- Я никогда не солгу тебе!
- А я клянусь тебе верить всегда!
- Верить до последнего слова?
- Клянусь!
1.
- Будьте осторожны, герр офицер, задержанный возбужден и очень опасен, - надсмотрщик нервно огляделся, понизил голос до шепота, - говорят, он одержим дьяволом.
Раймар Гор нахмурился. Не сбавляя шага в узком полутемном коридоре, спросил обер-саарваера*:
- Он что-то говорил?
- Нет, герр офицер.
- Тогда с чего вы взяли, что он одержим?
- А разве в здравом уме человек такое натворит?
Раймар скрипнул зубами и ускорил шаг. Наконец он увидел Людвига, за решеткой, в углу крошечной камеры предварительного заключения, его друг сидел, скорчившись, руки, упертые локтями в колени, обхватывали виски.
- Открой.
- Герр офицер, - неуверенно промолвил надсмотрщик, - вы бы лучше так, через решетку…
- Открой! – раздраженно повторил Раймар.
Ключи дважды выпадали из рук обер-саарваера, толстые, в темных трещинах пальцы заметно подрагивали. Раймар нетерпеливо ждал, скулы сводило от волнения. В коридоре был полумрак, пахло потом и нечистотами.
Наконец замок лязгнул, решетка со скрипом подалась, надсмотрщик поспешно схватился за дубинку на поясе, будто в камере находился не человек, не молодой офицер, а дикий зверь.
Раймар шагнул в камеру, дверь с грохотом встала на место.
- Я буду рядом, герр офицер, - услужливо проговорил надсмотрщик.
- Вы мне не понадобитесь, - ответил Раймар и позвал, - Людвиг.
Друг поднял голову, глаза блеснули сухо и остро, потемневшие губы скривились в усмешке:
- Хоть кто-то говорит со мной по-человечески.
Раймар протянул ему руку, потянул к себе и крепко обнял за плечи.
- Расскажи, что ты натво… - он умолк, не закончив фразу, - что случилось?
- А ты не знаешь? – подозрительно спросил Людвиг, отступив на шаг. Он действительно будто не в себе, осунувшееся лицо кривится в злой, болезненной гримасе, брови сведены на переносице, никогда не исчезавшая с лица улыбка превратилась в лютый оскал.
- Я хочу послушать тебя, - дипломатично ответил Раймар.
Плечи друга опустились, лицо чуть расслабилось и сделалось задумчивым.
- Я убил эту паскуду, Казимира Каде. Он…
- Гауптман, начальник штаба и единственный сын статс-секретаря, все это я знаю. Как было дело?
- Мы сидели в «Амазонке»…
- Ты пил?
- Какое это имеет значение? – возмутился Людвиг. – Да, представь себе, выпил кружку пива…
- Ладно, я понял, не сердись, - примирительно поднял руки Раймар.
Людвиг выпустил пар и продолжал:
- Он играл, похоже, по-крупному. А потом вдруг вскочил и принялся палить вокруг, по бутылкам, лампам, по стойке бара. Я застрелил его, когда он целился в официантку, а что мне оставалось делать?
Раймар смотрел в глаза лучшего друга и не верил своим ушам.
- Ты уверен, что так и было?
- Конечно! – сердито рявкнул Людвиг.
- Послушай, мне ты можешь сказать правду, - стараясь говорить мягче и спокойнее, промолвил Раймар.
- Какую еще правду?! – у него непонимающие глаза, как у ребенка, которого наказали за чужую шалость.
- Людвиг, это ты стрелял в баре, по бутылкам и вообще… Ты целился в официантку, а Каде прикрыл ее собой. Есть пять свидетелей, которые видели, что это сделал ты. Есть, в конце концов, экспертиза твоего пистолета, ты произвел шесть выстрелов, шесть, а не один!
Лицо Людвига побагровело, желваки вздулись так, словно вот-вот порвут кожу.
- Все было наоборот!
- Но факты…
Его пальцы до боли вцепились в плечи Раймара, Людвиг прижал друга к холодной бугристой стене камеры, перекошенное яростью лицо так близко, что видны капельки пота на переносице, вздутые вены на висках.
- Ты веришь ИМ? Не мне, а… ЭТИМ?!
- Я верю тебе, верю! Успокойся!
Руки разжались, с долгим трудным выдохом Людвиг отступил назад и сел на скамейку.
- Я взял два дня отпуска, - сказал Раймар, - сделаю, что смогу.
- Спасибо, - бесцветно поблагодарил товарищ.
- Принести тебе что-нибудь? – вырвалось помимо воли, и Раймар тут же пожалел о сказанных словах. Они звучали так, словно он не надеется вызволить Людвига из тюрьмы.
- Ничего, - ответил тот, отворачиваясь к стене.
2.
- Ну, чего вы еще хотите от меня, Гор? – развел руками Манфред Бенц, следователь, которого назначили вести дело Людвига. – Поверьте моему опыту, у вашего друга нет шансов. Свидетели единодушны, эксперт доказал, что из личного наградного оружия Людвига Мейера сделано шесть выстрелов, в том числе и тот, смертельный для гауптмана. Отпечатки на пистолете принадлежат Мейеру. Чего вам еще не хватает?
- Я верю Людвигу, он не мог…
- Не мог, - скривился Бенц, - а потом взял и смог. Медики еще не дали заключение, но скорее всего он был под кайфом.
Раймар покачал головой. Все, что он знал о Людвиге, противоречило словам герра Манфреда. Происходящее казалось абсурдным спектаклем, чьим-то дурацким розыгрышем.
- Герр следователь, будьте милосердны, - в отчаянии проговорил Раймар, - позвольте мне самому разобраться, что к чему. Вы же знаете, статс-секретарь…
- Знаю. Завтра Дитрих Каде вернется из зарубежной поездки. Поверьте, обер-лейтенант, сделать уже ничего нельзя. Единственный способ облегчить положение Мейера – назначить психиатрическую экспертизу и доказать, что преступление он совершил в невменяемом состоянии.
- Но Людвиг… - Раймар прикусил язык, вспомнив, в каком душевном состоянии нашел друга. Чем черт не шутит, вдруг действительно не понимал, что делал.
- Дайте мне шанс, герр следователь. Я должен сам убедиться!
- Боже мой! – воскликнул Бенц, ударив кулаком по столу. – Вы упрямец, господин Гор. Чего вы хотите?
Через минуту Раймар сжимал в ледяных пальцах пропуск, подписанный следователем. Ощущение нереальности происходящего не отпускало его.
Туман затянул улицы Родхейма, влажно блестели булыжники мостовой, на крыльце полицейского участка растеклась большая грязная лужа. Раймар, попытавшись перешагнуть, погрузил в нее ногу едва не до лодыжки. Обер-лейтенант рассерженно тряхнул головой и поспешил к небольшому одноэтажному зданию, притулившемуся возле забора, огораживающего полицейский участок.
В приемной никого не было, Раймар прошел по коридору и наткнулся на мрачного плечистого санитара. Тот вышел из маленькой комнаты отдыха, где с оглушительным треском работал допотопный телевизор.
- Кто тут ходит? – угрюмо буркнул санитар, глядя отчего-то под ноги офицеру.
Раймар молча протянул пропуск.
- И чего все шляются, - проворчал санитар, едва глянув на пропуск, - весь пол истоптали…
Раймар поглядел на цепочку собственных следов – по застеленному линолеумом коридору тянулась вереница грязных лужиц. Тем временем санитар сделал приглашающий жест и распахнул перед ним металлическую дверь. Обер-лейтенант последовал за ним, с отстраненным любопытством наблюдая за четкими движениями санитара. Оказывается, тот успел ухватить взглядом номер на пропуске; он легко отыскал нужную цифру холодильной камеры и, резко дернув, выдвинул ящик. Перед Раймаром, накрытый простыней, обнаженный, лежал Казимир Каде. В прошлом штабист, паркетный офицер и злокозненный тип, обожавший загребать жар чужими руками, ныне причина больших неприятностей Людвига.
Раймар откинул простыню. Пуля Мейера вошла чуть повыше сердца, кроме крошечной, черной дырочки, больше никаких повреждений не было, но Гор внимательно осмотрел тело гауптмана. Бледное лицо с впалыми щеками, большие залысины на лбу, волосы зачесаны назад. Нижняя губа немного оттопырена, прикрывает верхнюю, на которой небольшой ожог, будто случайно вставил в рот сигарету не тем концом. Чего еще ожидать от такого разгульного пьяницы, с отвращением подумал Раймар и накинул на тело простынку.
Санитар ушел к себе, в приоткрытую дверь слышен громкий треск телевизора. Раймар дернул плечами, холодно-то как. Поспешно задвинул ящик и вышел в коридор. Холод, кажется, вышел вместе с ним, влажный воздух с улицы проникал в старое здание сквозь оконные щели.
- Вы закончили, герр офицер? – окликнул его санитар, Раймар кивнул.
Ничего, что подтверждало бы слова Людвига, он здесь не увидел. Впрочем, время до вечера еще есть, теперь пора навестить злополучный кабак.
- Герр офицер, - вдруг окликнул его санитар, - вы забыли пропуск. Я сделал отметку о посещении, можете забрать его.
Раймар обернулся, лицо санитара маячило в проеме двери, обер-лейтенант вернулся за пропуском, по пути отметив, что следы на линолеуме успели высохнуть, оставив уродливые серые отпечатки. Санитар торопливо сунул бумажку в руку Гора и поспешил вернуться к интересной передаче.
3.
До кабака Раймар добрался на такси. В салоне старенького Фольксвагена пахло табаком, было тепло, и только тут обер-лейтенанта отпустил, наконец, холод. Расплатившись с водителем, он выбрался на мокрый тротуар и сразу увидел вычурно-яркую вывеску «Амазонки». У застекленной двери увеселительного заведения дежурил усатый плечистый полицмейстер. Раймар протянул пропуск, изрядно помятый, с потемневшим уголком. Полицмейстер придирчиво изучил бумагу, глянул с недоверием:
- Аусвайс.
Раймар вынул и подал ему удостоверение личности. Полицай изучил фото, сличил с оригиналом и неохотно кивнул. Обер-лейтенант вошел в заведение, все еще хранившее следы вчерашней стрельбы. В плотно зашторенные окна едва проникал свет. Раймар прошел по небольшой зале, украшенной темно-зелеными драпировками, обходил перевернутые столы и стулья, свисающие с потолка «лианы». Возле стойки бара на полу был нарисован меловой абрис. Раймар огляделся: в зале семь столиков, два за перегородкой, стилизованной под заросли амазонки, остальные - расположены полукругом напротив сцены.
Обер-лейтенант переступил с ноги на ногу – под подошвой ботинка хрустнул осколок бокала. Возле мелового контура черное пятно, подсохло давно, теперь не разберешь: то ли вино, то ли кровь. Гор сел на стул и попытался восстановить картину трагедии.
Каде с компанией, скорее всего, сидели напротив сцены, столик теперь перевернут, но на нем липкие коричневатые следы. Там бутылочных осколков больше всего. Людвиг наверняка уселся в углу возле окна, он всегда выбирает место рядом с окном. Раймар оглянулся. Столик у окна стоит мирно, чистый и пустой. Странно, тогда где сидел Мейер? У выхода? Должно быть, так оно и было. Стол возле двери чуть сдвинут, стул перевернут, как если бы с него неожиданно вскочили - да, это место Людвига. Получается, ничто не мешало ему палить по бутылкам, а злосчастный гауптман находился как раз между ним и официанткой, если та направлялась в кухню с пустой посудой. Груда осколков дешевого фарфора подтвердила правильность догадок Гора. Кровь от гнева бросилась в лицо - Людвиг солгал.
Кулаки сжались. Людвиг не мог солгать. Но факты, все факты против него. Осколки хрустели под ногами, Раймар наклонился и, натянув рукав мундира, поднял пустую пивную кружку. На неровном крае засохла пена.
Больше здесь нечего было смотреть. Раймар покинул кабак, влажный воздух Родхейма остудил пылающее лицо. Полицмейстер окинул его с головы до ног испытующим взглядом.
- Где здесь приличная закусочная? – спросил Раймар.
- За углом, - ответил полицай, - свернете за угол и сразу увидите.
- Благодарю.
Раймар сидел в пустой обеденной зале за накрытым чистой клетчатой скатертью столиком. Его бифштекс давно остыл, остыл и кофе в крошечной перламутровой чашечке, а обер-лейтенант все сидел, подперев ладонью щеку, и смотрел в окно на проезжающие мимо автомобили. Закусочная занимала нижний этаж жилого дома, широкие окна ее выходили на мостовую, и Гору было прекрасно видно, что делается на оживленном перекрестке.
Медленно и важно прополз черный кадиллак. Мелькнул почтальон на старом велосипеде, вот кому не повезло, развозить почту в такую погоду. Воздушной походкой прошла юная барышня в розовом плащике и с большим красным зонтом.
Раймар вспомнил Бригитту с ее белокурыми, толстыми косами и лучистой улыбкой. Вспомнилась ТА весна. Приют для детей войны в пригороде Родхейма, светлые и чистые комнаты после трущоб, строгая директриса и седая фрау из попечительского совета, которые знакомили ребят.
Вишневый сад вокруг одноэтажного здания, смешной парень в штанишках с дырами на коленках, который все время строил рожи и плевался через дырку от зуба.
Он хорошо запомнил тот день, когда Людвига схватили старшие воспитанники и, награждая тычками и затрещинами, потащили к директрисе. Кто-то украл деньги, присланные попечителями, и все указывало на него. Раймар вспомнил, как разозлилась фрау Урман, и с каким осуждением глядела на мальчика ее дочь Бригитта. Людвиг пытался защититься от обвинения, он плакал и кричал, но ему никто не верил, даже сам Раймар.
Потом все выяснилось, деньги украл другой мальчик, а Людвиг, не упускавший случая пошалить, был просто идеальной кандидатурой на роль вора. Раймар до сих пор не забыл тот жгучий стыд, когда отводил глаза и теребил рукав, не зная, как загладить вину. Двадцать лет прошло, но и сейчас при воспоминании горячими волнами внутри поднималась горечь, отвращение к себе. Чего стоит твое собственное слово, если ты не веришь слову лучшего друга?
Людвиг не виноват! Раймар ковырнул покрывшийся застывшим жиром бифштекс, отодвинул тарелку и решительно встал. Надо поговорить с официанткой «Амазонки», уж она-то должна знать, что на самом деле произошло вчерашним вечером.
4.
За обшарпанной темно-красной дверью послышались неуверенные шаги, щелкнул замок, натянувшись, звякнула цепочка. В узкой щели показалось девичье лицо.
- Фройляйн Санчес? Рачель Санчес?
Девушка округлила глаза, нервно оглянулась.
- Нет, герр офицер… Я не она, Рачель спит, она только что вернулась с допроса.
- Будьте добры, мне нужно поговорить с ней.
Девушка снова оглянулась, трагическим шепотом сказала:
- Имейте совесть, герр офицер, Рачель целый день допрашивали, она едва держалась на ногах, когда вернулась, и сразу легла.
- Это очень важно, фройляйн… - Раймар надавил на дверь, не сильно, но хлипкая цепочка лопнула, девушка вскрикнула, отступая. Растерянность на юном смуглом лице сменилась яростью, кулачки сжались.
- Что еще вы позабыли спросить? Думаете, Рачель лжет? Будь она немка, никто не усомнился бы в правдивости ее слов!
Ни слова не говоря, Раймар миновал темный коридор с облезлыми стенами и вьющейся по стенам проводкой. Единственная комната квартиры оказалась до смешного крошечной, так что три кровати занимали почти все пространство и свободно пройти между ними не представлялось возможным. Но, судя по всему, обитатели старого приземистого барака были рады и такому жилью. В комнате царил беспорядок: одежда, яркое тряпье – все валялось на полу, за неимением платяного шкафа. На стенах с выцветшими и кое-где ободранными обоями темными пятнами нашлепаны плакаты рок-звезд, на крючке возле кровати спящей девушки болтается дешевая бижутерия. Запах экзотических пряностей в душном воздухе вызвал раздражение.
- Фройляйн Санчес, - окликнул Раймар, фигура под желтым шелковым покрывалом шевельнулась. Дрыгнула ногой, избавляясь от мешающего покрывала, откинула спутанные волосы, и перед обер-лейтенантом предстало испуганное заспанное лицо юной девушки. Она, как две капли воды, была похожа на ту, что открыла дверь. Округлые смуглые щеки с румянцем, бархатные ресницы, блестящие черные глаза.
Рачель свесила голые ноги с кровати, небрежно стряхнула со лба густую челку и с немым вопросом уставилась на Раймара и сестру. Та фыркнула, сказала что-то на родном языке, кивая на гостя.
- Фройляйн Санчес, - обратился к официантке Раймар, - прошу простить меня за бесцеремонное вторжение. Мне нужно задать вам несколько вопросов, я не отниму много времени.
Рачель бросила беспокойный взгляд на вторую девушку, мотнула головой, мол, оставь нас, и тихо промолвила.
- Садитесь, герр офицер, - голос ее был низким и хриплым, только этим она, пожалуй, отличалась от сестры.
Обер-лейтенант присел на постель напротив, официантка «Амазонки» под его взглядом съежилась, пальцы нервно подрагивали.
- Фройляйн, расскажите, что произошло вчера вечером.
- Но я уже все рассказала и даже показала. Не знаю, что еще добавить, герр офицер.
- И все же повторите еще раз для меня.
Рачель сощурилась, внимательно глядя ему в глаза, теперь казалось, что запах пряностей не витает в воздухе, а исходит от нее, от загорелой кожи, черных волос. Он вспомнил: в баре витал аромат корицы и ванили, просто его перебил запах разлитого вина и крови.
- Это была пьяная стрельба, герр офицер, просто пьяная стрельба. Тот человек, он был очень пьян, они все были, как свиньи. Цвет Бундерсвера! Простите, герр офицер…
- Ничего, продолжайте.
Она помолчала, не найдя применения пальцам, сорвала с гвоздя деревянные четки. Неровные темные бусины замелькали в ее руках с головокружительной быстротой. Рачель сглотнула и заговорила снова:
- Я не видела, когда все началось. Услышала из кухни грохот, не поняла ничего, думала, посуду бьют. А потом увидела…
- Кто стрелял?
- Тот, что сидел у двери, он был один. Пил много, но тихо так, слушал музыку. А тут вскочил и начал стрелять, и… и застрелил другого…
Глаза ее заводнили слезы, пальцы стиснули четки, она дышала часто, приоткрытым ртом, будто после быстрого бега.
- Вы уверены, что стрелял именно этот человек?
- О нет! – воскликнула Рачель. – В чем может быть уверена нищая эмигрантка из Боливии? Но герр следователь остался доволен моими ответами.
- Простите, ради Бога, фройляйн, - выдавил Раймар, чувствуя, как похолодело в груди, - и благодарю.
Он ушел в смятенных чувствах. Что делать дальше, обер-лейтенант Гор не знал. Весной сумерки наступают рано и длятся долго. Мутный синий воздух был налит влагой. Раймар шел под моросящим дождем, впервые в жизни чувствуя себя бессильным что-либо изменить. Что же ты натворил, Людвиг?
Пустынную улицу наполнил гул, в безлюдной тишине мимо проплыл мрачный и величественный, как катафалк, майбах. Раймар в оцепенении смотрел ему вслед – в крошечном городке Родхейме лишь один человек мог позволить себе разъезжать на подобном автомобиле. Всемогущий статс-секретарь Дитрих Каде.
5.
Было уже поздно что-либо сегодня предпринимать. Раймар чувствовал себя смертельно уставшим: прошлую ночь он провел в электричке и, хоть ехал в вагоне с мягкими креслами, от смутной тревоги не сомкнул глаз. До последнего он надеялся, что все как-то обойдется.
Раймар остановился в отеле «Фаренхоф» на Фридрихштрассе, неподалеку от полицейского участка. Совершенно разбитый, обер-лейтенант взял ключи у портье и вошел в номер, куда утром были доставлены его вещи. Комната оказалась совсем маленькой, но с удобной обстановкой и видом на сад.
Первым делом он снял и поставил в сушилку насквозь промокшие ботинки. Что-то звякнуло, Раймар глянул на подошву и выдернул впившийся бутылочный осколок. С отвращением поднес к глазам, треугольный осколок был острым только с одной стороны, с другой – округлым, с неровной поверхностью. Раймар швырнул стекляшку в мусорную корзину и водрузил ботинки на полку сушильного шкафа.
Пока он менял одежду на сухую, постучала горничная и справилась относительно ужина. Обер-лейтенант отказался, все, что ему было необходимо – это сон. Завтра он встретится с Дитрихом Каде и попытается убедить отца, потерявшего сына, что Людвиг был не в себе и нуждается в медицинском освидетельствовании. Придется запросить в части характеристику Мейера, которая подтвердит, что Людвиг не склонен к необдуманным действиям, не злоупотребляет алкоголем и наркотиками.
Но в таком случае, какая муха его укусила? В последнее время друзья редко виделись, но Людвиг часто звонил и рассказывал обо всем. Он был слишком беспечным, чтобы скрывать что-то от Раймара, и слишком вспыльчивым, чтобы долго копить обиду на Каземира Каде. Что вывело его из себя настолько, что Мейер схватился за пистолет?
«Говорят, он одержим дьяволом» - вспомнил обер-лейтенант слова надсмотрщика, и ледяная волна прокатилась по его спине.
Телефонный звонок вспорол тишину. Раймар вскочил и схватил трубку.
- Слушаю.
Молчание в трубке, какие-то шорохи, стук, будто упал тяжелый деревянный предмет. Пальцы стиснули трубку, Раймар напряженно вслушивался в тишину, за окном в темном саду ветер рвал кроны деревьев.
- Раймар! – раздался, наконец, знакомый женский голос. – Еле нашла тебя. Все в порядке?
Он без сил опустился на край кровати. Бригитта в своем репертуаре, наверняка уже с утра обзвонила всех знакомых и взялась за отели Родхейма.
- Да, все в порядке.
- Почему ты остановился в этой ночлежке, а не у Брауманов?
- Это не ночлежка, а приличный отель. Мне не хотелось стеснять твоих родственников.
- Хм… - он ясно представил, как Бригитта нахмурилась. Жена отличалась редкой дотошностью.
- К тому же это в квартале от полицейского участка.
Бригитта помолчала.
- Ну, как он там? – тихо спросила она.
- Хуже не придумаешь, - честно признался Раймар, все равно от жены ничего не скроешь, - но я буду пытаться облегчить его участь.
- Отдыхай, - велела она, смилостивившись, - все наладится. Я позвоню завтра.
Обер-лейтенант положил трубку, и некоторое время бездумно смотрел в окно. Ветер стонал и бился в оконную раму, будто тоже смертельно замерз и просился в тепло. Раймар заставил себя превозмочь оцепенение, выключил свет и лег, не раздеваясь.
6.
Раймар открыл глаза. В сумеречном свете по потолку метались тени. Он не помнил, что видел во сне, оставившем тягостное ощущение безысходности и надвигающейся беды. Грудь давило. Марсель, безмерно растолстевший кот жены, часто леживал на груди хозяина, и на миг Раймару показалось, что он дома. Но нет, это всего лишь номер отеля, все спят, деревья за окном дрожат на пронизывающем ветру.
В комнате душно. Обер-лейтенант сел на постели, рубашка противно липла к спине, хотелось пить. Он увидел на столе графин с водой и стаканы, встал плеснуть себе и замер. В синем квадрате света мелькнула тень. Раймар не двигался, сердце отсчитывало тяжелые, мучительные удары, будто кровь внезапно сгустилась настолько, что стала застывать в жилах. Прошла бесконечно долгая минута, прежде чем он осознал, как глупо себя ведет. Подошел к столу и налил себе воды.
Скрипнула половица, где-то глухо хлопнула дверь. Раймар обругал себя последними словами и включил ночник, круг возле стола залил теплый неяркий свет, отчего сразу стало уютно и спокойно. Обер-лейтенант перевел дух и рассмеялся. Рассказать кому, не поверят, что бравый офицер трясся от ужаса в номере отеля, как юная нервная барышня. Хотелось закурить, но правила «Фаренхоф» допускали курение лишь в специально отведенных помещениях в конце коридора. Раймар на миг задумался и усмехнулся собственной нерешительности. Нет ничего странного в том, чтобы выйти ночью подымить в курилку, заодно можно попросить у горничной крепкого чая. Он обулся, сунул в карман брюк портсигар и схватился за дверную ручку.
Ручка была раскалена. Настолько, что ладонь едва не прикипела к металлической поверхности. Отдернув руку, Раймар в изумлении смотрел на дверь – ручка накалилась до темной красноты, будто ее держали в кузнечном горне. Недолго думая, обер-лейтенант ударил в дверь ногой, она с грохотом распахнулась, и взору Раймара предстало чудовищное зрелище: весь коридор был охвачен огнем. Густое, ярко-рыжее пламя с голодным урчанием рванулось к нему, словно хищник, почуявший новую жертву. Обер-лейтенант поспешно отступил к окну, которое было его единственным спасением. Пламя бушевало за спиной, когда он резкими рывками справлялся с рамой, защелку заклинило, Раймар пытался выбить ее кулаком, ощущая спиной раскаленное дыхание огня. Наконец, ему удалось распахнуть окно, прохладный ветер столкнулся с пламенем, и Раймар предоставил им меряться силами, выпрыгнув в сад. Ноги тут же промокли - трава в саду по колено, зато спину приятно охладил дождь. Обер-лейтенант шагнул к толстому старому клену, приложил обожженную ладонь к мокрой шершавой коре, резкая стягивающая боль притупилась, сделалась терпимой. Отрешенно, не пытаясь анализировать происходящее, Раймар наблюдал странную картину: распахнутое окно номера, мягкий свет ночника, колышущуюся на ветру занавеску. Если бы не вздувшиеся на руке волдыри, можно было бы решить, что ему все почудилось.
7.
Надсмотрщик был другой. Но руки его тоже дрожали, как у пропойцы, и он долго не мог попасть ключом в прорезь замка, а когда попал, так навалился, что едва не сломал.
- Полегче, - укорил Раймар.
Обер-саарваер вздрогнул, ключ с лязгом провернулся в замке, он впустил Гора в камеру и поспешно захлопнул дверь, бормоча под нос молитву-оберег.
Людвиг лежал на голой скамье, накрывшись собственной курткой. Раймар позвал его, дотронулся до плеча и отступил назад, потому что Мейер рванулся, сильно ударив его по руке. Удар пришелся по обожженной ладони, Раймар с трудом сдержал стон.
- Людвиг!
- Это ты! – выдохнул друг, свешивая ноги с лежанки и тяжело дыша.
- А кого ты ожидал увидеть?
Он ничего не ответил, прикрыв глаза, будто в изнеможении. Выглядел Людвиг неважно, щеки заросли щетиной, под воспаленными веками быстро двигались глазные яблоки, кулаки сжаты так, что костяшки побелели.
- Ты должен мне рассказать все, - тихо, чтоб не расслышал надсмотрщик, потребовал Раймар.
- Что все? – поднял глаза Мейер. – О чем ты говоришь?
- Ты мне солгал, - отчетливо произнес Гор.
- Я солгал?! – ахнул Людвиг, лицо помертвело, будто Раймар загнал ему в сердце нож.
Обер-лейтенант отвернулся, заложив руки за спину.
- Я приехал не судить тебя, а помочь. Но я ничего не смогу сделать, если ты не скажешь правды. Что произошло между тобой и гауптманом? Впрочем, я догадываюсь. Ты изрядно выпил, возможно, тебе хотелось тишины, или просто раздражала шумная компания. Ты сделал им замечание, а Каде ответил грубостью. Думаю, он вел себя вызывающе, оскорблял тебя и высмеивал. И ты начал стрелять. Сначала по бутылкам, чтобы припугнуть, а потом…
- Нет! – бешено выкрикнул Людвиг.
- За что ты его убил?
- Он был скотиной.
- За это не убивают, - покачал головой Раймар.
- А я убил.
Он обхватил голову, сжал скрюченными пальцами с такой силой, словно хотел продавить виски.
- Не знаю, что на меня нашло. Я просто понял, что не смогу жить, если не убью этого подонка. Все было, как в тумане… Знаю, о чем ты думаешь, – он усмехнулся, – Вот сидит перед тобой псих, допившийся до зеленых человечков и в припадке затеявший пальбу в баре.
- Я хочу тебе помочь, - стесненно проговорил Раймар.
Людвиг встал, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Ты ничем не поможешь мне. Психиатра подкупят, как и экспертов, и следователя. Они докажут, что у меня реактивный психоз на фоне алкоголизма и упекут в спецклинику. Уезжай, Гор.
- Людвиг, погоди…
- Уходи, - повторил друг, - убирайся, пока я не уничтожил тебя! Прочь, Раймар!
Глаза у него побелели от злости, он кричал, а потом схватился за толстые прутья решетки, задергал так яростно, что они загудели. Раймар в оцепенении покинул камеру, как слепой, последовал за трясущимся надсмотрщиком, перед глазами стояло перекошенное лицо друга.
- Пошлите к заключенному врача, - бросил он дежурному в приемной.
- По мне, так ему не врач нужен, а толковый пастор, - шепотом, словно ни к кому не обращаясь, сказал обер-саарваер.
Раймар бросил на него раздраженный взгляд.
- Видели бы вы, герр офицер, что тут ночью было, - в голосе могучего, ко всему привыкшего надсмотрщика звучал трепет, - за пятнадцать лет такого ни разу не видел. Вся камера запылала, огонь горел, чуть решетка плавиться не начала. Я за огнетушитель, а там пусто. Виданное ли дело, чтоб пустой баллон на стене висел. Ну, я и решил, что заключенного спасать не резон, свои бы ноги унести, помчал наверх, гляжу – и нет ничего. А этот спит себе, во сне бормочет… Нет, герр офицер, я вам точно говорю, дело тут нечистое!
8.
Герр Манфред придвинул чашечку кофе и сочувственно покачал головой.
- Вы же все видели своими глазами, Гор, - промолвил он, открывая сахарницу.
Раймар выпил кофе в два глотка и безвольно свесил руки, обожженную ладонь дергала сильная, тикающая боль.
- Герр Дитрих говорил с ним?
- Нет, - поморщился Бенц, скорбно вздохнул, - думаю, ему противно видеть убийцу единственного сына. Но это не значит, что герр статс-секретарь пустит дело на самотек.
- Я не обольщаюсь, - ответил Раймар, - но Людвига нужно не судить, а лечить. Скажите, герр Бенц, есть ли возможность облегчить его участь?
- Это могут сказать лишь врачи. С минуты на минуту прибудет доктор Фихбау, он даст предварительное заключение.
- В таком случае, позвольте мне зайти к вам попозже.
Раймар откланялся и покинул полицейский участок. Идти ему было некуда, к тому же начался сильный дождь. Внезапно на ум пришли слова надсмотрщика, обер-лейтенант тряхнул головой и прибавил шагу.
Родхейм – маленький приграничный городок, неподалеку от которого находится воинская часть. Церковный приход тут небольшой, а часовня бедна и скромна, как платье сироты. Раймар миновал вишневый сад при церкви, у порога долго отряхивал ботинки от налипших комьев грязи. Ступеньки заскрипели под ногами, дверь глухо ухнула и распахнулась. Полумрак часовни рассеивали крошечные рыжие огоньки свечей. Обер-лейтенант сделал шаг и застыл от резкого окрика:
- Стой!
Из темноты на него надвинулась высокая темная фигура пастора.
- Не входи в обитель Его, усомнившийся! – седой человек в сутане дал решительный отпор возжелавшему благодати прихожанину.
- Я не вовремя, святой отец?
- Для Господа нет понятия «не вовремя», усомнившийся, - сурово ответил пастор, - любой может преклонить колени перед Ним и покаяться в грехах.
- В таком случае…
- Покинь обитель, сын мой, в Доме его нет места отмеченному печатью дьявола.
От неожиданности Раймар не нашелся, что ответить, отступил на крыльцо. Мелькнула мысль о затянувшемся кошмаре, который начался еще в номере «Фаренхоф» и не прекращается до сей поры.
- Никак не возьму в толк, о чем вы, святой отец?
Пастор опустил взгляд на забинтованную ладонь Гора.
- О печати зла на твоей руке.
Раймар с подозрением покосился на него.
- Простите, но это всего лишь ожог.
- Это печать дьявола, - упрямо повторил пастор, тесня Раймара с крыльца, - зло свивает гнездо даже в самых больших и честных сердцах. Самые острые и зоркие очи делает слепыми сомнение. Отринь сомнения, сын мой, ибо спасется, кто верует. По вере твоей да воздастся тебе!
Раймар уже был на дорожке, проливной дождь хлестал по плечам, за воротник вползла противная холодная струйка. Непримиримый пастор поднялся по скрипучим ступеням, мигнули огоньки в глубине часовни, и дверь захлопнулась.
9.
Обер-лейтенант Гор никогда не был фаталистом, но, возвращаясь в номер «Фаренхоф», готов был смириться. У него оставалось пять часов до вечернего поезда на Дрезден. Пять часов, которые ровным счетом ничего не решат в судьбе Людвига Мейера. Раймар шел по узкой улочке, поперек пересекающей Фридрихштрассе, уже не обращая внимания на то, что одежда насквозь промокла, в ботинках хлюпает вода, и от холода зуб не попадает на зуб.
В холле гостиницы к нему сразу обратился администратор.
- Господин Гор, ваша жена звонила уже четыре раза. Просила передать, что ждет вашего звонка.
Как это в духе Бригитты! Раймар вынужденно улыбнулся и набрал домашний номер.
- Я хотела спросить, что тебе удалось выяснить, - без всяких предисловий сообщила жена, она никогда не ходила вокруг да около.
- Пока ничего. Вернее, я ничего и не мог выяснить. Это сделал Людвиг.
- Он признался?
- Нет, - вздохнул Раймар.
- Значит, это не он, - убежденно ответила Бригитта, - ищи, кому выгодно, Раймар. Все, мне пора.
В трубке раздались гудки. Раймар некоторое время стоял в задумчивости, бодрый голос жены будто пробудил его ото сна, заставил еще раз вспомнить все произошедшее за неполные два дня. Да, что касается происшествия в «Амазонке», сомневаться в виновности Людвига не приходится. Но уже после его заключения под стражу произошло несколько странных событий, причин которых обер-лейтенант понять не мог. Начать хотя бы с вот этой дверной ручки.
Раймар с некоторым сомнением дотронулся кончиками пальцев до матового металла. Ручка была прохладной и гладкой, и если бы не ноющая под повязкой ладонь, можно было подумать, что огненный вихрь ему приснился. Но он был, точно такой же, какой бушевал ночью в камере Мейера. Раймар вошел в номер и сел на кровать, обхватив голову руками. Шаг за шагом вспоминал он все, что делал вчера с того момента, как вошел в полицейский участок на Фридрихштрассе. Незначительные мелочи, которые вчера казались самыми обычными, сложились в пугающую мозаичную картинку. Следы в ледяном морге, высохшие мгновенно, ожог на лице несчастного гауптмана. Раймар сунул руку в карман и вынул, подписанный Манфредом, размокший и мятый пропуск. Край его оказался не оторванным, а будто опаленным над огоньком свечи.
Обер-лейтенант вскочил, бросился к мусорному ведру, молясь, чтобы пакет с мусором был на месте. Видимо, горничная еще не убиралась в номере, Раймар вытряхнул содержимое пакета и отыскал выдернутый из ботинка осколок стекла. Теперь он отчетливо увидел, что округлый край его неровно оплавлен.
Руки невольно задрожали, Гор отбросил стекло и принялся поспешно менять одежду на сухую и чистую. У него есть еще целых четыре часа до поезда.
Таксист на развалюхе «форде» косился на него с опаской, Раймар прятал руки в карманах, но когда стал расплачиваться, было видно, как дрожат пальцы. Под порывами ветра дверь в барак для эмигрантов качалась с протяжным стоном. Обер-лейтенант в несколько прыжков миновал парадное и два лестничных пролета. На стук долго никто не отзывался, наконец, раздались легкие, почти неслышные шаги, замок щелкнул. Раймар увидел знакомое девичье лицо.
- Фройляйн Рачель? Нет? Простите, опять обознался. Ваша сестра дома?
Девушка сердито тряхнула копной буйных черных волос.
- Вы неугомонны, герр офицер. Рачель ушла в бар, навести там порядок. Ведь там все переломано, эти свиньи перебили бутылки…
- Разве Рачель не официантка? – озадаченно спросил Раймар.
- Вовсе нет, - возмущенно ответила девушка, - она хозяйка. Вернее, владелец «Амазонки» наш отец, но папа в отъезде и в баре командует Рачель. Есть, конечно, сеньор Амино, помощник отца, но моя сестра куда лучше управляется с делами.
- То есть Рачель просто помогает отцу?
- Мы обе ему помогаем, - подтвердила она, - но в тот злополучный день была ее смена.
Раймар в задумчивости потер лоб. Дверь уже захлопнулась, а он все пытался вспомнить, что ему говорила Рачель вчера вечером. Или это не слова ему запомнились, а тембр голоса, движения пальцев, аромат духов.
10.
Сердце подпрыгнуло и заколотилось, когда Раймар увидел стоящий возле «Амазонки» майбах господина Каде. Он намеревался вначале поговорить с Рачель Санчес, а затем нанести визит статс-секретарю. Но карте место, раз они оба здесь, пора расставить все точки над i.
Полицмейстер был вчерашний, он узнал Раймара и кивнул, мол, проходи. Не веря собственной удаче, обер-лейтенант вошел в бар и еще в дверях услыхал голоса.
- Ты пожалеешь, что перешла мне дорогу, маленькая боливийская гадюка!
- Как страшно! Прямо коленки трясутся! – раздался хрипловатый, будто простуженный голос фройляйн Санчес. – Пугайте кого-нибудь другого, герр полицай. Что вы можете мне сделать? Натравить эмиграционную службу?
Каде не ответил, Раймар видел, как статс-секретарь сверлит глазами невысокую черноволосую девчонку в растянутой футболке, вытертых джинсах и со шваброй в руке. Если бы можно было убить взглядом, Рачель уже была бы мертва, но она стояла перед ним дерзкая и самоуверенная. Теперь Раймар не сомневался, что девушка каким-то образом причастна к трагедии в баре.
- Ну, так попробуйте, герр полицай, - уперев руку в бок, сказала Рачель, - а я расскажу, как вы велели фальсифицировать улики. Думаете, никто ничего не видел? Я вам пока…
Она осеклась, увидев направленное на нее дуло пистолета. Раймар рванул дверь, валявшийся под ногами стул полетел в ошеломленного Дитриха Каде. Тот отшатнулся, обер-лейтенант резко ударил его по руке, оружие с лязгом полетело на кафельный пол.
- Ты кто такой? – прошипел герр статс-секретарь.
Идиот, подумал про себя Раймар, полный идиот. Только теперь картина происшедшего встала перед ним со всей ясностью. Людвиг не мог солгать, а Казимир был не из тех, кто закроет своей грудью боливийскую эмигрантку. Дитрих не хотел, чтобы имя погибшего сына было опорочено, и подчиненные расстарались.
Раймар отступил на шаг, ногой отбросил пистолет под стойку бара.
- Настало время все выяснить, - сказал он оцепеневшему Дитриху, - хочу предупредить, я все слышал.
В этот миг он поглядел на статс-секретаря. Породистое лицо герра Каде было мертвенно-бледным, на лбу выступила испарина, казалось, еще миг, и он упадет. Глаза выкатились и остекленели, губы посинели, будто в приступе удушья. Раймар оглянулся и вздрогнул.
Волосы Рачель Санчес поднялись дыбом, зашевелились, словно травы на ветру. Белки глаз залило кровью, они стали алыми, лицо багровело, черты жутко заострялись, а на лбу медленно-медленно поднимались два бугра, росли, натягивали готовую прорваться кожу. Воздух вокруг нее заколыхался, дохнуло жутким, как от доменной печи, жаром.
Пространство будто заскрипело, застонало от вселенского ужаса. Обер-лейтенант отступил назад, страшась глядеть и не в силах оторвать глаз от кошмарного существа, в которое превращалась юная девушка.
Кожа поверх бугров лопнула, выпустив на волю черные костяные выросты, Рачель завертела головой, силясь увидеть ослепшими глазами двух мужчин. Воздух накалился так, что обжигал лицо, по полу, где было разлито вино, побежала огненная струйка. – Что тут творится, дьявол побери! – статс-секретарь попятился, натыкаясь на столы, уронил стул.
- Дьявол нас и заберет, - ошарашено проговорил Раймар, отступая от чудовища. Перед глазами все дрожало и расплывалось, потрескивали свисающие с потолка лианы. Выкаченные глаза Рачель Санчес шарили по помещению, и каждый раз, когда казалось, что остановились на нем, спину сводило ледяным страхом.
Суеверный, парализующий ужас не отпускал, Раймар отступал, безуспешно пытаясь победить его, но все происходящее было настолько нереальным, что руки и ноги онемели, как во сне. Он хватал ртом раскаленный воздух, упираясь спиной в стену – дальше отступать было уже некуда. Лианы, сделанные из пластика и ткани, медленно тлели, выделяя ядовитый газ.
Рачель сделала шаг, порыв горячего воздуха рванулся навстречу. Она двигалась, как сомнамбула, шаря вытянутыми руками впереди себя, из приоткрытого рта с хрипами вырвался серый дымок.
- Что с ней?! – истерично взвизгнул Дитрих Каде, прижимаясь к стене с такой силой, словно хотел продавить кирпичную кладку и укрыться в ней от надвигающегося чудовища.
- Одержима, - неуверенно ответил Раймар, вспоминая слова пастора.
На руке Рачель вспыхнули четки, девушка будто не заметила ничего, а бусины заполыхали, разрастаясь. Деревянным кругляшкам давно пора было сгореть, но они полыхали все ярче, четки постепенно увеличивались в диаметре и, наконец, повисли в воздухе. Огненный круг расширялся, внутри клубился чернотой провал. Пластик столов и стульев поплыл, отвратительная вонь и черный дым заполнили бар. Раймар отстраненно подумал, что, возможно, полицмейстер снаружи увидит дым и догадается вызвать пожарную бригаду.
И в этот миг герр статс-секретарь отлепился от стены и медленно побрел к полыхающему кругу. Шаги его были неровными, лицо дергалось, кривилось в мучительном нежелании, капли пота выступали на обожженном лбу и тут же испарялись. Раймар хотел окликнуть его, но понял, что его собственные ноги передвигаются помимо воли, шаг за шагом приближая к пламенным вратам, которые уже стали настолько велики, чтобы вместить обоих мужчин. Так вот что произошло с несчастным Людвигом, мелькнуло в голове.
Одежда тлела, глаза резало от дыма, и дышать было трудно. Дитрих был уже в двух шагах от огненного кольца, Раймару оставалось немногим больше. Сердце готово было выскочить из груди, нервы натянулись, как струны. Обер-лейтенант лихорадочно пытался вспомнить слова молитв, но мысли путались. Отчаянно хотелось спастись, прекратить движение к чему-то, что намного хуже смерти.
Дитрих замер возле врат, по неровному краю которых пробегали багровые змейки пламени. Его колотила крупная дрожь, он титаническими усилиями боролся с силой, что влекла его в преисподнюю.
- Цена услуги, - хрипло каркнуло рогатое существо, то, прежде было красивой девушкой.
Герр Каде страшно закричал, задергался в смертном ужасе. Раймар сделал шаг, сердце разламывало грудь в бешеной пляске. «Спастись!» - стучало в висках. «Спастись!» - кричал разум. Господи, помилуй грешного!
Ноги подогнулись, и он свалился на груду оплавленной мебели, перекатился, не чувствуя сопротивления. Теперь действовать быстрее! Одним прыжком Раймар миновал расстояние до Рачель. Фройлейн Санчес резко повернулась, все так же выставив вперед руки. Стараясь не глядеть в перекошенное лицо, в выкаченные слепые глаза, он ударил чудовище в грудь. Ладонь опалило огнем, от боли череп едва не лопнул, глаза помимо воли заволокло слезами. Обер-лейтенант шарахнулся в сторону, тряся обожженной рукой, и увидел, что рогатое существо рухнуло в темную бездну врат. Кольцо вокруг нее сжималось, черный дым клубами стелился по полу, из огненной дыры, показалась рука, чудовище медленно выбиралось из своего темного мира, тщась забрать долг.
Забыв про боль, Раймар бросился к стойке бара, оттолкнув по пути оцепеневшего, все еще не верящего в спасение, Дитриха. Теплый металл пистолета лег в здоровую руку, в тот миг, когда из врат показалась голова, обер-лейтенант прицелился и… замер с вытянутой рукой. Рога исчезли со лба Рачель Санчес, оставив после себя две алые раны. Девушка оперлась на обе дрожащие руки, но тут же рухнула на кафель пола. Деревянные бусины бесшумно осыпались на пол.
Раймар медленно, трудно выдохнул и повернулся к Дитриху Каде.
11.
Большая черная ворона на ограде парка переступила с ноги на ногу и раздраженно встряхнула мокрыми крыльями. Обер-лейтенант замедлил шаг и глянул на шагающего рядом приятеля. Людвиг шел, сгорбившись, шевелюра всклокоченная, воротник высоко поднят. Но на осунувшемся лице шальная, счастливая улыбка. Идет быстро и дышит глубоко, наслаждаясь свободой и свежим воздухом.
- До сих пор кажется, что все это сон!
- Забудь, - посоветовал Раймар, - будто ничего и не было.
Людвиг помолчал озадаченный.
- Почему ты не хочешь рассказать мне правду? – спросил он, хмурясь, но губы все равно растягивались в улыбке.
Почему? Да разве в такое можно поверить? Это сон, всего лишь сон, хотя обожженная рука до сих пор ноет. Раймар пожал плечами, Мейер фыркнул и тут же вздохнул:
- Жаль девчушку, что с ней теперь будет?
- Жаль?
Рачель Санчес сошла с ума. Когда ее забирали после пожара в «Амазонке», девушка дико хохотала и кричала, что все вокруг в огне. Ее отец и его помощник Мигель Амино арестованы, а сестра ожидает депортации в Боливию. Перепуганная полубезумная Инес рассказала Раймару правду. Сестры с раннего детства владели мистическими практиками - умением призывать огненных демонов, древним учением, корни которого давно потеряны коренными жителями истока Амазонки. Три года назад Инес и Рачель вместе с отцом переехали в Германию, где Родриго Санчес открыл маленький бар.
Причиной внимания гауптмана Каде к «Амазонке» стал «желтый иней» - смесь кокаина с амфетамином, которым приторговывал боливийский эмигрант. Казимир предложил Родриго поделиться выручкой от оборота, и Санчесу не оставалось ничего другого, как согласиться.
- Знал бы ты, кого жалеешь, - в сердцах бросил Раймар.
Хитрый наркоторговец продумал все до мелочей. Он покинул город накануне событий, чтобы на него не пало подозрение. Ну, а кто заподозрит молоденькую официантку, когда мужчины стреляют друг в друга? Рачель сделала все, как надо. Наркотик в спиртном, ловкая провокация, и гауптман начал палить по бутылкам.
- Статс-секретарь приходил утром в камеру, - неожиданно сообщил Людвиг.
- Он что-то сказал? – заинтересованно спросил Раймар.
- В том-то и дело, что ничего не сказал! Стоял и смотрел, - Мейер дернул плечом, - потом ушел, а меня выпустили.
Пост статс-секретаря – это постоянное балансирование на грани. Любой слух со скоростью пожара разрастается в скандал. Сегодня в полдень Дитрих Каде в сопровождении инспектора департамента по наркообороту улетел в Берлин, а Манфреда Бенца арестовали за фальсификацию улик.
Мокрый гравий хрустел под ногами, надтреснуто каркнула ворона, она все не могла простить пришельцам вторжения в тихий парк. Впереди в распахнутой двери часовни мерцали золотые огоньки. Глядя на них, невозможно было поверить, что есть и другой огонь…
После смерти Казимира Каде сестрам Санчес показалось, что опасность отступила. Визит Раймара напугал их до глубины души. Инес последовала за обер-лейтенантом до отеля «Фаренхоф», но там ее огненное творение впервые вырвалось из-под контроля, не причинив Раймару особенного вреда. В то же время Рачель побывала возле полицейского участка, где навела ужас на надсмотрщика. Что в ту ночь спасло их обоих, подумалось Раймару, неужели провидение? Или нечто иное, сродни чуду…
- Людвиг, - повинуясь неожиданному порыву, он сжал плечо друга, - прости, что усомнился в твоем слове.
Слова повисли в туманном воздухе. Людвиг обернулся, беспечная веселость исчезла из его глаз.
- Я думал, ты сразу же уедешь. Не поверишь и уедешь. А ты остался… хоть и не верил. Это много больше… - Мейер хлопнул друга по плечу и решительно зашагал к часовне.
Раймар смотрел ему вслед, Людвиг поднялся по скрипучим, разбухшим от влаги ступеням, бестрепетно вошел в темноту, где под сквозняком дрожали огоньки свечей.