С трудом толкая перед собой пропитанный болотными испарениями, не раскаленный, но распаренный и оттого словно разбухший, воздух, продвигаюсь в сторону службы и вспоминаю вдруг, как много лет назад таким же июльским днем брела из Брайтона в Кембридж посмотреть на те места и встретиться с давнишним другом. Утром вышли из дома с моей девочкой, но обошли пару кварталов и ребенок взмолился: " Мамочка, нет!" – термометры на каждом углу замерли на 100° по Фаренгейту, иногда дублируя циферками помельче: 40°С…. И пошла на страшное американское преступление, заперла девятилетнего человека одного в квартире, сама же, предварительно посидев над картой, отправилась в путь.
В свое время поразила история одного из героев "Регтайма", передвигавшегося по стране исключительно на трамваях – садясь в хлипкий вагончик на окраине одного городка, высаживался он на задворках другого. Уже давно небольшие поселения слились воедино, образовался и здесь Большой Бостон, но, должно быть, и между моими точками были раньше протянуты рельсы, а остались только задворки. Расплавившееся сознание и тогда все смешало, перенеся на мгновение на улицу Салова в Ленинграде, куда занесло однажды только, но навсегда оставило воспоминание о запахе солярки, смешанном с пылью, о глухих, крошащихся кирпичом стенах с обманом грязных стеклоблоков вместо окон, автомобильных нервных гудках и пожухлой траве по обочинам. Наяву пробок не было, некоторые дома вообще казались жилыми, на нижних этажах да по углам – мелкие лавочки…. Мое нежно-сиреневое платье с развевающимся длинным подолом смотрелось даже неприлично на фоне расслабленных аборигенов в шортах-майках-шлепанцах. Позже, уже вечером, когда будем прогуливаться в соседнем районе, сплошь застроенном добротными особнячками – по большей части бывшими соотечественниками, – подруга, окинув его критическим взглядом, вдруг скажет: "Знаешь, они тебя не осуждают, они думают, что ты не успела переодеться, или сломался твой автомобиль…" – уже полагалось быть в спортивном костюм и бегать, или в приличном наряде отправляться на авто в гости-ресторан. Никогда не удавалось вписаться в чужие установки….
Но часа через полтора (так показалось) полупромышленный район закончился примитивным мостом то ли через речку, то ли через автостраду и я вступила в киношный рай старинного университета. Гарвард…. Все, как полагается: и краснокирпичные кампусы с башенками, погруженные в зелень, чем-то, наверное, увитые, и группки студентов тут и там. Наш друг, выбравший когда-то не ту тему и не того руководителя, так и не смог защититься в родном институте, а здесь уже довольно давно работает младшим преподавателем. Его повзрослевшая дочь на каникулы устроилась в местное кафе-мороженое и при виде папы в сопровождении русских приятельниц сильно смущается – не своей незначительной работы, по американским меркам вполне пристойной, но, совершенно явно, с акцентом говорящего отца, так не вписывающегося в уже принявшую ее действительность. Приятельницы – это я и подъехавшая за мной подруга, которую очень хотела с Володей познакомить. Мы долго потом ведем традиционные отечественные разговоры, пытаясь решить, стали ли в Америке лучше те, кто уехал, или лучшие сдвинулись с места, бросив родную землю в трудную минуту…
Ту жару мы благополучно пережили, Владимир превратился в ведущего западного слависта, а дружба наша зачахла….
Скоро осень…