Сонное царство

Я стою на кухне в нелепом фартуке и строю торт. Мои глаза цвета лягушки в обмороке искрят. Я зажигаю ими огонь в духовке. И пританцовываю. На это нет абсолютно никаких причин, зато на это есть сальвадородалиподобные музыканты. Он говорит, что нужно верить действиям, а не словам. Я верю! Только и тому, и другому. Женщинам ; истерия, мужчинам – обсессивный невроз. Кошкам – ходьба, собакам – бег. Всё сходится, дохтур Фрейд. Тимоти Лири кладёт руку на плечо и просит два чёрных кофе. Один – ясное дело, для Боба Уилсона. «Кофе нет!» ; говорю я и угощаю их марихуаной, о которой поёт, сидя на табуретке, в пижаме, Курт Кобейн. Я его спрашиваю, почему тогда песня-то называется «Moist Vagina», а Вильгельм Райх стучит двумя пальцами по лбу, как бы намекая на мою непроницательность, и объясняет, в чём вся суть. А я ничегошеньки не разумею из его слов, но всё-всё чувствую. Потому что он сказал, что словам верить небезопасно, вдруг чего! И вообще, я, конечно, понимаю, что Райх ;  один из моих любимых психотерапевтов, но нечего мне стучать по лбу, если уж взял и без спроса умер! «Да и не только он сыграл в ящик», ; замечает Джим Джармуш и удивлённо хлопает глазами 23 раза. Становится лениво и уютно. Особенно, когда наблюдаешь, как Майк Паттон кормит хомячков в клетке и напевает, вероятно, автобиографичную песню «My ass is on fire». Так мило. Но тут звонит чёртов будильник. Я встаю, на автомате ставлю чайник, чищу зубы, крашусь, смотрю на часы…полвторого. То-то я смотрю, не выспалась! Оказывается, звонил телефон, а не будильник. Сообщение от мобильного оператора. Влезаю обратно под одеяло, сворачиваюсь калачиком у него под боком. Тепло… Во сне, с улыбкой он произносит чьё-то чужое имя и обнимает меня. Да, слова…ну их к чёрту, действиям и правда выгодней верить. Он ; это мой сон.