Иногда теплым маем, когда утро не было дождливым, я шла в институт на Пироговку пешком.
У меня было два возможных маршрута, и, в зависимости от настроения, я выбирала тот или другой...
Из Кузьминок, где прожили втроём вместе с мамой и её мужем около 2 лет, мы, обменяв 2 крошечные наши квартирки, переехали в совсем небольшую, но 3-х комнатную на ул. Дружбы, - с видом на МГУ, Китайское посольство и только что посаженный парк - пока ещё тонкая неуверенная поросль,` с аккуратным прудиком, в котором плавали сезонные утки и постоянно – пара лебедей...
На зиму их прятали куда-то, а потом снова выпускали...
К белой паре вскоре добавилась черная, – и это было так невероятно, царственно красиво...
Небольшую нашу квартирную площадь с избытком компенсировал вид из окон, – потому что квартира была угловой, да ещё на 6 этаже 8-этажного дома. И с двумя балкончиками, один из которых вместе с изолированной комнатой был моим!...
Обычно я ехала на 34 троллейбусе до м. «Университет»,
там у 3-го вагона встречалась с Женькой М., – удивительно забавной и непосредственной девушкой из нашей группы...
Она никогда не возражала и не обижалась на смешочки и подкалывания над своей персоной со стороны любящих и ехидных одногруппников, - и тем была особенно хороша...
Чего только не приключалось с нашей Женькой..., но секретов у неё от нас не было.
Однажды на «Спортивной» у неё лопнула резинка от трусов, и надо было видеть, как мы бежали от метро на Пироговку! Женька, придерживая кое-как трусы через юбку, и я – умирая, – нет, не от смеха, от безумных переживаний за неё...
У ректората Женька остановилась у ограды и решительно сняла эти трусы, не оглядываясь на окружающих... Я просто трепетала от её наивной, вовсе не наигранной смелости, – деваться-то было некуда... Ну и вот, так без трусов и прошел её институтский день, и что? Подумаешь...
Особенно нынче, в небывалую московскую жару, когда на большинстве дам самого различного возраста признаков нижнего белья не наблюдается. Ну, может быть, в центре столицы, не знаю..., а здесь, в этой раскаленной низине под возвышающимися
Воробьевыми горами с Университетом – точно...
Женька первой, за исключением уже женато-замужних ещё до института, вышла замуж. И сама безмерно этому изумлялась...
Тогда все тихо упивались подпольным чтением сто раз перепечатанной "Камасутры" с картинками и подробными объяснениями многочисленных поз под номерами.
И вот однажды Женька пришла в институт, держась за поясницу и слегка прихрамывая.
На наши заинтересованно-сочуственные расспросы ответила с подкупающей искренностью, - они с мужем разучивали какую-то невероятную позу, требующую значительной высоты, для чего использовали все подушки, имеющиеся дома...
В общем, не выдержали подушки этого скалолазания по себе и свалились вместе с альпинистами...
Я не помню, чтобы мы ещё так хохотали,- и Женька вместе с нами.
...Но были дни, когда мне совсем не хотелось ни общества, ни транспорта, вообще - никого...
И тогда я выходила пораньше и шла по Ленинским горам( нынче Воробьевым) вдоль Москва-реки, вернее - над нею, любуясь издали лучшей частью города, окруженной рекой с невысокими арками мостов...
Известная, много раз отраженная в литературе панорама, начиная с Герцена-Огарева и заканчивая, не пропуская Булгакова, конечно, Людмилой Петрушевской. Ах, эта её первая повесть в "Новом мире" -"Смотровая площадка"!...
Вот как раз перед выходом на неё, - смотровую площадку, - конечную часть широкого бульвара перед МГУ, обойдя маленькую, удивительно красивую, чуть спрятанную за кустами сирени церковь, я спускалась к метро - ст. «Лужники»...
И совсем необязательно было тогда входить в метро, можно было свободно пройти пешком по метромосту над рекой, оставляя застекленную грохочащую станцию с путями посредине...
А потом пройти тропинками мимо многочисленных кортов, крытых стадионов с футбольными полями и бассейнами, выйти к Новодевичьему монастырю, обогнуть пруд - опять же с утками и лебедями, - и вот уже моя Пироговская...
Сначала Абрикосовский переулок с кафедрой патанатомии и кафедрой кожно-венерических заболеваний, потом ректорат, а в глубине за ним - старинные здания всех других кафедр,- почти всех, потому как многие располагались совсем в других местах, и туда уже пешком было не дойти...
А другой путь был по Мосфильмовской, мимо самого "Мосфильма" к Бережковской набережной. Тут река была совсем близко - кусты, низкая ограда, узкий кусочек травяного берега.
И через реку - другой мост - "шпионский" - так его стали называть потом, лет через десять, после выхода знаменитого фильма «Тасс уполномочен заявить»...
В фильме хорошо были видны и сам мост и его древние опоры, в нише одной из который был шпионский тайник. И вот там-то шпиона и застукали с поличным.
Как же мы были горды, что в этом фильме показали "наш" мост – заброшенный, полуразрушенный, по одноколейке которого в моё время ещё проезжал изредка старинный товарный паровоз с гудком и дымом...
И моя 5-летняя маленькая дочка однажды, при виде грохнувшегося дома таза с водой резонно прокомментировала:
"Таз уполномочен заявить!"...
Итак, возвращаюсь назад, к полуразрушенным ступеням моста, огороженным частично запретной проволокой.
Через груду камней, придерживаясь за сохранившийся поручень, я ступала на сохранившиеся ступени и поднималась на мост, и шла по его краю, оглядываясь, не приближается ли товарняк...
Этот мост не был таким уж длинным, к счастью, и заканчивался более сохранным спуском прямо на территории Лужников, но совсем с другой их стороны.
Конечно, этот путь был короче, не столь красив и идилличен, но романтики в нём было больше, наверное, и не только из-за его старины, но и запретности...