграл свои замысловатые аккорды, и публика взорвалась аплодисментами в адрес нечаянно сложившегося музыкального дуэта.
          - Спасибо! Спасибо вам огромное! – в искреннем восторге крикнул Адам, вернувшись к микрофону, резко отскочил от него и со счастливой улыбкой посмотрел на Дэниела, всё ещё сидевшего за пианино.
          Он демонстративно опустил крышку на клавиши и показал указательный палец, намекая на ещё одну песню, но уже без своего участия. Адам, не медля ни секунды, заиграл очередное вступление, и шумные аплодисменты, смешанные с восторженными криками, на какое-то время заглушили мощные усилители. Над парком вновь зазвучал удивительный голос кочующего исполнителя.
          Дэниел спрыгнул со сцены и расположился в первом ряду. Его переполнял восторг, который вызывали в нём личность и музыка Адама. Теперь он понимал тот особый, восхищённый взгляд, который в середине каждого концерта гитарист какой-нибудь рок-группы, проиграв в ней не один год, бросает на солиста, вроде: «Как он это делает! Я знаю его с песочницы, но, чёрт возьми, как он это делает!». Дэниел улыбнулся своей мысли и на время утонул в выступлении.
          Адам жил в музыке. Он проживал каждую сыгранную ноту и каждый изданный звук, пропускал их сквозь себя, наполняя невероятной энергетикой. Он казался немного угловатым и несуразным на сцене, даже немного дёрганым, ни секунды не мог устоять на одном месте, но это не портило ни его, ни впечатления от его музыки. Адам никогда не пел о любви, только об отношениях. Он пел о симпатии, желании, уступках, ненависти, принуждении, красоте, сексе – об отношениях, а не об утрированной, обобщённой, идеализированной любви. В его песнях были страсть, нежность, ласка и грубость. Дэниел слышал в них свою жизнь и свою любовь со вспышками чувств, спорами, ссорами, примирениями, поцелуями, объятиями, пощёчинами, царапинами, страстью и болью – свою любовь к Джульет. Он знал, что Адам бесконечно путешествовал по Стране на машине и собирал песни по нотам, словам и аккордам из собственного опыта. Он чувствовал в кочующем музыканте родную душу и втайне сожалел, что когда-то давно не связал свою жизнь с музыкой. Когда-то давно он выбрал охоту…
          Адам завершил свой часовой сет коротко, но искренне поблагодарив восторженно принявшую его публику, зашвырнул в толпу несколько использованных медиаторов, отдал последний вернувшемуся на сцену Дэниелу и ускакал с гитарой за кулисы.
          - Адам, спасибо за потрясающее выступление! - крикнул Дэниел в микрофон, попытавшись прозвучать громче шквала аплодисментов, но у него не получилось.
          Объявлять институтскую рок-группу он не стал, давая публике время успокоиться и рассчитывая, что «Наглющие гитары» достаточно наглые, чтобы объявить себя самостоятельно. Дэниел едва успел уйти за кулисы, как у него зазвонил мобильный телефон. Он увидел, что звонит Мейс и ответил настороженно:
          - Алло? Я на концерте, поэтому сразу говори громче: что-то случилось?
          - Час назад на юге Города в парке нашли тело девушки, - сразу, без вступлений проорал в трубку детектив. – Её два раза ударили кухонным ножом.
          Дэниел замер. Вместо Мейса на другом конце провода уже были гудки.
          - «Мою жизнь как-то странно разыграли по нотам… Я не буду симфонией, а буду рок-н-роллом… Импровизацию я выбираю и бас-гитару вместо рояля…» - пропела подошедшая к нему Сиена. – Отлично смотришься на сцене.
          - Спасибо. Что напеваешь?
          - Адама.
          - Должно быть, что-то из раннего.
          - Да, англоязычные вещи у него поудачней. Хотя… мне и эта нравится. Он пел её, пока ты читал ноты к предпоследней песне. Прямо скажу, вид у тебя был озадаченный.
          Дэниел улыбнулся, но получилось слишком неискренне. Сиена одарила его вопрошающим о причине грусти взглядом, и он рассказал о звонке Мейса.
          - Что это значит? – не поняла Сиена.
          - Это значит, что либо в Городе объявился ещё один маньяк, либо Алекса уже нет в каморке.
          К ним подошёл радостный Джастин и удивился их невесёлым лицам.
          - Вы тут что, ничего не слышите? «Гитары» с треском провалились, сорвав шквал оваций по поводу ненастроенных инструментов, и публика ждёт ведущего.
          Дэниел взбежал по лестнице обратно на сцену и спешно объявил молодую группу «Терма». Когда он вернулся, Сиены возле Джастина уже не было. Она спешила к парковке, чтобы на машине Дэниела, ключи от которой он сам дал ей перед концертом, съездить домой и убедиться, что пленник по-прежнему взаперти.
          Уже выбежав на стоянку, она столкнулась с молодым человеком, лица которого не успела заметить, лишь извинилась и побежала дальше. Следом в того же человека врезался Дэниел.
          - Извини, Адам, я спешу. Отличное выступление. Не уезжай пока никуда, - выдохнул он и побежал за девушкой.
          Адам вопрошающе посмотрел вслед. Дэниел нагнал Сиену уже у машины, схватил за руку, отчего по её телу пробежала дрожь, и приложил спиной к двери.
          - Ты никуда не поедешь. Я пошлю Джаса, которому всё равно нечего делать. Ты меня услышала?
          Сиена кивнула, но всё же попыталась уговорить Дэниела съездить на квартиру.
          Тем временем, на сцену вышла объявленная группа «Терма». Она, как оказалось, состояла из трёх девушек и ударника и исполняла нечто, претендующее на рок. Взгляд Джастина приковала к себе невысокая, с виду весьма хрупкая блондинка с короткой стрижкой, которая в группе играла на гитаре. Девушка не была бесспорной красавицей, но что-то в ней зацепило Джастина.
          - Джас! – окрикнул его Дэниел. – Девушки потом. Возьми мою машину и езжай на квартиру к Сиене проведать Алекса. Если всё в порядке, отзвонись. Давай, быстро, метнулся кабанчиком.
         

          К счастью для Джастина, Алекс по-прежнему сидел в своей каморке. Посыльный быстро обернулся обратно и застал ещё одну песню в исполнении «Термы». Тем же вечером Дэниел решил временно забыть, что труп девушки в парке и продолжавшееся пребывание Алекса в темнице могут означать появление в Городе ещё одного падшего ангела.
          Новый день начался для Дэниела с того, что он уложил спать в своей квартире Сиену и Адама, с которыми просидел всю ночь за музыкой и алкоголем. Ехать с такого бодуна в Институт было неразумно, и он, убедившись, что обнаглевший Адам занимает всё пространство гостиного дивана, а ложиться в кровать к Сиене неприлично, устроился спать на трёхместном табурете перед роялем.
          Для Джастина новый день начался со счастливого совпадения. Он обнаружил, что обворожительная гитаристка «Термы» теперь учится с ним в одном вузе. За весь день, он раз пятнадцать встретил её в коридорах центрального корпуса. Уже уходя из института, он увидел, что интересовавшая его девушка сидит на парапете у входа и что-то листает. Джастин подошёл к ней и поздоровался.
          - Я уже заметила, что ты всюду за мной ходишь, - отозвалась она, не глядя на него. - Но у меня есть парень…
          - А у меня девушка. Я Джастин Лэйн, факультет искусствоведения. – Он улыбнулся.
          Девушка поколебалась, внимательно всматриваясь в лицо нового знакомого, но всё же ответила:
          - Саманта Тимберлейк. Можно просто Сэм, можно просто Лэйк.
          - Тимберлейк? – с удивлением переспросил Джастин.
          - У всех одна реакция. Да, мы однофамильцы.
          - Представься Дэну. Он наверняка отреагирует иначе.
          - Дэниел Грейс? – уточнила Лэйк.
          - Уже наслышана?
          - Слухами земля полнится. К тому же, он вёл вчера концерт. С ним знакома наша вокалистка.
          Джастин понимающе покивал и спросил в продолжение разговора:
          - На каком ты курсе?
          - На первом.
          - А твой парень…
          - Фрэнк. Он тоже теперь здесь учится. Он аспирант.
          - Ух ты! – неподдельно удивился Джастин.
          - А ты на каком? – спросила Лэйк, начинавшая интересоваться личностью нового знакомого.
          - На третьем. Но я переводился, потерял год.
          - Сколько же тебе лет?
          - Двадцать два.
          - Выглядишь старше. Лет на… двадцать семь. Как мой парень.
          Они взаимно улыбнулись. Джастин не мог оторвать взгляд от лица девушки. В ней было нечто настолько необычное, что он не мог никак разгадать, что же это было.
          - Может, всё-таки можно пригласить тебя на свидание? – спросил он наивно.
          Лэйк посмотрела на Джастина изумлённо и вдруг согласилась. Ей понравился напористый и улыбчивый парень с факультета искусствоведения, отчего-то казавшийся старше и опытнее своих лет.
         


                22

          День был изумительно светлый и яркий. Дэниел с утра был бодр и весел. Он даже решил пройтись до Института пешком и по пути встретил Нес на её скейтборде. Они шли по людной улице. Дэниел всё время что-то говорил, шутил, временами улыбался и много корчил рожи. Нес было с ним уютно и весело. Редактор вызывал у неё безграничную симпатию. Особенно хорош он был в банальном чёрном костюме, белой рубашке и стильном чёрном галстуке. По существу, Дэниелу шло всё, что бы он ни одел, но чувство стиля не давало ему вылезать из дорогущих костюмов, бесчисленных рубашек и галстуков.
          Навстречу шли десятки людей, и Дэниел бессознательно скользил взглядом по каждому встречному лицу. Мимо прошёл худой бледный юноша с глубоким шрамом под правой скулой. Дэниел на секунду задумался над тем, что он ему знаком, но смех Нес тут же сбил его с мысли.
          - В конце концов, это не так важно, - бросил Дэниел в продолжение разговора.
          Его взгляд вновь бросился в пучину встречных лиц и мгновенно вычленил нужное, самое важное и дорогое лицо. Дэниел увидел Джульет, как всегда, рыжую, красивую и сияющую. Дыхание перехватило как в первый раз, и он дал ей пройти мимо, но оглянулся через плечо и всё же не справился с собой.
          - Я догоню тебя, - бросил он Нес и побежал в обратную сторону, за Джульет.
          Он ловко и нежно ухватил её за руку. Она оглянулась, и они столкнулись взглядами.
          - Нам нужно поговорить, - произнёс Дэниел.
          - Не о чем, - возразила Джульет.
          - Ты знаешь, что это неправда.
          Взаимное испытание взглядами среди потока людей продлилось с полминуты. Дэниел придержал голову Джульет за затылок и поцеловал её в губы. Она, не раздумывая, ответила на поцелуй.
          - Я зайду вечером, - сказала она и собралась уходить.
          - Ты обещаешь? – недоверчиво переспросил Дэниел.
          - Обещаю. Хоть Джас и не разрешает обещать.
          Дэниел улыбнулся, и они пошли прежними путями. Уже нагнав Нес и извинившись за задержку, Дэниел оглянулся назад, поймал взаимный взгляд Джульет, а затем, уже отворачиваясь, зацепился взглядом за фигуру проходившей мимо девушки. Он так и не сумел понять, что за черта привлекла его внимание, но её образ врезался в память Дэниела на годы.
         

          Лэйк куталась в курточку и искоса поглядывала на шедшего рядом Джастина. Нравился ли он ей? Пожалуй, да, но ей казалось, что ничего не случится, если она отложит их отношения на месяц-другой. Не умрёт же он, в самом деле. Недолгий срок знакомства Лэйк не смущал: с аспирантом Фрэнком она стала встречаться через семнадцать минут после того, как впервые увидела.
          Джастин робел. Он бывал либо робким, либо сердитым с девушками, которые ему действительно нравились. В Лэйк он уже был влюблён, и у них только что было настоящее свидание.
          - Зачем ты бросаешь такие взгляды? – спросил Джастин, догадывавшийся о её размышлениях на свой счёт. – Что будет дальше?
          Лэйк не сразу ответила. Они прошли молча ещё с минуту, а затем она остановилась и повернулась к Джастину.
          - Джас… - Она потупила взгляд, чтобы оставить себе шанс рассуждать здраво. – Ты мне нравишься… но… Но я не знаю…
          Джастин взял её за одну руку, за другую. Они так и стояли, взявшись за руки, будто боялись упустить друг друга, глядя друг другу в глаза, проживая некую отдельную жизнь в эти секунды. Лэйк стала приближать свои губы к губам Джастина.
          - Не надо целовать меня, если не собираешься быть со мной, - тихо произнёс он.
          Лэйк осеклась, резко отстранилась от него, выдернула свои кисти из его ладоней и отвернулась.
          - Почему-то… - Джастин грустно усмехнулся. – Почему-то я так и подумал. Ты любишь своего парня? Действительно любишь?
          Она не ответила. Лэйк сама не знала ответа. Она встречалась с Фрэнком больше года. Он с первой секунды казался ей идеальным мужчиной. Потом он оказался скрытным, а теперь немного пугал её. Но Фрэнк терпел её увлечённость музыкой и бесконечно прощал резкие перепады настроения, о которых ещё ничего не знал Джастин.
          Лэйк стояла спиной к Джастину, кусая губы, силясь повернуться к нему, поцеловать его и быть с ним, но отчего-то не делая этого. Ситуация становилась невыносимой. Джастин подождал ещё не дольше тридцати секунд.
          - В любом случае… - проговорил он и убедился, что Лэйк приняла решение не в его пользу. - В любом случае, спасибо за вечер…
          - Я нужна тебе? – Лэйк резко обернулась и уставилась ему в глаза. – Я действительно тебе нужна?
          Джастин открыл было рот, чтобы ответить, но у него зазвонил мобильный телефон. Он знал, что звонит Элена, действительно красивая девушка, которая ничего с него не требовала, не стремилась быть нужной или любимой. Её устраивало просто огромное количество внимания любого мужчины. Последнее время любым мужчиной был Джастин. Он скинул звонок, не отвечая, бережно взял Лэйк за плечи и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
          - Сэм, будь счастлива. А мне нужно идти. Увидимся когда-нибудь.
          Он отпустил её и, не оборачиваясь, быстро пошёл по набережной прочь, на ходу набирая номер Элены.
         
          Дэниел сидел за роялем и не мог оторвать взгляд от клавиш. В правой руке он держал шприц, а чуть выше локтя левой руки была обмотана ленточка из бинта, концы которой он зажимал губами. Он, наконец, приблизил остриё иглы к вене, когда из-за двери комнаты донёсся голос Джульет:
          - К тебе пришли.
          - Спасибо, Джулс, - отозвался Дэниел, выпуская концы ленточки из губ. - Пригласи сюда, пожалуйста. И прекращай на меня дуться!
          - Да, сэр, - холодно ответила Джульет и ушла в прихожую.
          Дэниел проводил её взглядом, будто мог видеть через стену, положил шприц на клавиши, размотал бинт и, положив его туда же, закрыл крышку рояля. В следующий момент вошла Сиена. Она с порога улыбнулась и показалась робеющей.
          - Проходи, не стой в дверях.
          Сиена вошла и прикрыла за собой дверь. Она подошла к роялю и села рядом с Дэниелом на табурет. Он смотрел на неё, ожидая чего-то.
          - Во-первых, извини, что я вчера истерила весь вечер, пока вы с Адамом меня не споили.
          - Я уже забыл, - улыбнулся Дэниел. – А Адам никому не расскажет.
          - Кстати, куда он делся? Куда вы оба делись? Когда я проснулась, не нашла ничего, кроме завтрака. Кстати, спасибо.
          - На здоровье. Но благодарить ты должна за то, что два музыкально настроенных молодых человека не стали приставать к тебе после третьей бутылки. А то ты бы нашла обоих в своей постели.
          - В твоей постели, Дэн.
          - Это не важно. Адам свалил буквально за полчаса до твоего пробуждения, а я видел, что ты открыла глаза, и поехал в редакцию. В восемь-то вечера…
          - Ясно, - удовольствовалась ответом Сиена. - Кстати, я рада, что вы с Джульет снова вместе.
          - Кстати, кстати, - передразнил девушку Дэниел. – Кстати, мы ещё не вместе. По крайней мере, это не так называется. Но я работаю над ситуацией.
          Сиена тихо засмеялась. Дэниел был доброжелателен, кокетлив и оттого забавен.
          - Дэн, я пришла, потому что не могу спать дома, - призналась Сиена. – Я не боюсь его, просто он постоянно шумит и мешает мне уснуть. Я уже устала. Видишь, какая я бледная и замученная.
          - Нет, не вижу. Я вообще никогда не вижу твои недостатки.
          Сиена смутилась. Дэниел поднял крышку рояля и сказал:
          - Я обещал научить тебя играть…
          Сиена вопросительно посмотрела на шприц, лежавший на клавишах, и перевела взгляд на Дэниела.
          - Морфин, - объяснил он. – Я морфинист, - и он очаровательно улыбнулся. – Не пугайся и не говори Джасу. Он обидится, что я не делился.
          - Шутишь? – серьёзно спросила Сиена.
          - Конечно. Он же у нас праведник. Только девушки и выпивка. Никаких наркотиков и музыки. – Дэниел стал серьёзным: - Возьми шприц. Если введёшь Алексу, он на время успокоится. Могу снабжать тебя ежедневно. Только сама не подсядь. Жутко вредная штука для людей.
          - А для азазелей?
          - У азазелей не вырабатывается наркотическая зависимость. Сущность такая штука, что сильнее неё наркотик уже не нужен.
          - Тогда зачем тебе морфин?
          - Я так глушу сущность. И нервы успокаиваю. Так как организм не привыкает к морфину, он имеет одинаковый эффект успокоительного при каждом приёме. Люди, напротив, подсаживаются, постепенно повышают дозу и в конце концов умирают. Слишком страшные последствия: галлюцинации наяву, кожа желтеет, высыхает, сердце садится, зубы выпадают... Почитай Булгакова – «Морфий». После него не то, что колоться, - курить не захочется.
          - Джульет знает?
          - Никто не знает. Кроме одной девушки. У меня в России была передозировка, она спасла меня. С тех пор я осторожней.
          Сиена помолчала и переспросила:
          - Значит, надо пробраться к Алексу и ввести ему дозу?
          - Да. Справишься?
          - Я не могу попросить Джастина, потому что он спросит, откуда морфин. Значит, придётся справиться.
          - Я в тебя верю. И ещё… Насчёт Джаса… Ты заметила, что мы даже не пытались убить Алекса?
          - Да, но я надеялась, что от доброты душевной.
          - После всего, что было? Вряд ли. Здесь другое. Алекс и Джастин повязаны. Алекс спас его от смерти, и Джастин последовал за ним в Город. Теперь, если с ангелом что-то случится, Джастин обречён. Хотя он уже давно обречён…
          - Ты всё загадками да загадками…
          - Во-первых, Джастин – единственный человек на Земле, не имеющий ангела-хранителя. Он тоже азазель, как и я, но он передал мне свою сущность, когда ему было девять лет. Теперь хранить и оберегать его должен я. Во-вторых, он был влюблён в порочную, а она любила его. За ним уже много раз приходила смерть, но я всё брал для него отсрочку. Больше не удастся. Он в долгу у Алекса. Смерть Алекса – его смерть. Это путанные правила, но их придумал не я, а ангел смерти. Она мстительная дама и жутко недолюбливает меня.
          - Потому что ты умнее, красивее и обаятельнее? – улыбнулась Сиена.
          - Потому что я бессовестный тип и хороший друг, - неожиданно серьёзно ответил Дэниел.
         

          Джастин открывал дверь с улыбкой, ощущая то на затылке, то чуть ниже спины взгляд белокурой красавицы с изумительными модельными данными и чудесным именем Элена. Он прекрасно понимал, что сложившиеся за последние недели отношения с ней и отношениями-то назвать было трудно, но чисто физическое влечение глаз и тела он пересилить не мог. К его счастью, Элена легко относилась к подобным романам, да и Джастин ей нравился. Он был милым, забавным и вызывал у неё желание. У обаятельного ухажёра с отданной другу нечеловеческой сущностью так обычно и бывало.
          Он, наконец, справился с упрямившимся замком и впустил девушку в квартиру. Как только зажёгся свет, Элена непринуждённо спросила:
          - Это квартира твоей девушки?
          - Нет, - ответил Джастин с улыбкой. – Это квартира лучшей подруги по уши влюбленной в меня девушки.
          Элена очаровательно улыбнулась в ответ. Возникшую тишину прорвал тупой с зазубринами, неясный звук, похожий на скрежет когтей по твёрдой поверхности. Гостья испуганно посмотрела на дверь, из-за которой доносился подозрительный звук.
          - Что это? – тихо спросила она.
          - Собака, - не стушевался Джастин и который раз подивился своей находчивости.
          Раньше, по крайней мере, последние три года ему не приходилось выкручиваться из подобных ситуаций, и внезапно обострившаяся способность мгновенно находить безболезненные выходы несказанно его радовала.
          - А почему она взаперти? Можно на неё посмотреть? – Элена неуверенно приблизилась к двери.
          - Нет, не советую, - поспешил удержать её Джастин. - Она болеет, мы её на карантине держим.
          - Держим? – уточнила Элена.
          - Ну да. Я же здесь на правах постояльца живу.
          - А чем она болеет?
          - Кто?
          - Собака.
          - А! Психическое расстройство.
          - Джас, ты меня совсем за дуру держишь? – обиделась было девушка.
          - Я пошутил! – поспешил оправдаться Джастин. – Иди лучше в комнату, а я пока проведаю собачку.
          Элена лучезарно улыбнулась ему и ушла в спальню, на которую указал ей Джастин. Он же кинулся к двери гостиной, открыл её, подбежал к двери каморки и припал у неё на колени.
          - Алекс! – крикнул он шёпотом, насколько это возможно. – Ты что делаешь?
          - Выпусти меня, - проскрипел становившийся всё более незнакомым голос беса. - Я больше не могу сидеть взаперти.
          - Я бы с радостью. Стань человеком, и никаких проблем…
           - Я умираю… - просипел Алекс.
          Джастин ухмыльнулся и достал из кармана заветный ключ. Он мог поддаться на блеф и обречь на смерть себя, либо Элену, либо Сиену, но был абсолютно уверен в беспочвенности слов Алекса. Бесу просто было жаль себя, он фантазировал и мечтал умереть, чтобы наказать своих врагов, которым его смерть определённо не была на руку.
          - Алекс, ты удивительный ангел, - сказал Джастин, улыбаясь и разглядывая ключ.
          - Почему? Потому что вы с Дэниелом меня ещё не убили?
          - Смешно. Но нет. Потому что ангелы учатся сначала лгать, а потом всему остальному. Ты же сначала захотел убивать, потом начал ревновать и лишь теперь научился лгать. И хорошо лгать, задевая слабые места. Но со мной блефовать бесполезно. Я не выпущу тебя.
          Джастин поднялся с колен и пошёл в спальню. Ключ он положил на тумбочку у кровати. Элена зазывающе улыбалась ему, и, если бы не обезумевший от жажды убивать ангел в гостиной, он был бы абсолютно счастлив.
         


                23

          Замок щёлкнул едва слышно, и Сиена вошла в квартиру. Было уже очень поздно или ещё очень рано. Джастин и Элена уже спали, Алекс ещё нет. Сиена слышала шум от его движений и неразличимый шёпот. У неё медленно сжималось сердце. Она солгала Дэниелу, сказав, что не боится беса. Каждый шорох, доносившийся из темницы, ассоциировался в её воспалённом от напряжения сознании с отблесками на лезвии ножа.
          Девушка неслышно вошла в спальню и взяла с прикроватной тумбочки ключ от каморки. Опасаясь дышать, она пробралась через гостиную к заветной двери и попыталась в темноте попасть ключом в замочную скважину, когда её ухватил за руку Джастин.
          - Что ты делаешь? – прошептал он недоумённо. - С ума сошла?
          - Я хочу ввести ему успокоительное, - прошептала в ответ Сиена, не оставляя попыток свободной рукой вставить ключ.
          - На него вагон успокоительного нужен, - не унимался Джастин. - Оставь дверь в покое.
          - Я знаю, что я делаю.
          Сиена смогла, наконец, вставить ключ и успела повернуть его полтора раза, когда Джастин ухватил её и за вторую руку и силой оттащил от двери. Он отчего-то не поверил ей и теперь выговаривал за то, что она пыталась выпустить маньяка. Сиена, совершенно не вникая в его слова, замерла и, прислушавшись, поняла, что Алекс наседает на дверь изнутри, чтобы выломать ее.
          - Джас, послушай! Джас! – попыталась остановить речь постояльца Сиена, но он не слушал её, а дверь всё больше поддавалась напору беса. – Джас, он сейчас вырвется… - В следующий момент двери каморки распахнулись, и оттуда выскочил Алекс.
          Оттолкнув Сиену и Джастина, он промчался в кухню, а оттуда выбежал на площадку. Сиена убедилась, что в подставке над раковиной не хватает ещё одного ножа, сообщила об этом Джастину, попросила позвонить Дэниелу, взять оружие и следовать за ней на улицу. В голосе и движениях девушки была решимость, пугающе напомнившая Джастину его друга. Начиналась настоящая охота.

         
          Свет тусклых ночных фонарей выхватывал кусками асфальт проезжей части. Тротуары и стены домов тонули в сумраке. На улице было тихо и безлюдно. Сиена вышла на середину дороги. Она надеялась выманить собою Алекса и всё-таки ввести ему злополучный морфин, пусть даже рискованным ударом шприца в шею. К собственному удивлению, ей не было страшно. Она даже развлекла себя мыслью о том, что сложившаяся ситуация походила на погоню за уползшим из квартиры питоном.
          Вдруг из тени дома вынырнул Алекс и рванулся к ней. Обхватив одной рукой шею девушки, он не нанёс удар сразу, а приставил нож к её груди.
          - Я не хочу тебя убивать… - прошептал он. – Я, правда, очень не хочу. Но мне нужно жить…
          - Для чего? – с сомнением спросила Сиена, ловя себя на том, что действительно совершенно не боится.
          Алекс испугался такого странного вопроса. На самом деле, для чего ему жить?
          - А для чего живут люди? – спросил он растерянно.
          - У Горького жили для лучшего, - ответила Сиена, заставляя его подумать и выигрывая тем самым время.
          Алекс растерялся. Он вспомнил, что лучшее в его жизни – это Сиена. Убив её, он потерял бы необходимость жить.
          - Я просто хочу жить… - с усилием произнёс он, отказываясь от последней мысли.
          Сиена заметила, что рука беса просто лежит на её шее, и повернулась к нему лицом. В правой руке она сжимала шприц. Глаза Алекса слепили Сиену ярким голубым светом, не позволяя разглядеть его шею. Девушка, не сводя взгляда с лица беса, задумалась, как ей попасть в хоть какую-нибудь вену на теле Алекса. Его следующее действие сбило её с мысли: он неожиданно ухватил её за правое запястье и сжал его до дикой боли. При этом, Алекс с улыбкой смотрел в глаза девушки. Сиена, не подав вида ни одной мышцей лица, выпустила шприц, и он едва слышно стукнулся об асфальт.
          Из тени дома выбежал Джастин с пистолетом наготове. Сиена выдернула своё запястье из руки отвлёкшегося на нового противника Алекса и бросилась наутёк в надежде, что Алекс последует за ней. 
         

          Помещение, в которое в спешке забежала Сиена, было недостроенной подземной парковкой. Во всех концах заасфальтированной площадки горели фонари, оставленные включенными строителями.
          Следом за девушкой на стройку вбежал Алекс. Он остановился напротив походившей на загнанную волчицу девушки и выжидающе на неё смотрел, сжимая за спиной нож.
          - Из-за чего столько шума, Алекс? – непринужденно спросила Сиена. – Я только хотела дать тебе успокоительное, чтобы ты не так громко… храпел. Спать невозможно под твои завывания.
          - Где ты была сегодня? – спросил Алекс довольно странным тоном. – Ты больше не спишь в своей квартире? А в чьей теперь?
          - Я теперь совсем не сплю, - глухо ответила Сиена. - Из-за тебя. Всё думаю про нас. Как нам было хорошо. Вдвоём. Без кухонного ножа.
          Алекс задумчиво смотрел на неё, а Сиена понимала, что в случае чего, у неё нет никакого оружия, даже пресловутого шприца. Бес подошёл к ней ближе и обнял вокруг плеч. Сиена знала, что у неё за спиной его нож, и не могла расслабиться, заставить себя хоть на секунду показаться нежной.
          - Чем так хорош Дэниел? – спросил Алекс вкрадчиво. – Я понимаю, что красив и умён. Но ведь он не меньшее чудовище, чем те, на кого он охотиться. На нём столько смертей, столько крови… У него столько слабостей… Сердце, морфин, музыка, дружба, Джульет… Чем он так хорош? Почему ты не можешь выкинуть его из головы?
          Сиене неожиданно стало страшно. Алекс не просто был прав, он будто читал её мысли, будто знал всё о её чувствах, а главное – всё о Дэниеле. Лезвие ножа медленно скользнуло по её спине, не причинив вреда, и замерло у основания шеи.
          В помещение вбежал Джастин с пистолетом. Сиена не подумала о том, что его долго не было. Она была рада уже тому, что больше не наедине с падшим ангелом. Алекс оглянулся на вбежавшего, вновь посмотрел на Сиену и занёс нож у неё над грудью. В следующее мгновение раздался выстрел.
          Джастина оглушили его грохот и незамедлительно -  тупая боль чуть выше виска. Багровая влага заструилась по правой стороне лица. Он отошел на несколько шагов назад, отёр её рукой, посмотрел неосмысленно на окровавленные пальцы и поднял глаза на Алекса. Из простреленной правой кисти беса выпал нож. Сиена метнулась поднять его, но Алекс ухватил её за волосы и тем самым остановил. Девушка замерла в ожидании худшего.
          Бес, не отпуская её, развернулся к Джастину и мысленно подивился, что он всё же нажал на курок.
          - Самоубийство – это грех, - нравоучительно сказал Алекс морщившемуся от мучительной головной боли Джастину, не сводившему при этом прицела с падшего ангела.
           Сиена, стараясь не привлечь внимания Алекса к своим манипуляциям, ступнёй осторожно подвигала к себе нож. Наконец она почти могла поднять его, оставалось немного опустить руку. С отчаянной решимостью Сиена рванулась к холодному оружию, но бес увидел лежавший на полу нож и отправил его ударом ноги подальше. Тут же на него бросился Джастин, и Алекс был вынужден выпустить Сиену. После непродолжительной борьбы бес с завидной силой отшвырнул противника в стену. Джастин ударился затылком и, упав на живот, остался лежать без сознания. Алекс подобрал пистолет, выроненный Джастином в борьбе, и оглянулся на Сиену. Она спиной отходила к противоположной стене, поглядывая то на Алекса, то на Джастина, то на лежавший вдалеке нож.
          - Алекс… - проговорила Сиена, справляясь с нахлынувшим ужасом. – Алекс, я люблю тебя. Остановись. Я знаю, ты можешь. Алекс…
          Холодные, заиндевевшие глаза Алекса всё ещё смотрели на Сиену, а в ответ на него с ненавистью смотрели смелые лучистые глаза девушки.
          - Зачем ты лжёшь? Тебе не обмануть меня. Мы оба знаем, как тебе нравится Дэниел…
          Сиена недобро усмехнулась и торопливо заговорила:
          - Или Джастин? Или Эндрю? Или Майк? Или Джон? Или ты? Алекс! Ты сам запутался. Зачем тебе это? Зачем тебе убивать?
          Алекс не ответил, поднял на Сиену пистолет и приготовился стрелять. Девушка не испугалась. Она по-прежнему с гордым видом стояла напротив него и ждала исхода вечера. Алекс же ждал, что Сиена скажет что-нибудь, сделает что-нибудь. Он хотел проникнуть в её мысли, чтобы понять, как спасти её. Сиена не размышляла в тот момент. Она уже подвергла опасности жизнь Джастина, а теперь с секунды на секунду её ожидала собственная гибель. Желания и сил бороться, сражаться за себя уже не было.
          Вдруг Алекс опустил руку с пистолетом, выронил оружие и, подойдя к Сиене, поцеловал её в онемевшие губы. Она растерялась, не понимая мотива бесовского поступка. Алекс отстранился от её лица, посмотрел на неё ласково и провёл рукой по её волосам.
          - Ты такая красивая… - сказал он с мечтательной улыбкой, напугав Сиену переменой в своём поведении.
          Она следила за его действиями с напряжённым ожиданием подвоха. Алекс насмотрелся на любимую девушку, повернулся к ней спиной и пошёл в направлении лежавшего на полу кухонного ножа. Сиена пыталась представить, что будет дальше, но не могла. Алекс слишком часто менял свои намерения, его глаза вспыхивали и потухали от малейшего колебания воздуха, а порой и вовсе без причины. Сиена теряла суть происходящего, начинала забывать, что она и Джастин, ничком лежавший в другом конце помещения, делают на недостроенной парковке. Она словно в замедленной съёмке видела, как Алекс поднимает нож левой рукой, неизменно обмотанной непросыхающей красной повязкой, разглядывает лезвие, смотрит на Сиену и произносит излишне растянуто:
          - Он идёт…
          Девушка не успела задуматься, о ком говорит безумный бес. В помещение вошёл Дэниел, остановился и окинул взглядом происходящее внутри. Сиена смотрела на него и не понимала, что этот безупречно красивый молодой человек делает в том хаосе, в котором оказались теперь она и его лучший друг. Боковым зрением, она заметила неясное движение, которое сначала смутило её, а в следующий момент несказанно напугало: Алекс, замахнувшись ножом, кинулся к Дэниелу, мощным толчком в грудь повалил его на пол и, вцепившись обеими руками ему в горло, стал душить. Дэниел с трудом мог сопротивляться нечеловеческой силе своего соперника и всё яснее ощущал нехватку воздуха. Не обращая никакого внимания на вялые попытки душимого вырваться, Алекс, упершись простреленной ладонью Дэниелу в горло, занёс над ним нож для решающего удара.
          Вдруг возле него упала на колени Сиена и, заглянув в раскалившиеся голубизной глаза ангела, прошептала, плохо скрывая слёзы в голосе:
          - Алекс… - Он замер. - Отпусти его… Прошу тебя… - Алекс поднял глаза на девушку. - Убей меня, убей кого угодно, только не его…
          Ангел продолжал смотреть на Сиену потухавшими глазами, забыв о сопернике и ослабив хватку. Дэниел немного отдышался и, собравшись с силами, скинул с себя задумавшегося Алекса. Сиена помогла освободившемуся от душителя быстро подняться. Они встали против оставшегося сидеть на полу беса. Дэниел пытался отдышаться, а Сиена смотрела на бессмысленно улыбавшееся голубоглазое существо в ожидании следующего бесовского хода. Она уже видела, что в этой партии все, кроме Алекса, оборонялись.
          - Убить тебя? – переспросил Алекс, не поднимая на девушку глаз. – Чтобы он жил? – Он улыбнулся и посмотрел на Сиену. – Я ведь могу обмануть тебя: убить тебя, а потом и его, а ты даже не узнаешь, что умерла ни за что.
          - Ты сначала попробуй меня убить, - неестественно хрипло произнес Дэниел, прекрасно сознавая, что ещё жив только благодаря Сиене.
          Алекс заливисто засмеялся. В Дэниеле ничто не дрогнуло, пока Сиена не сжала от страха его руку в локте. Он посмотрел на дрожавшую девушку, в её блестящие глаза и почувствовал себя загнанным в тупик. Он не мог не только сделать что-либо, чтобы спасти её: он не мог спасти даже себя. По силе Дэниел ощутимо уступал бесовской мощи Алекса. За спиной, под пиджаком был спрятан пистолет, но от него не могло быть никакой пользы.
          - Я, с твоего разрешения, - заговорил отсмеявшийся Алекс, - всё-таки попробую… - и вновь метнулся к азазелю.
          Бесу наперерез бросилась Сиена. Она вцепилась в рукава его свитера, упёрлась в руки и из последних сил пыталась удержать на месте. Дэниел на секунду потерял ощущение реальности. Заново осознав происходящее, он приблизился к девушке и бесу, выхватил Сиену за руку буквально из-под опускавшегося на неё ножа, и лезвие по рукоять вошло ему под правую лопатку. Против ожидания недовскрикнувшей Сиены, Дэниел не рухнул на пол, а повернулся торчавшей из спины рукоятью к ней и прошипел:
          - Вынь…
          Сиена не понимала, что происходит. Она смотрела на нож, на кровь и одинаково не понимала, чего от неё хочет Дэниел и как он может терпеть такую адскую боль. Девушке казалось, что между ножевым ударом и настоящим моментом пролегла вечность, хотя не прошло и десяти секунд. Дэниелу начинало плохеть, и он заговорил с жаром:
          - Сиена, слушай меня. Я азазель, у меня завышенный болевой порог к проникающим ранениям. В этом нет ничего страшного. Просто возьми рукоять, закрой глаза и выдерни. Умоляю. У меня ускоренная регенерация тканей. Через пять минут от раны не будет и следа. Помнишь, Алекс ранил меня в твоей квартире? Я заметил рану, лишь когда она начала затягиваться. Уже вечером того дня от неё ничего не осталось. Сиена, вынь нож!
          Когда девушка не только услышала Дэниела, но и поняла, наконец, смысл произносимых им слов, она уже обхватила рукоять своей кистью. Что произошло в следующие несколько секунд, она не запомнила, только, открыв глаза, увидела окровавленный кухонный нож в своих руках, раскромсанную справа вверху спину Дэниела перед собой и, заглянув за неё, Алекса, уставившего на азазеля его же оружие. Озаботившись инородным предметом в своей спине, Дэниел не заметил, как бес вынул у него из-под пиджака пистолет.
          Алекс смотрел на соперника с нескрываемым восхищением. Его на самом деле поражал красавец азазель, который был плохо знаком со страхом и адекватными поступками. Падшему ангелу даже было жаль лишать мир такой особенной личности, но, не особо борясь с собственной жалостью, он снял пистолет с предохранителя и помедлил с выстрелом, лишь чтобы спросить Сиену:
          - Как ты могла причинить боль такому человеку? Тем более, таким варварским способом – выдёргивая нож из живой плоти. Не стыдно, любимая?
          - А тебе не стыдно? – одёрнул Алекса неожиданный голос Джастина из другого конца помещения.
          Бес увидел, что очнувшийся кандидат в противники целится в него из пистолета, и улыбнулся, повернув лицо обратно к Дэниелу и Сиене.
          - Джастин, не смеши меня в такой ответственный и, я бы сказал, трогательный момент, когда я собираюсь оставить Сиену без её святого. Мы все знаем, что ты не выстрелишь, потому что…
          - Ты ничего не знаешь! – зло огрызнулся Джастин. – Я поклялся Клэр защищать ее внука, моего друга. Пока я пожизненно у него в долгу.
          - Как скажешь… - бросил Алекс и едва нажал на курок.
          Сиена выскользнула из-за спины Дэниела, но он удержал её одной рукой и не позволил закрыть себя. Где-то между их действиями грянул выстрел. 
         


                24

          Сиена увлекла Алекса с улицы в недостроенное здание, и Джастин, подивившись её смелости, вынул из внутреннего кармана натянутой впопыхах куртки мобильный телефон, остававшийся там с прихода домой. Он решился всё-таки позвонить Дэниелу, как просила Сиена. Что он будет делать дальше, лишённый сущности азазель ещё не знал.
          Опустив трубку после короткого разговора, Джастин неожиданно задумался: а что он терял? Было ли в его жизни что-то такое, что он действительно терял, убив Алекса? Он вспомнил Кейру, девушку, которую он когда-то, ещё совсем недавно любил. Любил, но их отношения не складывались. Они никогда не были вместе, хотя она всегда была рядом. Между ними скорее шла негласная, безмолвная война. Лишь пару раз, когда он умирал, Кейра пускала слезу и целовала его. Но стоило Джастину поправиться и выписаться из больницы, возвращалось её холодное, высокомерное отношение. Чуть ли не назло ему, Кейра обручилась с другим мужчиной, который уже спустя пару месяцев едва не убил его.
          Джастин вспомнил недавний разговор с Лэйк, её неуверенность, недоверчивость. Сердце Лэйк шло на разрыв в те минуты, он точно знал. Она уже хотела быть с ним, но ещё боялась оставить того, другого парня. Всегда бывал «тот, другой парень» или нечто такое, что не оставляло ему шанса на счастье.
          И воспоминания запульсировали у Джастина в уме. Мёртвенно бледные черты и окровавленное платье девушки, с которой он встречался, когда ему было лет шестнадцать и которая погибла от рук падшего ангела… Израненная Джульет, которой, как рассказывал Дэниел, сильно досталось на его единственной лондонской охоте… Перепуганная, вжавшаяся в стену дома Рита, которой Джастин, к слову, ещё и разбил сердце… Ранения Дэниела от падших ангелов… Собственная кровь Джастина на кафеле бассейна…
          Он со смертельной решимостью вошёл в недостроенную парковку и нашёл силы выстрелить, пусть всего лишь в руку злополучного ангела, пусть лишь на мгновение спасая Сиену…
          Затем, переборов адскую боль в виске и в затылке, нашёл силы подняться и помешать Алексу убить его лучшего друга. Ведь он когда-то пообещал его бабушке, что будет заботиться о Дэниеле как о младшем брате, но у него не получалось держать слово. Обычно сам Джастин влипал в неприятности, а Дэниел, рискуя жизнью и марая руки, вытаскивал его. Пожалуй, впервые он мог расплатиться с другом по многочисленным долгам, отдав свою жизнь и запачкав кровью свои руки.
          - Джас!
          - Джастин…
          Он успел услышать своё молниеносно выпаленное Дэниелом имя, прежде чем пуля из его пистолета пробила голову падшего ангела, и Джастин повалился навзничь. Медленно прошёптанное Сиеной обессмысленное слово «Джастин» уже не могло достигнуть его потухшего сознания. Девушка, робко отстранилась от Дэниела, не выпуская из крепко сжатых кистей рукав его пиджака, и посмотрела в другой конец помещения, где на полу лежал его лучший друг…
          Дэниел отцепил ещё плохо слушавшейся правой рукой пальцы Сиены, подошёл к телу и, опустившись перед ним на колени, заглянул в лицо Джастина. Он лежал как живой, открыв зелёные глаза, сохранившие всегда немного испуганное выражение, и определённо смирившись со своей участью.
          Сиена лишённым всякого выражения взглядом окинула распростёртое на полу тело Алекса, бросила на него окровавленный кухонный нож и медленно пошла к Дэниелу.
          - Мёртв… - констатировал Дэниел чужим, ничего не значившим голосом.
          Сиена присела рядом с ним. Проступившие на глазах слёзы помешали ей увидеть лицо Джастина. Она никогда не относилась к нему особенно хорошо, но теперь ей казалось, что с ним умер какой-то важный, очень светлый и яркий кусочек мира. Будто без него стало меньше воздуха или солнечного света. Или она просто боялась, что Дэниел больше никогда не улыбнётся?
          - Чем я так хорош? – тихо спросил Дэниел. – Зачем один человек за другим умирает ради меня? Почему вы все не можете просто отпустить меня и жить дальше?
          Он поднял на девушку глаза и попытался отыскать в её лице хотя бы намёк на причину такого самопожертвования.
          - А ты можешь просто отпустить Джастина и жить дальше? – спросила Сиена вместо ответа, и Дэниел отрицательно помотал головой. – Почему ты не можешь отпустить его, поэтому мы не можем отпустить тебя.
          - Нет, - твёрдо произнёс Дэниел. – Это другое. У меня нет никого, кроме Джаса. А у вас свои жизни. Чем они хуже без меня?
          Сиена пожала плечами. Она не знала ответа, но не могла выкинуть Дэниела из головы и сердца. Она, скорее, неосознанно пыталась втянуть его в свою жизнь. Поэтому являлась в редакцию по первому его зову. Поэтому вдумчиво выслушивала всё, что бы он ей не рассказывал. Поэтому так легко восприняла весть о том, что её позвали приманкой на охоту. Поэтому звала на помощь его, а не Джастина. Дэниел был важной частью её жизни, и он действительно был для неё святым.
          - В любом случае… - утирая выступившие на глаза слёзы, продолжил Дэниел, - Джас расплатился со мной по всем счетам.
          У Джастина во внутреннем кармане куртки зазвонил мобильный телефон. Дэниел достал окровавленную трубку и, поднявшись на ноги, ответил.
          - Кейра? – Он выслушал собеседницу и ответил лишь: - Он умер. – Возникла ещё одна пауза, после которой он заговорил быстро и зло: - Не плачь только. Это твой жених проделал в Джасе три сквозных дыры, которые я теперь наблюдаю. К чему я веду? Просто заметь, что с того момента, как я уехал, и до того, как он встретил тебя, с ним ничего не случалось. А когда появилась ты, он стал снова и снова умирать. Когда вас, порочных, уже станут убивать? Вас слишком много развелось и пора уже воевать с вами, а не с падшими ангелами, потому что, если бы не было вас, они бы не падали.– Дэниел швырнул телефон об пол, и аппарат разлетелся на части.
          Сиена, сидевшая на корточках у тела Джастина и вглядывавшаяся в его лицо, вдруг опустилась на колени и снова заплакала. Дэниел испугался её слёз и присел рядом.
          - Сиена, ты что? – проговорил он ласково, беря её за плечи, отчего Сиена заметно вздрогнула. - Сиена, всё хорошо.
          - Я не поверила ему… - прошептала словно в забытьи девушка. - Я не поверила, что он не опустит кинжал мне на грудь… Я увернулась, и веры не стало. И любви не стало… Давно уже… Я давно перестала ему верить… И я…  Я чувствую себя так, будто сама убила Джаса… - Сиена прислонилась к плечу Дэниела и, продолжая едва заметно дрожать, помолчала с минуту, глядя полными слёз глазами на тело Джастина, а потом прошептала: - Джас совсем как живой. Ты видишь? Точно живой… И глаза такие ясные… И испуганные немного… - Сиена улыбнулась безумной, бессмысленной улыбкой. – У него всегда были так смешно испуганные глаза. И ещё он очень резко переводил взгляд… Это было очень забавно… И, если стоял боком, всегда подавался головой в сторону того, к кому обращался. Господи, как же я его помню… - Девушка посмотрела на Дэниела.
          Он отрицательно помотал головой, наклонившись к трупу, закрыл ему глаза ладонью и, обняв Сиену, заговорил:
          - Ты не виновата. Он всегда искал смерти. А я всегда спасал его. Это моя вина, что на этот раз мы оказались не на своих ролях. Я сам накрутил его: упрекал всё время с тех пор, как он приехал, что делаю для него всё, а он мне даже не помогает. Хотя Джас сразу сказал, что страшно боится порочных после всего, что пережил с Кейрой. Я упрекал его в том, что я вечный грешник, а он вечный праведник. Мол, я должен убивать падших ангелов, а он предпочитает давать им второй шанс. Не знаю, что на меня нашло в этот раз. Я словно отвык от него, забыл, как это бывает: дуэт Грейса и Лэйна. Джас ведь ни разу не провалил охоту… Да, он паршиво охранял девушек, пока я расследовал и искал убийц. Но он неизменно рисковал собой для них. Просто я оказывался рядом, чтобы принять удар на себя. Да, он спорил со мной по поводу каждого гениального плана. Потому что я временами теряю чувство меры и реальности. А иногда меня перехлёстывает жестокость. Джас всегда удерживал меня от совсем уж бездумных поступков. Но это он обычно загонял беса в ловушку и вытаскивал жертву из-под ножа, а мне оставалось пристрелить убийцу. Так получалось: Джас спасал девушек, а я его. Обязанности были поделены. В конце концов, это я виноват, что у него больше десяти лет нет ангела-хранителя. Но, видимо, мы слишком долго не общались. В этот раз команды не получилось. Наши отношения друг с другом оказались строго противоположны нашему отношению друг к другу. Мы не хотели слушать друг друга, Джас хотел просто жить, ещё немного, ещё недолго, но на всю катушку, а я хотел охоты и справедливости. И по привычке пытался втянуть его. Я уже так привык убивать... В итоге получилось, что мы с ним рассорились, а с тобой стали той командой, которая провела расследование и загнала Алекса в ловушку. Так что… ты ни в чём не виновата.
          На строительной площадке с минуту было тихо, а потом воздух едва уловимо задрожал от голоса Сиены:
          - И всё-таки коллеги из нас лучше, чем друзья. Ты, как всегда, оказался прав.
          - Прости? – не сразу уловил суть сказанного Дэниел.
          - Коллеги из нас лучше, чем друзья, - повторила Сиена. – Ты сам сказал, что мы стали командой. Хоть и с потерями, но мы ведь выполнили работу…
          - Это не работа, - помотал головой Дэниел. - Я не отношусь к этому так. Работа – это что-то общественно полезное либо направленное на достижение собственной выгоды. Мы с этого ничего не получаем, а о том, что это действительно правильно и приносит пользу, нам никто не говорил. Просто мы выбрали себе такое хобби…
          - Хобби? – засмеялась Сиена. - Всё-таки ты непроходимый циник.
          - Каюсь. И раскаиваюсь в том, что сказал про нас. Мы друзья. Мы очень хорошие друзья. Теперь, пожалуй, даже лучшие.
          - После смерти Джаса?
          Дэниел не ответил. Он крепче обнял Сиену и закрыл глаза. Из темноты он услышал тихий голос девушки:
          - Что теперь? Вызовем полицию?
          - Ты пойдёшь домой и ляжешь спать, - спокойно сказал Дэниел.
          - А что будет утром? – не унималась Сиена.
          - Я не знаю. – Дэниел раскрыл глаза. - Может быть, продолжение сегодняшнего ночного кошмара, а может быть, новая жизнь. – Он помолчал и всё-таки сказал то, что поначалу хотел скрыть. – Порочная, пережившая сильное потрясение, может вернуть время на много дней назад ради любимого человека. Это было бы возможно, если бы ты любила Алекса или Джастина. В принципе, просто очень сильное потрясение может вызвать подобную реакцию, но мне не кажется, что ты так уж шокирована произошедшим. Поэтому…
          - Можно было бы никогда не встречать Алекса, не кататься на коленях по лестнице и не выдёргивать кухонный нож у тебя из спины? – неуместно кокетливо спросила Сиена. - А любимый человек обязательно должен умереть, чтобы повернуть время вспять?
          - Нет, просто это должно быть сделано для него.
          - Ради него, - поправила Сиена.
          Она поднялась на ноги и, не оглядываясь ни на Дэниела, ни на тело Джастина, побрела к выходу.
         


                25

          Он не ощущал ног, которые донесли его до автомобиля. Лишь сев за руль и нащупав педали, он начал что-то осознавать, вникать в случившееся. Когда ушла Сиена, Дэниел ещё минут пять сидел возле Джастина, будто надеясь, что он откроет глаза, улыбнётся, встанет и пойдёт с ним. Но этого не случилось. Он подобрал с пола свой пистолет и ушёл.
          На недостроенной парковке остались лежать два тела, пистолет Джастина и кухонный нож. Дэниел искренне надеялся, что возвращаться за ними не придётся.
          Теперь ему было на удивление безразлично произошедшее, происходящее и собиравшееся произойти в будущем. Дэниел, человек по натуре гордый и сильный, часто заставлял себя думать, что он настоящий одиночка. Ему не раз казалось, что, если в какой-то момент Джастин уйдёт из его жизни или Джульет больше не вернётся в неё после стольких перипетий, он не почувствует боли от этого. Ему казалось, что он не будет чувствовать одиночества, а если оно и придёт, то ему будет уютно наедине с собой.
          Но он был не прав. То ли сказывалось то, что Джастин был старше его, пусть и ненамного, то ли Дэниел в глубине души всё-таки отдал первенство в связке названному брату, то ли им руководило что-то иное, но он ни разу не смог отпустить Джастина от себя. Единственный раз, когда они всё-таки расстались, решение было обоюдное и почти бесконфликтное.
          Но теперь так не было. Он вообще не понимал, что теперь было, что теперь будет с ним, его жизнью и тем, что он зовёт хобби.
          Голос Джульет он услышал лишь попытки с седьмой.
          - А? – испугался неожиданного прикосновения Дэниел и посмотрел на девушку тусклыми, пустыми глазами. – Ты что-то сказала?
          - Кровь? – заметила Джульет багровые пятна у него на руках и посмотрела на него так же испуганно, как он смотрел на неё. – Ангела?
          - Моя… - не задумываясь, ответил Дэниел и, поверив своим словам, отвернулся от девушки.
          - Но… Но разве ты ранен? – забеспокоилась она.
          - Я мёртв, - ответил Дэниел мрачно, с прежней святой верой в свои слова. – Сегодня я умер.
          Он бросил пистолет в бардачок, нечаянно продемонстрировав девушке спину пиджака с пропитанными кровью лоскутами ткани поверх целой уже кожи, завёл автомобиль, вырулил на пустую улицу и погнал по спящему Городу.
          Домой.
          Спать.
         

          Ночь казалась чем-то невозможным и нереальным, но обступившим Сиену со всех сторон. Лишь у своего подъезда она, наконец, вступила в полосу света, падающего от тусклого фонаря.
          - Долго гуляешь, - вернул её в реальность насмешливый голос Эндрю.
          Она подняла глаза от асфальта и увидела перед собой главного редактора "Страны". Она улыбнулась ему и вдруг поняла, что видит его в последний раз. Она не сомневалась, что Эндрю так неожиданно прилетел лишь для того, чтобы снова забрать её в Столицу. Улететь теперь, оставив Дэниела наедине со смертью лучшего друга, не попытавшись ничего для него сделать, Сиена не могла. Она собрала всю свою способность лгать в глаза и произнесла безадресно:
          - Ты не захочешь меня понять, но мне хорошо здесь. Я люблю этот город. Я люблю свою жизнь здесь. Люблю свою квартиру, институтскую редакцию, церковь над речными порогами… Я люблю всё это больше, чем любого человека. Я не хочу делать тебе больно, но я не вернусь в Столицу. Я не вернусь к тебе.
          Эндрю ошарашено смотрел на неё несколько секунд, а потом придал себе наиболее циничный вид и заговорил:
          - Сиена! О чём ты? Думаешь, я очень тобой дорожу? Ты наивна. Помнишь, как мы познакомились? Я знал, что ты перспективная молодая журналистка. Мне нужны были новые кадры, я надеялся переманить тебя в редакцию. А у тебя загорелись глазки, лишь когда ты прочла на визитке «Главный редактор "Страны"». И всё. Мы были выгодны друг другу. Не удалось извлечь из романа пользы: ничего страшного. Ты не единственный журналист в Стране, а я не единственный редактор. Прощай.
          Эндрю неестественно резко развернулся и едва не побежал к ожидавшему его такси. Никогда ещё он не лгал так жестоко. Он не мог бы точно ответить себе, что его вынуждало: гордость или попытка самовнушения. Скорее, его просто задели такие неожиданные слова Сиены, и он попытался защититься такой жестокой ложью. Его даже обидели слова журналистки. Во-первых, Эндрю впервые осознал, что не является единственным дорогим человеком в её жизни, а во-вторых, он сам слишком особенно относился к городской девушке, любившей свою квартиру и чувство дома.
          Сиена знала об этом, поэтому ни на секунду не поверила ему. Не оставаясь дольше у подъезда, она поднялась к себе на этаж и обнаружила, что дверь в квартиру была не заперта. Джастин забыл закрыть её впопыхах. Девушка вошла в прихожую, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Единственный человек, с которым она могла быть счастлива, возвращался в Столицу. Ей казалось, что её жизнь уезжает на такси в аэропорт.
          Из спальни вышла Элена, заспанная, но уже одетая. Сиена посмотрела на неё с тоскливым любопытством. Девушка, разумеется, была исключительно хороша. Джастин знал себе цену, хоть и не демонстрировал этого так явно, как Дэниел.
          - О! привет! – обрадовалась гостья.
          - Приветик, - безвольно ответила Сиена, но, к собственному удивлению, смогла вполне искренне улыбнуться. – Как тебе у меня?
          - Потрясающе. Так уютно… А…
          - Он сегодня не придёт, - ответила Сиена с грустной улыбкой. – У него появилось неотложное дело. Но он позвонит тебе. Обязательно. Я знаю, ты ему важна.
          Элена благодарно улыбнулась, попрощалась и ушла. Сиена уронила с лица улыбку, как только захлопнулась дверь. Она прошла в спальню, села на кровать и стала разглядывать шприц с морфином, который подобрала на улице по пути домой. Она не знала насколько опасна для неё такая доза, но всё же невзначай закатала рукав и посмотрела на хорошо заметные вены, которые Джон называл мечтой наркомана. Сиена легла на постель и закрыла глаза.
          Она медленно и осторожно думала. Каждая мысль вслед за предыдущей нанизывалась на некую нить размышлений с доскональной точностью. Прошло около получаса, прежде чем девушка поняла, что не сможет заснуть. Она открыла глаза, поднесла к ним шприц, зажатый в правой руке, и протёрла краем простыни иглу.
          Сиена села, ввела себе всю дозу успокоительного и легла обратно в постель, в тайне опасаясь не проснуться на утро.
          «Господи… Я забыла поблагодарить Дэна…» - была её последняя мысль перед падением в сон.