Ироническая повесть о людях, занимающихся таким неоднозначным делом, как искусство. Причем, не просто искусство - а современное искусство, где можно стать звездою за день и потерять доверие и любовь публики за час. Шоу-бизнес, его отрицательные и положительные стороны, его "хорошие", "плохие" и "серые" герои, люди, у которых есть всё, и люди, у которых нет ничего, но которые хотят быть услышанными, увиденными и известными. И тем, и другим приходится бороться за выживание во всех смыслах этого слова.
Все герои, события и названия данной повести являются вымышленными.
Известный кинорежиссер Теодор Арт Дьюк собирается снять фильм, который должен стать главной сенсацией современности. Но все идет совсем не так, как ему хотелось бы.
ЧАСТЬ 3
ПОВЕСТКА
- У тебя есть враги, Тед?
- Чего?
Теодор поднял глаза на Тима. Глаза Теодора представляли собой удручающее зрелище в последние дни: синяки, опухшие веки, жуткая краснота, будто бы в них полопались все сосуды. Он держал на коленях отпечатанный экземпляр сценария и вносил туда маркером какие-то правки. Впервые в жизни он не получал от процесса съемок абсолютно никакого удовольствия.
- При чем тут мои враги? Зачем тебе это? - Теодор вообще не хотел отвечать на вопрос Тима, но знал: если Тиму не ответить, он так и будет сидеть и пожирать тебя своими безумными глазенками, пока не сведет с ума. А сам с ума не сойдет: куда там...
- Надо обязательно включить похожих персонажей в сценарий. Пусть они будут врагами главного героя. Ты когда-нибудь делал им что-нибудь плохое? Надо будет и это внести в сюжет, только написать наоборот: что все это делали они. То есть, к примеру, ты отравил собаку своего конкурента, а мы напишем...
- Да не травил я никаких собак! - Теодор даже выронил сценарий из рук от злости, но Тим тут же поднял его с пола.
- Вот-вот, держите, - сказал он. - Ну, так как?
- Никак... нет. Что это за бред вообще? Причем тут сюжет и мои отношения с реальными людьми?
- О, но ведь в этом и весь смысл!
- Нет, смысл не в этом. Я делаю кино для зрителей, они покупают билеты и платят деньги, а я их развлекаю. Для этого я снимаю фильмы, а не для того, чтобы сводить с кем-то счеты.
- Тед, Тед, как же это безнадежно устарело, - прицокнул Тим. - Зрители все равно пойдут в кино, а вот сюжет ты должен забабахать такой, в котором они ни хрена не поймут. В этом будет вся соль, это будет интригующе! Зато те, кто надо, поймут.
- Это же не кино тогда получится, а ахинея полная! - возразил Теодор. - Зрители любят машины, погони, перестрелки, экшн...
- Зрители ЛЮБИЛИ это, - уточнил Тим. - Но сейчас им это приелось. Сейчас им нужны пророчества, иные толкования религий, фальсификация истории, намеки на реальную жизнь реальных знаменитостей. А еще им нужно, чтобы было жестко.
- У меня в каждом фильме герои дерутся и умирают!
- Нет-нет, не так: должно быть действительно жестко - должны быть пытки, психологический террор, изнасилование животных людьми и наоборот. Да, это шокирует, все скажут, что это ужасно. Но это то, чего сейчас хочет зритель! Понимаешь, Тед, то, что ты делаешь, уже теперь немного... как бы это сказать, не в жилу. Это устарело. Ты олицетворяешь прошлое кинематографа. А будущее... - Тим улыбнулся, - будущее кинематографа вроде как олицетворяю я.
Теодор молча оглядел Тима. Затем встал со своего складного стульчика и положил сценарий на сидение. На обложке значилось: "Охота на кофемолку. Режиссер: Теодор Арт Дьюк. Авторы сценария: Джулиус Венгрофф, Тим Сик и др."
- Знаешь, может быть, ты и прав...
С этими словами Теодор покинул место съемок.
Он побрел по улице, не зная толком, куда он направляется. В бар? Почему-то туда ему не хотелось. Что мешало ему отправиться в клуб, где он был завсегдатаем, где его ожидала вип-ложа и ванна из шампанского?
"Скоро у меня не будет ложи, - подумал он. - Скоро я даже перестану проходить фейс-контроль на входе".
Перед глазами Теодора возникла картина, такая отчетливая и яркая: он, простояв огромную очередь в свой любимый клуб (при том, что он не стоял в очередях в клубы с девяносто пятого), поравнялся, наконец, с вышибалой, и этот вышибала - которого Теодор знал много лет и всегда одаривал щедрыми чаевыми - этот неблагодарный верзила дает ему понять, что его здесь не ждут. И тут перед самым носом Теодора прошмыгивает Тим, и фейсконтрольщик мгновенно пропускает его, сказав при этом: "Привет, Тим, заходи, все уже внутри..."
Кто все? Все - это люди, с которыми Теодор работал бок о бок многие годы, его коллеги, его друзья, Марио... Скоро Тим завладеет всем этим. Скоро Тим будет вип-персоной. Скоро такие Тимы заполонят весь шоу-бизнес. Впервые в жизни Теодор осознал кое-что о себе и своей работе: ему нравилось то, что он делал. Раньше он не придавал этому значения, просто снимал кино, где взрывались машины, а шикарные телки в кожаных костюмах мочили недругов направо и налево. Он загребал деньги лопатой и даже не задумывался о том, что ему нравилось кино. Он любил не только деньги. Ему нравилась его работа. Но сейчас уже нет...
***
Джулиус Венгрофф сидел в своем кабинете и перебирал рукописи, машинально выбрасывая в корзину те, что были написаны авторами моложе сорока. Ему страшно надоели желторотые выскочки...
Дверь кабинета приоткрылась, и вошел Алан: новый секретарь, который тешил себя надеждой добиться расположения Венгроффа и стать публикующимся писателем. Каждый раз, когда он заходил в этот кабинет, он украдкой оставлял на столе Венгроффа рукопись своего романа. Бедный Алан не знал, что его рукопись всегда оказывалась в корзине, даже не пролистанная издателем.
- Привет, Алан. Кто-нибудь звонил?
- Да, сэр. Мисс Гомес просила передать, что она немного задержится.
- Что ж, ладно, - отвелил Венгрофф, снял очки и протер их платком. - Ты чего-то еще хотел, Алан?
- Я думал, может быть, нам стоит отметить? Ну, Ваш гонорар. Вы ведь уже получили чек за сценарий?
- Верно, - подтвердил Венгрофф, которому показалась вполне резонной мысль отметить это дело. А точнее - обмыть.
- Даже не верится, что Ваше имя теперь прогремит на весь Голливуд! То есть, Вы, конечно, и так достаточно известны, - осекся Алан, подумав, что надо выбирать выражения с особой тщательностью, иначе не видать ему отпечатанного экземпляра своей книги, не прислонить ее к лицу и не насладиться ароматом свежей типографской краски.
Венгрофф тем временем достал из шкафа бурбон.
- Разве Вам... то есть, простите, но мисс Гомес сказала, что у Вас диабет, и что Вам нельзя спиртное...
- Ну, это же всего лишь разочек, - подмигнул секретарю Венгрофф, хотя бутылка бурбона была наполовину пустой: из нее уже явно пили и не раз.
Поставив на рабочий стол два бокала, Венгрофф налил себе и Алану. Они чокнулись.
- За успех, - предложил Алан.
Венгрофф кивнул, и они осушили бокалы.
В этот момент на экране маленького телевизора, который стоял на тумбочке, заставленной комнатными цветами, замелькал знакомый рекламный ролик. Его крутили по сто раз на дню, и Венгрофф даже перестал из-за этого смотреть свои любимые передачи. Не потому, что ролик был так уж плох. Просто он знал, КТО придумывал сюжет к этому ролику.
- А, это опять та смешная реклама, - улыбнулся Алан. - Мне особенно нравится часть, когда парень...
Алан умолк, увидев выражение лица шефа. Венгрофф не сводил глаз с экрана, его взгляд был полон брезгливости. Затем он взял пульт и выключил телевизор.
- Ладно, возвращайся к работе, Алан, - холодно сказал Венгрофф, и Алан понял, что стоит покинуть кабинет: у Венгроффа отчего-то резко испортилось настроение.
- Да, - произнес Алан, а затем положил на стол папку, которую все это время держал под мышкой. - Я оставлю вот здесь. Кое-какие документы. Просмотрите на досуге.
Венгрофф утвердительно кивнул, и Алан вышел из кабинета. Помимо документов, Алан оставил в этой папке очередной экземпляр своей рукописи.
Нина пришла примерно через час.
- О, простите меня, грешницу, Джулиус, но я не могла пропустить визит Эли.
- Кого? - отрешенно спросил Венгрофф.
- Элизабет Росс, ты же ее знаешь. Она - бывший редактор журнала, в котором я веду колонку.
- Ясно, - безразлично отозвался Венгрофф.
- Мы так хорошо посидели! Бог мой, она так располнела. А ведь раньше все время намекала, что мне не мешало бы похудеть. Та еще сука... В общем, теперь она живет в Хэмптонсе, с тремя детьми. И без мужа, - с нескрываемым удовольствием произнесла Нина. - Мы заказали шампанского, и она выпила почти всю бутыль сама! Видно, не так у нее в жизни все...
Неожиданно Нина замолкла, увидев на столе два бокала.
- Джулиус, это еще что? - нахмурилась она.
Венгрофф только сейчас сообразил, что убрал бутылку, но не убрал бокалы.
- Тебе же врач сказал: никакого алкоголя. Никогда! Решил копыта откинуть раньше времени?! А ты думал, что будет с этим издательством без тебя? А обо мне ты подумал?!
- Нина, успокойся, это всего лишь...
- Где она?
- Что...
- Бутылка. Где бутылка?
- Нина...
- Я не буду повторять трижды, Джулиус: где бутылка?! Если не скажешь, я разнесу весь твой кабинет к чертям, но найду ее!
Венгрофф тяжело вздохнул, покосившись на шкаф.
- Нижняя полка.
- Но там всегда лежали мои бумаги.
- Там стенка с секретом... - нехотя признался Венгрофф. Нина метнула на него гневный взгляд и пошла к шкафу. Венгрофф удрученно наблюдал, как Нина достает из шкафа его бурбон, а затем кладет бутылку к себе в сумку.
- А вот мне очень даже пригодится! - сказала она.
- Что будем делать с Соул? - неожиданно спросил Венгрофф.
- Моя душа чиста, а вот на твоей - несмываемое пятно от бурбона, - съехидничала Нина.
- Я про Керри Соул, - пояснил Венгрофф (игра слов, soul в переводе с английского "душа" - прим.автора). - Она больше не присылает нам рукописи, но зато пишет сюжеты для реклам. Конечно, нам все равно было бы нечем ей платить, но... Разве это не нарушение контракта?
Нина нахмурилась.
- Формально - нет. Не нарушение. Она ведь не продает их другим издательствам. Но что касается морали, это низко с ее стороны. Мы дали ей такую возможность. У этой выскочки есть две книги, вышедшие в "ЛА-Мэн" - да большинство молодых писателей убило бы за такое! Сколько таких недоучек годами лизало мне и Вам зад, чтобы мы только взглянули на их бумагомарательство, а ей так свезло. И при этом она все время задирала нос, будто бы считала себя равной нам. Вот правильно говорят: личико милейшее, а душонка гнилая. Подожди...
В сумке Нины зазвонил мобильный телефон.
- Алло, - пропела она в трубку. - Кесси, ты? Ну ты и сволочь, милая моя, две недели от тебя молчок, ни слуху ни духу!
Венгрофф понял, что звонит Кассандра Вормвуд: авторша детективов-бестселлеров, самый успешный "проект" Нины в издательстве "ЛА-Мэн". Зная, что разговор может затянуться, он прикинул, успеет ли по быстрому вытащить свой бурбон из сумки Нины, пока она не видит, и перепрятать куда-нибудь.
- Да ну! Неужели?! Когда?! Ничего себе, ты меня прямо наповал!.. Душенька, а где ты Рождество отмечать планируешь? Швейцария? Везет тебе. Тебе же только романы строчить, а мне-то никуда отсюда не деться, всё на мне висит, не от кого помощи ждать, - последовал многозначительный взгляд в сторону Венгроффа, который решил, что его план относительно бурбона все же не имеет шансов, так как Нина пристально следила за сумкой, и нужно просто смириться. - Так что и это Рождество я, похоже, проторчу в Беверли... Что? Нет, я уже давно не снимаю, купила свой собственный дом.
Факт наличия у Нины дома на Беверли Хиллз всегда уязвлял Венгроффа: он был директором самого крупного в США издательства, но дома на Беверли Хиллз у него не было. Конечно, у него была роскошная квартира, которой позавидовали бы многие, но все же... Как так получилось, что Нина успешнее него? Неужели ей так много платят в том журнале, где она ведет колонку? Стоило Венгроффу это подумать, как мистическим образом Нина и Кассандра переключились на обсуждение этой самой колонки.
- В прошлом месяце я писала про одну певичку, которая добилась славы исключительно через трах с продюсером. Поделом ей! Таких нужно выжигать из приличного общества, как раковую опухоль... На прошлой неделе? Про блондинку? А, это так, о наболевшем... Просто, Кэсси, есть люди, которые совершенно не умеют быть благодарными. Что? Да, ее зовут Керри... ты разве ее знаешь? - Нина очень удивилась, а вот Венгрофф отлично помнил, что однажды Кассандра и Керри столкнулись в коридоре "ЛА-Мэн", и он подозревал, что Нина тоже помнит, просто остервенело высасывает из пальца темы для разговора. - Отлично, а то ведь другие читатели моей колонки так и не поняли, о ком это я... она ведь "темная лошадка", ну знаешь... да-да, вот у таких-то амбиций полон рот! Слушай, зайка, может быть, мы с тобой и завтра созвонимся, я так соскучилась. Только после моего рабочего дня, окей? А то кто же мою работу за меня сделает? - снова взгляд в сторону Венгроффа. - А еще лучше, поболтаем через веб-камеру: я так хочу снова увидеть твою мордашку! О... ладно, ясно, тогда просто созвонимся. Чао, золотце!
Нина отняла трубку от уха и закрыла крышку мобильника.
- Невероятная дрянь! - сказала она. - Храни тебя бог от таких людей, Джулиус. Я ей и так и этак намекала, что пора бы ей свою книженку уже сдать в издательство, мы ведь собираем ее серию... Так ведь эта коза даже не словом не обмолвилась!
Если Нина и намекала в данном разговоре на что-то, связанное с этим, то намеки были очень уж тонкими, подумал Венгрофф.
- Работает, когда хочет, а ответственности - ноль. Зато разъезжает по миру, на деньги, которые, по сути, я для нее зарабатываю! А сама-то дура набитая, таких писак у нас как собак нерезаных. Веб-камера у нее сломалась, как же! Ха, небось, боится увидеть, как я шикарно выгляжу, и что мне все-таки удалось сбросить четыре килограмма, а ей наверняка нет! Мы поспорили с ней, кому из нас это удастся за два месяца, теперь ясное дело, кто победил...
- Нина, где лежит контракт, который заключила к нами Керри Соул? - прервал ее Венгрофф.
- В левом ящике... И ведь за все эти годы я не услышала от нее ни одного "спасибо"! Какие же все вокруг свиньи, неблагодарные, алчные свиньи. Мне, право, иногда кажется, Джулиус, что ты среди этих зверей единственный настоящий человек...
Тем временем Венгрофф достал из стола контракт и начал его перечитывать. Нина придвинула к себе папку с отобранными рукописями. Спустя минут пять Венгрофф, ткнув пальцем в какую-то строку контракта, вдруг сказал:
- Вот оно.
- Чего там? - спросила Нина, не отрываясь от рукописей.
- Вот же, смотри, этот пункт... Мы все-таки имеем право подать на Керри Соул в суд.
***
Теодор постучал в дверь дважды. Открыли ему только со второго раза. На пороге возник прыщавый подросток лет четырнадцати.
- Входите, - произнес он шепеляво. На зубах у него были брекеты. - Мама... то есть, мадам Агата готова Вас принять.
Теодор вошел.
- Я попрошу Вас снять обувь, - добавил парень.
Просьбу Теодор исполнил, хотя это было не очень удобно: он сегодня надел свои старые драные белые носки. В комнате, куда его сопроводил юноша, пахло травами, на одной из стен висел пестрый ковер, из мебели были только кресло, шкаф и стол, за которым сидела женщина. Увидев Теодора, она жестом пригласила его сесть.
- Вам принести чего-нибудь? Пиво, газировку? - поинтересовался парень, но женщина послала ему многозначительный взгляд, и тот поспешно удалился. Мадам Агата слыла в Голливуде чуть ли не легендой. Она предугадала точную дату смерти нескольких знаменитостей и предсказала многим режиссерам, как сложится их карьера в ближайшем будущем. Ее предсказания часто оказывались точными до мелочей. По слухам, раньше она была замужем за каким-то продюсером, а те знаменитости, смерть которых она предугадала, были его конкурентами.
Мадам Агата тщательно перемешала колоду карт и выложила четыре из них перед Теодором.
- Переверни, - сказала она.
- Что? Зачем?
Мадам Агата удивленно приподняла бровь.
- Разве не для этого ты, голубчик, записался ко мне на срочный сеанс? Ты хочешь узнать, что тебя ждет?
- Нет! - резко возразил Теодор. Ему нужно было совсем другое. Богатые и успешные люди становились в очередь, чтобы попасть на сеанс к мадам Агате. Пришлось согласиться заплатить тройную цену, чтобы она приняла его сегодня. Он должен был разобраться во всем именно сейчас, потому что его моральные силы были на исходе. - Я не хочу знать будущее. Я хочу узнать, что мне делать дальше. Я сбился с пути. Укажите мне путь...
Мадам Агата окинула его оценивающим взглядом, а затем посмотрела прямо в глаза. Теодор почувствовал странный жар в области груди. Наверное, эта женщина и вправду обладала мощной энергетической силой.
- Это обойдется тебе еще в пять сотен долларов, голубчик, - сказала она. Теодор незамедлительно полез за кошельком и, достав оттуда несколько купюр, - все, что причиталось с него за этот сеанс, - положил деньги на стол. Мадам Агата поднесла их к свету, проверив на каждой водяные знаки. Убедившись, что деньги - не фальшивка, она улыбнулась и сказала:
- Что ж, это будет трудно, но я вижу твою душу, и я помогу тебе, голубчик. Вот, что ты должен делать...
***
- Бенджи, ты меня убьешь!
Керри чуть не ударилась головой о дверной косяк, когда Бенджамин нес ее на руках в гостиную. Этим вечером они все ходили в любимый бар - тот, что на соседней улице - и здорово перебрали. Керри выпила больше обычного, почти столько же сколько Ганс. Шива и Фрэнк к концу вечера чуть не уснули за барной стойкой, но Фрэнк вдруг оклемался и стал рассказывать анекдоты. Также, помимо квартирантов, там были друзья Бэнджамина. Поводом, по которому все эти люди собрались этим вечером вместе выпить был, во-первых, законченный фильм Бенджамина (съемки фильма были закончены уже относительно давно, но монтаж занял почти столько же времени), а во-вторых, успех Керри в рекламном бизнесе.
- Вот мы и причалили, - сказал Бенджамин, аккуратно положив Керри на диван. Хорошо, что утром им было лень его складывать. Керри немного поерзала на простыне и затем закрыла глаза.
- Все, я - мертвец, - простонала она и тут же провалилась в сон. Бенджамин стянул с нее туфли и накрыл одеялом, затем переоделся и лег сам. Это было новое постельное белье, которое стоило бешеных денег. Но они могли себе это позволить.
Часа в три ночи Бенджамин вдруг услышал, как его мобильник, лежавший на захламленном одеждой и сумками стуле, завибрировал. Кому могло понадобиться звонить в такое время?! Хорошо еще, что он поставил звонок в режим "бесшумный".
- Да? - шепотом ответил он, прикрывая динамик рукой.
- Бенджи? Слушай, извини, что так поздно, просто иначе не могу: завтра с семьей уезжаю в Финляндию на Рождество, - послышался голос в трубке.
- Ничего, Крис, - зевая, произнес Бенджамин, - что там у тебя?
- Я насчет твоего фильма... Боюсь, что мой приятель не сможет пропустить твой фильм на фестиваль.
- А он уже посмотрел его?
- Тут вот, в чем дело... Помнишь, как-то ты - ну, еще в колледже - снимал мини-фильм про двух агентов спецслужб, которые финансировали голливудские блокбастеры?
- Да, и что? - нахмурился Бенджамин: какое это, к черту, имеет отношение к делу?!
- В общем, твоя фамилия кое-где засветилась... и теперь ты не самый желательный кандидат для Каннского кинофестиваля.
- Но при чем здесь... что за хрень, Крис?! - Бенджамин повысил голос, но затем осекся и снова заговорил шепотом. - Крис, это бред.
- Знаю, друг. Но ничего не могу поделать, увы. Они там, на фестивалях на этих, кричат, что, мол, они не Голливуд. Да, как же! Всё повязано, друг, всё. Мне правда жаль...
- Ладно, - только и смог вымолвить Бенджамин.
- Ты в порядке?
- Да. Передавай привет семье, Заку, Молли, всем, короче... Счастливо отдохнуть.
- Ты тоже береги себя, друг, - сказал Крис и повесил трубку.
Бенджамин убрал телефон обратно. Минут двадцать он просто лежал на спине и смотрел в потолок. Свет луны пробивался сквозь занавески. Полнолуние. Именно поэтому у него сегодня была страшная мигрень. А днем он думал, что мигрень - это дурной знак. Хотя, эта мысль тоже оказалась правдивой.
Что ж, очевидно, такова его судьба: быть невостребованным, неизвестным не-гением. Ведь как иначе происходил бы естественный отбор в современном мире, если бы все добивались успеха? Есть и во всем этом некоторая закономерность. Но, дьявол, не по такой же дурацкой, несправедливой причине! Мысленно проклиная всё и вся, Бенджамин перевернулся на бок. Он не подозревал о том, что разбудил спящую не совсем мертвым сном Керри, когда слегка повысил голос во время телефонного разговора, и она услышала часть его беседы с Крисом. И, когда Бенджамин, наконец, уснул, уже она долгое время не могла сомкнуть глаз.
***
Керри проснулась, когда лучик солнечного света пробежал по ее лицу. Это Бенджамин приоткрыл шторы и зачем-то продолжал стоять у окна. Керри привстала на кровати и, зевая, поморгала глазами, которые спросонья застилала дымка. Затем она увидела, как Бенджамин поглаживает белого голубя, примостившегося на подоконнике.
- Что ты делаешь? - спросила Керри, сбросив ноги с кровати и надев красные шлепанцы. Когда она подошла ближе, Бенджамин перестал гладить голубя, и тот улетел. Но Керри успела заметить, что к ноге голубя был прикреплен лист бумаги...
- То есть, мы теперь уже не Мартиция и Гомес, как нас называют соседи, а просто элементарные психи? Мне больше нравилось, когда мы держали это в секрете и сохраняли таинственность.
- Кто нас так называет? - Бенджамин отвернулся от окна.
- Шива сказала, что все. Короче, ты зачем привязал письмо к ноге голубя?
- Так надежней. Безопасней. Я там писал про фильм - хочу попросить, чтобы Стив послал его еще на пару фестивалей... на случай, если с Каннами ничего не выйдет.
- А, - кивнула Керри, стараясь не подавать виду, что знает о том, что с Каннами и так ничего не вышло. - Ясно. Но голубя-то зачем? Стив, конечно, живет не очень далеко, но не проще ли послать имейл?
- Какой имейл, Керри?! Компьютер - конец приватности. Всё могут считать с клавиатуры и передать не тем людям. И письма, которые мы отправляем обычной почтой - тоже могут прочитать. Нет уж, лучше перестраховаться, особенно если учесть, что наша фамилия кое-где засветилась...
И Бенджамин, весь в раздумьях, вышел из комнаты. Керри пошла в ванную принять душ и умыться, а когда вернулась, то обнаружила на полочке у двери записку: "Ушел затариться продуктами на следующую неделю, через полчаса вернусь".
- Керри, завтрак! - послышался голос Шивы из кухни, откуда доносился аромат выпечки. Когда Керри зашла в кухню, Шива как раз вынимала противень с пирожками из духовки.
После завтрака Керри снова отправилась в гостиную, чтобы поработать за компьютером. Гостиная Соулов существенно изменилась за последние месяцы: задрипанные обои сменились новыми, на полу - паркет (раньше там лежал только ковер, прикрывавший бетон), посреди комнаты был установлен декоративный фонтанчик. Конечно, Керри знала, что на ее заработки от написания сюжетов для рекламных роликов невозможно будет в ближайшее время купить новую квартиру, однако материальное положение Соулов улучшилось и существенно.
Квартиранты были в ужасе. Энди даже устраивал тайное совещание несколько дней назад, на котором объявил, что все они в полной заднице, и скоро Соулы вышибут их на улицу. Единственный, кто не предавал всему этому значения, был Ганс, который снова подсел на травку.
Керри уселась за компьютер и стала заниматься поиском компаний, чьи товары или услуги нуждались в хорошей рекламе, чтобы предложить им свои идеи. По ходу дела она заходила и на совершенно не имеющие к этому отношения сайты, смотрела какие-то ролики на YouTube, читала новости... Собственно, новости ее не особенно интересовали, так как она все равно всегда узнавала обо всем в восемь вечера по телевизору. Но в этот раз Керри остановила взгляд на знакомой фамилии:
"Ровно через три недели состоится премьера нового фильма культового режиссера Теодора Арт Дьюка ("Мертвый Лос-Анджелес", "Вампирская рапсодия"), который рискует стать главным событием этого и следующего года. Премьера фильма "Охота на кофемолку", сценаристами которого стали Тим Сик и Джулиус Венгрофф (автор многочисленных бестселлеров, директор крупнейшего в стране издательского дома "ЛА-Мэн"), состоится двадцать четвертого декабря".
Керри искренне удивилась. Она давно не имела никаких контактов с Венгроффом, но то, что он решил попробовать себя в качестве голливудского сценариста, было более чем неожиданно. Имя второго сценариста, Тима Сика, тоже показалось Керри знакомым. Затем она вспомнила, что оно мелькало в титрах двух сериалов, которые в прессе называли "хитовыми", однако оба были сняты с эфира, не продержавшись дольше первого сезона из-за стремительно падающих рейтингов. Керри щелкнула по имени "Тим Сик", и открылась другая страница.
"Добро пожаловать на официальный сайт Тима Сика. Храни Бог вас и вашу печень...
Тим Сик (то есть я) начал свою карьеру на телевидении, вдохновившись фильмом "Бриоллин". Именно тогда он (то есть я) решил, что образ, воплощенный Джоном Траволтой в этом фильме - ни что иное, как мерзкий и раздражающий стереотип о том, каким должен быть герой-мужчина, низкопробная пропаганда позерства, которую необходимо рубить на корню! Сначала Тим (...) пошел бороться со стереотипами на телевидение и вкалывал там, как проклятый, и в итоге добился того, что был приглашен в качестве сценариста для работы над кинолентой некогда культового режиссера Теодора Арт Дьюка. А началось все с того, что жил был мальчик Тимми, который снимал фильмы на заднем дворе..."
Керри усмехнулась. "Прямо как Бенджамин".
- Керри, дорогая, забыла сказать тебе за завтраком: тебе пришло письмо от кого-то, - Шива зашла в гостиную и передала Керри конверт. Это было довольно странно: уже очень долгое время ей не присылали никаких писем по почте. Почтовый ящик обычно пустовал, разве что Бенджамин получал раз в месяц новый номер "Киноведа". Когда Шива вышла, Керри распечатала конверт. Это было то, чего она совсем не ожидала увидеть.
***
Керри трудно было даже приблизительно предположить, в течении какого времени она бродила по району кругами - наверное, достаточно долго, потому что день уже клонился к закату.
Этот старый козел решил подать на нее в суд! Потешить свое самолюбие, которое не выдержало того, что она разорвала все контакты с его издательством и не стала перед ним унижаться. Да, у нее до сих пор не истек срок контракта, но она просто перестала носить в издательство рукописи и прихорашиваться перед каждым визитом в его офис, нацепив неестественную улыбку, чтобы выслушивать, как плохи ее работы. Керри реализовалась в другой сфере - и Венгрофф не смог ей этого простить. Хотя...
Что-то подсказывало ей, что самому Венгроффу не очень-то нужно было от нее что-либо. И что инициатива всего этого дерьма исходила не от него. Или все-таки от него?
Ну, надо же: Венгрофф впервые проявил инициативу, сам, без подачки Гомес, и именно для того, чтобы сделать пакость.
Керри в десятый раз проходила по узенькой улочке, которая вела блоку домов, где находилась их с Бенджамином квартира. Керри подумала, что Бенджамин, вернувшись, даже не понял, куда она пропала. На улице уже становилось темно, так что на сей раз следовало не заворачивать за угол и начинать свой путь заново, а просто идти домой и хорошенько там над всем поразмыслить. Вдруг она услышала чьи-то шаги за спиной и пошла быстрее. Тот, кто шел сзади, последовал ее примеру. Она хотела побежать со всех ног, не оборачиваясь на преследователя, но тот опередил ее: обежав сбоку, он перегородил дорогу. Это был высокий, крепкий парень, и в руке он держал нож...
- Давай сюда свою сумку! - грозно сказал он.
Шокированная Керри вытаращила на него глаза.
- Иван? - произнесла она изумленно, глядя на него снизу вверх.
- Елы-палы, Керри, это ты, что ли?
- Черт меня подери, откуда ты взялся?! - Керри буквально расплылась в улыбке. Уж кого-кого, но она никак не ожидала встретить во время этой прогулки Ивана Яневского - своего бывшего парня, с которым она очень короткое время встречалась, когда только переехала в Калифорнию. Он, как и она, тоже был в этом городе не местным, и у него тогда не было ни копейки денег. Судя по всему, и до сих пор нет. - Значит, теперь ты грабишь девушек в переулках?
- Ну, типа, - кивнул Иван, а затем, спохватившись, спрятал лезвие ножа. - Это ж перочинный нож, никого им даже не покоцать, а вот когда совсем припрет - ну, ты знаешь, когда жрать нечего совсем - тогда можно хоть деньжат подзаработать.
- До сих пор не могу поверить, что встретила тебя!
- Да, я тебя тоже не ожидал увидеть. Может, это судьба послала нам знак? Типа, что остепениться пора, завести серьезные отношения, все такое...
- Уже остепенилась, - Керри слегка взмахнула кистью, на которой было обручальное кольцо.
- Обалдеть можно! И кто тебя обрюхатил?
- Никто! - воскликнула Керри и рассмеялась.
- То есть ты че, просто так что ли выскочила замуж?
- Нет, не просто так, - загадочно ответила Керри.
Ивану понадобилось время, чтобы осознать это. Секунды три.
- Рад за тебя, детка. Хоть у тебя все чики-пики, а вот у меня такое ощущение, что эта жизнь меня со всех сторон колотит.
- Ну, если тебя колотит, то мне она сегодня дала хороший пинок под зад...
- Чего стряслось? - спросил Иван. - Разве у такой шикарной телки, как ты, могут быть проблемы?
Керри снова улыбнулась, хотя уже без энтузиазма. Они присели на поребрик, и Керри вкрадце пересказала Ивану ситуацию. Когда она рассказала это, ей стало немного легче.
- Ну и козел у тебя издатель, - прицокнув языком, резюмировал Иван. - И муж козел. Но муженек твой козел, потому что тебя теперь может иметь круглосуточно, а вот тот, похоже, реальный козел!
- Да, - кивнула Керри. - Спасибо. Мне нелегко придется, учитывая то, что он теперь еще и заделался голливудским сценаристом, и наверняка Арт Дьюк заплатил ему гонорар, которого вполне хватит, чтобы нанять лучших адвокатов и засудить меня по полной программе. Но я справлюсь, - Керри в очередной раз улыбнулась Ивану. В его водянисто-голубых глазах отражались блики от луны. Наступила ночь. Пора домой.
***
Керри вошла в темную гостиную на цыпочках, опасаясь разбудить Бенджамина, однако тот был далек от того, чтобы спать. Как только она вошла, он вскочил с дивана и включил свет. Вид у него был очень свирепый.
- Какого черта, Керри! Где ты была?! Я тут места себе не находил! Не смей никогда больше...
Керри, не дав мужу договорить, прильнула к нему и приложила палец к его губам.
- Чшш, - прошептала она. - Не будь сегодня таким. Не будь нервным, взрослеющим, издерганным собой, и я тоже не буду. Давай будем просто нами, идиотами, которым не писан закон. Давай просто будем...
И в этот миг они слились в страстном поцелуе, и каждый забыл о том, что собирался сказать.
***
Иван Яневский шел по улицам города, где у всех была жизнь, кроме него. Все, что у него было - машина-развалюха, на которой он объездил почти всю Калифорнию. Когда этой ночью он снова сел в нее, думая, что лучше: заснуть или прокатиться куда-нибудь, он решил доехать до Лос-Анджелеса. Иван ездил из Сан-Францизско в ЛА и обратно столько раз, что мог бы вести машину с закрытыми глазами.
Лос-Анджелес, мать его, знаменитый ЛА. И только он один - не у дел, без денег, без связей, без девушек. Один лишь перочинный ножик - весь инвентарь. Он любил гулять по ночам только по одной причине - ночью легко кого-нибудь ограбить. Но, увы, было уже почти утро.
Он остановился через дорогу от клуба "Ревью" и с завистью взирал на богатеньких буратин, которые там тусуются. Самые-самые сливки. Киношники, продюсеры, миллионеры. И вдруг среди покидающих заведение Иван заметил мужчину лет пятидесяти с небольшим, который был явно слегка навеселе. Мужчина перешел дорогу, встал на тротуар недалеко от Ивана и стал ловить такси. Иван подошел к нему вплотную.
- Простите... я чем-то могу Вам помочь? - подозрительно спросил мужчина, а Иван стоял и смотрел на него.
- Я узнаю твое лицо, - произнес Иван. И продолжал смотреть в упор. Мужчина покосился на него очень боязливо.
- Вы... должно быть, Вы знакомы с моей творческой деятельностью... - замялся он и начал пятиться назад, но Иван подходил к нему вплотную.
- Я твою рожу видел, когда подворовывал в супермаркете. В книжном отделе всегда замечал твою морду на постере.
Венгрофф продолжал пятиться, а Иван продолжал наступать, но не агрессивно, а плавно, медленно, с холодным видом.
- А, так Вам нужен автограф...
- Да сунь себе в жопу свой автограф, - ответил Иван все также холодно, а затем достал из-за пазухи перочинный ножик. Венгрофф побелел, как покойник. "Это конец" - подумал он.
- Я... я буду кричать. И меня услышит полиция, и...
- И чего сделает? Я ж просто стою, никого не трогаю, - пожал плечами Иван, продолжая вертеть в руке перочинный ножик, то пряча лезвие, то снова вынимая. - Только знаешь, тебе это, лучше не борзеть, а то мало ли что... И бабло из фильма не вздумай на адвокатов тратить, а то однажды выйдешь на улицу, вот как сегодня, а кто-нибудь грабанет ненароком, да еще и огребет по тыкве как следует. Всякой швали развелось дофигища. Ну, бывай.
И Иван снова спрятал лезвие ножа, а затем и сам нож убрал обратно за пазуху, после чего удалился. Венгрофф остался стоять неподвижно, его тело била мелкая дрожь.
***
- Я ухожу, Марио, - Теодор сказал это, посмотрев своему финансовому консультанту прямо в глаза. Теодор все еще выглядел усталым и измученным, однако в этот день его лицо выражало странную умиротворенность и безразличие ко всему.
- Что? Почему?.. - поразился Марио.
- Я так решил. Мне больше не место в шоу-бизнесе.
- Да ладно тебе, ты ведь несерьезно?! Ты же Герцог Искусства! Ты же Теодор...
- Я был Герцогом Искусства. А сейчас я только Теодор. Мое имя и фамилия все еще бренд, поэтому обо мне говорят, но я больше не интересен такому же количеству зрителей, как это было в девяностые. Сейчас им интереснее... другое.
Теодор невольно покосился на Тима, который стоял на противоположном конце комнаты с бокалом шардоне и травил анекдоты, а вся съемочная группа смеялась. По случаю полного завершения работы над фильмом и официального объявления даты премьеры на студии "Драмеди" была устроена вечеринка.
- Ну, и подумаешь, что не так, как в девяностые! - сказал Марио. Теодор знал, что он сейчас будет пытаться его отговорить, и знал, что это бессмысленно - он уже принял для себя твердое решение и не отступится от него. - Времена меняются, сейчас многие вообще ушли в сеть и смотрят все там, а вот на твои фильмы до сих пор раскупают билеты. Ты же феномен современного кинематографа, Тед!
- Я уже никакой не феномен. Чтобы сегодня стать феноменом, нужно не то, что я могу предложить. Я уже все решил, Марио. Не спорь со мной, если ты мне друг, просто уважай мое решение.
- Минуточку, Тед, - возмущенно проговорил Марио, - во-первых, я всегда уважаю твои решения, ты это знаешь. Мы с тобой вместе уже черт знает сколько гребаных лет. Во-вторых: я тебе не только друг, но еще и твой личный финансовый консультант, и в мои обязанности входит ограждать тебя, безбашенную творческую натуру, от глупостей, которые ты можешь натворить. И сейчас ты как раз собираешься натворить глупость, очень-очень большую глупость... Которая выйдет боком и тебе, и мне, потому что, помимо того, чего лишишься ты, подумай, чего лишусь я...
- Ты ничего не лишишься, Марио, - Теодор отрицательно покачал головой. - Все, что было моим, станет твоим.
Марио удивленно посмотрел на Теодора, думая, что он совсем спятил. Но он не спятил - это было видно по его глазам.
- Все доходы от продажи на ди-ви-ди моих предыдущих фильмов, доходы от проката этого - все теперь твое. Мне не нужны ни проценты, ни прибыль. Все мои неоконченные дела я отдаю под твое руководство - ты можешь поступать с ними по своему усмотрению.
- Но... но как же твои счета в банках? Ты же миллионер...
- Я отдам основную часть денег на благотворительность. Я знаю, что поступаю правильно, что мне сейчас нужно именно это.
- Ты точно уверен? - решил убедиться Марио. - То есть, заляжешь на дно, снимешь небольшую квартирку и будешь жить, как бог на душу положит?
Теодор слегка улыбнулся.
- Нет, - задумчиво протянул он. - У меня есть цель. У меня есть путь... кое-кто меня просветил о нем. И это - первая ступень, первая часть плана, который я должен выполнить, чтобы прийти к своей цели.
- Что ж... твое слово - закон для меня, - пожал плечами Марио, хотя совершенно не понял, о какой цели и о каком пути говорил Теодор. - Но что ты будешь делать сейчас? Объявишь им?
Марио и Теодор посмотрели в сторону веселой толпы.
- Я вообще не буду об этом объявлять. Чем меньше шуму - тем лучше. Поможешь мне сделать все тихо?
- Разумеется Тед. Но сейчас-то что? И что с премьерой "кофемолки"?
- Я пойду на премьеру, - ответил Теодор. - Но после этого - всё. А сейчас - улыбайся, мой друг. И давай праздновать.
Они налили по бокалу и присоединились к прослушиванию анекдотов Тима. Был только один человек, не выглядевший счастливым - Джулиус Венгрофф, который одиноко стоял в углу и как-то затравленно смотрел по сторонам. Теодор подошел к нему поближе.
- Сегодня большой день, коллега. Ты чему-то не рад?
- О, вовсе нет, - покачал головой Венгрофф. - Просто вчера вечер выдался неудачный...
- Что-то случилось? - спросил Тим, подошедший сзади. Он улыбался и буквально светился от счастья.
- Да так, ничего особенного... - уклончиво ответил Венгрофф. - Просто вчера ко мне подошел один очень странный тип. Я сначала подумал, что он хочет меня ограбить. Но он начал говорить про наш фильм, про мои гонорары...
- Он говорил про наш фильм? - спросил Тим, с лица которого в момент исчезла улыбка.
- Да, это было немного странно. Если бы он не выглядел... как голодранец - то я бы подумал, что он пытается угрожать.
Глаза Тима расширились, он как будто бы увидел что-то, чего не видел никто из присутствующих. Венгрофф заметил озабоченность Тима и поспешно добавил:
- Ну, все ведь обошлось, так что давайте продолжать праздновать. Я подготовил такой тост...
- Как он выглядел? - неожиданно спросил Тим.
- Что... тот парень? - Венгрофф попытался вспомнить. - По правде говоря, на улице было еще темно, и я не очень хорошо его рассмотрел. Высокий. И он говорил с акцентом. То ли с польским, то ли каким-то другим.
- Вот оно! - воскликнул Тим и зачем-то топнул ногой. На них стали любопытно оборачиваться. На сей раз глаза Тима вспыхнули уже совершенным безумием. - Европейцы! Я всегда знал, я знал...
- Тим, успокойся, - Теодор хотел затронуть его за плечо, но тот увернулся и отошел чуть подальше, выйдя на середину комнаты.
- Европейцы давно хотят завладеть Голливудом! Ирландцы, поляки, русские, все! Это их массовый заговор! - кричал Тим. - А теперь они посягнули на наш фильм! За тем, кого ты встретил вчера ночью, Джулиус, стоит мощная шайка европейцев, они не остановятся ни перед чем, пока кинематограф не будет всецело принадлежать им...
Тим так бы и продолжал истерично вопить, если бы в дверь не вошел Говард Мозес, менеджер, занимавшийся рекламной компанией "Охоты на кофемолку". Говард выглядел еще более встревоженным, чем Венгрофф минуту назад.
- Боюсь, что у меня неважные новости, - произнес он. Все с беспокойством посмотрели на него, сию же секунду забыв про представление Тима. - Как оказалось, на студии "Муви-ценрал", давнего конкурента "Драмеди", шли съемки фильма, премьера которого состоялась сегодня. И в этом фильме присутствует печатная машинка, которая умеет печатать деньги...
- Так нужно засудить их за плагиат! - возмутился Марио. - Теодор уже не раз говорил, про что его фильм, об этом много писали в прессе, мы легко докажем, что они - жулики!
- Формально, кофемолка и печатная машинка - разные вещи. Мы не имеем права вчинить им иск за плагиат.
- Но это же плагиат, самый натуральный!
- Вообще, да, но мы этого никогда не докажем...
Наступило гробовое молчание. Теодор стоял, держа бокал в руке, и ему было абсолютно наплевать. Это ли полный провал? Да. Но ему все равно было наплевать. У него была цель. И он улыбался.
- Вообще-то, у них даже более логично получилось: все-таки печатает-то печатная машинка, а вот как кофемолка может печатать... - задумчиво произнес кто-то из актеров.
- Заткнись, - прервал его Марио, - и кто же режиссер этой ахинеи?
- Какой-то Стефан Ричмонд. Никогда о таком не слышал, - развел руками Говард.
- Так я и знал: британец, конечно же! - гневно бросил Тим.
- Вы и не могли о нем слышать, - вдруг сказал Венгрофф. - Стефан раньше не занимался кино. Он - издатель, как я. Знаете "Ричмонд паблишинг"? Он директор этого издательства. Мы давно с ним конкурируем. Думаю, что моя слава не давала ему покоя, и, раз я решил податься в кино, то и он решил тоже.
- А помимо него там есть еще парочка продюсеров, с которыми ты, Теодор, не очень дружен, - добавил Говард. - Думаю, таким образом каждый из них просто решил отомстить своим конкурентам. Раз вы собрались вместе - то почему бы и им не собраться вместе? Убийственная логика...
После рассказа Говарда ликование сменилось разочарованием. И только Теодор по-прежнему беззаботно стоял, делая по глотку из своего бокала. Он знал, что премьера его последнего фильма состоится, и что зрители все равно придут, и что о фильме будут говорить - хотя бы даже из-за одного этого казуса. Потому что так всегда бывает. Ну, а то, что в этот раз он не прослывет новатором и оригиналом - большое дело... Он и так уже потерял свою хватку в этом. Теперь оригиналами будут считаться другие. Теодор отдавал себе отчет в том, что когда-нибудь это должно было произойти. Это круговорот режиссеров в Голливуде. Он был королем эпохи. Но эта эпоха ушла. Пришла новая, и вместе с ней в кино пришли новые люди. Теодор снова обратил свой взор на Тима, который лихорадочно переминался с ноги на ногу. Тим простоял так еще некоторое время, озираясь и дергаясь, а затем покинул комнату.
***
"Мне никогда не жить на Голливудских холмах..." - думал Тим, пока шел по улице. Он понимал, что всю жизнь проживёт в небольшой квартирке в Северной Калифорнии.
В последнее время его дела шли не очень. Да, он считался самым эпатажным сценаристом на тв, но эпатаж сам по себе не приносит денег, а все сериалы, к которым он имел хоть какое бы то ни было отношение, снимались с эфира, иногда даже не дожив до конца первого сезона. И ни один из них не доживал до третьего. Ни один. Это было его проклятие... Теодор или Марио, конечно, только посмеялись бы над такой паранойей, но вот Тим в проклятия верил. И он знал: то, что произошло с фильмом - случилось из-за него.
Все, к чему он притрагивается - рушится. И в этот момент он пожалел, что не может притронуться к Европе. И к Техасу... Он ненавидел этот штат, единственный во всей Америке штат, который он на дух не переносил.
Тим остановился у щита с рекламным постером "Охоты на кофемолку". Очевидно, люди уже услышали новости о печатной машинке: рядом с местом, где на постере было написано большими завлекающими буквами "Громкая премьера", кто-то приписал красным маркером "Оглушительный провал".
В каком-то странном порыве, Тим достал свой собственный маркер, которым пользовался, чтобы вычеркивать из сценариев ненужные куски, и, недолго думая, приписал рядом с "Оглушительным провалом" три слова: "Здесь был Тим". И пошел дальше.
Как же это - НЕ быть сценаристом? Не быть известным, не ходить в крутые клубы, не ходить к Опре... Но, с другой стороны: все это время его ограничивали рамки. Телевизионщики не были готовы к его провокационным идеям, поэтому сворачивали все его проекты. Зрители, очевидно, тоже еще до конца не созрели. Но зачем ему, самому Тиму, нужны были зрители и телевизионщики? Зачем ему вообще кино и телевидение? Перед ним ведь никогда не стояло цели понравиться. Вот сейчас, в данную секунду, он хотел просто быть собой: быть маньяком, киллером, насильником, вором. Так почему бы и нет? Почему бы не попробовать начать жизнь с чистого листа? И Тим словно прозрел. Он остановился посреди улицы и с наслаждением вдохнул в легкие воздух. Он знал, что через дорогу находится секс-шоп с садо-маза товарами, а через улицу - оружейный магазин. Сама жизнь подавала ему знаки.
И он пошел навстречу судьбе. К сожалению, он не заметил открытого люка прямо посреди тротуара...
***
- Следующий выпуск новостей смотрите в полночь, - объявила диктор, и Энди приглушил звук у телевизора.
Энди сидел на полу в позе йоги, Фрэнк и Шива - на диване. Не было среди них только Ганса, который уже спал без задних ног в комнате, по сему пропустил этот новостной выпуск.
- Некрасиво это, - вдруг произнес Фрэнк.
- Чего некрасиво-то? - спросил Энди и отхлебнул пива из горла бутылки.
- Некрасиво, что мы себя так ведем.
- Как, "так"?
- Нельзя радоваться тому, что у Соулов неприятности.
- У них не неприятности, - возразил Энди. - А временные трудности. Если Керри не сможет зарабатывать на рекламе, они опять будут сидеть на мели, как раньше. И это значит, что нас не вышвырнут на улицу.
- Но они же молодые люди, Энди, - сказала Шива. - Они всегда будут то на мели, то при деньгах. Пока им не исполнится лет тридцать, так будет все время.
Энди призадумался.
- Нет, - сказал он, кивнув, - я согласен, что радоваться чужому горю - это как-то не очень...
- К тому же, они нам совсем не чужие, - напомнила Шива. - Я раньше не придавала этому значения, но я отношусь к ним, как к собственным детям. Мы должны поддерживать их и помогать им. Ведь разве они нам не помогли?
- Да, но все-таки: что мы будем делать, если окажемся на улице? - размышлял Энди.
- Снимем другое жилье? - предположил Фрэнк.
- Ну, да, конечно, снимем. Ты помнишь, сколько здесь это стоит? Мы в Калифорнии, твою мать... И мы без денег, и до сих пор не встали на ноги.
- Но ведь эту квартиру мы нашли. И вполне возможно, что, в случае необходимости, найдем такую же, - сказал Фрэнк. - Соулы - ходячий стереотип. Здесь тысячи лентяев и мечтателей, у которых нет ни гроша, и которым нечем платить за квартиру, поэтому им и нужны такие, как мы. Нужно только постараться держаться вместе, тогда не пропадем.
- Ты прав, наверное, - согласился Энди. - Такие, как Соулы, нужны нам, а мы - им. А Бенджи с Керри будем подбадривать, наладится у них все. Отличные они все-таки ребята. Глядишь, если они смогут жить на свои заработки, то порекомендуют нас в качестве квартирантов каким-нибудь своим друзьям, которые такие же, как они, бездельники. Может, у тех и квартирка будет получше...
***
- Эндрю, посмотрите сюда!
- Эндрю, я Вас снимаю! Посмотрите сюда!
Толпа журналистов, фотографов и фанатов, стоящих за ограждением, жаждала сделать снимок главной звезды "Охоты на кофемолку" - Эндрю Хелла. Им было совершенно наплевать на прокол с кофемолкой и печатной машинкой.
- Женись на мне, Эндрю!
"Эндрю, я хочу от тебя детей" - гласила надпись на одном из плакатов, развернутых визжащими фанатками.
Постояв еще некоторое время, позируя перед объективами, Эндрю Хелл скрылся в дверях кинотеатра. После на ковровой дорожке возник режиссер фильма, Теодор Арт Дьюк, и его финансовый консультант, Марио Бриоторре. Фанатки уже не визжали, как бешеные, но зато журналисты стали фотографировать еще активнее. В этот момент раздался какой-то странный звук, похожий на рев мотора. Все как один повернули голову в ту сторону и увидели Алекса Хелла, выехавшего на мотоцикле прямо на ковровую дорожку. Приглушив мотор, он слез с байка.
- Алекс! - раздалось со всех сторон. - Посмотрите сюда! Алекс, ответьте на пару вопросов: как Вам удалось посетить премьеру?
Алекс подошел к одному из журналистов и нахально притянул к себе микрофон:
- Решил поздравить братишку с успехом. Что в этом особенного?
- Но вы ведь должны быть в нарколечебнице.
- Чушь собачья, - ответил Алекс. - Я никогда не был ни в какой лечебнице. Все эти слухи про меня распускал Тим, потому что я был уволен, а мне не хотели платить отступные. Он угрожал мне и нес всякий бред, но можете передать ему, - Алекс повернулся к Марио и Теодору, - что я ничего не боюсь, а если встречу его - так всё дерьмо из него основательно повыбиваю. Это был дохлый номер, ребята.
Марио сделал удивленное лицо:
- А я вообще ничего об этом не слышал. Какой ужас! Я всегда знал, что Тим - псих. А отступные мы обязательно заплатим, как только фильм соберет кассу, - и, подойдя вплотную к Алексу, шепнул ему: - В тройном размере... Только мы с Тедом к этому не имеем никакого отношения, договорились? - и тут Марио повысил голос, чтобы его было слышно: - Это все Тим!
- Тим? - произнес кто-то из журналистов. - А кто такой этот Тим?
***
- Ну, зачем нам туда ехать?! - причитала Керри, надевая сережки перед зеркалом.
- Потому что так цивилизованные люди разрешают конфликты: при помощи диалога. А мы ведь должны хоть иногда притворяться цивилизованными, - ответил Бенджамин. - Ну-ка, повернись. Ты шикарно выглядишь!
Это вечернее платье Керри купила в винтажном магазине, и стоило оно совсем недешево. "Только бы ничего на него не пролить" - молилась она.
- О чем я буду разговаривать с ним?
- Объясни, что то, что он делает - маразм, - сказал Бенджамин. - Это не принесет ему ровным счетом никакой выгоды, и он только попортит нервы и тебе, и себе. Что он получит, если выиграет процесс против тебя? Денежную компенсацию? Отсудить у нас нечего. Обяжет тебя исполнять свои обязанности по контракту? Так ведь ты их и так исполняешь, это он не принимает к печати твои работы и не желает платить гонорары.
- Но он прав... то есть, он справедливо подал на меня в суд. Не с точки зрения справедливости, конечно, но с точки зрения закона - справедливо. У меня в контракте есть пункт, где указано, что до его истечения я не в праве предлагать кому бы то ни было, кроме "ЛА-Мэн", свои литературные произведения, тексты сценариев, песен, телевизионных передач и телевизионных роликов. Последнее - это пункт, который я нарушила.
- И втолкуй ему, что собираешься нарушать его дальше. Уверен, Венгрофф был на эмоциях или типа того, когда подавал иск. Думаю, сейчас его голова немного проветрилась, особенно после премьеры.
- Господи, как я не хочу на эту премьеру! - закатила глаза Керри.
- В общем-то, на премьеру мы и не идем, - Бенджамин тоже подошел к зеркалу и поправил галстук. - Мы пропустим ковровую дорожку и шумиху. И сам этот дебильный фильм тоже пропустим. Мы идем на фуршет, который будет после всего. И затянется до тех пор, пока последний из них не заснет пьяный под столом.
- И тебе не терпится выпить на брудершафт с Теодором?
- Нет. Но Крис был так раздосадован, что не смог пристроить мой фильм - позвонил мне прямо из Финляндии и спросил, чего я хочу, я ответил, что хочу быть одним из первых, кто увидит оглушительный провал Теодора с его кофемолкой. Тогда Крис поговорил с еще одним своим приятелем, и тот достал нам вип-проходки на премьеру.
Керри была рада уже тому, что этот приятель - не ее отец.
***
Прошло несколько долгих и шумных часов, прежде чем Бенджамин и Керри Соул прибыли на фуршет. Бенджамин никогда еще не одевался так по-джентльменски элегантно. И никогда не приветствовал всех подряд галантным кивком с обязательным сниманием шляпки. И шляп он тоже никогда не носил, разве что в своих собственных фильмах, для роли.
Марио Бриоторре, только что закончивший болтать с одним из рекламодателей фильма, заметил среди гостей свою дочь и чуть не поперхнулся шампанским. Керри так надеялась ускользнуть от его взгляда, найти Венгроффа и по-быстрому со всем разделаться, но Бенджамин настоял на том, чтобы подойти и поздороваться.
- Салют, Марио, - поприветствовал он тестя, в очередной раз снимая шляпу. Марио окинул его самым неприветливым взглядом из всех возможных.
- Ты чего как клоун вырядился? - буркнул Марио, пренебрежительно обозревая Бенджамина с ног до головы. Марио не видел мужа своей дочери с момента свадьбы.
- Как настроение, сэр? - приветливо поинтересовался Бенджамин, при этом лучезарно улыбаясь. Эта маленькая "игра" явно доставляла ему большое удовольствие.
- Прекрасно, - кисло ответил Марио. - Пришел опозорить меня перед всеми, крысеныш? Сколько тебе заплатить, чтобы ты никому не говорил, что ты имеешь ко мне хоть какое-то отношение?
- О, сэр, я и не собирался! - живо отозвался Бенджамин. - Я никому никогда не говорил, что имею к Вам отношение.
Марио нахмурился и с любопытством посмотрел на него.
- То есть, пропуск сюда ты получил не потому, что сказал, что ты мой зять?
- Нет, сэр, - также живо ответил Бенджамин. - Я получил его благодаря собственным связям и блату. Клянусь Вам, что никогда и ни за какие деньги я не признаюсь, что я - Ваш зять!
И вдруг Керри показалось, что она видит проблеск уважения в глазах своего отца, обращенных на Бенджамина. А Бенджамин получал от своего спектакля небывалый кайф.
- Что ж, будь как дома, - сказал Марио. - Сынок.
Марио легонько приобнял Бенджамина за плечи. Судя по виду Бенджамина, он готов был заржать, но он отлично держался. "О, это для меня такая честь, сэр...". В толпе Керри разглядела Венгроффа, поглощающего канапе, и оставила Бенджамина, давая ему возможность насладиться последствиями собственного спектакля сполна.
- Здравствуйте, Джулиус, - сказала Керри, подойдя к своему издателю. Он сию же секунду обернулся, причем как-то нервно, как будто ожидал нападения. С каких это пор он стал таким дерганым?
- Э... Керри... что ты тут делаешь? - он был явно удивлен встретить ее здесь.
- Я хотела поговорить с Вами.
- Простите, Вы - Керри Соул? - вдруг спросила стоявшая неподалеку женщина, с биркой "Пресса", прикрепленной к груди.
- Да, - отозвалась Керри и машинально протянула руку для приветствия. - Разве мы знакомы?
- О, нет, нет, - ответила женщина, улыбнувшись и пожимая Керри руку. - Я знаю Вас по Вашей работе в рекламе. Ваше фото я видела на странице блога, который Вы ведете. Краска для окон - это тоже Ваша работа, если я не ошибаюсь?
- Да, я писала сценарий к этому ролику.
- Здорово! Я так его люблю. А Вы - Джулиус Венгрофф. Рада познакомиться, - женщина пожала руку и ему. - Вы отличная команда, оба известные и талантливые. Упс, простите, кажется, Эндрю Хелл вернулся из уборной, мне срочно надо взять у него интервью. Такая странная история с его братом... Но я рада, что он оказался не наркоманом.
И женщина спешно удалилась. Керри снова повернулась к Венгроффу. Ему было немного неловко.
- Я слышала, крупно Вас надул Ваш конкурент с этим фильмом, - вдруг произнесла Керри, намного более напористо, чем вообще могла от себя ожидать. - Конечно, популярности Вам этот фильм все равно прибавит, а вот денег - вряд ли... Кассу фильм соберет существенно меньшую, чем планировалось. А сценаристам не так уж и много отстегивают, правда?
Венгрофф замялся и сделал вид оскорбленного. Тут Керри смягчила тон.
- Послушайте, Джулиус. Я не собиралась и не собираюсь с Вами воевать. Но и умолять Вас о чем-то я тоже не собираюсь. Когда Вы не хотели утверждать мои книги, я просто принимала это, как есть, не заискивала перед Вами, но и не поливала Вас и Ваше издательство грязью на интернетовских форумах, как это, скажу Вам по секрету, делают другие, кому Вы отказываете в публикации.
Это смутило Венгроффа еще больше.
- И я занялась своим делом. А сейчас предлагаю Вам сделку, от которой мы оба выиграем. Я стала узнаваема. Мое имя на книгах Вашего издательства обеспечит Вам хорошие продажи. И момент нужно ловить именно сейчас - я отдаю себе отчет в том, что популярность, заработанная на написании сюжетов к рекламным роликам, еще более быстротечна, чем успех в кино. Но сейчас она у меня есть. А Вам и Вашему издательству нужны деньги. И мне они не помешают. Мы можем помочь друг другу. Давайте ковать железо, пока горячо.
На удивление Керри, Венгрофф долго не думал.
- Хорошо, - согласился он.
- Вы сегодня же отзовете Ваш иск, - сказала Керри.
- Да, конечно.
- И еще, Джулиус: я знаю, что все мои работы сначала попадали к Нине, а Вы их даже не читали. Не делайте непонимающее лицо, Джулиус, я это точно знаю. Я готова сотрудничать с Вами и "ЛА-Мэн", но при одном условии: Вы будете работать со мной лично. Можете разносить то, что я пишу, в пух и прах, кромсать, править - но это должны делать именно Вы. А не Нина. Мы вместе будем работать над моими книгами, чтобы они подходили под стандарты Вашего издательства.
Венгрофф кивнул в знак согласия.
- Полагаю, - сказал он. - Условие будет не одно. Сейчас "ЛА-Мэн" испытывает серьезные затруднения относительно финансов. У нас не получится выплачивать большие авансы...
- Мне не нужны Ваши авансы. Я зарабатываю на рекламе вдвое больше, чем Вы можете мне предложить. Мне нужно одолжение от Вас лично.
***
Закончив первую в своей жизни беседу с тестем, Бенджамин стал искать глазами Керри, но отвлекся на кое-кого другого. Теодор Арт Дьюк стоял и раздавал автографы журналистам, при этом он выглядел странно счастливым для человека, с фильмом которого случилась такая досадная неприятность. "Твой выход, Бенджи" - сказал он себе. Еще не зная, собирается ли он отпустить ехидную шуточку, позлорадствовать или пожать руку Теодору, Бенджамин направился в его сторону, а затем встал в "очередь" за автографами.
- Это Вам спасибо, - Теодор кивнул кому-то из журналистов, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба. После того, как он подписал еще один лист бумаги, подошла очередь Бенджамина.
Бенджамин снял шляпу, собираясь в любом случае начать с приветствия, как приличный человек, насколько бы ни был Теодор ему не симпатичен. Но в миг, когда Бенджамин предстал перед Теодором, улыбка тут же сползла с лица культового режиссера. Теодор побледнел.
- Это ты, - сиплым голосом произнес он, уставившись на Бенджамина. - О, Боги...
Теодор сделал шаг назад, затем второй, а затем спешно удалился, оставив Бенджамина в полном недоумении. Бенджамин простоял так пару секунд, затем пожал плечами, снова надел шляпу и решил попробовать поговорить с кем-нибудь еще.
***
- Бенджи, ключи у тебя?
- Ага, - отозвался Бенджамин, нагруженный сумками с продуктами. У него были заняты обе руки, и он, тяжело дыша, ковылял на второй этаж. В этот раз они решили закупиться так, чтобы еды хватило на две недели.
- Давай я одну возьму, - предложила Керри, спускаясь на две ступеньки к нему.
- Нет, не надо, - замотал головой Бенджамин. - Мы ведь уже почти пришли. Лучше дверь открой.
И он протянул ей ключи. Когда они вошли в квартиру, Бенджамин бросил сумки прямо на пол и отдышался. Керри стала закрывать дверь.
- Я знаю, о чем ты просила Венгроффа на той вечеринке, - вдруг сказал он.
- Что? - не поняла Керри, вставляя ключ в замочную скважину. С момента вечеринки прошла уже неделя.
- Мне вчера звонил Крис. Он сказал, что мой фильм каким-то чудом все-таки включен в программу Каннского кинофестиваля. Какая неожиданность, правда?
- Как здорово! Действительно, это очень... - Керри старалась звучать правдоподобно.
- Керри, не строй из себя дурочку, - засмеялся Бенджамин. - Я знаю, что один из коллег Венгроффа по совместительству является членом жюри в этом году. И что он, по всей вероятности, был первым, кто вынес решение о том, что мой фильм "нежелателен" для фестиваля. Он читал у нас лекции в колледже. Только он мог знать, что когда-то я снял ту малометражку про агентов спецслужб. А вчера вдруг выяснилось, что все окей, и мой фильм принят. Я польщен, Керри. Но я отказался представлять свой фильм на фестиваль.
- Зачем ты отказался, Бенджи?! Это же было так несправедливо, они не имели никакого права так себя вести...
- Они всегда так себя ведут, - улыбнулся Бенджамин и пошел к холодильнику достать пива.
- Таких надо оставлять в дураках, - сказала Керри.
- Они уже в дураках, - ответил Бенджамин, откупоривая банку пива. - Зачем мне иметь дело с такой компанией? Лучше я пошлю туда другой фильм в следующем году. Предварительно, правда, досконально изучу состав жюри. Все грязные-пригрязные тайны каждого, кто в нем будет. А то, что не поучаствую в этот раз - плевать. Нужны они мне, как рыбе акваланг, у меня и так все есть. Например, жена, готовая мне помогать, даже когда я не знаю об этом.
- Значит, будешь снимать что-то новое? - спросила Керри, повесив ключи на недавно купленную вешалку.
- Да, у меня уже есть пара идеек. Скоро весь Голливуд будет собираться у меня на заднем дворе и смотреть мои фильмы, когда их окончательно стошнит от того, что идет в кинотеатрах.
Бенджамин вернулся в коридор и стал разбирать сумки с продуктами.
***
- ... ни телевизора, ни благ цивилизации, и, практически, никакой еды. Вы уверены, что готовы остаться здесь на несколько месяцев? И куда Вы отправитесь после? - спросил проводник, отдавая Теодору его чемоданы.
- Не знаю, - ответил Теодор и, улыбнувшись, благодарственно похлопал своего помощника, молодого чернокожего парня, по плечу. - Еще не знаю. Куда позовет меня судьба. Она подаст мне знак.
Теодор протянул проводнику несколько банкнот, и они попрощались.
Теодор оставил себе кое-какие деньги на своих банковских счетах. Но вряд ли в Эфиопии много мест, где их можно потратить с размахом.
Эти деньги нужны были ему, чтобы иметь возможность ездить по миру. Причем, он не собирался останавливаться в гостиницах - будет ночевать в палатках или на голой земле. Это была часть плана, часть его пути, его единения и примирения с миром. Теодор не планировал бросать все буквально на следующий же день после премьеры, думал сначала помочь Марио привести все дела в порядок, но судьба подала ему знак раньше, чем ожидалось...
Он был точно таким, как предсказала мадам Агата - тот странный парень в шляпке и галстуке. Она с точностью до деталей описала, как он будет одет. И вот он появился. Это и был знак, знак, что пора неотложно действовать. Знак того, что смена пришла. Мадам Агата четко сказала, что его, Теодора, место займет не Тим. "Это будет некто молодой, в шляпе и галстуке, которого ты скоро встретишь, - сказала она. - И, когда он встретиться тебе, знай, что уже пора."
Теодор улыбался. Он был самым известным режиссером девяностых. Но теперь у него другая судьба.
"Девяностые закончились..." - подумал он
2010г.