Однажды, в три часа ночи, в моей холостяцкой квартире раздался телефонный звонок. На моё : "Алло" - мне тяжело вздохнули, и дали отбой. Я не придал этому никакого значения, мало ли, кто-то ошибся номером. С кем не бывает? - подумал я и спокойно вернулся ко сну. Но, в следующую ночь, в тоже самое время, звонок повторился. Теперь на другом конце дышали, но трубку не вешали. Не дождавшись ответа, трубку повесил я. Звонков в ту ночь больше не было. Но меня эта история с ночными звонками уже немного встревожила. Ошибиться номером две ночи подряд в одно и то же время было очень сложно. Поэтому, размышляя всю ночь до рассвета о том, кто бы это мог быть, я так и не смог уснуть.
С приближением следующей ночи, дабы избежать беспокойства ночным звонком, я отключил телефон и погрузился в глубокий сон. Однако в без пяти три я неожиданно проснулся и, заинтригованный вопросом, повторится ли сегодня ночной звонок, подключил телефон. Ровно в три часа телефон зазвенел, но я решил не отвечать, и опять отключил его.
Проснулся я около десяти утра, благо в тот день мне не надо было идти на работу, подключил телефон, принял душ и принялся за завтрак. Но, не успел я дожевать свой бутерброд, как раздался телефонный звонок:
- Сегодня в два часа дня, улица Мясникова 9, квартира 25, - произнес молодой женский голос и повесил трубку.
Пока я несколько секунд перерабатывал полученную информацию, до меня дошло, что адрес мне очень знаком, но кому конкретно он принадлежит я не помнил.
- Что за идиотизм?! - воскликнул я, взбешенный этим непонятным сообщением и предшествующими ему ночными звонками.
Поразмыслив еще несколько минут, кому бы мог принадлежать сообщенный незнакомкой адрес, я стал собираться на дачу.
В начале первого я уже вырулил на проспект Нефтяников и, любуясь пешеходами разгуливающими вдоль бульвара, не спеша поехал на дачу. На светофоре возле морской полиции я заметил переходящего улицу одноклассника - Рамиза, с которым я не был близок, и которого не видел многие годы. Рамиз сильно состарился, и в свои тридцать пять выглядел на все пятьдесят. Переходил он дорогу чуть прихрамывая и смотрел себе под ноги, как-будто боялся оступиться и провалиться в какую-нибудь яму. Мне стало его жаль, и решив подвезти Рамиза, я стал ему сигналить. Но он, не оборачиваясь, доковылял до другой стороны дороги и растворился в толпе.
И тут меня словно током ударило! Так вот почему сообщенный незнакомкой адрес встревожил мне душу.
Наиля! Рамиз сидел за одной партой с Наилей, которая жила на улице Мясникова. Рамиз был по уши влюблен в Наилю с седьмого класса. Всегда ходил за ней по пятам, угощал её шоколадными конфетами и, как личный слуга, таскал её портфель. Но, Рамиз, для Наили был просто одноклассником, и большщ ничем.
С Наилей меня связывали неприятные воспоминания, которые я с юности всячески отгонял. Сразу после окончания школы, на выпускной вечеринке у одного из наших одноклассников, воспользовавшись тем, что она была в меня влюблена, я овладел ею, став первым её мужчиной. Она, будучи из семьи со строгими правилами, вначале сильно сопротивлялась, все спрашивала, люблю ли я её. Но потом, все же не устояла моему пьяному напору. Помню лицо взбешенного Рамиза в тот вечер, который стоял за дверью закрытой спальни, а после пытался выяснять со мной отношения на кулаках. Но куда ему со мной тягаться? Он и Наилин то портфель носил с отдышкой, не то что со мной, физически крепким от природы и не пропускавшим ни одной уличной драки, разбираться.
Наиля мне нравилась, но не так чтобы из-за нее менять свои планы. Через два дня я должен был ехать на учебу в Ленинград, и мне тогда было не до любви. Вообще тогда я был полным дураком. Помню, за день до отъезда она позвонила мне, и попросила о встречи, а я, поиздевался над ней, назначив встречу в полночь возле “Девичьей башни”, заранее зная, что туда не пойду. Многие годы спустя, я, конечно, сожалел о случившемся на вечеринке и после нее, потому-что Наиля была не из тех девчонок, которая могла это легко перенести. Но, как говорится - после драки кулаками не машут.
Я развернулся и поехал на находящуюся в двух шагах улицу Мясникова. По указанному незнакомкой адресу были похороны. Хоронили Наилю. Прошедшей ночью она выбросилась из окна четвертого этаже своей квартиры. Я встретил там нескольких своих одноклассников, включая Рамиза, который не подал мне руки, и Элика - соседа Наили, с которым до моего отъезда мы неплохо проводили вместе время. Элик, который ничуть не изменился, лишь только слегка поседев, искренне обрадовался нашей встречи после двадцатилетнего перерыва.
- Старик, как я рад тебя видеть, - говорил Элик, обнимая, и похлопывая меня по плечу. - Где ты был столько лет? Когда вернулся?
- В Питере, Москве, вернулся недавно, - сухо ответил я, с грустью понимая, что меня с ним уже ничего не связывает.
После окончания учебы в Ленинграде, я остался там некоторое время, а потом перебрался в Москву, и осел там до самого моего возвращения в Баку полгода назад.
- А с Наилькой видешь что случилось, - тяжело вздохнув сказал Элик. - Вся жизнь на перекосяк у нее пошла после того случая. Постой, так ты, наверное, ничего не знаешь? - неожиданно воскликнул Элик и, взяв меня под руку, отвел в сторону.
В ночь после выпускной вечеринки Наиля ушла из дома и вернулась сама не своя только под утро. Родителям она ничего не обьясняла, и все время плакала. Через некоторое время выяснилось что она беременна. Беременность прерывать было уже поздно. Отец Наили умер от инфарката, не сумев перенести позора беременной незамужней дочери, а мать - через год, после рождения внучки - Нармины. Сама Наиля замкнулась в себе и почти не выходила на улицу. Нармину воспитывала двоюродная тётя, которая и присматривала все эти годы за ними обеими.
Я чувствовал себя в эту минуту последним негодяем, и поэтому, когда церемония направилась на кладбище, я, посчитав что не имею права там находиться, поехал домой и напился до полной отключки.
Проснулся я от того что беспрерывно звонил телефон. На часах было около двенадцати ночи. Кое как приподнявшись, я дотянулся до телефона:
- Здравствуйте, - произнес женский голос, в котором я узнал голос звонившей утром незнакомки. - Вы извините, что звоню так поздно. Я звонила вам весь вечер, и уже стала волноваться. Вы не остались на похоронах. Я - Нармина. Дочь Наили. Мне надо сообщить вам кое-что важное. Вы могли бы сейчас прийти ко нам домой.
Не проснувшись полностью, и будучи ещё под воздействием алкоголя, я пытался понять что происходит, и чего мне хочет сообщить дочь Наили.
- Я обещала маме, что выполню её просьбу сразу же после ее смерти, - не дождавшись моего ответа робко сказала Нармина.
- Хорошо, - стараясь скрыть свое алкогольное состояние, выдавил из себя я. - Буду через час. Это не поздно?
- Нет, нет, приходите. Я буду вас ждать. Тем более что спать мне совсем не хочется. Это моя первая ночь без мамы. Приходите.
Я повесил трубку и несколько секунд пытался понять какую просьбу Наили хочет выполнить её дочь. Голова сильно гудела, а во рту как-будто гадюка прыснула порцию яда.
С большим трудом пересилил себя чтобы подняться и встать под холодный душ. Струя воды бившая из душа мне на голову потихоньку приводила меня в чувство. Но, каждый раз, как только я выходил из под холодной воды, меня опять начинало качать и подташнивать. Я простоял под душем минут тридцать, прежде чем почувствовал, что могу контролировать себя и свои мысли.
Так что же хочет мне сообщить Нармина? - в очередной раз задал я себе вопрос, причесываясь и разглядывая свое помятое лицо в зеркале. - Возможно, она сообщит мне, что она моя дочь, - пошутил я, и сам испугался своей шутки.
Приобрести семнадцатилетнюю дочь в тридцать пять лет, и сразу же расстаться с холостяцкой жизнью я не был готов. Но, с другой стороны, если я был у Наили первым, и родила она Нармину семнадцать лет назад, то .... надо бы спросить у нее, в каком месяце она родилась и подсчитать.
Мысль о возможном появлении у меня взрослой дочери, полностью привело меня в чувство, и когда я нажимал на кнопку дверного звонка квартиры Наили, мой мозг работал уже в обычном ритме.
Дверь открыла Нармина. О Боже! Как она красива, и как похожа на свою маму! На секунду мне даже показалсь, что это Наиля. И что я никуда не уезжал, и выпускная вечеринка была только вчера.
- Проходите в кухню, - пригласила открывшая дверь Нармина. - Присаживайтесь у окна. Здесь мама любила сидеть, - сказала она, когда я проследовал за ней в кухню.
- Сейчас чай заварю, - сказала Нармина, и поставила чайник на плиту.
Чувствовалось как она волнуется, и старается не смотреть мне в глаза.
- Мне надо вам сообщить что-то важное, - не оборачиваясь и разливая чай в чашку, сказала она.
- Неужели вы моя дочь?! - полушутя-полусерьёзно произнес я, забыв, какое горе случилось прошедшей ночью в этой квартире.
Нармина резко обернулась. Глаза её сверкали в гневе, и казалось что сейчас из них вылетит молния и поразит меня. Но через мгновение взгляд её принял прежнее гостеприимство, и о она поставила чашку с чаем передо мной.
- Нет, вы не мой отец, - спокойно произнесла она.
- Извините, - робко сказал я, не то испугавшись, не то обрадовавшись ответу Нармины.
- Дело в том, - продолжила она, - что я обманула вас, сказав что мама просила меня передать вам сообщение. Это у меня есть что вам сообщить. Мне нужно было это сделать сегодня, а то я никогда не решилась бы этого сказать.
Так неужели все-таки Нарминаа моя дочь? - опять подумал я. Тогда почему же она говорит, что нет?
- Вы сломали жизнь моей матери, и из-за вас она покончила с собой, когда увидела вас опять через много лет из окна, возле которого вы сейчас сидите. Я ненавижу вас! И никакой вы мне не отец! Из-за вас я вообще не знаю кто мой отец! - закричала Нармина и слезы брызнули из её глаз. - Вы ... вы негодяй! Из-за вас ...
А случилось вот что. В ту ночь, когда Наиля ждала меня возле "Девичьей башни", её затолкали в машину какие-то отморозки, вывезли за город, и там насиловали до утра. Рассказать правду родителям, боясь отцовского гнева, она не могла. А потом выяснилось, что она ещё и беременна.
Я молчал, потому-что не находил слов, чтобы сказать что-либо. Да и что можно было сказать, когда понимаешь что оказался виновником такой трагедии.
- А теперь уходите! - сказала Нармина голосом, как-будто освободилась от тяжести мешавшей ей дышать долгие годы.
Я встал и медленно направился к выходу. На душе было мерзко и гадко. Хотелось что-то сказать в своё оправдание, но я понимал, что его нет и быть не может. Я сделал глупость много лет тому назад, которую уже исправить и сгладить невозможно.
Я вышел из парадной в ночную улицу и остановился под фонарем освещения чтобы прикурить. Взглянув вверх, я увидел в окне Нармину. Было так тихо, что мне даже показалось что я слышу как она плачет. В этот момент из темноты неожиданно появилась фигура Рамиза. Непонятно было, что он делает здесь в такой поздний час. Хотя, когда я заходил в парадную, мне показалось что я видел похожую фигуру в темноте. У него было непонятное вырожение лица. Какое-то страшное, и в тоже время трусливое. Он приблизился ко мне вплотную и, прежде чем я успел у него спросить, что ему надо, он вытянул руку вперед и уколол меня чем-то в грудь. В мгновенье я ощутил острую, холодящую грудь, боль и рубашка, из которой торчала рукоятка ножа, стала липнуть к телу и покрываться кровью. Падая на тротуар, я услышал как закричала сверху Нармина, и увидел ковыляющего в темноту Рамиза. Я, не имея сил закричать и позвать на помощь, по иронии судьбы неподвижно лежал на том же самом месте, где сутки назад лежало тело выпрыгнувшей из окна Наили.