Сейчас, когда дым от лесных пожаров вокруг Москвы стоит уже в наших квартирах, и когда сводки метеопрогнозов по телевидению мы нервно смотрим уже через белесую мглу, самым ярким воспоминанием о Сен-Мало становится запах. Открывая утром окно в своем номере еще в конце мая этого года вы ощущали не едкий запах горящего торфа, не зной, от которого без всякого торфа невозможно дышать, и который выедает ваш мозг, вашу душу, ваше желание жить – нет, вместо всего этого вас встречал скромный и даже немного застенчивый запах моря. Воспоминание о нем сейчас, как печаль об утраченной девственности – раскаиваться вроде не в чем, но и вернуть уже ничего нельзя. Если долго задержаться на этом воспоминании, можно свести себя с ума. Поэтому в качестве профилактического мероприятия распахиваем окно и глубоко вдыхаем дым Отечества. Это уже не так приятно как было, наверное, Державину, Грибоедову и другим, не ведавшим глобального потепления и нанотехнологий россиянам, но лучшего контрапункта запахам Сен-Мало придумать просто нельзя. Мы наполняем легкие живительно-ядовитой смесью и уже в полной безопасности для нашего душевного здоровья продолжаем предаваться воспоминаниям.
Запах моря в гостиничном номере по утрам ощущался особенно остро от того, что ночью окна были закрыты, иначе уснуть было бы невозможно. На фестиваль в Сен-Мало со всего мира приехали писатели, читатели, пьяницы, журналисты, мотоциклисты, художники в дредах и громкоголосые девушки, которым охота смеяться ночь напролет. Что очевидно привело к эффекту гробовой тишины в тех местах, которые были ими оставлены. Временами складывалось твердое впечатление, что местом своего веселья они, сговорившись, избрали улочку рядом с вашей гостиницей, а во всем остальном городе царит блаженная тишина. Так или иначе, но единственным спасением от их счастья были плотно закрытые окна, отчего морской воздух проникал к вам в номер только по утрам. Как и наглая чайка, следившая за вами с крыши соседнего здания. Завидев, как вы открываете шторы, она понимала, что за этим последует, и плюхалась прожорливым белым комом на карниз прямо перед вами. Она могла съесть все, что угодно – банан, булочку, шоколад, орехи. Море, привлекающее сюда летом толпы туристов, обеспечило ей новый рацион, и она явно повелась на соблазны общества потребления. Консьюмеризм оказался ловушкой и для нее.
Точно такие же всеядные, как эта чайка, читатели медленно ходили в течение трех дней по длинному павильону книжного фестиваля и вертели головами из стороны в сторону, переводя взгляд с одного стенда на другой, напоминая теперь уже иных чаек – тех, которые, раскинув крылья, медленно скользили над каменным парапетом набережной, поворачивая головку в разные стороны в поисках возможного корма.
Под чайками прямо на парапете загорали туристы, а еще ниже – там где океан отступил, оставив после себя широкую песчаную полосу, бродили целыми семействами жители города. Женщины в светлых платьях несли пакеты и корзинки с продуктами, мужчины – складные зонты от солнца, дети вели на поводках домашних питомцев. В Сен-Мало в те дни в конце мая стояла замечательная погода. Поодаль от набережной, там где после прилива уже будут волны, виднелся массивный Форт Насьональ. Архитектура старой части города вообще отличается массивностью. Ни о каком французском изяществе, ажурности и прозрачности речи в Сен-Мало не идет. Суровые бретонские мореплаватели, основавшие когда-то давно этот город, намеренно строили его так, чтобы, возвращаясь из плавания по зыбкому морю, ощущать под ногами и вокруг себя массивную, надежную твердь.
Википедия сообщает о том, что мореплаватели из Сен-Мало не всегда были просто мореплавателями. Несколько столетий назад здесь располагалась база пиратов и работорговцев. Сувенирные лавочки по всему городу жизнерадостно продают пиратскую атрибутику в качестве местного колорита, но если честно, думать о том, что здесь творилось в те времена, совсем не хочется. С насилием нас примиряет лишь то, что спустя пару сотен лет от него остаются одни пластиковые сабли и дурацкие шапочки с черепом и костями.
Мы бродим по узким улочкам старой крепости, поднимаемся на крепостную стену, слушаем крики чаек, заглядываем в уютные рестораны, отстояв длинную очередь, пробуем знаменитое местное мороженое, встречаемся с читателями, спорим, едим устрицы, подпеваем Коле Александрову, а потом садимся в быстрый поезд и уезжаем в Париж. Впереди нас ждет самое кошмарное за всю жизнь московское лето, но иногда мы возвращаемся мыслями в Сен-Мало, и нам становится легче.