Глава 1. Платок с монограммой
Брюс, кампус, 5 июля 2009 года, 11:00
Я впервые увидел университетский городок Сант-Альбан в разгар лета и был очарован им, раз и навсегда.
Будь моя воля -- я бы поступил на первый курс экономического, как, собственно, и рекомендовал мне ректор. Что бы там ни говорили, а институт в Сант-Туаре мало в чём мог сравниться с Университетом; пусть я и отучился там два года, но переводиться сразу на третий курс -- меня убедили переводиться на второй. Я уже представил, что выслушаю по этому поводу от матушки, когда она позвонит мне сегодня вечером, но -- сейчас между мной и ней почти триста километров. Наконец-то я могу позволить себе самостоятельность.
Дальше были обычные формальности. Подписать то, подписать это, получить сотню бумажек в сотне мест. Хорошо ещё, что почти все службы -- в главном корпусе Университета. Я и так потратил почти три часа, чтобы всё подписать.
Городок не пустует летом: в Университете отличный спортивный комплекс, недаром международные турниры по теннису проводятся именно в Университетском городке Сант-Альбан. И не только по теннису.
По совести, мне нечего было здесь делать. Учебники я получил, сессия ещё не выветрилась из памяти, а вежливое предостережение ректора, что здешняя программа не чета той, что была в Сант-Туаре, меня уже не пугало. Но повод остаться был, даже два: во-первых, нужно всё-таки подучиться и подготовиться к новому месту, и, во-вторых... чем дальше матушка, тем лучше. Она всё ещё думает, что мне пять лет. А мне уже вчетверо больше!
Чем дальше от неё, тем спокойнее. Денег хватит, если не тратить на что попало, а зарабатывать я научился ещё в институте. Это приносит такое ощущение свободы... в общем, кто не знает, тому не объяснить.
Солнце постепенно клонилось к закату. Все мои вещи давно были в общежитии (ещё полтора месяца я буду, как король, жить в той комнате один), а городок настолько велик и красив, что не погулять по нему невозможно. Я сам не знаю, что занесло меня снова в главный корпус. Наверное, мне понравилась обстановка. Атмосфера, в буквальном и переносном смыслах. Я вообще люблю бывать в библиотеках, их спокойствие и запах книг. Я с детства полюбил ходить в библиотеки и читать прямо там.
Я походил по просторному фойе, и уже собирался покинуть здание и пойти в парк, как почувствовал. Наверное, взгляд. Я оглянулся -- и увидел её.
Я потом долго думал, что в ней было такого. Скажу честно, на факультете были девушки и красивее. Много эффектнее, что уж говорить. Но от неё было не отвести взгляда.
Чуть ниже меня ростом, спортивного сложения, лёгкая одежда -- опять же, спортивная: теннисная куртка, лёгкие брюки, спортивные туфли. И шарф в полтора оборота, длинный-предлинный. Метра три длиной.
И сталь. Всё, что она носила, было оттенка стали. Глаза и причёска -- тоже.
Она вышла из канцелярии и на лице её было выражение, которое я сам потом видел на лицах других. Растерянность с налётом нереальности. Я действительно здесь? -- спрашивал её взгляд. Это не сон? В Сант-Альбан единственный крупный университет, в который принимают студентов отовсюду -- не имеет значения уровень доходов, происхождение. Только ум.
Она смотрела на меня и я увидел, как она улыбается. Улыбается мне.
--- Могу я вас попросить? -- я не сразу понял, что мне задали вопрос. Стоял и смотрел на неё, как зачарованный. Может, я и был зачарован.
--- Что именно? -- мне пришлось откашляться, голос куда-то пропал.
--- Покажите мне здесь всё. Я приехала и сразу же заблудилась.
Заблудиться здесь нетрудно. Одних парков пятнадцать штук. Да и лес вокруг, воздух в городке всегда чистый и свежий.
--- С удовольствием, - я кивнул. Меня не удивило отчего-то, что она обратилась именно ко мне. А вдруг я сам приезжий и не знаю здесь ничего? Она улыбнулась вновь и протянула руку.
--- Доминик.
--- Брюс.
--- Очень приятно, - рукопожатие оказалось сильным. Точно, спортсменка. Я немного напутал: сюда берут не только за ум. Берут и тех, кто хорош в каком-нибудь виде спорта.
Я почувствовал лёгкий запах жасмина. Мне всегда нравился этот тонкий аромат.
--- Здесь можно гулять неделю, - предупредил я. Историю университетского городка Сант-Альбан я знал чуть не наизусть. Наверное, я с самого начала собирался учиться здесь, и потратил много времени, чтобы побольше узнать о нём.
--- А я никуда и не тороплюсь, - она вновь улыбнулась и надела чёрные очки. Солнце здесь очень яркое, это так, но я очки ношу только зимой, и то, если выпадает снег.
--- С чего начать?
--- Расскажите о городке, - попросила она, указывая в сторону парка. Ближайшего к нам, его звали «Иероглиф». -- Я почти ничего не знаю о нём, и ужасно боюсь, что не справлюсь.
--- А на какой вы поступили?
--- Я перевелась, - поправила она. -- Я проучилась два года в Сант-Туаре.
Ничего себе совпадение! Хотя Сант-Туаре не такой уж и маленький город.
--- Я оттуда родом, - сообщил я. Доминик сняла очки, на лице её было изумление.
--- Как здорово! Я ещё подумала, у вас знакомый выговор. Вы тоже перевелись?
Я кивнул. И сказал, куда.
--- С ума сойти! -- заключила она. -- Мы учились в одном институте, как я вас там не заметила?
--- Я почти всё время сидел в библиотеке, - пояснил я. Она рассмеялась. Голос её мне нравился всё больше и больше.
--- Слушайте, это нужно будет отметить! Я не верю, что это простое совпадение. Вы верите в судьбу, Брюс?
Я покачал головой, улыбнулся.
--- А почему? Я вот верю.
Я пожал плечами.
--- Хочу, чтобы от меня хоть что-нибудь зависело, - ответил я, наконец. Доминик схватила меня за руку.
--- Вы мне сразу понравились, Брюс. Знаете, с первого взгляда. Но судьба всё-таки есть.
Я усмехнулся. Она -- тоже.
--- Ладно, не верите -- не верьте. Куда мы идём?
- - -
Об университете Сант-Альбан я знал много. Да что там, даже карту городка я знал наизусть ещё до того, как появился здесь. Столько всего было переплетено вокруг этого места -- и руины монастыря, на которых возведён Университет, и лагерь повстанцев, который находился на месте этого сама парка в шестнадцатом веке, и легенды о тайной лаборатории ордена иллюминатов, которым удалось получить философский камень, да много чего ещё.
А вот герцог де Сант-Альбан, который стал владеть этими краями триста лет назад, и его потомки. Мда, они явно не старались беречь и использовать свои владения с толком. Хорошо, что в их роду нашёлся ловкий политик и меценат, который и построил Университет.
Я рассказывал и рассказывал, а сам, что уж скрывать, всё время смотрел краем глаза на Доминик. Иногда и не краем глаза, и всегда встречал её взгляд. Она умеет слушать -- не просто кивать головой и невнятно поддакивать, а на самом деле слушать. С интересом.
Я опомнился, только когда солнце коснулось горизонта и подул зябкий ветерок. Мы обошли три парка, посетили библиотеку и спортивный комплекс, раза три посидели несколько минут в кафе -- освежиться.
--- Спасибо, Брюс, - Доминик пожала мне руку ещё раз. Ну и хватка! -- Мне так приятно, что я повстречалась именно с вами. Возьмите, - она протянула руку вновь и там, словно по мановению волшебной палочки, возник платок. Снежно-белый, с небольшой монограммой в углу. Платок пах жасмином.
Она улыбнулась.
--- На память, - пояснила она. -- Вы не такой, как все.
Я не удержался, поднёс платок к лицу. Доминик улыбалась, улыбка из просто дружеской стала очень тёплой, очень... что происходит со мной?
Я помотал головой. Присмотрелся к инициалам: «И.Д. С.А.»
--- «С.А.» -- произнёс я прежде, чем осмыслил увиденное. -- Сант-Альбан?
Она кивнула.
--- Иреанн Доминик де Сант-Альбан, - пояснила она. -- Папа хотел Ирэн, мама -- Анну, бабушка настаивала на Доминик. Получилась я.
Ничего себе! Вся моя предыдущая беседа тут же всплыла в памяти. Мой бог, сколько всего неприятного я успел сказать о Сант-Альбан?
--- Я знаю, - кивнула она. -- Знаете, лучше говорить правду. Да, мои предки плохо управляли своей землёй. А о том, что они и приказали сжечь монастырь, я даже не знала. Правда-правда. Спасибо, что рассказали.
Я молчал и выражение лица у меня, наверное, было не очень приятным.
--- Не обижайтесь, Брюс, - она снова взяла меня за руку. -- Терпеть не могу представляться, все тут же начинают приседать и любезничать. А вы не такой, я вижу. До завтра!
Она помахала рукой и, отвернувшись, побежала в сторону главного здания.
Ну и денёк! «Мадам Цербер», неизменно сидевшая на вахте у входа, одарила меня бесцветной улыбкой. Она, верно, видела, как мы разговаривали с Доминик. Но при этом была и оставалась Цербером.
Я словно во сне поднялся на свой этаж и отомкнул дверь в комнату. Бросил сумку на кресло, вновь развернул платок, присмотрелся к монограмме.
И умер.
Брюс, 5 июля 2009 года, 20:30
Наверное, я не очень удачно выразился. Я не умер в буквальном смысле. Но те пять минут, которые я пережил в тот вечер, я никогда не забуду.
Я ощутил, что что-то неладное происходит у меня в голове. Весь предыдущий день, особенно наш с Доминик «поход по городку», всплыл в памяти весь и принялся вращаться, мысли путались. Я словно смотрел на те события со стороны и не мог отвлечься, прекратить этот хоровод, унять видения.
В какой-то момент я осознал, что теряю себя. Буквально. Чувствовал, что исчезаю. Платок так и был зажат у меня в руке, я разжал кулак (это стоило немалых усилий) и посмотрел на платок (это тоже удалось не сразу).
Платок исчезал!
Я не могу объяснить это иначе: он протаивал, становился то более, то менее плотным, но постепенно исчезал.
И мне стало страшно. Мне никогда не было так страшно. Я подумал, что как только не станет платка, не станет и меня. Чёрт его знает, откуда пришла такая мысль, но в тот миг она показалась единственно верной и самой важной.
Я не знаю, что я делал -- я захотел, чтобы всё вернулось, чтобы платок не исчезал, чтобы всё это прекратилось, а я остался тем, кем я есть. Я захотел этого изо всех сил, которые оставались.
Провал.
Я обнаружил, что лежу на боку, что лоб ужасно болит, а в правой руке -- платок. Тот самый, с теми же инициалами, совершенно мокрый. Неудивительно, я ощущал, что промок насквозь.
--- Мсье?
Я не услышал стука в дверь. Ощутил, что мне помогают подняться на ноги. Высокий мужчина в униформе, с пышными усами Я поблагодарил его. Сквозь зубы - каждое движение причиняло боль -- поясница, мышцы ног, а сильнее всего -- лоб.
За мужчиной в дверях стояла мадам Цербер.
--- Что случилось, мсье Деверо?
Я потряс головой.
--- Ничего, - я осёкся. Я чуть было не обратился «мадам Цербер». -- Ничего, мадам Велье.
--- Я услышал крики, - пояснил мужчина. -- Реми Девалл, мсье. Я электрик.
--- Поскользнулся, - я ответил первое, что пришло в голову. -- Ударился головой, наверное. Не очень хорошо помню, простите.
--- Я вызову врача, - сострадание стремительно покидало лицо мадам Велье. -- Вы рассекли лоб, мсье Деверо.
--- Нет, не нужно, - не знаю, почему, но я стал решительно сопротивляться. -- Я сам дойду.
--- Вы уверены? -- я и сам не был уверен, что сумею сделать хотя бы шаг, но кивнул.
Мадам Цербер кивнула. -- Реми, помогите, пожалуйста, мсье Деверо.
- - -
Реми оказался словоохотливым -- но говорить, а точнее -- болтать принялся, как только мы покинули здание. Несомненно, мадам Цербер не одобряет болтовню.
Он первым делом указал на платок. Я так и держал его в кулаке, только уголок с монограммой выглядывал наружу.
--- Мадемуазель Доминик сама подарила?
Был бы я в добром здравии, огрызнулся бы. Нет, это я у неё стащил! Или выпросил. Но сил на резкости не было, а Реми ждал ответа.
Я кивнул.
--- Везёт вам, - в голосе его отчётливо прозвучала зависть. -- Знаете, вокруг неё весь университет вьётся, а платок у неё один. И все это знают.
--- И что? -- я не смог ничего предположить, голова совершенно не соображала.
Он покосился на меня, как на умственно отсталого.
--- Приятель, это ж их городок! Смекаешь? Если у тебя этот платок, считай, что все двери открыты и все тебе будут угождать.
--- Фаворит? -- усмехнулся я и голова дико заболела в ответ на это усилие мышц.
Реми кивнул. -- Само собой. Она переборчивая, кому попало платок не даст.
--- Слушайте, откуда вы это можете знать?
Он пожал плечами, остановился. Ноги уже вполне слушались меня. Поддержки уже не нужно.
--- Я тут семь лет работаю, - Реми вынул из кармана платок (без её монограммы) и вытер лоб. Только сейчас я обратил внимание, что он, по сути, старик -- седой, лицо в морщинах. А в комнате он казался мне от силы сорокалетним. -- Каждый год вижу мадемуазель Доминик. Она меня раза два приглашала на свой день рождения, - похвастался он, совсем как ребёнок. -- Я дело говорю, Брюс. Тебе, считай, счастливый билет выпал, не упусти.
Час от часу не легче! Каждый год?! А как же сегодня... Нет, что-то тут не сходится. Зачем ей разыгрывать из себя приезжую?
--- Зачем она сюда приезжает каждый год?
--- Учиться, - теперь Реми смотрел на меня, как на идиота, нет ни малейших сомнений. -- Она уже три факультета закончила, приятель. Так-то. Значит, ты тоже умён, раз она тебя заметила. Вон больница, - он указал рукой. -- Дойдёшь сам, или лучше помочь?
Дойду сам.
Я вроде не говорил это вслух, но Реми кивнул и улыбнулся, уже не снисходительно. Осторожно похлопал меня по плечу (там я тоже что-то потянул).
--- Бывай, приятель!
Он с явной неохотой направился назад, в общежитие, а я побрёл вперёд. Несмотря на лето и поздний час, в больничном здании горели многие окна. Мне вон туда, в приёмный покой. Я сделал несколько шагов...
...и снова почувствовал, что умираю.
Брюс, 5 июля 2009 года, 21:00
Было примерно всё то же, но короче и интенсивнее. И снова я сжал платок, стараясь удержатся за него -- если вы понимаете, о чём я говорю.
Когда меня отпустило, я долго лежал на боку, прямо на тропинке. Похоже, никто не заметил, что человеку плохо у самого входа в больницу. Ничего не скажешь, заботливые -- охрана могла бы уж и заметить!
Но настроение ругать охрану пропало само собой. Когда я попытался подняться на ноги, то обнаружил, что ничто и нигде не болит. Ощупал лоб -- ни шишки, ни ссадины. Осторожно разжал кулак, присмотрелся к платку.
Всё тот же. Всё так же пахнет жасмином. И теперь точно можно выжимать.
Ничего не понимаю. Я долго стоял, совершенно ошарашенный, но не идти же в больницу с таким рассказом! Так недолго и в жёлтый дом угодить, для успокоения нервов. Не для этого я приехал в Сант-Альбан.
В совершенно рассеянных чувствах я зашёл в кафе (они все работают круглые сутки), взял какой-то снеди -- перекусить вечером -- и пошёл в общежитие. Отсыпаться. Во всём теле появлялась, не пойму откуда, энергия -- шагалось легко, воздух казался -- или был? -- свежим и приятным, меркнущие краски окружающего мира радовали глаз. Насвистывая, я вошёл и, едва мадам Цербер взглядом приковала меня к полу (предъявлять пропуск положено всем и всегда, она не делает исключений), я отчего-то спросил:
--- Не подскажете ли, где я могу найти Реми, мадам Велье?
--- Реми? -- она сурово посмотрела на меня и вдруг напряжение покинуло её лицо, и тень улыбки явилась взамен. Я проследил за её взглядом -- она смотрела на тот самый уголок платка. Проклятие, я так и ношу его в кулаке?!
--- Реми, электрик, он помог мне дойти до больницы. Час назад, - я говорил и видел, что она не понимает, о чём речь. Словно не стояла у входа в мою комнату и не видела «украшенного» лица.
--- Реми? У нас был один Реми, Реми Девалл. Но его уволили год назад, мсье. Ему решительно нечего делать здесь, - суровость вернулась в её взор. -- Вам записка, мсье Деверо, - она протянула лист бумаги и взглядом дала понять -- аудиенция окончена.
Я кивком поблагодарил и направился к лифту, уже не в радужном расположении духа. Что за... тут происходит? Или я так крепко ударился головой, что внутри всё перепуталось? Но не привиделся же мне Реми!
Есть уже не хотелось. У себя в комнате я осторожно развернул платок. Наверное, нужно было его выстирать, но я не сразу решился -- даром что платок уже утратил белоснежность. В конце концов, я решился и положил его прямо на стол. Смотрел, не мог оторвать взгляда, и думал. Прогулка с Доминик, беседа с Реми, разбитый лоб -- что из этого было на самом деле?
И платок. Точно ли мне подарила его наследница здешних владений?
Перед тем, как улечься спать, я развернул записку. Не нужно было быть великим сыщиком, чтобы понять, что там. Звонила моя матушка, беспокоилась, отчего это я не позвонил сам.
И ещё одно омрачило настроение. У меня с собой был, как матушка называла его, талисман -- «счастливый пенни». Всё, что осталось на память от деда и его ювелирного дела. Так вот, он куда-то делся.
Глава 2. Тропинки
Брюс, общежитие, 6 июля 2009 года, 9:00
Я проснулся, как по команде, в девять утра. Первой мыслью было: мне всё это приснилось. Особенно -- обе «смерти», и всё такое. Я не очень бы удивился, если бы не увидел платка на столе -- вчера оставил его там.
Но он там был. Мятый, конечно, и не такой белоснежный, каким был (если был) вчера, но -- всё так же издавал едва слышный запах жасмина. Я, говоря по совести, не сразу решился поднять его. Не люблю таких вот загадок, а особенно -- всякой чертовщины, когда нарочно морочат голову.
Я прикоснулся к платку, втайне ожидая новой «смерти». Но её не случилось, и я посмотрел на него с обеих сторон, сложил да и спрятал в карман. При оказии верну владелице -- если, конечно, рассказ Реми (если был рассказ) соответствует истине. А что, просто пойти в канцелярию и выяснить, поступала ли мадемуазель де Сант-Альбан сюда прежде.
В моём «номере», то есть блоке, домом его звать не получалось, две комнаты. Жить нам тут втроём, а с кем -- я пока не знаю. Привилегию жить одному получают только курса с третьего, или за особые заслуги. Да и ладно, я уже привык жить не один -- шумные компании не очень люблю, но и замыкаться в четырёх стенах не собираюсь.
Мадам Цербер с утра была в хорошем расположении духа и едва заметно улыбнулась, когда я проходил мимо. Ну всё, Брюс, пора браться за книги и искать заработок. Мама, разумеется, будет присылать деньги, только всё меньше радости получать их. «Не вздумай подрабатывать -- во-первых, это мешает учёбе, во-вторых, там повсюду полно жуликов».
Я собирался грубо нарушить одно из старинных правил. Во-первых, найти приработок. Во-вторых, не огорчать маму этой новостью. Я не знаю, способен ли я на бунт, но чем дальше я живу вдали, тем сильнее осознаю, что способен.
Брюс, канцелярия, 6 июля 2009 года, 10:00
--- Мы не даём таких справок устно, - мадам по ту сторону стола была непреклонна. -- Можете подать официальный запрос -- форма вон в той папке, заполните, и не забудьте обосновать. Вы родственник мадемуазель де Сант-Альбан?
--- Нет, но...
--- Очень сожалею, но ничем не могу помочь.
Выражение её лица стало Официальной Маской Умеренного Сочувствия.
Ну и ладно. Заполнять форму я не стал. Хоть убейте, не отыщу разумного повода любопытствовать -- где и когда мадемуазель де Сант-Альбан «проходила обучение» в Университете.
Завтракал я почти в полном одиночестве. Ничего кормят, можно жить. Чёрт, придётся сегодня вечером отчитываться уже за два дня. Мобильной связью я не пользовался, мама уверена, что это излучение крайне опасно для мозга и никакие статьи и опровержения не могут убедить её в обратном.
В задумчивости я шёл по парку «Иероглиф» и решил -- обойду его весь, потом уже пойду в библиотеку. Раз можно позволить себе побездельничать, на совершенно законных основаниях -- буду иногда бездельничать.
--- Привет, Брюс! -- окликнули меня из-за спины. Я не успел обернуться -- Доминик пробежала мимо меня. В спортивной одежде, но всё та же сталь и лёгкость. -- Поздно встаёте? -- я не успел отозваться, она помахала мне на бегу рукой и вскоре скрылась из виду.
Поймать её и расспросить? Я было пробежал шагов десять, но -- поздно, тропинка петляла, кругом кусты и деревья, и не понять, куда именно свернула Доминик. Ладно, бог с ней. Куда она денется -- если поступила на экономический, то живёт в том же здании. У нас там живут математики и экономисты, спрошу на вахте. Может, мадам Цербер будет чуть добрее, нежели дама из канцелярии.
Я прошагал, не выбирая никакого особенного маршрута, ещё минут десять. На этот раз я услышал, как она приближается?
--- Доминик...
--- Догоняйте!
Она хлопнула меня по плечу, пробегая мимо, и я чуть не уселся наземь. Ничего себе удар! Впрочем, я тут же вскочил на ноги и побежал следом. Туфли не спортивные, я чуть не растянулся, споткнувшись на первом же повороте о корень.
Догнал я её легко.
--- Молчите, - она не повернула головы. -- Потом.
Я послушался. Так и бежали, ещё минут десять, и дыхание. говоря честно, кончалось очень быстро. Наконец, Доминик замедлила темп, повернула в неприметную аллею -- там, в конце тропинки, посреди небольшой поляны стоял фонтанчик. Вода -- очень кстати.
Доминик набрала пригоршни и плеснула себе в лицо, рассмеялась. Я сделал также. Ужас, до чего ледяная вода! Хлебнул -- зубы сразу же заломило.
Она сняла повязку со лба, тряхнула головой, позволяя волосам улечься, как им нравится. Нравилось не только им.
--- Мало двигаетесь, Брюс? -- она указала рукой в сторону скамеек. Точно, я с удовольствием бы присел. -- Вы запыхались, я вижу.
--- Я был спринтером, - признался я. Ну да, чемпионом мира мне не стать, а в первенстве института второе место занял.
Она улыбнулась, кивнула.
--- А ещё каким-нибудь спортом занимаетесь?
--- Шахматами, - добавил я. Два очка из пяти для получения мастера у меня уже есть. Остальные три нужно набрать за три года, или -- всё сначала.
Она расхохоталась. Признаться, я почувствовал себя оскорблённым.
--- Не обижайтесь, Брюс, - она взяла меня за руку, легонько сжала, отпустила. -- Я не считаю их спортом. Видела я наших чемпионов -- бр-р-р, боровы, слов нет. Вам нужен настоящий спорт. Для настоящих мужчин.
Намёк был более чем явным -- в настоящие мужчины я пока не произведён.
--- Можете посоветовать? -- сколько было у меня сарказма при себе, весь вложил.
--- Могу, - она прошла мимо скамейки. А я так хотел присесть, хоть на пять минут. Лёгкие всё ещё жгло. -- У меня есть тут несколько знакомых тренеров. Спортивная стрельба, рукопашный бой, тяжёлая атлетика. Могу познакомить.
--- Я подумаю.
Она резко остановилась. Улыбка пропала с её лица .
--- Брюс, терпеть не могу таких отговорок. Говорите уж просто: не хочу.
--- Я действительно хочу подумать, - я выдержал её взгляд. -- Никогда ничем таким не занимался.
Она кивнула, вновь улыбнулась.
--- Думайте быстро, пока я добрая.
Теперь рассмеялся я, она поддержала. Мы дошли до самой широкой дороги в парке -- бетонная, с разметкой. Поодаль два садовника подстригали живую изгородь.
--- Куда вы сейчас?
--- В библиотеку, - я указал кивком направление.
--- Здорово! Мне туда же. Проводите?
Можно подумать, я смог бы отказаться!
- - -
--- Вы на какой факультет поступаете? -- спросил я как бы невзначай, минут пять спустя.
Она тихонько рассмеялась.
--- Брюс, вчера вы перебрали, теперь я знаю. Я ведь уже говорила.
--- Перебрал?
--- Вчера мы до полуночи сидели в «Старой лампе». Там и в самом деле очень мило. Но вина было многовато.
Странно. Она сказала, и мне стало казаться -- да, сидели в «Старой лампе», одно из лучших здешних заведений, очень тихое и приятное. Правда, отнюдь не из дешёвых. Даже какие-то воспоминания начали прорезываться, что меня совершенно не обрадовало. Чёрт побери, да не был я вчера в кафе. Виски заломило, я потёр их.
--- С вами всё в порядке? -- она взяла меня за локоть.
Секунды три я вообще не мог ничего ответить, голова закружилась. Потом всё прошло, без следа.
--- Да, почти.
--- Пообещайте, что больше не будете столько пить, Брюс. Мне с вами очень интересно, но пьяных терпеть не могу.
Я кивнул. -- Обещаю.
--- Я на математический, - пояснила она. -- Живу двумя этажами выше вас.
Наверное, на моём лице отразилось много чувств сразу.
--- Нет-нет-нет , - она рассмеялась. -- В гости не приглашаю. Я абсолютно не уверена.
--- В чём?
--- В ком. В себе, - она расхохоталась, заметив моё замешательство. -- Когда-нибудь приглашу, обещаю. Ой, чуть не забыла! Вот, вы вчера обронили в кафе, - она протянула руку, на ней лежал мой «счастливый пенни», на тонкой серебряной цепочке.
Ничего не понимаю. Какое кафе? Я принял свой талисман, присмотрелся -- он самый, единственное, что осталось от наследства прадеда, Жюля Деверо. Я мог быть сейчас хозяином его ювелирного дела, мама постоянно говорила так.
--- Скажите, что это? -- она указала на искорки, пробегающие по диску монетки. Когда солнце падает прямо на неё, то повертишь в руках -- и монетка словно купается в радуге.
--- Алмазы.
--- Правда? -- глаза её загорелись. -- Как мило! Это всё алмазы? Настоящие?
--- Да, - мне не очень приятно было вспоминать, особенно после того, как мама взяла за привычку постоянно сравнивать меня с прадедом. -- Всё, что осталось от прадеда. Фамильная реликвия.
Единственное сокровище, - чуть не добавил я. Но не добавил. Я далеко не во всём соглашаюсь с мамой, но в одном точно соглашусь -- бедностью не хвастают.
--- Расскажете мне как-нибудь?
Я кивнул прежде, чем понял, что сделал. Вот не было печали!
Мы уже стояли у входа в библиотеку. Доминик собралась первой вступить на лестницу, ведущую ко входу, как в её кармане вдруг что-то пискнуло, а потом заиграла мелодия. Не какая-нибудь, а Gaudeamus.
Досада -- раздражение -- злость поочерёдно сменились на её лице за пару секунд.
--- Не-на-ви-жу! -- прорычала она. Именно прорычала.
Достала из кармана телефон, подняла к уху, отвернулась.
--- Да, мама. Нет. Нет. Нет, и не собираюсь. Мама, мне уже не пять лет, сама разберусь. Не звони мне сегодня. Пока!
Вот как.
Я посмотрел на неё с сочувствием.
--- Достала уже, - выговор, тон и выражение лица Доминик сразу изменились. -- Детский сад какой-то! Отчитывайся перед ней каждый день, сил уже нет.
--- Ваша мама?
Она кивнула.
--- У меня то же самое, - снова язык опередил разум.
Она рассмеялась и повеселела на глазах.
--- Товарищ по несчастью! Слушайте, это должно быть ужасно. Она далеко сейчас?
--- Далеко, - кивнул я, вздохнув.
Она пару раз хлопнула в ладоши.
--- Ладно, Брюс. Спасибо, что проводили. Я пошла к себе, нет никакого теперь настроения. Вечером я буду в парке, в девять часов. Придёте?
Я кивнул. Она пожала мне руку, развернулась и побежала в сторону общежития.
Брюс, общежитие, 6 июля 2009 года, 12:30
Я дошёл до общежития, как в тумане. «Старая лампа», значит. И не экономический, а математический. Меня разыгрывают, или снова пора к психиатру?
У самого входа я чуть не столкнулся с девушкой. Она брела, с тяжёлой и потёртой сумкой, в сторону общежития, но смотрела куда-то под ноги.
--- Извините, - она вздрогнула, подняла взгляд. Круглое лицо, короткая причёска -- чёрный ёжик; дешёвые, но изящные серёжки. Чуть подведены губы, чуть подведены ресницы. Провинция. Даже если не присматриваться к одежде и сумке -- сразу видно, откуда она и кто такая. -- Мсье, я ищу канцелярию, не подскажете, где это?
--- Вон там, - я указал. --Вон то здание, с башенкой.
--- Спасибо, мсье.
Удивительно, но она сразу же побрела в ту сторону. Судя по всему, сумка очень тяжёлая.
--- Вам помочь? -- услышал я свой голос.
Она обернулась, посмотрела мне в лицо. И чего она такая хмурая? Хотя, если тащила это всё от автобусной остановки... да.
--- У вас книги, - отметила она. Верно, дюжина книг, в карман их не спрятать.
--- Я их сейчас занесу к себе в комнату и вернусь.
Она кивнула и улыбнулась. Улыбка сразу же преобразила её из Золушки в принцессу.
Я бегом кинулся к лифту, тот оказался на первом этаже. Не знаю, почему я так бросился помогать ей. Мне очень хотелось поговорить с кем-то, кроме Доминик. С кем-нибудь из студентов, сверстников. Не выходило из головы кафе. И как я мог перебрать? Я вино вижу только по большим праздникам.
Бросил книги на кровать, и когда полез в карман за ключом, обнаружил в нём бумажку.
Вытащил, поднёс к глазам.
Чек -- из «Старой лампы».
Всё верно, вчерашнее число, время -- половина первого ночи. Первым желанием было разорвать его на кусочки или сжечь. Лучше бы я так и сделал!
Я недолго размышлял. Бросил чек на пол, да поспешил назад, к лифту.
- - -
Она так и стояла, глядя то под ноги, то на дверь. Когда увидела меня, на лице её возникло облегчение. Что, думала, что я не вернусь?
--- Ничего себе, - в сумке было килограмм пятнадцать. Что там, кирпичи? И ручка держится на честном слове.
--- Идёмте, - я указал. Она молча кивнула и пошла, только поправила сумочку и провела ладонью по волосам. Подстриглась под мальчишку. Если бы не платье, то и не понять -- издалека, он это или она.
Шли мы молча, к моей спутнице вернулось прежнее выражение лица -- угрюмость.
Минут через десять (я не торопился, хотя мог бы идти быстрее, она тоже брела как заведённая) я всё-таки осмелился спросить.
--- Поступаете?
Она едва заметно кивнула.
--- А на какой?
Ответа нет. Словно я и не спрашивал. Ну ладно, раз она не в духе, будем молчать. И всё равно мне с ней было в чём-то спокойнее, нежели с Доминик.
--- Математика, - отозвалась девушка минуты через две.
Я чуть не застонал. Можно было просто оставить вещи в камере хранения, все так делают.
Бывает же такое! Что там у неё, золото, что она не захотела оставлять вещи?
Остаток пути я молчал. Ещё ведь тащить это всё обратно.
Брюс, канцелярия, 6 июля 2009 года, 12:30
Она вернулась из дверей в канцелярию минут через пятнадцать. Странно. Там вряд ли очередь, что такого могло случиться?
На лице её было выражение «всё пропало, всему конец».
--- Что случилось? -- я стоял в фойе с её сумкой и чувствовал себя, признаться, довольно глупо.
--- Мсье... - она опустила взгляд. -- Я там ничего не могу понять. Какие бумаги им нужны.
Я смотрел а её лицо и видел -- сейчас расплачется.
--- Идёмте, - быть мне сегодня нянькой.
Дама за столом скользнула по нам взглядом и отвернулась. Второй стол пустовал -- её сослуживица ушла на обед. Стенды с бланками, объявлениями, всё такое.
--- Что у вас есть?
Она показала. Рекомендация от департамента образования, Милан. Ого! Хотя нет, живёт она не в Милане. Почерк неразборчивый, но зовут её София, это ясно.
Я пожал плечами и подошёл к стойке. Мадам клерк взглянула в мою сторону.
--- Не подскажете ли, что именно нужно заполнить? -- я протянул ей бумаги Софии.
Мадам клерк быстро перебрала их, нахмурилась (я спиной ощутил, как вздрогнула София), посветлела лицом.
--- Форму номер двенадцать и пять, оплатить по квитанции девять, и -- вернуться сюда. Поторопитесь, через полчаса я ухожу на обед.
В общем, бумаги заполнял практически тоже я сам.
Откуда берутся такие? Не бестолковая, нет -- но совершенно неспособная сама всё решать?
Я дождался, пока София вернётся из кассы и молча указал ей в сторону канцелярии. На её лице было странное выражение -- не то радость, не то недоверие. Ну и ладно. Я уже второй час тут и не скажу, что меня это всё очень развлекает.
Минут через пять она вышла из дверей канцелярии.
--- Мне теперь к ректору, - сообщила она так, как другой сказал бы «теперь меня казнят».
Ректор, к счастью, в этом же здании, всего тремя этажами выше. Лифтов в средние века не строили, так что размялся я на совесть. София не сразу решилась войти, раза два оглядывалась на меня. Я кивнул и, не скоро, вздохнул с облегчением, когда она скрылась за дверью.
Минут через пятнадцать она появилась.
--- Меня зачислили, - сообщила она, на этот раз улыбаясь. Правда, улыбка была смущённой. - Простите, мсье... я вас так задержала.
--- Можно просто Брюс, - я машинально протянул руку.
Она отпрянула, посмотрела на протянутую руку так, словно я протягивал ей скорпиона. Точно, провинциалка, да ещё старого воспитания.
Она осторожно пожала мне руку («не положено, но куда денешься?»).
--- Я София Лоренцо, - она кивнула. -- Большое спасибо, Брюс. Мне теперь...
--- Я провожу вас, - я вновь поднял сумку на плечо. Бедное плечо. Бедные плечи.
- - -
Мадам Цербер оказалась неожиданно приветливой, едва София появилась в дверях. Уже через пятнадцать минут София получила ключ от комнаты и я затащил её сумку в лифт. Хороший лифт, просторный.
София молча нажала кнопку пятого этажа. Мой -- третий. Я протянул руку к кнопке третьего, оглянулся на Софию.
--- Сама справлюсь, - отозвалась она тут же, не поднимая взгляда. -- Простите, Брюс. Я ужасно устала от поездки. Я сама донесу свои вещи.
Похоже, с логикой у кого-то из нас не в порядке. Я пожал плечами, нажал кнопку третьего этажа. Лифт мягко тронулся. Очень уж медленно ползёт -- до третьего этажа тащится чуть не минуту.
--- Спасибо, Брюс, - я оглянулся, улыбнулся ей и кивнул. Как она сумела прожить так долго? Если спросить самой в канцелярии для неё -- непосильная задача, что будет с ней дальше?
А тебя это волнует, Брюс?
Я обнаружил, что стою у входной двери и пытаюсь понять -- мне почудился этот голос, или я сам себя спросил?
Ответа не было. Я вставил ключ в гнездо и вошёл.
Брюс, общежитие, 6 июля 2009 года, 18:00
Когда всё вокруг становилось особенно плохо, я брался за книги. И необязательно за развлекательные. Глаза себе чуть не испортил совсем. Хожу без очков, хотя все окулисты всегда ворчат -- нельзя без очков, нельзя без очков. Можно.
Сейчас это тоже помогло. Я сел за стол и... Доминик, София и все странности вчерашнего вечера напрочь покинули меня. Учебники не бывают увлекательными? Ещё как бывают. Когда глаза потребовали отдыха, я обнаружил, что давно пора ужинать -- а я ещё не обедал.
В холодильнике есть разве что лёд. Значит -- вставать, и топать в магазин. В супермаркет. Или зайти в кафе. Пожалуй, вторая идея мне нравится больше.
Я поднялся и ощутил, как всё затекло. И заметил бумажку на полу.
Чек!
Я поднял его с пола, и вновь сунул в карман -- машинально. Выкинуть его, подумал я. Что мешало мне выкинуть его немедленно? Вроде бы ничто.
- - -
Все пути ведут в «Иероглиф». Точнее, через «Иероглиф». Ближе к вечеру в парке почти никого не осталось. Я шёл себе, и глазам было на чём остановиться -- за парком ухаживали, сразу видно. Я не понимаю ни единого иероглифа из тех, что в изобилии вокруг -- таблички, рисунки на бетоне, кусты и целые лужайки, выстриженные так, чтобы изобразить нечитаемую мудрость.
Чтобы попасть в «Старую лампу», нужно повернуть направо примерно на одной трети пути. Сам не понимаю, отчего именно «Старая лампа», это не самое дешёвое из здешних кафе. Если посмотреть на план кампуса, то супермаркеты и всё такое находится за его пределами. Однако оград, охраны и собак нет -- прогулялся по тропинкам, вышел в ворота, которые никогда не закрываются -- и вот он внешний мир, городок рядом с Университетом -- в котором всё то, о чем не думали два с половиной века тому назад.
Деревья окружили меня с обеих сторон, стоило мне свернуть на тропинку, и вокруг сразу же стемнело. Показалось, что стало холодно. Я не боюсь темноты, но спине стало холодно. Тропинка поворачивала и поворачивала, идти оставалось всего минуты три, как вдруг я понял, что вот-вот накатит то, что уже было вчера.
Платок!
Я полез в карман, но там оказался только чек.
Я развернул его, глядя на длинный перечень заказанного (мы съели это вдвоём? ничего себе!), но не успел ничего сделать. Накатило.
Я уронил чек, не до него было, и осталась одна только мысль -- найти платок, не то случится что-то ужасное.
Он оказался в том же кармане, куда я сложил чек. Странно, почему он не попался под руку?
Платок сразу же «вылечил» меня, вернул реальность в порядок. Нет, всё-таки нужно пойти к врачу, если такое случится ещё хотя бы раз.
Сидеть на земле не очень-то удобно. Как минимум, холодно. Я поднялся на ноги и наклонился, чтобы поднять чек.
Чека не было. Я минуты три потратил, всматриваясь в траву и гравий под ногами, но ничего не увидел. Сделал шаг, и услышал звук -- кто-то бежит по тропинке, прямо ко мне.
Резко оглянулся. Никого. Звук нарастал, я давно уже должен был увидеть человека -- но никого и ничего не было.
Мне показалось, что невидимка пробежал рядом со мной. Что ветер взъерошил мне волосы, а звук стал удаляться, ослаблять. Но я по-прежнему никого не видел. И теперь я знал совершенно чётко -- ни в какую «Старую лампу» я не ходил. Я даже добыл из сумки бумажник и пересчитал деньги. Ничто не пропало. На чеке было моё имя -- это я помню -- а недостачи в финансах нет.
Ну что же, вон она, «Старая лампа». Сейчас я туда зайду и не останется сомнений, бывал ли я там, или же нет.
- - -
--- Мсье Деверо! -- бармен, лет пятидесяти, из тех. Что вечно выглядят кукольными, приветливо улыбнулся. -- Рад, что вы зашли. Что вам налить?
Я знаю правила кампуса. Продавать спиртное на его территории разрешено только от двенадцати дня до пяти вечера, не крепче десяти градусов. Получается, пиво и разные там коктейли. Проносить пиво в общежитие мне не советовали: мадам Цербер хоть и не обыскивает, но чутьё у неё, во всех смыслах, на высоте. И не то что бы это запрещено -- но смотреть будут с неодобрением. Мама мне постоянно твердит: главное, чтобы на тебя косо не смотрели.
Пятьдесят шагов за территорию кампуса -- и надирайся хоть до розовых слонов. Наверное, я чего-то не понимаю.
Я не сразу понял, что от меня таки ждут ответа.
--- Мы знакомы? -- первое, что сорвалось с моих губ.
Бармен улыбнулся шире, а когда я подошёл к стойке, дружески хлопнул по плечу.
--- Вы были вчера здесь, мсье Деверо. Сидели вон за тем столиком, с мадемуазель да Сант-Альбан. Мне показалось, что вы самую малость перебрали.
Он подмигнул, но отчего-то я не рассердился. Заломило виски, я непроизвольно схватился за них, и выронил платок.
Я моментально наклонился и поднял его. Бармен сделал вид, что не заметил.
--- Перебрал? -- переспросил я. Он непонимающе приподнял брови.
--- Простите?
--- Я был вчера здесь с мадемуазель де Сант-Альбан. Я не перебрал, случайно?
--- О, нет, - он посерьёзнел и покачал головой. -- Ни в коем случае. Рюмка коньяка, и много сока. Рад, что вы зашли вновь. Коньяк?
Ничего не понимаю. Я смотрел ему в глаза. Или я не разбираюсь в людях, или он отличный актёр, или всё-таки не врёт. Тогда что же -- мне почудилось то, что он сказал недавно?
--- Простите, я... - он улыбнулся.
--- За счёт заведения, мсье.
Вот как!
Я выпил, стараясь не морщиться, рюмку коньяка за счёт заведения и минут через пять уже шёл обратно. Сжимая платок в руке. Что за наваждение, почему этот платок так странно действует на всех?
Впрочем, когда я дошёл до общежития, мысли о «Старой лампе» уже не беспокоили меня. Ничуть. Уже понятно, что Доминик умеет рассказывать всё, что угодно так, что сразу поверишь. Нужно просто помнить об этом, и всё. Мама постоянно твердит, что у богатых свои причуды. Так и есть.
На этот раз мне не удалось отвертеться от разговора с ней. Странно, но она не устроила мне выговора за вчерашнее «радиомолчание».
Брюс, общежитие, 7 июля 2009 года, 8:30
Она действительно появилась в парке - и вечером, и утром. Угнаться за ней непросто -- я не стайер, и вообще предпочитаю ходить. Но она не давала спуску -- только если пробежать за ней и не отстать, можно было потом поговорить. А мне хотелось поговорить. Но всякий раз забывал про платок, как назло. Попробовал, по старой памяти, записать на ладони подсказку -- так даже не посмотрел на ладонь.
--- Ну что, Брюс, решили? - поинтересовалась она утром. Столько бежала -- и почти не запыхалась! Мне стало завидно.
--- Я занимался баскетболом, - признался я. - Кроме шахмат. Шахматами всё равно буду заниматься.
«Хочется вам или нет», хотелось добавить.
--- А фехтование? У вас отличная реакция. Хотите попробовать?
--- Почему бы и нет?
Она нахмурилась.
--- Брюс, при мне, пожалуйста, так не говорите. Не делайте мне одолжение!
--- Хорошо, - я протянул ей руку. - Извините.
--- Принимается, - она легонько пожала руку. - Вы мало двигаетесь, я же вижу.
--- Вы заботитесь о моём здоровье?
Она вынула из кармана платок. Тот самый или в точности такой же. Улыбнулась, подошла вплотную.
--- Брюс, я же вижу, что нравлюсь вам, это правда?
--- Да, - признаться было нелегко.
--- И вы мне нравитесь. А мои избранники не будут лентяями, которые к середине жизни заплывут жиром по самые уши, - она вытерла платком пот у меня со лба и вложила платок мне в ладонь. - Будете фехтовать? Отвечайте честно.
--- Посмотрим, что у меня получится, - она вновь метнула в меня колючий взгляд и я ответил коротко. - Да.
--- Вот и хорошо. Всё, отдых закончен, побежали дальше!
Глава 3. Фаворит
Брюс, парк «Иероглиф», 10 сентября 2009 года, 10:00
Соседи по блоку появились тридцать первого августа. Та ещё компания -- один был длинным, светловолосым и мрачным на вид -- представился Полем, и второй -- жизнерадостный, коренастый, рыжеволосый и круглолицый, с выдающимся носом -- римлянин, похоже. Его звали Жан. Жан Леттье.
--- О, да тут уже есть хозяин! - он энергично пожал мне руку. - Скажите, сеньор, на каком коврике мне позволено будет спать?
--- Достал, Жан, - Поль ткнул его локтем в бок. - Идиотские шутки.
--- Ты ж сам сказал, что я идиот. Какие ещё шутки я должен говорить?
Поль рассмеялся и сразу стал другим человеком.
--- Брюс Деверо, - представился я. - Рад знакомству.
Поль оказался Полем Вернье, его отец работал в министерстве внутренних дел. Жан сказал только, что его родители настолько знамениты, что даже намекать будет дурным тоном. Когда они узнали, что в предках у меня были ювелиры, то стали относиться с заведомо большим уважением.
Меня предупреждали, что здесь о человеке судят по предкам. Так оно и есть.
* * *
--- О чём думаете, Брюс? - поинтересовалась Доминик. Бегать я уже научился, не задыхаясь, а позавчера я побывал и на секции фехтования, и на баскетбольной. Прыгаю я хорошо, пусть даже ростом не вышел. Оба тренера остались довольны.
--- О предках, Ники. - Она категорично требовала, чтобы к ней так обращались, а мне всё ещё было неловко. Никогда в жизни не видел настоящего аристократа с древней родословной.
Она указала рукой -- за мной. Дошли до фонтанчика, Доминик напилась, набрала в ладони воды, плеснула в лицо. Я подошёл ближе и неожиданно она плеснула и мне в лицо. Я успел уклониться почти от всего душа. Доминик рассмеялась, хлопнула в ладоши.
--- Отличная реакция, я же говорила. Вами все будут довольны. Все станут завидовать, - она понизила голос, взяла меня за руку. - Хотите?
Она смотрела мне в глаза, ладонь её была ледяной от воды, но я ощутил жар. И не сразу осознал, насколько многозначен вопрос.
--- Хочу, - казалось, что она читает мысли.
Она придвинулась вплотную. Мысли начали смешиваться. Я чуть не отшатнулся, настолько неожиданно возникло и дало о себе знать желание.
--- Вы искренний человек, - она погладила меня по щеке. - Брюс, со мной лучше быть честным. Во всём. Вот вам награда, - она привлекла меня к себе и поцеловала. В щёку.
Я не успел ещё полностью прийти в себя, как она хлопнула меня по ладони и указала.
--- Вперёд, вперёд! Ещё два километра!
Брюс, парк «Иероглиф», 10 сентября 2009 года, 14:00
--- Там нет помады, - услышал я, когда вышел, как и все, в коридор -- десятиминутный перерыв, лектор вышел первым. Я оглянулся -- София. Одета неброско, но смотрел бы и смотрел. Она одна не пользовалась косметикой, похоже. То есть, только они с Доминик.
--- Что, простите?
Она подошла, улыбнулась.
--- Вы постоянно прикасаетесь к щеке, словно боитесь, что другие там что-то увидят. Там ничего нет.
--- Откуда вы... - я прикусил язык. София рассмеялась. Я заметил, что на её шее висит украшение -- ящерка из агата, на серебряной цепочке. Что из агата, я определил сразу.
--- Я всё вижу и всё слышу, - она взяла меня за локоть. - Брюс, я тоже записалась на шахматный. Мне немного неловко, я одна там девушка. Можно попросить вас -- составить мне компанию?
--- С удовольствием, - я изобразил средневековый поклон. София вновь рассмеялась.
--- А Доминик не будет против?
--- Мы с ней даже не помолвлены, - сказал я примерно с теми интонациями, с которыми говорил Жан. Похоже, это заразно.
София фыркнула, прижала ладони к лицу. Досмеялась до слёз.
--- Тогда я попробую украсть вас у неё, можно?
--- Неужели я настолько хорош?
Она придвинулась, оглянулась -- словно собиралась сообщить страшную тайну.
--- Мне никто тут не хотел помогать, - она прошептала едва слышно. - Кроме вас. И никто не замечает. Кроме вас.
--- Дразнят? - я слышал пару раз, как о её нарядах отзывались другие студентки.
--- Я привыкла, - она махнула рукой, - это с детства. Первое занятие -- сегодня в шесть, придёте?
--- Приду, - согласился я. - Где встречаемся?
--- У входа? - предложила она. - У входа в спорткомплекс?
--- Я могу зайти к вам, - предложил я, - чтобы не потеряться.
Она перестала улыбаться.
--- Брюс, я никого к себе не пускаю. Извините. - Видимо, ей показалось что-то в выражении моего лица. - Я не могу так сразу! - сказала она почти умоляюще.
--- Всё в порядке, - я протянул ей руку, она осторожно взялась за неё. - У входа. Скажите, а эта ящерка -- откуда она?
--- Мы когда-то жили в Риме, - она улыбнулась. - Это оттуда. Папа подарил.
Вроде одета небогато, а ящерка стоила бы триста евро, не меньше. Видимо, любят её родители.
--- О-о-о -- услышали мы восхищённый громкий шёпот. - Мадемуазель! Как вы прекрасны!
Я вздохнул. Жан. В своём репертуаре.
* * *
София посмотрела на него исподлобья.
--- Мы знакомы, мсье?
Жан величественно опустился на колено и протянул Софии воображаемый цветок. Я ощущал, что все вокруг смотрят на нас.
--- Примите, о прекрасная сеньорита, этот чудесный цветок! Извините, что он невидимый, но в это время суток других не найти!
София рассмеялась, сделала вид, что принимает что-то и втыкает себе в причёску.
--- Вы спасли мне жизнь, - произнёс Жан с чувством. На его лице было написан совершенно честный восторг. Во даёт! - Позвольте, - он взял ладонь Софии и поднёс к губам. Поднялся на ноги.
--- Это Жан Леттье, - представил я его. - София Лоренцо.
София метнула в меня взгляд. Он не очень мне понравился.
--- Я так и знал, что вы из Рима, - Жан коротко поклонился. - Могу ли я идти, сеньорита? Лектор грозился застрелить меня на месте, если я опоздаю!
--- Можете, - София не выдержала, рассмеялась. - Он всегда такой? - поинтересовалась она у меня. - Ой! Я сейчас опоздаю! Вечером! - крикнула она уже на бегу.- Я жду вас!
Две девушки стояли рядом с нами, обе проводили её презрительным взглядом. Хороша парочка -- одна красавица, с иссиня-чёрными волосами, небрежно связанными в пучок, другая -- коренастая, низкорослая и рыжая, вся в веснушках. Издалека запросто мог принять её за парня.
--- Дерзайте, мсье, - голос той, что выше, оказался низким, певучим. - Золушка ждёт вас.
И они обе рассмеялись. Я рассмеялся в ответ и вторая, что пониже, смутилась.
Брюс, спортивный корпус, 10 сентября 2009 года, 17:55
София пришла вовремя. Появилась у дверей шахматного клуба без минуты шесть. Улыбнулась мне -- я видел, что она нервничает -- и первой вошла.
Шахматы в Университете считаются почти исключительно мужским видом спорта. Мсье Лабурдоннэ, потомок известного мастера, гроссмейстер и знаток шахматной композиции встретил Софию вежливой улыбкой и пригласил её присоединиться ко всем, не моргнув и глазом.
София держалась с олимпийским спокойствием, хотя я сам слышал пару шуточек в её адрес. Она иногда брала меня за руку -- мы сидели рядом -- но не обращала ни на кого внимания. Лабурдоннэ выслушал всех -- каждый рассказал, когда и где начал заниматься шахматами, и чего добился -- пресекал смешки и неуважительное отношение остальных -- единственным исключением была София. Её он вовсе не пригласил выступать.
Возможно, подумал, что я попросту пригласил подружку, чтобы скучно не было.
И вскоре мы перешли ко второй части ритуала. Лабурдоннэ давал сеанс одновременной игры. Я впервые играл с гроссмейстером, и, вероятно, уже настроился на поражение. На двадцать пятом ходу я сдался. Не первым, и на том спасибо. Лабурдоннэ пожал мне руку, как и другим и жестом велел остаться и ждать.
Через двадцать минут оставалось только пять игроков, кто ещё играл. Не все остальные проиграли, некоторым Лабурдоннэ предложил ничью.
Через полчаса остался один игрок -- София. Все собрались вокруг, насмешек и прочего я не видел ни на одном лице. София сидела со всё тем же спокойным выражением на лице. Лабурдоннэ посматривал на её лицо, сам же не мог скрыть восхищения.
Через сорок минут он предложил ничью. София вежливо отказалась. Ещё через десять минут гроссмейстер сдался.
--- Поздравляю, мадемуазель, - Лабурдоннэ коротко поклонился. - Приношу вам извинения. Почему я не слышал о вас раньше? Вы участвуете в турнирах? Кто ваш наставник?
--- Мама не разрешала, - улыбнулась София. - Я играла по переписке. Училась сама, по книжке.
--- Мне пора прочесть эту книжку. Жду вас всех завтра, - Лабурдоннэ обвёл взглядом публику. - Мадемуазель, если вас не затруднит -- пройдёмте в мой кабинет.
Все проводили её взглядом -- София шла не торопясь и было видно -- Золушка только что стала принцессой.
* * *
--- Здорово! - я и не пытался скрыть своё восхищение. - Где вы так научились играть? По книжке?
Она смутилась, улыбнулась.
--- Можно на «ты», Брюс? Если не возражаете...
--- Можно, - я протянул ей руку и она пожала её, уже почти без опаски.
--- По книжке, - согласилась она, взяла меня за руку. - Спасибо, Брюс! Я там чуть от страха не умерла.
--- Мне казалось, что вы... что ты спокойнее остальных.
--- Я ужасно боялась, - призналась она. - Правда-правда! Брюс, если можно, я хотела бы ходить туда со тобой.
--- Мне там нечего делать, - вздохнул я. - Он меня разделал в пять минут.
Она остановилась сама, и вынудила остановиться и меня. Строго посмотрела мне в глаза.
--- Брюс, я ужасно такого не люблю! Вы хорошо играете, я же видела! Просто торопитесь. И сразу настроились на поражение. Я угадала?
Нелегко признаваться в таком. Но мне удалось.
--- Вы сильный человек, - она привстала на цыпочки и поцеловала меня в щёку. Тут же покраснела. - Ой, прости. Хочешь, будем вместе заниматься?
--- Я правда хорошо играю? - не выдержал я.
--- Правда, - подтвердила она. - Брюс! Ну неужели я должна намекать?
Я не сразу понял, о чём она. А когда понял, сам чуть не покраснел.
--- Ты прекрасно играешь, София.
--- «Софи». Мне так привычнее, Брюс. Спасибо! - и она медленно, с достоинством кивнула. И рассмеялась.
--- Мадемуазель!
Я мысленно вздохнул. Опять Жан. Но на этот раз он не дурачился. Подошёл, церемонно встал на колено и протянул Софии букет роз. Три белых и две чёрных. Ого, ничего себе, где он их взял?
--- Позвольте выразить восхищение принцессе шахмат!
Я почувствовал себя настолько лишним, что тут же решил уйти. Но София поймала меня за руку -- так, чтобы Жан не заметил. Она величественно приняла букет и протянула ладонь -- для поцелуя. Жан встал, ещё один средневековый поклон -- и он удалился.
--- Брюс, - София оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. - Не бросайте меня! Я не умею просить остаться и не хочу учиться!
--- Мы же на «ты»?
--- Ой... - она снова покраснела. И снова привстала на цыпочки и снова поцеловала в щёку. - Прости!
--- Значит, до завтра? - мы подошли ко входу в общежитие. - Проводить?
--- До завтра, - она улыбнулась. - Нет, не нужно.
* * *
--- Жаль, что её встретил ты, а не я, - вздохнул Жан, когда я рассказал ему, вечером, как познакомился с Софией. - Я чемпион по ношению сумок.
Поль, редко улыбающийся, в этот раз не выдержал.
--- Трепло, - он присоединился к нашему с Жаном застолью. - Брюс, я слышал, ты записался на фехтование?
Я подтвердил.
--- Забавно, я тоже. И на баскетбол?
И вновь я подтвердил.
Жан присвистнул. Перевёл взгляд с меня на Поля. Во мне сто семьдесят, в Поле два двадцать или больше.
--- До колечка-то допрыгнешь?
Я молча встал из-за стола и прыгнул с места. И достал до потолка -- два с половиной метра -- с первой же попытки.
Жан присвистнул ещё раз.
--- Беру свои слова назад, дружище.
Поль уже совсем по-дружески улыбнулся и протянул руку.
--- Играем вместе! Я рад.
Брюс, парк «Иероглиф», 20 сентября 2009 года, 8:30
--- Значит, всех обыграла? - Ники расспрашивала меня обо всём, а мне было приятно ей рассказывать. Она часто появлялась во время перерывов, когда мы с однокурсниками выходили подышать воздухом в коридор -- и заводила разговор о чём-нибудь. Обычно о том, в чём я хорошо разбирался. Я всем телом ощущал завистливые и восхищённые взгляды остальных -- особенно, когда Ники брала меня за руку.
--- Всех, - подтвердил я, вытирая пот со лба.
--- Всё, больше о ней ни слова, Брюс. Договорились?
--- Но ты же сама попросила?
Я не заметил, как мы перешли на «ты». Как-то перешли, совершенно естественно.
--- А что, непонятно, почему? - она тут же нахмурилась. - Брюс, если я с тобой, то восхищаться нужно... кем?
Я коротко поклонился. Делать это так же изящно, как Жан, я не мог. Ему легко -- родители -- известные актёры.
--- Ну нет, так легко ты не отделаешься, - Ники улыбнулась вновь. - Я придумаю тебе испытание, и будь добр его пройти!
Поклониться во второй раз у меня получилось намного лучше.
--- Всё, я уже не сержусь, - она обняла меня и, как и София, поцеловала в щёку. В другую. От поцелуя у меня сразу же случился беспорядок в голове.
Забавно. Я познакомился уже со многими девушками -- при том, что совершенно не умел, до этой осени, да и мама не позволяла -- но только Софи и Ники ни разу не приглашали к себе в комнату. Вообще-то по уставу университета и не положено - и мадам Цербер многих ловила на таком нарушении -- но...
--- Я всё ещё не уверена, - Ники понизила голос, взяла меня за руку. Легонько сжала её. Я поднял голову, встретился с ней взглядом. - Ты хочешь?
Страх как трудно было отвечать утвердительно. Представляю, какую сцену устроила бы мне мама, если бы узнала.
--- Я тоже, - Ники не отводила взгляда. - Но пусть настоится, как следует. Всё, хватит отдыхать, бежим!
Брюс, спортзал, 20 сентября 2009 года, 17:30
--- Брюс, замечательно, - Морис Шарон, сам в прошлом участник баскетбольной сборной Галлии, похлопал меня по плечу. - С такими парнями, как ты, мы сделаем римлян в два счёта.
Я ощущал, что мной восхищается не он один. На моём счету было двадцать очень сложных очков в этой игре -- и три последних попадания. Математикам снова от нас досталось. Мне пожали руку все, и не потому, что это сделал Шарон.
--- Классно играешь, - Жан был среди зрителей. - Признайся, тебе вшили в ноги пружины. Человек не может так прыгать.
Если расскажу, где, - на меня смотрели все остальные, - все туда побегут.
--- Я не побегу, - Жан обвёл надменным взглядом команду. - Баскетбол -- для слабаков. Бег на месте, вот спорт настоящих мужчин.
* * *
Мы сидели в «Лампе» - стало доброй традицией любые достижения отмечать там, за бутылкой вина.
--- Не отказался ещё от турнира? - поинтересовался Жан.
Странно. Вроде бы я никому не говорил, что сомневаюсь, стоит ли участвовать в шахматном турнире. Ники выходила из себя всякий раз, когда я проявлял нерешительность и повторяла: это -- признак слабости. Я же ощущал это иначе. У меня в голове постоянно вертелись несколько мыслей -- фантазий, я уж не знаю, как их назвать - о том, каким будет моё решение и что последует. Что и София, и Ники будут разочарованы, я знал. Но по правде говоря, я не думал, что смогу выйти даже в четверть финала -- а относиться к проигрышу спокойно или тем более с воодушевлением, как учил Лабурдоннэ, а до того -- учитель из моей школы в Санту-Туаре, я не мог.
--- Брюс, - мэтр со всеми разговаривал в своём кабинете -- со всеми, кого решил оставить в клубе. - Вам нужно уметь извлекать из всего уроки. Я следил, как вы играете. У вас хорошая фантазия, вы быстро оцениваете ситуацию, но когда дела идут совсем не так, как хотелось, вы опускаете руки.
Признаваться в своих слабостях очень неприятно.
--- Да, мэтр, - я выдержал его взгляд.
Он улыбнулся, встал из-за стола и подошёл ко мне. Он почти всегда ходил с указкой -- иногда казалось, что он использует её как воображаемую трость.
--- Брюс, я оставил в клубе только тех, кто сможет чего-то добиться. Не все станут чемпионами. Но не все к этому и стремятся. Вы сами себе мешаете добиваться успеха. Вы не передумали участвовать в турнире?
--- Нет, - тут же ответил я, не раздумывая.
--- Очень хорошо, - он вернулся в кресло. - Любой проигрыш -- это проигранная битва, но не война. Я знаю, вы дружны с мадемуазель Лоренцо. Вам следует посмотреть на то, как она относится к неудачам.
Будто я сам не знал, как относится. Стискивает зубы, расстраивается, иногда сильно и по-детски, но всегда упорно идёт дальше.
Брюс, «Старая лампа», 5 октября 2009 года, 16:00
Итак, я сумел занять третье место на турнире по фехтованию - на шпагах. Занять, несмотря на то, что впервые взял шпагу в руки в начале сентября. Наверное, именно это третье место позволило мне окончательно поверить в себя.
Поль в итоге занял четвёртое. Бой с ним был не из простых -- реакция и скорость его превосходили мои, но -- как и в случае баскетбола -- мне всегда везло. По мелочам -- то соперник не успевал оказаться в нужном месте в нужное время, то отчего-то медлил с действием. А я не медлил.
--- Поздравляю, - Поль крепко пожал мне руку. Похоже, только сегодня он всерьёз начал уважать меня. - Но я тебе этого так не оставлю! За мной -- реванш!
Я кивком подтвердил, что принимаю вызов.
--- Завтра полуфинал, - Жан всё время следил за успехами Софии -- и моими, заодно. Мне не нравилось, что он особенно старался быть самой любезностью перед Софией в моём присутствии. Софии не нравилось, что я сам не могу оказывать знаков внимания без подсказки или намёка. А мне оставалось или винить во всём матушку, или признаться, что сам бы мог изменить в себе что-нибудь. - Кто поставит против Софии?
--- Кстати, почему она звонит тебе каждый день? - поинтересовался Жан.
Он не язвил на эту тему. То есть, съязвил только один раз. После чего я твёрдо попросил его не делать это предметом для шуток.
--- Хочет показать, что всегда во всём разбирается лучше, - пожал я плечами. - После того, как отца не стало, мне приходится расхлёбывать одному.
--- Хорошо, что мы здесь, - Жан поднял бокал. - За независимость!
Кто с улыбкой, кто всерьёз поддержали этот его тост.
Брюс, парк «Иероглиф», 20 октября 2009 года, 7:30
Отчего-то и я, и она выбрались в то утро в парк пораньше. Осенняя свежесть бодрила меня сильнее, чем летняя.
--- Ты многого добился, Брюс, - похвалила она, после того, как мы поговорили о том, о сём. - Что теперь?
--- Теперь? Буду добиваться большего, - я не раздумывал долго. Третье место по фехтованию, наша баскетбольная команда обыграла все остальные факультеты и сборная для игры с Римом -- это наша команда, почти без замен. Четвёртое место в шахматном турнире. И я даже смог сыграть с Софией вничью -- как она говорила, я играл очень интересно. И звонки от матушки из отупляющей и отвратительной процедуры стали простой формальностью.
--- Замечательно, - она взяла меня за руку. - Брюс, я помогала тебе, как ты думаешь?
Я подумал.
--- Да, Ники, - и заметил странный холодок в её взгляде.
--- И как помогала?
--- Наверное, не позволяла сидеть сложа руки.
Она рассмеялась, сильно сжала мою ладонь. Придвинулась ко мне.
--- Да, я помогала. Но только сначала. Потом ты всё делал сам. Брюс, я говорила об испытании. Не обещаю, что оно будет приятным. Я очень надеюсь, что ты справишься.
--- А если нет?
Она внимательно смотрела мне в глаза.
--- Брюс, лучше об этом не думай. Ты не представляешь, на какие гадости я способна, если меня разочаруют.
Мне трудно было представить, что она может быть способна на гадости. Так и сказал.
--- Брюс, - она взяла меня за руки. - Я больше не буду помогать. Ты сам со всем справляешься. Твои сны, там, где есть я... тебе осталось немного, чтобы они перестали быть снами.
Я чуть не покраснел. Откуда она знает? Я рассказывал? Может и рассказывал, у нас с ней бывали иногда очень откровенные разговоры о жизни.
--- Иди, - она отпустила мои руки. - В воскресенье, у озера, в шесть часов утра. Я буду ждать.
Через четыре дня? Интересно, что же там такого будет.
--- Ни с кем не говори об этом, - предостерегла она. - Не подведи меня.
Этот последний её поцелуй я запомнил навсегда. Он длился и длился, и оторваться не было никакой возможности. Но всё-таки он кончился. Она запрокинула голову -- я продолжал обнимать её, и невольно прижал её к себе сильнее. - Не отпускай меня... никогда не отпускай, - прошептала она.
Брюс, второй корпус, 20 октября 2009 года, 13:30
--- Брюс, - София поймала меня, когда уже все возвращались с перерыва. - Нам нужно поговорить, - я видел, что с ней что-то не в порядке. Хотя не могло быть никакого повода -- после сокрушительного разгрома всего шахматного клуба, над Софией перестали издеваться. Не только Жан добивался её внимания -- Софии стали откровенно завидовать. А она оставалась, какой была -- слава не испортила её. Через месяц она участвует в отборочном турнире на первенство Галлии по шахматам среди женщин.
--- У меня лекция, Софи. Давай после неё?
--- Нет, - она смотрела мне в глаза, губы её подрагивали. - Или сейчас, или уже никогда не поговорим. Ни о чём.
Я мысленно вздохнул. Узнаю приём, им постоянно пользуется моя матушка.
--- Идём, - я взял её под руку и мы пошли по почти безлюдным коридорам, в сторону гардероба.
Через двадцать минут мы сидела в «Лампе» и были, похоже, первыми посетителями сегодня.
* * *
--- Брюс, - она выбрала «Уголок поцелуев», один из двух столиков, которые были отгорожены ширмами и занавесками. Их занимают в первую очередь. Решительно задёрнула занавеску. - Не ходи никуда. Не приходи к тому озеру, пожалуйста.
--- Откуда ты знаешь? - по лицу было видно, что она знает о нашем с Ники разговоре.
Она покраснела.
--- Неважно. У меня хороший слух. Брюс, пожалуйста, не ходи!
--- Ты не знаешь, о чём просишь, - мне отчего-то стало трудно дышать. Ох уж эта ревность...
--- Знаю, - она вскочила, едва не опрокинув стол, села рядом со мной и решительно, сильно привлекла к себе. Её губы... я не смог увернуться. Да и не захотел бы. Она таяла в руках, как воск, а ещё недавно я получал от неё по рукам или по шее за то, что пытался -- без всяких задних мыслей -- взять её за руку или за локоть.
Она медленно отняла губы, а я ощущал ладонями, губами, всем телом то, что пока что мне лишь снилось.
--- Я не хочу потерять тебя, - она проговорила едва слышным шёпотом, глаза её заблестели. - Понимаешь? Если ты пойдёшь туда, будет что-то ужасное!
--- Софи, успокойся, - я прижал её к себе, погладил по голове. - Я... - и я не нашёлся с ответом. Парни часто говорили о своих достижениях на амурном фронте, и про Софию говорили все -- никого к себе не подпускает. Крепость. И вот, похоже, крепость выбрасывает белый флаг. Но мне почему-то не было радостно. Мне слишком часто предлагали выбор «или кто-то, или я!»
--- Ты там будешь не один, - она отвела взгляд. - Понимаешь? Она многих позвала туда! Она играет с вами!
Я ощутил холодок, проползающий по спине. Откуда София может это знать?
--- Что, и Жан? - я не смог удержаться.
--- Да. Он тоже. Господи, да они все об этом треплются, - София отвернулась. - Брюс, даже если ты будешь там первым, это будет ужасно!
--- Прости, Софи, - я взял её за руку. - Я обещал, понимаешь?
--- Брюс, - она вытерла слёзы. - Приходи сегодня ко мне. Когда захочешь.
Мне стало не по себе. И я начал злиться.
--- Зачем, Софи?
Она долго смотрела мне в глаза. Медленно, бесконечно медленно приблизила лицо к мне. Прикоснулась губами к моим губам. Солёный, горький вкус.
--- Придёшь?
Я кивнул. Но не думай, Софи, что ты сможешь всё изменить так просто.
Она спрятала лицо у меня на груди и заплакала. Тихо, почти беззвучно. Официант вежливо постучал в ширму и поставил на стол наш с ней заказ. А мне уже не хотелось ни есть, ни пить. София умудрилась испортить всё то, что так хорошо начиналось.
Брюс, общежитие, 20 октября 2009 года, 21:30
По вечерам в комнатах никто не сидел. У всех были или друзья, или подруги. Надо мной смеялись и вертели пальцами у виска -- Ники настолько приблизила меня к себе, я же не проявляю никакой инициативы, не стараюсь ничего добиться. Да, это так. Я не старался. И только сегодня понял, что это неправильно. И нет никаких сил изменить это в себе всего за день.
Я намеренно не пошёл в фойе, не стал звонить матушке. Мне очень хотелось вести себя, словно капризный ребёнок.
Я смотрел на часы, смотрел и в итоге встал. Все уже отметили победу Софии, и отметили хорошо, но... Я достал из «тайника» (ящик из-под книг под кроватью) бутылку дорогого вина, подумал, затем вернул её обратно. София пьёт редко. Не напиваться же мне там в одиночестве.
Она открыла дверь, едва я только подходил к ней. Взяла меня за руку. В её блоке две комнаты и соседки её, похоже, весело проводили время -- но не здесь, не в этот вечер. София несколько раз жаловалась, что иногда нет покоя ни днём, ни ночью. Но никогда не пыталась сказать это мадам Цербер.
Обстановка у неё почти спартанская. Комната двухместная, но София здесь одна. Сразу или после победы? В университете принято делать такие вот подарки -- чем больше делаешь для всех, тем в более лучших условиях живёшь.
--- Проходи, - она заперла за мной дверь. - Кофе?
--- С удовольствием, - стул у неё в комнате только один. Ну хоть чашки две, и на том спасибо. - Она подошла к плитке и принялась колдовать у плитки. Она любит варить кофе, я знаю. А мне понравилось смотреть, как она это делает. Я смотрел, и смотрел, и смотрел.
Она была в том самом платье, в котором пришла на финальную партию. В том самом в котором выиграла, эффектно и быстро. Она молча готовила кофе, не смотрела в мою сторону, но на губах её то и дело появлялась улыбка.
Сама она пила кофе чёрным, безо всякого сахара -- по канонам. Я так не могу. С детства привык, что во всём должен быть сахар.
Мы продолжали молчать. Она вопросительно посмотрела на меня, когда кофейник опустел -- ещё? Я кивнул в ответ. Сердце в порядке, можно.
...И появился второй кофейник. Себе она не стала наливать -- видимо, ей уже хватит. А я молчал и не знал, что делать. И мало-помалу мысль не идти перестала мне казаться настолько уж глупой.
--- Она встречается не только с тобой, - София опустила голову. - Нет, молчи. Я знаю, что ты про меня подумал. Но это правда, Брюс! Она встречается не только с тобой! - она опустила взгляд, порозовела. - И не только на улице, - добавила она едва слышно.
--- Откуда ты можешь это знать?! Что, все треплются?
--- Знаю, - она взяла меня за руку. Я осторожно освободился. - Брюс, я никогда не лгала тебе! Почему ты мне не веришь?
--- Потому что ты хочешь, чтобы я её бросил, - резко ответил я.
--- Да, хочу, - она смотрела мне в глаза. - Брюс, я тебе не рассказывала, но у меня начались странные сны. Я никогда не видела таких страшных снов!
Я усмехнулся.
--- Я никогда не боялась темноты, а теперь боюсь! И... - она прижала ладони к вискам, словно случился приступ мигрени. - Мне кажется, что я схожу с ума. Брюс, я должна тебе сказать!
--- Почему мне? - я сумел не добавить «а не Жану».
--- Ты один слышишь меня по-настоящему, - на её глазах появились слёзы. - Понимаешь?
--- Да, - я смотрел ей в глаза.
--- Нет, - она встала, втерла лицо полотенцем. Налила мне ещё кофе. - Ничего не понимаешь. Я вижу то, чего не могло быть. Я знаю, что не могло. Потому что сама видела, что всё было по-другому. И я знаю, почему это со мной.
--- Почему?
--- Это она. Когда она проходит мимо меня, у меня всё портится вот тут, - она прижала ладонь ко лбу. - Это правда!
--- У меня не портится, - медленно ответил я. - Совсем наоборот.
Она закивала, на глазах у неё вновь проступили слёзы.
--- Да. Так у всех. Брюс, я не вру тебе! Она спит со всеми подряд, это все видят, кроме тебя!
Признаюсь -- то был момент, когда мне очень хотелось дать её пощёчину. Или молча поставить чашку и выйти вон. Но... София охнула, вновь прижала ладони к вискам, покачнулась. Я едва успел подхватить её, уложить на кровать. Оглянулся -- где у неё вода?
--- Брюс?! - она уселась на кровати, огляделась, на лице -- возмущение и изумление. - Почему ты здесь?! Я...
--- Ухожу, - мне надоело это представление. Если София хотела всё испортить, окончательно, что было между нами, она преуспела. - Спасибо за кофе. - Я встал и направился к двери.
--- Нет, - она прикрыла лицо ладонями. - Господи... я не знаю, что со мной. Мы говорили... да, точно, мы говорили! И мы были в кафе сегодня! Скажи, что были, что мне это не приснилось!
--- Были, - я вернулся, присел перед ней на корточки. - Это было, Софи.
--- Я вижу.... - она смотрела сквозь меня. - Мы сидели в кафе, ты обнял меня, я дала тебе пощёчину и ушла. Господи, что со мной? Что с нами, Брюс?
--- С нами?
--- Я замечала. Ты иногда выключался, а потом говорил так, словно только что оказался здесь.
Она протянула мне руку.
--- Ты пойдёшь, да? Всё равно пойдёшь?
--- Пойду, Софи. Мне уйти, и никогда к тебе не подходить, так?
--- Глупый, - она сползла с кровати, села на пол, обняла меня. - Господи, какой глупый.
Она плакала, а я не знал, что мне делать. И я начал бояться того, что придёт воскресенье.
Брюс, парк «Иероглиф», озеро, 24 октября 2009 года, 5:40
Они приходили. Я укрылся в кустах, как бы смешно это ни звучало -- и видел. Их уже было десять человек, когда я почти добрался до озера. Невзирая на темень, я узнал Жана и Поля, многих других парней, с экономического и с других. Они стояли, как роботы -- или манекены -- молча, не говорили, вообще не замечали друг друга.
Ники появилась без одной минуты шесть, была всё в той же спортивной одежде. Появилась словно бы случайно. И тотчас статуи стали людьми, роботы ожили, и казалось, что собрались здесь на пикник. Если не обращать внимания на время суток.
Я тоже вышел. Со мной поздоровались, кто голосом, кто рукопожатием. И никого не удивляло, сколько здесь людей и зачем они здесь. И слова Софии перестали казаться нелепицей, попыткой поссорить меня с Ники.
Она подошла к берегу, сняла со среднего пальца левой руки серебряное колечко, подняла его над головой -- все затихли -- и, размахнувшись, бросила его в озеро.
И люди, собравшиеся на пикник, превратились в стадо диких, разъярённых псов.
На месте остались трое -- двое смутно знакомых парней с философского -- и я.
Я не знаю, почему остались они. Я -- потому что не умел плавать. И потому, что не хотел уподобляться всей остальной стае.
Ники посмотрела мне в глаза
--- Я не умею плавать, - сообщил я. Она знает это. Всегда знала. Ники смотрела на меня и на глазах становилась чужой, непроницаемой и холодной.
Я отвернулся и пошёл прочь. Минут через пять я услышал за спиной вопли -- кого-то шумно поздравляли. Но меня это не касалось.
Волна накатила, когда я ещё не добрался до общежития. На этот раз я не пытался искать платок, мне было всё равно. Мир кружился и кружился, и в конце концов пришло беспамятство.
Когда я пришёл в себя, то лежал, в мокром и грязном костюме, на полу, а рядом сидела София -- поджав колени, уткнувшись в них лицом -- и плакала.