Дерево воспоминаний
Каждый шаг сопровождался скрипучим ворчанием снега. Голый, но от этого не менее величественный лес осуждающе молчал. Кору морщинистых великанов тщетно пытались пробить яркие лучи по-зимнему холодного солнца, однако истуканы оставались неприступны. Михаил размышлял, неспешно ступая по еле заметной звериной тропе. Мысли его были путанными и скакали подобно ретивому жеребцу. Дело в том, что лесник размышлял о странной, не свойственной и немного пугающей безжизненности сегодняшнего леса.
Михаил Зорин ходил по этой тропе с начала зимы. Она была приметной для опытного глаза и почти полностью повторяла основную часть маршрута, по которому старик обходил лес в поисках капканов, силков и тех, кто ставит эти «гуманные» ловушки. Но недавняя метель застала Зорина врасплох и не выпускала из дома два дня, вплоть до сегодняшнего утра. Каково же было удивление Михаила, когда чаща, обычно оживленная даже в суровые местные зимы, вдруг оказалась пустой! За полтора часа неспешной ходьбы лесник так и не обнаружил следов пребывания животных. Наст был девственно чист, если не считать сломавшихся под тяжестью снега ветвей. Подобного Зорин никогда не видел.
Тропа, не торопясь, петляла между мощными стволами сосен. Она не ведала усталости и казалась бесконечно длинной. Совсем недалеко находилась полянка, на которой Зорин рассчитывал устроить небольшой привал. Идти по щиколотку в снегу было утомительно, а старое двуствольное ружье, которое Михаил носил лишь для порядка, становилось с каждым шагом все тяжелее. Сказывался и преклонный возраст – обходы леса становились все сложней и болезненней. В последнее время у Зорина прилично побаливала спина. Ни о каком лечении и речи быть не могло, так как денег, вырученных от продажи вырезанных из дерева игрушек, с трудом хватало на житье. Ладно летом, там и грибы, и ягоды, а зимой от леса единственное, чего можно было ожидать – снега и холода. Убивать же животных у лесника рука не поднималась, убийств ему на войне хватало, да и профессия не позволяла.
Наконец лесник вышел к месту привала. Это была поляна, на которой он останавливался немереное количество раз. Такая знакомая и родная, но … - абсолютно другая сейчас! Удивленный Зорин стоял перед огромным деревом, которое росло прямо в ее центре. Иссиня-черная кора, старая, словно сама земля, слабо блестела на солнце, а могучие ветви были покрыты небольшим слоем подмерзшего снега и широкими, напоминающими наконечники копий, листьями, которые имели темно-красный цвет с размеренно пульсирующими сизыми прожилками. Массивный ствол занял центр поляны и толщиной достигал около десяти метров, а его высоту даже опытный лесник не в силах был назвать.
Прежде этого монстра не было здесь и в помине, а то, что оно как-то умудрилось вырасти за последние два дня, и вовсе не имело вразумительного объяснения. Михаил никогда не был боязливым человеком, но сейчас он испугался так, как не боялся даже в окопах Сталинграда. Страх этот был какой-то подсознательный, звериный и от Зорина не зависел. Страх перед сверхестесвенным, перед тем, чего нельзя понять. Лесник зажмурился и трясущейся рукой перекрестился, но дерево не исчезло, а, казалось, стало ещё реальней. Шепча молитву и борясь с нарастающей паникой, Зорин стал медленно пятиться назад. Его больше пугало даже не дерево, а нарастающее с каждой секундой желание подойти и дотронуться до темной коры загадочного исполина.
Листья, непостижимым образом выросшие на морозе, выжидающе и маняще взирали на лесника. Дерево больше напоминало не растение, а хищного зверя, заманивающего в ловушку очередную жертву…
Все же нервы сдали, и паника накрыла старика, как ударная волна от взрыва. Вскинув ружье, он заорал и пальнул дуплетом в мерцающий ствол. Картечь отскочила от него, словно от танковой брони. Не переставая беспомощно кричать, лесник развернулся и бросился бежать прочь…
Очнулся Зорин лишь возле своей избушки, лежащий в сугробе. Тело била крупная дрожь, а сердце бешено колотилось. Тяжело дыша, старик поднялся, от усталости чуть не упав вновь.
Скрипнула дверь. Сбросив полушубок прямо на пол, Михаил на ватных ногах прошел к еще теплой печке и выудил из тайника бутыль с мутной, настоянной на кедровых орехах самогонкой. Несколько глотков прямо из горла выбили из глаз слезы и вернули способность нормально соображать.
- Вот те раз…, - прохрипел Зорин, ощущая немаленькое расстояние от злополучной поляны до хижины.
Встряхнув головой, лесник спрятал бутыль и, не раздеваясь, свалился на кровать. Усталость и боль в спине ударили с новой силой, и старик буквально потерял сознание…
Проснувшись глубокой ночью, Михаил долго не мог понять, где находится, и до боли в глазах вглядывался в окружающую тьму. Память наотрез отказывалась работать. Пошарив рукой вокруг, Зорин наткнулся на тумбочку со стоящей на ней керосиновой лампой.
Скромно подрагивающий свет выхватил из темноты шкаф с множеством стоящих на нем фигурок лесных зверей и птиц, выполненных из дерева. Зорин облегченно вздохнул:
- Слава Богу. Я дома.
В комнате было довольно холодно. Пройдя в сени, лесник обнаружил распахнутую настежь дверь. Обругав себя, он поднял валяющийся тут же полушубок и пошел за дровами.
В печке потрескивали сырые поленья. Старик сидел за столом и пил чай. Вместе с душистым ароматом трав пришли воспоминания о недавних событиях.
«Дерево… Вчера я наткнулся на странное дерево, испугавшее меня до полусмерти. Дерево, выросшее посреди поляны за те два дня, что бушевала метель, так как до этого поляна была пуста! Господи, что же это такое?»
Михаил мучался вопросом, почему его так испугало таинственное растение. Ветеран Второй мировой войны испугался растения…
«Ведь там все было знакомо: и снег, и свинец пуль, и упрямые немцы, и кровь… Все! А это дерево? Может, оно мне просто померещилось? Что это за разновидность такая, у которой листья растут даже в середине зимы! Рассказать бы Игорю с Андреем… Они бы от души посмеялись… Если бы были живы…»
Огромным усилием лесник отогнал ненужные сейчас мысли.
Сколько Михаил ни мучился, он так и не смог найти рациональное объяснение вчерашних событий. Бросив это бесполезное дело, старик достал кусок дерева и инструменты. Вырезание фигурок приносило не только небольшой заработок, но и душевное успокоение. Волки, медведи, рыси, лисицы стаями смотрели с полок, словно заинтересовавшись, кто к ним присоединится на этот раз. Фигурки Михаил продавал в соседней деревне. Люди, как правило, охотно покупали искусно сделанные вещицы, а иногда даже делали заказы. И чего только не выходило из рук старика: шкатулки, ложки тарелки, игрушки и сувениры. Деревенские говорили, что у него талант, а талант для него был почти единственным средством на существование.
Но сегодня обычные в таких случаях спокойствие и сосредоточенность не приходили. В голове крепло давно забытое желание. Когда-то старик хотел вырезать, для себя, а не для продажи, две человеческие фигурки: Игоря Зайцева и Андрея Мельникова… Фигурки людей, погибших из-за Зорина…
Уже много лет Михаил гнал от себя эти мысли. Ему даже тот невыносимый сон перестал сниться, но сейчас воспоминания нахлынули снова, заставляя руки дрожать. Зорин знал, что всегда будет винить именно себя в смерти двух товарищей. Следовало попробовать изготовить их, отдать дань уважения, и, быть может, душевная боль ослабнет? Мучимый призраками прошлого, лесник взялся за дело, но, как и много раз до этого, образы двух бравых парней выходили пугающе безжизненными, а лица их казались какими-то злобными. Ничего не выходило, и испорченные заготовки одна за другой летели в печь. Эти пустые деревяшки не могли передать то, что хотел создать старик. На ум вновь пришло странное дерево и стремление прикоснуться к нему. Тот колосс выглядел словно живой, а что если…
Додумать Михаил себе не дал и, тяжело вздохнув, отправился спать.
После долгих раздумий лесник решил вернуться к поляне, в тайне надеясь, что она пуста. Но она не была пустой. Посередине так же незыблемо и грозно возвышался темно-синий гигант. Подобрав ружье, которое умудрился выронить здесь, Михаил уже без вчерашнего страха смотрел на таинственное дерево. Одновременно он напоминал и дуб, и осину, и лиственницу… Листья смотрели на него уже без прежней подозрительности, и приветливо раскачивались на ветру. Да и старик теперь испытывал не страх, а благоговейное уважение.
Немного поборовшись с собой, лесник подошел к толстому стволу. Перекрестившись, Зорин дотронулся до коры. Как ни удивительно, но она была чуть теплой. Вместе с теплом ветеран почувствовал кое-что еще. Нечто хорошее и радостное, но при этом грустное и обидное, то, что когда-то он испытывал и чему переживал. В буквальном смысле вся жизнь пронеслась перед его глазами. От такого эмоционального удара старик пошатнулся и, чуть не упав, отдернул руку. От изумления глаза его округлились.
- Волшебство…, - прошептал пораженный Зорин.
Вконец осмелев, он достал нож и попробовал сковырнуть кору. Оказалось, что древесина чудесного дерева мягкая, словно пластилин. Лесник отмел все сомнения и вырезал необходимый для изготовления фигурок кусок. Ощущение было такое, будто отрезаешь полагающуюся тебе часть праздничного торта.
Мысленно попросив прощения у мистического растения, Михаил Зорин поправил ружье на плече и побрел домой.
В тот же вечер лесник взялся за работу. Дело шло как по маслу. Принесенная древесина была просто создана для резьбы. Руки более не дрожали и уверенно орудовали ножом. Время пролетело незаметно, и когда две фигурки были закончены, на дворе стояла ночь. Зорин не мог поверить, что именно он создал то, что ныне стояло на столе: столь профессионально, с таким количеством деталей… Это было великолепно! Ночью Зорин спал так чудесно, как не спал уже давно. А деревянные фигурки Игоря и Андрея, по-молодецки улыбаясь, со стола смотрели на своего создателя с дружеской любовью и оптимизмом, совсем без злобы…
В это утро старик проснулся не по собственной инициативе, а разбуженный каким-то посторонним звуком, кажется, скрипом половицы. Раскрыв глаза, Михаил тут же закрыл их, потому что увиденное не могло быть правдой. Не могло!!!
- Мишка, вставай! Хорош придуриваться!
За столом сидели два парня в гимнастерках, штанах цвета хаки и кирзовых сапогах. Неподалеку стояли прислоненные к стене две винтовки.
- Ну, Заря! И вправду, вставай!
Лесник вздрогнул. За столом сидели Андрей Мельников и Игорь Зайцев. Некогда его боевые товарищи, лучшие друзья, которые подорвались на минном поле.
Зорин кое-как поднялся с кровати.
- Чего бледный такой, Заря? – задорно улыбаясь, спросил Андрей.
Тут старика пробрало. Слезы хлынули из его глаз.
- Ребятки, родненькие! Вы… - прохрипел Михаил, обнимаясь с друзьями.
- А мы уж думали, что не узнал. Ишь ты, какую бороду отрастил! – в своей манере возмутился Игорь, изображая крайнюю степень обиды.
А слезы текли и текли:
- Простите меня, ребята! Игорь, Мельница, простите меня! Зачем я вас тогда отпустил? Вы же только ефрейторов получили, война почти закончилась, а тут…
- Да нет, Мишка! Не за что тебе извиняться. Ни обиды, ни зла мы на тебя никогда не держали. Ты же не виноват, что ту дорогу немцы перед отходом заминировали, – улыбка уступила место задумчивой ухмылке на лице Мельникова.
- Хороший ты мужик, Заря. Да хранит тебя Господь…
Михаил закрыл лицо руками, не в силах совладать с эмоциями, а когда открыл, в комнате никого уже не было. Лишь две фигурки из дерева стояли на столе, да скучала забытая Игорем винтовка…