Путешествие в мир Я глава 3
Вихлюн
Путешествие в мир "Я"
(роман)
Глава 3
"в этом городе что-то не так"
Честно говоря, я не ожидала увидеть свою копию, да ещё в таком возрасте. Несмотря на всю бредовость окружающей меня ситуации, я чувствовала необыкновенный прилив сил и даже пару раз сильно ущипнула себя за руку, удостоверяясь в том, что я не сплю. Но почувствовав резкую боль, стало понятно, что это не сон, а очень даже ясная реальность, пугающая своей неизбежностью происходящего.
Моя маленькая копия быстро подбежала ко мне и как все дети в её возрасте стала с любопытством меня осматривать. При этом она не могла ни на секунду устоять на месте, всё время вертелась и что-то делала, словно заведённая кем-то игрушка.
- Тебя как зовут? – спросила она с добродушной улыбкой.
- Лиза, - ответила я, - а тебя?
- А меня тоже Лиза, – сказала девочка и залилась весёлым смехом. - А что ты тут сидишь?
- Я? Я не знаю, куда мне идти….
- У тебя что? Нет дома? – удивилась маленькая Лиза с детской простодушной непосредственностью.
- Ну почему же, есть, только он не здесь, не в этом городе.
- Не в Ленинграде? - спросила девочка.
- Нет, в Санкт-Петербурге.
- Никогда о таком не слышала!
- Не волнуйся, – сказала я. – Ещё будет время услышать, и не просто услышать, а побывать там.
- Тогда давай поиграем?
- А во что?
- Я сейчас принесу, – сказала она и тут же убежала.
Я посмотрела ей вслед и меня вдруг накрыла огромная волна детских воспоминаний. Боже мой, как же я ей завидую! Что ещё нужно в жизни? Вот так бегать с друзьями, играть на площадке и жить. Просто жить без забот, и единственными препятствиями в жизни могут быть только те, когда тебя заставляют полностью съесть кашу и лечь пораньше спать.
Девочка уже прибежала, в её руках были две куклы, мальчика и девочки.
- Давай поиграем в папу и маму.
- Ну, давай попробуем.
- Ты будешь Папой, а я Мамой. Вот это будет наша квартира, - с этими словами она прочертила в воздухе виртуальные границы на поверхности лавочки. Ты будешь приходить с работы, а я готовить для тебя ужин.
- Хорошо, тогда начнём.
Я взяла в руки куклу и скачкообразными движениями сымитировала её перемещение, как будто бы кукла шла сама по себе. Эти действия были проделаны по памяти, точно так же, как и много лет назад.
- Привет, дорогая. Вот я и пришёл, – ответила я, театрально повысив голос.
-Нет, так неправильно, – заупрямилась маленькая Лиза.
- Почему?
- Ты же должна была позвонить в дверь.
- Ах да, извини. Сейчас. «Дзынь-дзынь», – сказала я.
- Кто это?
- Это я, Папа.
- А, привет, Папа, заходи. Ты с работы?
- Ну да, устал сильно, нужно было подготовить проект.
- А я тебе ужин приготовила, – с этими словами она взяла игрушечную посуду с заранее разложенной на ней травой и поставила перед куклой Папы.
- Как вкусно, - сказала я, поднося маленькую тарелочку к лицу своей куклы.
- А теперь ты должна идти и играть со своими друзьями в бильярд, или смотреть по телевизору футбол, – сказала маленькая Лиза.
- Но я хочу побыть с тобой, – ответила я.
-Зачем? Нет, так папы не поступают. Ты должна пойти с приятелями в бар, а потом, когда прийдёшь пьяным, мы будем ругаться.
- Нет, я так не хочу.
- Почему?
- Как-то уж слишком по-взрослому.
- Но разве ты сейчас не взрослая? И я стану взрослой, зачем же обманывать себя? - в эту минуту её глаза излучали какую-то неповторимую серьёзность и мудрость.
Я не знала что ответить, и принялась молча рассматривать её платье. Точно такое же мне подарили родители на первое мая. Я очень хорошо помню этот день, папа посадил меня на плечи, в одной руке у меня был маленький красный флажок с деревянным древком, а в другой - зелёный воздушный шарик. Город был украшен флагами, цветами и ещё чем-то, что не могу сейчас вспомнить. А главное - я помню то, что все окружающие меня взрослые и дети казались счастливыми, и меня встретили тысячи улыбок по дороге. Многие дети, как и я, шли по дороге за руку со своими родителями и тоже улыбались. Хорошее было время, а ещё в тот вечер я никак не могла заснуть из-за переполняющих меня эмоций. Я искреннее считала, что страна, в которой я живу – самая лучшая в мире, и очень жалела тех, кто жил за границей. В то время иностранные мальчишки и девчонки мне представлялись работающими на шахтах и фабриках на буржуев, вместо того чтобы играть и радоваться, как мои друзья.
Я сидела молча, пока мой взгляд не отыскал на руке маленькой Лизы небольшой шрам от ожога. Тут же вспомнив, откуда он появился, и убедившись, что на моей руке остался точно такой же след от случившегося, пусть и почти незаметный, я повернулась к ней и сказала:
- Лиза, а я знаю, откуда он у тебя.
- Откуда?
- Пару месяцев назад мама гладила бельё, а ты была рядом, играла и вертелась под ногами. И вот нечаянно ты коснулась рукой горячего утюга, поэтому и шрам остался.
Она удивлённо посмотрела на меня, задумалась, потом улыбка исчезла с её лица и она вдруг ответила:
- Правильно, но и я могу кое-что рассказать о тебе.
- Интересно, что?
- У тебя болит зуб, хотя ты пока и не хочешь замечать его боль. Но пройдёт время и его придется удалить, но не волнуйся, потом его обязательно заменят. А сейчас мне пора.
Она встала с лавочки и с той же улыбкой побежала обратно к своим друзьям.
Я посидела немного, задумавшись, и всё никак не могла понять, о чём говорила моя маленькая копия. В её словах было что-то знакомое, но что именно, я пока не могла вспомнить.
Вскоре мне надоело сидеть на лавочке, я встала и вышла через колодец двора на Лиговский проспект. Постояв немного в раздумье и решая, куда именно мне стоит направиться, я повернулась и пошла пешком в сторону Московского вокзала. Я шла вдоль улицы безо всякой цели, просто мне нужно было куда-то идти. В только что произошедшей со мной неожиданной встрече было что-то мистическое и необъяснимое. Почему моя копия считает, что живёт в Ленинграде? Почему моя квартира так странно выглядит, и где я на самом деле? Может, я попала в прошлое?
С интересом рассматривая окружающие меня дома, я вдруг поняла, что нахожусь не в Питере и даже не в Ленинграде. Этот город был лишь немного похож на Питер или Ленинград, но было лишь сказано, что похож. Казалось, что в одном месте была намешано и прошлое и будущее. На некоторых из домов развивались красные флаги с символикой серпа и молота, а на некоторых - Российские триколоры. Попадались даже Андреевские знамёна и даже флаги с Петровских времён. Публика же была самая что ни на есть разношерстная. Некоторые из прохожих носили вполне современную одежду, другие же были больше похожи на номенклатурных работников какого-нибудь бюрократического заведения. Но больше всего меня поразили те, что были одетые в широкие воздушные платья царских времён, и мужчины в камзолах и треуголках времён Петра. Женщины неспешно прогуливались по тротуарам вместе со своим кавалерами, парами или в компании из нескольких спутников. Около некоторых из них, время от времени забегая вперёд, шли маленькие собачки на поводках, украшенные забавными костюмчиками из яркой материи. Вообще смотря на всех этих прохожих создавалось впечатление о размеренной и неторопливой городской жизни, в которой все делились по одному принципу: на тех, кто-то уже успел устроиться в жизни и теперь прогуливается не спеша, демонстрируя тем самым своё положение и статус, и тех, кто только стремится успеть, вечно торопясь и опаздывая на разные встречи, изображая некоторую суету и панику. Самое главное, что в их встречающихся между собой взглядах не читалось классовой ненависти к «успевшим», наоборот, в них читалась некая почтительность к тому, что демонстрация статуса первых говорила о возможности самого достижения подобных благ. И ещё о том, что будучи более прытким, чем другие, ты непременно сможешь добиться этой неторопливости быстрее, чем все остальные. В принципе, в самой жизни, вероятно, так и обстоят дела: в начале своей карьеры мы тратим очень много времени на суету и бег лишь для того, чтобы к её закату научиться ценить размеренность и неторопливость. И именно уже этим обстоятельством этот город отличался от моего родного Санкт-Петербурга. Я ещё могла предположить о неком костюмированном бале, который по странному стечению обстоятельств из территории дорого обставленных квартир и залов для приёма переместился на улицы нашего города, приобретая небольшой демократический оттенок либеральности. Но отсутствие при этом соответствующих эмоций на лицах того, кто участвовал в нём, и тех, кому остается лишь безучастно наблюдать за этим зрелищем, я понять не могла. Кроме того, меня не покидало ощущение некоторой театральности происходящего. Будто прохожие занимались лишь тем, что прописано у них в сценарии. Все их действия были чётко слаженными, имели свои цели и чётко придерживались этого принципа. Даже бродячие собаки, казалось, задирают ногу под столбом в чётко заданном временном промежутке. А самое главное - это речь, точнее манера изъясняться. Ставшие уже нормой такие словечки как «чё», «типа», «прикол», «круто» и т.д. удивительным образом совмещались с изысканной речью светских граждан, пример которой отлично описан в книгах, ставших классикой отечественной литературы. Некоторые из прохожих будто бы сошли со страниц этих самых книг в образе Петербургских чиновников, Светских барышень и отставных военных. Встречаясь друг с другом, они раскланивались или делали реверансы в зависимости от своих нарядов и начинали удивительную беседу, полную изысканных витиеватых выражений, старорусских речевых оборотов и прочей, ставшей уже классикой, лингвистикой.
Удивляли не только пешеходы, но и транспорт, так как он был тоже разным. По улице мимо меня, с разными степенями шума и грохота, ехали одновременно новенькие трамваи и троллейбусы, кареты и паровые машины, важные сияющие хромовыми радиаторными решётками Мерседесы и нелепые по своей форме трехколесные велосипеды, с ведущим колесом высотой в человеческий рост, а также маршрутные такси и извозничьи повозки.
Причём водители в них своим внешним видом строго соответствовали той эпохе, к которой принадлежал вышеперечисленный транспорт. Например, усатый джентльмен, катившийся на огромном велосипеде, поездка на котором, по-видимому, была трудна и доставляла большой дискомфорт владельцу, был одет в чёрный фрак и цилиндр на голове. Водитель Мерседеса, наоборот, был одет в светлую футболку, на которой было изображение знака доллара за тюремной решёткой и подпись «WANTED»; кроме того, на нём были чёрное спортивное трико и широкие шлёпанцы на толстой синтетической подошве. В целом, такое чудное разнообразие хоть и вызывало у меня удивление, но при этом придавало этой картине чувство потрясающей наполненности. Здесь были и франтоватые лакеи, выполняющие функции кучеров, в светлых перчатках из тончайшей материи и кружевных сюртуках, расшитых золотом, и суровые водители в кожаных кепках и очках, напоминающие первых боевых лётчиков, летающих в кабинах без герметизации.
Похоже, что такое понятие как время в этом городе и вовсе не существовало.
Самое интересное, что весь город напоминал мне огромный часовой механизм, который работает давным-давно, причём сам себя заводит и вообще живёт по каким-то неведомым мне правилам. И главное моё впечатление заключалось в том, что никто вокруг, кроме, разумеется, меня, ничему не удивлялся. Все шли по своим делам и, похоже, не обращали друг на друга никакого внимания. Единственным человеком, выражающим хоть какие-то эмоции, то же удивление, здесь была только я.
Посмотрев на небо, я вдруг обратила внимание, что вдали медленно, словно огромная черепаха, над городом пролетает белый дирижабль с интерактивным светодиодным экраном на борту, демонстрирующий статичные рекламные картинки. На одной из них мелькнуло крупным планом лицо Саши, под которым огромными яркими буквами было написано: «Будь собой. Избавься от кариеса» и остальное в том же духе. Смысл этих рекламных слоганов мне был непонятен; единственное, что казалось мне знакомым, так это фон в виде фотографий из моей жизни, причём я могла со 100%ной уверенностью сказать, действительно ли они имели связь с моей жизнью или нет. Это как слово, которое ты хочешь подобрать к кроссворду, простое и много раз услышанное, но именно в эту минуту так предательски забытое или, как говорят, выпавшее из головы.
Некоторые из прохожих, как и я, поднимали вверх головы, чтобы рассмотреть очередную картинку, но потом как-то спешно продолжали идти по своим делам.
Вся эта ситуация напоминала мне большой и сумбурный сон. И в какой-то момент я даже надеялась, что вот-вот и я проснусь, оказавшись у себя дома в своём городе. Но ушипнув себя пару раз, слушая весь этот городской шум, вдыхая запах выхлопов автомобилей, я с горечью начала понимать, что всё это настолько реально, насколько это вообще может быть, но самое страшное - я решительно не могла вспомнить, почему я оказалась здесь, а главное каким именно образом.
Проходя мимо набережной обводного канала, я обратила внимание на то, что Проспект был очень замусорен, что довольно необычно, но мусор этот был не совсем такой, к какому мы привыкли в обычной городской жизни. Вместо пустых банок и бутылок, упаковок от фаст-фуда и различных фантиков проспект наполняли вырванные листы из различных газет и журналов. Они то и дело лежали на асфальте, призывно маня окружающих. Иногда попадались совсем целые, не порванные издания. И кое-где валялись даже книги. Редко кто-то из прохожих, остановившись, поднимал одну из страниц и, продолжая свой путь, читал на ходу. Некоторых незадачливых читателей, видимо, увлекшихся чтением, даже давили колёсами автомобилей, но никто ровным счётом не обращал своё внимание на это происшествие. Что удивительно, задавленные пешеходы не кричали и не бились в предсмертных истериках, они будто растворялись через некоторое время в воздухе, не оставив ни малейших следов, будто бы их на самом деле никогда не существовало, а вышедшие из своего транспортного средства водители, постояв немного и пожимая плечами, возвращались в кабину и продолжали своё движение.
Вокруг меня шла какая-то непонятная игра, и казалось, что все вокруг чётко знают правила, за исключением меня самой; это было ощущение, схожее с тем, будто во время поисков нужного тебе человека ты нечаянно, без какого-либо злого умысла, выходишь на освещённую софитами сцену во время главного действия спектакля, и стоишь в оцепенении, испытывая величайшую неловкость, при этом остро чувствуя свою ненужность в данный момент. И казалось, что ничего страшного в этом нет, и что со всеми может случиться подобное, но выдерживать этот недоумённый взгляд на себе не только актёров, играющих данный спектакль, но и тысяч зрителей, наблюдавших за ходом действия, невыносимо. Поэтому я вдруг почувствовала в себе страшное одиночество. Наверно, впервые за последнее время я стояла посередине одной из оживлённых улиц, которая буквально кишела людьми и транспортом, как муравейник - и при этом чувствовала себя совершенно одинокой.
Неподалёку от меня, около моста, стоял мальчик лет 10. Он подбирал листы, лежащие на асфальте, и делал из них кораблики, затем кидал их с моста в обводной канал и, наблюдая за их падением, ждал, что же произойдёт. Ни один из упавших корабликов не поплыл, заваливаясь на бок от неудачного падения. Но мальчик не сдавался и продолжал складывать новых кандидатов на запуск из листов, валявшихся неподалёку. Казалось, он хотел победить все законы логики и доказать самому себе, что ему удастся всё-таки пустить по воде кораблик с такой большой высоты. Наблюдая за его безуспешными попытками минут десять, мне постепенно наскучило и я пошла дальше.
Весь мой путь до вокзала был довольно увлекательным, так как внимание было занято сравнением знакомых мне ранее мест с теми, что я видела сейчас. Должна заметить, что менялась лишь символика и, может быть, покраска фасадов с табличками улиц, но основной облик города оставался точно таким же, как и в Питере.
На московском вокзале наблюдалась необычная суета. Тысячи пассажиров с огромными баулами сновали туда-сюда в какой-то непонятной суете и панике. Но больше всего меня поразил огромный, этажей в сто, сверкающий красотой зеркальных стёкол, бизнес-центр, построенный рядом с московским вокзалом. Это был образец одной из самых пошлейших девелоперских поделок, который я когда-либо наблюдала. Даже знаменитая высотка «москва-сити» бледно меркла по сравнению с этим чудом. На верхушке его башни сверкали позолотой три соборных купола.
«Видимо, – решила я, - они там же и молятся корпоративно, замаливая свои грехи от нечистых сделок».
- Вот это вы, барышня, в точности сказали, – ответил молодой человек в деловом костюме, стоявший неподалёку с сигаретой в зубах.
- Я разве что-то сказала? – спросила я, обращаясь к незнакомцу, так неожиданно и бесцеремонно обратившемуся ко мне.
- Но подумали же? – ответил тот настойчиво. - А думать - это то же самое, что и говорить, просто в человеческом обществе ещё давным-давно все разом сговорились не читать мысли друг у друга. Ведь мысль, родившаяся в любой из наших голов, непременно должна была обрести форму в виде звука. Или печатного слова, или вообще сюриалистичной картины художника. Но так как мысли в те времена были достаточно упрощены, читать их научились достаточно просто, но в то же время сразу разгорелся конфликт, основной темой которого стала неприкосновенность личной жизни индивидуума, которая, кстати, до сих пор рождает кучу судебных исков и конфликтов. Но именно с тех пор все так и привыкли не читать чужие мысли, а секрет данного умения похоронили вместе с собой. Но есть некоторые люди, которые не захотели привыкать к этому, и при всём этом обладание подобными умениями возможно из-за наследственности, вот я один из них.
- А вы, я полагаю, здесь работаете?
- Скажем так, у меня есть обязанность приходить сюда пять раз в неделю и проводить в офисе почти большую часть своей жизни, теряя часом за час своё драгоценнейшее время. И я бы не сказал, что теряю; скорей, я занимаюсь прямым обменом. В целом я меняю собственное время на деньги.
- И как, получается? – спросила я с некоторой долей издёвки в голосе.
- Как вам сказать, – ответил он с удивительным спокойствием, - пока из меня получается не очень хороший брокер. Дело в том, что человеческое время, как и акции, например, у каждого из нас имеет свою определённую цену. И моя задача заключается как раз в том, чтобы как можно дороже впарить это время покупателю, да ещё при этом создать видимость некого дефицитного спроса на свой товар, чтобы другие покупатели обратили на мою сделку со своей стороны повышенное внимание и стали такими же постоянными потребителями. Но как показывает практика, за любое время, как бы дорого оно ни было, обычно дают денег намного меньше, чем оно на самом деле стоит.
- Тогда зачем же вам деньги?
- Главным образом для того, чтобы компенсировать свою потерю времени.
- Как же это?
- Попробую объяснить. Понимаете, когда мы тратим на свои собственные развлечения деньги, заработанные таким вот тяжким и обременительным для нервной системы обменом, мы как бы пытаемся внушить себе чувство правильности происходящего и что всё, что делается, делается не зря. Но хуже всего приходится тем продавцам, чьё время стоит больше, чем оно стоит на самом деле.
- Это почему?
- Они тут же начинают ошибочно завышать его ценность. Причём компенсировать потерю этой мнимой ценности уже не получается, так как любая компенсация уже не представляет для них особого интереса из-за своих повторов и обыденности. Тогда они тут же начинают искать что-то новое, что не продается за деньги, и зная это, они всё-таки внутри себя надеются на то, что благодаря своим широким финансовым возможностям смогут пролезть без труда в это игольное ушко.
- А что там, за этим игольным ушком?
- Склад духовных ценностей, конечно. Понимаете, весь этот мир довольно хитро устроен, причём виной такой хитрости являемся мы сами, благодаря собственным действиям по обустройству этого мира. Некоторым из нас необходимо почти всю жизнь вкалывать для того, чтобы зарабатывать много денег, скопив их в виде определённой суммы – одного из символов, так сказать, благополучия. Потом ещё часть жизни, причём гораздо меньшую, мы учимся их тратить, чтобы насытиться удовольствиями и жизненными благами, так как справедливо полагаем, что именно они являются законной компенсацией наших потраченных сил, загубленного здоровья и сожженных нервных клеток. И вот насытившись, когда наши души становятся переполненными впечатлениями от ценного опыта безграничного потребительства и все эти блага становятся унылым всплеском мгновенно затухающей радости, мы вдруг начинаем понимать, что на самом деле настоящий большой кайф можно получать не от дорожки кокаина или золотых «Ролексов», а от умения созерцать красоту этой жизни.
- Красоту жизни, а в чём же она проявляется?
- Да в простом наблюдении солнечного заката, например, или за движением ветра, который шевелит листья на дереве… В пении утренних птиц, в конце концов… В общем, во всём, что нас окружает, и самое главное - в том, что всё это совершенно бесплатно. И что самое обидное, всё это мы знали в самом начале жизни, в детстве, но тупо забыли, пойдя на поводу у толпы - или, что ещё проще, собрали все эти впечатления в виде скопированного сборника электронных обоев для рабочего стола и, сохранив их на жёстком диске, благополучно забыли в одном из архивов собственной памяти. Но в том-то и дело, что наблюдая за закатом по мёртвой фотографии с экрана монитора, состоящей всего лишь из набора единиц и нолей, твои чувства от просмотра умрут заранее, ещё не успев родиться, так как нельзя получить жизненную красоту в яркой упаковке и, вволю налюбовавшись, положить её на полочку до очередного зуда в голове. Вот и выходит, что пока ты горбатишься на корпорацию, теряя остатки драгоценного здоровья и пытаясь прийти к этому созерцанию через многие тяжёлые испытания (которые, между прочим, никто тебе насильно не навязывал), некоторые из нищих получают это удовольствие природного созерцания не напрягаясь. Ведь осознание самого главного чувства - того, что ты жив - и есть тот самый кайф, а остальное - лишь суета и имитация. Посмотри на этих пассажиров, снующих туда-сюда: все они чувствуют себя живыми, полагая, что двигаясь быстрее, чем другие, они в конце концов прибудут в идеальный пункт назначения. Хотя при видимом передвижении на самом деле они никуда не едут.
- Почему?
- Потому что идеальный пункт назначения - это и есть они сами. И куда бы они ни передвигались, на самом деле они остаются сами с собой в одном и том же месте.
И потом, как можно быть до конца уверенным в собственном передвижении если, например, вы сидите в кресле автомобиля? Ведь, по идее, чтобы передвигаться, нужно затратить определённую силу и энергию? А получается, что вместо собственной затраты энергии и сил вы перекладываете эту обязанность на свой автомобиль. Хотя и не за просто так, так как вы уже затратили достаточно много сил на приобретение данного устройства. Но в том-то и дело, что как ни крути, а остаётесь вы именно в кресле, при этом перемещаясь с приличной скоростью на большие расстояния. По сути меняются лишь картинки перед вашими глазами, но путь этот никуда вас не приводит и не приведёт. Вы всего лишь транзитный пассажир на этой остановке, у которого есть только один пункт назначения, с какой бы скоростью вы ни передвигались. Более того, можете вообще никуда не двигаться, и при этом обязательно прийдёте именно туда, куда приходят абсолютно все. Дело не в месте, дело в твоём отношении к этому месту. Ты будешь смеяться, но некоторые из них будут себя плохо чувствовать при любом внешнем комфорте. Даже сидя под пальмой возле берега моря, попивая тропический коктейль, который принёс такому вот туристу чужой официант, он всё равно будет ворчать от того, что шезлонг натёр ему спину.
- Интересно вы рассказываете, а что это за здание?
- Скажем так, это архитектурный гимн человеческой глупости.
- Аааааа………..теперь я понимаю. Но почему же он так неуклюже расположен?
- Такая уж природа у безвкусицы. Она обязательно должна себя выставить в самом видном месте, например в центре города. Теперь вы понимаете, почему их так много построено на центральных улицах городов?
- Понимаю, но зачем же им купола? Неужели православие имеет такое большое влияние на корпоративных чиновников?
Он посмотрел на меня немного странновато со снисходительной улыбкой.
- Эти купола не имеют к православию никакого отношения.
- Вот как? А почему они тогда похожи?
- Вот именно похожи, и именно потому похожи, чтобы придать своей вере истинную серьёзность, а главное - вид напускной серьёзности.
Дело в том, что это действительно религиозные символы, но не совсем те, о которых вы сказали. Это больше похоже на слияние религиозных взглядов, корпоративной политики и Русской идеи.
- Что-то я не совсем поняла, о чём вы.
- Ну что ж, - вздохнул он.- Это и вправду не так легко объяснить. Понимаете, у каждого бизнесмена, открывающего свой бизнес в самом его начале, тут же возникают перед лицом основные канонические примеры идеальных бизнес-структур. Причём у каждой сферы он свой; например, у рестораторов идеальным воплощением успешности является жёлтая буква М, узнаваемая во всём мире. И как бы её ни ругали за ужасное качество и ужасную продукцию, производимую под знаком этого символа, ни одному даже безупречно отделанному ресторану мира, где могут подать абсолютно любой каприз клиента, а цена многим покажется заоблачной, не угнаться за той рекой прибыли, которую даёт эта компания. Так как именно доступность является основным признаком настоящего выбора идеального поставщика.
Поэтому любой владелец ресторана, подсознательно, будет копировать и подражать своему кумиру, и даже может открыть свою сеть ресторанов, при этом заранее соглашаясь с тем, что его сеть будет обычной подделкой по сравнению с эталонным абсолютом.
Так что с религиозным началом можно провести множество аналогичных параллелей. Только вместо символов христианства, буддизма и мусульманства, а также множества других менее серьёзных течений можно смело ставить такие бренды как Май-крас-офт, Ин-тел, Микдональдс, Кока-кома и т.д.
- Но причём тут тогда православие?
- А главным образом притом, что православие может быть только у нас, в России, и нигде больше, а корпоративным аналогом православия в нашей стране служит символика деятельности ГАЗПРОМА. Вы наверняка слышали, что Католицизм, Православие, Протестантизм и ещё несколько религиозных течений берут свои истоки от христианства - точнее, они являются ветвями этого течения?
- Ну конечно, там даже символика одна и та же, и история.
- Вот, – сказал он утвердительно. - Но если другие религии выбрали своими догматами только часть из Священного писания, то православие приняло веру полностью, со всеми её плюсами и минусами.
Таким образом, и Майкрософт очень сильно отличается от ГАЗПРОМА, и в главную очередь не столько финансовыми возможностями, а в первую очередь силовыми и политическими. Это не просто корпорация, это уже часть нашей страны, фактически интегрированный в человеческий организм, внешний коммуникатор. И если Бил Гейтс представляется в сознании человечества просто богатейшим бизнесменом, то глава Газпрома - это уже человек, влияющий на судьбу целой страны. То есть наш так называемый корпоративный символ бога гораздо круче, чем заграничный. Поэтому все, кто каким-то образом получил шанс и приблизился к данной сфере, автоматически становятся богоизбранными. Именно поэтому любая компания или фирма, независимо от собственно размера и состояния, всеми силами и средствами стремится к этому абсолюту, при этом игнорируя очевидные источники богатства. Да и как может быть иначе, ведь Бил Гейтс и его продукты - это интеллектуальный труд, обозначенный своей индивидуальностью и защищённый к тому же конституцией и сводом законов, за которыми стоят очень серьёзные силы, а продукция Газпрома - это народное достояние. Что вызывает некоторое уважение и преклонение перед ним. А ещё прогрессирует какая-то странная система особенного Русского уважения перед этой несколько странной организацией, ведь Била Гейтса так приятно обокрасть, скачав с любого пиратского сервера взломанную программу и установив её на свой компьютер, а вот газ уже крадут у тебя и твоего соседа. И именно это повсеместное наёбывание страны и внушает огромное уважение, ибо не каждому дано так безнаказанно всех и вся грабить, не имея при этом последствий, за которые в Америке, например, уже давно бы прибили, причём первые мстители были бы как раз из народного ополчения. Поэтому воровство в нашей стране у населения в крови, на генном, так сказать, уровне, и только у нас в России появилось такое выражение как «Вор в законе».
- Ну вы, по-моему, преувеличиваете. Вы утверждаете, что все мы по своей сути воры?
- Конечно, и очень легко могу это доказать. Взять, к примеру, продажу своего времени, о котором я уже вам говорил. Ведь по идее, время, словно дорогой подарок, а ещё лучше бессрочный кредит, дается нам сразу при жизни, словно денежное обеспечение в арабских странах, по распоряжению государства, которое создается на основе части доходов от продажи нефти - народного достояния. Но мы, вместо того чтобы жить и наслаждаться им, превратили его в товар. Так мало того, мы крадём время не только у себя, но и у других. А мысли? Вы разве не замечали, что воруете чужие мысли и потом выдаёте их за свои?
- Действительно, я как-то об этом не подумала.
- А главное, что для нас это естественный процесс, мы воруем сами и позволяем воровать у других, а главное - мы позволяем воровать и у себя, считая такие действия всего лишь простой закономерностью. Иностранцы же наоборот пытаются бороться у себя с этим явлением. Собственно, этот факт уже является одной из самых резких причин и объяснений, почему наша религия не может быть единой с западной.
Так что наличие куполов на этом здании символизирует лишь то, что хозяева его могут себе позволить обозначить свои религиозные пристрастия. На здании офиса ГАЗПРОМА вы таких куполов не увидите, и только потому, что оно уже само по себе является воплощением этого идеала.
Пока мы общались друг с другом, откуда-то сверху раздались глухие удары медных колоколов, распространяющие свои звуковые волны по территории площади словно взрывная волна. Молодой человек тут же встрепенулся и быстро пробормотал:
- Мне, к сожалению, пора на обеденную проповедь.
- Скажите, - спросила я, - а как мне попасть на Дворцовую площадь?
- Куда? – удивлённо переспросил меня молодой человек.
- Ну, на площадь где расположен……….- я не успела договорить как он тут же ответил.
- Ааааа, - улыбнулся он, - на площадь имени боли и страданий? Так это вам вот сюда. Идёте по Невскому и выйдете прямо на неё. А теперь извините меня, я очень спешу.
Он тут же скрылся в автоматических стеклянных дверях бизнес-центра, и мне ничего не оставалось как пойти в указанном направлении.