Распутница

               




  Четвертого сентября тысяча девятьсот сорок девятого года в далекую деревню Камешки наконец пришла похоронка на Василия Степановича Иконникова 1920 года рождения, геройски погибшего под городом Будапештом.
  Анна, жена, а теперь вдова Василия, молча, со странной улыбкой выслушала председателя колхоза - одноногого старика Визюкина и произнесла:
  -Неа.
  Визюкин растерялся и даже немного возмутился. Все подготовленные слова сочувствия рассыпались. А Анна стояла и ждала, когда, наконец, председатель скажет ей что-то по делу. Ведь для чего-то он ее вызвал в разгар уборочной.
  -Анна... эээ... Семеновна. Я понимаю твоё, то-есть, Ваше горе. Правление, со своей стороны...
  -Визюкин, чего вызывал? Некогда мне.
  -Ань, ты присядь... Тут такое дело... Васька твой... наш... Василий Степанович... Ох, ну как тебе объяснить-то... Да, ты сама посмотри - вот же документ! С печатью. Вот, читай...
   Анна, не взяв в руки, посмотрела на листок и вышла из правления, бросив через плечо "Неа...".


  Новость быстро разнеслась по Камешкам.

  Многие не вернулись с войны. Их уже успели оплакать и не раз помянуть. Но, что ж поделать, - жизнь продолжается. Надо растить детей, работать, поднимать страну из руин.

  У Анны с Василием детей не было. Только в сорок четвертом, когда Вася был на побывке по случаю ранения, Анна понесла. Проносила пять месяцев, да и скинула от непосильной работы прямо накануне Победы. Анна тогда не очень расстроилась. "Вот придет Васька, - говорила, - я ему богатырей нарожаю!"

  А дети в Камешках после войны рождались по пять-шесть в год. Бабы как с цепи сорвались. Даже немолодая уже Домна Кулешова, жена счетовода, просидевшего всю войну в правлении, тоже гордо носила свой живот, поддавшись общему настроению.

 
  Вечером к Ане зашли две подруги - овдовевшая в первые дни войны Наталья и незамужняя шальная Дашка, запричитавшая с порога:
  -Ой, Анька, Анечка... Ой, голубушка, нет твоего Васеньки...
  Анна, не замечая подруг, принялась за штопку.
  -Аньк, помянуть надо, - Наталья развернула тряпицу и поставила на стол бутыль самогона.
  -Вон пошли.
  -Ань, Анютка, ты, хоть, поплачь, - полезла с объятиями Дашка.
  -Вон.
  Подруги застыли в недоумении. Первой опомнилась Наталья.
  -Айда отсюда, - скомандовала она, забирая бутыль, - ненормальная какая-то.

  Закрыв за подругами дверь, Анна натянула чулок на деревянный гриб для штопки и  обратилась в дальний угол комнаты:
  -Нет, ты слышал, а? Ой, люди, люди... Все-то им неймется, все-то им в чужие дела влезть надо... Ох-хо-хо... Сейчас я тут заштопаю и спать, да, Вась?..


 
  Жители Камешек по-разному отнеслись к реакции Анны на известие о смерти мужа.   Некоторые считали, что пока не поняла баба, что одна осталась. Поверить не может. Ничего, время пройдет - примет Анна эту страшную весть, проплачется, да и дальше жить будет.
  Кто-то крутил пальцем у виска. Всё-таки, до Победы всей деревней своих мужиков ждали, а после - Анна одна четыре года в неведении мыкалась. Привыкла не знать. Как тут поверишь?
  Но, были и такие, кто считал, что Анна притворяется. Что давно уж ждать перестала, а зажила с кем-то по-тихому, да и горя не знает.

  А что ж удивляться? Вон Андрей Лыков на две семьи живет. Со своей законной Раисой и с непутевой Дашкой, с которой ещё до войны мальчонку прижил. И ничего. И каждая считает, что он только ей одной принадлежит, а что на сторону ходит, так то ж дело кобелиное. Сходит и вернется.
  А что Анька такая спокойная и довольная, - это ещё разобраться надо.

  Камешковские мужики поглядывали на Анну с интересом. Симпатичная, в теле, хозяйственная, работящая, не балаболка. И одна. Многие пытались "заглянуть на огонек". Но, всех Анна спроваживала, будто прятала в доме какую-то тайну. А мужики они как рассуждают? Одинаково они рассуждают. Кто с усмешкой, а кто, злобно сплюнув,  но думали одно - "Значит, кому-то больше повезло"...

  Главный дон Жуан Камешек Андрей Лыков тоже не мог оставаться в стороне.

  Поужинав, Андрей велел Дашке истопить баньку, и, попарившись, начал собираться.
  - Куда в ночь-то?
  - Отстань!..
  - Андрей... Андрюшенька... - Дашка вцепилась в рукав полушубка.
  - Вот, ты, дура, знаешь такое слово "профилактика сельхозтехники"?! Вот и молчи!
  Андрей вышел, хлопнув дверью.

   Снег искрился, освещенный луной. Морозец бодрил.
  "Надо помочь одинокой женщине" - прошептал Андрей, подходя в заднему крыльцу со стороны огородов.
  Найдя у поленницы щепку потоньше, Андрей просунул ее в щель между дверью и косяком и скинул крючок. "Потом подправлю, чтоб всякие не шастали".

  Скинув в сенях полушубок и валенки, Андрей беззвучно вошел в избу, подошел к кровати и нырнул к Анне под одеяло.
  -Ох, ты ж горячая какая... Стосковалась поди по мужскому-то... Вот так... Вооот...
  Анна неожиданно крепко прижала его к себе, зашептала:
  -Вася... Васенька...
  Андрей отпрянул.
  -Ты что, баба?! Какой Васенька?! Васька же помер!..
  -Ой! Кто здесь?! Вася! Вася, проснись!.. В избу кто-то залез!.. Воры, Вася!!!..
  Андрей, прихватив свою одежку, выскочил и уже через минуту вбежал в дом законной своей жены Раисы.



  Зима отлютовала морозами. День пошел на прибыль. Тяжелые тулупы и валенки  после просушки легли по сундукам. Снег ещё прятался в тени домов, но на солнце уже пробивались первые ростки, обещая близкую весну.

  С середины апреля Анна зачастила в райцентр к своей тетке - бабе Марфуше. Та работала в районной клинике санитаркой, жила одна и племянницу всегда привечала с радостью.
  - А ты, Анюта, вроде как вширь раздалась?
  - Так я ж, баб Марфуш, тяжелая. К августу ждем с Васей.
  Марфуша, не знавшая о похоронке, обрадовалась.
  - Значит, вернулся Васька?! Ох, а я и не знала. А мы с тобой вот что - мы с тобой завтра в клинику вместе пойдем. Пусть тебя Аркадий Моисеевич посмотрит, а то, мало ли, не скинуть бы опять...


  Наутро Анна была первой в очереди на прием.
  Аркадий Моисеевич, перебирая стопку бланков, отдавал распоряжения медсестре.
  -Верочка, запиши пока данные и... что у Вас?.. беременность?.. и примерный срок запиши. А Вы пока раздевайтесь и располагайтесь на осмотр.
  Доктор наконец разобрал бумаги и посмотрел на Анну.
  -А почему не раздеваемся?
  -Доктор, не могу. Стеснительно мне...
  -Что за ерунда? И как мне, по-Вашему,..
  -А Вы так посмотрите.
  -Как "так"?
  -Снаружи...
  -Что?!..
  -А вот, смотрите, - Анна легла на кушетку и, приподняв кофту, оголила живот, - Видно Вам? И что смотреть-то? Уж пять месяцев ношу. Поди, сама-то знаю...
  Доктор, растерявшись, сел на край кушетки и начал пальпацию.
  -Не знаю, что и сказать... Я не могу с уверенностью утверждать, что это, собственно, беременность. А с другой стороны - ничем другим это быть не может. Что-то я... Как-то мне... Мне на воздух надо!... - доктор вышел, задев плечом дверной косяк.
  -Тааак... Ну, медицина, будьте здоровы, пошла я! - Анна тяжело поднялась и  покинула кабинет, прихватив у сестры справку.

  К Марфуше Анна заходить не стала, а отправилась бродить по райцентру.
  Анна знала, что ищет, но подсказать дорогу никого не просила. Нельзя было.

  Наконец к вечеру на самой окраине города Анна нашла то, что искала.

  Крепкий каменный особнячок прятался в пыльной зелени.
  Анна, внезапно постройнев и одернув кофту, легкой походкой направилась к дверям.



  В Камешки Анна возвращалась на попутке. Счетовод Кулешов ездил в райцентр за удивительной штуковиной - счетной машинкой "Феликс" - и подобрал Анну на выезде из города.
  Старенький "козлик" подпрыгивал на разбитой дороге.
  -Маленько полегче бы, - обхватив живот, попросила Анна.
  Кулешов, обернувшись с переднего сиденья, пристально разглядывал раздавшийся стан своей пассажирки.
  -А ты не это?..в смысле... - .
  -Да, - отрезала Анна, - справку тебе везу. В легкотрудницы меня будешь переводить.
  -И от кого же...
  Счетовод осекся, встретив ледяной взгляд Анны.
  Доехали в молчании.

  Через минуту после возвращения мужа Домна выскочила из избы и, на ходу застегивая кофту, кинулась к соседке.
  -Раиса!.. Райка, кому говорю!.. Выдь, скажу чего...

  Аня не спеша дошла до дома. На крыльце ее уже ждала Дашка и, заходя следом, затараторила:
  -Аньк, ты мне-то можешь сказать от кого? Я ж не чужая какая, да и болтать не буду, - Дашка не унималась, - ты хоть намекни, Ань...
  Аня молча обхватила подругу за плечо и вывела из избы. Через минуту дашкино лицо появилось в окне меж цветочных горшков:
  -Ань, ведь не от Андрея, да, Ань?..
  Аня захлопнула створки, задернула занавески  и заплакала:
  -Вась, ну что ж они творят-то? Что ж за люди такие? Мне же волноваться нельзя, Вась. Что говоришь?.. Да, как тут не обращать внимания? Я ее в дверь - она в окно. Теперь что - из печки ждать?.. Ладно, не буду плакать... Всё... не буду... Давай вечерять, Вась...


  На следующий день Анна принесла в правление справку о беременности.
 
  -А печать? - удивился Визюкин.
  -Не положено, - уверенно отрезала Анна.
  Председатель вопросительно посмотрел на счетовода. Тот пожал плечами. Визюкин убрал справку в ящик стола.
  -Ну, раз так, будешь в правлении убираться. И е-же-дне-вно, поняла?

  Каждое утро Анна в старой мужниной рубахе вперевалочку приходила в правление и мыла, скребла, оттирала... Перед входом Анна посадила цветы и два куста сирени. Найдя остатки краски, Анна покрасила оконные рамы и крыльцо. Пока краска сохла, прием велся через заднее окно.

  В начале августа Анна попросилась у Визюкина на неделю в город - тетка приболела, а присмотреть некому.
  -Это Марфа, что ли? - оторвался от бумаг Кулешов.
  -Она.
  -Поди ж ты! Мало что жива, а ещё и болеет, - усмехнулся счетовод.
  -Иди уж, Иконникова, - отмахнулся председатель, - толку-то с тебя...

  Этим же вечером Анна прибралась в доме, договорилась с Натальей присмотреть за скотиной, собрала какие-то бумаги и пошла.
  Шесть километров - путь не близкий, но по вечерней прохладе идти было даже приятно.
 
  Марфуша не ждала гостей.
  -Анютка, ты там сама хозяйствуй... Выпимши я...
  -Спи, Марфуш... Я вот тоже прилягу, а завтра по делам...


  Последний раз Анна входила в этот  дом.
  В детский дом.
 
  Новорожденную девочку подкинули на порог детского дома несколько дней тому назад.   Оформить удочерение было легче легкого. Можно сказать, достаточно было одного желания.

    Анна взяла бы любого ребенка, но с этой девчушкой ей повезло - недоношенный младенец походил на новорожденного, и это было на руку Анне.
  -Я ее в честь прабабки запишу, - сказала Анна равнодушной инспекторше, забирая маленький сверток.
  -Да, как захотите, так и оформите. Вот здесь - число, подпись. Ага. А что муж не пришел? Как там.. - инспекторша заглянула в бумаги, - ...Иконников В.С.?
  -Так уборочная же.
  -Ну, да. Понятно. Что ж, поздравляю Вас, Анна Семеновна.
 
  Анна, счастливо улыбаясь, вышла на улицу, прижимая драгоценный сверток.
  -Вот она... Наша... Нет, Вась, она, скорее, на деда похожа, на батю твоего. Сердитая такая... Спит себе...Ты, Вась, побудь пока, - я с бумагами разберусь.

  Во дворе райторга жгли старые ящики.
  В этот костер Анна бросила все бумаги из детдома и подождала, пока не сгорят дотла.

  В Камешки Анна добиралась пешком, опасаясь встретить земляков. Девочка крепко спала, и только на подходе к деревне захныкала.
  Анна задними дворами кинулась к дому и, влетев в избу, принялась готовить для дочери.
 
  Наутро Анна с дочкой на руках пришла в правление.
  Народу было немного. Кулешов щелкал счетами. "Феликс", накрытый  вышитой салфеткой, стоял на полке рядом с бюстом вождя. Визюкин аккуратно вырезал передовицу из газеты.
  -Вернулась уже? Ух, ты! А что это у тебя?
  -Дочка у меня, Визюкин. Оформляй.
  -Родила? Сама?
  -Пришлось, Визюкин. Тебя в помощники ждала, да ты пока доковыляешь...
  -Когда ж успела?
  -Ночью. Сегодняшним числом пиши. И не тяни, Визюкин, мне кормить скоро.
  -Как записать? - председатель достал потрепанную амбарную книгу и послюнил карандаш.
  -Василиса.
  -А дальше?
  -Василиса Васильевна Иконникова.
  -Ты, Анна, шутки со мной не шути. Я - человек с инвалидностью. Я могу и... Куда пошла?!...
  Анна вышла из правления.
  -Ну, вот, Вась, а на Покрова покрестим. Баба Марфуша крестненькой будет. Я уж договорилась. Позовем кого, говоришь? Да я, Вась, никого не хочу звать. Сами отметим.

  Анна возвращалась домой.
  Возле колодца бабы обсуждали последние камешковские события.
  Завидя Анну, женщины замолчали.
  И только неугомонная Дашка выкрикнула вслед:
  -От кого нагуляла-то, подружка дорогая?
  Анна остановилась. Обернулась.
  -Распутница!
  -Я?..- Анна сделала шаг в сторону Дашки.
  -Ну, не я же!.. - выкрикнула Дашка и осеклась.
  Первой рассмеялась Домна. За ней остальные бабы принялись хохотать. "Ой, уморила!..Ну, Дашка!..Не она же!.. Ну, ясно, не она!..".
  Рассмеялась и Анна. Посмотрела немного, как Дашка с криками на баб кидается, и поспешила домой. Скоро Василису Васильевну кормить.
   И дома ждут.