«НОЗДРЯ – ЛУДШАЯ ДЕВЧЕНКА»
Ксения выловила Андрея на выходе из телецентра и попросила подвезти ее до дому. Как истинный джентльмен, Махалов не смог ей отказать. По дороге она уговаривала сделать с ней передачу, пыталась шутить.
- У меня куча новых тем для твоей програыммы: «Инцест как хобби», «Куннилингус – почему бы и нет?», «Опыт доярки – пригодится ли он в городе?» Что, не так?
Ведущий на миг растянул губы в невеселой улыбке.
- Ксюх, с меня хватит. Извини, но в свои программы я не буду тебя приглашать.
- Чего хватит? – спросила Ксения. Махалов круглоглазо глянул.
- А захват в заложники это, по-твоему, так, ерунда?
- Ты меня винишь? Да после той передачи твой рейтинг взлетел до небес! А сейчас он падает! Вспомни, что сказал Светозар! Рейтинг – половой орган канала. Если он падает, значит у программы импотенция! А что следует за импотенцией? Отставка!
- Ксень, ну… - деликатный Андрюша не знал, как лучше это сказать. Решил, что лучший способ – сказать правду прямо в лоб. – Ксень, да с тобой просто рядом стоять и то стремно!
- Почему?
- Почему! По кочану! Ты что, газет не читаешь, не знаешь всех этих слухов про проклятие твоего имени? Тебя уже все боятся в тусе, ты че!
- Андрюш, ты же гениальный ведущий…
- Вот только не надо лохматить бабушку
- Ты гениальный интервьюер…
- Да ладно тебе…
- Так как же ты при всей своей гениальности не видишь, какая бомба дымится в твоих руках!
- Какая бомба? – испуганно глянул на руки Андрей.
- Бомба – это я, - вкрадчиво сказала Ксения. - Тема – «Проклятия Ноздри».
- Ой, вот только не надо! Знаешь, что Светозар скажет? Что ты проплатила мне за пиар! Вот что он скажет!
- И будет не прав!
- Да, но об этом будем знать только мы с тобой. А как я буду выглядеть в глазах всей тусы? Вдруг делаю передачу про Ноздрю! О-ля-ля! Коррупция! Или приплетут еще роман. Махалов пиарит Ноздрю, пойдут слухи, а у меня и так с Юнусовой проблемы.
- Ты не дослушал! Речь идет не просто о проклятии Ноздри…
- А о чем еще? Ну, говори же!
- Тридцатый сребреник Иуды, - замогильным голосом сказала Ноздря, - правда и вымысел.
Если бы Махалов был овчаркой, натасканной на наркотики, он бы сделал стойку.
- Ты что-то знаешь про этот… э-э… сребреник? Ну-ка, ну-ка!
Выслушал рассказ, Андрей округлил и без того круглые глаза.
- Слушай, Ксюх, я всегда удивлялся, как ты умудряешься оказываться в центре
самых актуальных скандалов?
- Причина проста.
- И в чем она?
- А вон, смотри, - Ксения кивнула на стенку дома, к которому они подъехали.
Красным спреем на ней была нарисована крутая ноздря с пирсингом, от которого шли три луча сияния, а снизу добавлено аршинными буквами «Ноздря – лудшая девченка!!!»
***
Поздним вечером в квартиру Александрушиной позвонили. Молодой мужчина показал в глазок удостоверение сотрудника ФСБ. Инга открыла.
- Кто еще в доме? – шепотом спросил мужчина.
- Никого. Сын.
- Позовите его.
- Зачем?
- Делайте, что вам говорят.
- Боря! Иди сюда.
Борис вышел в коридор. Мужчина прижал мать и сына к стене, с лестничной
клетки в квартиру стремительно вошли еще двое с пистолетами наизготовку, быстро осмотрели квартиру.
- Чисто.
В дверях появился дородный мужчина с рдеющим румянцем на полных щеках.
- Здравствуйте. Полковник ФСБ Гурьянов. Где мы можем поговорить?
Растерянная Инга проводила гостя на кухню.
- Меня зовут Ярослав Ильич. Напомните, пожалуйста, ваши имя и отчество.
- Инга Никодимовна.
- Вы лечащий врач Игоря Ледовских…
- Нет. Меня отстранили.
- За что?
- Это допрос?
- После бегства из Сербского Ледовских убил двух сотрудников ФСБ. Что с вами? Вам плохо?
- Ничего…
- Дать воды?
- Нет, спасибо.
Гурьянов показал фотографию горбоносого кавказца.
- Этот человек вам знаком?
- Да. Он приходил ко мне…
- Для чего?
- Он представился э-э… другом деда Игоря, сказал, что дед просил его позаботиться о внуке.
- Это Левон «Терминатор», особо опасный преступник. Это он накачал
психотропами академика Ледовских и заставил подписать завещание на подконтрольную фирму, и, таким образом, завладел мастерской. Это он приказал деду послать Игоря в Свияжск на поиски мифической головы Иуды, а там стер прямому наследнику память, и скорее всего, перепрограммировал в киллера-зомби. Я открываю вам секретные сведения и надеюсь на вашу профессиональную порядочность.
Благодаря вашему врачебному искусству к Игорю вернулась память, он вызвался помочь нам арестовать и изобличить Терминатора. В момент ареста, я предполагаю, Терминатор отдал гипно-приказ и Игорь открыл стрельбу по оперативникам. Теперь вы понимаете, в какой он оказался ситуации? Ему грозит пожизненное заключение, а ведь на самом деле он действовал, как робот, вы понимаете?
- Надо было вызвать санитаров! О-о! – Инга Никодимовна коротко простонала
сквозь зубы.
- Что?
- Надо было его задержать!.. Пожалела!.. Дура!..
- Вы о ком?
- Не обращайте внимания… Вы совершенно правы, он выполняет чужие команды…
- Именно поэтому мы и обратились к вам. Инга Никодимовна! Как только
Ледовских даст о себе знать, немедленно сообщите нам. Вот моя карточка. У нас есть Центр психокоррекции, там мы сможем обнулить и раскодировать его. Спасибо за помощь. До свидания.
- До свидания.
ВЗЯТИЕ КАЗАНИ
(Триптих народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
10 сентября 1918 года Казань была взята.
Троцкий и Лариса Рейснер встретились в Казанском отделении Госбанка. Казначейство было пустым. Не было не только служащих, не было и золота. Белые успели вывезти золотой запас России. Все усилия оказались напрасными.
Они зашли в кабинет управляющего и закрыли за собой дверь. Долго смотрели друг другу в глаза, начали потихоньку улыбаться. Маски вождей, маски страшного нервного напряжения, сползали, уступая место нормальным человеческим лицам. Они принялись смеяться. Потом хохотать. Страшное напряжение штурма вылилось гомерическим смехом.
- Вечная история, - сказал Лев Давидович, обнимая Рейснер, - люди ищут золото, а находят друг друга.
Они стояли, обнявшись. Ему было 39 лет, ей 23 года.
***
Не прошло и часа после визита офицеров ФСБ, как в дверь снова позвонили. В глазок Инга увидела… Игоря.
- Ты? – распахнула она дверь. - Что с тобой? Ты откуда? Входи!
Он вошел, разделся, прошел на кухню.
Инга достала из холодильника сыр, ветчину, поставила хлеб, но он не притронулся. Она села за стол напротив.
- Что случилось? На тебе лица нет. Расскажи мне все! Я должна все знать. Поешь! Съешь хоть что-нибудь.
- Дай водки, если есть…
- Водки? Нет, водки нет. Есть коньяк.
Врач быстро налила рюмку, поставила перед Игорем на шаткий столик. Он выпил. Сидел недвижно, со стеклянным взглядом, настоящий зомби. Он же убийца! Звонить в ФСБ? Своими руками сдать его в органы? Нет, надо все разузнать! Да говори же, что стряслось!
Медленно, диковато поглядывая исподлобья, Игорь начал рассказ.
Инга Никодимовна слушала и с каждой фразой приходила все в большее и большее отчаяние. Он явно бредил. Его же зомбировали! «Ты стрелял, скажи, только честно?»
- Да… Нет…
- Так да или нет?
- И да, и нет.
- Так не бывает!
- Бывает…
РАССТРЕЛ В ЧЕТЫРЕ РУКИ
… Вашуков нажал на палец Игоря. Средняя фаланга указательного пальца больно врезалась в стальной клюв курка. Благодаря тому, что курок был очень тугой, выстрел произошел не мгновенно, а с небольшой задержкой. Она-то и позволила Игорю вскинуть руки вверх.
Грохнул выстрел. Отдача подбросила сцепившиеся вместе четыре мужских ладони. Пуля ударила в карниз. Из дырки в фигурном алебастре брызнуло крошево лепнины.
Тер-Месропян вздрогнул и присел. Вашуков выправил прицел и вновь навел ствол в спину Терминатора. Опять больно надавил чужой мозолистый палец. Снова Игорь в последний момент отвел оружие в сторону – на этот раз влево вверх.
Слева от головы Терминатора, в пяти сантиметрах, на стене расцвела черная астра пробоины, просыпалась меловая пыль, запорошив черные волосы и темно-серое плечо дорогого костюма. Армянин втянул голову в плечи и присел, медленно поворачиваясь.
- Ты что, сука, делаешь! – оглушительно зафыркал Вашуков Игорю в ухо и вновь напряженно наставил виляющий пистолет в спину жертвы. Ба-бах! Игорь перенаправил пулю вправо вверх. Брызнула штукатурка.
- Ты что, гад, творишь, - с натугой выдавил Вашуков. Ладони его явственно
увлажнились, но только сильнее склеились с руками подопечного.
Ледовских уперся ногами в пол и напряг все мышцы. Бесполезно. Охомутавший его оперативник продолжал стрельбу. Вновь против своей воли Игорь навел пистолет в спину человека, снова грохнул выстрел. Со страшным усилием вывернув кисти чуть в сторону, ему вновь удалось отклонить дуло. На этот раз вдребезги разлетелось зеркало.
Терминатор пригнулся, уходя в бок, за кресло. Выстрел! Игорю удалось чуть вскинуть руки, и новый фонтанчик из стены осыпал спину уходящего с линии огня армянина штукатурной крошкой.
Терминатор нырнул за кресло, Вашуков перевел туда дуло и надавил на палец Игоря. Ба-бах! Лопнул и осыпался черный экран телевизора. Ба-бах! – в кожаном кресле вспухла дыра, полетела набивка. Затвор пистолета застыл в заднем положении.
На самом деле стрельба происходила очень быстро и управлялась инстинктами, а не сознанием. Накануне первого выстрела у Игоря в голове мелькнул раскаленный сгусток мыслей: «Он враг! Нет! Я про Иуду тоже думал, что предатель. Он стер меня! Но дед сказал, что он друг! Он не то, что я о нем думал. Если я ошибся и убью невиновного? Если меня используют? Меня тупо подставляют. Нет!!!», как тут же все закончилось. Остались только дыры в стене, пороховой дым, да дыбом стоящие по всему телу волоски от потрясения и грохота выстрелов.
Вашуков с силой оттолкнул бесполезного теперь психа с заклинившим «Макаром» и полез за борт пиджака в наплечную кобуру. Игорь рухнул на четвереньки.
Справа в углу медленно открылась дотоле невидимая дверь в дубовой панели, и из тьмы потайного хода показалось жерло помпового ружья. Свет пролился в полированную стальную глотку восьмизарядного шотгана. Рука передернула снизу затвор, досылая патрон с картечью.
Вашуков с невозможно расширенными бурятскими глазами выдирал из подмышки зацепившийся пистолет. Он почти достал табельный «ПМ», когда шотган изрыгнул грохочущую струю пламени и свинца. Тридцать раскаленных картечин отшвырнули оперативника к стене и распяли на итальянской штукатурке тридцатью смертельными гвоздями.
Мишуткин, контролировавший входную дверь, обернулся и остолбенел. На него надвигался гигант-армянин в черном костюме и черной водолазке, с удручающим выражением заросшей щетиной до самых глаз хари. У бандита был кривой перебитый носище и мятые, как вареники, уши. Толстенные волосатые руки передернули помповое ружье, досылая очередной мини-снаряд в казенник мини-пушки. Пасть затвора открылась, выплюнула дымящуюся гильзу и закрылась. Толстая гильза алого пластика патрона «Мираж» дробь № 5 в золотом капсюльном стаканчике вылетела из прорези ружья и, кувыркаясь, отлетела к стене. Следующий по очередности картуш вошел в камеру и стал строго напротив блестящего дула, покрытого радужной побежалостью предыдущего выстрела.
Мишуткин был натренированным бойцом и успел среагировать. Его выстрел совпал со вторым снопом грома, огня и свинца, вырвавшемся из помпового ружья. Пуля табельного «Макарова» попала телохранителю Терминатора в грудь, но даже не покачнула тушу бывшего чемпиона мира по вольной борьбе. Зато стальной раскаленный «веник», вылетевший из шотгана, тридцатью свинцовыми прутьями отшвырнул и пригвоздил Мишуткина к двери. Он так же, как и три секунды назад Вашуков, медленно пополз по ней, оставляя спиной кровавые потеки на дубовом шпоне.
Наступила тишина. В комнате клубились пороховые газы. Отчетливым двойным клацанием лязгнул затвор. Вторая алая гильза, дымясь, отлетела к стене. Шотган, только что изрыгнувший два гейзера огня и картечи, вновь был изготовлен к бою и сторожил малейшее движение в комнате.
Оглушенный Игорь застыл на полу на четвереньках, по-прежнему держа в правой руке «Макара» с заклинившим затвором.
Тер-Месропян показался из-за кресла. Он двигался в полуприсяде. Перекошенное лицо его выражало максимальную степень озлобления.
- Су-ука, - клекотал он, с ненавистью глядя на Игоря, - нэ папал, су-ука!
С армянина мигом слетела вежливость, с какой он разговаривал, когда был под прицелом.
- Не я, - прохрипел Игорь, - он! – и дрожащей рукой показал на сползающего по стене Вашукова.
- Он? – ощерился Тер-Месропян. – А пачиму писталэт у тибя в руках, а-а?! –
армянин визжал всем перекосившимся лицом, на шее вздулись сухожилия, ноздри вывернулись наизнанку.
- Тот стрелял, - прогудел Тигран и на вытянутой руке указал дулом шотгана на Вашукова, уронившего голову на грудь.
Тер-Месропян ощупывал себя.
- Нэ папал! – клекотал он в шоке. – С трех метров. Пачиму? А? Мазила! Пачиму нэ папал, а?
- Я не дал, - не своим голосом сказал Игорь.
- Ты? – не поверил гангстер.
- Я. Отводил вот так, - Игорь руками показал, как все происходило. Руки его
тряслись.
- Спасытель, - криво улыбнулось лицо хищной птицы. – Вах! А прихадил убыц!
Ладно. Спасыбо. Тэпэр я твой должник. – Внезапно Терминатор напустился на Тиграна. – А ты где был, баран?! – завизжал он, брызжа слюной. Тигран обиженно развел руками, в одной из которой толстой кочергой торчал кажущийся маленьким по сравнению с фигурой великана помповик.
- Я нэ бигун, - виновато сказал он, потирая грудину под бронежилетом, куда угодила фээсбешная пуля. – Я барэц. Все, босс, уходим.
Тер-Месропян вырвал из руки Игоря заклинивший пистолет, обтер его полой пиджака и бросил на колени сидящего у стены Вашукова. Затем армянин крепко схватил Игоря за запястье и поволок за собой. Тигран прикрывал отход. Он и закрыл потайную дверь. И как раз вовремя - в комнату ворвалась охрана казино.
***
Инга ничего не понимала – «фээсбешники сами хотели убить Левона Вазгеновича?»
Игорь ронял голову от усталости, но выпитая таблетка Вашукова не давала заснуть.
Она постелила ему на полу кухни. Он лег, его морозило. Не выдержал, прокрался в спальню.
- Чего тебе? – шепотом спросила Инга.
- Можно к тебе? Мне холодно и плохо одному.
Из темноты пришел режущий ответ.
- Нет!
- Почему?
- Мне вызвать санитаров?
Буря гнева поднялась в душе. Он перенес столько мук, его чуть не убили, а она отказывает ему в такой малости! Она не любит и никогда не любила кго.
Отчаяние затопило душу. Он никому не нужен! Щупая стены в темноте, Игорь вернулся на кухню.
Странные световые сполохи у ног привлекли его внимание: рядом понуро и виновато полз Ягуар. Дикая кошка припадала на обе передние простреленные лапы, глаза ее потускнели и закрывались, шерсть слиплась от крови.
Игорь сел на корточки, обнял слабо мурлыкнувшего зверя за шею и навзрыд заплакал. При нем убили людей, он сам чуть не застрелил человека, а его оттолкнули, как пса!
- Виктор, - прохрипел Игорь внутрь себя, - ты меня слышишь?
- Да, - донеслось изнутри.
- Витя, брат, я умираю…
- Игорь, держись…
- Они убили меня, Витя…
- Держись, брат…
- Нет сил, умираю…
- Держись!
- Зачем? Меня никто не любит, я никому не нужен… Я хочу умереть…
- Нет, Игорь, все любят тебя, ты нам нужен. Ты наш защитник.
ГУРЬЯНОВ ЕДЕТ ЗА КАССЕТОЙ ТЕРМИНАТОРА
Помимо Игоря Ледовских кое-кто тоже не спал в эту ночь.
Во втором часу тревожно дремлющий Гурьянов вдруг очнулся, будто его толкнули. Какой же он тупица! Телевизор же прострелен! Значит, кассету Терминатор не смог бы вытащить, времени у него на это не было! Кассета осталась на месте! Как же он не посмотрел! Был ошарашен гибелью сотрудников, мозги не работали!
Ярослав Ильич быстро поднялся, набрал номер дежурной опергруппы, приказал срочно прибыть в казино «Клондайк», войти в опечатанную курительную комнату и обеспечить неприкосновенность вещественных доказательств.
На своей машине Гурьянов быстро добрался по пустынным улицам до казино, показал служебное удостоверение заспанному охраннику.
В курительной комнате сорвал полоски бумаги, опечатавшие дверь.
Вашукова и Мишуткина уже увезли. Побуревшая кровь на стенах еще не была замыта.
Как завтра объяснять гибель лучших оперативников генералу, Гурьянов себе не представлял. Рисовалась перспектива вовсе уж мрачная: служебное расследование, арест, суд, тюрьма, где над ним вволю поизмываются подельники Левона.
Ярослав Ильич прошел к простреленному телевизору и отжал заслонку кассетоприемника. Есть! Удача! В щели белела наклейка на кассете. Полковник приказал Крылову и Науменко найти отвертку и вынуть кассету из видеодвойки. Через пять минут вещдок был в его руках. Ничего особенного, кассета как кассета.
Надпись дрожащим почерком на ярлыке «Для Игорька». Уже выходя, Гурьянов запнулся. А что если Терминатор вернется за кассетой? Ведь она содержит нечто такое, что убедило Ледовских не стрелять. Значит, за ней могут вернуться. И бумажные полоски с печатями ФСБ их не остановят.
- Вот что, - Гурьянов повернулся к оперативникам, - вы двое останетесь здесь. Экипируйтесь по полной программе. Бронежилеты обязательно, каски, автоматы. Устроите засаду.
Далее Гурьянов подробно растолковал, кто и зачем может явиться в сигарную комнату и как с ними следует поступать.
Из казино «Клондайк» Ярослав Ильич вернулся домой, включил видеомагнитофон и просмотрел изъятую кассету. Полковник Гурьянов шесть лет возглавлял аналитический отдел «Ф» ГУ ФСБ по Москве и Московской области. Именно в его руки стекалась информация о таких, казалось бы, несовместимых явлениях, как убийства Анны Полетаевой и панические слухи о неминуемом падении на Москву огромного метеорита, причем, слухи эти странным образом коррелировали с падением котировок российских «голубых фишек» на ММВБ.
Именно Гурьянов сопоставлял такие несопрягаемые на первый взгляд факты, как ведущаяся в СМИ пиар-кампания, именуемая «астероидной угрозой», массовое обсуждение легенды о тридцатом сребренике и нарастающая предвыборная тревожность в обществе. Но даже такой осведомленный человек был шокирован, прослушав кассету академика Ледовских. Открыв ноутбук, Гурьянов нашел файл с фирмами, входящими в сферу влияния Левона Терминатора.
ООО «Терминал». «Террабайт-лизинг». «Интерконтакт». «Интерпромстрой». «Террикон лимитед», ЧОП «Стерх». Туристическое бюро «Термин». Стоп. Что-то в этих названиях было общее, однокоренное. Гурьянов задумался, открыл и просмотрел список предприятий, на которых маг Тэр значился консультантом или руководителем. Благотворительный фонд «Астерикс», ООО «Терра Инкогнита», Фонд «Астероид». Полковник даже головой затряс. Да это же кроссворд! Поле чудес! Вот же – везде присутствует корень «Тер»! Черт возьми! Маг Тэр! Левон Тер-Месропян! Это один и тот же человек!
Полковник откинулся в кресле. Масштабы махинаций потрясали. Некий таинственный человек, в фамилии и кличках которого присутствовал корень «Тер», заправлял воровским миром Москвы, ворочал финансовыми махинациями, проводил глобальные пиар-акции, контачил с мировой финансовой закулисой. В нем, как в одной точке, сходились нити циклопической паутины, охватившей всю Россию и уходящей липкими канатами в другие страны.
Левон был лицом, руководящим «Тер-рористами», «Ас-Тер-роидной опасностью», Террой инкогнитой, Астериксом, он сам был магом Тэром и Тер-минатором в одном флаконе. Тэр был близким другом Друммонда, а Друммонд стоял во главе финансовой империи, контролирующей Ниагару денег – в одном только «Бэнк оф Америка» состредоточено 16 триллионов долларов! По сравнению с этой махиной ФСБ выглядела карикатурно маленькой.
Ярославу Ильичу стало страшно. Он представил вовлеченные в действо силы и почувствовал себя лилипутом на ристалище гулливеров. За Тэром-Терминатором стояли не только сетевые подрывные структуры западных фондов, за ним стоял таинственный
Орден «Алкедамы», о котором до сей поры ничего не было известно. Отсюда нити тянулись вообще уже к Мировому правительству и тайным орденам Запада, объединяющим правящую мировую элиту.
Полковник выключил видеомагнитофон и вынул из него кассету. Затем он сделал странную вещь. Прошел в спальню, вынул из платяного шкафа закутанный в целлофановый чехол… генеральский мундир и с трудом натянул его на располневшее тело.
***
Игорь Ледовских не мог заснуть.
Он лежал в полузабытьи, между сном и явью. Он просил прощения у всех своих врагов. Первым он представил избивавшего его в чеченском плену рыжебородого Иссу. Он пытался понять чеченца, у которого разрушили дом, убили родственников, понимал его ярость и гнев. Запах трупов из подвалов разрушенных домов нахлынул на него.
Он плакал, прощал Иссу и просил прощения. Прощал и просил. Он уже не понимал, наяву ли он мыслит или во сне. На Иссу ушло два часа. Во втором часу пополуночи он перешел к Тэру. Он не знал, почему этот человек преследует его. Друг, спрашивал он у воображаемой фигурки Тэра, для чего ты пришел?
После Тэра стало полегче. Игорь обратился к деду и вдруг понял, как сильно он его любил. Он заплакал, потому что потерял возможность сказать это деду при жизни. Он рыдал и просил прощения. Он прощал и отпускал. Он валялся в ногах у избитой жены, в ногах у ее племянника, он просил прощения у Инги и вообще у всего человечества.
***
Будучи молоденьким лейтенантом Ярослав Гурьянов ознакомился с западным учением Хозе Сильвы о визуализации. Для получения желаемого результата нужно было представлять себе событие визуально ярко, выпукло, во всех деталях. А какое событие хочет реализовать в своей жизни лейтенант? Правильно: плох тот солдат, который не хочет стать генералом.
Ярик Гурьянов сшил себе генеральский мундир, вечерами облачался в него и дефилировал перед зеркалом, распекая воображаемых подчиненных и отдавая резкие, не терпящие возражений команды. И правда, карьера его пошла вверх, особенно после погрома в органах, учиненного Бакатиным и другими демократами ельцинского призыва.
Но потом что-то застопорилось. Замордованный работой капитан, а затем и майор Гурьянов все реже надевал заветный мундир, а когда стал полковником и попытался натянуть генеральскую кожу, оказалось, что мундирчик-то стал сильно тесноват. Живот выпирал, пуговицы не сходились, интуиция подсказывала, что не видать Гурьянову золотых погон с просветами, как своих ушей.
И вот сейчас, заполучив в свои руки фетальное досье и кассету старика Ледовских, Гурьянов понял – это шанс! Если он свалит Горчилина и займет его место, то из генеральского кресла легко испустит испепеляющую молнию и в Левона-Терминатора, и в других махинаторов, наживающихся на бюджетных деньгах России и смертях миллионов нарожденных детей.
Одетый в заветный мундир с алыми лампасами Гурьянов подошел к зеркалу, попытался вздохнуть, дабы придать фигуре подобающую грозному генералу осанку, и вдруг услышал треск. Обветшавший за годы висения в шкафу мундир в нескольких местах лопнул на раздобревшем теле хозяина по швам.
ВЫСТАВКА НА МАСЛОВКЕ
Утром Игорь проснулся и в очередной раз словно проснулся. Такое пробуждение у него уже было однажды в Сербского.
Он словно бы увидел мир новым, чистым, промытым взглядом. Он проснулся от сна предыдущей жизни. Потому что Игорь-Страж, Игорь-Охранник, живущий в нем, растворился в Викторе, как соль. Сделал Виктора сильнее. Новый Игорь проснулся.
Какой я был глупый, думал он с закрытыми глазами. Один выстрел и все твои проблемы разрешатся. Как бы не так! Разве что-то решит один выстрел, если проблема в твоих собственных мозгах?
После завтрака Игорь включил мобильник. Сразу посыпались эсэмески. Все они были от Ксении. «Ты где?» «Срочно позвони!» «Ты мне нужен!!!». Он вышел в туалет и оттуда набрал ее номер. Она дико обрадовалась, высыпала ворох упреков, «я так волновалась, что с тобой? Ну, ты где?»
- У врача.
- Тебе плохо?
- Нет, нормально.
- Так зачем тебе к врачу? Слушай, ты мне срочно нужен!
- Зачем?
- Завтра у Махалова ток-шоу по нашей теме. Ты приглашен. Андрюха немного
поартачился, он тебя боится, представь! Но я уверила, что ты на него больше не нападешь, ха-ха, по крайней мере без моей команды! Слушай главное, ты обалдеешь! Там будет Бодров! Это шанс вернуть монету! Речь пойдет именно о ней! Что мы по телефону разговариваем. Давай я за тобой заеду. Где тебя забрать?
- Говорю же, я у врача.
Ноздря запнулась.
- Так ты у врачихи своей! Ее кстати тоже приглашают. Я рассказала Андроиду нашу историю, и он считает, что твоя толстуха должна подтвердить, что Бодров украл монету. Мы этого ворюгу принародно опозорим, на всю страну!
- Ксения, - перебил Игорь, - я не могу. И главное не хочу.
Ноздря безапелляционным тоном сказала.
- Хватит тупить! Через сорок минут чтоб был мне на улице!
Ровно через сорок минут Игорь сказал Инге, что ему нужно идти.
- Скажите, какие мы стали занятые, - усмехнулась врач. – Думаешь, я не слышала, как ты бубнил в туалете по мобильному?
- Это не то, что ты думаешь…
- Чего же ты звонишь втихушечку?
Игорю нечего было сказать. «Чего она меня напрягает, зло подумал он, дать нужно было ночью!»
Зачем он меня мучает, устало подумала Инга.
Ночью прошел снегопад. На улице уже дымил выхлопной трубой джип Ксении. Игорь направился к нему. Сзади, треща льдом, подъехал автомобиль. Ледовских обернулся, и тело его осыпало мурашками. Невидимая ягуарья шерсть встала дыбом. Из огромного тонированного джипа «Тойота Секвойя» вылезал могучий телохранитель Тэра Тигран, только вчера уложивший из штуцера двух оперативников ФСБ. Неужели Терминатор решил его убрать? Игорь озирался в смятении. Принять бой? Бежать?
Ксения удивленно смотрела сквозь лобовое стекло, как на Виктора надвигается неизвестный субъект угрожающего вида.
Тигран приближался, огромный, кряжистый. Этой своей походкой вразвалочку. С этой своей золотой цепурой на бычьей шеяке, с угрожающим выражением изломанного борьбой кавказского лица.
Ноги Игоря дернулись бежать, но усилием воли он остановил их. Руки дернулись принять боевую стойку, но усилием воли он опустил их. Кулаки сжались, но он разжал их. Израненный Ягуар взвыл в грудине, требуя выпустить его на защиту, но он успокоил его. Он устал сражаться и бегать. Он приготовился встретить свою судьбу.
Тигран подходил, засовывая руку на ходу в боковой карман распахнутого кожаного пальто. Неужели будет стрелять? Здесь, средь бела дня?
***
- Гдэ манэта? Где? Гавари!
- Гавари!
- Ну, жопа шакала, сейчас я буду тебя хреначить!
Черные носатые люди в кожаных куртках заволокли похищенного из машины ФСБ доктора Бодрова в дом на окраине Реутова, принялись обыскивать.
- Осторож-жно, - предупредил Сергей молодого кавказца, запустившего руку в
карман его брюк.
- А шьто у тебя там?
Гипнолог посмотрел сверлящим взглядом.
- Уж дождешься, слышишь шелест? - свистящим шепотом, имитирующем
шипени змеи, прошептал Бодров.
Шамиль резко выдернул руку из кармана. Черный Гуссейн крикнул.
- Ты чего?
- Пусть сам достает! – гортанно закричал Шамиль, прозванный буровскими
Козопасом. – А вдруг там змея?
- Какая змея, ты что? – оскалил белые зубы в черной бороде Гуссейн. - Ты не в горах, Шамиль, тут Москва, тут змей нет! Шмонай его!
Но Шамиля обуял страх.
- Нет, - попятился он, - пусть сам достает!
- Ты что, анаши обкурился? - закричал Гуссейн. - Какие змеи?
- Он сказал!
- Ты что гаваришь?! – напустился Гуссейн на доктора. – Какие змеи?
Остановившимся взглядом Бодров глядел в центр лба бандита и неразборчиво бормотал.
- А за хамство накажу. Страх и ужас навожу. Живо с грыжи почернеешь. Черви
заживо сожрут…
Гуссейн направил на гипнолога пистолет.
- Быстро достал все из карманов!
Бодров запустил руку в карман пальто и вынул… свернутую в клубок змею, положил клубок на стол, змея расплелась и поползла.
- Э! Э! Э! – закричали, пятясь, даги. – Змея!
- Где?
- Да вот!
- Шайтан! Убери ее!
Бодров достал вторую змею, толстую, блестящую, она тяжело шлепнулась на пол и с шипением поползла к Шамилю. Боевик шарахнулся и прыгнул на стул. Гуссейн удивленно наблюдал панику среди бойцов.
- Шамиль, брат, что с тобой?
- Змея!
- Где?
- Змея!
- Да где?
- Вот! Вот! Видишь?
Тут и Гуссейн увидел на полу блестящий живой клубок. Кобра раздула капюшон и стремительной струей перелилась ему под ноги. Главарь дагестанской бригады взлетел в воздух на полметра, выпустил в змею три пули подряд, не попал и бросился бежать.
- О, Аллах! – простонал Бодров, глядя на потолок. Дагестанские бойцы подняли глаза кверху – с потолка свисали, шипя и извиваясь, густые лианы змей со стеклянными безжалостными глазами.
- Я их задержу, - крикнул Бодров. - Бегите! Они проснулись от спячки! Их тут тысячи!
- Спасибо, брат! – Гуссейн, Шамиль, а за ними и вся носатая свора, обуянная
паническим страхом, выскочила из дома.
***
Тигран запустил руку в боковой карман куртки. Он был без шапки, изо рта его вырывался пар.
Ягуар слабо мяукнул и припал к земле. Они были разных весовых категорий в мире джунглей - Тигр и Ягуар.
Сердце Игоря оборвалось.
Сейчас достанет свою пушку и пристрелит.
Тигран вынул руку. В ней алел четырехугольник картона с черным тиснением.
Игорь принял алую метку. С листка плотной бумаги дырой огромного рта вопила голова Иуды Свияжского. Сверху золотом было вытеснено слово «Приглашение».
«Уважаемый Игорь Павлович, приглашаем Вас на открытие музея легендарного скульптора Революции Ивана Ледовских». Далее следовал адрес и время торжества.
«Шеф просил тибэ передать», прогудел Тигран, повернулся и враскачку направился к джипу. Игорь перевернул открытку. Какое сегодня число, спросил он подбежавшую Ксению. Кто это, удивленно смотрела она в спину кавказцу. Число какое, повторил Игорь. Ну, шестнадцатое, ответила Ксения, привет! Она повеловала Игоря в щеку. Едем, сказал он. Вот адрес, знаешь, где это? Верхняя Масловка, прочитала Ксения. Это возле Киевского вокзала.
Она запустила мотор, выставила маршрут в навигаторе, включила передачу.
Шоу-герл была одета в коричневые брючки с переливами, в блестящую парчовую курточку с цепочками. Туго обтянутое молодой кожей лицо ее светилось, алые губы улыбались, искусно подкрашенные глаза искрились.
Игорю стало плохо. Такая невероятная девушка не может принадлежать ему. Если Инга была нормальной женщиной, то Ксения была инопланетянкой.
- Ничего, - подмигнула она, - добудем монетку, разбогатеем, как сволочи, и я лично займусь внешним видом нашей врачихи. Ну, не может у нас быть такой любовницы. Сделаем ей липоксацию, уберем второй подбородок, чистку лица, каждый день солярий, бассейн, массаж и тренажерный зал, понакупаем ей прикидов, и она станет супер-пышечкой, верно? Чего ты так смотришь?
- Не могу привыкнуть к твоей красоте…
- Привыкай! Блин, как колется! – Ксения поерзала. - Что-что… промежность
колется, потому что отрастает. А когда я побреюсь, если вскочила в семь утра и ношусь по Москве не жрамши, не срамши? Естественно, у меня щетина на губах. В смысле срамных.
Вот почему их срамными назвали? Я их нисколько не соромлюсь. Губы как губы. Только глухонемые. На самом деле при определенной тренировке ими можно даже артикулировать несложные слова, типа «мама», «ого!» и «можно добавки?» - Ноздря расхохоталась. – Можно даже вести эротические передачи. Я предлагала на каналах. «Секс с Ноздрей». Все отказались. Как «Секс с Анфисой Чеховой» – так это можно, а как с Ноздрей - так нельзя, не влезает, в формат, понимаешь, передачи! Конечно, формат узкий даже для указательного пальца… Это, что ли, Верхняя Масловка?
Возле Дома Художников царило оживление. Группка пожилых людей во главе с тремя чернорясными монахами пикетировали подъезд. В руках они держали хоругви с золотым шитьем «Орден Архангела Михаила» и плакаты «Иуды! Вон из России!». За пикетирующими присматривал наряд полиции. Чернобородый монах давал интервью телевизионщикам.
- Иуда не может быть предметом дискуссий, - гневливо глаголал монах, - а тем паче предметом искусства. Иуда находится за гранью человеческого добра и зла. Есть понятия абсолютного зла. К таковым относятся Каин и Иуда!
Ксения и Игорь поднялись в мастерскую. На дверях секьюрити проверяли приглашения. Они вошли и попали в настоящий музей! Реконструкции снесла все клетушки, обнажилась громадность пространства. Антресоли исчезли. Стены были стильно оштукатурены, полы покрыты серой в золотую искру плиткой, в окнах стояли стеклопакеты. В ярком свете ламп дневного освещения поблескивали многочисленные и ранее не выставлявшиеся скульптуры Ивана Ледовских. Игорь никогда толком не мог разглядеть их в тесноте мастерской, а сейчас поражался красоте и мощи работ.
Он вошел во второй, самый большой зал и увидел группу людей, слушающих выступление Тэра.
- Господа, - прервался маг при появлении гостей, - разрешите представить вам внука Ивана Авдеевича Ледовских.
Публика обернулась.
- Вот редкий случай бескорыстной любви к искусству! – с внятными только ему и Игорю иронией воскликнул Тэр. – Внук пожертвовал наследством, этой мастерской в центре Москвы, стоящей заоблачных денег, ради создания музея, посвященного творчеству его гениального и незаслуженного забытого деда.
Тэр захлопал, к нему присоединились, Игорю улыбались, его благодарили, ему жали руки. Красный от стыда он молча раскланивался.
«Боже, какой я был дурак! Никто ничего не захапал, не украл, никакой армянской свадьбы тут не было. Все сбылось по высшей справедливости!
- Вы пошутили надо мной, - сказал он Тэру, когда тот подошел.
Крупные губы в темной пигментации чуть дрогнули в улыбке.
- Вы хотели «доказов» - пожалуйста! – маг обвел музей рукой, блеснув на безымянном пальце красным рубином.
Большинство посетителей толпилось в глубине мастерской в секторе, отведенном всего под одну скульптуру.
Тэр увлек туда Игоря.
Освещенная ярким лучом галогеновой лампочки, под толстым пуленепробиваемым стеклом чернела вопящим ртом голова Иуды Свияжского. Шрамы расколов только придали ей жуткой экспрессии. Скульптура производила ошеломляющее впечатление.
Люди крестились. Очевидно, не таким ожидали они увидеть всемирного злодея.
Пока Тэр беседовал с какими-то важными людьми, Игорь прошелся по музею.
В вестибюле увидел вдруг… ! Она виновато развела руками, дескать, извини, что тебя преследую.
Игорь поспешил к ней.
- Как ты узнала?
- Меня пригласили, вот, - врач показала алую открытку. - Если ты против, я уйду.
- Нет! Ты что, с ума сошла! Наоборот, я бы сам тебя пригласил, но… я сам получил приглашение только полчаса назад.
- Как тут все изменилось, как по волшебству, – сказала Инга и вдруг заледенела лицом. В дверях показалась яркая фигура Ноздри. Она смерила соперницу вызывающим взглядом и приблизилась развратной походкой подиумной модели.
- Все лучшие люди Москвы здесь, – сказала она, открытым ртом бешено жуя жвачку.
- Здравствуйте, - холодно ответила Инга Никодимовна.
- Мы были, кажется, «на ты», - заметила Ноздря.
- Не люблю амикошонства, - парировала врач.
- Амико - шо?
- Ксения, погуляй, нам надо поговорить, - сказал Игорь.
- Нет, это мне с вами надо поговорить! Это даже хорошо, что она пришла!
- Не она, а Инга Никодимовна!
- Инга, блин, Никодимовна! – всплеснула руками Ноздря и подбоченилась. – Просто инговая форма глагола, а не женщина! Фак - факинг! Факинга Никодимовна, вы подумайте! Витя, ты когда в последний раз видел хоть одного Никодима?
Игорь взял Ноздрю под локоть, она вырвалась.
- Ты чего меня к ней не пускаешь? Боишься? Дай и мне поговорить с психиатром! Мы из староверов, Инга Никодимовна? Двуперстием крестимся? Контрацептивов не признаем? Капля Никодима убивает лошадь! Подумать только, когда-то эту каплю могла остановить тонкая латексная перегородка, а теперь эти шесть пудов мяса и жира уже ничто не остановит!
Инга Никодимовна повернулась и пошла к выходу. Игорь догнал ее, попытался остановить, врач обошла его, как статую, и покинула музей.
В бешенстве он оттеснил Ноздрю к стене, схватил за плечи.
- Какая муха тебя укусила?
- Муха? – оскалилась Ноздря. – Он пропадает на сутки и объявляется у своей
врачихи! Что я должна думать? Блин, Витя, ты действуешь, как опытный пикапер! Сначала раскаляешь страстью, потом обдаешь холодом, где этому тебя научили, в Сербского? Что ты в ней нашел, в этой лохине толстенькой, в очечках! Тут висит, там отвисает. Такое тело сейчас не носят. Синенький скромный чулочек! У нее наверно целлюлит и варикоз по всему телу.
- Хватит! Оставь ее! Достаточно и того, что ты ее оклеветала!
- Я?! – Ксения театрально захохотала. - Когда?
- Она не крала монету! Она мне жизнь спасла! Поила бульонами, возилась там со мной, а ты даже не пришла ни разу!
- Вот даже как! Может, ты ее нежно за это полюбил?
- Может!
- Ах, вот даже как!
- Да, так!
- Так, может, я тут лишняя, а? Может, мне уйти, а? Я могу. Уйти мне. Скажи!
- Уходи!
Игорь отвернулся. Ксения неожиданно больно ударила его острым кулачком в плечо.
- Ты понимаешь или нет, что я ревную? – зашипела она. - Дурак! Стоят там, милуются. Ты смотришь на нее, как… как…
- Как кто?
- Как виноватый мальчик! Влюбленный, робкий мальчуган! Так ты на меня никогда не смотрел! Ты с ней другим становишься!
Игоря осенило.
- А ну-ка, повтори!
- Что?
- Я с ней становлюсь другим?
- Ты бы себя со стороны видел! Или я, или она! Выбирай!
- Ксения, приготовься. Сейчас я скажу тебе одну вещь.
- Бред какой-то! Я бегаю за бомжем, вот за этим одетым в лоховскую одежду шизом! Я, Ноздря, страдаю от ревности! Бред! Назови мне хоть одну причину, по которой я должна бегать за тобой, как фанатка-малолетка? А я бегаю! Отвечай, ты любишь меня или нет?
- Люблю.
- А ее?
- Это я тебе и хотел сказать. Приготовься.
- Да что? – спросила Ксения немного испуганно.
Игорь долго смотрел на нее.
- Виктор любит тебя, - особенным тоном сказал он. - Игорь любит ее.
Ксения стояла в ступоре.
- А ты тогда кто? – спросила она.
- Этого я еще не знаю. Знаю одно: Инга – моя ширина, а ты – долгота. Вы мои
координаты. Меня можно найти в точке ваших пересечений.
- Какая глючная фигня! - вздохнула Ноздря. – Игорь, позови Витю, мне надо с ним поговорить! Алло, Витас, ты меня слышишь?
- Да, - ответил Виктор.
- Ты чему лыбишься?
- Это не я, это Игорь улыбается.
- Чему лыбится Игорь?
- Ему внятны твои усилия.
- Какие усилия?
- Влюбленный Витя тупо тебя обожает. Трезвый Игорь понимает, что ты действуешь чисто по-женски, твоя главная цель – добыть монету, а через нее деньги. А на меня тебе по большому счету наплевать
- Неправда! – обиделась Ксения. - Ну, неправда же! Я не такая!
- Да, Ксения не такая. А Ноздря – именно такая! Это же она набросилась сейчас на Ингу Никодимовну и устроила скандал!
Ксения запнулась.
- Ну, сорри, - виновато сказала она. – Хочешь, я извинюсь. Иногда сама себя
ненавижу, особенно по утрам. Как вспомню, что вчера вытворяла, так хочется со стыда сгореть!
- Успокойся, это не ты.
- А кто?
- Ноздря.
- Алло! - девушка пощелкала над бровями Игоря пальцами. – Я и есть Ноздря, ты не забыл?
- Нет, - сказал Игорь, - Ноздря и Ксения две разные личности. Подумай над этим.
Ксения подумать согласилась.
- Ну, в принципе, да, - сказала она уже спокойнее. - Я давно это за собой
замечала. На сцене я Ноздря. Впадаю в транс, становлюсь безбашеной, рожаю экспромты, как кошка котят, зараз целое ведро. Ты прав. Ксения не такая. Ксения –скромная и хорошая девочка.
- Хочешь с Ноздрей поговорить? – предложил Игорь, вспомнив сеансы глоссолалии профессора Пасхавера.
- Да че с ней говорить, я с ней каждый день дело имею.
- Ты услышишь ее прямую речь, - пообещал Игорь.
- Не знаю, - девушка посмотрела на часы. - У меня съемка в десять.
- Хозяюшка Ксения, можно поговорить с той твоей подличностью, которую называют Ноздрей?
- Можно.
- Как тебя зовут?
- Ты меня уже назвал. Ну, Ноздря я, Ноздря!
- Пожалуйста, Ноздря, займи свое место в аудитории.
Ксения огляделась. На бронзовой скульптуре с носа миноносца взлетала бронзовая женщина-чайка.
- Ой, - сказала Ксения, - у меня такая тоже есть. Только маленькая! – она
приблизилась и прочитала на гравировке. - «Чайка. Лариса Рейснер. 1918».
- Руки раскинь, - попросил Игорь.
- На фига?
- Ты – вылитая Рейснер! Это, кстати, моя бабушка.
- Че? – изумилась Ноздря. – Выходит, я лауреат премии твоей бабки? Класс! Вот, я тоже такая! – Она раскинула руки и словно бы воспарила над залом. На них поглядывали. Игорь сказал.
- Ноздря! Ты паришь над миром, как чайка!
- И обсираю людей с высоты! – Девушка расхохоталась. - Ты у меня типа
интервью берешь, да? Давай только скорее, хорошо?
- Скажите, уважаемая Ноздря, - степенным тоном профессора Пасхавера
спросил Игорь, - чего вы добиваетесь, когда разрушаете жизнь Ксении?
- Чего? Я разрушаю? Да все, что Ксюха имеет, она имеет благодаря мне! Она
меня всю жизнь осуждает, представляешь! Стоит мне выпить, покурить и поругаться с кем-нибудь, эта отличница в белом передничке начинает есть меня поедом! Я уж молчу о половых контактах! Это что-то с чем-то! Полиция нравов! Вот я и мщу ей!
Мне в кайф поприкалываться, потусоваться, поскандалить! И, по большому счету, мне начхать на все – на благополучие, квартиры, машины, деньги, славу, то есть я хочу все это иметь, но не ценой моей личной свободы. Вот, высказала кредо Ноздри, как я его понимаю.
- Ноздря, но ты должна понимать, что скандалами только разрушаешь жизнь
Ксении, а значит и свою жизнь. Если рухнет ее карьера, ты не сможешь жить комфортно, ездить на дорогих машинах, тусоваться по дорогим клубам, делать карьеру на телевидении. Ты это понимаешь?
- А вот тут ты ошибаешься! Это я, Ноздря, делаю Ксюхе пиар, мои скандалы
только привлекают к этой дурочке внимание! Если я исправлюсь, стану паинькой, Ксения станет никому не интересной! Так что вы меня недооцениваете, господа хорошие! И Гуляша я раздраконила специально! Специально оставила у себя в спальне бомжа беспамятного, чтобы Гуляш его утречком увидел и выгнал Ксюху на мороз! Я хотела порвать с ним. Сама! Он только тормозил мою карьеру! Ой, че я такое говорю? Вот, блин, че я сболтнула? Я сама устроила себе ту подлянку?
Ксения Ноздрачова невольно выдала тайну, о которой не подозревала сама. Лицо ее переменилось – из заносчивого сделалось донельзя удивленным.
- Слушай, а как ты это сделал? Ну, ты и подковался в Сербского!
Ксения протянула руку, чтобы погладить статуэтку Ларисы Рейснер.
- Не трогайте! – раздался сзади голос. – Экспонаты трогать запрещено!
Игорь обернулся. К ним шла… Изольда Тельмановна.
- Вы? – изумился Игорь. – Вы живы?
Вдова деда располнела, в черных волосах появились седые нити.
- Игорь, ты? – Изольда Тельмановна обняла его, расцеловала в обе щеки. – Как хорошо, что ты вернулся, Игоречек! Ну где же ты пропадал? Иван Авдеевич так хотел с тобой проститься перед смертью!
- А где вы были?
- А я тут, все время при музее… Я теперь тут директор!
- Как гениально все разрешилось! – прошептал Игорь.
- Что разрешилось, Игорек?
Он обвел рукой кишащую людьми экспозицию.
- Все, - сказал он, вкладывая в ответ особенный смысл. - Оказывается, дед был талантливым скульптором, а я думал, он только Павликов Морозовых лепил.
- Он был не просто талантливым, он был гениальным скульптором!
За их спинами стоял Левон Вазгенович Тер-Месропян, выбритый до синевы, в черном костюме, с золотой цепью на жилистой шее.
Ноздря с любопытством на него посмотрела.
- Вы меня не узнаете? – спросил армянин. Прикрыл низ лица ладонью. Тяжелые
глаза мага глянули Ксении в глубину зрачков.
- Тэр? – изумилась она. – Вы сбрили бороду? Ой, вам так идет! Вы помолодели на сто лет!
Ноздря взвизгнула и по тусовской привычке полезла целоваться. Тэр стоически перенес лобзания, взял Игоря под локоть.
- Как вам музей?
Они отошли в сторону.
- Это гениальный выход из ситуации! – смущенно признался Игорь. - Я никогда
не думал, что ситуация может так разрешиться! Одним этим вы все мне доказали!
- Вы больше не претендуете на мастерскую?
- Я ее не достоин.
- Что ж, я слышу речь не мальчика, но мужа. А ведь только вчера вы целились
мне в лицо из пистолета.
- Простите…
- Вы больше не хотите меня убить?
- Нет, конечно...
- Вы больше не хотите преждевременно покинуть этот мир?
Игорь недоуменно нахмурился.
- В смысле?
- Помните, вы исповедовались в Свияжске иеромонаху Дионисию? Говорили, что
если мастерская не достанется вам, вы из этого мира «сделаете ноги».
- Вы и это знаете?
- Знаю. И про то, что мечтаете гонять по Москве на джипе и трахать, извините за грубость, телезвезд.
Игорь покраснел. Тэр пристально смотрел ему в глаза.
- Но все ведь сбылось, - понизив голос, сказал он. - Как по заказу.
- Что именно?
- Вы ездите по Москве на джипе и трахаете телезвезду.
Игорь застыл с приоткрытым ртом.
- Кто вы? – пискнул он. - Что со мной происходит?
Тэр внезапно хлопнул себя по лбу.
- Быстрее, Игорь Павлович! Мы же оставили там кассету!
- Где?
- Да в «Клондайке» же! Едем! Нельзя допустить, чтобы она попала в чужие руки. Ваш дедушка просил ее стереть! Ах, боже мой!
Словно вихрем, Игоря вынесло из музея.
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
(Триптих народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
На выходе из Казначейства группа фармазонов, ожидая Ларису Рейснер, кричала чоновцам. «Нам комиссара вашего, девку давай!»
- Кто это? – спросил Троцкий. Лариса усмехнулась. Подняла руку, заглушая гомон.
- Слушай меня, молодцы! Кто согласен вступить в Красную рабоче-крестьянскую
армию, записывайтесь у товарища Вараксина. Кто не согласен, сдавай оружие, ступай по домам.
- Ты погоди! – загремел Иван-Сволочь. – Это как «сдавай оружие»? Мы воевали аль нет? Слово свое комиссарское давала?
- Давала.
- Так где золото?
- Золота нет. Вывезли белые.
- Все одно за тобой должок! – набычились каторжане, перебирая оружие. – Мы
воевали – плати!
- Орлов! – крикнула Рейснер командиру ЧОНа, - расплатись с товарищами
фармазонами!
ИГОРЬ И ТЭР ВОЗВРАЩАЮТСЯ В «КЛОНДАЙК»
Через потайную дверь Игорь и Тэр осторожно вошли в погруженный в темноту курительный салон для VIP-персон казино «Клондайк». Ничем не пахло, ни табаком, ни пороховыми газами, система вентиляции работала исправно.
Тэр зажег свет в плафонах, скрытых за потолочным карнизом, и комната озарилась рассеянным светом.
Потухший глаз телевизора смотрел на комнату звездообразным простреленным зрачком. В простреленном зеркале кусок стекла свисал над осыпавшейся нижней частью наподобие блестящего ножа гильотины.
Игорь озирался. Теперь он все видел по-иному. Вот здесь его крепко до боли обнимал Вашуков, тыкал руками в прижавшегося к стене Тэра, оглушительно фыркал в ухо… Грохотали выстрелы, пригибались, ныряли, орали, нажимали на курки и передергивали затворы сражающиеся люди. Бухала пушка Тиграна, отлетали к стенам и умирали оперативники. Внезапно ярко представилось, что покойный Вашуков, как Ягуар, был покрыт бледными пятнами.
Почему ему встретился пятнистый человек? Что это могло означать? Вдруг Игорь ясно понял: Вашуков был его личным, ревущим от ярости Ягуаром. Агрессия из внутреннего, психического мира, вырвалась на свободу, обрела тело оперативника ФСБ и нанесла удар по ненавистному врагу. Господи, какую невероятную реальность творит ум в симбиозе с миром!
Тэр отошел от видеодвойки – кассеты не было. Кто-то из ментов додумался вынуть ее. Черт! Как неудачно!
Вдруг Игорь понял еще одно: Мир каждую минуту занимался им – вещал запавшим ртом деда, разговаривал фразами дикторов телевидения, строками из газет, бил и резал его руками Вырвиноса, сковывал наручниками, пеленал в смирительные рубашки руками санитаров, перемещал по Москве в джипах и автозаках, ласкал руками Ксении и Инги, сграбастывал сильными лапами Семенова и Вашукова, пятнистым оборотнем выныривал из глубин психики, чтобы явить живую ярость воплощенной агрессии и вновь нырнуть в глубины бессознательного, и вел, вел, вел куда-то.
Его тыкали носом, указывали пальцами – вот же, вот! Дошло до того, что Вашуков был вынужден обнять его со спины и обеими руками указать на того человека, который все объяснит, который знает ответы на все вопросы! С каждым выстрелом его воплотившаяся агрессия тыкала Игоря носом в Тэра. Вот ключевой человек! Слушай его, твердил дед. Слушай его, твердил каждым выстрелом Вашуков, вот же он, смотри! Но если все указывали на Тэра – кто он такой, черт возьми?
Тэр словно бы короновался терновым венцом из шипастых пробоин в стене. Он стоял на том самом месте, где его застал «расстрел в четыре руки». Колючие пробоины в стенах легли так близко, что Игорь в очередной раз поразился, как ни одна из выпушенных им кооперативно с Вашуковым пуль не попала в черную, с тонкой каймой седины по границе роста волос голову. Маг даже пальцем отмерил расстояние от виска до дыры.
- Знаете для чего мы вернулись? – спросил он шепотом.
- За кассетой, - тоже шепотом ответил Игорь. Он силился вернуться к нормальному восприятию реальности, подозревая, что Тэр его гипнотизирует. Иначе откуда эти бредовые мысли про то, что Вашуков, стреляя, лишь тыкал его носом в смысл событий? Нет, то была стрельба на поражение и никакого другого толкования ей давать нельзя! Иначе можно просто сойти с ума.
- Не только за кассетой, - загадочно произнес Тэр. - Мне было предсказано. «Когда над тобой загорятся семь звезд, и если ты не погибнешь в их смертоносном сиянии, знай, пришел тот, кто сменит тебя!» Я долго ломал голову над этим пророчеством, а сейчас вдруг понял. Вот эти семь звезд!
Маг провел пальцем по пулевым отверстиям в стене.
- Игорь Павлович, вы видите семь звезд, вспыхнувших надо мной?
- Нет.
- Вы их видите, - заверил Тэр, вновь трогая пальцем дыры от пуль, словно сам удивлялся произошедшему. – Вот же они! Разве это не чудо?
Игорь не верил ни ему, ни себе. Он не хотел окончательно сходить с ума.
- Нет, - упрямо твердил он, - это дыры, а не звезды. Никакое это не чудо.
Тэр сказал удивленно.
- В меня стреляли в упор, выпустили семь пуль и не попали! И вы не считаете это чудом?!
- Пули отклонял я, - скромно напомнил Игорь.
- Повторяю свой вопрос: разве это не чудо?
Тэр смотрел требовательно. Игоря посетило странное ощущение, словно какая-то нечеловеческая сущность глядела на него сквозь матовые черные зрачки. Внезапно он понял суть вопроса: пришедший убивать сделал все, чтобы спасти врага от смерти.
- Да, - признался он пораженно, - это было настоящее чудо.
Маг не к месту спросил.
- Теперь вы понимаете, кто принял решение о стирании вашей прежней личности?
После долгих колебаний Игорь ответил.
- Это сделал я сам. Я всегда знал, даже в плену под сапогами чеченцев, что жизнь может быть другой – счастливой и разумной. Поэтому я и тянулся к петле, я хотел все стереть и начать заново, но как-то так, чтобы при этом еще и остаться в живых. И мой ум нашел «такой» выход, он сформировал ситуацию, при которой я и жив, и умер. Мне стерли память, старую личность, но не насильно, а с моего подсознательного согласия.
Тэр совершил ладонями три беззвучных хлопка.
- С небольшим, но существенным уточнением, Игорь Павлович, - сказал он. – Это сделала высшая структура вашей психики, ваш Смотрящий, сверх-Эго, Высшее «Я», Над-Личность, Логос, воплощенный в живого человека. Не каждому дано встретиться во плоти со своим Высшим «Я». У подавляющего большинства людей этого никогда не происходит. Они принимают свое сверх-Эго за физические законы вселенной, за государственные институции, за Его Величество Случай, за саму Судьбу. А теперь внимание! В реальном земном мире, в мокрых тоннелях Свияжских монастырей, решение о стирании старой личности Игоря Ледовских, Защитника, принял…
- Ну, кто же? – Игорь совсем запутался. Тэр молчал.
Игорь во все глаза смотрел на странного армянина. Внезапно он все понял: в лице Тэра ему повстречался тот, кого профессор Пасхавер называл Контролером психической вселенной, тот, кого Тэр сейчас назвал Высшим «Я».
До этого я принимал Его за складки местности, ошеломленно думал Игорь, за пейзаж, за случай, за судьбу, за неведомый и жестокий Рок. Это он вел меня по жизни, забрасывал в Чечню, в подвалы, на пытки, заводил в монастырские подземелья, лишал памяти, запирал в психушку, пугал до полусмерти, терпеливо конструировал жизненные ситуации и учил, учил, учил на моей собственной шкуре, несчетное количество раз тыкал носом в законы мира, пока я не стал разуметь и прозревать.
Пока я не понял, что никто не виноват в моих мытарствах, кроме меня самого. Пока я не понял, насколько совершенен мир. Тэр – это я, но огромный, бесконечно умный и знающий. Может быть даже, что он – это «я» из будущего, тот, каким я стану через много воплощений. Пришелец из будущего, он знает мою судьбу. По сути, он ее формирует. Это он нянчился с безумным Игорем, вел его сквозь жизнь, терпеливо ждал, когда откроются духовные очи подопечного.
Хотелось рухнуть на колени, подползти к Отцу, уткнуться измученным лицом в теплые ладони.
- Простите меня, - сказал Игорь. – Я не ведал, что творил. Я чуть вас не убил.
Внезапно Тэр преобразился, словно вырос на целую голову, глаза его вспыхнули – пронзительные и невыносимо тяжелые.
- «И сказал Моисей Господу, - пророкотал он торжественно. - Я один не могу нести народа сего, потому что он тяжел для меня».
Голос армянина стих, словно завершился горный обвал.
- «И сказал Господь Моисею, - голос упал до шепота. - Разве рука Господня
коротка?»
С этими словами Тэр простер руку.
Огромная длань свисала с облаков. Рубиновый перстень горел на ней печатью Ужаса. Как можно пожать такую руку муравьиной лапкой?
Забрезжили смутные мысли о наваждении, гипнозе, но пропали.
В сердце, как в гонг, ударил маленький молоточек, болючие вибрации наполнили тело, в голове раздался шепот: «Страшно впасть в руки Бога живого».
Застыв в некоторой каталепсии, Игорь Ледовских подрагивал всем телом. Он все ясно понимал: его Высшее «Я», его личный Смотрящий принял облик человека, чтобы встретиться с ним.
Это не было явление бесплотного духа или светозарного ангела. Как и все земные явления, его Смотрящий был чрезвычайно конкретен. Это был жилистый, синий от бритья уроженец Мардакертского района, с седыми висками, с крупными порами на крыльях изогнутого носа, вор в законе с цепурой на шее, богатый, влиятельный, способный реально контролировать его, Игоря, жизнь, обращаться с ним, как с марионеткой, вести его по авансцене жизни, дергать за ниточки, но не из своей прихоти, а выполняя написанный в каменных скрижалях Сюжет Личной Судьбы.
Тэр курил сигары, у него были потемневшие от никотина межзубные стыки. У него стоял искусственный хрусталик в левом глазу, он обладал массой, объемом, запахом, характером, привычками, национальностью. И одновременно это был его метафизический Небесный Отец!
«Может ли это быть? Может ли случиться такое чудо, как очная ставка человека со своим Небесным Отцом? Или это фантазии больной психики? Я лежу в бреду в Сербского и сплю! Инга, помоги! Где ты? Ты нужна мне сейчас! Сестра моя милосердия, услышь меня! Спаси!»
Тэр поманил пальцами, ободряюще улыбнулся. Игорь решился, протянул руку и сжал сухую, сильную и теплую кисть своего Высшего «Я».
Его словно током ударило. Человек пожал руку своей Судьбе.
- Всем стоять! – раздался резкий голос.
Из дальнего угла комнаты из-за кресел появились мешковатые в бронежилетах и шлемах бойцы спецподразделения ФСБ. В руках у них были автоматы с откидными прикладами.
***
В квартире матери гипнолога Бодрова раздался звонок.
- Алло, позовите, пожалуйста, Сергея.
- Минуточку.
Мать положила трубку на полочку.
- Сереж, тебя к телефону, - крикнула она из длинного узкого коридора,
заставленного полками с книгами. Сын вылетел, как ошпаренный.
- Мама! К какому телефону! Меня нет! Никто не знает, что я здесь!
- Ой, забыла, - испугалась мать. – А что делать?
- Теперь уже ничего.
Бодров взял трубку. Мужской голос насмешливо сказал.
- Сергей, кончай бегать, как заяц. Давай договариваться.
- Кто вы?
- Ведущий передачи «Алло, мы ищем таланты». Слушай внимательно. Я беру тебя в долю. Мне нужен такой человек как ты. Бери монету и выходи наружу. У тебя две минуты. Иначе придется напугать твою маму, а я бы не хотел травмировать старушку.
У меня у самого такая же дома сидит. Ну, как, договорились?
- Да.
- И еще одно. Не вздумай гипнотизировать моих бойцов, как ты это проделал с Лешей.
- Каким Лешей?
- Микрофоном. Слышишь? Это западло.
- Какие гарантии, что я получу свою долю?
- Мое слово.
- Мне надо подумать.
- У тебя нет на это времени. Если ты немедленно не выйдешь, дверь выломают.
ЛИЦОМ К СТЕНЕ!
В курительную комнату казино «Клондайк» вошел полковник Гурьянов. Он был в распахнутом сером пальто и шляпе, ботинки его влажно блестели.
- Игорек, молодец, живой, здоровый! – кинулся он к стоящему у стены парню. – Опусти, опусти руки. Что с тобой было? Где пропадал? Они похитили тебя? Мы с ног сбились.
Гурьянов отвел Ледовских в сторону, вполголоса расспрашивая.
- Что тут произошло? Ты можешь мне объяснить? Кто стрелял?
- Вашуков…
- Нет, кто в Вашукова Володю стрелял? Он? – полковник кивнул на Левона.
- Нет.
Лицо полковника изменилось.
- Тогда, может, ты?
- Нет!
- Парень ни в чем не виноват, - повернул голову Тэр.
- Лицом к стене! – рявкнул Гурьянов. Крылов в спину припечатал пятерней Тэра.
- Говори, Игорек, - вкрадчивым тоном продолжил Гурьянов, - ничего не бойся. Он больше не причинит тебе вреда. Ты под нашей защитой. Рассказывай все, как было, и этот человек сядет - крепко и надолго. Он попросту исчезнет из твоей жизни. Не бойся, говори.
- Что говорить?
- Кто стрелял.
Парень молчал. У него были заторможенные глаза и общее выражение невменяемости. Гурьянов нахмурился.
- Пойми, Игорь, сейчас ты проходишь как свидетель. Но если ты не расскажешь, как все было на самом деле, ты можешь стать соучастником. Или не дай бог убийцей. Это же не ты убил Вашукова, нет?
Игорь покачал головой.
- Верю. А кто? Что тут произошло? Помоги следствию. Сотрудничество со
следствием зачтется тебе при всех обстоятельствах, в том числе и когда тебе будут делать новое заключение в Сербского. Я замолвлю за тебя словечко. А если будешь упираться, то извини – подтвердится твой диагноз.
Игорь покосился на придерживающего его за плечи полковника. Этот человек еще вчера казался ему чуть ли не отцом родным, и вдруг все перевернулось с ног на голову. Полковник его втемную использовал! Послал убить человека. А теперь елейным тоном уговаривает «сдать» Тэра и Тиграна.
- Ты знаешь свой приговор? – вздернул пальцами его подбородок Гурьянов. –
Семнадцатая областная – это психтюрьма для маньяков! Твоя судьба сейчас зависит от твоих ответов. Повторяю вопрос! Кто убил моих людей?
Ледовских отдернул подбородок. Ягуарьи морщины встопорщили лицо.
- Вы подставили меня! Я передумал стрелять… И тогда вбежал Вашуков. И открыл огонь на поражение. В упор.
Игорь показал на пробоины в стене, созвездием оцепившие фигуру стоящего спиной армянина. Гурьянов не поверил ушам своим.
- Что? Ты хочешь сказать, что вот эти пули выпустил Володя Вашуков?
- Да твой чилавэк пулял! – тоном блатной разборки сказал Тэр. – Твой киллер
паганый! Игар падтвердыт. Сыдэть не мне, а тибе, полкан!
Гурьянов шагнул к армянскому авторитету.
- Да если бы Вашуков в тебя стрелял, ты бы в гробу уже лежал! А ты мне хочешь сказать, что он семь раз подряд промахнулся? С трех шагов? Ребята, вы способны в такое поверить?
Владимир Вашуков по штатному расписанию значился снайпером группы захвата. Науменко и Крылов угрюмо хмыкнули.
Полковник вынул из кармана пальто видеокассету.
- Вы же за этим сюда приехали? А? Я вас переиграл, Левон Вазгенович. Забавная кассета, правда? Вот вы, оказывается, кто! Не шулер и бандит, а Великий Магистр Ордена «Алкедамы»! Черт возьми! Меня посвятите в рыцари, а, Левон Вазгенович?
- Сегодня вечером тебя посвятят, - мрачно прогудел Тэр. – В рыцари подвязки.
В кармане у полковника заиграл рингтон мобильного телефона. Выслушав, он сказал «пропустите».
В коридоре послышался шум, дверь распахнулся, в комнату ворвался Валерий Егорович Бурыкин и налетел на Тер-Месропяна. Он смял бы его в лепешку, если бы не преградивший ему путь Крылов. Бурый схватился за автомат и отбросил спецназовца в сторону. За ним надвигались здоровенные телохранители. Им преградили путь бойцы полковника Гурьянова. Вмешался сам полковник. Возникла потасовка, заклацали затворы,
- Валера! – завопил Гурьянов. – Валерий Егорыч! Прекратить! Мы же
договаривались!
- Убью! – рычал Бурый. Во рту его пенилась слюна.
- Остынь! Я сказал, остынь!
- Я ждал этого момента! Я же его, суку…
- Стоять всем! – багровея, закричал полковник. – Валера, убери своих людей! Всем назад!
Бушующий Бурый чуть стих. Расцепились и фээсбешники с телохранителями.
- Он же сына моего! – рыдающим басом пролаял Бурыкин. – Сына-то за что, тварь
черножопая?! Ну, вызвал бы меня на стрелку, выяснили бы отношения, сына за что ты заказал, скот двуногий?!
- Я тут не причем!
- Это же ты заслал Хазару штуку баксов!
- Твой сын был латентным гомосексуалистом.
- Че-о?! Что ты там, падла, трекаешь языком своим поганым?
- Я видел заключение психиатра! Помнишь, его осматривал профессор Чернавин?
Профессор просто побоялся тебе об этом сказать, ты бы пришиб и его, и сынка своего. Ты же никогда бы не допустил, чтобы в твоей семье появился гей, правда, Валера?
Бурыкин замер.
- Погоди, - сказал он уже спокойнее, - какой нах… профессор? Че ты мелешь?
- Помнишь, сына твоего повязали за избиение гей-парада на Лужнецкой
набережной?
- Правильно сделал!
- Твой сын ненавидел и презирал голубых, вот и оказался в их ситуации! Ему
нравились парни, но ведь это было страшнейшее табу! Его уму пришлось сформировать такую ситуацию, как арест и изнасилование в камере. Ты помнишь его предсмертную записку? «Смерть пидорасам»! Вот он и убил в себе «пидораса»! Из твоего ружья, между прочим. Это ты, отец, отдал ему приказ на самоуничтожение. Если поймешь, сам жить на земле не сможешь…
- Убейте его, - слабо простонал Бурый, указывая на Левона. – Кто-нибудь,
застрелите суку!
- Сеанс психоанализа закончен! – сказал Гурьянов. - Увести!
РАССТРЕЛ МАРОДЕРОВ
(Триптих народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
… падая навничь у стены Казанского Казначейства в одном ряду с расстрелянными
подельниками, мудрый старик Кошкодав пожаловался выгоревшему до белизны приволжскому небу.
- Савецка власть… вестимо… свинцом… - слово «платит» густо заволосатевший
седой бородой рот выговорить не сумел.
- Предупреждал же, - скрипел зубами недостреленный Вася «Самородок», - от нее трупами пахнет! Не послушали меня…
Наган Орлова прекратил Васины прения с судьбой.
ИГОРЬ И ТЭР НА НАРАХ
Задержанных в казино привезли в изолятор ФСБ, заперли в одиночку.
- Это правда? – спросил Игорь.
- Про что? - Тэр сел на откидную шконку.
- Ну, про сына этого мужика? Вы заплатили, чтобы его изнасиловали?
- Его ум сам сформировал ситуацию изнасилования и самоубийства. Вы же знаете, как это происходит, как из ума материализуются убийцы, воры, ягуары и женщины…
- С вами страшно разговаривать, вы все про меня знаете… Ладно, допустим этот несчастный парень был латентным гомосексуалистом и каким-то образом сам устроил свое собственное изнасилование и самоубийство, хотя у меня никак ну, не укладывается в голове, как такое возможно. Допустим! Но эти люди в концлагере под Свияжском, за что вы их-то изуродовали?
- О ком конкретно идет речь?
- Я не помню имен. Кудасов, кажется… За что ему обрезали руки и ноги,
выкололи глаза?
- Этот человек был в двенадцатом веке Киевским митрополитом, обвинил епископа Ростовского Федора в ереси и приказал отрезать ему руку, язык и выколоть глаза, ибо, как он тогда писал, «сей еретик злословил богоматерь». Вот, дотянул до двадцать первого века и наконец-то согласился воплотиться на земле, чтобы отработать карму. Конечно, его нынешняя личность ничего не помнит, но ему пришлось испытать то, что он сам когда-то причинил, после чего душа его очистилась и стала свободной.
Игорь смотрел в замешательстве. Наваждение, пережитое в сигарной комнате, потихоньку рассеивалось. Он уже не верил, что ему явилось его Высшее «Я» в облике заросшего щетиной армянина. Расскажи кому – запрячут в психушку! Подумаешь, превратил мастерскую в музей, так что? Почуял, что шум поднялся, вот и преподнес музей в дар городу, чтобы выглядеть меценатом. Сейчас многие олигархи так поступают, чтобы откупиться от народа. Яйца Фаберже дарят, коллекции Ростроповича выкупают, а сами наворовали миллиарды, что им одна квартирка или пара яиц?!
А «расстрел в четыре руки», подсказал изнутри Страж. Да это я его спас, ответил сам себе Игорь. Он уцелел случайно, благодаря мне!
- Ну, а мой нос? – Игорь потрогал наклейку на переносице. – За что я должен был получить такую травму?
- Ну, как же, - удивился маг. – Ведь это вы изуродовали Питбуля.
- А ему-то за что, господи?
- А он был в 1058 году новгородским епископом Лукой Жидятой, приказал отрезать слуге своему Дудику нос за клевету. Исторический факт, отражен в летописях.
А Дудик за что пострадал?
- Дудик? Дудик-Дудик… погодите… Дудик был в прошлых жизнях компрачикосом,
превращал детей в бесенят, то есть уродовал младенцев, отрезал им носы, ломал руки и ноги, и таких уродцев сажал на цепи в церкви.
- Зачем?
- Бесенята пугали прихожан, чтобы те верили в загробные муки и больше платили за отпущение грехов.
- А за что детям такие муки?
- Ара, Игар, дарагой, так ми до Адама и Евы дайдем, да! Расслабься, слюшай!
- Я не могу расслабиться! Со мной происходят запредельные вещи! Я в шоке! Кто вы? Мессинг? Ванга? Я сойду с вами с ума? Или… или я уже сошел с ума? Скажите! Что со мной происходит? Объясните! Умоляю! Почему я здесь?
Тэр посмотрел в зарешеченное окошко под потолком, ответил негромко.
- В прошлой жизни вы были убиты точно в такой же камере.
- Я? Был убит? За что?
- Вы смертельно оскорбили одну женщину.
- Как?
- Как может оскорбить мужчина женщину?
- И меня за это убили?
- В виде женщины к нам приходит сама Жизнь. Оскорбляя Жизнь, вы отрицаете ее, не принимаете, а, значит, хотите умереть. Миру ничего не остается, как только исполнить ваше заветное желание. В нынешней жизни вы тоже оскорбили любившую вас женщину…
- Кого? – вскинулся и тут же поник Игорь. - Да…
- Как видите, вы повторяете одну и ту же ошибку на протяжении многих жизней, и вас вновь и вновь возвращают к этой ситуации, чтобы вы прошли урок. Хорошо, что Инга Никодимовна не стала церемониться и пустила в ход тапок…
Игорь выкатил глаза.
- Откуда вы… впрочем… я…
- Что случилось дальше, Игорь Павлович?
- Когда? У Инги? Я ушел…
- Нет, дальше случилось чудо.
- Чудо?… Какое?
- Вы стали перед женщиной на колени и попросили прощения.
- Да…
- Если бы вы не попросили прощения, то, скорее всего, погибли бы в сигарной
комнате клуба «Клондайк». Но вы переломили свою непомерную гордыню, и ваша жизнь переменилась самым чудесным образом.
В голосе мага Игорю послышалась ирония.
- Чудесным? - он обвел взглядом мрачные стены узилища.
- Жизнь, как всегда, выполнила ваши заветные желания.
- Оказаться в тюрьме?
Тэр усмехнулся.
- Люди часто сбегают с самых важных встреч в своей жизни. Тюрьма – лучшее
место для рандеву. Спешить некуда, никто не помешает, и главное – убежать нельзя. Позвольте я кое-что напомню вам…
Маг простер над Игорем руку, тяжело и пристально посмотрел в зрачки.
- Опять… - прошептал Игорь, закрывая глаза.
ЛАРИСА РЕЙСНЕР ДОПРАШИВАЕТ БЕЛОГВАРДЕЙСКОГО ОФИЦЕРА
(Триптих Народного художника ССС И.Ледовских «Гражданская война в России»)
По Екатеринославской растянутые цепью чоновцы под штыками вели колонну пленных белых офицеров. Лариса Рейснер в черной кожаной куртке, в черной фуражке с рубиновой звездой пришпорила рыжего донского жеребца, поскакала вдоль строя. Взгляд ее выискивал кого-то среди пленных. Вдруг лицо ее озарилось хищной радостью. Она резко осадила коня и подняла его на дыбы. Под взметнувшимися копытами мелькнуло бледное лицо с усиками, расширенные глаза, родинка под глазом в форме слезы. Взлетела рука, закрывая голову от наплывающих копыт. Лариса припала к холке коня.
- Узнаешь? – крикнула она Маневичу ( а это был он). - Ну, что, Петруша, вот мы и встретились, как я и обещала!
С этими словами женщина-комиссар отвернула скакуна, и, пришпорив, умчалась.
То ли испуг под вздыбившемся конем, то ли «голос охрипшей виолончели» так подействовали на поручика, но Маневич почувствовал, как по всему его телу побежали мурашки, а душа заныла в волчьей тоске.
Рейнер промчалась в голову колонны, где приказала Орлову поместить поручика Маневича в одиночную камеру номер семнадцать, ту самую, в которой она сама ожидала расстрела всего несколько дней назад.
Перед рассветом спящего поручика разбудил скрежет засова. Дверь открылась, с лампой в руке вошло его наваждение – Лариса Рейснер. Ремень скрипел на ее тонкой талии, кобура казалась слишком громоздкой для хрупкой фигуры. Вахмистр Толубеев внес табурет.
- Сюда поставь, - показала она в угол рядом с дверью. - Ступай.
- А вы как же-с, одни? – спросил вахмистр.
- Ступай, - повторила Рейснер.
- Вы с ним осторожнее, это не человек, а зверь в человеческом облике, -
Толубеев опасливо глянул на поднимающегося с нар Маневича. – Скольких он православных до смерти запытал, лично расстреливал… Бог не Тимошка, видит немножко…
Повинуясь нетерпеливому знаку комиссарши, Толубеев вышел.
Рейснер повесила лампу на крюк над дверью, в камере стало светлее.
- Здравствуй, Петруша, - сказала она, устало опускаясь на табурет. - Как видишь, я держу слово, обещала вернуться и вернулась. И ты умница, дождался меня, как мы и договаривались.
Поручик спросонья умыл лицо ладонями.
- Никого я не дожидался, - сказал он охрипло, - я попал в плен.
- Какая разница, под каким предлогом ты остался в Казани, чтобы встретиться со мной.
- Я попал в плен! – повысил голос поручик.
- Погоди, ты хочешь сказать, что не ждал меня? – удивилась Рейснер.
- В третий раз повторяю – я попал в плен!!!
Вокруг лампы замельтешили мошки, по камере замелькали тени.
Лариса хлопнула на щеке комара.
- Волжские комары – вот кто настоящие эксплуататоры!- засмеялась она, но как-то деланно, надсадно. – Как же ты оказался в плену?
- Наш бронепоезд попал под обстрел, мы остались без средств передвижения,
красные прорвали фронт… все случилось неожиданно…
- Против твоей воли?
- Конечно… Постой!
- Что?
- Уваров и Неженцев были сварены заживо кипятком из разбитого тендера…
Как… как ты могла об этом знать?
- Я же предупреждала, я - ясновидящая.
- Но это так странно!
- Странно другое! Ты готовился бежать, но обстоятельства против твоей воли
сложились так, что мы вновь очутились в той же камере, только теперь на моем месте – ты. Вспомни, как ты тогда пришел ко мне, со взведенным револьвером.
Маневич отвел глаза.
- Мне было приказано… Но я… не хотел. И, как ты знаешь, не выполнил
приказа!
- Не лги, Петруша. Ты просто жаждал убить меня, ведь ты убийца,
прирожденный бестрепетный убийца.
- Клянусь, я не убил бы беззащитную женщину…
- Не клянись! – резко перебила его Рейснер. – Ты не знаешь, с кем имеешь дело, и не представляешь, куда ты попал. Ты думаешь, это подземелье контрразведки? Это штольни моего мозга! Ты – мой воплощенный страх, мой Убийца! Знаешь ли ты, как страшно на рандеву со своим собственным «Убийцей»? Я очень хотела это испытать. Для этого и пошла учиться на курсы в Психоневрологический.
Только там преподавали сухую бумажную науку, а я жаждала все испытать на собственной шкуре. Я ведь сама вызвалась пойти в Казань. И сама устроила свой арест у Казначейства и ту ночь в этой камере, когда ты отпустил меня. Из моего ума «Убийца» воплотился в белого офицера, и, знаешь, я довольна тем, как он выглядит. Я боялась встретить тупого палача, но ты довольно красив, великодушен, умен, хотя нынешняя твоя черносотенная личность все еще ужасно ретроградна. Впрочем, какой она должна быть у прирожденного убийцы? Ну, здравствуй, Петруша!
Освещенное красноватым светом коптящей лампы лицо Рейснер выглядело воспаленным, речь ее была нетверда, глаза косили, черты искажались быстро гаснущими гримасами. Она пьяна, подумал Маневич.
- Меня контузило… - как бы оправдываясь, сказала Рейснер. - Голова гудит, как Царь-колокол, и временами мерцают странные видения. Тебя не навещают призраки убитых тобою людей?
- Царь-колокол никогда не звонил.
- Ты просто не слышишь его голос. Обещаю, ты услышишь его. Он будет
сопровождаться следующими словами: (шепотом) «Страшно впасть в руки Бога Живаго».
Маневич с иронией заметил.
- Я вижу, контузия не прошла для тебя бесследно.
- Хочешь, я скажу, как узнала тебя. Ты был единственным из людей, кто приставил к моему виску пистолет. Помнишь?
Маневич отвернулся.
- Я был пьян. И вообще…
- Что вообще?
- Это было сплошное безумие.
Рейснер встала.
- В этом я с тобой, положим, согласна, сплошное безумие! Да, ты тогда был пьян. Впрочем, я тоже тяпнула спиртику, с матросами. Устала. Дважды поднимала полк в атаку... Попробуй теперь ты уговорить меня не делать того, что ты хотел сделать со мной, тогда…
Лариса вынула из кобуры револьвер.
- Ну же, - сказала она, прицеливаясь Маневичу в голову, - я жду.
Поручик выпрямился, застегнул под горло мундир с нашитой на правом обшлаге белой Алексеевской эмблемой.
- Стреляй! Я не боюсь!
Женский палец потянул курок.
- Как глупо… - прошептала Рейснер.
- Чего ты хочешь от меня?! – выкрикнул побледневший Маневич.
- Разве я спрашивала тебя тогда, что делать мне? Нет, я сделала все, самое
немыслимое, чтоб только ты не выстрелил мне в голову. Теперь попробуй ты разубедить меня.
Рейснер взвела курок. Барабан провернулся.
Пуля, предназначенная Петру Маневичу, стала строго напротив дула, закопченного пороховым нагаром недавнего боя.