Я был бедным, не признанным, как я считал, поэтом и музыкантом. Она – зачарованная моим талантом пленница. У меня были гитара, стихи и полная неопределенность жизни. У нее маленький синтезатор и огромное количество кукол. Я с удовольствием играл на первом и слушал рассказы про вторых.
Большинство ее кукол были сделаны вручную, и только малая толика кем-то подарена или куплена. Было довольно забавно наблюдать, как она с ними возится. Раскладывает, переставляет и очень ими гордится.
Куклы были везде: на спинке дивана, на полках серванта и книжных шкафов, на письменном столе и даже на кухне. Многие куклы были просто волшебными…
Я помню парочку маленьких эльфов. Куклы размером с ладонь каждая, в сверкающих сказочных одеяниях с удивительно аккуратно вышитыми лицами, с заостренными ушками и настоящими, ее, волосами.
Но… у нее долго не получались крылья. А что за эльфы без крыльев, смех, да и только. И она настолько была поглощена этой проблемой, что мне казалось, забывала о моем существовании. Или мне так только казалось.
Я каждый вечер приходил в ее не большую квартиру, съедал все, что мне подавали на стол, потом садился в зале, пил чай с печеньями и наблюдал как она…
Она гнула проволоку, обтягивала ее какой-то прозрачной тканью, что-то кроила, шила, смотрела на творенье своих рук, не удовлетворялась сделанным, все ломала, выбрасывала и начинала с начала. И так повторялось снова и снова. Я приходил – она гнула проволоку. Я пил чай – она кроила. Я уходил – она ломала и выбрасывала. Это продолжалось так долго, что наступили холода.
В тот день я шел по раскатанной машинами в оттепель и замерзшей с холодами грязи к ее дому и размышлял о том, что же сегодня попадут на ужин. Она встретила меня на пороге сияющая от счастья. Обняла, крепко прижалась ко мне, чмокнула в щеку и убежала в комнату. Пока я раздевался, по квартире разносилось ее не прерывное веселое щебетание о том что она рада что я пришел раньше обычного, что сегодня не такой уж сильный мороз, что скоро будем ужинать и просто сегодня необычайно хороший день. Я снял ботинки, куртку и зашел. Она стояла посреди комнаты, облокотившись на стол, продолжая что-то щебетать и сияя, как лампочка быстрого накаливания.
Она отошла в сторонку и, моему взору открылось то, чему она так не сказано радовалась. Это были те самые две куклы. Два эльфа – девочка и мальчик. Точно такие же какими я их видел раньше, но теперь у каждой за спиной расположилось по четыре маленьких крылышка. Тонких и хрупких как у стрекозы. Я был просто поражен их сказочной нежностью. Эльфы будто ожили. И создавалось впечатление, что вот вспугнешь их, и они вспорхнут и улетят. Просто ожившая детская фантазия.
Она положила кукол мне на ладони и назвала их имена. К сожалению, я их не запомнил. Она вообще всех кукол знала поименно, а я их никогда не запоминал. Мне это казалось глупым, пустым и ненужным.
Раньше я куклам, ее куклам, не придавал значения. Они были чем-то обычным. Ну такое у человека хобби. Я слушал рассказы о них, улыбался и разглядывал ее. А потом мы читали друг другу стихи, пели песни, пили чай и любили.
Лишь теперь я понял, что это для нее была целая жизнь. Ее маленький мир, вмещавший в себя всю вселенную. Мир, о котором она хотела рассказать всем окружающим. Мир, о котором она рассказывала. Но окружающим он, ее мир, был не нужен. Впрочем, как и мне. Возможно, это было жестоко. Но я хочу быть честным. Жаль, что я не был им тогда. И еще жаль, что тогда я этого не понимал. Но это было так давно… Примерно два маленьких эльфийских тысячелетия назад.