«Гидон». Многие заводы тут называются по имени их владельца. Хозяин – высокий толстый араб. Умница. Может работать на всех станках. У него один программный фрезерный, три токарных, два универсальных (правильнее – конвенциональных) фрезерных, сверлильные и небольшой эррозионный и маленький плоско-шлифовальный. Рабочих двое, иногда три человека. Зависит от того, работает ли какой либо умелец – универсал. Постоянно на заводе крутится его брат. Любитель выпить и других развлечений. В их семье решили так, что если он при Гидоне – станет серъёзнее и не будет заниматься глупостями. Гидон изготавливает пресс-формы для литья из пластика различной формы бутылочек. Такая форма занимает работы месяц-два, стоит пятнадцать – двадцать тысяч долларов.
В праздничные дни в конторке собираются все работающие, иногда подходит один – два друга хозяина. И – месиба – праздничный стол. Пьют в меру. Брат хозяина пытается эту меру увеличить, но он всё время под контролем.
Я в то время ещё сдерживался, работал только на станке. И Гидон не шумел, говорил всегда спокойно. И всё же я искал другое место работы. Почему? Не помню.
Зашёл к его соседу. «Матек». Внешне понравилось. Шесть фрезерных, два токарных. Поговорил с хозяином. Ицик. Он мне отказал. Сказал, что хочет человека, знающего иврит. Ясно и понятно. Имеет право.
Через пару лет я таки попал к нему и проработал с ним пять лет. За которые он раз десять меня выгонял из-за пьянки и брал обратно за руки и голову и желая мне помочь. О этом позже.
==============
«Исраэль банкер медуяк». У Исраэля было плохо с глазами. Специалист он хороший, где не хватало глаз, помогало увеличительное стекло, или пальцы или отблески. За рулём его машины обычно сидела жена. Иногда она вмешивалась в процесс работы, это приводило к тому, что некоторые из рабочих – что местные, что русскоязычные, отказывались работать и уходили. Там же я впервые увидел рабочего владельца программного фрезерного станка СНС. Станок большой. Его владелец был раньше хозяином небольшого заводика, но не устоял. Оставил себе только станок СНС и с ним, заключая договор, работал. Я попал как раз в то время, когда он закончил работать с Банкером и перебирался на другой завод. Для перевозки станка разбирали стенку, специальная машина – кран вытаскивала станок и на новое место.
Работа моя была точная, детали мелкие. Справлялся.
Проработал две недели. Там же работал один пожилой, убелённый сединами мужчина. Он подметал стружку, наводил порядок с инструментами. При необходимости, Истраэль ставил его работать на станке – он мог работать за любым.
С утра «седой» обьявил о дне рождении. Вытащили на середину участка столик накрыли. Все выпили по граммульке, только что для запаха, укусили печённое и вернулись на рабочие места. Осталась почти полная бутылка коньяка и вина. Их поставили в холодильник.
Долго они там не простояли. Именинник предложил мне продолжить. Почему бы и нет? Продолжили. В обед пошли в кафетерий и там ещё более продолжили.
А в пять часов дня, к станку, за которым я делал рабочий вид, придерживаясь за него, подошёл Исраэль.
-- Иди домой. И…больше не надо приходить.
---------
Через год, работая на одном заводе, встретил парня, местного, токарь он, который тогда же, когда и я, работал у Банкера. Он ушёл от него через пол года, отказавшись слушать жену хозяина, которая пыталась ему объяснить, как надо работать.
Этот парнишка рассказал ещё кое что. А именно: через пару дней, после того, как я прекратил там работать, «именинник» привёл на завод своего родственника – фрезеровщика. И ещё до моего прихода на завод он говорил о нём с хозяином.
Не берусь судить, что же это было. Напился я сам, никто под автоматом не заставлял. И всё таки, конечно же, имеется желание заявить, что всё было подстроено, что это была подстава. Но! Моя пьянка тогда не была чем то необычным для меня. Значит, сам виноват.
=================
В 94-ом весной не стало Берри, собаки. Есть такое, что простить сам себе не можешь, и с чем жить – невозможно. А ты живёшь. Конечно, в первую очередь это касается человеческих отношений. Но собака, это…что тут говорить. Знаю одно, коль я не пил бы, у неё был бы шанс выбраться из её болезни. Я помню всё до мелочи, как это произошло. Рассказывать не буду.
==============
«Имко». Человек сорок рабочих. Электроника для …..редкий завод в Израиле работает без заказов от армии. Я работал на механическом участке. Как то позабавил парнишка, местный, тоже фрезеровщик, неплохо владеющий русским языком – у него жена из Киева.
Красили детали, метрах в двадцати от станков. Но запах краски – замкнутое помещение, жара, без вытяжки – нам аж глаза резало. Так этот парень отказался работать. И менаэль – начальник производства, воспринял это как что то нормальное. А нам, русскоязычным господам, такое и в голову не могло придти – отказаться от работы из-за запаха краски.
Там же замучил меня один земляк. Тоже фрезеровщик. В возрасте уже, лет сорок ему. И работу знает. Но через каждые пол-часа подходит ко мне и спрашивает – это так делать? А это правильно? Как тут работать? Какие лучше в этой работе обороты?
Достал таки. Я объяснил ему, вначале вежливо, что мешает работать, что я ему не начальник, что одно дело – подсказать много раз в первые дни работы, пока освоится, плюс – земляк, и иное – подсказывать всё время. Тем паче, я же вижу, он знает работу.
Не помогло. Тогда рявкнул пару раз. Помогло. На пол дня.
Понравилась мне один раз работка. Корпус для установки на танке, для набора малых ракет. Корпус весом килограмм десять. Деталей много. Я приспособился зажимать их за пару движений. Конечно, за день намахался – поднимать, крепить, снимать. Но работа шла чётко, так, как я хотел. Осознание значимости её – тоже немаловажно.
На «Имко» я проработал пять месяцев. Потом сокращение. Небольшое. Человек шесть.Но в том числе и я.
А менаэля встретил через год на дискотеке. Звал обратно. Но я тогда уже работал, а бегать произвольно с места на место – неправильно это. Мои работы прекращались « по причине…», а не по желанию найти что то лучшее. От добра добра не ищут. Да и есть старая еврейская пословица « давиться, так одним куском».
============
«Маспинот Исраель». Судостроительный. Тоже район Блюбанд, за аэропортом. А на другой стороне залива видны были корпуса другого судостроительного, военного.
Я шёл по территории, заглядывал в корпуса. Большой завод. В корпусах цехов собирают корабли, в доке стоит американская подводная лодка – ремонт. Мой цех – механический. Ряд фрезерных станков, малые токарные напротив, на следующем участке большие токарные и фрезерные, слесарный участок, сварщики, и большой двухстоечный фрезерный станок. Между стойками метров восемь, стол станка посередине, шесть на шесть примерно. На одной из стоек находится подьёмная площадка, шпиндель и коробка передач.
Меня вначале поставили на малые станки, но через несколько дней перевели в помошники фрезеровщика на двухстоечный.
Детали на нём соответсвующие, с одну, с две средних комнаты. Ноги больших кранов. Коробка огромного двигателя, не знаю уж для чего, вроде для электростанции. Коробку закрепили на столе. Практически, всё то же самое, что и при работе на малых станках, только с учётом веса, инерции. Через коробку пропущен вал, на котором крепится резец. Вал имеет опору на второй стойке и в шпинделе, возле подвижной площадки. В круглом помещении внутри коробки, диаметр помещения метра три и ширина метра два, стою согнувшись я. В ногах коробка с маслом. В руке кисть. Вал передо мной. Резец с пол-метра длиной, он медленно вращается с валом и растачивает отверстие в стене коробки. За размерами, скоростью вращения и продольного перемещения резца следит фрезеровщик с площадки. Я кисточкой смачиваю резец, когда он проходит возле меня. Резец со скрипом и скрежетом, с шуршанием и подвизгиванием совершает своё вращение. Масло с него нагревается, испаряется и наполняет всё пространство внутри коробки. Пытался я работать в маске, но тогда дышать совсем невозможно. Поэтому делаем частые перерывы. Так проходит четыре дня. Первый день было интересно, забавно и всё необычно и смешно. Смешно самому над собой, что вот дожился, такая дикая работа. На второй день не смешно и не забавно, работа то вреднющая – дышать этой гадостью, и страшновато стало – резец всё перед глазами, не попасть бы под него рукой, вал вращается, не зацепить бы – хоть и гладкий, а крутнуть может, а места там для вращения меня целиком не очень то и хватает. На третий день всё стало до лампочки, глаз и руки попривыкли, осторожным стал только после того, как пару раз еле еле успел вовремя отдёрнуть руки от резца. Четвёртый день прошёл муторно муторно, всё надоело. Это не работа, а чёрт знает что. Так хоть бы платили. Так и нет. У меня раза в три четыре меньше того, кто на площадке. Он – спец. А я кто?
А с ногами крана иначе. Там работа снаружи. Основное делает инструментом станок. Но остаётся и ручная работа. На верхней поверхности нужно сотворить отверстия с резьбой. Большого диаметра. Это возможно только надевая на здоровущий вороток с мечиком длинную трубу и вращая её вдвоём.
Через неделю меня перевели на средние станки. И опять подошёл праздник. Ребята, работающие там, после смены собрались в малой столовой. Налили и мне. А у меня как раз очередной период бросания пить. И я отказался.
Была и ещё одна причина. Тех, кто попадал на завод через коахадам (посредников), держали три месяца. Затем увольняли. И через пол месяца звали обратно. Тех, кого считали нужными. Эта система встречалась мне и позже иногда. Суть её в том, что посредникам завод прекращает платить, а рабочим, как бы нанятым вновь, тоже платится меньше. Наверняка ещё какие то заморочки и хитрости имеются, я не вникал – мне это надо? Мне важно только то, что зависит от меня.
И ещё. Те, кто уже работали на заводе более полугода, всеми правдами и ухищрениями, стремились попасть в число постоянных рабочих завода. Естественно, это порождало систему бдения друг за другом, наушничества. Вобщем то, подобное опять таки встречалось и ранее и впоследствии. А я терпеть не люблю такие игры, интриги, бури в стакане. Ещё с Союза это не люблю. Ибо понял когда то – я в таком образе действий слаб, не могу и не хочу, не моё это. Только сталкиваясь с проявлениями этих явлений, всегда во мне жило какое то детское удивление: как же так, люди способные, умные, умелые, серьёзные и добрые, в ином приличные и честные, а тут на те пожалусто, такое иной раз могут сотворить, что ах и ох.
Одно дело, знать слова мудрых, другое – принимать их внутри себя.
Человек, словно в зеркале мир –
- многолик.
Он ничтожен.
И он же
безмерно велик.
(О.Хайям).
Прошла ещё неделя. Не было работы на станках. Меня поставили на сверлильный, потом помогать слесарям. А затем я спросил бригадира, когда будет работа по моей специальности? Может, коль сейчас её нет, я пойду домой, ведь уже три часа сижу без дела.
Он согласился. И меня отправили домой. Без возврата на работу.
А как раз за день до этого, пришло подтверждение от битахона – вроде нашего, в Союзе, особого отдела завода, что я не шпион и могу работать на заводе. Но, увы, увы.
==============================
====================================
Завод «Матек». Хозяин – Ицик, ему под шестьдесят, он широкоплеч и силён, сам тоже из фрезеровщиков. Иногда приводит своих двух сыновей, чтоб привыкали. Старший много поездил по свету, год прожил в Азии. Позже освоил программирование и стал много времени проводить на заводе. Число рабочих колеблется от пяти до восьми, в зависимости от объёма работы.
---------------------
Как болит голова. И в боку чего-то ёкает. Но нельзя поддаваться боли. Надо работать. И главное, не запороть, не испортить деталь. Прямо наказание какое-то, после пьянки вечером, утром на работе, если добрался до неё, хозяин, Ицик его имя, даёт делать детали не простые, а сложные, точные. Уже с год я тут работаю, а ситуация всё время повторяется без изменений. Прямо как нарочно. Ничего, справлюсь! Сегодня пятница, завтра отдохну.
Звук, идущий от станка, чуть изменился. Что там? Ага, струя жидкости охлаждения сместилась от детали. Вот так поправим, а теперь можно и перейти с автоподачи на ручное управление. Так, пора, станок выключим, продуем сжатым воздухом и можно доставать деталь из тисков. Проверим размеры. Бедиюк - точно, лё меа, меахамешим ахуз беседер — не сто, стопятьдесят процентов порядок. Сейчас надо ещё микрометром проверить, потом индикатором на плоскостность и следующую деталь начнём.
Ну вот и время обеда. Сходить в кафе остограммиться? Оно то, конечно, полегчает, да потерплю ещё . Нет, всё таки схожу, а то не доживу я до конца смены, это же ещё гиганстки много времени, аж четыре часа.
Уф, отпустило малость. Всё, всё, хорош, марш назад работать.
Хозяин подошёл с станку. Молча постоял, посмотрел, повернулся уже уходить, да передумал .
-- Ты ведь эту работу не закончишь сегодня. А работа мне нужна срочно. Может, выйдешь поработать завтра. В субботу? Я тоже буду работать, позже ещё сын приедет, поможет.
---Хорошо, если смогу. Вечером я буду точно знать, там дома есть проблемы с инсталляцией. (сантехника). Если всё будет в порядке, то приеду. Ну а не смогу, то уж извини. А завод ты когда откроешь?
-- Я приеду в восемь. И ты к этому времени приезжай.
Чего то меня штормит. А вчера зачем столько пил? Ладно. Ведь сумел же утром услышать свои два будильника и встать, хотя лёг в три. Или в четыре?. И не лёг, а отрубился. И во сколько, не помню, не ври сам себе. Главное встал. Герой!!! И приехал. Та-а-ак, семь. А ведь рано. Ицик, вроде, говорил, что будет в восемь.
Целый час сидеть на улице и ждать? Хм, хм.
Переместил себя на перекрёсток, так уже кафетерий работает. Принял сто грамм «лекарства». Вернулся.
Жду. Жду.
А ведь можно забраться внутрь. И знаю как. Примерно. Почему бы и нет, попробую. Вот же будет удивительно. Он приедет открывать, а я уже там. Работаю. О какой я!!!!
(такая мысль могла, разумеется, придти только в нетрезвую голову!)
Я обошёл здание. Остановился у ограды, здесь рядом гараж. На его территорию можно пройти от канала. Так, сделано. Теперь по сетке ограждения (гнётся, зараза) на крышу склада завода и на землю. На склад дверь откроем без проблем. Так. И по трубе на решётку окна, вот и край крыши, а вот и отверстие. Уф-ф, залез! Чердак не чердак, а что-то вроде него. Куда теперь? Сдерживая дыхание, стал перебираться через трубы, наваленные в углу, потом сделал шаг вперёд. Ещё один. И провалился.
Перекрытие потолка было из листов какого-то лёгкого материала, типа пенопласта. Вес мой оказался для этих листов роковым. Пролетев по воздуху, я ударился обо что то с глухим звоном и рухнул на пол.
И оказался в комнате контрольных инструментов. Пыль заполнила комнату и мешала разглядеть хоть что нибудь. К тому же она и лёгкие обрадовала собой. Когда прошёл кашель, а пыль слегка осела, я рассмотрел всё вокруг и стало понятно, что и как. С потолком то ясно - гнилой. А спиной ударился о железный шкаф, вон крышка прогнулась и дверца тоже, потом на стол попал и оттуда на пол. Это называется повезло? Ну, часть хмеля от этого так точно вылетела. Так, что теперь? Время идёт. Сейчас в цех и всё осмотреть внимательно. Потирая ушибленный бок и спину, бросился в цех. Как только оказался там, по ушам ударил вой. Как будто стадо слонов ударили раскалённой сковородкой. Если представить такое.
-- О, Балбес, я забыл! Пить меньше надо. Сигнализация!!! Что делать?
Бросился к окну, распахнул. А снаружи решётка. Схватил её обеими руками, стал трясти. Не поддаётся. А-А-А-ааааа! Как сигнализация ревёт. Сейчас приедет полиция, повяжут, убьют, расстреляют. Не хочу опять в тюрьму!!!
Руки им покажу, что не вооружён! Я высунул руки сквозь решётки наружу. Вот, увидят, скажу, что не вор, а просто хотел удивить хозяина, стать и работать, он приедет, а я уже у станка, вот я какой!!! Но боже, как сигнализация режет уши, больно же, а пошли они все....
Я развернулся, пробежал по цеху, влетел в комнату контроля, на стол, на шкаф, на чердак. Через трубу, в отверстие, на землю. Куда теперь? К каналу, вдоль него. Земля сырая, пристаёт к ботинкам, вяжет ноги. К чёрту , к чёрту ! Дальше, дальше от этого места. Ну вот, выбрался на асфальт и далеко от завода. Хорошо ещё, что день такой - суббота, выходной, народу никого нигде. Теперь к шоссе, домой, домой. А, кафетерий на перекрёстке же . Вот и успокоительное примем. Водка есть? Водку, колу. Хо-р-р-р-ошо!!!!!!!
На следующий день утром, глаза лезли наружу, голова как колокол, во рту наждак, но пошёл на работу.Так, без особой надежды, но.... Конечно, какой Ицик ни есть, но не дурак же. Хотя шанс есть. Один на тысячу. Скажу,если спросит, а вдруг не спросит, что в субботу не был я тут, не мог приехать.
Приехал на завод на пол-часа позже обычного.
Открыл дверь, кивнул головой , приветствуя ребят и хотел пройти мимо конторки в гардероб. Не вышло.
--- Рома, иди сюда, --позвал хозяин.
Подошёл. Тот протянул руку к столу, взял с него что-то и, подняв перед глазами моими, спросил:
--- Твоя?
В руках хозяина была расчёска. Моя. Выпала вчера?! Чёрная, плоская расчёска. Таких сотни на рынке и в магазинах. И цена им шекель-два. Да вот незадача, я то на заводе уже не первый день и каждый знает, что такой расчёски у ни у кого больше здесь нет. Есть проще, есть лучше, а такой нет. И знает это Ицик, иначе не спросил бы ТАК теперь. Отпираться? Нет!
--- Да! Моя.
-- Вызывать полицию или поговорим?.
---Поговорим.
Я сел. Хозяин отослал секретаршу и тоже сел. Помолчали минуту.
-- Я не вор.
--- Знаю, потому и говорим. Вначале иди в комнату контроля (где мерительный инструмент), посмотри сам, чего там.
Я прошёл до входа и остановился. В комнате, которая раньше блистала, теперь было будто после взрыва. Всё покрывал толстый слой пыли, инструменты - штангельциркули, микрометры, мерительные плитки, индикаторы, штангельрейсмусы, уголки, калибры валялись по всем углам, на полу, со шкафов слетели листы бумаги и они теперь маячили белыми пятнами на столах, а на том шкафу, который подвернулся под спину меня падающего, с согнутой крышки и погнутой дверцы отлетела местами краска и он зловеще маячил чёрными пятнами.
Вернулся к хозяину и молча сел.
-- Ремонт и проверка инструментов мерительных, ремонт потолка и сетки на складе. Я посчитал. 2300 шекелей. Не согласен - вызываю полицию.А согласен, то из зарплаты высчитаю.
---Конечно согласен.
---- Сейчас иди, наводи порядок, а после обеда за станок.
-- Хорошо, только не за один раз высчитывай, тяжело ведь так. Хотя бы за три.
----Посмотрим, за три или за два. Иди, работай.
Я направился в гардероб. Ну и ну, как проскочил то, а что высчитывать будет, не смертельно, зато это значит, что как минимум пару месяцев ещё не уволит.
-------------------------------
Вышеописанное произошло на заводе «Матек». Тогда он находился в переулочке, неподалёку от перекрёска Вулкан (ударение на «У»).
В общей сложности я проработал на заводе около пяти лет. Говорю «в обшей сложности» потому, что раз десять – пятнадцать Ицик меня увольнял. И брал затем обратно. Первое из-за моего пьянства. Второе – из за рук и головы и плюс желая мне помочь стать нормальным непьющим человеком. Рабочим. Увы.
Перерывы между уходом – возвращением были различные, когда пол - месяца, а когда и пол - года.
Как то мы с ним ехали в машине. От меня разило как от… – кто знает, ясно и понятно тому, а кто не знает – и не надо знать. Голова раскалывалась, поспал то всего часа два. Но я улыбался и разговаривал - зачем показывать страдания по причине, вовсе не вызывающей уважение. Ицик, не отрывая взгляда от дороги, сказал:
-- я знаю, почему от тебя так пахнет. Ты пьёшь плохую водку. Вот я тоже могу выпить и двести грамм, и триста. Но утром не будет запаха. Потому что я пью «Смирнофф».
Наивный Ицик. Если бы он выпил столько же, сколько я накануне, и пил с утра до вечера и часть ночи, то….
---------
При мне с завода уволились двое. Марроканский еврей и грузин. Оба проработали с Ициком по двенадцать лет. Эли, прекрасный парнишка. И специалист классный – фрезеровщик, и по характеру – всегда подскажет, поможет, поделится инструментом, работу знает, умеет много работать. Вобщем то благодаря ему я начал понимать, что ментальность местных господ хотя и иная, чем наша, однако, имеются и схожие черты. И чувство юмора, и достоинства. Второй – токарь. Уволились потому, что захотели лучших условий.
Эли я потом встречал на другом заводе. А токарь стал водителем такси.
---------
В ОТК – отделе технического контроля, работал датишный – религиозный – господин. Подошёл он ко мне как то и говорит:
-- скажи мне слова, по русски, с которыми можно к девушке русскоязычной на улице подойти, познакомится.
-- зачем тебе? У тебя же жена есть, шестеро детей.
-- ну пожалуйсто!
-- хорошо. Скажи девушке – «ласточка» и она твоя!
----------------
Как то делал работу, где была сложная настройка при помощи дигитали – электронной приставки к станку. И раз – электричество отключили. Я смолчал. Когда включили, настроился по новой. Только начал работать – ба-бах, опять перерыв, свет погас. Когда такое случилось через пол часа в третий раз, я не выдержал и длинно и долго высказал соответствующими словами своё отношение к электричеству, к работе, к жизни, виновникам аварии и их родственникам.
Эли тут же подскочил ко мне:
-- Научи!!! Научи!!!
- нет! Учу только хорошим словам и точка.
------------------
Давид, токарь, придумал новое слово. Мне звонила мама. Он спросил (разговор на иврите) – это кто?
Я ответил. Мама! Он подумал и опять – бабушка? (по русски. Гордый, что вот такое слово знает). И решил поправиться, показать, что понял меня – мабушка?
Я вечером рассказал о этом маме и у нас это слово прижилось. А что, красиво – мабушка!
------------
Фима, полноватый, добродушный интеллигентный парень. Фрезеровщик. Мы делали детали. Большие и тяжёлые. Такие лучше не поднимать руками, а, где возможно, двигать. Он толкнул животом деталь, а в следующий миг я и Эли бросились к нему, приподняли железяку и в сторону её. А Фиме пришлось отправиться к врачу. Он получил травму. Прищемил кожицу в самом важном для мужчины месте. Это же как больно!!!
Но, ведь, и повезло. Могло быть гораааааааздо хуже.
Потом всё подшучивали. Мол, интересно, ему там, в травмированном месте, только перевязали или гипс накладывали?
-------------------