Она сникерс любила. С мятным капучино. И ей нравилось уничтожать звёзды. Далёкие, поэтому холодные. Достанет из специального карманчика сигарету. Разомнёт задумчиво. Потом зажигалку в руку, направит её на точку в ночном небе и, не целясь, жмёт на кнопочку… спустя секунду хлопок, и нет звезды. Лопнула. Словно шарик воздушный. Прикурила. А через каких-то двадцать миллионов световых лет ассирермы Биомеханических Увечий на окраине Млечного пути – ещё их именуют звездочётами – ставят в журналах наблюдений очередную галочку. Вздыхают протяжно. Ещё одна безобидная точка превратилась в яркую кляксу сверхновой. Уже пятнадцатая. Прикурила-таки. Что такое пятнадцать в измерении вечности? Ничто. Пшик, помноженный на Ноль Совершенный. Но почему-то неприятно.
Мне не понять слабостей на уровне убакс. Я утомился. Устал повторять ей, что пора остепениться, что звезд не так уж и много, что курить, в конце концов, вредно и что порно периода великого застоя – это тупо порно и ничего больше. А шоколадные батончики вообще… нуга же в зубах размножается. Одно и то же. Одно и то же на протяжении существования космоса. Когда-нибудь это надоедает. Нет, я не кричал, не скрипел зубами и не топал неистово домашними тапочками. Я просто поместил её в мысль и отправил на Землю. Говорят: эта планета – ад для разумных особей порядка Чи. Пусть посмотрит, как убивают свой разум эти убакс – низшие существа. Заодно проверим правдивость слухов вселенной.
Весна. Поздняя. Но на старость непохожая. У старости постоянно ноги мёрзнут. А тут… воробьи воруют у голубей хлебные подачки. Прямо из-под клюва. На углу Борхеса и Хереса бочковым квасом торгуют. Очередь. Девчонка молоденькая игриво отбивается от клептоманов. Тем невдомёк, что минувшей ночью цель их болезни упрямой утрачена, как перегар дяди Васи после ста грамм цветочного одеколона. Накатил. Воспрял духом и натоптал на прибрежном песке десятиметровую фразу. Даже три:
"Что девственность?
Лишь всхлип в ночи безлунной
Бездумной радостью храним", - босыми ногами. Уже не холодно, ещё не жарко. Утро. Роса на спящей божьей коровке искрится. Тепло. Фламинго окрасили залив в розовое. Солнце отдыхает нервно. Курит. Курт Кобейн в нирване корячится. А Воннегут… я просто о нём помню. Хорошо!
А ближе к полудню в приёмном покое местного отделения милиции раздался телефонный звонок с прерывистым сообщением о трупе молодой женщины. Анонимный. На протокольный вопрос: "Где находится труп?", ответ был лаконичным, но в пределах города каким-то размытым: "Тут".
На место выехали почти сразу. И почти сразу же нашли тело, орудие убийства и самого убийцу. Он сидел тут же – рядом с убитой, – был невменяем и всё твердил о какой-то невыполнимой миссии, перемежая бубнеж тихим отрешенным вздохом, что он де мессия. То ль очередной, то ли истинный.
Больше никаких происшествий в течение того дня зарегистрировано не было. А на следующий мне на стол легла распечатка звукового файла. Не люблю слушать. Предпочитаю глазами.
"- И что он сделал?
- Убил её нах.
- Воздушным шариком?
- Ага. Мощная штука. Заковыристая.
- Как?
- Что "как"?
- Ну, как убил-то? Способ убийства? Сдул её в море, зарезал или застрелил там?
- Ты что, идиот? Как можно застрелить из воздушного шарика? К нему ж патроны только по спецпропускам в акваторию Большого театра. Выдаются. И то надо неделю в очереди отстоять. Шо тот пингвин. На одной ноге.
- Фламинго.
- А почему не цапля?
- Не знаю. Но странно всё это. Очень странно.
- Вот и я говорю: тёмное дело. Неисследованное.
- Кто его ведёт?
- Я.
- Ты?
- Нет.
- А кто?
- Я Наталья Петровна.
- Ты – Наталья Петровна?!
- Не тупи. А? Это дело ведёт старший следователь прокуратуры, подполковник юстиции Наталья Петровна Я. Фамилия у неё такая. Короткая. Прикинь, на вечерней поверке с такой. "Я? Я".
- А всё-таки как её убили? Убитую.
- Настучали по голове. Воздушным шариком. Забили до смерти. Методично и жестоко. Как в кино. Я ж говорю: мощная штука. Заковыристая.
- Да уж. Ну что? По пиву?
- Ага. Трудным этот год выдался. Тёплым. Только проставляешься ты".
Какие же они всё-таки…
одно слово – убакс.
24.06.2010 г. Ялта.