65 – летию
Великой победы посвящается
«Блестят на солнце ордена,
Звенят торжественно медали,
Гордится ими вся страна,
Они свободу отстояли…»
А. Болутенко
1
7 мая, пятница.
- Вот, это ваше новое жилье, - произнесла толстая женщина, распахнув дверь с потрескавшейся белой краской.
- Вот это? – ответила пожилая женщина, вошедшая следом.
- Да, это! Ничего особенного в этом месте нет. Тысячи человек живут в подобных апартаментах. Тебе еще повезло! Отдельная кровать, отдельная тумбочка с двумя личными шкафами.
- Да, повезло…
- Проходи, проходи, нечего проход загораживать, - толстая женщина подтолкнула пожилую даму. – Значит так. Вот тебе одеяло, подушка, пододеяльник и две наволочки. Если что-то потеряешь или порвешь – проблемы твои, новые выдаются раз в два месяца.
- Я должна спать на одном белье два месяца?
- А что ты хотела? Здесь тебе не королевство, милая моя, - толстая женщина кинула «подарок» на кровать, - дом престарелых – это место, где люди доживают свои последние деньки, а не шикуют как миллионеры.
- Разве свежее постельное белье это роскошь?
- Не нужно мне язвить, дорогуша. Как я сказала, так и будет. Ну, а если тебе не устраивают наши порядки, можешь выметаться, тебя здесь никто не держит.
- Почему вы так со мной разговариваете? Я этого не потер…
- Это я этого не потерплю, - перебила толстая женщина, - здесь я определяю, что правильно, а что нет; здесь я решаю, кто получит новое белье, а кто нет, я, а не ты… я…
- Пожалуйста, не нужно так громко кричать, у меня очень болит голова, - пожилая дама присела на кровать.
- Болит голова – ложись спать и не нужно действовать другим на нервы, и запомни одно – хочешь чувствовать себя хорошо – научись жить по правилам, - с этими словами толстая женщина закрыла за собой дверь… на ключ.
- По правилам, - тихо произнесла дама, - интересно, и какие же здесь правила?
- Идиотские, - послышался голос с соседней кровати.
- Простите?
Пожилая дама не заметила лежащую на соседней кровати женщину.
- Я говорю, идиотские у них здесь правила, - послышался все тот же голос, - их очень много. Я смотрю, вы принесли с собой мешок с фруктами.
- Да, принесла.
- Так вот по правилам этого заведения приносить любые продукты питания категорически запрещено. Нарушители могут получить до пяти красных карточек.
- Красных карточек?
- Да, именно красных. Когда их соберется десять штук, они уведут вас в маленькую одноместную палату, больше напоминающую кладовку, а в качестве пропитания предложат лишь воду и хлеб.
- Это ужасно…
- Да, ужасно, но такая у них система. Так что я бы посоветовала вам съесть эти фрукты как можно быстрее.
- Хорошо, - произнесла пожилая женщина, - надеюсь, вы мне в этом поможете?
- Я?.. Вы хотите угостить меня фруктами…
- Хочу, а что в этом особенного?
- Просто я… я… очень давно не ела фрукты, - незнакомка прикрыла глаза носовым платком.
- Милая моя, успокойтесь, не нужно так переживать. Вот, пожалуйста, угощайтесь, - пожилая женщина развернула мешок с фруктами.
- Мне до сих пор сложно смотреть на большое количество еды… до сих пор сложно…
2
- Я до сих пор со страхом вспоминаю те годы ужасной блокады. Как взгляну на еду, так страх и берет… СТРАХ…ГОЛОД… Все это сопровождало меня каждый день, каждый час жизни в Ленинграде. Нет, даже не жизнь, а выживание.
Есть приходилось, что придется. Помню, пришла как-то домой, а голод… голод никак не давал о себе забыть. Смотрю, а у порога дрова лежат. Не долго думая, взяла одно полено и стала… грызть. Да, грызть. Голод не давал выбирать, ели все, что жуется. Вот грызу это полено, а из него смола выступила. Смола! Ее запах доставлял невероятное наслаждение. Я грызла и грызла… грызла и грызла…
Сейчас это может показаться смешным, но тогда… тогда я думала только о выживании. Только бы преодолеть эту блокаду и снова начать жить. ЖИТЬ. В те дни это слово казалось каким-то далеким, недосягаемым.
Хочешь – не хочешь, а блокада меняла человека навсегда. В том числе и меня. Да, я грызла полено. Я бы съела все, что угодно лишь бы сохранить себе жизнь. А что же еще было делать? Кошек всех уже съели, собак тоже. Даже крысу какую-нибудь захудалую невозможно было найти. Порция хлеба по карточкам только разжигала аппетит. Вот и приходилось искать новые «съестные лакомтсва». В ход шло все: и деревянная кора, и сваренный кожаный ремень, да все, что угодно, лишь бы заглушить это невероятное чувство голода.
Но не все могли преодолеть это ужасное чувство. Люди погибали… Сначала все становились похожими на каких-то непонятных стариков, жировой слой полностью исчезал, и становились видны все мышцы и сосуды.
Люди ходили очень медленно, каждый последующий шаг давался с большим трудом. Порой люди шли, шли, а потом падали и больше не вставали… уже никогда. Страшное время… страшный город, на площадях которого лежали люди… люди, отдавшие свои жизни за свободу… за Россию.
И вот после этих блокадных лет большое количество еды вызывает у меня самые страшные воспоминания.
- Простите меня, пожалуйста. Я ничего не знала.
- Нет, нет. Вы ни в чем не виноваты, - женщина расправила носовой платок и смахнула с лица выступившие слезы.
- Нас еще даже не представили. Меня зовут Вера.
- Очень приятно, - ответила вторая женщина, - меня – Надя.
- Мне тоже приятно. Ну что, Надя, будем теперь с вами вдвоем коротать время в этом «чудесном» местечке…
3
Ночь в доме престарелых тянется невероятно долго. Еще дольше она тянется для тех, кто никак не может уснуть. Наши героини были из тех, для кого ночь и бессонница – две неразлучные подруги.
- Надя, вы спите?
- Какой там! Лежу, ворочаюсь.
- У вас здесь всегда так душно?
- Всегда! – Надежда присела, облокотившись на подушку, - еще одно из идиотских правил этого «милого» местечка – открывать форточки и окна категорически запрещено!
- Как запрещено? Почему?
- Не знаю. Никто никогда не объяснял, что плохого в свежем воздухе. Был лишь приказ – открывать запрещено!
- И что же сейчас делать? Задыхаться в духоте? – Вера поднялась с кровати и подошла к закрытому окну.
- Даже не пытайтесь, у вас ничего не получится.
- Они что, заколочены?
- Да, заколочены, - произнесла Надежда, - когда я сюда въехала, они уже были такими.
- Но мы ведь не звери! Нельзя же так обращаться с живыми людьми!
- Для них мы не люди. Для них мы обуза, лишнее звено в этом идеальном обществе.
- Надя, как же вы здесь живете?
- Помаленьку. Выбора у меня нет, пойти больше некуда. Приходится привыкать.
- А я не хочу привыкать! Я не собираюсь спать в душной комнате!
- Что вы собираетесь делать?
- Я не буду сидеть, сложа руки. Я до них достучусь, - с этими словами Вера подошла к выходу и изо всей силы принялась колотить по закрытой двери.
Ответ не заставил себя долго ждать. На шум тут же явилась та самая толстая женщина, которая сегодня утром помогала Вере «обустраиваться».
- Ты что здесь творишь, старая перечница? У тебя совсем крыша съехала?
- Мне очень душно. Пожалуйста, позвольте мне открыть хотя бы форточку.
- Никаких тебе форточек! Сказано – нельзя! Кто ты такая, чтобы я ради тебя делала исключения?
- Но нам очень плохо. Мы никак не можем уснуть в духоте.
- Не можешь – значит, не хочешь! Почему то я с легкостью засыпаю, а такие, как ты, никак не дают мне покоя. Все жалуются и жалуются! Я тебе уже говорила, не нравится – собирай вещи и уматывайся! Никто, абсолютно никто тебя здесь не держит, - толстая женщина была похожа на лающую собаку, которая выбежит из своей конуры, тявкнет пару раз и убежит обратно. Вот и сейчас выкрикнув несколько фраз, толстая женщина с шумом хлопнула дверью.
- Уматывайся, - шепотом произнесла Вера, - если бы мне было куда укатываться…
4
- Если бы мне было куда укатываться, я не осталась бы здесь ни секунды. Однако это мое единственное пристанище. После смерти мужа моя жизнь превратилась в настоящий кошмар. Я познакомилась с ним в семнадцать лет, весь мир казался мне тогда светлым и безоблачным. Но пришел сорок первый год, и от былой беззаботности не осталось и следа.
Михаил ушел на фронт добровольцем. Всю войну, все эти страшные четыре года я жила лишь мечтой, что когда-нибудь встречусь с ним вновь. Миша…Мишенька.… Лишь бы он выжил, лишь бы вернулся ко мне…
Наступила победа и он вернулся. Мой Мишенька вернулся! Моему счастью не было предела. Наша любовь преодолела войну, значит, преодолеет все, что угодно! Мы создали семью, у нас родился сынок. Все было хорошо до тех самых пор, пока у Михаила не обнаружились проблемы с сердцем. Врач сказал, что это последствия военных лет. Что конкретно он имел в виду, я так и не поняла, да это и важно. Главное – спасти Мише жизнь.
Однако судьба распорядилась иначе. Михаил умер через четыре месяца. Как же я рыдала! Даже сейчас, вспоминая об этом, мое сердце бьется, как бешеное. В то время наш сын уже создал собственную семью, и я перебралась к ним. Его жена встретила меня очень радушно. Я помогала им по хозяйству, сидела с внучком, когда они занимались карьерой. Ну, а когда внук стал самостоятельным, я превратилась из помощницы в приживалку.
Никто никогда мне об этом не говорил, но это невозможно было скрыть. Их взгляды, их не двусмысленные намеки… Я не могла больше ощущать себя лишней, и я решила уйти. Тихо, без лишних разговоров. В один из обычных будних дней я забрала свои вещи и ушла…
Ушла в никуда. Кроме сына у меня никого не было. Оставалось только одно – дом престарелых. Конечно, первоначально эта мысль казалась мне неприемлемой, но чем дольше я об этом думала, тем больше приходила к выводу, что лучшего места для меня не существует. Возраст у меня уже приличный, думать о своем благополучии поздновато, лишь бы иметь крышу над головой и кусок хлеба. Вот и решила я пойти в дом престарелых. В это «милое» местечко, где о пожилых людях заботятся, как о сокровище нации.
5
8 мая, суббота.
- Ну что, старые грымзы, с добрым утром, - толстая женщина открыла дверь с облупившейся краской. – Вы все дрыхнете, а я работаю, обстирываю вас, обглаживаю, а что в ответ? Никакой благодарности, хоть бы словечко приятное сказал кто…
- А за что вам приятные слова-то говорить? – ответила Надя. – За ваше хамство, за ваше наплевательское отношение к людям?
- Да как ты смеешь?! Ты у меня живо десять карточек получишь и…
- Угодишь в одиночку, - перебила толстуху Надежда, - у меня уже поперек горла сидят ваши дурацкие правила. Я устала от вас, устала от всего, что меня окружает: от этих стен непонятного цвета, от постоянно закрытой двери с облупившейся краской, от вашего наглого лица, которое каждый день появляется в нашей комнате и с недовольным выражением выполняет ненавистные обязанности. Понимаете… я устала!
- Ты чего это разоралась? Королевой себя почувствовала?
- Нет, не королевой. Обычным человеком, который верит, что мир вокруг может быть приветливым, что грубость и ненависть – не единственный способ существования. Любой из нас имеет право на свое мнение! Любой из нас имеет право быть услышанным!
- Но только не вы! Не имеете вы никаких прав, вы вообще ничего не имеете. Вся ваша жизнь заключается в тупом существовании в этой комнате, а все ваше имущество – зубная паста, да кусок хозяйственного мыла в банке из-под майонеза. Вы никто и звать вас никак.
- Но послушайте…
- Никаких послушайте! – прокричала толстая женщина. – Здесь слушаете вы, а говорю я! Свое вы еще получите, а сейчас у меня есть дела поважнее. Близится девятое мая, единственный день в году, когда в этих стенах начинается настоящий хаос. И не потому, что вы, старые сплетницы, получаете поздравления и подарки, все потому, что к нам в очередной раз заявится эта тупая комиссия, которая проверяет каждую мелочь, ни один уголок этого здания не остается не замеченным. Так что вам, дорогие мои жительницы этого уютного местечка, придется ой как постараться, чтобы комиссия осталась довольна нашей работой. Если хоть кто-нибудь заикнется о своих проблемах или попытается выставить себе страдальцем, получит от меня такое наказание, которого эти стены еще не видывали.
- Мне кажется, эти стены видывали уже все, - произнесла Надежда.
- Ты ошибаешься. Поверь мне, ты очень сильно ошибаешься. И чтобы не искушать судьбу, я советую вам выполнять все мои указания. Первое из них – это приборка в этой комнате. Значит так, я прихожу через два часа и даже не удивляюсь, как здесь все блестит и переливается от чистоты, а иначе…, - толстуха вставила ключь в замок, собираясь закрыть за собой дверь, - иначе вы никогда больше не покинете пределы этой комнаты… никогда…
6
9 мая – самый светлый, самый добрый праздник в году. Это день, когда всех людей, всех без исключения, переполняют чувства благодарности и уважения к тем, кто ценой нечеловеческих усилий обеспечил сегодня жизнь в свободной стране.
Какие бы ни были обстоятельства, какая бы ни стояла погода за окном, каждый год в один и тот же день люди выходят на центральные улицы города, чтобы сказать «спасибо» участникам той страшной войны. Только в этот день можно встретить столько счастливых ветеранов, демонстрирующих всем окружающим свои боевые награды.
С каждым годом организаторы праздника устраивают все более интересные и незабываемые развлечения. Но неизменным подарком каждому ветерану остается благодарственное письмо и букет красных гвоздик.
И, конечно же, центральным событием этого великого праздника является парад победы. Звуки марша, флаги с различной символикой, воздушные шары, а главное – счастливые улыбки, сияющие улыбки благодарности всем участникам войны. Дети и взрослые, мужчины и женщины, богатые и нищие – все счастливы! Все готовы забыть в этот день обо всех своих делах, своих планах и проблемах. Сегодня главное – праздник победы! Праздник Великой победы! Праздник ветеранов Великой отечественной войны!
7
9 мая, воскресенье.
- Ну что, потрепанные ветеранши, готовы к визиту комиссии?
- Нам незачем готовиться к их приезду, - произнесла Вера.
- Только не нужно мне язвить! – Толстая женщина поставила на стол в центре комнаты вазу с красными гвоздиками. – У вас же сегодня праздник, вот и радуйтесь! Натяните на свои кислые лица улыбки, а на рубаху ваши дешевенькие медальки…
- Они не дешевенькие, - перебила толстуху Надежда, - они достались нам за тяжкий труд!
- И какой тебе сейчас от них толк?! Что они тебе дали? Хорошую старость? Уважение окружающих?! Они обеспечили тебе путевку в этот дом престарелых, в эту маленькую душную комнатушку! Все! Больше ничего! Н И Ч Е Г О!
- Мне ничего и не нужно! На войне никто не думал об орденах и наградах, все просто шли к общей цели, к светлому будущему!
- Да, да, знаю. Все ради победы! Ну, победили – спасибо большое. А что конкретно эти награды дали тебе? Они лишь пылятся в твоей маленькой коробочке, периодически напоминая о тех страшных событиях. И никому кроме тебя нет до них никакого дела, абсолютно никакого!
- Я с вами не согласна, - произнесла Вера. – Общество хочет знать своих героев, людей «ковавших» победу.
- Кто хочет?! Что-то я таких не припомню. Да и мне все равно ты или кто другой «ковал» эту победу. Все это уже забыто, все это – история. И мне нет никакого дела, что было шестьдесят пять лет назад, меня больше интересует, чем я сегодня детей кормить буду и за квартиру платить. Вот что главное!
- Как вы можете быть такой жестокой?
- Милая моя, не я жестокая, а жизнь, - произнесла толстуха, посмотрев в окно. – Уже приехали! Комиссия уже здесь, а вы отвлекаете меня своими бреднями. Значит так, сейчас же наденьте ваши самые красивые шмотки, повесьте на них свои побрякушки и спускайтесь в холл принимать поздравления! – крикнула толстуха, закрыв за собой дверь.
- Ну, вот и наступил этот Великий праздник…, - произнесла Надежда, оставшись с подругой наедине.
- Да, наш праздник…
- Я поздравляю вас, Вера. Будьте счастливы!
- Спасибо, Надя. Я тоже хочу поздравить вас с этим праздником, самым чистым и светлым праздником! Праздником победы!